Стихийница (джен)

Он сидел возле ее кровати и привычно пялился в белую стену напротив. Полгода, или шесть гребаных месяцев, изо дня в день приходил в эту отдельную палату в больнице Святого Мунго и наблюдал, как жизнь капля за каплей покидает молодое и такое желанное тело. Жена, мать, боевая подруга. Черты лица обострились и приобрели серый оттенок, под глазами залегли черные круги, а волосы привычного ярко-розового цвета безжизненно свисали тусклыми прядями и путались на подушке. Битва, длившаяся каких-то два дня, оставила после себя море трупов и призрачную надежду, что все наконец-то закончилось. Что, как оказалось позже, было в корне неверно. Все только начиналось. Во всяком случае, для него. И семьи, конечно.

Сначала он думал, что ему повезло. Ведь должно ж было хоть когда-то повезти в этой беспросветной жизни! Хотя то, что жизнь — дерьмо, было действительно непреложной истиной, подтверждающейся раз за разом. Но так хотелось верить в лучшее. Не срослось.

Тонкс, любимая и единственная, не погибла. Просто уснула, схлопотав пару темных проклятий за пару часов до того, как Избранный обезоружил Темного Лорда Экспеллиармусом. Просто, томно вздохнув, закрыла глаза и медленно сползла на залитый кровью пол. И больше не двигалась. Диагностика, которую позже провела мадам Помфри, показала глубокий магический сон.

Услышав диагноз и расслабленно выдохнув, Люпин поцеловал жену в щеку и умчался помогать другим. Ведь после сна людям свойственно просыпаться, а, значит, ничего страшного не случилось. Вон, Снейп вообще в коме, и неясно, выживет ли еще. А тут просто сон.

Осознание беды пришло нескоро — не через день и даже не через неделю. После двух месяцев пребывания в Мунго укушенный змеей Снейп уже язвительно хрипел, доводя медперсонал до белого каления, а спящая красавица все также тихо посапывала в подушку и не собиралась возвращаться в бренный мир. Колдомедики разводили руками, друзья сочувствовали, а сам Люпин перебрался на постоянное место жительство в палату жены. Не помогло. Тонкс на его присутствие никак не реагировала, лишь изредка улыбаясь во сне по одной ей понятной причине.

Через какое-то время белые стены палаты начали дико бесить, посетители — раздражать, а на очередные оправдания колдомедиков Люпин готов был кидаться непростительными. Более-менее смирившись с вынужденным одиночеством, а, может, сказалось отсутствие денег, которые как-то уж внезапно закончились, но Люпин был вынужден прекратить проживание в Мунго. В очередной раз чмокнув жену в сухие неподвижные губы, он отправился на поиски работы.

Мужчина, подсевший к за столик в баре, ничем не выделялся среди других волшебников. Невысокий, серые глаза, светлые волосы, собранные в хвост, и черная утепленная мантия с серебряными пуговицами — не очень дорогая, но и недешевая. Ремус устало поднял глаза от стакана с огневиски.

— Мистер Люпин? У меня к вам деловое предложение, — безапелляционно заявил маг холодным властным голосом.

— С кем имею честь?

— Мистер Бейкер, — кивнул мужчина, сверля глазами потрепанного жизнью собеседника.

— Я вас внимательно слушаю, — расслабленно заявил Люпин, сделав последний глоток из полупустого стакана.

Дальнейший разговор Ремус помнил с трудом. Показавшийся вначале грубым голос приобрел бархатные нотки, которые, врываясь в расслабленный алкоголем мозг, действовали словно гипноз, подчиняя и успокаивая. Речь незнакомца текла, словно тягучий мед, плавно и неспешно, заставляя вслушиваться в разговор и тут же забывать о нем.

Очнулся Люпин от яркой вспышки, обвившей руки обоих светящимися голубыми нитями: магия засвидетельствовала только что принесенный Непреложный обет. Скрепивший клятву официант не спеша отошел от столика, бросив косой взгляд на сидящих магов. Дернувшийся было в сторону оборотень был дерзко остановлен взметнувшимся словно вихрь Бейкером:

— Вот, держите, мистер Люпин. Разведете в десяти чайных ложках воды и напоите свою жену. Желаю вам счастья. — Взметнув полами мантии, мужчина ухмыльнулся и исчез в вихре аппарации, оставив мага медленно приходить в себя.

Несколько раз помотав головой из стороны в сторону, пытаясь сбросить оставшийся морок, Ремус удивленно уставился на зажатый в руке флакончик с ярко-красной субстанцией, светящийся изнутри. Мысли резко перескочили на Тонкс, а все еще звучащий в голове голос, командным тоном приказывавший напоить жену зельем, не оставлял выбора. Крутанувшись на месте, Люпин спешно аппарировал.

Фэй Данбар глухо застонал и уронил голову на руки. Лежащие на краю стола бумаги, задетые локтем, с тихим шелестом спланировали на пушистый ковер и разлетелись по кабинету.

— Шеф, можно? — в дверь просунулась голова зама Лекса Лестера.

— Чего тебе? — гаркнул Данбар, принимая сидячее положение.

— Я тут подумал. Насчет этого прогноза. Мы же умеем создавать вход в параллельный мир. Если не ждать катастрофы, а всем перебраться туда заранее?

