Второе рождение (джен)

— Акцио, кубок!

Мгновение, вспышка света. Этот малолетний прыщавенький уродец снова сбежал. Клянусь трусами Мерлина, он точно пьёт зелье жидкой удачи по утрам вместо витаминов. Тринадцать лет я ждал… искал способ возродиться, чтобы исполнить сказанное в пророчестве… Кстати, как оно там звучало? «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда…» Ну, тут бы я поспорил, у кого больше могущества. Что там дальше? «И один из них должен погибнуть от руки другого…» Уж этот дохляк точно со мной не справится.

— Мой лорд? — раздался дрожащий голос Люциуса Малфоя.

Я обернулся. Вот они, стоят мои верные слуги. Головы опущены, трясущиеся руки сжимают палочки. Готовы идти за мной, пресмыкаться, терпеть любую мою жестокость. Возле могилы Реддла-старшего тихо скулил Хвост, всё ещё потирая свою правую руку. О да, я ждал тринадцать лет, чтобы снова встретиться с этими бесхребетными существами и продолжить охоту на злосчастного Поттера.

Странная мысль закралась в мою голову: а, собственно, зачем мне, величайшему волшебнику, происходящего из древнего знаменитого рода, гоняться за пацаном, у которого еще молоко на губах не обсохло? Кто сказал, что пророчество должно обязательно исполниться? К тому же, я и не слышал его целиком. Может, там говорится что-то вроде «…, а потом они поняли, что пустая вражда ни к чему, и стали жить мирно, не мешая друг другу». А вдруг в мире живёт ещё сотня Тёмных Лордов. Вдруг это вообще плод больной фантазии Северуса, захотел показать, что может достать ценные сведения, вот и придумал эту ересь.

Мой гнев на мальчишку затихал. Над кладбищем воцарилось молчание, все ждали от меня слова. Я же продолжал размышлять. Удивительное состояние: мне вовсе не хотелось продолжать давно начатое дело, то, на что я потратил всю свою жизнь. Пусть маглы и дальше живут своей скучной жизнью, лишенной волшебства. На что они мне? Больше пятидесяти лет я потратил на подготовку и борьбу, и каковы мои успехи? Нет, я потратил время зря, очень много времени! Да, я в какой-то степени бессмертен, но пожив тринадцать лет паразитом, не имея собственного тела, иногда задумывался о смерти. Мои крестражи бережно сохраняли мне жизнь, но какая жалкая она была…

Я с подозрением глянул на Хвоста, тот испуганно склонился чуть ли не до земли, не переставая гладить свою несчастную руку. Этот крысёныш точно намешал в котле что-то лишнее, иначе как можно объяснить резкую перемену моего характера. Или же… кровь Поттера оказывает на меня влияние, он наверняка любит помечтать о мире во всём мире и спокойствии своей жизни.

— Мой лорд, — повторил Люциус, руки его всё ещё тряслись. — Мы обязательно поймаем мальчишку. Он не сможет долго от нас бегать. Позвольте нам добраться до него.

Я грозно сверкнул глазами. Какое же ты ничтожество, Люциус! Зачем мне вообще эти трусливые людишки, называющие себя Пожирателями смерти… Пусть найдут себе другого повелителя и ползают за ним. Надо бы разорвать с ними связь, чтобы они больше не донимали меня.

— Мне не нужен мальчишка! — рявкнул я, с отвращением наблюдая, как Пожиратели попятились назад, не поднимая голов. — И вы мне не нужны, жалкие создания! Проваливайте отсюда и не смейте ко мне больше являться!

Пожиратели ошарашенно наблюдали то за тем, как я отменяю протеевы чары, то за бледнеющими Тёмными Метками на своих руках. Я же чувствовал невероятную лёгкость и нисколько не сомневался в правильности своего решения.

— Вы свободны, — бросил я Пожирателям и повернулся к Малфою. — Мой скользкий друг, есть одно дело к тебе. Подойди ко мне, — Люциус осторожно подошёл, и я продолжил уже шёпотом. — Мне нужно всё золото, которое хранится у тебя в доме. А ещё мой дневник.

— Э-э, прошу прощения, мой лорд, ваш дневник…

— Немедленно веди меня к себе! — я схватил его за руку. — Трансгрессируй к своему дому сейчас же!

— П-повелитель, а как же я, ваш верный слуга? — раздался писклявый голос Хвоста. Всхлипывая и бормоча почти неразборчиво «м-мой Л-лорд, м-мой п-повелитель», он медленно полз ко мне на коленях. Жалкое зрелище. Внезапно меня охватила невероятная злость, желание причинить ужасную боль этой вонючей крысе Петтигрю. Выждав, пока он окажется вплотную с моими ногами, я с силой пнул его, отчего раздалось протяжное завывание.

— Не приближайся ко мне, ты, гнусное отродье! Только посмей подойти, и я тебя отправлю на тот свет!

Хвост продолжал завывать, держась за ушибленный живот. Остальные молчали. Я чувствовал, как пульсируют виски от злости, мне хотелось метать Круциатусом в каждого стоящего здесь, на кладбище.

Напряжённое молчание продолжалось несколько минут, а может быть, и несколько часов. Никто не смел двинуться с места. Меня же одолевали самые разные мысли, порой очень неожиданные. Ясно было одно: я точно не хочу иметь дело с этой шайкой. Люциус стоял рядом, стараясь вздыхать как можно тише, чтобы не привлечь к себе внимание. Ах да, нас же ждёт одно маленькое дело.

— Что ж, Люциус, нам пора. Кстати, Нагайна, я не могу тебя оставить.

Огромная холодная змея сползла с могилы отца и осторожно обвила мои плечи. Через несколько секунд сжало грудь, в черепе ощутилось сильное давление, и перед нами предстал особняк Малфоя.

* * *

В Хогвартсе были потрясены таким развитием событий. Да, Турнир очень опасное мероприятие, гибли студенты, но в этот раз все надеялись, что смертей не будет. Студенты пытались понять, что увидел Гарри, отчего его трясло от ужаса, и почему погиб Седрик… Большое замешательство вызвало поведение преподавателей, вернее, их взволнованное перешёптывание и быстрый уход в недра замка.

Тем временем, Дамблдор разговаривал с Северусом в кабинете зельеварения. Волдеморт вернулся, нужно было срочно действовать. Через час уже было назначено собрание Ордена Феникса, штаб-квартирой был выбран дом на площади Гриммо, на который участники Ордена уже начали накладывать защитные заклинания. Но до этого…

— Сэр, я не понимаю, что происходит. Я чувствовал, как горела чёрная метка, но сейчас она побледнела. Я не могу переместиться к Волдеморту, связь не действует.

Дамблдор не ответил. В том, что Волдеморт возродился, нельзя было сомневаться, но такое поведение было очень странным для него. Почему он разорвал связь со своими последователями? Ответ мог быть только один: он решил действовать в одиночку. Или ввести всех в заблуждение. Что ж, второе у него получилось очень хорошо.

