Темп — всего лишь уловка (джен)

Холод увесистого стакана разливался по руке приятным ощущением тяжести; плескавшаяся на дне янтарная жидкость лениво повторяла все движения девушки, задумчиво крутившей в ладонях стеклянный рокс. Джолин прищурилась — несомненно, небольшая аляповатая картина, отдалённо напоминавшая плод любви божьей коровки и хамелеона, выглядела намного более адекватно, если смотреть на неё сквозь оставшуюся половину напитка.

Небольшой бар в это время напоминал кишащий людьми муравейник — то и дело спёртый воздух искрился звоном кружек и смехом; мелодичный джаз растекался неспешными нотами по относительно организованному хаосу субботнего вечера. Казалось бы — идиллия, но в этом бурном потоке Джолин явно чувствовала себя лишней, выбиваясь из общего фона, как невозмутимость бармена, начищающего кристально чистые бокалы до блеска. Элегантное вечернее платье абсолютно не сочеталось со звучной отрыжкой, прозвучавшей где-то неподалёку, тень исчезнувшей улыбки — с сальными шуточками неудачников-пикаперов, а полупустой стакан — с неисчезающим давящим комком где-то в районе сердца. Разочарование, щедро сдобренное злостью с толикой смирения, — явно не то тесто, из которого должен быть испечён торт на день рождения.

Хотя всё было не так плохо: если пофантазировать, то можно даже превратить назревающую за одним столиком потасовку в драку за первенство произнесения тоста; переливающийся звонок постоянно открывающейся двери — в первые ноты всем известного поздравления; незнакомцев — в гостей её праздника, а её сегодняшнего протектора-бармена с посеребренными висками (конечно, если закрыть глаза) — в вечно молчаливого отца. Хмыкнув и мысленно надев на мужчину напротив характерную порванную кепку, Джолин осушила рокс и дала сигнал повторить. Денег с продажи билета на аншлаг в Ла Скале хватило бы на всю ночь дегустирования самого дорогого вина, но с бутылкой традиционного прадедушкиного Бароло она бы точно разрыдалась после первого же бокала. Поэтому в её стакан лился ненавидимый Джотаро виски.

Спустя ещё пару порций крепкого напитка до Джолин вроде как начало доходить, что же имел в виду живописец, но незнакомец, будто бы ненароком подсевший к ней, не стремился обсудить с ней зоологические нюансы на холсте.

— Как такая милая красотка попала в нашу убогую обитель? — дыхнул перегаром слегка покачивающийся парень, явно старавшийся придумать более оригинальный подкат. Тщетно: ответом послужило лишь молчание и вопросительно поднятая барменом бровь. Вытянув в защитном жесте руки, тот явно пытался сгладить ситуацию, но теперь в обращенном уже к Джолин взгляде читалось явное предложение помощи. Махнув ладонью, мол, сама справлюсь, она повернулась на звук скрежетавших шестерёнок в голове — ну, чем удивишь на этот раз? — готовясь блестяще отшить незнакомца.

Её опередила чья-то ладонь на его плече. Миролюбивый взгляд голубых глаз «третьего лишнего» затолкал поглубже ещё не вырвавшееся из глотки недовольство — Джолин лишь увидела, как дёрнулся кадык парня, подтвердившего своё окончательное поражение неразборчивыми извинениями и стремительным бегством с поля битвы.

— Нокаут. Жаль. Ещё бы минутка — и я бы точно получила корону «Мисс Интеллектуальность». Спасибо, конечно, но я сама могу справиться с докучливыми ухажёрами.

— Уверен, ваши подготовленные реплики без применения не останутся, — безразлично парировал мужчина, садясь через место от Джолин. Бармен, молнией достав чистый олд-фэшн, начал быстро перебирать бутылки на стеллаже и, точно бог Шива, колдовать над напитком.

— Намекаете на себя?

Незнакомец ловким движением поправил прядь светлых волос, выбившуюся из странно уложенной кольцами чёлки, и кивнул на один из дальних столиков. Обернувшись, девушка получила от изрядно подвыпившей компании несколько воздушных поцелуев и вырезанное указательными пальцами из воздуха сердечко (плюс неприличный жест), на что закатила глаза и продемонстрировала средний палец.

— Слишком лёгкая победа. Так неинтересно.

— Тогда арену вы выбрали себе не по уровню, синьора. — В его голосе проскальзывал какой-то знакомый акцент, но какой — Джолин уловить не смогла.

— Зато соперник подобрался что надо.