Глаза Данбара грозно блеснули:

— Да неужели? А векторы все рассчитал? Направление? Координаты? Погрешности? Думаешь, я не рассматривал этот вариант? — Он нервно забарабанил пальцами по столу. — Сотня. Это максимум, который может перейти без последствий для себя и обоих миров. Вторая уже под вопросом. Ну, а третья разрушит оба мира к чертовой матери. А у нас тридцать миллионов. Тридцать!

Лекс стыдливо потупил взгляд. Анализ не был его сильной стороной. Вот правоведение — это да: документы, ведение переговоров, заключение сделок. А вся эта ученая сторона…

Нет, конечно, он уже давно подозревал, что мир, в котором он прожил без малого пятьдесят лет, умирает. Все эти цунами, камнепады, извержения вулканов, оползни… И теперь вот окончательный вердикт: осталось совсем немного и… Все. Конец.

В документах все объяснялось довольно просто: ядро мира, названного Альбой, медленно умирает. Без подпитки оно способно продержаться еще лет двадцать, не более. И к тому же в последнее время стало давать сбой. А с подпиткой… Последний сильный артефакт пришел в негодность три года назад, а остальные и того раньше. Маги стихий из года в год рождались все слабее и слабее. Если еще двести лет назад для подпитки ядра требовалось пятнадцать взрослых стихийников, то сейчас не справлялись и пятьдесят. А про создание соответствующих артефактов не стоит и заикаться — мастера этого дела вымерли уже давно, с ними же умерли и знания… Вот и лезли сейчас альбийцы из кожи вон, чтобы хоть как-то предотвратить грядущую катастрофу.

Данбар устало помассировал виски и снова улегся на стол, игнорируя подчиненного.

— Шеф, вы не заняты? — в двери появился главный аналитик Альбы Сет Адлер.

— Проходной двор, а не кабинет, — буркнул Фэй, при этом утвердительно кивнув.

— У меня тут выкладки по стабилизации ядра. Посмотрите? — Сет подошел ближе и протянул папку с бумагами.

Данбар сразу же сунул туда свой нос.

— Вы что, совсем сбрендили? Какая к черту магия стихий? Где я вам возьму абсолютного оборотня-метаморфа? Последний оборотень исчез десять лет назад, и метаморфов у нас и десятка не наберется даже самых обычных, слабеньких. Они толком свой облик изменить не могут, не говоря уже о превращении в животных.

— Так это… Он должен родиться. Пифия предсказала… — попятился Адлер.

— Пифия, говоришь? Ну-ну. И давно ты в предсказания веришь?

— Так сбываются же… — пожал плечами Сет.

— Это предсказала Эридан, что ли? — решил вклиниться в разговор Лекс.

— Она.

— Ну, тогда ладно, — махнул рукой Фэй. — Раз других вариантов нет, будем искать этого мага стихий.

— Магиню, — уточнил аналитик.

— Что, еще и девчонка? — ужаснулся альбиец. — Может, даже знаешь, где искать?

Сет нервно сглотнул.

— Возможно, в Магмире, шеф. Хотя это неточно.

— Послал Великий соратничков, — нервно хохотнул Данбар. — Цирк, да и только. Данные мне по этому стихийнику… стихийнице предоставьте, что ли. Особые приметы там, досье на родственников — все, что о ней вообще известно. Как подготовите, Бейкера ко мне пришлете.

— Будет сделано, шеф! — отрапортовал Адлер, пятясь к двери. — Предоставлю в лучшем виде!

— Кто бы сомневался, — согласился Фэй. — У тебя по-другому не бывает, спаситель ты наш недоделанный.

Илиана равнодушным взглядом окинула свою новую комнату. Такая же, как и ее предыдущая. Ну, почти такая же, только цвет другой. Стул, стол, кровать, шкаф для одежды, комод с зеркалом. Прилегающая ванная комната. Вот личной ванной у нее точно не было. А так… Что Магмир, что Альба — особой разницы она не ощутила. Хотя… сколько она здесь находится? Всего лишь пару дней?

Перед глазами до сих пор стояла та домашняя сценка, в которой мать кричала на отца, а он, как всегда, молчал в ответ. Молчал все эти пятнадцать лет, что она жила на свете. Боялся потерять мать? Или же их обоих? Слабак. По сравнению с матерью. И по сравнению с ней тоже. Он всегда все держал в себе, поступал так, как говорили другие, никогда не имел собственного мнения и силы воли. Илиана до сих пор не понимала, что же нашла в нем мать. Вот она была сильная! Хотя, почему была? Есть! Вот только теперь далеко…

Илиана помнила себя с тех пор, как исполнилось четыре. Тогда она впервые перекрасила свои волосы и изменила цвет глаз на зеленый. Ну, и шрам на лбу дорисовала, чтоб походить на крестного старшего брата Теда. В тот день Гарри Поттер забежал поздравить ее с днем рождения и притащил белого плюшевого медведя, с которым она спала до восьми лет. В пять она уже спокойно меняла внешность полностью, а в восемь научилась принимать облик животных. А в девять… В девять проснулись гены оборотня. Первая частичная трансформация заставила маму свалиться в обморок и до ужаса напугала отца. Самым неприятным стало то, что она не смогла ее контролировать: луна брала свое. Проведя несколько часов в непонятном состоянии, она днем засела в библиотеке, штудируя книги об оборотнях. Всю следующую неделю мама валялась с нервным истощением, папа напивался в гордом одиночестве, а Илия, наплевав на запрет, сбежала из дома к Гарри.