— Вам следует найти Пожирателей, профессор Снейп, — задумчиво произнёс старый волшебник. — Даже если нет связи, вам нужно показать, что вы на их стороне. Узнайте их планы и настроения. Найдите тех, кто был на кладбище, и попытайтесь выяснить, что произошло.

— Да, сэр. А как же быть с мальчишкой Поттером? — спросил Северус, пристально глядя на директора.

— Гарри в безопасности, пока он в Хогвартсе. Сейчас ему нужно оправиться от потрясения. Летом же я попрошу людей из Ордена присматривать за ним в Литтл-Уингинге.

Северус молчал. Все эти годы он надеялся, что Тёмный Лорд не сможет возродиться, а значит, мальчику ничего не будет угрожать. Теперь же предстоит тяжёлая работа: снова быть тайным агентом, рисковать своей жизнью, чтобы спасти жизнь сына Лили.

— Нам всем предстоит тяжёлая работа, Северус, — словно угадав его мысли, сказал Дамблдор. — Мы должны рассказать людям о том, что стоим на пороге новой войны, они должны быть к этому готовы. К сожалению, Фадж отказывается в это верить, и ты понимаешь, что министерство нам не поможет ни в чём. Корнелиус больше беспокоится за сохранение своего поста… мда, — он покачал головой. Затем, после недолгого молчания, добавил: — Пора. Меня ждут в Ордене. Если что-то выясните, дайте мне знать.

Снейп кивнул и проводил мрачным взглядом директора, уходящего из кабинета.

Гарри проснулся. Семья Уизли, Гермиона и преподаватели ушли, мадам Помфри находилась у себя в спальне. Чтобы не привлечь её внимание, он продолжил лежать на спине, глядя в потолок. Всё произошедшее для него казалось страшным сном, если бы не ноющий порез на руке и обжигающая боль в шраме. Седрик… только он, Гарри, виноват в смерти Седрика. Если бы он не предложил вместе взяться за кубок, Седрик бы остался жив… Снова подступил ком к горлу, но Гарри даже и не пытался сдержать эмоции. Он не мог и не хотел верить ни в смерть своего товарища, ни в возрождение самого тёмного волшебника. Это не должно быть реальностью, нет, это всё неправда… Слёзы вовсю текли по щекам. Нет, в этот раз Волдеморт не сможет держать весь волшебный мир в страхе. Он не разрушит ни одной семьи, как когда-то разрушил семьи Гарри, Невилла, и многих других. Ему это не позволят. Дамблдор сильнейший волшебник, он точно знает, как противостоять. И если у Волдеморта есть свои последователи, то и у Дамблдора есть люди, которые верят ему и готовы помочь в борьбе.

У входа в палату послышались голоса. Вошли мистер и миссис Диггори. Гарри постарался незаметно вытереть слёзы и сделал вид, будто проснулся из-за их прихода.

— Доброе утро, Гарри, — еле слышно сказала миссис Диггори.

— Доброе утро… — пробормотал Гарри, вставая с кровати. — Мне… мне очень жаль, — проклятый ком опять подступил к горлу, он опустил глаза, стараясь не смотреть на мистера и миссис Диггори.

— Да, — всё также тихо ответила миссис Диггори и положила руку на плечо Гарри. — Расскажи, как он умер.

Гарри вздохнул. Меньше всего ему хотелось снова вспоминать и рассказывать события последнего состязания Турнира. Но родители Седрика должны были знать правду, он прекрасно это понимал. Пытаясь справиться с чёртовым комом в горле, Гарри начал рассказ…

О да, у семейства Малфой есть вкус. И любовь к роскоши, это видно по павлину-альбиносу, разгуливающему по живой изгороди. Очень скользкий тип, этот Люциус. В то время, пока некоторые мои последователи были и по сей день остаются запертыми в Азкабане, он сумел сохранить свой статус и жить припеваючи, а потом снова приполз ко мне как ни в чём не бывало. Что ж, раз ты такой преданный, то, думаю, с радостью пожертвуешь часть своих золотых запасов своему Повелителю.

— Мои планы несколько изменились, Люциус. Мне нужна часть твоего золота, а ещё временное убежище. Я думаю, ты с радостью предоставишь мне и то, и другое.

— Да, повелитель, — мрачно ответил Люциус.

Внутренняя обстановка особняка не меньше поражала своим величием. Да, Малфои жили в лучших традициях аристократов, принадлежавших к старинному роду. Комнаты украшены рядами колонн, всюду царил полумрак благодаря тяжёлым портьерам на окнах и тёмным тонам убранства. Мебель из чёрной древесины расставлена со вкусом, на верхние этажи вела мраморная лестница с коваными перилами в готическом стиле, на потолке и облицовке огромного камина видна лепнина ручной работы.

Люциус явно нервничал: то и дело он дергал себя за мантию, глаза бегали. Что-то не так, сейчас я выясню, что же. О, он боится моего гнева. Успел что-то натворить в моё отсутствие. Заметив мой пристальный взгляд, Малфой отвернулся и принялся беспорядочно шагать по холлу. Я же продолжил читать его мысли. Так… он не сохранил вещь, которая для меня важна и которую я упомянул на кладбище.

— Кстати, помимо золота и убежища, я бы хотел взять дневник, который ты должен был очень бережно хранить.

Люциус остановился и повернулся ко мне. Лицо его побледнело.

— Понимаете, м-мой лорд, я… я не знал, ч-что вы в-вернётесь… — произнёс он, заикаясь. — Я хотел исполнить в-ваш план, мой Лорд, хотел открыть т-тайную комнату. Всё шло, как задумывалось, н-но… м-мальчишка помешал, этот п-поганый Поттер. Он убил василиска и… и уничтожил ваш дневник.

— Что?! Глупец, ты должен был спрятать дневник и забыть о его существовании, пока я не потребую его обратно! Круцио! — я навёл палочку на Люциуса. Он упал, скорчившись от дикой боли. Я же наслаждался этим моментом, пока в голову опять не закралась странная мысль: прекратить мучения Люциуса. Пусть он и не сохранил дневник, так важный для меня, но не заслужил такого издевательского отношения к себе. Тьфу ты, что за чертовщина лезет мне в голову?! Тем не менее, палочку я опустил.

— Вставай и покажи, где я могу спрятаться в этом доме, — я протянул руку лежавшему на полу Малфою. Тот ошарашенно на меня посмотрел, но принял мою помощь.

Мы поднялись на четвёртый этаж. В одном из коридоров Люциус вплотную подошёл к книжному шкафу, что-то щёлкнул в проёме между стеной и шкафом, и через мгновение на месте шкафа оказался дверной проём. Замечательное место для убежища!

— Благодарю тебя, Люциус. Ты оказываешь мне большую услугу, — спокойно сказал я. Люциус, не привыкший к моей вежливости, снова посмотрел на меня с большим удивлением. — Только прошу тебя, пусть это останется в тайне. Я не хочу никого видеть. Мне нужно кое-что обдумать, и после я покину этот дом.

— Да, повелитель. Здесь, в комнате есть рычаг, если захотите выйти. Он откроет вам проём.

