Приключения пингвинов, или Все дороги ведут в Антарктиду (джен)

— Доложите обстановку, Ковальски! — Шкипер и Рико прикрывали подпольную деятельность обычным маханием, пока Ковальски с Прапором трудились в забое.

— Прапор вырабатывает дневную норму успешно. Снабжение не нарушено, — отрапортовал Ковальски.

— Отлично! Значит, улыбаемся и машем, — слишком громкий, диссонирующий с бодрым рапортом звук осыпающего грунта, донёсшийся из забоя, заставил Шкипера подпрыгнуть на месте и усомниться в правильности отданной команды. — Что-нибудь ещё, Ковальски? — переспросил Шкипер, когда шум затих настолько, что подчинённые могли его расслышать.

Ответом на вопрос Шкипера было покашливание, за которым не сразу удалось различить слова:

— Работа в забое непредсказуема.

— Поясни! — Шкиперу с трудом удавалось сохранять безмятежное выражение лица.

— Я говорю о временных аномалиях и разветвлённости местных коммуникаций.

— Так и знал, что вы куда-то не туда прокопаете без моего руководства, — сварливо пробурчал Шкипер.

Рико повернул голову, посмотрел в глаза командира наивным взглядом и прошептал едва слышно:

— Мы все умрём?

— Отставить панику! Улыбаемся и машем, — Шкипер подпрыгнул, заложил в воздухе сальто в три оборота и исчез в забое.

Рико поднял второе крыло и продолжил махать за двоих.

Шкипер вгляделся в прокопанный тоннель и одобрительно похлопал Прапора по плечу: тоннель вгрызался в землю и исчезал вдалеке — пингвин при всём желании не мог разглядеть его противоположный конец.

— Ты неплохо справился, малыш! — голос, закрутившись по изрезавшим стены виткам спирали, ушёл в тоннель и вернулся ветром и ослепляющей вспышкой света. — Ковальски! — только и успел выкрикнуть Шкипер, прежде чем поток воздуха пригвоздил его к стене. — Что там? — с трудом выдохнул он.

— Аномалия, Шкипер, это аномалия! — Ковальски пытался перекричать ветер, пока прижатый к стене Прапор с явным трудом переводил растерянный взгляд с одного товарища на другого.

— Докопались! — Рико кулем свалился на пол забоя, и, будто в ответ на этот одинокий голос правды, идущий из тоннеля ветер затих, а свет померк.

* * *

Шкипер, заложив ласты за спину, мерил забой шагами, его товарищи, построившись у противоположной стены, следили за перемещениями командира взглядом.

— Шкип...

— Мы не можем закопать тоннель...

— Да уж, докопались! — Ковальски ткнул Рико ластом в бок, прервав словоизвержение.

Прапор оглядел товарищей наивными круглыми от страха глазами:

— Может быть, там Антарктида?

— Мы не можем закопать тоннель, значит, мы должны войти в него, — Шкипер замер на месте и соединил ласты за спиной.

— Антарктида! — пропищал Прапор и подпрыгнул от возбуждения.

Ковальски похлопал малыша по голове так, что тот запрыгал мячиком:

— Не перевозбуждайся!

— Нам предстоит долгий путь! — приняв решение, Шкипер выпрямился и выпятил грудь колесом.

— Мы не дойдём... — выдохнул Рико, но, следуя указанию своего командира, третьим вошёл в тоннель. Пингвины перешагивали и перепрыгивали с одного витка спирали на другой и продвигались вперёд по тоннелю: Прапор с интересом глазел по сторонам, Рико смотрел под ноги, Шкипер — вперёд, а Ковальски изредка останавливался и изучал стены, — воздух, свет и земля здесь жили своей жизнью. Изборождённые витками спирали стены были подвижны, а ветер и свет время от времени заставляли пингвинов останавливаться, прячась от аномальных явлений за очередным выступом.

— Сильный ветер и белый свет... Это точно Антарктида! — шептал Ковальски — товарищи с надеждой оглядывались на него и продолжали движение, несмотря на препятствия на своём пути.

— Антаркти-и-ида!!! — Прапор попискивал от нетерпения и, посчитав скорость перемещения товарищей слишком медленной, бросился вперёд. Ветер внезапно изменил направление, и пингвинов засосало в тоннель, будто пылесосом.

Пингвины вылетели из тоннеля и мягко приземлились на белый песок: небо здесь было безоблачным, ярко-лазоревым, как в Антарктиде, а ветер создавался взмахами крыльев огромной птицы.

— Очередной зоопарк! — воскликнул Рико, оглядевшись, и потёр ластом ушибленный зад.

— А мне здесь нравится! — воскликнул Прапор.

— А меня это не удивляет...

— Выражайся конкретнее, Ковальски.

— Надо копать...

— Где, куда и чем?

— Это вопрос. Необходимо изучить окружающее пространство.

— Так, слушай мою команду! — Шкипер поднялся, вытянулся и поднял голову, а его команда выстроилась по струнке и внимала ему, выпучив глаза. — Налаживаем контакт с местными!

— Птичка-а-а! — Прапор поторопился исполнить приказ и с криком побежал к присевшей на шест огромной птице, белое оперение которой играло золотом на солнце.

Огромная птица пристально и с не меньшим интересом, чем пингвины, наблюдала за попытками Прапора установить с собой контакт: малыш подпрыгивал, пытаясь ухватиться ластами за верх тумбы, когда же ему это удалось, поднялся наверх и, расставив ласты в подобии объятия, кинулся к птице.

Пингвины в предвосхищении ждали момента соприкосновения и тихо перешёптывались.

— Доложить, что за птица, Ковальски!

— Орёл-переросток, Шкип...

Прапор прижался к играющему золотыми красками плотному оперению, и подбородок птицы коснулся его макушки: малыш улыбнулся и дружески похлопал птицу по перьям. Птица-гром издала громкий раздражённый крик и взмыла в небо, а Прапор мячиком скатился с тумбы в песок.

— Так, слушай мою команду, отставить наступление до выяснения расположения противника. Приступить к сбору фуража и подножного корма!

Рико оттаскивал Прапора на безопасное расстояние от отчаянно машущей крыльями и кричащей на пугающих субтонах птицы, и малыш, всхлипывая, жаловался товарищу:

— Я же просто обнимался, всего лишь обнимался! А она...

— Отставить нытьё! — прикрикнул на скуксившегося малыша Шкипер.

— Так, мозговой штурм! — пингвины, включая всхлипывающего от обиды Прапора, сбились гуртом и продолжали совещаться, абстрагируясь от окружающей действительности.

— Что будем делать?

— Надо поесть! — Рико озвучил общее желание, а желудок Прапора мгновенно подтвердил его слова.

— Можно вернуться...

— Не узнав, куда попали...

— Можно пройтись...

— Так, слушай мою команду! Кру-гом! Разведать дислокацию противника, вступить в контакт с гражданским населением!

Прапор замер на месте, повернувшись лицом к той самой, неудачно заключённой им в объятия птице, а остальные пингвины разошлись по сторонам.

— Птичка-а-а! Птичка-а-а! — тонко и неуверенно постанывал Прапор, оглядываясь в поисках поддержки. — Что ты ешь, птичка-а-а? Что любишь кушать?

Уже успокоившаяся и внимательно оглядывающая незваных гостей Птица-гром от этого верещания опять поднялась в воздух, захлопала крыльями и ответила пингвину нечленораздельным криком.

— Гляди, чтобы тебя не слопала! — донеслось из-за спины Прапора, малыш испуганно подпрыгнул и закрыл глаза ластами.

— Нашё-о-ол! Нашёл! — крик Шкипера заставил испуганных пингвинов поспешить на голос товарища. — Здесь есть лев, значит, должно быть мясо. Ищите шницели! — Прапор подбежал к командиру и теперь разглядывал в свою очередь принюхивающегося к пингвинам лысого льва, кожа которого имела леопардовый окрас.

— Лучше бы была рыба или какой-никакой планктон! — резюмировал находку Шкипера Рико.

— Не находишь, что этого не очень хорошо кормят? — обратился к Прапору Шкипер. — Лысый он какой-то, и взгляд такой злой, жёлтый, бешеный.

Нунду задрал хвост и раззявил пасть в рыке — вырвавшийся воздушный поток едва не уложил пингвинов на спины.

— Ковальски! — испуганно заверещал Шкипер, но никто ему не ответил. Нунду сдул покрытый кожаными наростами, будто присосавшимися к шее червями, воротник, повернулся к пингвинам спиной и царственно удалился — пингвины выдохнули и поднялись на ноги, — но в последний момент хвост Нунду со свистом рассёк воздух перед лицом Шкипера.

— Я же говорю, больной! — только прирождённый командирский дух позволил Шкиперу сохранить самообладание. — Слушай мой приказ, отступаем! — Прапор уже бежал, вытянув вперёд шейку и отставив ласты назад. — Эй, шницели не искать! Мясо протухло, — проговорил Шкипер, едва переведя дух от бега.

— Нашёл! Наш-ё-ёл! Пингвинов нашёл! Должна быть рыбка, должна! — Рико стоял в окружении странных большеглазых коротколапых тварей, которые, подвывая на высокой ноте, устроили вокруг него странный танец.

— Что едим, товарищи? И где это лежит? — "пингвины" не ответили и продолжали прыгать, мелодично подвывая в такт своим движениям. — Недоделанные какие-то... — Рико покачнулся на лапах.

— У меня от их подвывания голова болит, а от прыжков уже кружится.

— Подташнивает... — подтвердил слова Рико Прапор.

— Это от голода... — Шкипер урезонил товарищей, но вскоре сам был вынужден закрыть глаза и заткнуть уши. — Ковальски, доложи обстановку! Ковальски!

— Рико! Рико! — крик Ковальски был едва различим за верещанием лунных тельцов, и пингвины, запинаясь о маленькие тела танцоров, поспешили прочь.

— Ковальски, голос подай! — нет, здесь не было клеток и других преград, ареалы обитания разных животных разделял брезент, в котором были сделаны небольшие прорези, а рисунок на ткани в точности повторял вид местности. Пингвины бежали прочь, запинаясь и путаясь, поросшее сочной травой искусственно затемнённое плоскогорье сменилось тропическим лесом, а затем превратилось в пещеру.

Пингвины уже предпочитали не оглядываться по сторонам, Прапор, попискивая от страха, пытался спрятать голову на плече бегущего впереди товарища — каждый взгляд выхватывал из окружающего пространства очередную странную пугающе-уродливую тварь.

— Ковальски! Ковальски! — Шкипер с трудом сохранял самообладание.

— К местным не подходите! — подал голос Ковальски.

Пингвины с трудом, помогая себе ластами, вскарабкались по лестнице и оказались в узком заставленном ящиками пространстве. По длинной стене шёл широкий стол.

— И шницели есть, и рыбка, и планктон... — пропел Ковальски.

— Много еды? — переспросил Рико.

— Да, лови! — Ковальски поддел клювом небольшой ломоть мяса, и Рико заглотил его в прыжке.

— Еда-а-а! Еда-а-а! Кушать! — Прапор забрался на стол и теперь, отбрасывая мелкие препятствия, спешил добраться до пропитания, пока внезапный шлепок не заставил его потерять равновесие и свалиться на пол.