— Намекаете на меня? — насмешливо прищурился парень, пробуя напиток.

Покачав головой, девушка криво улыбнулась:

— Джолин, — и протянула руку.

— Джорно. И всё-таки?

* * *

Когда ты сидишь в уютном местечке с приятной музыкой, а рядом с тобой очень симпатичный парень, то, слегка набравшись, надо флиртовать как в последний раз в жизни — тем более что распугивавшая всех потенциальных ухажёров аура двухметровой фигуры Джотаро не маячила за спиной. Надо смеяться и самой шутить, весело проводить время, чёрт возьми, у неё же день рождения, но увидев ровно ноль целых ноль десятых пропущенных вызовов и сообщений, Джолин поставила телефон на беззвучный и запихнула его как можно глубже в сумочку.

Замолчала.

А потом сделала ещё один глоток и, поморщившись, выложила всё, как было.

* * *

Она была совсем маленькая. Рядом — любимая подушка-звезда, скомканные простыни и мама, чьи морщинки в уголках глаз и дрожащие руки совсем не вязались с её словами:

— Всё будет хорошо, ДжоДжо, борись.

Прикосновения ледяной мокрой тряпки были противны, а от остро-сладкого запаха какого-то питья хотелось чихать; и руки тянулись в немой просьбе к пустому месту.

Туда, где должен был стоять он.

Иногда Джолин тянуло утопиться в море, захлебнуться и расцарапать себе легкие изнутри солью, чтобы отец наконец обратил на неё своё внимание; хотелось наглотаться горечи океана и стать кормом таким дорогим для родителя рыбам (дельфины — млекопитающие, Джолин!), чтобы он хоть раз проявил интерес и, может, даже на секундочку подумал, что её рядом больше не будет. Не номинально, когда он бросал её и снова уезжал, а вот так, совсем и навсегда.

Наваливавшаяся на грудь горячка напрочь вырубала за компанию и голову, оставляя в рабочем состоянии лишь еле ворочавшийся язык и текущие изо рта потоки отборного бреда. В беспамятстве сжимая в ослабевших жарких ручонках подушку, Джолин звала отца, скребла по плюшу — будто бы он спрятался за золотого цвета тканью и охапкой легкого синтепона. Девочка повторяла лишь бесконечный, как расстояние до забравшей его Японии, слог из двух букв; неслышная молитва срывалась с губ перемолотой воспалённым горлом просьбой прийти, побыть с ней хотя бы немного, потому что ещё чуть-чуть, и кажется, что она всё-таки утонет — не в море, но на суше, не в прохладе соли и ветра, а в жаре и собственном поту.

* * *

— И даже сегодня он не смог меня встретить. Я так мечтала об этом дне, прождала битый час у входа, как мы договаривались, вся напомаженная и расфуфыренная, хотя я, чёрт возьми, ненавижу платья, — бормотала Джолин, задумчиво скользя пальцем по краю стакана. — Не знаю, помнит ли он вообще о том, что у меня день рождения. Держу пари, что он наизусть знает конкретные координаты рождения Нори, а не роддом, в котором я появилась на свет.

— Нори? Сестра?

Джолин фыркнула и перевела взгляд с отполированной барной стойки на собеседника. Он вроде выпил уже несколько коктейлей и точно должен бы был уже опьянеть — тусклые огоньки на голубой радужке мелко подрагивали в такт движениям головы... Но не его.

— Иногда мне кажется, что да. И я вообще приёмная. И мой отец — не мой отец, даже если не принимать во внимание внешнюю схожесть... — Висок опёрся на ладонь только со второй попытки. — Но нет. Это дельфин.

— Я не ослышался?

— Не-а. Отец работает морским биологом, тут лаборатория недалеко. Дело всей его жизни... — Джолин мечтательно прищурилась, влила в себя остатки плескавшегося на дне виски и, махнув бармену, резко поставила стакан. Пожалуй, даже чересчур резко — звонкий стук волной разнёсся по уже практически опустевшему бару. Как так быстро прошло время?

— Обычно под «делом всей жизни» родители подразумевают детей, — хмыкнул Джорно, — но, похоже, система даёт сбой уже не в первый раз.

— Твой папа тоже уделял больше времени рыбе, чем тебе?

Это должно было получиться беззаботно и смешливо, но хмельные нотки растекались по языку уж слишком очевидным сочувствием. Скорее даже его жаждой, проступавшей сквозь лёгкую муть в окрашенных болотным глазах — её исказившееся лицо прямо пылало какой-то безумной надеждой на сострадание, а уголки губ дрожали. В какой-то момент Джорно видел в ней маленькую девочку с щербатой улыбкой и странными косичками, которая точно так же стояла на самом краю, изо всех сил удерживаясь, чтобы не расплакаться.

