Дежавю (гет)

Он успел в последнюю секунду — закрыл собой. Повернулся боком, пропуская удар, перехватил руку, выламывая меч. Противник замешкался. Какаши сделал шаг вперед, довернул локоть. Меч улетел в одну сторону, туманник в другую. Справа хлопнула взрывная печать, Какаши инстинктивно вскинул руки в блок, защищая голову, и припал на колено. Нет, промахнулись — взрывной волной даже не пошатнуло. «Надо было ближе кидать, кто там такой косорукий», — озадачился он, подхватывая с земли меч и делая широкий круговой замах. Набегающая неясная тень отшатнулась, тускло блеснула в тумане сталь. Какаши подставил лезвие поднятого меча, невольно поморщился, когда лязгнуло: отдачей чуть не выбило руку из плеча.

«Старею», — успел он подумать с сожалением, когда чужой меч за малым не выпустил ему кишки. Ногу обожгло. «А детей так и не завел», — вздохнул про себя, чувствуя, как наливается горячей тяжестью бедро. Еще бы чуть…

Новым широким взмахом Какаши отогнал и этого противника и наконец смог оглянуться посмотреть, что там с Сакурой. Та уже, похоже, пришла в себя. Поймав его взгляд, кивнула. Приподнялась, упираясь кулаком в землю.

«Ну раз встала, значит, справится», — решил Какаши, снова все внимание обращая на тех нукенинов, что были прямо перед ним. Трое: тот, кому он сломал запястье, отнимая меч, второй со взрывными печатями, кстати, где он? И третий, вот он, опять замахивается. Никакой изобретательности, ну что за глупая стратегия, нападать в лоб!

Какаши парировал так же, как и в прошлый раз, но потом быстро шагнул вперед, крутанул меч, перехватывая острием назад. Сильно ударил рукоятью в переносицу, ломая хрупкие кости и вдавливая осколки носовой перегородки в мозг. Туманник рухнул как подкошенный.

За спиной ухнул взрыв. А, вот куда делся тот второй. Яростно вскрикнула Сакура, земля вздрогнула под ногами, ну, Сакура не промахнется. Какаши снова перехватил меч за рукоять, пригнулся, потянул воздух носом, склонил голову набок, пытаясь определить местоположение последнего нукенина. Скольких они уже положили? Двух за мостом, один на этой стороне, один оглушил Сакуру и попал под дзюцу Какаши, вон валяется, еще один только что отправился к духам. Остается взрывник и этот недобиток. Вряд ли шестой выжил после удара Сакуры, значит, остается брать седьмого живым. Годайме приказала доставить к Ибики хотя бы одного для допроса. Какаши воткнул меч в землю, щелчком выбил из петли на жилете свиток призыва, подкинул его в воздух, разворачивая, и мазнул на лету своей кровью. Уж в чем недостатка не было, хорошо что Сакура — медик, не придется опять отлеживаться в госпитале… Отличный оказался отряд, сильный…

— Нинпо: дзюцу призыва!

Во все стороны побежали юркие черные иероглифы, ныряя в трещины на земле, в один миг свиток оказался девственно чист. Накатила слабость, Какаши всем телом ощутил, как техника разом отожрала половину оставшейся чакры. Он позволил себе коснуться коленом земли, опустил голову, отдыхая.

Уловил знакомые шаги за спиной, спросил, не поворачиваясь:

— Что там, Сакура?

— Все в порядке, сенсей. С вами все хорошо?

— Все нормально, — согласился он и оттолкнулся рукой, вставая. Раскисшая от крови земля чавкнула, неохотно отпуская его колено. Сквозь туман раздался звонкий лай. Какаши указал в ту сторону подбородком. — Пойдем, посмотрим, кого там мои призывные поймали.

Туман быстро рассеивался. Пользователь техники, очевидно, был мертв. Сакура ускорила шаг, вырываясь вперед, видимо, рассмотрела противника. У самого Какаши кружилась голова и слегка двоилось в глазах, при каждом движении сводило бедро, отдавало в низ живота. Скорее всего, повредили паховую связку. В сандалии противно хлюпало, кровь натекла даже сквозь обмотки. Спохватившись, Какаши остановился, сунул руку в сумку, нашел наощупь аптечку.

— Сакура, этого надо оставить в живых, — сказал он вслед бывшей ученице. — Сама справишься?

Сакура на ходу оглянулась, окатила негодующим взглядом. Увидев в его руках аптечку, нахмурилась, но ничего говорить не стала, только кивнула.

Какаши, стянув маску, положил в рот кровевосстанавливающую пилюлю, с хрустом разгрыз, привычно поморщившись от вкуса. Псы его, завидев приближающуюся Сакуру, зарычали и завыли на все голоса. Какаши опять поморщился. Как обычно после боя, напряжение отпускало, адреналин уходил, оставляя тело деревянным, а голову тяжелой, как чугунный котел. Заныли все полученные раны, потянутые связки, синяки и ссадины. Вот хоть не живи. Какаши отковылял в сторону, подумав, сел под дерево, вытянув поврежденную ногу. Достав, пластырь, просунул пальцы в разрез на штанине, наощупь залепил рану и стал ждать Сакуру. Для этого откинулся на ствол, закрыв глаза.

Тихий толчок в солнечное сплетение известил, что почти все призывные ушли. Сразу стало легче. В ладонь ткнулся мокрый нос, Какаши, не глядя, потрогал подставленные подушечки и кивнул.

— Да, твои подушечки по-прежнему самые мягкие.

Паккун фыркнул с отчетливым удовлетворением.

— Хорошая работа. Тебе нужно отдохнуть.

— Этим и собираюсь заняться. Побудь на страже.

— Хорошо.

Паккун еще раз потрогал его лапой и ушел. Какаши окутала блаженная тишина. Не слишком надолго, правда: скоро он ощутил чужое присутствие.

— Какаши-сенсей, вы опять ранены, — осуждающе заметил девичий голос.

— Ну да, — не стал возражать Какаши. — Пленный?

— Живой он, что ему сделается! Дайте посмотрю.

— Ты его связала?

— У него руки сломаны. И ноги. Далеко не уйдет.

— Связала?

— Да конечно! Я, между прочим, тоже дзенин, как и вы!

— А это тут при чем? — удивился Какаши и открыл глаза. Сакура стояла над ним, уперев руки в бока, взъерошенная и воинственная. — Как твоя голова?

— Хорошо. Спасибо. Какаши-сенсей, я должна вас осмотреть!

— Осматривай.

Сакура тут же опустилась на колени, пробежалась пальцами по его рукам, расстегнув жилет, ощупала ребра, спину. Наклонилась, прижавшись ухом к груди.

— Сакура, — напомнил Какаши, — у меня вообще-то нога болит.

— Я вижу.

Она отстранилась, отстегнула поясную сумку. Покопалась в ней, расстелив на траве чистую клеенку, выложила бинты, мази, шприцы. Какаши только вздохнул, глядя на все это изобилие.

— Рана высоко на бедре, придется снять штаны, — извиняющимся тоном сказала Сакура. — Давайте я вам помогу.

— Спасибо большое, Сакура, со штанами я как-нибудь сам.

Какаши расстегнул застежку, приподнялся, стаскивая брюки, сполз по древесному стволу на землю и с облегчением вытянулся во весь рост. Сакура воскликнула:

— Какаши-сенсей, ну вот что вы!.. Я бы плащ постелила!

— И через три минуты он станет мокрым, а потом им укрываться. Спасибо, нет.

— Конечно, пусть лучше грязь в открытую рану попадет. Это что?

— Пластырь. Я думал, ты знаешь, что это, — ты же… ох, медик. Обязательно было так неаккуратно срывать?

— Зачем вы его прилепили, вот зачем? Я сколько раз вам говорила — подождите меня! Вечно вы как одиночка!

— Я предусмотрительный, — объяснил Какаши, жмурясь от не слишком аккуратных манипуляций бывшей ученицы. — Вдруг бы тебя убили. Что мне, кровью истекать?

— Кто бы убил, — фыркнула Сакура, — собаки ваши? Там больше никого не осталось. Не дергайтесь, мне чуть-чуть почистить осталось. Чем это вас, пилой?

— Да я как-то особо не рассматривал.

— Кто это вас достал, хотела бы я знать. Точно не обычный меч, разрез был бы ровнее. Для куная форма не та. Постойте, это же… Это что, вы от самого моста… вот с этим?! Да вы с ума сошли?

— Можно было бы, конечно, сходить в Коноху, попросить госпожу Цунаде перевязать…

— Могли бы сказать мне, а не лепить этот дурацкий пластырь! Все равно не помогло, вон сколько крови потеряли!

Какаши не стал заострять внимание на том, что в горячке преследования он о ране вообще забыл, вспомнил только вот сейчас. Сакура расстроилась бы, а в расстройстве она кричит довольно громко. Перебивать и доказывать, что медлить было нельзя, он бы не стал — слишком много трудностей с объяснениями: в той ситуации пришлось бы разрывать дистанцию, уходить далеко вперед, а с раненой ногой Какаши совсем бы этого не хотелось. Поэтому он достал книжку и сделал вид, что углубился в чтение.

Сакура вздохнула так душераздирающе, что с окрестных деревьев поднялись птицы, и склонилась над ним, откупоривая целебный бальзам. Обычно раны от этого бальзама пекло, как в аду, но сейчас Какаши ничего не чувствовал. Значит, Сакура успела ввести обезболивающее, а он и не заметил. Не слишком хорошо. Какаши опустил книжку на лицо, прикрыл глаза, собираясь подремать. Прикосновения Сакуры ощущались отдаленно, как будто тело принадлежало не ему, голос доносился словно через толщу воды. Но ворчание — даже еле слышное — успокаивало. Сакуре можно было довериться. К тому же если что-то случится — Паккун поднимет тревогу.

Сакура оставила ногу Какаши в покое и переместилась куда-то к груди. Какаши попытался задуматься, ранили его туда или нет, не вспомнил и позволил сознанию отключиться.

Было так хорошо просто лежать. Какаши было тепло, удобно, комфортно. Выплывать из уютной черноты не хотелось, но кто-то настойчиво звал и звал его по имени.

— Какаши-сенсей! Сенсей!

— Мм, — промычал Какаши неохотно.

— Какаши-сенсей!!!

— Ммм.

— …Потерял много крови. Ты слишком беспокоишься.