— Жрём не раньше, чем Рико переварит. Только если не срыгнёт! Ждём полчаса, — прошипел Шкипер.

Пингвины уселись на пол и заинтересовано наблюдали за товарищем, а побеспокоенные ими твари подбирались к лестнице и оглашали окружающее пространство разномастным воем — только какое-то волшебство мешало им подняться в помещение.

— Живой? — Шкипер оглядел довольно облизывающегося Рико.

— Вкусно! — ответил тот.

Пингвины накинулись на еду, а твари за брезентовой стеной, унюхав пир, жалобно взвыли.

— Может, и их покормить? — предложил Прапор, когда через несколько минут в компании товарищей уже лежал, поглаживая округлившееся от обжорства пузо.

— Жизнь не дорога? — прокомментировал предложение малыша Рико.

— Больно громко воют — не к добру, — глубокомысленно заявил Ковальски, и в подтверждение его слов откуда-то сверху донёсся голос: "Успокойтесь! Успокойтесь все!" — искусственно усиленный, этот голос звучал, будто гром с неба, и все пингвины, кроме обладавшего незамутненным командирским духом Шкипера, вздрогнули.

— Ну вот, а ты говорил, что надсмотрщиков нет... — лениво перевернувшись на бок, проговорил Шкипер.

— Я такого не говорил, — ответил Ковальски.

Твари продолжали возбуждённо выть, а Прапору уже мерещились чьи-то лапы на верхней ступени лестницы, и только сытость мешала малышу испугаться.

Внезапный порыв ветра и звук шагов заставили пингвинов поменять положение — на лестнице стоял странно одетый взъерошенный человек и удивлённо на них таращился.

— Откуда? — произнёс Ньют Саламандер, поборов удивление.

— Он с нами разговаривает, — произнёс Ковальски и похлопал командира ластом по пузу, привлекая внимание.

— Нет, он сам с собой говорит, — ответил за Шкипера Рико, поднялся на ноги и спрыгнул со стола на пол.

Ньют приветствовал пингвина, присев в подобии реверанса, и Рико ответил на этот знак внимания помахиванием. Ньют повернул голову набок, спрятав взгляд, и, оставаясь в полуприседе, вытянул руку и простёр её ладонью вверх. Рико, не переставая помахивать, скривил рот и пробормотал едва слышно:

— Кажется, это не зоопарк, а психушка...

— Слушай мою команду, — Шкипер поднялся на лапы, втянул пузо и выпятил грудь колесом, — использовать надсмотрщика как платформу для толчка. В двадцать первой боевой позиции к отступлению... го-тов...

— Летать? Да меня стошнит!

— Отставить сомнения, Ковальски!

Шкипер подбодрил товарищей личным примером: первым подпрыгнув, заложил несколько сальто в воздухе, проскользил на спинке по макушке Саламандера, оттолкнулся от его ладони и встал на ноги в начале ведущей в "зоопарк" лестницы.

— За мной! — Рико уже бежал вслед за командиром, а Прапор с Ковальски переглянулись.

— Ой! — Саламандер изменил позу и потирал макушку. — Вы куда? Импе-ди... — в руках у "надсмотрщика" появилась странная палка, и Прапор, почувствовав в движении человека угрозу, повторил манёвр своего командира и сомкнул клюв на середине волшебной палочки Ньюта. — Отпусти... Перестань... Да что ты за... — Прапор мотался из стороны в сторону, зажмурившись, но не разжимал клюв.

— Я иду к тебе, малыш! — Ковальски отлупцевал Ньюта ластами, и пингвины скрылись за отгораживающим тварей от выхода из чемодана брезентом.

— Избегать контактов с местными! — пингвины умело лавировали между буквально бросающимися под ноги тварями, демонстрируя чудеса эквилибристики, но всё равно не поспевали. Крики "надсмотрщика" неслись им вслед, а твари вокруг были настроены враждебно.

— Быстрее, малыш! — Прапор выбивался из сил.

— Шкип... Шкип... Прапор...

Пингвины замерли на месте и оглянулись — их младший товарищ отчаянно перебирал лапками, вздымая почву и пыль, и не трогался с места, будто кто-то держал его за хвост.

— Поднажми, малыш!

— Слушай мой приказ, Прапор, пятая скорость!

Прапор отчаянно сучил лапками, забрасывая пылью того, недоступного взгляду, кто пытался остановить его, пока хватка этого существа не ослабла.

— Возвращаемся в забой! — пингвины спешили, но преследователи не отставали.

Пингвины нырнули в тёмную дыру вырытого ими туннеля, перепрыгивая с одного витка избороздившего стены спирали на другой, но Саламандер упорно полз за ними по пятам.

— Не убегайте! Я не причиню вреда... не причиню!

Пингвины дружно запнулись об очередное препятствие в темноте и кубарем покатились по туннелю.

— Ай! Ой!

— Держись!

Падение уже казалось пингвинам бесконечным, когда внезапная вспышка света ослепила их, и они очнулись под ясным синим небом в высокой сочно-зелёной траве.

Шкипер оттолкнулся спиной от земли, встал на лапы, выдохнул, свёл ласты перед грудью и замер в боевой стойке. Пингвин стоял по плечи в траве, и нежные сочные стебли приятно ласкали плотное оперение. Шкипер не смог воспротивиться желанию расслабиться, выпрямиться во весь рост и пройти по этой траве, ни о чём особо не задумываясь.

— Ковальски! — позвал Шкипер, и ответ оказался неожиданно громким и быстрым, будто товарищ находился в непосредственной близости.

— Мы все здесь: целы и невредимы. Только Прапор вставать не хочет — предпочитает в траве поваляться.

Шкипер пошёл на голос — прикосновения шелковистых стеблей дарили ему ощущение полного спокойствия, и пингвин внезапно подумал, что и сам не прочь поваляться.

Впрочем, знакомое чёрно-белое оперение товарищей уже виднелось среди зелени, и Шкипер усилием воли заставил себя ускорить шаг.

— Почём трын-траву продаёте? — этот вопрос и прикосновение к плечу заставили расслабившегося пингвина вздрогнуть.

Шкипер оглянулся — за его спиной находилось странное существо. Не то, чтобы командира боевого отряда пингвинов было легко удивить, но это создание разительно отличалось от всего, что Шкипер видел в своей жизни: оно висело в воздухе, а короткие ножки, безвольно болтаясь, вылезали из стеклянной полусферы. Отделенное прозрачным стеклянным забралом шлема от окружающего пространства лицо, если эту морду можно было назвать лицом, было покрыто чешуёй, а черты на нём больше напоминали змеиные: круглые, как блюдца, выпученные глаза с вертикальным зрачком, тонкий длинный разрез безгубого рта и прорези вместо носа.

— Так как: трын-траву продаёте? Пучком или на вес? Мне бы вместе с землёй удобнее, понимаете ли, у нас ей расти не на чем...

Шкипер не смог найти в себе силы, чтобы ответить этому посетителю обычным стеклянным взглядом и помахиванием, и только последовавший за этой фразой крик заставил Шкипера очнуться — он нащупал в траве друзей и, запнувшись о мягкий бок Прапора, сел малышу на живот.

— Это я продаю! Я! Я продаю, а они топчут.

Сидя на возвышении, Шкипер видел, как под быстро приближающейся пышной рыжей шевелюрой вырисовывается тело очередного надсмотрщика.

— К-Ковальски! — Шкипер рисковал потерять лицо в глазах подчинённых, но те были ещё более шокированы.

— Никак нет, Шкип... Никак...

— Шки-и-п... — сдавленно пропищал Прапор, изнемогая под телом командира, и тот не нашёл ничего лучше, чем просто подбодрить малыша:

— Крепись, Прапор! Крепись!

Потенциальный покупатель не обратил внимания на растерянность пингвинов, поболтал ножками в воздухе и повернулся лицом к возбуждённому от праведного гнева рыжему торговцу.

— Чем докажете, уважаемый? Меня тут все обманывают так, чем вы докажете?

— Доказать? Зачем я должен доказывать?

Рыжий торговец уже был готов броситься в траву, чтобы вытащить оттуда пингвинов, но этот вопрос так поразил его, что он замер на месте.

— Видите ли, эти продавцы рядом с товаром сидят, а вы отсутствовали...

— Так я за угол, только за угол...

— А может, вы не за угол, а из-за угла редкий товар заметили и решили присвоить...

— Присвоить?! — рыжий торговец быстро раздражался, а теперь, запустив руки в волосы, просто кричал.

— Именно. Мало того, что вас в моей базе разумных существ нет, а эти товарищи зарегистрированы — пингвины обыкновенные, с Земли, где эта травушка и растёт.

— Пингвины? — рыжий торговец затравленно оглядел Шкипера, а тот, придя в себя, уже заинтересовано разглядывал торговца: нет, он не был похож на надсмотрщика. Пышные вьющиеся рыжие волосы пугающе колебались в воздухе, изуродованное гримасой страдания лицо было человеческим, хотя мелкие коричневатые пятна на бледной коже делали её чем-то похожей на шкуру леопарда; на торговце была одежда: красная рубашка и синие штаны, поддерживаемые свитым из верёвок поясом. На этом сходство с надсмотрщиками заканчивалось, а больше всего торговец походил на ребёнка — из тех, кто глазели на пингвинов в зоопарке и иногда подкармливали их попкорном.

— Взгляните, — странное создание подлетело к расстроенному рыжику вплотную и что-то показывало. — Вот, трын-трава растёт на Земле, вот пингвин с Земли, а вот вы…

— Я домовой… домовёнок…

— Нету… ни одного упоминания. Значит, обманываете.

— Я обманываю… — в огромных голубых глазах рыжего малыша показались слёзы, владевшее им раздражение прошло, и теперь торговец больше всего напоминал Шкиперу только что вылупившегося из яйца Прапора.

— Вот, вы даже не отрицаете…

Шкипер слез с Прапора, преодолел разделяющее его и торговца расстояние, перелез через невысокий полупрозрачный забор, отделяющий заросли травы от прочего пространства, и встал рядом с рыжим малышом.

— Вот, милейший, — обратился к нему летающий в стеклянной полусфере змей, — справедливость восстановлена. Так сколько вы хотите за свою траву?

Рыжий торговец сел на пол, потёр глазки кулачками, раззявил рот и теперь оглашал пространство отчаянным рёвом.

Шкипер наблюдал за тем, как его подчинённые один за другим покидают заросли, и жалел рыдающего малыша.

— Это не наша трава. Мы с товарищами не торгуем. Мы ищем Антарктиду.

Возможно, именно жалость заставила пингвина вступить в контакт с обитателем стеклянной полусферы, впрочем, Шкипер не задумывался о причинах.

— Вы признаётесь, что трава вам не принадлежит? О-о-о…

— Трава, Шкип, поясни про траву… — шёпот Ковальски заставил Шкипера недовольно повести плечом.

— Отставить разговорчики в строю…

— Но трава, Шкип…

— Вы признались, что трава вам не принадлежит…

— Да не нужна нам ваша трава! — Рико покусывал сорванный по дороге к забору лист и сплёвывал пережёванные куски за спину.