Он видел перед собой темноволосого мальчишку, задававшего по ночам бережно хранимой фотографии один и тот же вопрос.

Джорно помотал головой:

— Не дельфину, но и не мне. Я рос без отца. Никогда его не встречал, да и не смог бы при всём своем желании.

— Слишком далеко живёт? Может, как-то можно связаться... — Отвернувшись, она сжала переносицу и украдкой попыталась сморгнуть разъедавшие глаза слёзы. Отделаться от ядовитой мысли, долго время глодавшей разум — уж лучше бы не знать его совсем, чем каждый день надеяться на то, что кусок камня исправится, — стало невозможно. Прикусив изнутри щеку, Джолин тихо всхлипнула и приготовилась капитулировать, зажмурив глаза.

— Его уже нет в живых. А единственный человек, который бы мне смог хоть что-нибудь рассказать про него, затерялся где-то в мире так, что я никак не могу его отыскать. Так что, — наблюдая за замершей девушкой, Джорно ленивым движением достал из салфетницы салфетку, — просто прими своего отца таким, какой он есть, потому что... он есть. Не ценить это будет большой глупостью.

На его ладони раскрыл свои лепестки нежный подснежник. Джолин уж было открыла рот, чтобы совершенно справедливо возразить, мол, осенью подснежники даже в Италии не растут, и неоткуда им взяться посреди ночи в баре, но её бесцеремонно перебили хитрым подмигиванием:

— Негоже имениннице оставаться без подарка в свой день. Правда ведь, Карлос?

Бармен, всё так же протиравший идеально чистый бокал, коротко кивнул и как по сигналу достал из-под стойки идеальный кусок шоколадного торта.

— Мне как будто снова пять лет... — От облегчённого смешка морщинки на её лбу разгладились, а груз копившихся долгое время переживаний, казалось, немного ослабил свою тяжесть. — Как это называется? Эффект жожоба? Жаве... Дежа...

Язык постепенно отказывался ворочаться — наверное, надо было уже притормозить, но чёрта с два она оставит после этой ночи хоть один евро в кармане. Её вдруг затопила безмерная благодарность к сидевшему напротив неё мужчине, который снова сражался с непослушной кудрявой чёлкой, и в тот момент она ощутила, будто знала его уже очень давно. Впрочем, подумала Джолин, косясь на рокс, это всего лишь следствие разговоров подшофе. Она взяла предложенную вилку и отломила кусочек десерта, хрустнув слоем глазури.

— Дежа векю, — подсказал Джорно. — Хотя вряд ли в пять лет родители позволяли тебе запивать торт виски.

— Они не позволяли мне этого делать и в девятнадцать.

— Куда нас только не толкает бунтарство... — нарочито тяжко вздохнул он, допивая свою очередную порцию апероля.

Цитрусовые нотки всё так же отдавали раскрывшейся лёгкой кислинкой, но на голове это никак не отражалось: кто бы мог подумать, что опьянение будет считаться Gold Experience за угрозу.

— Звучит как тост.

* * *

Она заснула практически на полуслове, когда, рассказывая какую-то историю, совершила непоправимую ошибку: уронила голову на руки и так же мгновенно сползла на барную стойку. «Крепкая девчонка», — подумал он, ловя явно впечатлённый взгляд бармена, показавшего сначала на полупустой рокс, а затем растопырившего ладонь. Впрочем, ещё один шанс убедиться в своём предположении выдался ему практически сразу же: будить Джолин казалось кощунством, поэтому спустя каких-то пару минут Джорно подхватил её на руки — очертания девичьей фигуры врезались сквозь ткань платья жёсткостью мышц — и отнёс на диванчик в глубине зала. Сладко причмокнув губами, она тут же перевернулась на другой бок и закуталась в заботливо накинутый на неё тёмно-синий пиджак.

На часах было около двух ночи — вечер пролетел просто мгновенно. В голове не бушевало ожидаемое после четырёх стаканов алкоголя цунами, но тяжесть насыщенного дня накатила бурным потоком, выплюнув Джорно где-то на тёмной софе поблизости, напротив окна. Что он, что она проспят до самого утра, и на изогнутую бровь Карлоса — Босс, вы серьёзно? — найдётся универсальный небрежный жест. Отогнав бармена, как назойливую муху, он поёрзал головой, поудобнее устраиваясь на жестковатом подлокотнике, буквально слился с диваном цветом одежды, и провалился в сон, не замечая, как затем сновали по залу Карлос и мельтешившая за его спиной бледно-голубая тень, восстанавливая порядок перед новым днём в четыре руки.