Герой Магмира немного пожурил племянницу и отволок к Снейпу для консультации. Тот, оставивший преподавание сразу же после войны, высказал все, что думает о наглых героях, врывающихся в его частную жизнь без приглашения, и сделал несколько тестов. На следующее полнолуние Илиана уже превращалась под строгим наблюдением Снейпа, Гарри и мамы, заранее выпившей успокоительное. Папа по понятным причинам отсутствовал. На этот раз девочка перекинулась полностью и почти безболезненно.

С каждой следующей трансформацией Илия справлялась все лучше и лучше, полностью контролируя свое сознание человека. Спустя год накануне полнолуния Гарри рискнул вывезти ее в горы, куда не ступала нога человека. Именно тогда, воя на луну и упиваясь неожиданной свободой, она ощутила свою магию. Нет, не так. МАГИЮ. Та ощущалась каждой клеточкой, каждым волоском на теле, приятно щекотала в носу и покалывала кончики пальцев. Текла внутри, словно горячий шоколад, и пахла мятой. И это было здорово!

А потом был Хогвартс… Она попала на Райвенкло. Было непросто, но она справилась! В пятерке сильнейших учеников школы, охотница квиддичной команды; Гарри занимался с ней боевыми искусствами, Снейп — частным образом преподавал зелья. Мама гордилась, папа мечтательно вздыхал. Все было идеально вплоть до прошлой недели…

Он появился в ее жизни так же внезапно, как на город обрушивается сильный ливень. Итэн Вэнс, симпатичный светловолосый парень лет восемнадцати. Мило улыбаясь, он подошел прямо на улице, пригласил посидеть в кафе и вылил на нее лавину информации. Про Альбу, пророчество, обет отца. Она — мессия целого мира. Бред какой-то!

Кажется, она тогда немного вспылила, опрокинула стул, много чего наговорила новому знакомому и умчалась прочь. А потом был разговор с отцом.

Это было тяжело. Мама опять плакала, папа упорно разглядывал пол и что-то еле слышно мямлил в ответ на обвинения. Правда выглядела нелицеприятно, хотя, возможно, так действительно сложились обстоятельства. Мама умирала, папа напивался с горя, и тут вдруг появился тот, кто может ее спасти. Последняя надежда? Наверно, Илиана бы тоже наобещала сделать все, что угодно. Но… Не рассказать потом об этом исцелившейся от недуга супруге? А как же любовь? Ведь муж и жена должны быть вместе и в горе, и в радости, а тут… Отмахнуться от обета, вот так просто забыть о нем? Ну и что, что помнил эти события довольно смутно? И алкогольное опьянение здесь не оправдание! Можно было вернуться в тот бар и расспросить официанта. Но почему-то папе это совершенно не пришло в голову! Впрочем, это неудивительно — он всегда был таким.

Илия долго рыдала в комнате, не представляя, что делать дальше. Нет, конечно же, папа заявил, что любит ее и готов пожертвовать жизнью, нарушив обет, но… Как бы она смогла жить после этого? Смотреть в глаза маме?

Порыв был стремительным и казался единственно правильным. Она побросала в сумку все свои вещи, последний раз окинула взглядом комнату и нажала на порт-ключ.

На комоде осталась лежать написанная впопыхах записка, начинавшаяся словами: «Мама, папа, я вас люблю…»

Дни сливались в недели, недели — в месяцы, месяцы — в годы. Подъем в шесть утра, пробежка, душ, завтрак. И учеба. Бесконечная, непрерывная учеба. Метаморфомагия, руноведение, магия стихий, зелья, артефакторика, геофизика, йога. И полное осознание того, что пути назад нет.

Единственная радость — в классе она была не одна. Просвещению юных умов альбийцы уделяли особое внимание. Что примечательно, дети делились на группы не по возрасту, как в Хогвартсе, а с учетом своих способностей. Вместе с Илианой учились стихийные маги, самому младшему из которых было двенадцать, самой старшей — около восемнадцати. Девушка легко сошлась с одногруппниками и больше не чувствовала себя одинокой. Совместные прогулки, учеба и посиделки в гостиной факультета сильно скрасили жизнь и дали призрачную надежду на счастливое будущее.

Будущее... Она с ужасом следила за новостями, где почти каждый день мелькали упоминания о разбушевавшейся стихии и гибели людей. И четко осознавала, что дальше будет только хуже. И она просто не сможет пройти мимо. Не сможет, не захочет, да и не дадут…

За что, Господи? Она ведь еще так молода, вся жизнь впереди! Детство закончилось внезапно, ответственность легла тяжелым грузом на хлипкие девичьи плечики, да еще и мир чужой, незнакомый, а она одна, как перст! Как же хочется вернуться домой, услышать звонкий смех матери, почувствовать сильные объятия отца, потрепать по волосам непутевого братца, рвануть куда-нибудь на мотоцикле с Гарри, поругаться со Снейпом… Мечты, сплошные мечты. И почти угасшая надежда, что все плохое однажды закончится…