Рыжий торговец прекратил реветь, поднял наполненные слезами круглые глаза и с надеждой поглядел на пингвинов.

— Вы честно признались, что не владеете редким товаром. Я непременно доложу о вашем благородстве в Галактическом Совете.

— Не надо о нас никому докладывать, — Рико отбросил обглоданный стебель.

— О-о-о… — потенциальный покупатель от возбуждения закрутился вокруг вертикальной оси. — Вы так благородны…

— Спасибо, — всхлипнул огненно-рыжий малец.

— Так что вы хотите за трын-траву? — продавец и покупатель подошли ближе к забору и стали обсуждать сделку — рыжий человечек время от времени всхлипывал и утирал нос рукавом, а пингвины переглядывались, впервые в жизни не решаясь на прямые действия.

— Как я продам вам товар в таком виде? — наконец всхлипнул рыжий торговец. — Ведь повытоптали… повытоптали…

— Мы не вытаптывали, мы упали в траву из временной аномалии, — урезонил торговца Ковальски, но его слова произвели большее впечатление на покупателя.

— О-о-о… Здесь на Блуке столько мошенников, а ушаны так наивны. А вы такие… Я непременно помогу вам вернуться. Куда вас доставить?

— В Антарктиду!!! — пискнул Прапор и топнул лапой по гладкой поверхности дороги.

— Скажу ушанам…

* * *

Пингвины шли вслед за странным обитателем стеклянной полусферы и перешёптывались — должно быть, проведённое в трын-траве время заставило их довериться этому существу, и они сами недоумевали своей беспечности.

Впрочем, виды окружающих улицу построек заставили пингвинов отбросить любые сомнения — так мало походили эти строения на знакомые виды Нью-Йорка.

Пингвины едва не потеряли своего провожатого, когда продирались сквозь разглядывающую разноцветные камни толпу. Обитающему в полусфере змею пришлось нырнуть в самый её центр, чтобы выудить заблудившегося в ногах покупателей Прапора.

— Они больные? — спросил Рико и вызвал своим вопросом очередной поток восхвалений и восторгов со стороны змея.

— Вы настолько… — странное существо не смогло подобрать слов.

Прапор, попискивая от возбуждения, летел по воздуху, отчаянно цепляясь ластами за свободно болтающиеся ножки змея.

— Держись, Прапор! Упадёшь — разобьёшься. Держись! — подбодрил Шкипер младшего товарища, который в ответ на эти слова громко чихнул — в воздухе стояла пыль, а на прилавках лежали по-разному переплетённые стопки бумаги, дощечки, глиняные таблички и куски выбеленной древесной коры.

— Сюда я обязательно загляну, как только устрою вас в гостиницу. Курение трын-травы располагает к чтению, — заметил змей, поймав Прапора под ласты у самой земли.

Разложенные на столах товары были пингвинам отдалённо знакомы — это были раковины, но вид и разнообразие этих знакомых вещей поражал воображение. Пингвины жалели, что не могут, подобно Прапору, воспользоваться услугами змея и не топтать поверхность, где каждую секунду на кого-то наступали или запинались о чьи-то конечности: существа куда более странные, уродливые и пугающие, чем все прежде встреченные ими, ползали, ходили и прыгали вокруг них.

— Ой, простите…

— Ой, я вас не заметил…

— Собраться! Сомкнуть ряды! Нам не хотят навредить или помешать! — в ожидании подтверждения своих слов Шкипер посмотрел в глаза Ковальски, но тот промолчал.

Рико потерял способность удивляться — из стоящего по правую руку от него здания шёл пар.

— Как вы думаете: отреагируют куксы, если добавить им в воду вытяжку трын-травы? — ни один из пингвинов не нашёлся с ответом, но змей не был удивлён. — Ничего удивительного, вы не знакомы. О, вы так непосредственны! А здесь вам понравится, в этой гостинице живут обитатели планет, покрытых водой.

— Не надо нас к рыбкам, — проговорил Прапор, поднимая взгляд наивных глаз на полусферу.

— Не хотите? Ну, тогда только в Волгу-матушку.

— Нам некогда разлёживаться, мы торопимся домой, — Шкипер был доволен тем, что нашёл в себе старый командный голос.

— О-о-о… Вы так… — змей в очередной раз не нашёл слов от восхищения. — Тогда сразу провожу вас к ушанам.

Пингвины в приятной компании необычно обходительного змея подошли к невысокому, будто расплющенному дому и, в то время как их сопровождающий преодолел порог, замерли на улице, сбившись гуртом.

— Ваше благоушие, — обитатель полусферы пытался перекричать доносящиеся из дома крики, — требуется отправить на Землю с оказией четырёх пингвинов… с максимальным комфортом, очень вас прошу…

— Не трогайте моих тварей, очень вас прошу, не причиняйте им вреда… Они ни в чём не виноваты, они не… — голос, которым кто-то оглашал просторное помещение, был пингвинам знаком.

Ответом на эти слова был едва не сбивший пингвинов с ног ветер, и их милейший спутник вылетел за порог.

— Как нехорошо вы себя ведёте! — едва справившись с управлением своей полусферой, змей ринулся обратно в приплюснутый дом.

— Простите… Я просто пытался выразить своё возмущение действиями землянина, который тыкал в нас узловатой палкой и произносил ругательства.

— Не трогайте! Не подходите ко мне!

Шкипер оглядел растерянные лица товарищей и решил, что пингвинам негоже показывать свой страх и прятаться за чужими спинами:

— За мной! — скомандовал он вполголоса, выпрямился, выпятил грудь и переступил порог.

За порогом взгляду пингвинов открылось просторное помещение: выкрашенные в белый цвет гладкие стены, простая мебель — стол, несколько стульев — всё играло на расширение пространства. Сидящее за столом существо не могло удивить пингвинов — за это время они видели созданий, куда более странных. На голове у этого существа было три огромных, будто слоновьих, уха… Впрочем, на этом сходство со знакомым пингвинам слоном заканчивалось — существо было низкорослым и очень пузатым, а его продолговатая голова с бешеной скоростью крутилась на тонкой шейке так, что движение ушей создавало ветер.

— Вы зря извиняетесь, ваше благоушие, — рядом с сидящим за столом ушастым созданием стояло несколько таких же, а на слишком маленьком и оттого неудобном для него стуле сидел уже знакомый Шкиперу надсмотрщик. Его руки были чем-то склеены за спиной. — Да, жизнь заставила нас не быть такими уж вежливыми, и этого не стоит стыдиться.

— Послушайте, если планета третьего сектора, имеющая представительство в Галактическом Совете, заявит о незаконном задержании и лишении подвижности…

Ньют положил голову на стол и продолжал что-то бормотать про себя, уставившись стеклянным взглядом в какую-то одну точку на белой стене, — ни одно его слово не было услышано.

— Вы не можете диктовать нам, как себя вести.

— Нет, вы только представьте себе: этот "человек" — они же называют себя так, эти земляне — ввёл нас в заблуждение своей любезностью, дождался, когда мы потеряли бдительность, и напал на нас.

— Он схватил нас за уши… За уши, понимаете? — судя по всему, подчинённые вторили словам своего начальника и делали это с полной отдачей, во многом превосходя его усилия.

— Он что-то хотел сделать с моими ушами…

— Нет, он ткнул меня палкой в ухо…

— Он пытался измерить частоту вращения моей головы и силу создаваемого моими ушами ветра… Он…

— Умолкните… — змей не смог перекричать ушанов.

— Он тыкал в нас палкой и сыпал ругательствами…

— В конце концов, это просто невежливо…

— Невежливо! Совсем невежливо!

— А с его палки слетали искры…

— Да, было больно…

— Он вооружён, агрессивен и опасен…

— Молчать! — искусственно усиленный голос обитающего в стеклянной полусфере змея заставил пингвинов подпрыгнуть на месте, но не произвёл впечатления на уже пришедших к консенсусу ушанов, которые коллективно направили локаторы на крикуна и отчаянно замахали ими. Змей заболтал ножками, пытаясь противостоять воздушному потоку.

— Помочь этому… — Шкипер сам не ожидал от себя такой команды. Впрочем, стеклянная сфера уже врезалась в пингвинов, и их плотное оперение спружинило, сохранив змею жизнь.

— Да вы только посмотрите на него, он же ненормальный! — справившись с самозваным защитником, ушаны вернулись к Ньюту и теперь обмахивали его ушами, как опахалами, — пингвины понимали их слова только благодаря настроенному на громкую связь лингвисту змея.

Маг зажмурился и взвыл:

— Простите меня, я не хотел… Простите за всё… Я пытался, пытался помочь…

— Прекратите! Как вы смеете так обращаться с разумным существом! Это нарушение всех конвенций.

Ушаны опять заговорили, перебивая друг друга, продолжая особо понравившиеся фразы, переиначивая их на свой лад.

— Да разве он разумный?

— Разумные так себя не ведут, — в подтверждение слов ушана Ньют скривил лицо и тонко заплакал.

— Вот, — ушан указал змею на экран переносного устройства, — "люди" — разумная форма жизни, обитающая в третьем секторе на планете Земля, гуманоидные, прямоходящие…

— Это незначительные подробности…

— Да-да, вот здесь читай…

— Теряют разум…

— Да-да, шизофрения, слабоумие, неврастения, компуль…

— Продадим его на рынке, неразумного человека…

— Продадим его!

— Продадим!

— Он должен нам компенсировать…

— Вот и компенсирует.

Палапутрийский рынок был сегодня необычно оживлён. Уже на космодроме слышались возбуждённые крики зазывал, а несколько космолётчиков устроили перепалку с ушанами, заставив тех объясняться и оправдываться.

— Сколько раз нас облапошивали и обманывали…

— Однажды даже почти весь воздух выкачали…

— Вот-вот, даже воздух…

— А тут сами посудите…

— Да пускай судят, рядят, мы возражать не будем, только…

— Ну, где же это видано…

— Нет, всё же, когда выкачали воздух, было хуже…

— Что-о-о?

Фиксианец сжал кулаки и навис над главным стражником, пытаясь прервать бесконечный словесный поток ушанов.

— Когда у вас выкачали воздух, то земляне прислали вам генераторы кислорода. Именно земляне…

— Вот, не надо путать…

— …кислое с пресным.

— Точно, не надо…

— Вы и представить себе не можете, каково это: пострадать от обманутых ожиданий…

— Это предательство…

— Хуже, чем предательство…

— Когда такой благообразный, вежливый и понимающий человек…

— Именно понимающий…

— Внезапно хватает за уши…

— За уши!

Не в силах остановить бесконечный словесный поток, фиксианец махнул тонкой рукой и поспешил к рынку. Ушаны продолжали пререкаться.

— Такому поведению должны быть объяснения…

— Вот мы и нашли объяснение…

— Это объяснение…

— Он неразумный…

Этот день в Палапутре выдался необычно хорошим: оранжевое небо было ясным, а редкие зелёные облачка заслоняли светло-голубое солнце настолько, что его свет не был слепящим, а жар — обжигающим. Базар раскинулся на много километров, но все секции, кроме отдела космической живности, сегодня пустовали, а фиксианцу удалось протолкаться сюда только благодаря своей худобе. На голубом песке в окружении стражи из четырёх ушанов стояла клетка, а собравшаяся вокруг толпа бурлила от возмущения. "Продаётся человек неразумный. Агрессивен и очень опасен", — гласила висящая на клетке табличка. Ньют лежал внутри, свернувшись калачиком, изредка вскрикивая и постанывая, и отчаянно старался не смотреть вокруг.

