Ангелы (джен)

— Ма-а-ам, ну, ма-а-ам... — канючила девочка в маршрутке. «До чего ж противный ребенок, в самом деле», — подумал водитель и выкрутил ручку радиоприемника. «Ты-ы-ы мой а-ангел», — загнусавила козлетоном неизвестная звезда.

— Мам, а ангелы — это что? — встрепенулась девочка.

— От-те ж, чему ж вас учат? — с готовностью вскинулась сухонькая старушонка и заерзала по сиденью, подбираясь поближе. — Ангелы, деточка, — засиропилась она, — это не что, а кто. Ангелы суть создания Божии, они совершенны и всесильны, они за нами, грешными, присматривают и милостию всякой одаряют, — бабулька истово перекрестилась на болтающуюся под зеркалом не то иконку, не то брелок с невнятной картинкой.

— Чо вот лезете в воспитание чужого ребенка? — подключилась к разговору пухлая дама в капоре. — Мать сама знает, чему ребенка учить. Может, они вообще Коран читают.

— О-о, понеслась, — вставил свои «три копейки» в зарождающийся теософский спор помятый мужичок со связкой обоев, горкой сложенных на коленях. — Две бабы хуже войны!

— Мужчина, вы хоть не лезьте! — гаркнула спортивного вида женщина в хрустящем комбинезоне.

— ... а три — хуже атомной войны, — довольно закончил мужичок, цокнул языком и отвернулся к окну.

— Да успокойтесь уже, — повысила голос сидящая в конце маршрутки бледная дама с ярко накрашенными глазами. — Праздник на носу, а все как взбесились...

— Истинно! — выкрикнула старушонка. — Бесы лютуют перед Рождеством Господним! — она опять истово закрестилась. Водитель смущенно глянул через зеркало в салон и почему-то начал отвязывать крутящуюся под пальцами картинку.

Маршрутка вскипела: невнятные увещевания, крики, закатывание глаз, нависание над соседями, заламывания рук, поджимание губ, неодобрительное дергание плечами, издевательский смех перемежались доносившимися до водителя сквозь стенания из приемника обрывками фраз:

— ... беззаконное воспитание!..

— ... чтоб вас...

— ...из-звини, дарагой...

— ... да сколько можно?..

— ... святители небесные!..

— Мамочка?

Молодая женщина очнулась, обвела маршрутку блестящими глазами и посмотрела на дочь, вцепившуюся в ее руку. Одна варежка болталась на резинке, почти задевая грязный затоптанный пол.

— Остановитесь, пожалуйста.

Маршрутка резко вильнула к обочине. Шум недоуменно стих. Под взглядами попутчиков мать с дочерью выбрались на улицу и остановились посреди сугроба.

Пышный, необычно белый после маршрутки, он искрил отраженным светом как островок блаженной чистоты и тишины.

— Ангелы... Ангелы — это вот что, — и женщина, отпустив сумку с мандаринами, раскинула руки, поднялась на носочки и вдруг рухнула спиной в пушистую глубину.

Снег взметнулся, запорошил ее куртку и шарф, оседая на ресницах и выбившейся из-под шапочки пряди.

Девочка с восторженным писком бросилась в снег рядом.

— Это крылья, — мама двигала руками, разгребая снег, и улыбалась. — Это... одежда.

— Пальто?

— Да, правда. Это ангельское пальто, — они двигали ногами и смеялись...

— Эт чего ты тут разлеглась? Да с детем еще. Пьяная, что ли? Иди отсюда, не то милицию вызову! — пронзительный лай мелкой собачонки подтверждал серьезность намерений бдительной хозяйки.

Они уходили, не отряхиваясь, все в снегу, держась за руки и улыбаясь. На повороте девочка оглянулась. Два ангела «в пальто» были хорошо видны в сугробе, освещенном желтоватым светом окон четвертого этажа. Кто-то задернул занавеску, и в изменившемся освещении казалось, что большой ангел улыбается и кивает, а маленький машет рукой.

И тоже улыбается.