Страшное слово — «смерть». Оно стало преследовать Илиану пару месяцев назад, вперившись в мозг, словно стрела, и застряв в нем своим острым наконечником. Древко обломалось, а острие осталось внутри, причиняя боль при малейшем движении, и достать его оттуда не представлялось возможным. Медитация не помогала. Слегка приглушала боль, да, но не более. Неприятное, вяжущее чувство собственной беспомощности ввергало в бездну отчаяния и безысходности: хотелось кричать, рвать на себе волосы, бросить все и умчаться, убежать куда-нибудь, неважно — куда, но подальше отсюда, не останавливаясь, не оглядываясь! Броситься с обрыва в пропасть над горной рекой, ощутить это призрачное чувство свободного полета и испытать боль столкновения с водой, а потом сражаться, сражаться со стихией, прикладывая все силы, чтобы выплыть на берег, выжить в этой схватке, потратив последние силы!

Сегодня ей исполнилось восемнадцать. Детство и отрочество позади. Впереди лишь долг — перед отцом, перед самой собой, перед Альбой наконец.

Нет, наверно, все было бы намного проще, знай Илиана, что ее ждет. Но высшие мира сего решили по-другому.

— Все узнаешь непосредственно перед ритуалом, а сейчас твоя задача — научиться контролировать свои силы, — безапелляционно заявил Фэй Данбар. — Единственно, что могу рассказать — главных ритуалов будет два. Первый должен стабилизировать ядро Альбы, а второй — закрепить результат на ближайшее будущее. И во время обоих ты должна будешь выложиться полностью — ядро мира должно выпить тебя практически досуха, оставив лишь малую часть, чтобы можно было потом восстановиться.

Она только хмыкнула в ответ, явно почувствовав недосказанность. Слез не было. Они были выплаканы так давно, что уже и подушка просохла. Только бешено колотящееся сердце и дрожь в кончиках пальцев. Даже ноги не пытались подкоситься, лишь железный наконечник смерти в мозгу очередной раз больно кольнул в темечко. Жизнь, висящая на волоске. И почти полное лишение магии. Вроде как только оно, не более. Пусть на время, но все же… Это будет довольно неприятно.

Илия вспомнила, как однажды долго билась над одним заклинанием, довольно простым, но очень уж энергозатратным. Самое обидное, что выполнили его все в классе, кроме нее. Сбежав вечером в Выручай-комнату, девочка почти два часа тренировала правильное движение палочкой, пока оно наконец не получилось. А потом вполне ожидаемо загремела в Больничное крыло с истощением. Это было ужасно! Она ощущала себя наполовину мертвой. Магия, обычно плещущаяся внутри и иногда переливающаяся через край, словно выгорела, оставив после себя обугленные руины, припорошенные серым пеплом и запах, стойкий запах дыма, удушающий, застилающий глаза, забивающийся в ноздри, не дающий дышать полной грудью.

Внезапно перед глазами всплыло лицо Гарри. «А он ведь тоже был героем пророчества, — подумала Илия. — И шел к этому целых семнадцать лет. Неужто я не выдержу, сломаюсь? Нет, я — сильная, Гарри будет гордиться мной! И Гарри, и родители, и старший братик! Я не подведу!»

Пылающий желтый костер было видно издалека. Хотя нет, не желтый. Подойдя ближе, Илиана различила красные, синие и даже зеленые всполохи, разлетающиеся в разные стороны. И бегущую огненную дорожку, образующую идеальный ровный круг. Позади, за костром, громко разбивал о камни свои могучие струи зеркальный водопад, возвышающийся над кронами деревьев, окружавших лесную поляну. Маленькие ручейки огибали невысокие кочки, скрещиваясь, вливаясь друг в друга и образуя мелкую сетку, блестевшую при свете луны и костра. В кругу, заросшем высокой травой вперемешку с сиреневыми и оранжевыми цветами, стоял алтарь из черного мрамора, пугающий своей красотой и размерами одновременно. По краям ровно вырезанного квадрата были начерчены руны, сияющие белым светом: Огонь, Вода, Воздух и Земля — стихии, повелевающие Альбой. И ее жизнью…

Илиана, облаченная в белое платье, больше напоминающее балахон, отбросила в сторону сдавливающие ноги деревянные сандалии и смело шагнула в огненный круг. Пламя костра тут же резко устремилось вверх, а ручейки замерли на секунду, словно застыли, покрывшись тонкой коркой льда. Порыв ветра коснулся земли, нагнул высокую траву, поднялся выше и ласково дунул в лицо девушки, пощекотав волосами обнаженную шею. Все четыре руны вспыхнули, одна за одной, и белые лучи, яркие, притягивающие взор, выстрелили прямо в звездное небо, освещая все вокруг.

Илия протянула руку вперед и осторожно коснулась черного камня, который, несмотря на свет, оставался все таким же холодным и безжизненным, каким и должен быть мрамор. Жрица, подошедшая сзади, ласково дотронулась до ее плеча и помогла взобраться на алтарь. Медленно опускаясь спиной на ледяной монолит, она почувствовала, как тысячи мелких иголок вонзились в нее, заставляя дрожать всем телом, вынимая душу и заставляя сердце биться во всю свою мощь. Лучи из рун засверкали, разбрасывая искры во все стороны, закрутились в вихрь и опали, а рядом с ними, словно из воздуха, возникло четыре мужских силуэта, статных, высоких и сияющих все тем же белым светом, как и символы. На ее тело, все еще облаченное в платье, опустились четыре руки, четыре ладони накрыли собой лоб, сердце, живот и лоно.