— Да в конце концов, как это можно терпеть! Держитесь, товарищ! — широкоплечий землянин в играющем серебром на солнце скафандре подошёл ближе и затряс клетку, пытаясь вырвать прутья. Ньют с накрепко склеенными за спиной руками, будучи не в силах найти опору, покатился по клетке, испуганно застонал и принялся бормотать заклятия, надеясь на то, что его магия возымеет действие без палочки, но все его усилия были тщетны.

— Олег, ты делаешь ему больно, — фиксианец подошёл к знакомому землянину и положил руку ему на плечо.

— В таком случае, — ответил тот, кого назвали Олегом, — я его покупаю. Сколько вы просите за человека?

— Олег…

В ответ на слова землянина собравшаяся вокруг Ньюта толпа заголосила ещё громче, а в разноголосице послышалось даже большее возмущение.

— Мама, этот человек купит зверушку, — ушанок обратился к своей матери и покачал ушками, — потому что они похожи?

— Не торопитесь, если вы произведёте покупку, то признаете неразумность этой особи, — на второе плечо Олега опустилась тяжёлая длань жителя Центавра — планеты, на которой базировался Галактический Совет.

Испуганные прямыми действиями человека ушаны переговаривались на своём языке, и каждый порыв создаваемого ушами ветра заставлял Ньюта судорожно вздрагивать.

Космонавт оглядел остановивших его товарищей:

— В таком случае я просто сломаю прутья клетки и заберу его.

— Если вы примените силу здесь, то это будет скандал межгалактического масштаба, — осадил космолётчика центаврианин.

— Пусть будет скандал, — ответил Олег и вцепился в прутья. — Этому человеку вреден местный воздух, возможно, поэтому он не в себе.

Ньют зажмурился и закрыл голову руками, продолжая бормотать: «Бомбарда… Алохомора».

— Остановись, Олег! Я понимаю, что ты чувствуешь… — фиксианец приложил силу, чтобы отодрать руки космонавта от решётки.

— Ваш товарищ должен сбежать! Сбежать из зоопарка! Он должен сделать это сам! — эти слова, как показалось космолётчику, были сказаны ушанами, так как доносились снизу, но, посмотрев туда, откуда доносился звук, Олег увидел пингвинов.

— А мы ему поможем! — чётко проговорил самый худой и длинный, и три других подтвердили его слова кивками головы.

Олег нащупал кнопку подачи кислорода и попытался отрегулировать, но тщетно — пингвины выжидающе смотрели на него.

— Мне это мерещится? — Олег не хотел обидеть добровольных помощников или привлечь внимание, поэтому отстучал эти слова фиксианцу морзянкой по ладони, но пингвины, казалось, всё поняли без слов.

— Отлупить его по мордасам, — произнёс Рико. — И вообще он нам не нужен. И надсмотрщик не нужен. И змей чтобы только до корабля проводил…

— Змеюк хороший, он мне нравится, — пропищал Прапор.

— Мол-чать! — глаза Олега полезли на лоб, когда самый внушительный на вид пингвин отдал приказ.

— Вы откуда будете, товарищи? — спросил космонавт, получив от фиксианца ответ той же морзянкой: "Я тоже их вижу".

— Из Антарктиды, — Шкипер окинул космонавта недовольным взглядом исподлобья.

— С Земли? — уточнил космонавт.

— Из Антарктиды! — повторил Шкипер, продолжая сверлить Олега недовольным взглядом.

— С ними каши не сваришь…

— Зачем мы вообще решили спасать надсмотрщика?

— Потому что жалко…

— Жалко?

— Он первый, кто попросил у нас прощения…

— А Змеюк оценил по достоинству…

Олег подавил удивление и в свою очередь оглядел недовольным взглядом полностью абстрагировавшихся от окружающей их толпы пингвинов:

— Чем вы можете помочь?

Ковальски ткнул Шкипера под крыло:

— Он с нами разговаривает. Ответить, нет?

— Нельзя нарушать конспирацию. Расходимся по одному.

* * *

Олег мерил шагами доставшийся ему гостиничный номер, едва не задевая макушкой сводчатый выполненный в русском стиле потолок, и разглядывал незваных гостей. Пингвины скакали по номеру, разминаясь. Космонавт с трудом удерживал чёрно-белых птиц в поле зрения.

— И как же вы собираетесь вызволять человека?

— Сделаем подкоп! — пингвин проделал тройное сальто перед взглядом космонавта.

Олег зажмурился и замотал головой, пытаясь отделаться от зрительных галлюцинаций, но это не помогло. Пингвины прекратили свои тренировки и замерли перед ним, оценивающе рассматривая.

— Не годится он для дела. Без него лучше будет, — глубокомысленно заявил самый высокий пингвин.

— Змеюк хороший. Змеюка позовём… — пропищал самый маленький.

— Змеюк не может землю рыть.

— Отставить пререкания! Следуем плану! Змей готовит пути к боевому отступлению.

— Вы вообще откуда? С какой планеты? — печально спросил Олег.

— Из Антарктиды!

Космонавт отозвался стоном:

— Я не знаю такой планеты.

— Мы будем готовить побег или выяснять отношения?

Олег обречённо расстелил на столе карту Палапутры.

— Жаль, что у нас не было такого плана в Нью-Йорке, — заметил Ковальски.

— Здесь песчаный грунт с примесью медного купороса. Я не имею понятия о вашей физиологии, но для земных существ он ядовит при прикосновении к коже, а тоннель в таком грунте прокопать невозможно — свод будет осыпаться.

— Нам надо решить, можем ли мы ему верить, — проговорил Ковальски, и Шкипер оглядел товарищей.

— Мозговой штурм! — скомандовал он. — При полученных вводных…

— Послушайте, с какой бы планеты вы не были, ваше поведение не кажется вам невежливым?

— О чём это он? — спросил Рико.

— Ничего не понимаю, — резюмировал Ковальски.

— Вы обсуждаете меня, когда я стою прямо рядом с вами!

Пингвины примолкли и уставились на космонавта.

— Мы выслушаем то, что нам предложит этот человек, — прошептал Ковальски на ухо Шкипера.

— Мы тебя слушаем. Говори! — приказал Шкипер.

Олег тяжело вздохнул:

— Вы отвлечёте ушанов, а я лазерным резаком разрежу решётку и вытащу человека.

— Что он предлагает? — Шкипер оглядел товарищей, придвинулся ближе к Ковальски и задал этот вопрос шёпотом.

— Боевую операцию, Шкип, он предлагает боевую операцию! — последовал ответ.

— Боевую? Поясни!

— Где у вас лингвисты? — Олег в свою очередь недовольно оглядывал пингвинов. — Они настроены на русский? Вы понимаете меня без перевода?

— Он не доверяет нам, — констатировал факт Ковальски.

— Мы тоже ему не доверяем, — отозвался Рико.

— Мы будем действовать или выяснять отношения?

В ответ на этот вопрос Олег тяжело вздохнул и обратил свой взгляд на расстеленную на столе карту.

— Ушаны держат человека в участке. Если вы проникнете туда и заставите стражей выйти, то я смогу освободить соплеменника и скрыться, не оставив следов.

— Этот человек предлагает нам вырубить надсмотрщиков, чтобы он мог освободить сидящего в клетке зверя.

— Вырубить надсмотрщиков?! — в глазах Шкипера заплясали озорные искры.

— По мордасам им! — воскликнул Рико, подпрыгнул и перекувырнулся через себя в воздухе.

— Мы… мы… собираемся поднять восстание в зоопарке, — восторженно пролепетал Прапор.

— Малыш! — Рико задохнулся от братской нежности и от всей души похлопал Прапора по плечу.

— Мы нереально круты!

Олег стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди, и недовольно оглядывал добровольных помощников.

— Если вы согласны, — проговорил он, когда Рико и Прапор устроили замысловатый танец из заученных боевых позиций, сопровождая движения криками "Кия-я-я!", — то я предлагаю вам проникнуть в участок через окно и сделать вид, что вы воруете…

— Мы вырубим надсмотрщиков, и не надо рассказывать нам, как это сделать, — заявил Шкипер и прожёг космонавта недовольным взглядом. — Слушай мою команду, наступаем!

— Не так быстро, — закричал Олег, — я тоже должен подготовиться, — но пингвины выпрыгнули из окна гостиницы и растворились в ночи.

* * *

Пикетт, так и не сумев справиться с магнитным замком, теперь пытался хотя бы утешить друга, ласково прикасаясь к щеке Ньюта растущим на длинной ручке зелёным листиком. Только эти прикосновения заставляли магозоолога шевелиться. Ньют был не в состоянии скинуть плотный, как пелена смерти, полог незнакомых абсолютно невероятных образов. Нет, Ньют Саламандер не был трусом и привык к магии, которая каждое мгновение дарила впечатления от событий, которые прежде считались невозможными. Просто на этот раз таких событий случилось больше, чем мог выдержать его рассудок.

Ньюта, наконец, оставили в одиночестве: уже давно эти до ужаса странные твари не кружили вокруг клетки, угрожая, не выли на разные голоса. Ньют сел — Пикетт, удовлетворённо пискнув, залез в верхний карман жилетки магозоолога и, если бы мимика позволила ему, непременно бы улыбнулся.

— Бомбарда максима! — уже давно Ньют не испытывал необходимости произносить заклятия вслух, но отсутствие волшебной палочки и связанные за спиной руки сыграли с ним злую шутку. Ньют огляделся — через закрытое странным, не похожим на стекло, полупрозрачным материалом окно виднелось грязно-бордовое небо, отсутствие на котором бледно-голубого солнца говорило о том, что наступила ночь.

Пикирующий злыдень висел на поясе — его не догадались забрать, — и Ньют жалел о том, что не догадался научить свою любимую игрушку покидать кокон на голос. Впрочем, со связанными руками Ньют не смог бы просунуть кокон злыдня между прутьями.

Ньют ощупал связывающие его путы — веревки были плотными и липкими, врезались в руки при попытке их растянуть.

— Эскуро, — нет, это заклятие тоже не подействовало, Пикетт высунул голову из верхнего кармана жилетки, посмотрел Ньюту в глаза и жалобно пискнул. — Не печалься, дружок, мы непременно отсюда выберемся, — успокоил лукотруса Ньют. Ньют собрал все свои силы, сконцентрировался, закрыл глаза, чтобы не мешать течению магии внутри себя, и повторил: "Бомбарда максима!"

Грохот, последовавший за словами магозоолога, не имел ничего общего со звуком ломающихся прутьев решётки — по крайней мере, с тем, как Ньют представлял себе этот звук. Прутья клетки остались целы, а вот стекло в окне треснуло.