Какаши пришел в себя уже достаточно, чтобы узнать голос Паккуна. Песик был недоволен, наверное, Сакура вынудила его покинуть пост. Какаши оглянулся, приоткрыв глаза. Сакура стояла над ним на коленях, прижимая руки к солнечному сплетению, — это от ее ладоней разливалось то тепло. Какаши озадачился. Вливает чакру? Неужели такая тяжелая ситуация? Он просто устал и отключился. Трое суток почти без сна, усталость и кровопотеря. Бывало и хуже.

Сакура продолжала отдавать ему свою чакру ровным, мощным потоком. Однако если так пойдет и дальше, она сама свалится без сил. Какаши аккуратно сжал ее запястье, отвел в сторону, оперся о землю и сел, снова прислонившись к дереву.

— Я в порядке, Сакура.

— Я же говорил тебе, — недовольно заметил Паккун. — С пробуждением, Какаши. Я возвращаюсь на свой пункт.

Прежде чем Какаши с Сакурой успели что-нибудь сказать, ниндог исчез в листве. Какаши посмотрел на Сакуру. Ее глаза подозрительно блестели. После того, как Наруто перестал ходить с ними на миссии, а Саске затерялся в дальних странах, она боялась потерять последнего человека из своей команды. Это Какаши было понятно.

— Все хорошо, я просто уснул, — повторил он специально для нее. Сакура еле заметно кивнула и резко отвернулась.

— С пленником все в порядке? — спросил он у ее лохматого затылка. — Ты говорила, что конечности сломаны. Он-то не умрет? От заражения крови, скажем?

— Не умрет, — ответила она коротко. Потом добавила с неохотой: — Паккун сообщил, что в нашу сторону движется еще одна команда из Конохи.

— О, хорошо. Передадим им этого парня, Годайме наверняка захочет получить сведения как можно быстрее. Из меня, вероятно, скороход пока так себе.

— Вы пролежали три часа, не приходя в сознание, сенсей. Я не могла вас разбудить. Сердце почти не билось. Что вы думаете, я буду поднимать панику из-за пустяка?

Какаши прикоснулся к задубевшей штанине, расстроено потыкал пальцем в засохшую кровь.

— Эх… Сакура, а с этим что-то можно сделать?

— Почему вы у меня спрашиваете?

— Ты ведь женщина. Может быть…

— Ну-ка подождите. Вы что, хотите предложить мне постирать ваши штаны?!

— Гм…

— Что, серьезно?!

— Так, Сакура, я ранен, убери руки! Я имел в виду другое. Ты случайно не знаешь, как быстро вывести кровь? Ключевое слово «быстро».

— Случайно, нет! И я пошла заниматься пленным. Похоже, он больше нуждается в заботе, чем… чем…

Дальше она забормотала себе под нос, но Какаши благодаря обостренному слуху прекрасно расслышал все эпитеты, которыми она его наградила. «Бессовестный и неблагодарный» были самыми невинными.

— Всего-то спросил, — хмыкнул Какаши уже себе под нос.

Но серьезно, лучше бы она не тратила чакру, а сняла с него форму и замочила — он слышал журчание бегущей где-то неподалеку воды. Да и странно было бы, если бы рядом с такой большой рекой не нашлось впадающего в нее ручья.

Какаши стянул маску на шею и принюхался. Пахло кровью — не только от него, но и от холма, на котором разыгралось последнее сражение. Нет, тут он ничего не выиграет, надо надеяться на слух. Надев маску обратно, он со вздохом выполз из штанов, твердых, как доска, и огляделся в поисках своего рюкзака. Длинный шов на бедре слегка закровил, когда Какаши начал двигаться, но в общем проблем не доставлял. Сакура успела не только остановить кровь, но и частично залечить рану.

Боль Какаши привычно игнорировал. «Проблемы» — это когда из-за истощения чакры вздохнуть не можешь, не то что двинуться. А остальное ерунда и можно пережить. Какаши перебрался к рюкзаку, который обнаружился под соседним деревом, и достал оттуда чистый комплект формы.

— Какаши-сенсей?

— Да? — отозвался он, не оглядываясь.

— Не двигайтесь слишком резко, края разойдутся. Я не хочу, чтобы моя работа пошла насмарку.

— Я же тебе сказал, что все в порядке.

— А я как врач вам говорю, что лучше бы вам не напрягаться. Связка надорвана, вам лучше не нагружать эту ногу несколько дней. Если, конечно, не хотите хромать до конца жизни.

Будь связка повреждена, он бы не смог ходить. Ну, во всяком случае, в бою ему бы это мешало. Преувеличивает? Или действительно — на адреналине не почувствовал?

Какаши выпрямился, озадаченно почесал в затылке. Сакура стояла, скрестив руки на груди, и смотрела мрачно.

— Я-то с удовольствием никуда не пойду, да только форма пропадет, — посетовал Какаши. — Если кровь не отстирать сейчас…

— Как будто вам больше надеть нечего, — еще более мрачно проговорила Сакура.

Какаши взлохматил волосы и улыбнулся под маской.

— Так если эта тоже пропадет, — приподнял он сменный комплект, — точно будет нечего.

— Хенге сделаете.

— Зря тратить чакру? Да ты шутишь!

— Ладно, давайте сюда. — Сакура решительно пересекла поляну, подобрала штаны, требовательно протянула руку: — И это тоже давайте.

— А?

Какаши прижал ладонь к груди, слегка оттянул водолазку:

— Это? О! Ты сама постираешь, да? Ты для меня это сделаешь?

Сакура ждала, темнея лицом. Какаши, правильно истолковав невербальные сигналы, быстро снял и водолазку, и защитную сетку — ее тоже не мешало бы почистить, — сложил и отдал Сакуре.

— Спасибо! Вода там, — указал он направление. Сакура молча развернулась в ту сторону. — И не могла бы ты еще набрать воды во фляжки?

— Там есть вода, — ответила она, не оборачиваясь.

— Я сейчас использую. Глупо надевать чистую форму на грязное тело, правда?

Сакура остановилась.

— Вам не хватит! И вообще, почему бы вам не использовать водное дзюцу?! Шарингана у вас теперь нет, а для остального чакры более чем достаточно!

— Использовать дзюцу таким образом? Неразумно. Хотя в чем-то ты права.

Какаши сложил печать перемещения, ориентируясь на слух. Опыт не подвел, через миг Какаши был уже на берегу мелкой лесной речушки. Кивнув сам себе, он точным прыжком приземлился ровно посередине, там, где было поглубже, и опустился на колени, а потом и вовсе лег на спину, подложив руку под голову. Русло было таким мелким, что вода еле перекатывалась через его живот, он подумывал было положить одну ногу на другую, но потом решил, что это будет бесполезно, все равно шов намокнет.

На берегу показалась Сакура.

— Какаши-сенсей!

— Что?

— Вы совсем?! Что вы делаете?!

— Моюсь, — недоуменно ответил он, приподнимаясь. — Тут, конечно, не так удобно, как на горячих источниках, и вода похолоднее будет, но в общем и целом…

— Вы же в раны грязь занесете, я только что все обработала!

— А если не мыться, нас встречный отряд по запаху найдет. И не только они.

Сакура обдумывала секунду ответ, потом в сердцах кинула сверток на землю и уперла руки в бока.

— Если что-то воспалится, я больше лечить вас не стану, так и знайте!

— Ладно, ладно. Уже выхожу.

Какаши сложил печать и оказался рядом с Сакурой на берегу. Вода хлынула с него на землю, он потряс головой, прочищая уши, и ладонями провел по груди, по бокам и по бедрам, сгоняя оставшиеся капли.

— Ну вот, видишь — и ходить не надо, — радостно сказал он Сакуре, сложил печати и перенесся в лагерь. Действительно, чакры хватало с избытком. Он как-то и позабыл уже это ощущение за те годы, что пользовался шаринганом.

В лагере, который успела устроить Сакура, пока он спал, Какаши вытерся и оделся. Скрываться больше не было нужды, поэтому он переместился на несколько сотен метров в сторону, надергал съедобных корений и сбил сюрикеном кролика, ободрал его, закопал потроха и шкуру под корнями и вернулся обратно. Наконец можно было поесть горячего вместо солдатских пилюль, и Какаши не собирался упускать эту возможность.

Садиться и вставать было неприятно, поэтому он быстро приноровился проделывать все, что находилось выше уровня пояса, стоя, а остальное — сидя. Когда от ручья вернулась Сакура, над костром уже висел котелок, а в нем аппетитно булькало варево.

— Ты вовремя, — обрадовался Какаши. — Садись и ешь!

Когда Сакура увидела котелок с едой, ее лицо слегка просветлело. Она развесила одежду по веткам и присела к огню.

— Спасибо, Какаши-сенсей. Не знала, что вы умеете так вкусно готовить.

Тот пожал плечами.

— Кто-то же должен был это сделать, а ты стирала. К тому же передвигаться только с помощью печатей оказалось забавным.

Сакура промолчала, уткнувшись в свою чашку.

— Я проверил пленника. Он спит. Надеюсь, Цунаде-сама сможет его разбудить.

— Сможет, — буркнула Сакура. — Я не могла тратить на него чакру, чтобы залечить повреждения. У меня на руках вы умирали.

— Ну уж, умирал.

— Это выглядело именно так. А сейчас вы должны лежать и не шевелиться. Или вам тоже сонного зелья дать?

— Напомни мне, чтобы я не пил ничего из твоих рук, — подчеркнуто передернул плечами Какаши.

Сакура нахмурилась. Со стуком поставила чашку.

— Вы специально меня дразните.

— Вовсе нет. Кстати, чашки моешь тоже ты — у меня постельный режим.

У Сакуры вырвалось возмущенное восклицание. Какаши прижмурился, аккуратно опустил чашку у костра и переместился под дерево, где стоял его рюкзак.

— Не поможешь мне расстелить одеяло?

Возможно, до того момента, когда Сакура потеряет терпение, оставалось слово или два. Какаши не стал проверять, лег, завернувшись в одеяло, и уснул почти сразу.

Проснулся ночью оттого, что его трогал лапой Паккун.

— Да, твои подушечки самые мягкие, — сквозь сон пробормотал Какаши.

— Оставь эти глупости, — проворчал Паккун. — Просыпайся.

Какаши открыл глаза.

— В чем дело?

— Мне надо уходить, а твоя ученица, — Паккун мотнул головой в сторону Сакуры, — заснула. Уложи ее в постель.

Откинув одеяло, Какаши попробовал было потянуться и еле сдержал ругательство. Вот ведь… без обезболивающего жизнь не в радость. Пришлось выпивать еще одну пилюлю. Света умирающего костра как раз хватило заглянуть в аптечку: обезболивающих осталось три штуки, плюс еще одно сильнодействующее в ампуле. Какаши прикинул, что ему хватит на остаток ночи и на следующий день, а там придется потерпеть. Ну или попросить Сакуру сделать еще.