Я вошёл в комнату, и проём тут же превратился в стену. О да, наконец-то я один. Теперь можно спокойно разобраться со своими мыслями и составить план дальнейших действий.

Много лет я пытался уничтожить немагическое сообщество и маглорожденных волшебников, правда, безо всякого успеха. Одно только получилось: меня стали бояться так, что даже не произносили моё имя. Я стал великим волшебником. Но это величие было обратно величию Дамблдора. До сих пор его считают более сильным магом, чем меня. Что ж, не без оснований. Я с юных лет изучал только тёмную сторону магии, считая, что только её познание делает тебя сильным и великим. Поражение меня ждало в ночь попытки убийства Гарри Поттера, когда его мать применила неизвестный мне способ защиты своего сына. Дамблдор же отлично знает и светлую сторону, активно пользуясь её силой, но и имеет познания тёмной магии, не применяя их, а используя, чтобы лучше понимать замыслы врага. Честно говоря, я и сам считаю его сильнейшим волшебником и понимаю, что мне далеко до его уровня мастерства. Но мне дан второй шанс, жизнь в моём теле продолжается, а значит, я могу и должен делать всё для достижения своей истинной цели: быть действительно великим.

Изучая в молодости тёмные искусства, а через много лет находясь в телах животных, мне приходилось бывать в разных уголках Европы. Я видел магов, чьи образ жизни и магия сильно отличаются от образа жизни и магии английских магов. Уверен, настоящий великий волшебник должен обладать магическими знаниями, полученными не только в своей родной стране, но и перенимать опыт волшебников других стран, а то и, может быть, создавать новые магические приёмы совместными усилиями. Да, вот оно, истинное величие! Для этого не нужно быть диктатором и держать людей в страхе. Но, увы, меня могут не принять в нынешнем ужасающем облике, придётся пить оборотное зелье, чтобы выглядеть более приятно. Или же… Нет, вернуть свой старый облик, снова быть похожим на отца-магла?! Ни за что! Что за безумная мысль? Хотя… к чему мне эти дурацкие убеждения. Ну, был папаша маглом, что с того… Лучше вернуть свой облик, чем постоянно обращаться в других людей. Безумие, но я чувствую, что это правильно.

Итак, решено, моя первая цель — вернуть свой прежний облик. Придётся, конечно отказаться от бессмертия, но к чему оно мне, я и так понял, насколько ничтожна жизнь без тела, и не хочу испытать это снова. Есть ещё проблема — не все крестражи, хранители моей души, целы. Один точно уничтожен, в сохранности других я теперь не уверен. Но проверить стоит. Придётся попотеть, чтобы их достать, однозначно понадобится помощь. До кольца деда я доберусь без проблем, а вот чашу, диадему и медальон одному не взять. Какая жалость, что Белла находится в Азкабане, но… пусть там и дальше сидит. Я придумаю, как попасть в сейф без её участия. В Хогвартс отправлю мальчишку Малфоя, хоть бы только он не облажался, как его отец. С медальоном тоже всё непросто, но им я займусь после того, как доберусь до чаши и диадемы. Отлично, прекрасный план!

На секунду меня поразили мои размышления. Как же они отличаются от прежних! Надо обязательно выяснить причину, я не мог так резко измениться, даже если бы хотел. А сам я, естественно, не хотел меняться. После возрождения поначалу я не ощущал, что со мной что-то не так. Я чувствовал только прежний гнев на мальчишку и желание уничтожить всех моих противников. Новое же чувство медленно растекалось по мне, новые мысли осторожно проникали в мою голову, да что там, до сих пор перемена моего сознания не завершилась. Пожалуй, для начала стоит проверить, правильно ли выполнил обряд Хвост, уж чую, что дело может быть в нём.

Открыв проход, я вышел в коридор и отправился искать Люциуса. Помимо дневника, я оставил несколько книг с древней магией, в одной из которых и был записан этот обряд. Люциус сидел в трапезной возле камина. Услышав мои шаги, он вскочил.

— Кроме дневника я оставлял тебе на хранение некоторые книги. Они целы?

— Д-да, мой лорд, да. Вы… вы хотите их взять? — лицо Люциуса просияло, хотя руки ещё дрожали. Очевидно, он был рад поскорее избавиться от моих вещей.

— Да, они мне нужны.

Малфой отправился в библиотеку и через несколько минут вернулся с охапкой пыльных книг.

— Благодарю тебя, — Люциус же нервно кивнул в ответ.

Вернувшись в комнату, я принялся за чтение. Да, вот описание обряда. Так, так… Есть одно место, вызывающее у меня вопросы. Мне нужен Хвост.

«Кровь врага, отданная без согласия… очень важно: одна капля на кончике лезвия… после добавления крови рекомендуется помешать против часовой стрелки ровно столько раз, сколько капель крови было добавлено, иначе воскрешаемый приобретёт часть чувств и характера врага своего… кость же не требует дополнительных действий, так как является мёртвой и не может оказать влияния на разум воскрешаемого…»

Как среди миллионов крыс найти ту, которая делала этот обряд? Лучше бы это делал Северус, помнится, он является мастером зельеварения, а значит, без труда исполнил бы инструкцию. Если даже Хвост найдётся, признается ли он в своей ошибке? Знает ли он вообще, что мог сделать что-то не так…

Я не был уверен, что эту крысу теперь удастся найти, но на всякий случай следующим утром попросил семью Малфоев найти Хвоста. Люциус испуганно кивнул и пообещал как можно скорее выполнить мою просьбу. Бедняга, он прекрасно понимал, что искать Петтигрю бесполезно, но очень боялся моего гнева.

Я же решил наблюдать за своим состоянием и дальше, пытаясь понять, какой эффект от крови Поттера будет в итоге. Я вспоминал и анализировал свои прошлые поступки: с каждым днём всё отчетливее понимая, насколько они были мерзкие. Мои прежние цели казались бессмысленными. Время — потерянным. Я вёл за собой слабых людей, которым нужен был покровитель. Некоторые из них, например, как тот же Хвост, сразу бы переметнулись к более могущественному волшебнику, стоит ему только появиться.

Так, в наблюдениях, прошло несколько недель. Малфои тяготились тем, что в их доме скрывается тёмный волшебник, неизвестно что замышляющий. Довольно часто приходили другие бывшие Пожиратели, и тогда в трапезной проводились долгие взволнованные беседы, конечно же, в основном обо мне. Гадали о моих планах, пытались выяснить причину неожиданного поведения, узнать, где я мог находиться (намного ближе, чем они предполагали). Хвост же пропал в тот же момент, как я трансгрессировал с кладбища, больше его никто не видел и не слышал. Также до меня дошли весьма любопытные слухи: якобы Поттер и Дамблдор утверждают, что я вернулся, но Министерство это опровергает, называя их лжецами и безумцами, и убеждает народ в полной безопасности и спокойствии обстановки в магическом мире. И обе стороны правы. Я вернулся, но рушить спокойную обстановку не собираюсь.