— Сомкнуть строй! Наступаем в пятой боевой позиции! — уже знакомая Ньюту похожая на пингвина тварь точно пушечный заряд пробила клювом стекло, а три других в комичной позиции застыли в оконном проёме.

— Долой надсмотрщиков! — твари синхронно скрутили в воздухе странные акробатические фигуры и приземлились на пол.

— Держись, товарищ! — обратился к Ньюту Ковальски, но магозоолог не понял смысла этих слов.

В следующую секунду Ньют вжался в прутья решетки, а Пикетт испуганно пискнул и спрятался в карман магозоолога с головой от того, что на шум к клетке прибежали треухие твари и замахали ушами.

Ньют глубоко вдохнул и лёг лицом на пол — создаваемый ушанами ветер лишал его дыхания. Уши Ньюту тоже хотелось закрыть: сквозь оглушающий шум ветра он слышал шлепки и крики боли.

— Отшлёпаем их по мордасам!

Этот звуковой фон и заставил магозоолога приподнять голову. Одна из уже знакомых Ньюту чёрно-белых тварей оттолкнулась от пола и, закружившись вокруг своей оси, с невероятной скоростью и силой била ушастую тварь ластами по ушам.

Уши твари безвольно повисли по сторонам лица, а сам ушан взвыл от боли, закрыл глаза пухлыми пальчиками, упал на пол и засучил пятками по полу.

— А-а-а…

— Рико, приказ был выгнать из участка, а не избить.

— Прапор!?

— Прапор справляется.

Ушан беспорядочно носился по помещению, будучи не в силах сбросить со спины намертво вцепившуюся клювом в заднее ухо маленькую, пухленькую, милую на вид птицу.

— Гони его к выходу, Прапор! — Ньюту этот крик показался рассерженным щебетанием, но Прапор на глазах у магозоолога ухватился ластами за слоновьи уши твари, упёрся лапками в спину и, управляя ушаном как скаковой лошадью, погнал того к выходу.

— Прочь пошли, ушастые надсмотрщики! Совести нет, зверей в клетке держать!

— По мордасам им, по мордасам…

Ньют не сомневался только в том, что пингвины общаются друг с другом на каком-то абсолютно непонятном ему языке, и это общение не сводится к животному подвыванию или предупреждению криком об опасности…

Нет, мир в сознании Ньюта переворачивался с ног на голову, — происходящее больше походило на бред, и этот бред сводил магозоолога с ума. Ньют свернулся клубочком на полу клетки и спрятал голову. Пикетт выполз из нагрудного кармана жилетки Ньюта, залез магозоологу на затылок и обозревал окружающее пространство с живым интересом. Вскоре шум и крики затихли, а помещение опустело.

— Держитесь, товарищ! — Ньют не в первый раз слышал эту фразу, и уже стал привыкать к её звучанию, но на этот раз произнёсший её голос был человеческим.

Ньют открыл глаза и приподнялся. Пикетт повис у него в волосах и упал в нагрудный карман жилетки. Стоящий перед ним человек был человеком только до шеи — его тело было покрыто отливающей сталью гладкой глянцевой кожей, что делало его похожим на земноводное. Ньют сжал зубы и зажмурился.

— Держитесь, товарищ! — повторил огромный человеко-ящер и взмахнул над головой Ньюта странным длинным, как сабля, приспособлением — вспышка света показалась Ньюту ослепляющей даже сквозь сомкнутые веки. Решётки клетки закачались, а крыша съехала набок. Ньют испуганно застонал, а человеко-ящер подхватил тяжёлую крышу одной рукой и отбросил, будто это был лист пергамента.

— Товарищ, прижмите кислородную маску к лицу. Разве можно так беспечно ходить без скафандра, пусть даже в кислородной атмосфере.

Человеко-ящер протянул к Ньюту отливающую сталью руку, и магозоолог в страхе отпрянул: судя по тому, как это существо удерживало крышу решётки, оно могло раздавить тело мага.

— Вылезайте, товарищ! Вам нехорошо?

Ньют забился в угол клетки, стараясь избежать прикосновения стальной руки ящера, но эта рука, как показалось Ньюту, удлинилась и схватила его за ворот рубашки. Человеко-ящер тащил Ньюта к прутьям решетки, а магозоолог затравленно оглядывался вокруг: разрубленные прутья решетки горели багрово и жарко, будто расплавились от прикосновения. Человеко-ящер вытащил Ньюта из клетки и, как ребёнка, поднял на руки. Это было больше, чем маг мог выдержать, — Ньют всхрапнул и потерял сознание.

* * *

Ньют очнулся от того, что поверхность, на которой он лежал, тряслась и вибрировала, слегка подбрасывая его тело в воздух, — единственным, что мешало ему оторваться и взлететь, оказались оплетавшие крест-накрест его грудь ремни. Ньют рванулся, чтобы проверить, как крепко привязан, — ремни не поддались, руки были свободны, но палочки не было. Ньют огляделся. Он лежал на будто выраставшей из гладкой стены кушетке, одежды на нём не было, тело было прикрыто легкой простынёй, которая то тут, то там приподнималась, будто под этой простынёй что-то ползало по телу магозоолога.

— Пикетт! — позвал Ньют и услышал писк лукотруса над ухом. Ньют приподнял простынь и почувствовал резкую боль в руке — его руку на сгибе локтя протыкала игла, а по тонким полупрозрачным трубкам в его тело вливалось какое-то зелье.

Ньют, морщась от боли, вытащил иглу из руки и вздрогнул от того, что простыня на нём осветилась красными огнями, а воздух прорезал громкий звук.

Ньют отбросил простыню и посмотрел на сидящего у него на животе огромного стального червя со множеством мигающих разноцветных глазок, острыми усиками и ножками-присосками. Червь поднял морду, посмотрел магозоологу в глаза, недовольно заверещал и пошевелил усиками.

Ньют застонал, закрыл глаза и положил голову на кушетку, Пикетт вцепился в волосы магозоолога — лукотрусу тоже было страшно. Впрочем, даже закрытые глаза не позволили магу отвлечься от кошмара — стальной червь полз по непослушному телу, Ньют чувствовал уколы его усиков, а из-за спины доносились звуки перебранки.

— Да, что за колымага у тебя, Гик? Где амортизаторы посеял?

Искусственный высокий голос отвечал что-то неразборчивое.

— Вы имеете не разрешённых к перевозке зверей на борту, вылет с планеты Блук запрещён.

— Гик с планеты Эйя имеет разрешение на взлёт и не перевозит зверей. На борту нет ни одного зверя. Вы не имеете права меня задерживать.

— Я с ними поговорю. Шкипер из Антарктиды…

— Даст вам по мордасам!

— Отставить, Рико.

— Ладно, разбирайтесь сами. Диагност сообщает, что человек пришёл в себя.

Человеко-ящер подошёл к Ньюту и присел на краешек койки. Впрочем, за время полёта он успел измениться — чешуя, которая оказалась всего лишь костюмом, была сброшена, а на человеке были грубые холщовые брюки и такая же рубашка.

— Наш хозяин гостеприимно согласился установить для нас на корабле кислородную атмосферу. Ему всё равно удобнее лежать в скафандре, чем ползать при нас по кораблю, — проговорил Олег, поправляя на Ньюте простынь и просматривая выбрасываемые диагностом отчёты о состоянии больного. — В остальном, эта посудина — просто консервная банка: без амортизаторов трясёт нещадно, зато есть разрешение на вылет и защита от сканирования — единственный способ уйти незамеченными. Да, наворотили мы дел. Как вы себя чувствуете, товарищ? — поток незнакомых звуков, чужой взгляд и неприятные прикосновения к незащищённому одеждой телу заставили Ньюта застонать, и он с трудом заставил себя задать давно волновавший его вопрос.

— Где мой злыдень? — спросил Ньют.

— Что? — брови Олега поползли на лоб от удивления. — Вы не говорите по-русски? — спросил он, не получив ответа, бросился прочь и вскоре вернулся с небольшой стальной коробочкой.

Олег покрутил рычажки.

— Как вы себя чувствуете? — этот вопрос был задан странным металлическим голосом на чистом английском.

— Я сошёл с ума? — ответил Ньют. — Или те твари прокляли меня.

— Вы надышались разреженного воздуха с высоким содержанием озона. Видимо, это привело к некоторому помешательству… Вы разговариваете со мной на мёртвом языке.

Ньют отвернулся и застонал:

— Что же сотворили те твари?! Что это было за заклятье?! Где я оказался? Где мой злыдень?

— Злыдень? — переспросил Олег. — При вас нашли кокон, из которого вылупился птенец. Его накормили. Он любит мозги и едва не убил одного из пингвинов. Впрочем, я не знаю, как правильно называть эту разумную форму… Ещё на один ваш вопрос я могу ответить. Вы находитесь в космосе. Мы недавно покинули орбиту планеты Блук и теперь направляемся к Земле. Я собираюсь пристроить вас в реабилитационный центр и запросить Совет для поиска неизвестной планеты… "Пингвины" называют её Антарктидой.

— Реабилитационный центр? Планета? Космос? О чём вы говорите? Отвезите меня в Лондон.

— Лондон… Антарктида… — повторил Олег. — Я с вами, придурками, сам с ума сойду. Спите!

Ньют вскрикнул, когда игла проткнула его плечо, а в следующую секунду его голова потяжелела, и маг погрузился в сон.

* * *

Ньют очнулся и испуганно огляделся. Пикетт вылез из волос мага, заполз тому на лоб и посмотрел маленькими карими глазками в глаза магозоолога. Ньют заставил себя успокоиться. После нескольких минут борьбы охватывающие грудь магозоолога ремни внезапно и легко расстегнулись, а тело Ньюта, ничем не удерживаемое, поднялось в воздух. Ньют был твёрдо уверен в том, что не пытался использовать левитационное заклинание. Впрочем, и палочки у него не было, а магия в его руках давала сбой. Ньют врезался в потолок и мячиком отлетел обратно.

— Помогите… — едва слышно прошептал Ньют и вспомнил, что звать на помощь тоже было некого.

Цепляясь за выступающие части конструкции помещения, Ньют сумел сгруппироваться и зубами зацепить зависшую в воздухе простыню. Удерживая этот предмет перед собой наподобие щита и помогая себе руками, маг продвигался туда, откуда появился тот странный человек.

Долго мучиться Ньюту не пришлось. Узкий коридор закончился через несколько движений, и взгляду магозоолога открылось небольшое, но достаточно просторное в сравнении с тем, в котором Ньют прежде находился, помещение: несколько кресел, огромное открывающееся в чёрное ничто окно и странный широкий стол с мигающими огнями и разноцветными наростами.

— Зачем вы встали? — странный человек сменил холщовый костюм на прежнюю гладкую отливающую сталью кожу. — Наденьте костюм, садитесь в кресло и пристегнитесь, — Ньют был бы рад, если ему вернули его одежду, но вместо этого ему в лицо прилетела холщовая рубашка со странными нашивками и достаточно свободные присборенные на щиколотках штаны. Ньют не был настроен привередничать, но одеться без посторонней помощи не смог. — Не вставайте, — произнёс Олег, пристегнув мага к креслу. — Мы выходим на орбиту. Наш друг решил посетить Землю и благополучно доставит нас с вами домой. К сожалению, нам не миновать карантина, — Ньют пропустил странные слова мимо ушей — окружающая действительность сводила магозоолога с ума.