Илиана дернулась, пытаясь подняться, тем самым обозначив свой протест — в ее восемнадцать еще ни один мужчина не дотрагивался до нее так… нагло — но осознала, что какая-то неведомая сила намертво приклеила ее к камню, не оставляя иного выбора, как покориться. «Отдай себя на волю стихии, открой свой мозг, распахни сердце, обнажи душу и подари лоно во благо матери твоей Альбы, — услышала она сквозь сковавшую ее пелену страха. — Да будет так!»

Руки, заскользившие по платью, словно накалились, зажглись огнем, заставляя так и не погасшее сияние распространиться и по ее телу; катрены, звучащие на латыни вперемешку с альбийским языком, отдавались эхом глубоко в голове, жар, охвативший ее целиком и не дававший вздохнуть, собрался где-то внутри, в центре мироздания, и лавиной хлынул из всех щелей, сметая все на своем пути.

Магия, первозданная, неуправляемая, вырвалась наружу, круша все на своем пути, сметая границы, навевая страх и ужас, и лишь рунный круг с его участниками остался нетронут стихией. Илия, глубоко выдохнув, зачитала свои единственные строчки ритуала и подняла руки к небу:

— Мать моя, Альба! К тебе взываю! Прими сердце мое, магию мою, душу мою, тело мое, ибо я есть ты, ты есть я, мы с тобой одно целое! Да будет так!

Порыв ветра, еще минуту назад выкорчевавший с корнем немало деревьев, слегка приутих, обдав взывающую каплями воды, и заклубился вихрем на границе круга, пытаясь загасить все еще пылающую дорожку. Жрица, холодная, надменная, внимательно наблюдающая за проявлением стихии, подошла к девушке и извлекла из ножен ритуальный клинок.

— Сердце. Душа. Магия. Тело.

Смочив его в специальном зелье, она коснулась лба девушки, провела по груди, разрезая на своем пути платье, опустилась к животу и добралась до лона. Слегка нажав, она развела ноги Илии в стороны и обратилась к окружавшим ее мужчинам:

— Вода. Воздух. Огонь. Земля. Да возродится Альба!

Вода хлынула ревущей волной и, встретившись с вихрем на границе, вступила с ним в неравный бой, поднявшись стеной до небес. Поток огня не отстал, устремив рвущееся пламя к этим двум; земля вздыбилась, пошла трещинами, вливая в свежесозданный квартет и свою силу, оставляя в этом мире лишь единственный тихий островок спокойствия — в рунном круге.

Илия, опустошенная, обнаженная, лежала на холодном мраморе и отрешенно взирала на творящийся вокруг бедлам. Свет то зажигался, то мерк в глазах; чужие руки, скользившие по телу, волновали, побуждали дрожать, но совершенно точно уже не пугали, касаясь там, где она сама себя стеснялась трогать. Резкая боль, прошившая насквозь, вынудила вскрикнуть, но этот крик потонул в песне стихий — слабый, еле слышный и абсолютно беспомощный, а прикосновения, и уже не только рук, продолжили свое черное дело, подчиняя и заставляя смириться. Лишь тихие стоны, время от времени непроизвольно срывавшиеся с ее губ, еще будоражили сознание, набатом отбивая в мозгу: «Жива, жива, жива!» А еще кровь, горячая, неприятная, стекающая вниз по обнаженным бедрам, липнущая к прикасающимся чужим телам и потом с характерным звуком отпускающая свою добычу, и тянущее чувство там, в самом низу…

И упала стена, расплескав брызги, разбросав искры и разметав комья земли, погас огонь, оставив тлеющие угольки, высохли ручейки и усмирил свой бушующий нрав водопад, перестал ворошить листочки на деревьях ветер, и уняла свою дрожь земля, и возродилась Альба…

Боль. Вяжущая, безжалостная, рвущаяся наружу, вспыхивающая внутри при малейшем движении. И пустота, жуткая звенящая пустота внутри, ощущение, будто ты паришь в вакууме, огромном пустом шаре, а вокруг — никого.

— Э-ге-гей!

Крик разносится на многие мили вокруг и возвращается многоголосым эхом, но ответа нет. Пустыня, сплошная пустыня, и ты, одна, среди разрушенного мира, стоишь на перепутье, не зная, куда идти и идти ли вообще, или остаться тут и дальше кричать, или же лечь и умереть, потому что это предел, потому что нет сил спорить с судьбой, и ты — лишь одна из песчинок в этой молчащей пустоте, такая же безликая и ненужная…

И вдруг, откуда ни возьмись, появляется свет — яркий клубочек, распадающийся на несколько искорок. Они начинают кружить в этой пустоте вокруг тебя, прогоняя боль, и зарождают надежду, поначалу робкую, а потом все больше и больше набирающую силу. Она обволакивает всю твою сущность, окутывает тебя своим теплом, дает силу и успокаивает…

И ты стоишь в этой пустыне, уже не такой пугающей и страшной, а четыре искорки, горящие ровным белым светом, летают над тобой, то резко уходя в сторону, то застывая на месте, словно играют. А в голове, в самом мозгу, ты слышишь их смех, и голоса, детские голоса:

— Мама, мамочка, возвращайся! Ты нужна нам, мама! Мы любим тебя!

