Начало (джен)

Марк взбегает по узкой скрипучей лестнице наверх, надеясь, что сегодня взрослые слишком увлекутся светскими беседами и наконец забудут о нём. Каждую субботу в доме собираются гости — шутят, веселятся, танцуют до упаду, восторгаются пением матери и восхищаются достижениями отца, и, конечно, не упускают возможности пообщаться с «юным дарованием» — то есть с ним, семилетним кудрявым мальчишкой, о котором отец говорит, что он — способный. Марку больше нравится быть «способным», чем «юным дарованием», хотя и прекрасно понимает, что ничего плохого в этих словах нет. Впрочем, всё равно они вызывают какое-то неприятное ощущение — словно пальцы перепачканы липким вареньем или сиропом. Да и вообще, нет в них, в этих холеных господах в очках и пенсне, как и в их жеманных спутницах, решительно ничего интересного.

Мальчик прячется в углу мансарды, не испытывая никаких угрызений совести. Здесь, в его самом любимом в доме месте, тепло и тихо, витражное окошко разбрызгивает последние лучи заходящего солнца причудливым образом, а потому сегодня посиделки на чердаке будут особенными, он точно знает. Сегодня обязательно сама собою сложится какая-нибудь волшебная история, которую не грех будет и записать. Придумывать сказки и рассказы обо всём на свете — куда более интересное занятие, нежели бессмысленно сидеть в гостиной и слушать, как очередная гостья терзает рояль, и смотреть, как все остальные качают головами и приговаривают что-то вроде: «Надо же, душенька… почти как Буланже!». Нет уж. Лучше сказка. Например, про город.

Собственная сказка про город нравилась ему гораздо больше всех остальных. Он уже придумал, что этот городок — необыкновенный, непохожий на Столицу с её будто нарисованными под линейку улицами и проспектами, с её идеально выверенными кварталами, с её извечным мерным и гулким шумом, с суетой и толкотнёй, с мишурным блеском богатых домов и серой безысходностью трущоб. Этот городок — живой, наполненный ровным светом и тихим, но уверенным и глубоким звучанием. Пока ещё Марк не знает, как будет окончательно выглядеть его Город, у которого ещё даже имени нет, но уверен: в нём есть какая-то заветная тайна, спрятанная в самом сердце — это Марк тоже знает наверняка. В этом городе, затерянном где-то далеко, возможно любое чудо. Правители этого города — дети, и, наверное, именно поэтому здесь принято как-то по-особому относиться к зверям. Да, пожалуй, этот город похож на исполинское мудрое животное — например, на гигантского доброго быка…

Сквозь подступивший сон он вдруг слышит голос матери, находящийся где-то совсем близко, и подскакивает на ноги: ну вот, сейчас найдут, отправят спать, или, того хуже, развлекать гостей — читать им стихи и в сотый раз отвечать на вопрос «Ну-с, как успехи, молодой человек?», задаваемый то густым басом, то грудным контральто. Впрочем, ему повезло: по-видимому, мать и не думает искать его, ей просто нужно поговорить с кем-то с глазу на глаз.

— А что же ваши девочки, дорогая?

— Младшая — умница. Прислушивается ко мне во всём, лучше всех учится в гимназии, много занимается. Нелюдимая, конечно, но это сродни скромности, это не повредит. Скромность — главная добродетель, и её сейчас так не хватает многим!

— О да, — соглашается мать. — Современные барышни подчас ведут себя настолько легкомысленно, что просто диву даёшься. А что же барышня Нина?

— Ох, Нина… — собеседница всхлипывает. — Такой талант, просто жемчужина. Её способностям позавидовал бы любой профессор с литературных курсов, а она!...

— Что же произошло?

— А она поехала вместе с отцом в эту экспедицию на край света, будь она трижды неладна, привезла с тобой оттуда целый саквояж книг и чертежей. Какие-то зеркальные дома, какие-то внутренние покои, совершенная дьявольщина! Целыми днями бредила этой ересью, а как отца не стало, выждала положенный срок и сбежала в это захолустье. Да ещё и письмо прислала — мол, вышла замуж за брата местного правителя.

— Какое горе, — соглашается мать.

— О чём вы, милочка? Это же настоящий позор! Она могла бы составить партию всякому…

Дальше слушать уже неинтересно, и Марк на цыпочках отходит от двери. Даже досадно, что пришлось оторваться от мечты ради такого пустяка. Подумаешь, девчонка сбежала из дома, эка невидаль! Такое сплошь и рядом бывает. А вот у его быка, то есть у города с очертаниями быка, вполне может быть корона. Хрустальная, а лучше — зеркальная.

* * *

Много лет спустя, оставив Столицу в прошлой жизни, он оказался где-то далеко в степи, почти на самом краю света, в городке, очертания которого напоминали быка. В это сложно поверить, но он был увенчан зеркальной башней. Чудом, существующим ради чуда.