— К слову, почему она не передала тебе дежурство и не легла сама?

Паккун фыркнул.

— Упрямиться. Чувствует себя не в своей тарелке из-за того, что ты получил эти раны, прикрывая ее. Кстати, я тоже считаю, что это было глупо.

— Сакура сильная куноичи, но ей все еще не хватает опыта, — задумчиво проговорил Какаши. — Те несколько лет, что она провела рядом с Цунаде-сама, конечно, повысили ее уровень, но в поле… она не готова.

Паккун фыркнул опять.

— За то время, что она с тобой, медицинского опыта ей досталось больше, чем если бы она оставалась в главном госпитале Конохи. Как ей набрать полевого опыта, если ты не даешь?

— Я не даю?

— Спроси у нее.

— Спрошу как-нибудь, — согласился Какаши. Зевнул, поправил маску. — Ты хотел куда-то уйти?

— Да. Пока.

Как раз начала действовать таблетка. Какаши поднялся, опираясь на ствол дерева, огляделся. Постель Сакуры даже еще не была разложена, видимо, она собиралась караулить всю ночь. Какаши нарезал зеленых веток, сделав подобие матраса, и раскатал поверх одеяло. Переместился к Сакуре, наклонился, чтобы взять ее на руки. Она дернулась было сквозь сон, но он прошептал на ухо: «шшш, это я». Сакура успокоилась, доверчиво прижалась щекой к его груди. Какаши снова одной рукой сложил печать, переместился и аккуратно уложил Сакуру на импровизированную постель. Под голову ей положил сложенный плащ, а укрыл своим одеялом.

Сакура спала. Ресницы чуть подрагивали на щеках, длинные тени от костра высвечивали то высокие скулы, то нежную линию губ, то прятали все лицо. Какаши некоторое время смотрел на нее. Кому-то достанется красивая жена, правда, уж слишком темпераментная. Какаши усмехнулся: он, пожалуй, не мог припомнить в деревне ни одного парня подходящего возраста, который мог бы составить пару его бывшей ученице. Кроме, разве что, Наруто… И Саске. Но Наруто женился на наследнице Хьюга, а Саске так и не вернулся в Коноху. Подавив вздох, Какаши поправил плащ у Сакуры под головой, осторожно снял протектор и пригладил ладонью ей волосы. Она держалась особняком, ни с кем не дружила и пропадала на миссиях. Совсем как он когда-то. «Будем надеяться, ее не понесет в АНБУ», — невесело подумал Какаши и еще раз погладил девушку по голове.

В костре стрельнул, умирая, последний сучок. Какаши прямо с колен переместился на прошлое место Сакуры и подбросил дров в костер. Потом забрал свой плащ, укутался и привычным жестом прикрыл протектором правый глаз. Всегда лучше, когда не надо перестраиваться с дневного зрения на ночное. Если долго смотреть в огонь, потом в темноте как слепой… А у Какаши не было настроения забираться на дерево.

Через полчаса он проверил состояние пленного. Тот спал тяжелым сном, похожим на кому, руки и ноги были связаны. Какаши потратил несколько минут на размышления, стоит ли приводить кровообращение пленника в норму. Понадобятся ему конечности после того, как с ним закончит Ибики, или нет? Но Какаши все равно был не занят, да и можно было потренироваться в фокусировке чакры, поэтому Какаши провел рядом с пленным какое-то время, меняя ток чакры в ладонях и выискивая возможность повлиять на тело другого человека. Медики это могут, почему бы ему не научиться? Какаши нравилось экспериментировать, пусть даже без шарингана выучить что-то новое было непросто.

Пару раз туманник застонал, даже заворочался, но так и не проснулся. Какаши по очереди развязывал руки, потом занимался ногами. Бросил, когда надоело возиться, затянул обратно все узлы, накрыв пленного обратно плащом, вернулся к костру. Поел. Подкинул дров в костер. Сделав себе из раздвоенного сука импровизированный костыль, сходил в туалет в дальние кусты. Расстелил у костра плащ, лег, глядя на бледнеющие звезды. Должно быть, небо на востоке уже стало светло-серым, в лесу этого не понять из-за нависающих деревьев. До рассвета оставалось еще около часа.

Какаши положил руку на бедро, глубоко вздохнул, сконцентрировался, собирая чакру в ладони. Провел, слегка прижимая, по ране вверх, вниз. Все шиноби могли так делать — сырая сила ускоряла регенерацию, не так эффективно, как у медиков, конечно, но все-таки. Велико было искушение поднять ногу, попробовать помахать ею в воздухе, но Какаши не стал. Если даже Сакура и преувеличила, лучше не испытывать судьбу. Или, может, все так и было, а то, что он может вполне пристойно двигаться, — результат ее чрезмерных усилий. Вон как крепко спит, ни разу не шевельнулась. Наверняка опять наелась этих таблеток, восстанавливающих чакру. Какаши не одобрял, но и запретить не мог. Сакура была, в конце концов, уже взрослая девочка и могла сама выбирать, как травить свой организм.

С рассветом эффект обезболивающего ослаб. Заныло, задергало бедро, отдавая в пах. Напомнило о себе потянутое предплечье, дышать стало несколько тяжелее. «Нет, все-таки там не ушиб, а трещина», — подумал он, морщась и поглаживая кончиками пальцев грудь с правой стороны. Хотя, может быть, уже и ушиб — кажется, именно здесь Сакура прижимала руки до того, как он отключился. Вот как они это делают? Работают напрямую с природой чакры или что? Он снова попробовал перевести чакру в лечащий режим, но особо не преуспел. Даже когда он сделал оболочку вокруг ладони видимой, она оставалась не зеленой, а бледно-голубой — обычной.

Да будь она хоть фиолетовой в крапинку, лишь бы лечила! Тогда бы ему даже Сакура не понадобилась бы… Взять побольше солдатских пилюль…

Какаши успел уже пригреться у костра, на дереве над ним устроилась какая-то голосистая птичка, и было так хорошо просто лежать, но пришлось подниматься, доставать аптечку, разогревать еду — принимать лекарства на голодный желудок не рекомендовалось. Сакура спала. В сером свете утра она казалась особенно уставшей, под глазами залегли глубокие тени, от носа к губам пролегли складки. Он не стал ее будить, поев, выпил лекарства, обработал рану на бедре и вколол антибиотик. Выглядела рана неплохо. Возможно, даже Цунаде не сделала бы большего — пожалуй, к вечеру он уже оправится настолько, что сможет свободно пользоваться ногой.

«Если та команда, о которой предупредил Паккун, не появится до вечера, надо будет выдвигаться им навстречу», — решил Какаши и снова лег.

Сакура зашевелилась, когда солнце было уже высоко. «Часов десять утра», — прикинул Какаши, выходя из ленивой дремы.

Сакура проснулась, как просыпаются в поле — вот она лежала, а вот уже вскочила на ноги, держа в руке кунай, заозиралась. Какаши громко хмыкнул.

— Надеюсь, ты не меня ищешь с оружием в руках?

— Какаши-сенсей? Что я… почему… — Сакура осеклась, провела рукой по волосам, посмотрела на постель, потом на него, приподнявшегося на локте.

— Давно вы встали?

— Да практически только что. Ты зевала очень громко, так что я уложил тебя спать.

— Вы уложили? — Сакура провела рукой по глазам, точно стряхивая наваждение. — Я совсем выспалась, — удивленно проговорила она.

Какаши глубокомысленно покивал.

— Молодой организм. Быстро восстанавливается. Можешь еще поспать, если хочешь, — от друзей нет вестей.

— А пленный?

— Дышит, я проверял.

— Вы не пытались его допросить?

— Каким образом, Сакура? Ты же его усыпила. Кстати, не хочешь умыться? И воды заодно во фляги набери.

Сакура кинула на него недовольный взгляд.

— Могли бы хоть что-то сделать сами, Какаши-сенсей!

— Я сделал. Я поел. Поэтому если хочешь завтрак — готовь его, пожалуйста, сама. Я бы не отказался от печеной рыбы.

— Этот ручей слишком мелкий, чтобы в нем водилась рыба, и вы вчера наверняка всю распугали, если бы она там и была!

— Ну без рыбы, так без рыбы, — согласился Какаши мирно и снова лег. — Я же не настаиваю.

Сакура схватила свой рюкзак и удалилась. Какаши достал из сумки книжку — дневной свет позволял читать, не напрягаясь.

Как раз ко времени, когда Сакура вернулась, в древесной листве замаячили фигуры в зеленых жилетах и с протекторами Конохи. Какаши приветственно поднял руку.

— Йо!

— Привет, — первым с ветки спрыгнул Аоба. — Что лежишь? Все ленишься?

— Ага, — согласился Какаши.

— Мог бы нам для приличия и удивиться, — посетовал Аоба, подходя к нему.

— Меня еще вчера Паккун предупредил.

За Аобой из лесного полумрака выскочили чунины Юми и Фуиширо, огляделись, профессионально четко разделились, беря поляну в клещи. Стандартная практика: после войны то тут, то там встречались сошедшие с ума клоны белого Зецу. Договориться с ними было невозможно, зато они весьма успешно имитировали тех, кого убили последними. Да и разбойников хватало, отступников-шиноби и крупных и мелких дайме, которые решили, что большая война — отличный повод для передела территории.

Из чащи вынырнула Сакура, поздоровалась.

— Что было на завтрак два дня назад, Сакура? — лениво поинтересовался Какаши.

— Сухпаек, — отозвалась та. — И три дня назад, и вчера. А что я вам лечила в первый день прошлого месяца?

— Простуду ты лечила. Представляешь, Аоба, умудрился простудиться. Оцени иронию.

Аоба фыркнул.

— Ну, а меня что спросишь?

— Мы с тобой… эммм… пили в «Трубке Сандайме», помнишь? Прямо перед этой миссией. Что пили?

— Я не пью, — хохотнул Аоба. — Да и ты, насколько мне помнится, не пил. По крайней мере, в тот раз.

— Засчитано.

Чунины расслабились, подошли ближе. Обменялись приветствиями. Аоба присел рядом с Какаши, обвел поляну взглядом, задержался на спеленутом пленном.

— Какие-то вы расслабленные. Годайме велела передать, что миссия оказалась сложнее, чем планировалось. Эти мечники… оказывается, к ним присоединились еще люди. Сейчас их шестеро… или семеро.

— Мы заметили, — лениво проговорил Какаши.