Ещё меня не оставляла идея восстановить свою душу. Я перечитывал книги в надежде найти информацию о том, как вытащить кусок души из крестража. При их создании у меня и мысли не было, что когда-нибудь я захочу вытащить часть души обратно. Наконец, спустя большое количество прочитанных книг, нужный текст был найден. Проверить его правильность я решил на кольце Мраксов, так как найти его не составляло труда.

Старая лачуга выглядела так же, как и в мой прошлый визит. Обшарпанные, грязные комнаты, наполненные всяким вонючим мусором… Кольцо лежало в куче с рваным тряпьём возле печки. Золотое с обычным камнем, совсем не представлявшим ценности, если бы не знак, как полагали, «печать Певереллов». Душа, заключённая в нём, стремилась воссоединиться с той её частью, что находилась в моём теле, я прекрасно это ощущал. Нужно было начинать обряд: произнести заклинание, искренне сожалея о поступке, послужившим созданию крестража. Я вспомнил убийство отца. Магл, бросивший мою беременную мать. Оставивший нас на произвол судьбы. Я почувствовал, как гнев разливается по телу… Есть ли оправдания его поступку? Я не знал всю историю отношений моих родителей. Я вспомнил момент убийства. Недоумение на лице отца и людей, находившихся рядом. Они удивлялись нашему поразительному сходству. Отец не знал, что у него всё это время был сын… А когда узнал, то через несколько мгновений был мёртв. «Что бы ни было между твоими родителями, ты не имел права лишать его жизни». Проклятый внутренний голос, появившийся после моего возрождения. Как ни пытался я заглушить его, он повторял всё громче: «Ты не имел права… Ты был очень жесток… Несправедлив… Омерзителен… Это не поступок действительно великого волшебника…»

— Да, я был неправ! — взревел я и заметался по комнате. — Неправ, чёрт возьми! Я не имел никакого права убивать его! — продолжал я, надрывая голос и тяжело дыша. Вгляд упал на грязное зеркало. В нём отражалось бледное худое лицо. Красные глаза, каждая черта лица — всё выглядело зловещим, навевало ужас. Я же совершенно перестал соответствовать этой маске.

Я продолжил обряд. Сожаление… Теперь мне было легче сосредоточиться, внутренний голос уже орал о том, как я был жесток. Я почувствовал: душа, находившаяся в кольце, медленно возвращается в моё тело. Становилось легче. Через пару часов крестраж снова был обычным кольцом с невзрачным камешком. Я швырнул его на пол, мне оно ни к чему. Снова посмотрелся в зеркало. Глаза изменились: исчезли змеиные зрачки, не было пугающей красноты.

Мне больше не хотелось находиться в пыльной лачуге. Выйдя в заросший дворик, я взглянул на дом моего отца. Год назад у меня были совсем другие планы. Здесь я убил ни в чём не повинного старика-магла. «Достаточно было стереть ему память…» — снова завопил голос совести. Я тряхнул головой и поспешил возвратиться в дом Малфоев.

* * *

Гарри был в ярости. Его считали безумцем. Министерство пыталось доказать, что он врёт. Ещё и эти проклятые дементоры, как они вообще могли появиться в том переходе… Кто-то явно желал, чтобы его отчислили из Хогвартса. Дамблдор ничего не сообщал, члены Ордена старались не обсуждать важные вопросы при Гарри. Только Сириус понимал, что Гарри уже не ребёнок, что он может и должен быть в Ордене. Потому что только он видел Волдеморта. Не Орден, а он, Гарри.

Вчера горел шрам. Гарри видел какую-то грязную комнату, и казалось, будто он кричит «… не имел права его убивать…». Гарри показалось, будто он и был Волдемортом. Что это значит? Гарри не решился рассказать об этом Рону и Гермионе.

Гарри не терпелось отправиться в школу. Он хотел поговорить с Дамблдором, хотел убедить остальных, что Министерство ошибается. Волдеморт действительно вернулся, но сейчас составляет план действий и ждёт удобного случая для нападения. Дамблдор был прав: тёмный волшебник умеет сеять вражду и раздор, и сейчас Министерство уже начало это делать.

В Хогвартсе снова зашумела жизнь. Настал очередной учебный год. Некоторые родители с опаской отправляли своих детей в школу; они считали, что Дамблдор не врёт, а значит, волшебному миру действительно может грозить опасность. Министерство же продолжало говорить об обратном и даже отправило в Хогвартс своего человека для контроля ситуации.

Гарри, с нетерпением ждавший сентября, был несколько разочарован. Обстановка в школе изменилась. С новым учителем по ЗОТИ он сразу не поладил. Среди учеников он сделался изгоем: многие его сторонились, некоторые же не стеснялись высказать в лицо, кем его считают. Про Волдеморта и его шайку не было никаких вестей, это очень напрягало. Оставалось только ждать…

Учебные дни мало чем отличались друг от друга. Уроки, домашние задания, тренировки по квиддичу, а еще вечерняя отработка наказания у Амбридж. Так, в один из таких вечеров, Гарри возвращался из её кабинета и думал о том, как эта противная жаба пытается испортить ему жизнь. Каждый раз, когда он сидел у неё в кабинете, ему хотелось разбить фарфоровые тарелки с мерзкими котятами об её голову. Гарри сжал кулаки от злости, на правой ладони выступил белые шрам — «я не должен лгать».

— Чепуха! — проворчал Гарри портрету. Полная Дама недовольно взглянула на него, но через несколько секунд отъехала в сторону.

Рон и Гермиона сидели в гостиной. На столе лежала домашняя работа Рона по прорицаниям: нужно было составить предсказание своему другу. Он сделал предсказание для Гарри, это было проще простого — написал, что ему грозит нечто ужасное.

— Эта старуха совсем поехала! — Рон злился, профессор Трелони влепила ему плохую оценку за домашнюю работу.

— Да, она сама постоянно твердила, что нам грозит страшная опасность, а теперь, когда действительно есть чего бояться, она уже так не думает, — сказал Гарри.

— Потому что она немного того, — Рон покрутил пальцем у виска. — Надо было бросать этот ненужный предмет вместе с Гермионой.

В гостиную вошли двое первоклашек. Один из них всхлипывал. Гермиона, сидевшая за своими учебниками, вскочила и подбежала к ним, чтобы узнать в чём дело.

— Не плачь… я с этим разберусь. Идите к себе в спальню, вам надо успокоиться… Рон! — Гермиона была в ярости. — Нам нужно сказать профессору Макгонагалл, что Драко совсем с ума сошёл! Каждый день он издевается над детьми!

— По-моему, это всегда было его хобби…

Гарри молчал. Нет, точно была ещё какая-то причина такого поведения Малфоя. Его часто можно было увидеть возле окна, нервно смотрящего куда-то вдаль, а потом, через пару мгновений, уже доводившего первоклашку до слёз. Гарри понимал, что Драко нервничает. Он не раз гадал, в чём может быть дело, но на ум ничто не приходило. Рассказывать о своих мыслях друзьям он пока не хотел.

— Рон, идём, ты же староста!

— Иди сама, я не хочу! Хорошо… пошли, — Рон вздохнул. Гермиона сильно пнула его по ноге, и он стал побаиваться её гнева, поэтому решил не пререкаться.