— Шкип, я летаю! — верещала маленькая чёрно-белая бескрылая птица, описывая круги по небольшому помещению.

— Поменьше восторгов, Прапор! Ты верещишь как лемур… Держи себя в руках!

— Все по местам! — прикрикнул на кружащихся по помещению пингвинов Олег и добавил едва слышно: — Всё-таки никак не пойму, с какой вы планеты…

— Из Антарктиды! Я уже устал повторять!

Ньют отчаянно старался отвлечься от беззлобной перебранки и сконцентрировать взгляд на окне, только и чёрная пустота за ним менялась — приобретала цвет и форму.

— Что это? — Ньют не удержался от вопроса, хотя твёрдо решил ради сохранности своего рассудка не вступать со странными существами в контакт.

Левый нижний экран чёрного окна осветился яркой бледно-голубой вспышкой. Вспышка разгоралась, фосфорецируя, занимала всё большую часть окна и вскоре уже изгибалась дугой возле удивительно-прекрасного голубого, играющего разными невероятно-приятными глазу цветами шара.

— Что это? — повторил Ньют.

— Земля, — ответили ему. — Наша Земля. Мы выходим на орбиту, дальше нас вряд ли пустят. В лучшем случае позволят прилуниться, в худшем — пару месяцев промаринуют на закрытой станции.

— Земля? — тупо повторил Ньют.

— Вы впервые видите Землю из космоса? — в словах Олега пополам с недоверием сквозило неприкрытое раздражение.

— Я никогда не интересовался астрономией. Я магозоолог, — проговорил Ньют.

— Я штурман и не получил полноценного медицинского образования, поэтому не могу определить, что с вами не так. Судя по всему, длительное кислородное голодание привело к потере рассудка. На Земле справятся с вашим заболеванием. А теперь умолкните, я выхожу на связь. Земля! Земля! — странные слова не укладывались в голове Ньюта, а сопровождающие их зашумленные скрежетанием звуки прорезали голову магозоолога колющей болью. Ньют зажал уши руками. — Гик с Эйи... Да. Олег Воронов, штурман второй экспедиции… Да, есть… Трое говорящих пингвинов… Повторяю! Разумные пингвины… называют родную планету Антарктидой. — Ответ Земли взорвал голову Ньюта шумом. — Да в норме я… Я… Послушайте! Эйянец, три пингвина, два землянина… Его продавали на рынке в Палапутре как зверя… Совсем загибается… Не скажу за пингвинов…

— Я сам за нас скажу, — перебил космонавта Шкипер. — Верните нас в Антарктиду!

— Что? — выдохнул Олег. — Я так и думал, — космонавт обессиленно откинулся на спинку кресла, и шум прекратился. — Нам разрешено пристыковаться к Миру-миллениуму. Гик должен высадить всех кислородо-дышащих, и после этого ему разрешат приземлиться.

Ньют замотал головой, пытаясь привести мысли в порядок.

— Верните мне злыдня, — прошептал он, особо не надеясь на ответную реакцию.

Олег что-то громко и зло прокричал, отстегнулся и проплыл по проходу.

— Стыкуйся, Гик! — бросил он на лету, и следующими словами космонавта, которые понял Ньют, было ласковое кудахтанье. — Идём сюда, птаха, идём! — Олег вплыл в рубку, и Ньют увидел спокойно сидящего на руке у человека свирепого злыдня. Злыдень потёрся о плечо Олега, почесал клыкастую морду. — Объелась птаха, в кокон не хочет. Хозяин тебя плохо кормил.

Ньют призывно замычал при виде злыдня, внезапно лишившись способности воспроизводить членораздельные звуки. Злыдень покорно сел ему на плечо, спрятал голову магозоолога под крыло и нежно ткнулся носом ему в висок.

— Пристегнись, Олег. Мы приступаем к стыковке.

Следующие несколько минут прошли в молчании, будто присутствующие чувствовали величественное напряжение момента. Обретя потерянную тварь, Ньют успокоился и задремал, но надолго отвлечься от реальности ему не удалось.

Ньюта разбудил шум металлических набоек по полу. Со словами: "Я сам открою переборки" Олег прошёл по тесному коридору, и последовавший за его шагами треск сопровождался бранью…

Ньют, никем не остановленный, отправился вслед за космонавтом. Олег с усилием вращал огромный, будто вырастающий из выпуклого нароста в стене, вентиль. Ньют разобрал какие-то слова: "корыто", "конструкция" и фразу "что они вообще понимают", — выпуклый нарост отошёл от стены и открыл взгляду магозоолога длинный светлый коридор.

Если Олег своим видом напоминал Ньюту ящера, то встречавшие его в начале коридора существа были похожи на слонопотамов: за спиной у них был огромный длинный горб, искусственно удлиняющий тело, голова была полностью закрыта широким мягким кожухом, а там, где должен быть нос, находилась длинная трубка.

Один из человеко-слонопотамов подошёл к Олегу, похлопал его огромной дланью по плечу и прогнусавил:

— Опять набедокурил, Олежа. Вечно рушишь всё, к чему бы ни прикасался. Где твои "разумные"? Этот, что ли, загибается? — человеко-слонопотам указал толстым белым пальцем в Ньюта и теперь приближался к нему.

— Космических существ придётся изолировать, — человеко-слонопотам потянул руку к сидящему на плече у Ньюта злыдню.

— Осторожней! — предупредил Олег. — Звери очень привязаны к хозяину. Этот падок на еду, а второй…

— Разберёмся!

Злыдень щёлкнул зубастой пастью, но слонопотам чем-то брызнул твари в рот, и злыдень свернулся в кокон. Тяжёлая длань слонопотама свободно легла на плечо Ньюта, и тот испуганно застонал.

— Где остальные? — спросил слонопотам.

— Это вы про нас спрашиваете? — донеслось у Ньюта из-за спины.

Пингвины вышли в длинный белый коридор.

— Это разумные пингвины, — пояснил Олег. — Я собираюсь организовать экспедицию на их родную планету…

Слонопотамы в ответ на слова Олега переглянулись, а донёсшиеся из-под хоботов клекочущие звуки напомнили Ньюту смех.

— Олежа в экспедицию собрался…

— В одиночку поди…

— Почему бы и нет… Сразу, как подлечится…

— Тебе лечиться надо, Олег, — уже серьёзно заявил один из слонопотамов. — Это обычные пингвины. Из Антарктиды. Ты так налетался, что, как родные материки называются, забыл.

— Лечись, Олежа!

Ньют не мог сопротивляться усилиям этих людей — в их магических способностях он не сомневался, и ни один из оборотней не использовал палочку, — поэтому он просто ждал и копил силы. Первое время Ньюта редко оставляли одного. Он лежал на боку, натянув одеяло до подбородка, и смотрел в стену, лишь изредка переводя испуганный взгляд на окружающих его людей. Человеко-слонопотамы заходили к нему по одному, по двое, занимая собой все помещение, и их присутствие заставляло Ньюта сжиматься на кровати и закрывать глаза от ужаса. Исчезновение слонопотамов ничего не изменило — возле постели Ньюта собирались целые консилиумы. Да, магозоолог быстро выучил это слово.

Ньют уже привык к звучанию речи этих людей и даже понимал отдельные слова, а по ночам ему снились пингвины... И только эти сны заставляли его улыбаться и кричать от ужаса.

— Этот придурок назвал нас зверьём, Шкип... — один из пингвинов подталкивает другого под руку и говорит эту фразу тихо и спокойно, наклонившись к уху.

— Надсмотрщикам — по мордасам! — кричит самый высокий.

— Долой надсмотрщиков! — верещит маленький, пухлый и милый, подпрыгивая, машет крылышками.

— Отступаем в первой боевой позиции! — заявляет самый внушительный, подпрыгивает и клюет слонопотама в хобот. На урода это не производит ни малейшего впечатления.

Слонопотам всего лишь медленно поворачивает голову к товарищу и произносит:

— Они говорящие...

— Я же сказал, разумные... Заметьте, на чистом русском... — подтверждает человеко-ящер.

— Нападём на них вместе! — вскрикивает маленький пингвин, повторяет маневр своего командира и попадает в лапы слонопотамов...

— Прапор! — товарищи малыша издают крик отчаяния.

Пингвины нападают на слонопотамов гуртом, а в следующую секунду Ньют видит только чёрно-белые тельца птиц, лежащие на ослепительно-белом полу.

— Как вы обращаетесь с разумной формой?! Что это за контакт?! — кричит человеко-ящер, и Ньют плачет во сне, склоняясь над маленькими тельцами отважных птиц.

— Разумной форме не повредит несколько часов успокаивающего сна.

Ньют просыпался от прикосновений к лицу и тихого приятного голоса:

— У вас кошмар, товарищ, проснитесь!

В последнее время именно эта женщина чаще всего навещала Ньюта, приносила еду, чистую одежду и даже настойчиво выводила на прогулку по поросшему странными растениями лесу. Женщина называла этот лес парком, но эта местность не соответствовала представлениям Ньюта о парках ни по протяженности, ни по частоте посадки растительности.

— Очень редкий случай деградации сознания на фоне потрясения и кислородного голодания, — Ньюта изредка останавливали люди в белых халатах (местные маги не носили мантий). Ньют молчал, не вырывал локоть из захвата нежно прижимающейся к плечу медсестры.

— Послушайте, наши возможности практически неограничены. И даже если наш врач испробовал все способы лечения, то скоро появятся новые. Не стоит унывать. Вас уже давно не ограничивают в передвижении, но вы же сами никуда не выходите. Хотите прогуляться по городу? — Ньют уже привык смотреть под ноги, местные маги часто принимали самые замысловатые формы, и сейчас навстречу Ньюту шел зелёный котенок с единственным фиолетовым глазом на лбу. Ньют не пытался заговорить с анимагом только потому, что сопровождающая его медсестра душеспасительным разговором старалась занять всё внимание магозоолога. — Вот вы говорите, что по профессии — зоолог, — Ньют не стал спорить. — Давайте сходим в зоопарк, — Ньют в очередной раз промолчал, и медсестра возбужденно защебетала: — Так вы не возражаете? Так вы согласны? Вы же даже город ещё не видели. Я вас провожу, я вам всё покажу.

— Не могли бы вы отвезти меня в Лондон, — произнёс Ньют, остановившись под отмечавшим конец парка портиком с коринфскими колоннами.

— Что вы забыли на этом полузатопленном острове? Уверяю вас, у нас значительно интереснее, — ответила медсестра и потащила Ньюта вперёд — маг едва успевал перебирать ногами. — Сейчас мы с вами флипнем до Новодевичьего монастыря, а оттуда доберёмся до зоопарка — такие виды пропустить нельзя, — медсестра открыла перед Ньютом дверцы полупрозрачного шара и почти затолкала магозоолога внутрь. Ньют уселся в кресло и подтянул колени к подбородку. — Да не бойтесь вы так, — усмехнулась медсестра.

— Какое заклинание? — пробурчал Ньют.

— Хорошо-хорошо, я поеду с вами. В тесноте да не в обиде.