И бездна, затянувшая тебя сюда, отпускает, размыкает свои щупальца, медленно отступая, оставляя свою жертву самой решать свою дальнейшую судьбу в этом бренном мире…

— Илиана! Просыпайся, Илиана! — Ласковый голос вырвал из небытия, а сухая маленькая ладонь ласково убрала со лба налипшие волосы. — Все закончилось, милая, все уже позади.

— Позади? — прошептала в прострации Илия прежде, чем открыть глаза.

А как же пустыня? И эти искорки... Или же не искорки? Ах, ну да, это же все происходило в ее подсознании! Точно, ритуал, а потом магическое истощение. Интересно, сколько дней она провалялась в постели?

Илиана с благодарностью приняла из рук сиделки чашку с водой и слегка приподнялась.

— Долго я спала?

— Завтра будем отмечать день Земли, деточка. — Старушка ласково улыбнулась и погладила ее по голове. — Спасибо тебе, милая, за твои деяния. Благословила ты мир наш, а Альба благословила тебя.

Фух! Значит, не зря они все это затеяли! Ядро Альбы благодаря ритуалу пришло в норму, как и предсказывал Данбар. Ну, наконец-то все позади. Она выжила, самочувствие почти в норме — так, небольшая головная боль и слабость. Ну, и минус три месяца жизни, прошедшие без нее. Но это так, мелочи. Вот только ощущение чего-то лишнего там, внутри, чуть ниже талии. Паранойя? Или же…

Девушка закрыла глаза и осторожно прощупала свою ауру. Магическая волна не спеша прокатилась по всему телу и отдалась слабой пульсацией в этом самом районе живота, и замерла там, оставив за собой шлейф томного наслаждения. Вроде бы ничего необычного, но вот это неизведанное доселе чувство заставляло пытливый мозг задуматься, что последствия ритуала могут оказаться довольно-таки небезобидными.

— Что вы со мной сделали? — прямо, без обиняков спросила Илиана.

Старушка расползлась в улыбке:

— Ты беременна, девочка моя. Альба благословила твое лоно и зародила в нем новую жизнь, подарив нашему народу надежду на будущее. Твои дети — дар матери-прародительницы, будут сильными магами стихий, им будет подвластен весь мир.

Так вот в чем дело! Беременная! Не все так просто!

Илиана сильно сжала кулаки, потом разжала их и сжала снова, впившись ногтями в ладонь. Боль немного отрезвила, и она заставила себя посмотреть на все это с другой стороны. Хотя, с какой другой? У нее, кажется, без вариантов. Как там говорила мама? Дети — цветы жизни? Да-да, особенно, когда их четверо, а ей всего восемнадцать. Мужа нет, родители далеко. Блеск! Нет, Илия была совсем не против детей, но вот в ближайшее время их точно не планировала, а тут… У нее даже парня не было! Один ритуал, и она — мама. Не иначе магия! Все у нее не как у других. Чертово пророчество! Чертов обет!

— Время пришло, Илиана, — невозмутимо заявил Данбар прямо с порога. — Детям скоро исполнится семь. Это тот самый возраст, когда они вступят в основную силу своих стихий. Промедление подобно смерти. Проведем ритуал на День Плодородия.

Илия напряглась. Перед глазами тут же всплыли сценки из жизни, где она на алтаре, одинокая, беспомощная и безумно несчастная… Резким движением головы отогнав от себя призраков прошлого, она сделала невозмутимое лицо:

— А что потом?

Фэй приподнял бровь в немом вопросе.

— Вы сказали, я нужна вам для двух ритуалов. Завтра второй. Что будет со мной потом? Со мной и с моими детьми?

Данбар дернулся и как-то укоризненно посмотрел на нее.

— Твои дети — стихийники, они — порождение Альбы, залог ее здоровья и долголетия. Ты — их мать, их плоть и кровь. Вы все взаимосвязаны. Что ты хочешь от меня услышать? Что я больше ничего от тебя не потребую? Что исчезну из твоей жизни? Что не буду вмешиваться в обучение детей? Чего именно ты от меня хочешь? Ты сама выбрала свою судьбу, Илиана.

Девушка зло сверкнула глазами.

— Пытаешься напомнить про мой благородный порыв спасти отца? Не ты ли приложил к нему руку и сделал все, чтобы заставить меня принять правильное решение, угодное вашему миру? И плавно подталкивал меня к нему? — Прищурившись, Илиана подошла поближе. — И плевать было, что мне всего пятнадцать! И на семью мою плевать! Да, я была молодой и глупой, но выбора у меня особо и не было! Или остаться и стать причиной смерти отца, или же пойти в ваш мир! Но вот теперь пришло время, когда условия буду диктовать я! Иначе — ни детей, ни ритуала, ни спокойной жизни!

Стихийница победно усмехнулась, уловив в глазах Данбара искорку страха. Она все просчитала, прежде чем заявить о своих требованиях шефу. Выжидала подходящий момент. Одиннадцать долгих лет! Но теперь она — сильнейшая в этом мире, а ее дети — своего рода божества, пред которыми преклоняются все альбийцы.