Гарри проводил взглядом ребят и погрузился дальше в свои мысли.

Тем временем Драко шёл по коридору восьмого этажа. Он думал о поручении, которое дал ему Волдеморт в конце лета. При всём уважении к Тёмному лорду, Драко не переставал думать, что тот явно сошёл с ума.

Вот и нужное место. Драко оглянулся — в коридоре никого не было. «Мне нужно место, где всё спрятано», — сосредоточенно думал он, вышагивая туда-сюда вдоль стены. Появилась дверь. Драко вошёл — перед ним предстала пыльная комната, заполненная всяким хламом. Около входа стояла коробка, в ней лежало около десятка старых потемневших корон и диадем. «Зачем ему это старьё?» — постоянно спрашивал себя Драко, но продолжал поиски в комнате. Он не знал, какая именно тиара нужна Волдеморту, поэтому складывал в коробку все найденные. В комнате было полно вещей, он боялся, что не управится до рождественских каникул. Но и отказаться от поручения тоже не мог — он боялся.

В кабинете директора тоже было не тихо. Северус пришёл сообщить Дамлбдору результаты своей работы — вернее, их отсутствие. Волдеморт с Пожирателями не связывался, никто не знал, где он сейчас находится и что замышляет. Только Люциус слегка вздрагивал, когда Северус упоминал тёмного волшебника.

Директор внимательно выслушал Снейпа. Поведение Волдеморта оказалось совсем не таким, как он предполагал. Директор был растерян: он-то надеялся, что Северус снова станет тайным агентом и будет приносить сведения, после которых можно составлять план действий. Он не знал, что предпринять при нынешнем раскладе.

— Продолжайте и дальше контакт с Пожирателями, — сказал Дамблдор.

— Но, сэр… Они больше не проводят собрания, каждый вернулся к своей прежней жизни. Я думаю, что будет весьма подозрительно, если я буду наведываться к ним в гости, учитывая, что раньше этого не делал. Единственный человек, с которым я могу и дальше поддерживать общение — это мистер Малфой.

— Хм, пусть будет так.

— Вот только… — повисла небольшая пауза. — Мне кажется, Люциус что-то скрывает. Я не могу это узнать, — ответил Северус на вопросительный взгляд директора. — Он прячет свои мысли от меня. Не знаю, у кого он мог научиться окклюменции…

— Тогда тем более нужно поддерживать с ним контакт.

Подобные разговоры продолжались и дальше, так как, за отсутствием новостей, говорить было больше не о чем. Дамблдор надеялся, что это всего лишь затишье, а буря будет впереди.

Через пару недель Амбридж усилила своё влияние на школу, став генеральным инспектором. Чуть ли не каждый день появлялись новые правила и запреты. Гарри поражался, с какой быстротой Министерство устанавливает контроль над Хогвартсом, пресекая любую возможность донести правду, начинать действия. Сидеть и ждать чего-то было мучительно, но Гарри ничего иного придумать не мог.

Гермиона, оказавшись более смелой и сообразительной, подала совершенно безумную идею — учиться защитным и боевым заклинаниям самостоятельно.

— Но как ты себе это представляешь? Кто нас будет учить?

— Ты, Гарри. Ты уже сталкивался со злом и знаешь, как ему противостоять, — отвечала Гермиона.

Гарри же продолжал отнекиваться. Но Гермиона была очень настойчивая, и он в итоге согласился, не представляя, как это будет проходить. Гермиона же взяла организацию в свои руки. Нашла желающих, провела собрание. Начал своё существование Отряд Дамблдора (почему именно Дамлбдора, Гарри так и не смог понять, но согласился с остальными, когда выбирали название).

Но была одна проблема: негде было проводить занятия. Всем было дано задание в течение недели подумать, где можно было бы собираться. Гарри пытался что-нибудь придумать, но мозг будто отказывался думать. Иногда он даже начинал верить словам Полумны о мозгошмыгах — существах, разжижающим мозг — которые якобы так и кишели у Гарри в голове. Но он не сдавался: бродил по замку на переменах, внимательно осматривая кабинеты и вспоминая тайные лазейки, прислушивался к разговору других, даже надеялся, что подсказка придёт хотя бы во сне. Так, в один из таких вечеров, он лежал в постели, снова пытаясь придумать. Вместо этого он увидел нечто странное…

Гарри оказался в необычном месте. Это была деревня: маленькие домики, сделанные из глины и покрытые росписями, с соломенными крышами. Под ногами было очень много песка. Возле одной из хижин играли дети, они создавали в воздухе маленькие песчаные замки и плавно ставили их на землю. Дети были темнокожими. Африка?.. Что он здесь делает?

— …и все ученики вашей школы могут так делать? — Гарри с удивлением понял, что он с кем-то разговаривает.

Рядом шёл очень старый мужчина, тоже темнокожий, в яркой тунике до колен, на шее висел камень на длинном шнурке. Он был без обуви.

— Каждый волшебник так может, — усмехнулся старик. — И все волшебники так делали, пока не появились палочки.

Гарри увидел свои бледные, очень худые руки. Рядом с ним ползла жутко знакомая змея. Гарри хотел ещё что-то сказать, но голос его становился всё тише…

Он проснулся — его тряс Рон.

— Я видел его, — Гарри тяжело дышал.

— Кого — его? Ты чуть не разбудил нас всех.

— Волдеморта, — лицо Рона вытянулось. — Я был им. И… кажется, я был в Африке.

— Ты спятил! Тот-кого-нельзя-называть в Африке… Он там солнечные ванны принимает? — Рон усмехнулся. — Ты просто сошёл с ума от того, что сейчас творится, — добавил он, уже лёжа у себя в постели. Через пару минут раздался его храп.

Гарри не мог уснуть. Он вышел из спальни в гостиную.

— Гарри Поттер!

— Добби? Что ты здесь делаешь?

— Добби принёс вашу сову, сэр. В Хогвартсе проверяют всю почту, а ваша сова сопротивлялась, сэр, и её немного ранили, — Гарри с ужасом посмотрел на эльфа. — Но Добби вылечил её, и теперь она снова с вами, — Добби махнул рукой в сторону стола, на нём сидела белоснежная птица.

— Спасибо, Добби…

— Добби рад помочь, сэр! Если Гарри Поттеру нужна помощь, Добби рад услужить ему, — эльф радостно смотрел на Гарри.

— Нет, спасибо… хотя, — тут к Гарри наконец пришла идея. — Ты знаешь место в Хогвартсе, где можно незаметно собираться компанией, ммм… в пятнадцать-двадцать человек?

Глаза Добби округлились.

— Да, Добби знает такое место! — он жестом попросил Гарри наклониться и стал шептать на ухо всё, что знает о Выручай-комнате.

Гарри был рад. Теперь он будет учить ребят противостоять злу. Он был уверен, что Рон ошибается, и он не сошёл с ума. Волдеморт ищет новые заклинания, а может быть, и новых сторонников в других странах. Он готовится к нападению. Но теперь и Гарри будет готовится вместе с остальными ребятами.