Медсестра не торопилась открывать Ньюту секреты магии, опять обошлась невербальным заклинанием, шар, в котором сидел прижатый к тёплому боку девушки магозоолог, поднялся в воздух и медленно полетел прочь от парка.

Девушка, казалось, не испытывала ни малейшего стеснения от близости с магом и без конца делилась размышлениями.

— Это очень хорошо, что вы решили покинуть территорию госпиталя. Больничная обстановка ещё никому не шла на пользу.

Ньют был готов возразить, что ничего не решал, но недостаточно хорошо владел языком, чтобы выразить свои чувства.

— Вы только оглядитесь, какая красота вокруг. — Медсестра не замолкала, и Ньют отчаянно старался отвлечься от раздражающего звукового фона, наблюдая за окрестностями.

Под взглядом Ньюта пролески и искусственные водоемы сменялись мостовой из цветного камня, достаточно широкой, но ограниченной с двух сторон нарядно раскрашенными домами и, наоборот, строгими монументальными строениями, которые, несмотря на разномастность, сохраняли определённую гармонию, а некоторые участки напоминали Ньюту родной Лондон.

— Вы не представляете, каких усилий стоит нам сохранение этих строений. А ведь в каждом живут люди. Пытались запретить, но они не захотели выселяться. Их так и зовут у нас любителями старины. Нет, вы только подумайте, какое это расточительство. Наши дома построены по сборно-разборной технологии: строятся за час, служат долго, а надоело — полил растворителем, и нет дома. Нет, я не спорю — красиво, — видимо, Ньют посмотрел на медсестру рассерженно, от чего она на какое-то время замолчала. Ньют разглядывал проплывающие под взглядом постройки и скучал по родному городу, родственникам, даже брат казался ему сейчас бесконечно ласковым и милым.

Внезапная мысль заставила его оторвать взгляд от окрестностей и уставиться на медсестру.

— Меня очень беспокоит, что вы совсем не идёте на контакт, — произнесла она, слегка тушуясь.

— Вы хотите сказать, что у вас нет бездомных? — выдохнул Ньют.

— Бездомные? Это те, у которых дома нет... У нас есть путешественники, им дом не нужен, но как только они захотят осесть...

— Почему у вас так просторно... Такие широкие улицы?

— Вы задаёте такие странные вопросы. В общем, так удобнее жить, вы не согласны? И... Здесь каждому найдётся место... В общем, я не знаю...

— Я хочу спуститься! — безразличие на лице Ньюта сменилось деятельным возбуждением. Магу уже было тесно во флипе, он недовольно подталкивал медсестру под локоть.

— Конечно-конечно... Мы уже почти добрались.

Ньют внимательно следил за действиями медсестры: девушка тронула несколько кнопок, и флип резко пошёл вниз.

— Вы не имеете права утаивать от меня эту магию, — пробурчал Ньют, когда вылез из флипа и закрутился вокруг собственной оси, оглядывая розовые стены монастыря.

— Вы так возбуждены? Вам нехорошо? — медсестра уже сожалела о том, что взяла своего пациента на прогулку, а Ньют игнорировал её вопросы.

— Вы собирались меня куда-то отвезти.

— Да, в зоопарк. Я думала, мы полетим... — Медсестра протянула Ньюту пару огромных, похожих на стрекозиные, крыльев. — Но вы не сможете управлять...

Ньют взял крылья из рук медсестры и повертел в руках.

— Они надевают это на спину, — проговорил он по-английски.

— Активируйте антигравитатор.

— Я не владею этим заклятием.

Медсестра непонимающе надула губки, застегнула застёжку крыльев на груди Ньюта и нажала какую-то кнопку под застёжкой. Магозоолог оторвался от земли и завис в воздухе.

— Летаю... Летаю... — прокричал Ньют, и его глаза загорелись детским восторгом.

— Управляйте полётом с помощью тела: правое плечо вверх — поворот налево, увеличивайте усилие при помощи ног, в общем, ведите себя как птица, — Ньют на глазах у медсестры сделал круг в воздухе, и медсестра захлопала в ладоши. — Взрослые так тяжело учатся этой технике, а у вас определённо талант.

Медсестра поднялась в воздух и цепко ухватила Ньюта за руку.

— Мы с вами полетим вдоль по набережной, только не приближайтесь к воде. Наши гости — обитатели других планет — забываются, выпрыгивают в воздух и могут обрызгать.

Ньют оглядывался на стройные высокие здания на набережной, закованную в гранит чистую до прозрачности реку, резвящихся в воде чудных даже для магозоолога тварей, и выражение его лица менялось.

Медсестра обратила внимание на пациента, ощутив учащение пульса на запястье, — глаза Ньюта были наполнены слезами. Девушка вскрикнула.

— Мне говорили, что для вас перемена обстановки может быть рискованным мероприятием, но ваша вялость... Приземляемся и идём к флипу. Я не взяла с собой ни диагноста, ни медикаментов... — Ньют вырвал руку и попытался продолжить путь самостоятельно. — Постойте, не подводите меня, я за вас поручилась, — кричала медсестра ему вслед. — Расскажите, что с вами происходит? О чём вы подумали? — медсестра с усилием поймала Ньюта в воздухе за локоть. Ньют рванул к земле, отключил антигравитатор, приземлился и пробежал несколько метров, прежде чем медсестра поймала его за руку. — Не убегайте, пожалуйста, и не молчите.

Ньют судорожно вздохнул:

— Я оставил без присмотра тварей, а они абсолютно беспомощны в жестоком мире. У них нет возможности гулять и делать то, что велят им инстинкты.

Ньют произнес это по-английски, и медсестра печально покачала головой.

— Я не взяла лингвист и не поняла, что вы сказали, но объясните то же самое нашему доктору...

— Я хочу вернуться, — проговорил Ньют по-русски, медсестра улыбнулась и возбужденно затараторила.

— Вы непременно вернёте память и рассудок. Ни секунды не сомневайтесь в этом, возможности современной медицины практически безграничны, — Ньют не слушал надоедливое щебетание, только затравленно оглядывался. — Вернёмся? — медсестре надоело говорить с пустотой.

— Нет! — ответил Ньют и включил антигравитатор, девушка, ругая себя, вынуждена была последовать за магозоологом.

— Постойте, если с вами что-то случится...

Ньют летел и никого не слушал, виды местной реки всё больше напоминали родной магозоологу Лондон и не надоедали. Окрики медсестры уже давно превратились в мольбу, но всё равно оставались ничего не значащим звуковым фоном.

— Поверните, пожалуйста, направо… Поверните к Новому Арбату.

Ньют уже давно миновал перерезавший реку широкий и высокий мост, а теперь приближался ко второму. Всё, что он видел перед собой, говорило только о том, что этот мир является раем для странных существ, которых Ньют привык называть фантастическими тварями, и эти твари обитают здесь в полном согласии друг с другом и с людьми.

— Я очень вас прошу, не меняйте маршрут. Мы же собирались в зоопарк.

"Зоопарк? — Ньют замер на месте, сражённый внезапной мыслью, и медсестра сумела догнать его и вцепиться в локоть магозоолога. — Если эти твари живут вольно, то кого же здесь держат в зоопарке?"

Ньют позволил своей спутнице увлечь себя в поворот, пересёк необычно оживлённую улицу и полетел вдоль показавшегося ему нескончаемым леса: сменялись виды растительности, то тут, то там показывались беседки, мостики, с причудливой фантазией украшенные поляны, которым позавидовал бы любой мнящий себя родовитым маг. Ньют с полной уверенностью мог бы сказать, что город закончился, если бы по правую руку от него с удивительной стройностью и упорядоченностью не вставали подпиравшие небо здания.

— Эти исторические районы такие… — медсестра беспокойно поглядывала на магозоолога, но все её попытки установить хоть какой-то контакт были обречены.

Ньют слегка вздрогнул, когда спутница утянула его в непроходимую на вид, полную странными звуками — от мелодичного птичьего пения до животного рёва — чащу. По левую руку показалось огромное озеро. Впрочем, водная преграда лишь недолго играла бликами на солнце под крыльями магозоолога, и вскоре Ньют оказался перед игриво украшенными фигурками воротами — на магозоолога смотрели обычные звери.

Поражённый магозоолог вошёл в ворота и последовал за медсестрой.

— Оставьте, пожалуйста, здесь любые средства передвижения и соблюдайте тишину, — Ньют без сожаления расстался с крыльями и пошёл по мягко похрустывающей под ногами мелкой гальке.

— Вложите в ухо и произнесите несколько слов на своём языке…

Ньют вложил в ухо небольшой мягкий шарик, и в голове зазвучал прохладный женский голос, говоривший на чистом английском с идеально-правильным произношением.

— Хищникам запрещается смотреть в глаза… Каждый защищает свой ареал обитания…

— Здравствуй, мой хороший. Как мама? — медсестра на глазах у Ньюта подняла на руки выскочившего из чащи медвежонка, зверь довольно заурчал. — Это мой дружок, — ответила женщина на недоуменный взгляд магозоолога, в голове которого звучал небольшой экскурс по правилам безопасного поведения с хищником.

— Здесь каждое животное содержится в идеально приближенных к естественным условиям. К сожалению, приходится мириться с определённой естественной убылью. В любом случае, экосистема зоопарка полностью гармонизирована, и звери не воспринимают людей как надсмотрщиков… К сожалению, иногда животные воспринимают человека как добычу, поэтому надо соблюдать правила…

Медвежонок весело затрусил обратно в чащу.

— Люди должны соблюдать правила?

Медсестра уловила вопросительные интонации в голосе магозоолога:

— Конечно, они же люди… — Ньют отвернулся от медсестры и пошёл к выходу из зоопарка, девушка, решив, что чем-то задела магозоолога, пошла следом. — Постойте, я так хотела, чтобы вы познакомились с земной фауной… Возможно, животные навеют вам воспоминания… Постойте, тут у нас и космические животные есть, их держат отдельно в имитаторах окружающей среды… Постойте, тут есть такие кустики… Кустики, которые поют дивные песни… Их разрешают поить компотом. Когда их напоишь, они потом всё время за тобой бегают и поют. Давайте… — медсестра схватила Ньюта за локоть и с явным усилием подтащила к одному из странных стоящих посреди дороги столбов и нажала на кнопку: в столбе открылось небольшое окно, в котором стояла небольшая прозрачная бутылка с янтарного цвета содержимым.

— Что это? — спросил Ньют, выхватил бутылку из рук медсестры и отчаянно затряс — девушка вздрогнула, не ожидая такой реакции, и заполошно открутила крышку.

— Это компот, — произнесла она полушепотом, — чтобы покормить кустики.

Ньют одним глотком ополовинил бутылку и подбежал к следующему столбику.

— Вы это едите? Еда относится к одному из ограничений, но вы… Скажите мне, что это за магия! Скажите! Ведь у вас нет голодных. Научите меня, чтобы я мог…

— Не очень-то наешься этими бутербродами… — произнесла медсестра, и Ньют, недовольно хмыкнув, продолжил свой путь в прежнем направлении. — Постойте же…

— Вы же не откроете тайну…

— Да, какие тайны…

Ньют забрал стрекозиные крылья из рук хранителя зоопарка, надел их и включил антигравитатор. Медсестре осталось только последовать за беспокойным пациентом. Впрочем, на этот раз девушке не пришлось волноваться: Ньют самостоятельно преодолел знакомый путь, вернулся в свою палату, лёг в постель, натянул одеяло и отвернулся к стене.