Аква ⁽¹⁾, ее старшенькая — повелительница воды. Девочка с легкостью вызывает дождь, легким движением руки испаряя воду из ближайшего водоема и формируя из нее грозовые тучи.

Терри ⁽²⁾, первый сын. Его стихия — земля. Стоит ему лишь прикоснуться к увядшему цветку — и тот вновь расцветает, наполняясь жизнью.

Светловолосый Айра ⁽³⁾ — воздушник. Он вообще не умеет ходить, потому что со стороны кажется, что он словно парит над землей, не касаясь ее ногами, легко управляя воздушными потоками.

И, наконец, Игнис ⁽⁴⁾, рыжая искорка среди своих более спокойных братьев и сестры. Непоседа, торнадо в юбке, вспыльчивая и в то же время очень ранимая и сострадательная.

Данбар устало потер переносицу. «А девочка-то выросла, — с гордостью подумал он. — Вон, какой красавицей стала. Да и зубки показывать начала. Хотя, с ее-то судьбой, это нормально

— наоборот, было бы странно, если бы она по-прежнему была подвластна мне с такой-то силой. Да кто я вообще такой? Волшебник средней руки, немолодой, одинокий, разве что занимаю высокий пост в правительстве. И Илиана — умница, стихийница, надежда всего мира, мать богов Альбы и просто красивая девушка, которой хочется поклоняться, носить на руках и дарить цветы.»

— Чего ты хочешь? — Фэй, переборов минуту слабости, снова взял себя в руки.

— Я? — Илиана игриво улыбнулась. — Всего лишь повидаться с родителями. А ты что подумал? Что я сбегу отсюда? От этих одиннадцати лет в подвластном мне мире? От своих детей? От твоих соглядатаев? Магмир не настолько хорош, чтобы я осталась жить там навсегда. Но время от времени я буду бывать там со своими детьми. И никто, повторяю, никто не посмеет препятствовать нам. Это будет достойной платой за спокойствие Альбы. Ты согласен?

Данбар удивленно посмотрел в ясные голубые глаза и громко рассмеялся. Захохотал, запрокинув голову вверх и вдруг резко, одним махом прижал Илиану к своей груди:

— Ох, девочка, ты в очередной раз удивляешь меня! Ты могла попросить все сокровища мира, или же корону Альбы, и мы бы не смогли отказать тебе, а ты всего лишь… Нет, Илиана, ты — чудо, которое досталось этому миру, и которое он будет беречь и лелеять.

Отпустив стихийницу, Фэй отступил на шаг назад.

— Поедешь после ритуала. Месяца хватит? — усмехнулся он и, оставив девушку в гордом одиночестве, выскользнул за дверь.

1) aqua — вода

Вернуться к тексту

2) terra — земля

Вернуться к тексту

3) aer — воздух

Вернуться к тексту

4) ignis — огонь

Вернуться к тексту

Огненный конь возник прямо из дыма, поднимающегося над костром. Взвился вверх, а потом грациозно опустился всеми четырьмя копытами прямо на зеленую траву.

Из светлого облака, похожего на хлопковое поле, посыпалось нечто, напоминающее лебяжий пух, белое и пушистое. Оно закружило смерчем в воздухе, выплюнув из образовавшейся воронки красавца-лебера.

Высокая волна вспенилась на вершине и с грохотом разбилась об огромные валуны, явив миру еще одно творение: великолепного терсана.

Земля вздыбилась, пошла трещинами и разверзлась прямо у ног, а из глубокой пропасти, медленно исчезающей на глазах, выпрыгнул черный калиосто.

Белый единорог со всадницей на спине вальяжно вступил в круг силы, обрамленный тонкой кромкой сиреневого барвинка.

Кони, раздувая хищные ноздри, грозно перебирая копытами, гордо вскинули головы и не спеша подошли к своим хозяевам.

Найтмар ⁽¹⁾ доверительно подставил шею под ласковые пальцы Игнис, лебер ⁽²⁾ преклонил колено перед Айрой, терсан ⁽³⁾ ткнулся мордой в плечо Аквы, а калиосто ⁽⁴⁾ благосклонно принял лакомство из рук Терри.

Приласкав своих питомцев, дети-стихийники одним ловким движением запрыгнули на спины животных и присоединились к матери.

В круге вспыхнула и тут же погасла пятиконечная пентаграмма, напоминающая звезду. Всадники встали каждый на свой луч, молча наблюдая за матерью. Илиана, примостившаяся в углу пятого луча, вознесла руки к небу и принялась читать воззвание к матери ее Альбе.

Пентаграмма вновь засияла и с каждым катреном свечение становилось все сильнее и сильнее, перекинувшись в итоге на лошадей ⁽⁵⁾ и их хозяев. Загорелись руны стихий: белый свет, возникший прямо из воздуха, заструился по земле и медленно потек в сторону Илианы, коснулся ее босых стоп, окутал колени, лизнул живот — и со временем полностью укрыл плотным туманом. Единорог, на спине которого она сидела, словно растворился, исчез, как будто его и не было. Илия ощутила себя парящей в безмолвном пространстве, похожем на молочно-белый кисель, тягучем и липком.

