До востребования (джен)

Четырнадцать миллионов финалов.

Это же очень много, рассеянно думает Тони.

Чертовски много. Четырнадцать миллионов — это, например, полтора Нью-Йорка. В Нью-Йорке же девять?

А, точно. Теперь — вполовину меньше.

Теперь везде меньше.

Воздух на Титане режет лёгкие, сушит горло, и хочется закашляться, да не получается. Тони кажется, что он мог бы выкашлять это мерзкое чувство, засевшее где-то за грудиной, да только — не может.

Небула бродит вокруг, иногда замирает, смотрит исподлобья. У неё странные глаза, думает Тони.

Какая ирония. Какая же, мать вашу, ирония, что именно они двое — и остались.

У Питера впереди — вся жизнь, думает Тони.

Была, тут же поправляет он сам себя. Была вся жизнь. Он не хотел умирать. Он даже сказал это. "Я не хочу умирать, мистер Старк".

"Простите".

Воздух на Титане жжёт глаза, жарко обнимает шею. У Тони больше нет слёз. Какие тут слёзы?

Его самый страшный кошмар, упрятанный далеко и прочно, вытащенный Вандой на дневной свет, пробирающий до дрожи в пальцах, как девчонку на фильме ужасов. Они все — переломанные и покалеченные внутри, у всех собственные шрамы и призраки прошлого. Свои кошмары.

Вот только сбылся именно его.

Наказание?

Небула ходит кругами; небо жёлтое, беззвёздное. "Цвета охры", — сказала бы Пеппер.

Тони старается не думать о Пеппер, потому что сердце замирает, а потом болит, тянуще, протяжно.

Монстр в шкафу. Он бы назвал ребёнка Энтони-младший, но Пеппер бы его убила за это.

Тони сидит на какой-то железке, она больно впивается в спину, но ему нет до этого дела. Повреждённый бок ноет, дёргает ниточки нервов, прорываясь сквозь холод анестезии, и Тони вспоминает о Стрэндже и о выражении его лица. Сказал, что пожертвует ими обоими, Тони и Питером, если встанет выбор.

Обманул.

Глухая злость ворочается внутри, поднимается выше, и Тони рад бы вывернуться наизнанку или рассыпаться пылью, но вместо этого глаза снова жжёт, а бок ноет, и Тони стонет, тихо и безнадёжно.

Четырнадцать миллионов финалов.

Тони думает, что, наверное, на Землю уже нет смысла возвращаться.