* * *

Все усилия медсестры ещё раз установить контакт с Ньютом были обречены, и девушка переживала, что своими неумелыми действиями привела к ухудшению состояния пациента. Ньют привык к присутствию чужих людей возле своей постели и считал их равнодушными к его несчастьям: они сочувствовали, обсуждали его состояние и не делали ничего — не собирались делиться.

— Долго он так? — спрашивал подходивший чаще других к постели Ньюта целитель.

— Я помню о ваших опасениях, Герман, и…

— Не переживайте так, Вика, мы уже близки к разгадке причин состояния этого человека, но…

Очередной консилиум был назначен, и медсестра раздражала магозоолога, не давая покоя: женщина приносила еду, что-то рассказывала, пыталась читать…

— Это очень плохо, что вы ни с кем не разговариваете, никого не хотите видеть. Недавно приходил Воронов и пытался к вам пробиться. Его не пустили, но, может быть хотя бы этих посетителей вы примете?

Ньют промолчал, но медсестра восприняла его молчание как согласие. Открылась дверь, заскрипели стулья по полу, и только недовольный, но знакомый голос заставил Ньюта повернуть голову.

— Поставь мне стул, сестра!

— Но разве вам будет удобно?

— Я же сказал поставить мне стул с высокой спинкой, а не какую-нибудь табуретку! И с чего мне должно быть неудобно?

— Простите!

Ньют уставился на стоящих в полный рост на высоких стульях пингвинов и почувствовал, как его нижняя челюсть самостоятельно теряет соединение с верхней, а подбородок падает на грудь.

Пингвины переглянулись, заметив его реакцию.

— Как твоё здоровье, надсмотрщик? — спросил Ньюта самый внушительный и серьёзный из пингвинов.

Ньют не нашёл в себе силы ответить.

— Он не надсмотрщик, — прошептал Ковальски на ухо Шкиперу.

— Присмотр за ним самим нужен. Просто глаз да глаз… — озвучил мысли Ковальски Рико.

— Жалко его, — печально пискнул Прапор.

— Отставить сожаления! — гаркнул Шкипер и удовлетворённо развалился на стуле. Ньют молчал, лишь изредка моргая, и через несколько минут пустого ожидания Шкипер обратился к Ковальски. — С чего ты взял, что он не надсмотрщик?

— Ни за кем не надсматривает, скорее, наоборот…

— Значит, он теперь нам товарищ по несчастью? — пингвины вели разговор громким шёпотом.

— Нет. Мы теперь не звери, а полноценные члены общества…

— Значит, мы теперь люди… — задумчиво бросил в пространство Рико.

— Нет! — пингвины испуганно переглянулись, но вдохновлённого собственными размышлениями Рико несло по наклонной.

— Мы не люди, — продолжал разглагольствовать он, — но этот точно человек. — Ковальски и Шкипер переглянулись. — А все люди надсмотрщики.

— Ворон не надсмотрщик. Ворон хороший! — пискнул Прапор.

— А всё-таки… чем отличается человек от надсмотрщика? — спросил Шкипер.

— У каждого своя правда, — глубокомысленно заявил Ковальски и тяжело вздохнул.

Пингвины замолкли, и Ньют использовал передышку для того, чтобы задать мучивший его вопрос:

— Откуда вы здесь?

Пингвины ещё раз в унисон огласили пространство тяжёлыми вздохами.

— Так попрощаться пришли… Ворон сказал, что у космонавтов принято прощаться. Вот, улетаем мы на поиски Антарктиды.

— Птичка у нас… Такая птичка… И Ворон с нами летит, — Прапор соскочил со стула и забегал по комнате.

— Птичка наша как твой орёл-переросток, — заявил Рико и топнул лапой по мягкому стулу.

— Только круче, — поправил его Шкипер.

— Значительно круче, — подтвердил мысль командира Ковальски.

Ньют откинулся на подушки и всхлипнул — пингвины у него на глазах продолжали коллективно радоваться жизни. В глазах магозоолога показались слёзы, и только скрип открывающейся двери палаты заставил его совладать с собой.

— Здравствуйте! — проговорил врач, обращаясь к пингвинам, и присел на освободившийся после Прапора стул. — Как себя чувствует товарищ Саламандер?

Ньют уже собирался привычно отвернуться к стене, когда осознал, что не может противиться желанию задать вопрос.

— Почему вы обращаетесь к этим тварям как к равным? — спросил магозоолог врача.

— Товарищ Саламандер пребывает в постоянном стрессе. Это очень вредно для всех систем организма. Продолжайте интенсивную поддерживающую терапию до перевода в Институт Времени, — вместо ответа врач обратился к зашедшей вслед за ним отчего-то улыбающейся медсестре. Врач поставил диагноста на подушку Ньюта, и "червь" сразу же выпустил усики и присосался к вискам магозоолога.

— Вы не ответите на мой вопрос? — переспросил Ньют.

— Вы несколько не в себе, товарищ Саламандер, а я не считаю нужным отвечать на вопросы человека, который находится… — Ньют издал приглушённый стон, и доктор ойкнул, рассмотрев выброшенную диагностом карточку. — Не стоит так нервничать! — воскликнул он и принялся щупать пульс. — Я одинаково ровно отношусь ко всем разумным созданиям независимо от их внешнего вида. А к вам пришёл, чтобы обрадовать… Мы выяснили причину вашего плачевного состояния.

— Одинаково ровно ко всем разумным… — Ньют с трудом выделил интересовавший его смысл из сказанного врачом. — Но они же не разумны! Они же твари, звери, вы их так называете. Их место в зоопарке! — Ньют внезапно перешёл на крик.

— Успокойтесь! Успокойтесь! Вика, быстрее успокоительное!

— Это мы неразумны? — Шкипер подпрыгнул на стуле.

— По мордасам ему? — спросил Рико.

— Не надо. Убьёшь ненароком, — осадил его рвение Ковальски.

— Эти "твари", как вы их называете, доказали свою разумность.

— Но как? — Ньют смотрел полным слёз взглядом в глаза врачу.

— Да нам ничего не надо было доказывать…

— Да мы просто невероятно круты…

— Нас подвели к зеркалу и спросили: "Кто это там?" Мы ответили.

Ньют повернул голову к Ковальски и посмотрел пингвину в глаза — взгляд у него был потерянный и жалобный, как у только что вылупившегося из яйца Прапора, и пингвины сочувственно всхлипнули, а Прапор залез на подушку и ободряюще похлопал Ньюта ластом по макушке.

— На самом деле это не всё, — ответил врач. — Но самый простой способ определить наличие сознания у существа — это эксперимент с зеркалом. Если существо осознаёт себя… Да что с вами?

Ньют схватил диагноста за спинку и с усилием оторвал присоски от своих висков — робот испуганно заверещал и в следующую секунду был отброшен к стене. Магозоолог, сбросив пытавшиеся приласкать его ластами Прапора, отвернулся стене, натянул одеяло на голову и пробурчал себе под нос:

— Идеальный мир у них… Просто идеальный: голодных нет, бездомных нет, все путешествуют, не пересекаясь в маршрутах, любая тварь равна магу, магов нет, магглов нет, все равны… А я в этом мире душевнобольной!

Доносящееся с кровати бурчание сменилось всхлипами, посетители замерли и замолкли, а Ньют внезапно и громко разрыдался.

У Ньюта не было сил на то, чтобы поднять голову и окинуть это здание взглядом — казалось, что крыша терялась в облаках. Стены этого дома были белого переливчатого цвета, а окон практически не было, впрочем, как и острых углов. Ньюту дом не понравился, и заходить в него не хотелось совсем. Магозоолог прятал руку за бортом пальто и улыбался, чувствуя прикосновение тонких пальчиков Пикетта, — только присутствие друга успокаивало его.

— Примите в подарок, товарищ! — Вика протянула магозоологу выполненную под его чутким руководством палочку, Ньют улыбнулся и легко трансфигурировал выпуклый похожий на стрекозиный глаз нарост на стене белого здания в классический балкон.

Женщина вскрикнула от удивления и захлопала в ладоши.

— Не волнуйтесь, мы не будем использовать полученные от вас знания, а все материалы уничтожим.

— Отчего же? — спросил Ньют и, не ожидая ответа, прошёл сквозь радушно открывшуюся перед ним стеклянную стену.

Медсестра бежала вслед за магозоологом чуть ли не вприпрыжку:

— Примите диагноста, питательный раствор и немного полипнякового порошка…

— Вика, ты прекрасно знаешь, что мы ничем не можем поделиться с нашим другом, — врач изо всех сил старался пресечь рвение женщины. Вы вернётесь в Нью-Йорк, товарищ Саламандер, и окажетесь вне чемодана… Нам удалось рассчитать момент времени достаточно точно, но на всякий случай подождите минут десять, прежде чем войти...

Ньют быстро, будто боясь передумать, поднимался по широкой лестнице, и врач поотстал, а медсестра преданно трусила рядом — магозоолог протянул руку и едва заметно смахнул стального червя в карман пальто, Вика восхищённо посмотрела ему в глаза и вцепилась в локоть.

— Значит, говорите, все равны, — зашептал Ньют, и Вика кивнула. — Коммунизм? Советский Союз?

— Да…

Ньют вошёл в огромную комнату с бесконечно высоким потолком и замер, разглядывая обычную на вид маггловскую будку телефона-автомата — на этот раз выбор средства для организации портала не вызвал у Ньюта когнитивного диссонанса. Он открыл дверь и вошёл внутрь — перед ним был стол с уже привычными магозоологу наростами, их называли кнопками, и Ньюту надо было на них нажимать.

— Запомните, машина уже настроена на необходимое место и время, вам необходимо только включить её, нажать на "Пуск" и установить переключатель в крайнее левое положение — "Конечная станция".

Ньют нажал на кнопку и услышал, как дверь за ним захлопнулась, а кабина огласилась жужжанием и задрожала. — Он оглянулся, разглядел сквозь стеклянную дверь врача и медсестру, улыбнулся и помахал рукой. Товарищи ответили ему таким же помахиванием, их лица были расплывчаты, но Вика, в этом Ньют был уверен, утирала слёзы. Ньют нажал на кнопку "Пуск", установил переключатель в крайнее левое положение — жужжание стало невыносимым, а кабина отчаянно затряслась — Ньют схватился за гладкую металлическую трубу и зажмурился.

Ньют стоял на одной из улиц Нью-Йорка, а из его чемодана доносились отчаянное завывание тварей — фантастические существа расшалились не на шутку, и магозоолог больше не мог игнорировать этот шум, но вместо того, чтобы торопливо спрятаться за колонну и открыть чемодан, Ньют застыл на месте и нащупал острые пальчики Пикетта за бортом пальто. Лукотрус одобрительно запищал. Ньют спрятался за колонну, подождал десять минут и открыл крышку чемодана.