Я извлёк, хотя и с некоторым опасением, часть своей души из Нагайны. Я боялся, что после обряда она не выживет, но всё обошлось. Внешность моя снова немного изменилась: кожа стала менее бледной, но ещё была видна её неестественность.

Дом Малфоев мне порядком надоел. Около трёх месяцев я сидел в каморке наедине со своими мыслями, следил за изменениями в сознании и составлял планы. Поручив Драко найти диадему, я решил покинуть Англию до Рождества.

Весь мир был открыт, но не во всякую страну я мог заявиться. Например, соваться в Европу в настоящем облике было просто неразумно. Я выбирал более дальние уголки, пытаясь прислушаться к себе и понять, чего мне хочется больше. Посетить место, где когда-то зародилась магия — вот лучшая идея. Место, где волшебство соседствует с шаманством, где до сих пор творят невообразимые вещи, самую искусную магию.

К сожалению, трансгрессировать туда было нельзя, поэтому мне пришлось лететь. Несколько часов — и передо мной простиралась жаркая пустыня с зелёными пятнами оазисов и джунглей. Я держал путь в Уганду, к Лунным горам.

Вот и замок, вырезанный тысячу лет назад в горном склоне и окутанный лёгким белым туманом. Как бы мне ни нравился Хогвартс, эта школа — Уагуду — выглядела более величественной. Мне уже приходилось в ней бывать, когда я изучал основы тёмной магии. Тогда я был неизвестным молодым человеком и, пусть я сам себе в этом не признавался, перед старейшими мастерами своего дела испытывал трепет. Их мощь была непостижимой, признаться, я и сейчас не могу встать рядом с ними.

Я волновался, что меня не примут из-за моего прошлого, но, приземлившись, заметил лишь интерес, какой бывает у людей, увидевших иностранца в своих краях. Я оказался в деревушке, в которой жили лишь волшебники. Если в Англии существовала одна деревня, населённая только магами, то в Африке — сотни. Только рядом с Уагуду было три таких деревни, остальные располагались поблизости от местных магических школ, либо же в непроходимых лесах и пустынях.

Ко мне подошёл мужчина, на котором была лишь набедренная повязка. Тело покрывали замысловатые узоры татуировок, я же заметил маленькую змею на груди. Мужчина кивнул.

— Добрый вечер, — сказал я в ответ на кивок. Мужчина жестом приказал мне оставаться на месте и убежал в один из деревенских домов. Через несколько минут он вышел, но не один — следом шёл очень старый человек в длинной ярко-красной тунике и без татуировок.

— Приветствую вас, — сказал старик, подойдя ко мне. — Мтум, старейшина деревни Мчанга.

— Я… Том, — ответил я, сам себе удивляясь. — Том Реддл. Я из Англии. Много лет назад я бывал в этом месте, будучи студентом, изучал… э-э… основы магии.

— Основы тёмной магии, если говорить точнее.

Я молчал. Старый маг ухмыльнулся и этим сильно напомнил мне Дамблдора. Они наверняка должны быть знакомы.

— Так что же вас в этот раз сюда привело? — спросил Мтум.

— Всё то же самое: хочу изучить основы магии. Но не тёмной, у меня достаточно знаний по этой части, а самые-самые основы. В прошлый раз я не счёл нужным узнать вашу культуру, ваш образ жизни и, конечно же, ту магию, которая здесь родилась и распространилась по всему миру. В этот раз я вас не обманываю, я действительно прибыл именно с этой целью.

Мтум повернулся к татуированному мужчине и что-то произнёс на незнакомом мне языке. Мужчина кивнул и побежал в сторону гор.

— Я отправил Ньоку в школу сообщить о вашем визите. Обращайтесь ко мне в любом случае, далеко не все здесь знают ваш язык. Но, есть и змееусты, Ньока в их числе, можете обращаться к нему.

Я был удивлён. Ладно Мтум знает английский, но что здесь делают змееусты. Да ещё и с татуировкой змеи. Очевидно, Мтум заметил моё замешательство, и я решил спросить об этом прямо.

— О, вы думаете, в Африке никто не может говорить на парселтанге? Ха! — громко воскликнул он. — Ньока принадлежит к древнему племени змееустов, предок которого, кстати, является и предком Салазара Слизерина, основателя вашей школы. Вы забыли, что магия зародилась здесь…

Я чувствовал себя глупцом. Магический мир не ограничен одной лишь Англией, и не только потомки Слизерина говорят на парселтанге. Я же решил, будто кроме меня никто не говорит по-змеиному. В голове было много вопросов. Выступает ли племя Ньоки за чистокровность? Как вообще здесь относятся к этому вопросу? И, откуда, собственно, Мтум знает, что я змееуст? Не просто так он это упомянул… Но ещё не время задавать такие вопросы, решил я.

Мы медленно шли по улице. Я рассматривал хижины и местных жителей, высыпавших на обочину. Те, в свою очередь, открыто глазели на меня. Крепкого телосложения, с тёмной кожей и в ярких одеждах — эти люди были полной противоположностью меня, худого, всё ещё бледного, в чёрном широком плаще. Мтум называл их имена, но я его почти не слушал. Меня интересовали узоры на домах: на некоторых встречался тот же символ змеи; также привлекла внимание парочка детей — они творили удивительные вещи. Дети играли в салки; убегая, мальчик превратился в кучу песка, которую сразу же уносил ветер, и через некоторое время вернулся в свой облик. Девочка делала то же самое. Я никогда не видел подобного, хотя местные легенды и говорили о таком чуде. Я в изумлении посмотрел на Мтума, тот, казалось, совсем не замечал этих детей, продолжая показывать и называть имена местных жителей.

Далее я увидел других детей, уже постарше — примерно одиннадцати лет. Нет, они не превращались в песок, но лёгким взмахом рук строили в воздухе сложнейшие замки и ставили их на землю абсолютно целыми. Меня поражало их мастерство, в их возрасте я мог разве что приманить вещь к себе, и то небольшого размера.

— Простите, сэр, — перебил я Мтума, всё ещё говорившего о местных жителях. — Скажите, что творят эти дети? — я показал пальцем на маленьких строителей замков.

— О, — улыбнулся Мтум. — Это магия песка. Видите ли, его здесь так много, что мы считаем его отдельной стихией, как воду или огонь, например. И, как у любой стихии, у него есть своя магия.

— Но они управляют им руками. Я считал, что невозможно без палочек колдовать сложную магию, даже здесь. Только взрослому сильному волшебнику это под силу.

— О, вы ошибаетесь. Это не так сложно.

— И все ученики вашей школы могут так делать?

— Каждый волшебник так может, — усмехнулся старик. — И все волшебники так делали, пока не появились палочки.

Я посмотрел на свои руки. Да, много же я упустил… хотя у меня была прекрасная возможность получить знания намного раньше. Я тряхнул головой, на мгновение показалось, будто в сознание залез кто-то посторонний.