Огонь. Он пришел из ниоткуда. Просто окутал ее тело также, как и туман. Глубокий вдох — и Илия тут же обернулась маленькой огненной саламандрой. Свернувшись калачиком, она устроилась прямо посреди пылающего костра, наслаждаясь теплом.

Громыхнула молния, и из нависшей прямо над ней тучи низвергся водопад холодного дождя, затушил костер и бурным потоком сбил с ног, потянув за собой, волоча по твердым камням. Илия сосредоточилась и обернулась морской звездой, зацепившись всеми конечностями за острые края.

Поток схлынул, и тут же налетел смерч, закружил вокруг и поднял вверх и камень, и звезду.

Миг — и среди воронки парила уже не обитательница водного мира, а маленькая пичужка, купаясь в потоках воздуха, ныряя из одного в другой, словно насмехаясь над стихией.

Вихрь закрутился вверх и растворился в воздухе, а под ним начала дрожать, рушиться земля, проседая, словно песок, засасывая, заглатывая.

Маленькую птичку будто притянуло магнитом, и вот она исчезла, а небольшой черный крот ловко вгрызся передними зубами в размельченную крошку пыльной серой поверхности.

И вдруг все резко прекратилось. Звуки словно исчезли из этого мира. Перестало греть солнце, замерла река, перестал дуть ветер и застыла земля. Туман рассеялся, и на месте, где еще совсем недавно стоял великолепный единорог со всадницей, лежала одинокая волчица и надрывно выла из последних сил, задрав голову вверх. А потом упала замертво…

1) https://imgprx.livejournal.net/e1e1492d6ff580e3e5be62c6390f3649b35d36dd/auMnXaULGMp0CxaTU-OktpMfzdmkM3lUFM9zsVw-J5J2Vob8htw6c3whxTXJ8ZRzV3IoaWhaNRcOn69OlWYa-VhcuuaN9x8RGr8zwYaJ7_I

Вернуться к тексту

2) https://imgprx.livejournal.net/06387822915d509056c58a1cb3c06b9e362ea26c/auMnXaULGMp0CxaTU-OktpMfzdmkM3lUFM9zsVw-J5JT9VmXT2j2VtwryW4OfiZlpM8xGNx4hlM7WJS2XETEaOb0Ic7pEufZa3wX1s3SQqc

Вернуться к тексту

3) https://imgprx.livejournal.net/08b393bf2b377ee63f8673e4386a9fee6269faa9/auMnXaULGMp0CxaTU-OktvCzZpsYFhKv48M9_MwJUQnJumLMOkhyKGosxL0P2wXOZkq5E602VjBc0T4B_fMhB3fsy7i_0B2GZeFeUH2j98A

Вернуться к тексту

4) https://imgprx.livejournal.net/da6728a42d23c78b6c6c43bd8698394177389a6a/auMnXaULGMp0CxaTU-Oktgaz785-GXczM95OBaO8k33-H1zFf0D4L33ODi7MmvDUcKrAD0ISmY_tiWt11LP-yfRhzu5VzpKStvmlp_NgXzo

Вернуться к тексту

5) https://klukva-sugar.livejournal.com/159286.html

Вернуться к тексту

— Мама, папа? — Молодая девушка, даже девочка-подросток, моргая со сна, расфокусированно смотрела на такие любимые и хорошо знакомые лица. — Я так по вам скучала…

Илиана подпрыгнула на кровати и обняла родителей, невольно всхлипнув. Слезы радости брызнули из глаз и не собирались останавливаться.

— И когда только успела? — удивилась мама. — Неужели за ночь соскучилась?

— За ночь? — удивилась девочка, и только сейчас углядела свои тонкие запястья, нескладные детские коленки и небольшую грудь, скрывавшуюся под ночной рубашкой.

Отбросив одеяло, она в панике кинулась к зеркалу. Там на нее, хмуро взирая, смотрела самая обыкновенная девчонка лет пятнадцати, высокая, худая, со спутанными волосами розового оттенка и темными кругами под глазами.

— Значит, приснилось… — не очень уверенно произнесла она, все еще не отрывая взгляд от изображения.

— Расскажешь? — подмигнула мама, подойдя поближе к дочери и обняв ту за плечи.

— Наверно. Позже, ладно, мам?

Голос не слушался и слегка дрожал. Несколько раз глубоко вздохнув, Илиана заставила себя унять подступившую было панику. Сейчас она пойдет в ванную, приведет себя в порядок, позавтракает в кругу семьи, и только потом подумает обо всем, что с ней случилось за последнее время. Потом, не раньше. Ведь ей совсем некуда спешить, верно?

* * *

Фэй Данбар смотрел в зачарованное зеркало и с улыбкой наблюдал за семейной сценой в одном из старых особняков параллельного мира. Нескладная девчонка с ярко-розовыми волосами рассказывала что-то интересное своим родителям, бурно жестикулируя руками и беззаботно болтая ногой, рискуя свалиться со стула.

В окно кабинета постучали. Фэй, оторвавшись от просмотра, отворил нижнюю створку, запуская внутрь белоснежного сокола с большим конвертом в клюве. Отдав письмо, птица сделала круг и вылетела из кабинета, мазнув по тонкому стеклу сильным крылом. Вернув защелку на место, Данбар выглянул в окно. По широкому полю, уходящему за горизонт, скакали четыре прекрасных всадника…