— Их было семеро, — поддержала Сакура, которая подошла и встала между Какаши и новоприбывшими чунинами, скрестив руки на груди.

— Было? — Аоба переводил взгляд с одного на другую. — Значит…

— Миссию можно считать выполненной. Вон того красавца заберите с собой и можете возвращаться в Коноху.

Аоба почесал щеку, потер шею.

— Ну в общем даже не удивляюсь, ребята. У вас круто получается.

— Спасибо, — сказала Сакура.

Холода в ее голосе хватило бы, чтобы заморозить целое море. Даже Какаши ощутил неловкость, а чунины, похоже, вообще не знали, куда деваться. Хотя какая их-то вина? В том, что данные на миссию пришли неполные, надо винить аппарат дайме. И Годайме все с них спросит, не приходится сомневаться. Такое постоянно случается.

— Завтракать будете, друг Аоба?

— Не откажусь, — обрадовался тот.

— Отлично, — Какаши обрадовался тоже. — Вот пускай друзья Юми и Фуиширо приготовят завтрак… Вы же умеете готовить? А ты мне расскажешь, что в деревне новенького. Давно я там не бывал.

Сакура круто развернулась и отошла, опять бормоча себе под нос. Какаши не стал прислушиваться. И так понятно. Но хоть поедят они сегодня нормально, потому что то, что готовит Сакура, есть невозможно…

Как и было запланировано, Аоба забрал туманника. Когда он уже собирался уходить, Какаши поднялся, переместился к нему.

— У тебя в аптечке обезболивающее есть?

— Есть, — согласился тот.

— Лишнее?

— Не то что бы… Тебе надо?

— Дай пару штук.

— Бери, — Аоба передал ему початую упаковку. Когда Какаши хотел было вылущить себе пилюли, махнул рукой: — Да бери все, мы же в Коноху идем, да и трое нас. Эх, вот не дали поразвлечься! Хоть бы парочку оставили! Нет у тебя, Хатаке-сан, понимания!

— Ну, извини, — развел руками Какаши.

Взял упаковку, спрятал в сумку. Оглянулся будто невзначай. Сакура смотрела на них, хмурясь.

— По секрету, — сказал ему Аоба, наклонившись ближе, — по секрету скажу, что Фуиширо к твоей девочке неровно дышит.

— Ну пусть попробует, — хмыкнул Какаши. — У него как с тайдзюцу? У Сакуры отличный удар с левой. А с правой еще лучше.

— Да я в том смысле, что нравится она ему, — рассмеялся Аоба. — Хочет на свидание пригласить.

— И я в этом же смысле… А чего у меня-то спрашиваешь? И ты тут при чем?

— Стесняется он.

— Нормально. Стесняется он, а делать что-то должен я? Передай ему, чтобы шел в преисподнюю.

Аоба не сдержал нового смешка.

— Да он просто просил узнать, нет ли чего у вас. Вы же все время вместе.

Какаши потер шею, почесал затылок. Озадаченно поскреб через маску подбородок — надо бы побриться, действительно — и пожал плечами.

— Не припомню такого. Видимо, ничего у нас нет.

— Ладно, передам ему, — усмехнулся Аоба. — Ну давай, удачи. Возвращайтесь живыми.

— Вы тоже.

Аоба махнул своим рукой, сложил печать, и на месте трех шиноби только клубы дыма взвихрились. Сакура подошла к Какаши.

— Ложитесь, сенсей. Мне надо осмотреть вашу ногу.

— А попозже нельзя? Я бы с удовольствием убрался подальше от этого места.

Сакура проницательно кивнула.

— Конечно, давайте отойдем подальше. Только не очень далеко, хорошо? Только чтобы ветер запах не доносил. Какаши-сенсей, а может, остановимся в той избушке лодочника? В которой были позавчера?

Какаши напряг память. Они сделали столько петель вокруг этого проклятого моста…

— Лодочник же мертв.

— Да, но дом стоит, и там наверняка не успела никакая нечисть завестись. Если напрямик через лес, то будет совсем близко, часа три… Ну, четыре, — поправилась Сакура, глянув на ногу Какаши. — Ну… может, немного больше. Зато вы отдохнете в комфорте и подлечитесь. Я видела, как вы забрали у Аобы таблетки. Что там? Опять обезболивающее? Какаши-сенсей! Долечиваться надо, а не!..

— Сакура, может быть, свернешь лагерь? Мне, пожалуй, будет неудобно это делать.

— И куда пойдем?

— Дом лодочника — хорошая идея. Только ты ошибаешься насчет времени, дорога займет часа три. Ну может быть, четыре. Особенно, если ты мне немного поможешь.

Сакура вскинула голову, уперла руки в бока.

— И как вы рассчитываете пройти это расстояние так быстро? Опять будете Врата раскрывать?!

— Я имел в виду, что ты подставишь мне плечо. И ничего больше. Вот, я костыль приготовил, — Какаши показал на давешний сук.

Сакура слегка порозовела и опустила взгляд.

— Ладно, извините. Вы хорошо себя чувствуете?

— Отлично, — бодро сказал Какаши и не покривил душой. Верная аптечка, хоть и похудевшая, очень украшала жизнь.

— Опять таблеток напились?

— Са-акура, — укоризненно протянул Какаши.

— Сакура, Сакура, а кто виноват будет, если сердце не выдержит. Какаши-сенсей, ну вы позволите мне хоть первичный осмотр провести? На скорую руку?

— Да проводи, конечно.

Сакура заново расстелила собранные было одеяла, поддержала Какаши под руку, помогая сесть. Опустилась на колени, прижалась ухом к груди. Послушала. Выпрямилась, взглядом спросила разрешения и, подняв водолазку, огладила пострадавший бок. Какаши задержал дыхание, от ее рук было щекотно и немного морозно, а потом пошло ровное устойчивое тепло.

Какаши перехватил запястье Сакуры, осторожно отвел от своей груди.

— Договорились же, только осмотр.

— С госпожой Цунаде вы бы не спорили, — проворчала Сакура.

— Я и с тобой не спорю, Сакура. Не трать чакру, отдохни. — Видя, что она поджала губы, мягко, но непререкаемо добавил: — Это приказ.

Сакура отвернулась, покопалась в своей сумке. Достала бутылек с мазью, сухие листья, ловко смазала желтеющий уже синяк, растерла в руках несколько листов и, смочив жидкостью из другого бутылька, сделала компресс. Какаши стащил водолазку и поднял руки над головой, чтобы не мешать Сакуре наматывать бинт.

— Достаточно туго?

— Нормально.

Без лишних слов Сакура наложила компресс и на пострадавший локоть, заново перевязала неглубокую резаную рану на плече, обработала прочие ссадины и царапины. Какаши терпеливо ждал, поднимая или опуская руки, наклоняясь вперед, чтобы подставить спину, или отклоняя голову к плечу, чтобы Сакура могла смазать заживляющим бальзамом ранку на шее.

На ноге через повязку проступила кровь. Сакура ничего не сказала, только сильнее поджала губы. Ее прикосновения оставались такими же аккуратными и легкими. Разматывая бинты, она склонилась низко над бедром Какаши, и тот даже заинтересовался, посмотрел тоже. Ничего особого — просто рана, длинная, с неровными краями. Не очень-то и глубокая. Если бы пришлась подальше от артерии и связки, вообще не о чем было бы беспокоиться.

— Швы разошлись, — озабоченно сказала Сакура. — Рельеф плохой, края сложно совместить. Хорошо бы почистить еще раз и зашить по новой.

— Ну, это уже в доме. Сделай сейчас, что можешь, хорошо?

— Я всегда делаю, что могу, Какаши-сенсей. Сейчас пощиплет немного.

Сакура предупредила, прежде чем наклонить над ногой бутыль с обеззараживающей жидкостью, но Какаши ничего не ощутил. Да, его тоже беспокоило, что от препаратов чувствительность настолько снижалась. Поэтому он был совсем не против отлежаться в нормальной обстановке. Но только в нормальной, а не в таком близком соседстве с трупами. Покинутый дом отлично подойдет.

У Какаши не хватало сил устроить достойное погребение убитым врагам, да и, честно говоря, желания не было. Волки и вороны разберутся не хуже. Мимолетно Какаши пожалел, что не дал указаний Аобе, ну да, может, тот сам догадается закопать. Или пришлет кого.

Сакура бинтовала ногу чистым бинтом. Какаши дождался, когда она закончит, и лег на спину.

— Сверни лагерь сама, хорошо?

— Конечно. Сенсей, нам нужно скрывать следы своего присутствия?

— Здесь? Не вижу смысла. Нет, просто собери рюкзаки и засыпь угли, и можем выдвигаться.

Он успел вздремнуть, пока она собиралась. Проснулся в тот момент, когда Сакура подошла к нему. Открыл глаза и встретил ее взгляд.

— Что такое, Сакура?

— Одеяла.

— М?

— Вы лежите на одеялах. Их надо свернуть — если только вы не изобрели какое-нибудь новое дзюцу перемещения лежа. Чему я бы не удивилась.

— Хорошая мысль, — проговорил Какаши рассеянно. Потянул носом. — Тебе не кажется, что собирается дождь?

— Нет. Одеяла.

— Пахнет грозой. Или мне кажется?..

— Какаши-сенсей, встаньте, пожалуйста!

— А, ну так и скажи.

Какаши сложил печать и оказался уже рядом с деревом, где стояли их рюкзаки. Появился он уже в вертикальном положении. Сакура, которая завертела было головой, ища его, завистливо вздохнула. Какаши наклонился, придерживаясь за ствол дерева, и подхватил импровизированный костыль.

— Рыбы наловим, — сказал он вдруг. Обернулся и улыбнулся Сакуре: — Не поверишь, сколько рецептов печеной рыбы я знаю!

Дом оказался маленьким, но уютным. Самое то для двух дзенинов, желающих подлатать уставшие организмы. Какаши с превеликим удовольствием вытянулся наконец на кровати. Сакура хлопотала у очага, огонь подсвечивал ее светлые волосы. Какаши засмотрелся и не заметил, как уснул.

— Какаши-сенсей, — разбудил его ее шепот. — Какаши-сенсей…

— Здесь, — отозвался он и открыл глаза. — Почему шепотом?

Сакура передернула плечом, отодвинулась от кровати.

— Просто так, — сказала она нормальным голосом. — Вы спали.

— А. Я думал, может, нас окружили.

— Нет, все хорошо. Я установила охранный периметр, поставила ловушки.

— О-о, — протянул Какаши, меняясь в лице, — я теперь на улицу не пойду. Не обижайся, Сакура, но ловушки — это не твое.