Мы вышли из деревни, неспешно поднялись по горной тропинке и добрались до главных школьных ворот. Мтум произнёс несколько слов на местном языке, и мы прошли сквозь них. Перед нами высилась школа: огромное белое здание, похожее больше на часть горы, чем на замок. Великолепная маскировка. В школьном дворе было высажено много пальм: под ними прятались от жары ученики. И всюду был песок, много песка, хотя я не был уверен, что это не превратившиеся дети. На меня все таращились, и это было неудивительно — уж сильно я отличался от местного населения. Я старался не замечать людей и осматривал стены замка, пытаясь увидеть окна. Но их то ли не было совсем, то ли они также были замаскированы.

Миновав школьный двор, мы оказались внутри здания. Обстановка отдалённо напоминала Хогвартс: множество портретов на стенах, запутанные коридоры, обилие лестниц… Но стены были изрисованы такими же, как на стенах домов в деревушке, рисунками, но змеи среди них я не заметил. Некоторые двери были помечены особыми знаками: я знал, что это были нестандартные кабинеты для практических занятий наподобие Выручай-комнаты. Но, если о ней в Хогвартсе никто не знал, то здесь такие комнаты не были секретом, и волшебники использовали их возможности. В школе стало больше зелени, чем в прошлый мой визит. Диковинные растения пробирались сквозь окна, опутывали стены и причудливо завивались на потолке. Настоящие джунгли, сквозь которые проглядывали яркие портреты и разрисованные стены. Пройдя с десяток таких коридоров, мы пришли к башне, где находилась гостевая комната.

— Давно у нас не было гостей, — вздохнул Мтум.

— Почему? — спросил я.

— Боятся нас. Нашей магии. Один раз даже судить хотели за то, что мы колдуем без волшебных палочек, — старый волшебник вздохнул. — И за то, что связываемся с шаманами, они же всё равно считаются маглами. Мы много раз приглашали и взрослых волшебников, и учеников на экскурсии, чтоб посмотрели, какое здесь место… — он снова вздохнул и махнул рукой. — Бесполезно. Все отказываются. И детям запрещают.

— Министерства запрещают?

— Они самые. Не хотят народ просвещать. Особенно ваше, британское. Боятся, что придёт такой же тёмный волшебник, как ты, и развяжет очередную войну.

Я ничего не ответил. Мтум пристально смотрел на меня. Я чувствовал, что он пытается залезть мне в голову, но безуспешно.

— Какова настоящая цель визита? — наконец спросил он.

— Я путешествую. Правда. Я не собираюсь вести войну.

— Всё равно здесь это не выйдет, — он улыбнулся. — Ты силён в Британии, но не здесь. Тут ты наравне с младенцем, — он вытянул из связки бус небольшой ключ и вложил мне в руку, сильно сжав её. — Этот ключ от гостевой комнаты. Ты — гость, а ключ слушается только гостя. Располагайся.

Открыв замок, я быстро вошёл в комнату и заперся. Я искренне наделся, что здесь не будут так осведомлены о моих прошлых делах. Теперь же под маской гостеприимства за мной будут тщательно наблюдать, чтобы я вдруг не начал убивать магов.

— Как будто мне заняться нечем! — воскликнул я. В ответ мне ухнула сова, вырезанная в настенных часах.

Дни пролетали очень быстро, незаметно прошёл целый месяц. По утрам я бродил по школе, иногда посещал уроки по приглашению какого-нибудь преподавателя, днём наведывался в местные деревни. Поздними вечерами, когда школа засыпала, я брал в библиотеке древние магические книги и читал их в своей каморке. Бывало, что я доставал карту магического мира, взятую в доме Люциуса, и смотрел места, куда можно будет отправиться после Уагаду. До наступления Рождества мне хотелось бы побывать как минимум в одном. Также я продолжал следить за своими мыслями и поведением. Иногда, в глубоких размышлениях, я не замечал, как начинал думать вслух, и тогда в ту же секунду громко ухала сова в часах. В какой-то момент мне показалось это странным, но разбор часов ничего не принёс. Сова продолжила ухать.

В школе же преподаватели и ученики относились ко мне дружелюбно, хотя прекрасно знали о моём прошлом. Профессора охотно делились своими приключениями, дети же интересовались моими, ещё они научили меня строить в воздухе сложные фигуры из песка и, как только у меня получилось, просили строить модель Хогвартса и рассказывать про все башенки и окошки, какие только есть в замке. Первокурсники хвастались своими сонными камнями — своеобразными приглашениями в школу волшебства — и расспрашивали, не стесняясь, почему у меня такой странный нос и ужасно бледная кожа. Старшекурсники просили помериться силами. Конечно, перевес был на моей стороне, но как-то раз один парнишка всё-таки смог одолеть меня — засыпал песком до самой макушки. Песок был не простой, а с парализующим эффектом. Мтум, наблюдавший за нашим мини-поединком, усмехнулся:

— А, как может! Пятый курс всего… А главное, знает, как правильно использовать свои способности. Не то, что некоторые величайшие тёмные волшебники… кхе-кхе.

Этот старик порядком надоел мне со своими колкостями.

— Что вы всё время хотите от меня? — спросил я после поединка.

— А зачем вы сюда явились, а?

— При чём здесь это… А, я вам уже много раз говорил, — раздражённо ответил я.

— После того, что вы творили в своей стране, ваш ответ слишком не похож на правду.

Я закатил глаза. Мтум же продолжал, впиваясь в меня своим взглядом:

— Мы следим за вами. Вы каждую ночь читаете древние заклинания. Я думаю, вы освежаете свои магические знания перед новыми действиями. Ещё вы часто сидите над картами, составляете план. Что вы на это скажете?

— Я действительно освежаю знания, но не для того, чтобы нападать на волшебников. Рассматривая карту, я выбираю место следующего визита.

— У нас есть связь с Британией, одна сова — и они узнают, что вы здесь. Вы этого хотите?

Я промолчал. Мне совсем не хотелось, чтобы в Англии знали, что я снова жив и, тем более, нахожусь в Африке. Мтум понял моё молчание и шепнул:

— Заканчивайте с этим. Или я отправлю сову.

Я не послушался старика и продолжил читать древние книги. Мтум продолжал сверлить меня взглядом при встречах, но больше вопросов не задавал.

Но напряжение было не только с Мтумом. Всякий раз, посещая деревню Мчанга, я натыкался на холодное презрение. Я чувствовал его, оно преследовало меня, даже если я бродил по деревне один. Однажды, во время местного праздника, среди радостного гула деревенских жителей я услышал голос:

— Наследники Слизерина тебя ненавидят.

Женский голос, парселтанг. Я оглянулся по сторонам: вокруг были веселившиеся волшебники, думавшие только о празднике. Через минуту меня, как почётного гостя, пригласили в круг старейшин и увлекли беседой, так что ту женщину я найти не смог.

К слову, праздники устраивают каждую неделю в честь одной из пяти природных стихий: огня, земли, воздуха, воды и, конечно же, песка. Старшекурсники, преподаватели, жители ближних деревень и, к моему большому изумлению, маглы-шаманы и потомки шаманских родов, тесно общающиеся с магами, собираются в месте с длинным названием на местном языке: Урафики Усхирика Умоджа (Дружба Общение Единство). Место представляет собой большую каменистую площадку в Лунных горах на приличной высоте. С площадки открывается потрясающий вид на школу, затянутой облачной дымкой, внизу грохочет небольшая горная речка — редкость в достаточно засушливом месте.