Джорно безмятежно спал и не видел, как погасли огни, погрузив всё в густую ноябрьскую темноту; не слышал, как под утро раздался негромкий зевок.

Джолин зарылась носом в мягкую ткань, приятно пахнувшую солью, ветром и шалфеем — совсем как спокойное море, — но, поняв абсурдность сонной мысли, резко распахнула глаза и чуть не свалилась с дивана. На неё набросились воспоминания прошедшего вечера: беспокойство, нетерпение, разочарование, медленно перетекшее в разрывавшую сердце печаль, что разделилась надвое. Сочувствие в синеве глаз, треск молочного шоколада и заплетавшиеся под стройный темп мелодии ноги — она не любила вальс, но тем не менее под взглядом, явно скрывавшим за строгостью смех, дала обещание подучить давно забытые движения. Даже страшно вспоминать, во что превратились ноги партнёра после нескольких минут экзекуции — в конце концов, Джорно сам потащил её танцевать.

За тихим смешком немедленно последовал медленно нараставший в голове шум — похоже, последний стакан действительно был лишним; во рту пересохло, а грудь неприятно сдавило. Беглый осмотр окутанного мраком зала не уловил никого постороннего, и, решив разделаться с проблемами по мере их поступления, Джолин встала и расстегнула верхнюю часть платья. Она ненадолго вынырнула из сливавшегося с темнотой шёлка и подставила молочно-белую кожу тусклому свету, пробивавшемуся сквозь оконное стекло. Вздох облегчения: ослабив тиски бюстгальтера, она заодно аккуратно размяла затёкшее левое плечо — по тёмно-бордовой отметине, отпечатавшейся на теле звездой, неторопливо скользили пальцы, прогоняя толпы мурашек. За тихим шипением — как же неприятно, — она даже не расслышала неслышного сопения прямо позади неё.

На стойке всё так же сиял крохотной ослепительной точкой подснежник — чья-то заботливая рука поставила его в высокий стакан с водой, спасая от жажды. Бережно свёрнутый пиджак лёг рядом с этим натюрмортом — Джолин не знала, как ей отблагодарить Джорно за все сказанные им нужные ей слова, но, ухмыльнувшись, достала синюю салфетку и сложила её пару раз, чертыхаясь про себя. Оригами давненько было задвинуто на тридцать первый план, и с лёгкого похмелья у неё получался скорее не ирис, а какая-то лягушка, но вскоре насаженный на соломинку бутон поменялся местами с белоснежным цветком. Она выгребла из почти пустой сумочки всю мелочь, оставила её на стойке, и, решив добираться пешком, положила несколько оставшихся купюр сверху. Наскоро сплела пару косичек, обернув их около небрежно завязанных пучков, вдела цветок в один из них и стянула с вешалки пальто. Жаль, что Джорно ушёл, не попрощавшись: еще можно было бы о стольком поговорить, но злоупотреблять гостеприимством она не хотела; поэтому перед тем, как покинуть бар, Джолин поцеловала пальцы и сдула тёплый след в сторону его сиденья у стойки. Может, они снова когда-нибудь встретятся...

Утренние сумерки дыхнули ей в лицо сыростью и свежестью: совсем недавно прошёл дождь. Следуя инструкциям из записки под стаканом с цветком, Джолин бесшумно выскользнула на ещё дремавшую улочку и, закрыв до щелчка дверь, выудила из глубин сумочки телефон, смиренно готовясь увидеть всё тот же круглый ноль. Она не удивилась бы совсем, если даже бы увидела один пропущенный — отец никогда не любил повторять что-то дважды, но на экране мерцали две единицы: напротив вызовов и сообщений. С замирающим сердцем Джолин открыла смс-ку, отправленную незадолго до полуночи, и закусила губу, чувствуя, как в носу защекотало.

«С Днём Рождения».

И в приложении — слегка прикрытая пальцем фотография отцовского стола, на котором стояла его любимая кружка с дельфином, от которой шёл пар, и рамка со снимком, где сиявшая улыбкой Джолин сидела на плечах у сурового, как обычно, папы с праздничным колпаком поверх неизменной кепки и держала связку воздушных шариков.

Всхлипнув, она прижала к груди телефон.

Интересно, были ли ещё места на завтрашнее представление?