— Ну и лежите здесь. Так даже лучше.

— Так-то оно так, только кто мне судно подаст?

— Какаши-сенсей, если вы серьезно, я же работала в больнице, вы помните. И потом, первый раз, что ли?

Не дослушав, Какаши сложил печать. Ему начала уже нравиться эта маленькая игра. Он появился на кухне, взял свой костыль, переместился за дверь и тут уже рефлекторно вскинул руку, перехватив кунай, крутнулся на костыле и отпрыгнул в кусты, избегая взрыва. Замер, оглядываясь и прислушиваясь.

За дверью раздалось отчетливое ойканье.

— Сакура, — громко сказал он, — фокус надо направлять наружу, а не внутрь, к двери, а не от нее! Нет, ловушки это не твое.

— Если бы кто-то меньше времени проводил в постели, — язвительно заметила Сакура, появляясь на пороге, — возможно, он бы мог меня научить!

Какаши поднял бровь и кинул кунай ей навесом обратно.

— Повторение лучший способ запомнить пройденное. Попробуй-ка еще раз. А ну стоп! После того, как я вернусь обратно, Сакура, строго после! Подожди немного.

В туалет действительно было надо, и не только пожурчать. Какаши нашел уютное местечко, потоптался немного, соображая, как устроиться не повреждая больную ногу, осторожно присел, сползая по стволу дерева, благо их тут хватало, и толстых, и тонких. Подтерся, переместился в сторону, горстью покидал на кучку земли и, выпрямившись, отряхнул ладони.

Вокруг царили тишина и спокойствие. Как будто и не было войны. Как если бы ничего не случилось. Мирные земли: ни мертвых, ни воскрешенных, ни оборотней.

Какаши увидел среди корней островок песка, еще раз машинально отряхнул руки, взял костыль и вернулся в дом.

Сакура резко обернулась, увидела его и опустила уже вскинутые в боевой стойке руки.

— Какаши-сенсей!

— Что? Так плохо выгляжу?

— Куда вас ранило на миссии в деревню Травы?

— В правое подреберье. Ты правда думаешь, что меня мог сожрать какой-то там Зецу? Серьезно?

Сакура сдернула со спинки стула полотенце, обмотала руки и, сняв с огня горшок с кипящим варевом, со стуком поставила в центр чисто выскобленного стола. Вытерла руки и повесила полотенце обратно.

— Садитесь есть.

— Э, нет. Зецу меня не убьет, а вот твоя стряпня — может. Ты сама пробовала?

— Какаши-сенсей, я уже давно нормально готовлю!

— В одном случае из трех, — пробормотал Какаши себе под нос.

Сакура, которая уже успела наложить себе порцию, оттолкнула его тарелку, облила его возмущенным взглядом и взяла палочки.

— Ну и жуйте свой паек.

— Спасибо, — он действительно достал из поясной сумки красно-коричневый брикет.

Ловко приспустил маску, порядочно откусил и вернул маску обратно — так быстро, что посторонний человек не успел бы разглядеть его лица. Сакура фыркнула.

— На одних орехах и ягодах организм не восстановится. Вам нужно мясо, Какаши-сенсей.

— Я смотрю на этот шедевр кулинарии, а он смотрит на меня, — Какаши демонстративно заглянул в горшок и передернул плечами. — Там явно больше глаз, чем должно быть у животного. Уж в животных я разбираюсь!

Сакура в сердцах бросила палочки в тарелку, на стол плеснула коричневая подливка. Какаши успел убрать руку, и на рукав ему ничего не попало.

— Это ягоды, понятно?! Приправа!

— Выглядит как глаза.

— Я их добавила для вкуса!

— И как вкус?

— Нормально, — проскрежетала Сакура.

— Ну вот и ешь. Приятного аппетита. А кто это был?

— Вы же сказали, что разбираетесь в животных!

— Живых животных, Сакура. И я просто пытаюсь поддержать разговор.

— Это была… белка.

— О, бедолага. Ты ее, гм, отскребала? Кажется, у нее даже кости превратились в фарш. Насколько я могу отсюда видеть. Ты выбрала осколки, надеюсь? Могут быть проблемы, если кость попадет в горло.

Сакура опять бросила палочки, негодующе уставилась на него. Какаши невозмутимо жевал свою плитку и еле заметно щурился.

— Ненавижу, когда вы так делаете, — Сакура наставила на него палец. — Я, между прочим, ради вас гонялась за этой белкой! Это вам для выздоровления необходимы животные белки! А если все время будете питаться всухомятку, у вас разовьется гастрит!

— Это будет очень, очень печально.

— А потом язва!

— Еще более грустное пророчество, Сакура. Но ты же сможешь ее вылечить?

— Нет, — отрезала Сакура, схватила палочки и начала тыкать ими в еду так ожесточенно, что стол украсился новыми каплями. Какаши вместе со стулом отодвинулся от стола.

— А щепки ты тоже для вкуса добавила?

— Какаши-сенсей, вы лучше почитайте, а?

— Спасибо, что напомнила!

Он достал из кармана книжку. Теперь тишину нарушали только шелест страниц да нарочитое постукивание палочек о глиняную тарелку. Было вкусно или нет, Сакура дисциплинированно доела свою порцию до конца. Взяла тарелку, вышла на порог, размахнулась и запустила тарелку в воздух; та со свистом улетела. Какаши обернулся.

— Я тут посуду мыть не нанималась, — проворчала Сакура и хлопнула дверью так, что стены вздрогнули.

Какаши неопределенно повел головой и снова уставился в книжку. Сакура помыла руки и принялась отмывать стол. Не отрываясь от чтения, Какаши отодвинулся еще дальше. Он успел доесть свой паек, запив водой из фляги. И теперь просто читал, поглядывая на травы и листья, которые Сакура вывалила на середину стола из своей медицинской сумки. Она их сортировала, складывая одни в одноразовые пакеты, а другие откладывая в сторону в несколько разных кучек.

Одна из кучек, видимо, чем-то ее не удовлетворила — Сакура поглядывала на нее и хмурилась. Наконец, не выдержав, спросила:

— Какаши-сенсей, у вас не осталось кошачьей мяты?

— А она у меня была?

— Была, я давала вам несколько пакетиков. Во время той миссии, помните?

— С кошками.

— Конечно.

Он вздохнул, похлопал себя по карманам.

— Не уверен… Мы ее, случайно, в чай не заварили?

— Ну это разве что только вы. Я-то знаю, что в этой местности она не растет.

— О, что-то нашел! Это?

— Нет. Это… другое. Но все равно спасибо, — Сакура перегнулась через стол, взяла маленький, надежно запечатанный пакетик. — Пригодится для тонизирующей настойки. Вдруг опять простуду подхватите. Как вы себя чувствуете?

— Нормально.

Сакура вздохнула, убрала рассортированные травы обратно в сумку. Встала, чтобы помыть котелок — налила из ведра воды, плеснула мыльного раствора.

— Я понимаю, что вам уже привычно, — заговорила она через некоторое время, ожесточенно драя котелок. — Я имею в виду… понимаете… Это же вредно, так часто принимать лекарства.

— Оставь это, Сакура.

Она смахнула рукой упавшую на лоб прядь, уточнила:

— Котелок?

— Разговоры.

— Вы мой учитель и вы мне… — она запнулась, — дороги. Я бы не хотела…

Какаши закрыл и положил книжку, но не успела Сакура порадоваться, как он мечтательно протянул:

— А хорошо было бы рыбки поесть. Сакура! Ты умеешь ловить рыбу?

— Я? Наверное, то есть… Не уходите от темы!

— Нужно вот такую, — он показал, разведя руки примерно сантиметров на тридцать. — Хотя бери две. Ты принесешь, я покажу, как ее приготовить. Знаешь, Сакура, принеси три, наверное.

Сакура поджала губы, выпрямилась.

Какаши улыбнулся ей и, снова взяв со стола книжку, углубился в чтение. Сакура повесила котелок обратно в очаг.

— Вы бы хоть легли.

Не отрываясь от книжки, он кивнул и перенесся в спальню. Лег, прямо в одежде, поверх покрывала. Сакура помедлила, видимо, размышляла, не заставить ли его раздеться, но потом вышла. Звука взрыва не последовало, Какаши даже выгнул бровь: или она сделала на этот раз все правильно, или не стала ставить ловушку.

Он вытянулся на кровати, сунул книжку под голову и задремал. Разбудило его ощущение чужого присутствия, и тут же заскрипела входная дверь. Какаши хотел было шутливо спросить Сакуру, сколько рыб ей пришлось отпустить, пока не нашлось именно три одинакового размера, но тут же он понял, что это вовсе не Сакура.

Шаги принадлежали кому-то размером побольше, чем девушка восемнадцати лет. Напрягая слух, Какаши различил, как дышит пришедший — сдержанно, через раз. И двигаться старается тоже аккуратно. Вряд ли хозяин дома — тем более что его Какаши видел мертвым четыре дня назад.

— Эй, — донесся хриплый голос с улицы. Э, да их двое. — Ну что там?

— Погоди ты, вроде никого… О.

Какаши приподнял руку, приветствуя мужика, появившегося в дверях спальни.

— Йо.

— Привет, — мужик облизнул губы и быстро оглядел комнату. — Чего ты… днем в постели-то? Ранен, что ли?

Какаши ласково сощурился.

— А ты, видимо, лекарь?

Судя по внешнему виду, мужичок лекарем не был, по крайней мере, огромных размеров меч (поменьше, чем у Забузы, но все равно способный развалить пополам всадника вместе с конем) за спиной наводил на мысли.

Мужик с мечом хохотнул.

— Ага, лекарь. Последний, кто тебе понадобится.

— Потрясающе, — хмыкнул Какаши.

— Ты это… денег давай. Можешь не вставать, скажешь только, где лежат, мы сами возьмем. Рога! Заходи, один он тут.

— Давайте проясним ситуацию. Вы за кого меня принимаете? За лодочника? Так тот помер.

— Не, не за лодочника, — в комнату влез второй: молодой рыжий парень. Он широко улыбался, так что видны были хорошие белые зубы с щербинкой. — Это ж вы банду Длинного прибили?

— Длинного? — озадаченно переспросил Какаши. «Мы?»

— Ну, Длинный, он верховодил. Да вы точно, с тобой еще девка молодая была.

— Они тут мазу держали, пять деревень под ними ходили. Ну, денег набрали нормально.

Какаши почесал в затылке.

— Так, а вы с чего взяли, что те деньги у нас?

— А у кого? Мы посмотрели, трупы закопаны, денег нет. Значит, вы взяли. Давай сюда, да мы пойдем.