На праздниках огня, земли или воздуха сильные волшебники устраивают зрелищные мини-дуэли между собой, используя стихийные вихри, которые могут быть как оружием, так и защитой. Зрители образуют огромный круг, в центре которого дуэлянты пытаются сразить друг друга, показывая высший класс в управлении стихией. Сражаются не на смерть, естественно, но на всякий случай по периметру круга накладываются Защитные заклинания. Дуэль длится не больше часа, так как вскоре в праздник включаются шаманы со своими странными ритуалами и музыкой. Их ритмичные постукивания по незнакомому мне музыкальному инструменту вводят в легкий транс, а пение и сладковатый запах из бурлящих котлов окончательно погружают в гипноз. Сквозь полузакрытые веки я видел существ, похожих на привидения, но открыть глаза и лучше рассмотреть их не давала неведомая мне сила — оставалось ждать, пока шаман сам снимет её.

Как мне объяснила жительница деревни Мото после первого такого праздника, во время этого ритуала, называемого Умоджа, шаманы связываются с духами стихии, благодарят их за возможность управлять природной стихией и просят разрешения и дальше использовать её возможности. Так как маги не могут общаться с духами, то шаманы просят и за них. Но власть над стихией дана не каждому магу, а только родственникам шаманов, и тем сильнее будет сила, чем ближе родство. Ещё пятнадцать лет назад ритуал проводили тайно, так как были разногласия с местным Министерством магии, но всё же получили разрешение. К слову, шаманы, как и прочие маглы, волшебные постройки не могут видеть, поэтому для праздника выбрано отдельное место. Потомки шаманов могут получать силу стихии, но общаться с духами не могут.

Для меня это было открытием, я и подумать не мог, что среди маглов существуют своеобразные волшебники. В древних магических книгах о шаманах не написано ни слова, а отдельных книг по шаманству в библиотеке не было. Единственное, что я узнал (и снова от той же женщины), что шаманы есть не только в Африке, но и в других частях мира. Только называются везде по-разному. На секунду тогда я задумался: в Британии тоже должны быть так называемые шаманы…

Последний праздник, на котором я был — это праздник воды. Никто не устраивал потрясающих дуэлей, вместо этого шаманы наполняли несколько котлов водой и начинали ритуал, затем все присутствующие вставали на колени и кланялись котлам. Естественно, я сразу же спросил у местного жителя, зачем это нужно. На что получил ответ: в Африке вода — большая редкость, и люди просят духов не лишать их этой ценной стихии.

— Но ведь есть заклинание Агуаменти, — неудомевал я.

— Да, но ведь маглы не могут наколдовать воду, а мы не можем постоянно обеспечивать их водой.

— Вы заботитесь о маглах? — с искренним удивлением спросил я.

Вместо ответа я получил возмущённый взгляд, и больше тот местный житель со мной не заговаривал.

Сегодня вечером меня ждал праздник песка. Предвкушая зрелища (не поклоняться же песку так же, как и воде), я отправился в Урафики. На месте почти всё было готово: старшекурсники и преподаватели из Уагаду возводили песчаную копию школы и площадку для квиддича. Шаманский котёл уже висел над костром. Неспешно приходили местные жители, прихватив с собой диковинные угощения. Брать их я не рисковал: на празднике земли попробовал лепешку, пахнущую то ли корицей, то ли карамелью, но потом уже в желудке она превратилась в червя, предполагаю, в земляного — и несколько часов там шевелилась.

Раздался стук барабанов — праздник начался. Гости поспешили к площадке: вместо дуэли, которую я рассчитывал увидеть, начался квиддич… но летали не сами игроки, а их песочные копии. Игроки сидели на песочных же трибунах и управляли копиями. Игра выглядела зрелищно, но вскоре я перестал различать игроков и видел лишь летающий песок.

Я вышел из толпы. На другом конце площадки, свесив ноги над обрывом, на песке сидел Ньока. Я его не видел с того момента, как прилетел сюда.

— Позвольте присесть рядом, — зашипел я на парселтанге, помня, что он не знает английского. Ньока обернулся и, после долгого разглядывания, кивнул. Я сел рядом и, в свою очередь, стал рассматривать его.

На коленях у мужчины стояла плоская тарелка с знакомыми мне лепешками. Ньока брал одну лепёшку, обнюхивал её и выкидывал в пропасть. Тарелка стремительно пустела, но всё же несколько штук он оставил.

— Зачем вы выбрасываете лепёшки? — спросил я после того, как вниз улетело больше десятка.

— Школьники разыгрывают маглов. Колдуют неприятные вкусы или ещё что похуже.

В пропасть полетела очередная лепёшка. Я же вспомнил червяка в желудке.

— И как вы определяете, какая заколдованная, а какая нет?

— Очень просто, — не отрываясь от своего занятия, ответил Ньока. — У заколдованных лепёшек сладкий запах.

Я взял с тарелки одну и понюхал. Запах сладкий, еле различимый. Лепёшка полетела вниз.

Тянулись минуты молчания. Когда Ньока закончил своё занятие, я спросил:

— Вы потомок Слизерина, верно?

— Да, — голос его стал твёрже. — А почему вы спрашиваете?

— Интересуюсь. Я не думал, что в Африке могут находиться его потомки. Если честно, мне казалось, что лишь я являюсь последним потомком Слизерина.

— Вы слишком много о себе возомнили, — усмехнулся африканец. — Салазар жил не только в Англии.

— Хотите сказать, он жил в Африке? — лично мне с трудом в такое верилось. Ньока кивнул. — Но ведь нигде про это не написано.

Ньока рассмеялся.

— А что, обязательно всё записывать? Может быть, Салазар и не хотел, чтобы это было где-то записано. Может, у него были свои причины.

— Например?

Ньока замялся. Мне же не терпелось узнать ответ, я полез в его разум, надеясь узнать его мысли. Но Ньока был не так прост: он владел окклюменцией.

— Я вам ничего не скажу! — зашипел он, резко встав с песка. — Хотите знать, так идите в библиотеку, в Тайном разделе всё найдётся. Странно, что вы до сих пор там не были.

И быстро зашагал в сторону площадки для квиддича. Навстречу ему из толпы ковылял Мтум. Немного пошептавшись, они удалились с праздника.

Квиддич закончился, подошло время ритуала, но мне более не хотелось оставаться на празднике. Дождавшись, когда все войдут в транс, я взлетел и направился в сторону школы. Осторожно приземлившись в деревне Мчанга, я заметил две фигуры, стоявшие возле одного из домиков в центре деревни. В темноте трудно было что-то разглядеть, но я не сомневался, что фигурами были Мтум и Ньока.

Быстрым шагом я дошёл до школы. Внутри никого не было: младшие курсы находились в своих башнях, старшие и преподаватели — на празднике. Библиотека также была пустой. Я начал искать Тайный раздел.