На Какаши напал смех, он закашлялся, прикрывая рот рукой. Первый раз охотились не за ним, а за его деньгами. Гипотетическими.

— Не отдашь денег, мы с твоей девки возьмем!

Старший толкнул щербатого под ребра.

— Ты чего?

— Мы ж и так хотели забрать девчонку!

— Зачем вам девушка? — полюбопытствовал Какаши, поудобнее перехватывая под подушкой кунай.

Щербатый расплылся в улыбке.

— Справная девка-то. Видали, как она купается. Сиськи, жопа, все на месте. Худовата, правда, но это ничего, мы ее подкормим, хороших денег стоить будет…

Старший еще раз толкнул его. Рыжий недовольно зашипел и сунул локоть в ответ.

— С ума сойти. И вы мне это говорите?

— А че такого? — откашлялся старший. — Как будто мы не знаем, зачем ты девку с собой таскаешь, ага. Да с тебя не сильно убудет. Другую себе найдешь. А эту — нам. Мы тоже трахаться хотим.

— Сомневаюсь.

— Чего?

— Сомневаюсь я, что вы жить хотите. В своем ли вы уме, с шиноби денег требовать? Не в моем обычае хвастаться, но серьезно, лучше разворачивайтесь и уходите, прямо сейчас. Пока можете.

— А, это…

Молодой поскреб шею, по-прежнему светло улыбаясь.

— Так видели мы вас там, господин хороший. И как на ручки вы девке-то упали, и как она потом полночи вас откачивала.

— Прекрасно, и что помешало вам тогда?

— Так мы ж не знали, где деньги, — объяснил старший. — Мы на другой день пошли искать, а денег тю-тю. Конечно, если б знать сразу-то…

— То вы б сразу пришли нас убивать, правильно я понял?

— Почему вас? Девчонка нужна нам живой. Так что с деньгами-то, где? Скажи уж сам, господин хороший. Тебе ж поди и так плохо, не хочется приумножать, так сказать, страдания.

— Вот спасибо.

— Пожалуйста, — улыбнулся щербатый.

— Один вопрос: как же это вы близко подошли, а мы вас не почувствовали?

— А у Драного линза волшебная есть, — похвастался щербатый, пихнул товарища локтем. — Нам и подходить не пришлось, он все отлично видел!

— Трубу подзорную имеешь в виду или бинокль?

— Бинокль, ага. Полезная вещь!

— Еще бы! Ну, раз уж вы так душевно подошли… Скажу вам. Деньги на улице. В земле. За домом закопали.

Разбойники переглянулись. Какаши спокойно ждал. Молодой потянулся к многострадальной, в кровь уже наверное расчесанной шее. Какаши подавил желание почесаться тоже и уверился в решении срочно выводить их отсюда. Да убьешь их тут — потом тела на себе выносить. Яму копать самому, опять же.

Он бесшумно переместился к выходу, взял костыль.

— Спиной к окну повернетесь, пять шагов вперед сделаете. Копать на две сажени вниз…

— Что так глубоко? — не выдержал молодой.

— Ну извини. Не думали, что вы такие прекрасные сюда придете, на себя рассчитывали.

— Девку, что ли, копать заставил?

Какаши представил, какое лицо стало бы у Сакуры, если бы он сказал, что надо срочно — ночью! — вырыть яму для сокрытия похищенных у крестьян денег, и едва сдержал веселое хмыканье. Хотя Сакура, конечно, копать бы не стала. Хватило бы одного удара кулаком. Пожалуй, в яме как раз молодчик бы и поместился. Вертикально.

— Ага. Девку. Я, понятно, копать не мог, по очевидной причине.

Мираж на кровати продолжал изображать тяжелораненого. Какаши поколебался, вливать ли в него чакры побольше, чтобы получился полноценный клон, потом решил рискнуть. Логикой визитеры не просто сияли, они блистали, как… Какаши поискал в уме сравнение, но не нашел и только снова покачал головой.

— Кто-то может остаться тут, а второй пойти вытащить деньги, — вещал мираж из комнаты. — Только смотрите, чтобы потом быстро все было, и чур без обману. Вот сюда бить надо, ясно? Я сейчас жилет сниму…

Какаши выскользнул из дома. Если и поймут ошибку, ничего страшного. Не будут же они вечно сидеть внутри, выползут, никуда не денутся.

Старший, как дурак, вышел из дома и поперся в указанное место. Какаши дождался, пока он не начнет копать, сделал шаг от стены, с которой используя хенге успешно сливался, и технично перерезал мужику горло. Придержал за плечо, наклоняя над ямкой, чтобы брызгало в основном туда. Хрипя, мужик немного подергался и упал. Какаши костылем поправил его голову, чтобы не кровил где попало.

Внешность у мужика была так себе, ничем не примечательная. Какаши, сложив печать, набросил на себя иллюзию, покашлял, изменяя голос, и двинулся обратно в дом. Идти было неудобно. Плюнув на театральность, он переместился к двери, открыл ее и громко позвал молодого:

— Все тут, кончай его и выходи.

Через секунду донеслось изумленное восклицание. Рыжий, видимо, ткнул ножом — или что у него там было — лежащего вроде как Какаши, и тот растаял, оставив парня в недоумении. Тонко чувствуя момент, Какаши заорал:

— Ах собака, уходит, уходит, жми сюда!

В доме что-то опрокинулось, загремело, парень выскочил на крыльцо. Какаши принял его в объятия, перехватил локтем горло, используя его же собственную инерцию. Уперся в косяк, подтолкнул в спину, резко двинул рукой, и с хрустом шейных позвонков молодой разбойник обмяк тоже. Какаши закинул его на плечо и, переместившись к первому убитому, бесцеремонно свалил наземь.

Присел рядом, с интересом пошарил по карманам. Ничего особенного не обнаружил, только бинокль у старшего и у него же мешочек с деньгами. Какаши не стал даже пересчитывать, сунул в карман. Потом найдет применение — сдаст Годайме или на горячие источники команду сводит.

Нет, но как только им в голову идея такая пришла?! Ограбить шиноби! Да будь он хоть при смерти и с одной рукой, им все равно не стоило приближаться! Вот это медвежий угол, край непуганых идиотов!

— Дивные люди, дивные, — опять покачал Какаши головой.

«Сакуре не надо знать, — решил он, заваливая тела земляным дзюцу, — расстроится». Она всегда нервно реагировала, когда люди, которых они по идее защищали, оказывались неблагодарными. Кстати, действительно интересно, где деньги. Какаши и в голову не пришло обыскать трупы. Может быть, чунины Аобы нашли, они же, видимо, отступников хоронили. Или у пленного остались — Какаши не обыскивал его, доверяя Сакуре. Или у Сакуры. Надо будет аккуратно у нее поинтересоваться.

Сакура вернулась, когда он уже отдыхал в постели. Зашла, заглянула в комнату. Волосы у нее влажно блестели, она еще вытирала мокрые кончики полотенцем. Какаши улыбнулся ей и помахал рукой.

— Какаши-сенсей? — нахмурилась Сакура. — Ничего не случилось, пока меня не было?

— Абсолютно ничего. И я отлично себя чувствую, спасибо.

Сакура помедлила, меряя Какаши взглядом. Под этим взглядом он невольно поежился и вздохнул.

— Болит немного, — признался он. — Я не стал принимать болеутоляющее.

Тут же растаяв, Сакура принесла попить, поправила подушку под головой и пообещала заварить чай. Какаши лежал на спине, закинув руку за голову, и наблюдал из-под ресниц. Как они там говорили? «Ладная девка»? Действительно, Сакура выросла в красивую женщину, как это он раньше не замечал. При мысли о том, что они пялились на нее, смотрели из кустов, облизываясь, в висках застучало. Какаши убил бы еще раз.

Сакура повернулась, смахнула с лица локон и, посмотрев в его сторону, улыбнулась.

Какаши закрыл глаза.

Он чувствовал больше положенного. Вернее — не так, как обычно.

— Сакура, что ты мне дала?

— Как обычно. Тонизирующее, антитоксин, коагулянт.

Какаши сжал зубы и постарался дышать размеренно. Увы. Он не мог запретить крови приливать к какому-нибудь определенному органу. Игнорировать факт — мог. А повернуть кровоток вспять — нет.

Сакура замерла, глядя на натянувший полотенце член. Ее рука находилась в опасной близости, практически лежала на нем. У Какаши в голове вертелось, что за последние несколько лет Сакура превратилась в очаровательную женщину, а он этого не видел. Понадобилось вмешательство разбойников, чтобы он разглядел груди, и бедра, и длинную нежную шею. Расширенные зеленые глаза, удивленно рассматривающие его встающий член.

И вот ведь, раньше его ничего не смущало, а теперь вдруг — да. Догнало и накрыло.

Какаши откашлялся.

— Это бывает. Реакция… на чакру… Я же перестал принимать болеутоляющее. Чувствительность повысилась.

Сакура перевела взгляд своих колдовских глаз на его лицо.

— Чувствительность?

— Да. Связки, нервы, рецепторы, что там еще. Все нормально, Сакура. Это физиология. Сейчас я… Секунду…

Какаши потянулся за таблетками, но Сакура остановила, положив теплую ладонь на его руку.

— Так ведь не поможет.

— Э?

— Поздно уже, — пожала она плечами. — Эрекцию так не сбить, да и смысла нет. Легче снять напряжение естественным путем.

— Сакура…

— Не смущайтесь. Я же знаю, что вы мужчина.

«Не смущайтесь», — значит. Ну, много странных моментов было в его жизни, и неприятных, и странных, но дрочить в присутствии бывшей ученицы!..

— Боюсь, это немного не то, что мне бы… мм… Хотелось сделать.

Не успел он порадоваться, что выговорить это удалось спокойно, как Сакура свела на нет все его усилия проигнорировать ситуацию.

— Что?! — Она так и подпрыгнула на месте и схватилась за его руку. — Вы, что ли, сексом хотите заняться? Со мной?!

— С тобой?!

Он попытался отодвинуться так резко, что полотенце свалилось на пол. Сакура подалась за его рукой, не успев вовремя отпустить, и чуть не рухнула плашмя. На него. Поперек тела.

— Пресвятые Ками, нет! — выпалил Какаши, выдирая руку и скатываясь на пол по другую сторону кровати. — Это вообще последнее, что мне могло бы прийти в голову!

Сакура вскинула голову. Глаза у нее подозрительно заблестели.

— Да никто и не предлагал!

«Теперь она обидится», — запаниковал Какаши. Ему удалось кое-как прикрыться штанами, и дышать сразу стало легче. Он выставил ладонь, пытаясь успокоить Сакуру.

— Не подумай чего, Сакура, ты вполне привлекательная женщина, и вообще…

— Вообще, вы мне не нравитесь, и никогда не нравились!

— Ну слава Ками.

— Читаете свои книжки, и читайте дальше!

— Читаю.

— Да ни одна женщина не согласится с вами!..

— И не надо.

— Только слепоглухонемая, наверное, и совсем глупая!..

— Сакура, успокойся. Я не это имел в виду, честное слово.

Какаши стащил с кровати покрывало и завернулся в него, уронив штаны себе под ноги. Сакура, гневно сопя, испепеляла его взглядом. Какаши с удовольствием бы испепелился, но бегать по лесу в одной маске было бы совершенно некомфортно. К счастью, стояк ослаб после такого выброса адреналина. Какаши осторожно присел на край кровати.

— Еще раз извини за неловкую ситуацию.

Сакура мгновение смотрела на Какаши, как на вновь воскресшего Мадару, не к ночи будь помянут, потом наконец отвела взгляд.

— Вы тоже… извините. Я не хотела. Не учла… нервных окончаний.

Какаши передернул плечами. «Видимо, их там до лысого хрена, этих окончаний», — подумал он, вспоминая накатившую истому.

— Наверное, не стоит продолжать, — как можно мягче проговорил он. — Давай ты меня просто перевяжешь, и отправимся в Коноху. Хотя не надо перевязок. Я сам.

— Конечно сам, еще бы!

— А теперь-то что не так? — осторожно поинтересовался Какаши. Сакура снова выглядела как богиня-мстительница, глаза сверкали.

— Вы все время сам, — ядовито прошипела она, скрещивая руки на груди, — а мне потом приходится пилюли жевать, чтобы вас с того света вытащить! Давайте, лепите свой пластырь, только потом не жалуйтесь, если нога отвалится!

— Как же она отвалится? Мышцы вон целые. Сухожилия. Кости. Все на месте.

— Оставьте свои дурацкие шутки при себе! Если бы кое-кто вовремя мне сказал, я бы эту рану так не запустила! Шрама бы не осталось! А теперь пожалуйста, края совмещены кое-как, связка перекошена, давайте ждать, пока невралгия присоединится!

— Какая невралгия? — вычленил Какаши главное.

— Обыкновенная. Онемение, дрожь, нарушение прохождения сигналов. Всякое. — Сакура пожала плечами. — Но не хотите лечиться — не надо!

Какаши потер шею под маской и почесал в затылке.

— Давай остынем, хорошо? Я имею в виду…

— Я поняла, — прервала его Сакура. — Скажете, когда надумаете.

«Да я вообще-то не о том», — подумал Какаши, глядя на очень прямую спину. Неудобно получилось, действительно. Не то чтобы ему не хотелось лечиться. Просто непривычно было пускать кого-то так далеко в интимную сферу.

Даже Сакуру.

Особенно Сакуру.

Подхватив одной рукой водолазку и прижимая ее к себе локтем, Какаши нагнулся за штанами и прямо так, в покрывале, ретировался из дома. Он, определенно, нуждался в порции холодной воды. Большой порции… глубокой.

Остаток дня он провел на дереве в двух часах от хижины. Здесь было немногим хуже, чем в постели: Какаши удобно устроился на мощной боковой ветке гигантского дуба — нагретая солнцем гладкая кора отдавала тепло, птицы уютно щебетали над головой. Какаши даже задремал, хотя тут же проснулся. Зевнув и поерзав на месте, он достал из кармана книжку.

Обратно он возвращался уже в сумерках. Бесшумно вошел в дом, проскользнул в комнату, не зажигая света. Заметив Сакуру на одеяле на полу, задумался на миг, потом решил, что если будет перекладывать ее на постель, еще больше обидит. Лег сам и, вытянувшись, глубоко вздохнул.

Сакура на полу еле заметно шевельнулась. Задышала ровнее. «Ну нашла о ком беспокоиться», — мысленно усмехнулся Какаши. Вот ведь настырная девчонка. Небось на соседнем дереве сидела. Он специально не искал, не делал даже попытки засечь ауру — не хотел, чтобы она бегала по лесу, прячась от него. Они оба действительно нуждались в отдыхе.

Вслушиваясь в ее дыхание, он постепенно и сам заснул.

Снилось ему опять что-то… очередной бой. Он куда-то бежал, уворачиваясь от бьющих с неба молний. Они падали ливнем, настолько густым, что каждая третья все-таки попадала в Какаши — плечи и ноги нестерпимо саднили от ожогов. Легким не хватало воздуха, грудь просто распирало от боли. Со спины словно содрали всю кожу — каждый перекат обдавал измученный мозг новым душем ощущений.

От боли Какаши и проснулся. Глянул на свою руку, действительно покрытую подживающими уже струпьями. Попробовал потянуться и подавился стоном. «Не выпил обезболивающее перед сном», — вспомнил он, осторожно садясь в постели.

Сквозь стиснутые зубы, видимо, все же прорвался какой-то звук, потому что Сакура, которая лежала на полу, тоже проснулась и приподнялась на локте.

— Какаши-сенсей, что?.. Больно? Сейчас я…

Она двигалась немного замедленно, еще не вполне проснувшись. Глядя на нее, Какаши неожиданно подумал, что они на самом деле оба вымотались до предела. Так сильно он давно не уставал. И Сакура… Учитывая, сколько ей лет, должна просыпаться мгновенно, а она вон, потирает лицо, мотает головой, пытаясь избавиться от остатков сонного тумана. И кстати, незачем ей вставать. Пусть спит себе дальше, ей надо восстанавливаться ничуть не меньше, чем ему.

— Ложись на постель, Сакура, — мягко сказал Какаши, разворачиваясь и осторожно спуская ноги с кровати. — Мне надо… гм… Пройтись.

— Куда вам надо? — мгновенно ощетинилась она и одним движением встала. Сна как не бывало.

Ох. Ему бы так. Какаши прикинул, сколько действий придется совершить, чтобы добраться до аптечки, и еле удержался, чтобы не застонать снова. Почему он, интересно, оставил ее так далеко? Куда делись вчера его инстинкты?..

Ах да.

Вчерашний день. Инстинкты.

— Фуиширо ты нравишься, — непонятно к чему сказал Какаши. — Он о тебе спрашивал.

После паузы Сакура пробормотала что-то вроде: «Дурак ваш Фуиширо, и дружки его не лучше». В рассеянном утреннем свете, что просачивался в окно, порозовевшие щеки придали ей очень милый вид.

— С чего это он мой? — удивился Какаши. — Он вообще в команде Аобы. Против Аобы ты ничего не имеешь?

— Вам это зачем? — не дала сбить себя с толку Сакура, обходя его сбоку и захватывая сумку с аптечкой.

— Это мое! — возмутился Какаши.

— А вот и нет. Было ваше, стало не ваше.

Какаши с силой потер лицо обеими руками. Было не по себе. И как-то знобило. И больно было по-прежнему, как если бы все тело превратилось в один больной зуб. Сакура, не подавая ни единого знака, что собирается помогать, отскочила к порогу и застыла в напряженной позе.

— Мне все это снится. Сакура, немедленно отдай аптечку!

— Не отдам.

— Почему это?

— Потому что! Какаши-сенсей, я не могу на это больше смотреть, понятно?!

Интересно. Разве Белые Зецу могут копировать техники? Внешность да, но память-то нет, тогда и ниндзюцу скопировать невозможно?..

Значит, есть вероятность, что…

Зеленые глаза сверкнули. Какаши успел отдернуть голову, и кулак скользнул по касательной, лишь слегка развернув его и отбросив к спинке кровати.

— Не смейте смотреть на меня так! — прорычала Сакура. — Я это я, и я в своем уме!

Какаши просто смотрел на нее, не находя слов. Что-то было не так. Серьезно не так, и дело не в аптечке.

— Вы калечите свое тело. Нервная система работает с перебоями. Вы просто игнорируете сигналы, которые поступают в мозг. Блокируете их, но это не значит, что их нет.

— Ты преувеличиваешь.

Сакура пожала плечами.

— Посмотрите на свою ногу. Связка была надорвана. Нехорошо срослась.

— Если бы она была порвана… — начал Какаши.

— То вы не могли бы ходить. Да-да, знаю. — Сакура опять откинула упавшую на лицо прядь и внимательно посмотрела на него. — Как вам будет угодно. Мой диагноз такой: ткань срослась неправильно. Если оставить все, как есть, возможно, из-за нарушения кровообращения часть связки усохнет и потеряет эластичность. Отдаленные последствия могут быть какими угодно — от случайного тика до хромоты. — Она пожала плечами. — Может, добавятся другие травмы.

— Ты преувеличиваешь, Сакура.

— Сколько ни повторяйте, смысл от этого не изменится, — сухо сказала Сакура. — Вы заставляете свое тело работать на износ. Думаете, вы такой незаменимый, да? Думаете, ваша жизнь без Шарингана ничего не стоит? Думаете, всем плевать?!

Она сорвалась на крик, отвернулась и закрыла лицо руками.

— Делайте, что хотите, — донеслось до Какаши. — Аптечку я вам не отдам.

Резко, опасаясь своей реакции, Какаши сложил печати и помчался прочь от дома.

Сколько он уже начинает день со стимуляторов? Три месяца? Четыре? Какаши напряг память, пытаясь точно вспомнить. На самом деле после войны он ни разу не был в своей квартире, все или на миссии, или в госпитале. Ни разу не отдыхал — просто так, чтобы это не было связано с заданием.

Без стимулятора, обостряющего реакцию, уносящего прочь сомнения, он чувствовал себя… медленным.

Шаринган столько лет давал ему преимущество перед противником, что сейчас он не мог смириться с утратой. Все равно, что дать отрубить себе левую руку. Нет… Полтуловища. Какаши прерывисто вздохнул, подумав об Обито.

И Тензо: тот тоже лишился половины своей силы. Какаши словно со стороны услышал свой горький смешок. Вот с кем ему следовало объединиться: двое полу-шиноби, инвалиды, обломки войны, непригодные к новой жизни.

Какаши тряхнул головой, отказываясь от бесполезных — вредных! — мыслей. Правильно сделала Пятая, отправив их в разные концы страны. Чем занимался сейчас Тензо, Какаши не мог даже представить. Видимо, искал себя. Или тоже топил себя в алкоголе или наркотиках, заглушая голоса сомнений, сожалений и чувства несостоятельности.

Дорога пошла в гору, под ноги попался какой-то крупный камень, и Какаши чуть не споткнулся. В последний миг спохватился, выправился — вот позор был бы покатиться вниз кубарем! — но резкое движение отозвалось в больной ноге. Возведя глаза к небу, Какаши свернул на обочину, присел у дерева. С наслаждением потянулся. Глотнул из фляги и закусил сухпайком.

Кажется ему, или на выздоровление стало уходить больше времени? «Гастрит будет», — сказал у него в голове голос Сакуры, и Какаши с отвращением фыркнул. Наименьшая из его проблем.

Нога болела все сильнее. Он потер место ранения, попытался сконцентрировать чакру в ладони, чтобы получить зеленое исцеляющее сияние.

Безуспешно. Ну еще бы. «Бесполезный», вот такое прозвище ему бы теперь подошло.

Какаши поднялся, опираясь на ствол дерева. Сложил печать перемещения. Так, по крайней мере, будет быстрее. А чакру ему теперь действительно беречь незачем.

В доме кто-то был — Какаши уловил присутствие издалека. Две незнакомые ауры и одна знакомая: Сакура в компании с кем-то, кто прямо-таки исходил жаждой убийства. Безотчетно Какаши ускорился, одним движением взлетел на холм, где стояло жилище лодочника. Но под окном на миг задержался, прислушиваясь.

— Такие дела, красавица, — долетел до него низкий хрипловатый голос.

Какаши приподнялся, заглянул в окно и тут же снова присел. Двое, значит. Тот, что сидел спиной к окну, на вид показался смутно знакомым. Обладатель второй ауры держался в стороне, но ощущение зла было такое сильное, что Какаши и с закрытыми глазами мог бы ткнуть в него пальцем.

— Давай деньги, и разойдемся миром, — предложил хриплый.

Какаши замер, ушам своим не веря. Что, опять?! Или это память начала подводить, подсовывая ложные воспоминания?..

Какаши снова поднялся, чтобы посмотреть в окно. Сакура, что-то щебеча, как раз повернулась спиной, потянулась за чем-то вне его поля зрения. Старший оборотень замахнулся, в руке его сверкнула сталь.

Какаши одним прыжком вломился в окно, в руке его запела Чидори. Быстро — быстрее, чем успел подумать — он ударил Зецу туда, где должно было располагаться сердце. Концентрированная чакра, превращенная в сгусток молний, без труда пробила слабый каркас плоти и костей, прошла насквозь, и Какаши едва успел остановиться.

Перед Сакурой.

Нескольких сантиметров не хватило.

Сакура, обернувшись, смотрела на него. Какаши спохватился, опустил руку. В комнате резко, отрезвляюще пахло озоном — как после грозы — и совсем чуть-чуть жженой плотью.

Сзади заревел второй оборотень. Какаши смутно удивился, что звук странный, какой-то растянутый, как замедленная запись. Неторопливо, плавно Сакура повернула голову, сфокусировала взгляд на чем-то за спиной Какаши и сжала кулак. Какаши моргнул, и все внезапно ускорилось — поверх его плеча просвистел кулак, раздался глухой звук удара, Сакура качнулась назад и слегка присела, возвращаясь в боевую стойку.

Тело первого Зецу упало на пол.

— Какаши-сенсей?

— Сакура, ты в порядке?

Они заговорили одновременно. Потом Сакура грозно нахмурилась и уперла руки в бока.

— Что вы тут делаете?

— Ммм…

— Скажите про дорогу жизни, и я вас ударю!

— Не надо!

Какаши отшатнулся, вскидывая руки ладонями вперед.

— Боюсь, если ты меня ударишь, я уже не переживу! Я, вообще, шел сказать… Хотел сказать… Гм. Давай-ка сперва о тебе. Ты разве не почувствовала угрозу, исходящую от этих двух? Я-то думал, что хоть ауру тебя научил различать.

— Вы шутите, что ли, Какаши-сенсей! Конечно, я поняла! Мне они были нужны! А тут вы. Вламываетесь в окно и поджариваете одного из моих ценных образцов.

— Этот ценный образец как раз хотел нанизать тебя на вертел, — заметил Какаши немного обиженно.

Сакура со сдавленным рычанием снова сжала кулак.

— Я специально подставилась. Я знала, что это Зецу.

— Откуда?

— Вы что, совсем меня за дуру считаете?!

Какаши еле увернулся. Сакура была в бешенстве.

— Вы думаете, я не знала, что сюда приходили эти двое? Вы их убили и закопали?! Молча, не сказав ни слова. Вы так низко меня цените? Вы ко мне относитесь как к первогодке, генину, как вы смеете, Какаши-сенсей? Как вы смеете?!

Какаши молчал, удивленно глядя на нее. Из всей тирады его разум зацепился за одну мысль, тяжелую и неповоротливую.

— Так ты знала, что они приходили?

Сакура даже руками всплеснула.

— Ну конечно! Надо быть слепой и глухой, чтобы не заметить!

— А почему ничего не сказала?

— Вы так стремились оставить все в секрете, что я постеснялась. Какаши-сенсей, я же не ребенок! Не надо меня опекать! Правда, лучше бы о себе позаботились!

— Ну ты вроде как будущее деревни. И все такое, — он неловко усмехнулся.

Сакура только покачала головой и опустилась на колено рядом с лежащим Зецу.

— В момент контакта он потерял свою личину и принял этот облик, — задумчиво проговорила она. — Смотрите, Какаши-сенсей, это какой-то крестьянин. Похож ведь, да?

— Прекрасно, — поморщившись, согласился он невпопад.

— Вы понимаете? Они имели воспоминания. Помните, о чем они говорили?

— О деньгах, насколько я понял.

— Вот именно! Эти Зецу каким-то образом приобрели последние воспоминания своих жертв! Думаю, и раньше такое происходило. Это помогало шпионам проходить через линию наших войск…

— Они же не только мертвых копировали, — напомнил Какаши.

Сакура прищелкнула пальцами.

— Точно! Это сейчас белые Зецу сошли с ума и берут личину того, кого убивают! Как вы думаете, значит, эти двое успели скопировать тех разбойников до их смерти? А почему же не попытались напасть?

— Понятия не имею.

Какаши сполз на пол рядом с ножкой кровати. Он чувствовал себя очень усталым. И совершенно разбитым.

Сакура, радостно хлопоча, вертелась вокруг бездыханного — вернее, бессознательного — бледного тела. Зецу, получив прямой удар в лоб, пребывал в глубоком нокауте.

«Не завидую Фуиширо», — подумал Какаши и, не удержавшись, потер ногу. Бедро сводило судорогой. Перед глазами все двоилось, во рту появился солоноватый привкус. «Странно, — удивился Какаши. — Вроде бы достаточно чакры оставалось.»

— Поворачиваться спиной к врагу было очень, очень глупо, Сакура. Вот умрешь, ко мне не приходи.

— Вы первый помрете, — отмахнулась она. — Какаши-сенсей!

— Что-то мне нехорошо, — пробормотал он, совсем заваливаясь на бок.

Оставив Зецу, Сакура бросилась к нему. Упала на колени, на миг прижалась ухом к груди и тут же выпрямилась, коснулась кончиками пальцев его висков.

Дышать сразу стало легче. Даже несмотря на то, что прямо над ним нависала грудь Сакуры.

Небольшая, аккуратная, как раз такая, чтобы поместиться в ладонь. Мужскую ладонь, к примеру, его, Какаши.

— Он шевелится, — заметил Какаши, отводя взгляд в сторону.

Ругнувшись, Сакура вихрем бросилась к Зецу, стукнула его по лбу и вернулась обратно.

— Э, меня так не надо!

Сакура рассмеялась сквозь слезы.

— Что это со мной? — поинтересовался Какаши, не пытаясь подняться. Пол был очень удобным. Теплые ладони Сакуры скользили по его телу, убирая судороги, приглушая боль.

— Я же предупреждала, — всхлипнула она. — Нервное истощение. И еще что-нибудь, наверное. Может, лихорадку подхватили. Или шов воспалился. Я говорила, что не надо купаться в холодной воде.

— Я не купался.

— Ну да, рыбу ловили.

— Сакура, только не говори, что ты плачешь от тоски по жареной рыбе.

— Глупости говорите, — шмыгнула Сакура носом.

— У тебя ресницы мокрые.

— Я думала, вы не вернетесь.

— Куда бы я делся? — удивился Какаши. И даже приподнялся, чтобы сесть. Сакура подхватила его под руку, помогая опереться на ножку кровати спиной.

— Я решила, вы уйдете. Как… — она не договорила, длинно всхлипнув.

Какаши привлек ее к себе.

— Сакура, Сакура. Такая умная, а такая глупая.

— Я не глупая, — возразила она ему в шею и обхватила руками еще крепче. — Я думала, что обидела вас. Оскорбила.

— Я же шиноби. Меня не так легко обидеть или оскорбить, — укоризненно напомнил Какаши и тут же затаил дыхание, когда Сакура ловко оттянула маску вниз и погладила его пальцем по губам.

— Зато смутить вас легко.

— Смутить да, — согласился он, борясь с желанием прихватить палец губами. — Верни маску на место.

— Нет. Вдруг вы больше меня к себе не подпустите.

— Как будто я в последний раз вялый и беспомощный на твоих руках.

— Я надеюсь, что в последний. — Сакура снова тесно прижалась к нему. — Я каждый раз молюсь, чтобы вы образумились и вернулись в Коноху. Перестали рисковать жизнью. Согласились стать Хокаге!..

— Э, Сакура, последние два предложения в твоей горячей речи взаимоисключающие. Он опять шевелится.

— Если я отпущу вас, вы не уйдете?

— Сказал ведь, что нет.

— Обещайте, что все теперь будет хорошо.

— Все и было хорошо, Сакура.

— Обещайте.

— Ладно.

Сакура быстро, воровато поцеловала Какаши в щеку и отстранилась.

— Я сейчас!

Пинками перевернув уцелевшего Зецу на спину, Сакура связала ему руки и ноги, залепила рот. Отряхнула руки, глядя сверху вниз на Какаши. Тот лениво пошевелился.

— Зачем он тебе?

— Отнесу к госпоже Цунаде. Интересно же его исследовать! Вам разве не любопытно?

— Нисколько.

— Ну врете же.

— Мне сейчас интересно только одно, Сакура: когда, преисподняя все побери, у меня нога пройдет и голова кружиться перестанет.

Сакура вернулась к нему. Опустилась на колени. Глядя в глаза, улыбнулась.

— Тогда… давайте займемся лечением?