Водяные знаки (джен)

Временами Белиал не на шутку завидует созданиям Геенны, вернее, их крыльям. Раскрытые крылья Курай, например, являют миру не только прекрасные оттенки дымчатого стекла, но и восхитительную гладкость.

У Белиал, как и у любого ангела, крылья покрыты перьями.

И по большей части Белиал перья очень даже нравятся. Пернатые крылья выразительны, а из выпавших перьев получаются замечательные дистанционные носители силы. Нельзя отрицать, однако, что у перьев есть некоторые неизбежные недостатки, и один из них то, что будучи мокрыми, они слипаются самым жалким образом.

Мало что выглядит настолько же нелепо, как ангел, будь то падший или нет, в процессе отмывания своих крыльев.

Именно по этой причине Белиал предпочитает мыть крылья, когда ванная комната в ейном безраздельном распоряжении, и прикладывает определенные усилия, чтобы обеспечить это даже в текущих нестабильных пространственных условиях, которые не дают никакой уверенности в том, куда переместится та или иная дверь, или кто в неё зайдёт. И потому, наверное, вполне понятен шок, в котором он(а) замирает, когда дверь открывается, поскольку кто-то не только увидел вход сквозь наложенную Белиал иллюзию, но и прошёл внутрь.

Белиал стоит, с ейного тела на пол ручьями стекает вода — крылья вот только-только облиты водой в последний раз, и смотрит на улыбку Алексиэль. Бесстрастный уголок ейного разума отмечает, что чары на двери Алексиэль, вероятно, даже не заметила.

— Шляпник! Я не знала, что здесь кто-то есть.

Белиал старается не скрипеть зубами.

— Кто-то как раз заканчивает, — говорит он(а), поднимаясь по ступенькам из купальни. — Кто-то не станет тебе мешать.

— Ничего страшного, — Алексиэль скользит в воду и довольно вздыхает. — Иногда компания — тоже неплохо.

Белиал уклончиво хмыкает, размышляя чуть сварливо, как это Алексиэль умудрилась сохранить способность Сецуны ничего не замечать вокруг себя. Он(а) вытирается резкими движениями, а потом волей-неволей делает паузу перед лицом дилеммы. Ейные крылья промокли насквозь. В таком состоянии он(а) не может свернуть их — это вызовет крайне неприятные ощущения, притом что развоплощённые сложенные крылья — это и так некомфортно. Если просто оставить их мокрыми, то пройдут долгие часы, пока они высохнут. Ангел с промокшими крыльями выглядит, конечно, глупо, но ещё более глупо выглядит ангел, трясущий крыльями, чтобы подсушить их хотя бы наполовину. Подпрыгивающий и дёргано трепыхающийся во все стороны. Так себя вести стыдно даже в полном одиночестве, которое, кстати, в данный момент было совершенно не достижимой мечтой. Белиал стискивает зубы и тянется за халатом. Значит, всё-таки пройдут долгие часы.

— Ты что, собираешься просто оставить свои крылья вот так? — в голосе Алексиэль звучит удивление, и, Белиал приходится это признать, вполне обоснованное.

— Кому-то придётся выйти на солнышко; там они высохнут, — отвечает он(а) коротко.

Сзади фыркнули.

— Не глупи, тебе надо хотя бы их причесать, а то они будут чесаться, когда высохнут.

Послышался всплеск.

— Вот. Садись, я помогу.

Шлёпая босыми ногами, Алексиэль заходит Белиал за спину, попутно толкнув жертву вниз на кипу полотенец, бесцеремонно надавив рукой на ейное плечо. Пока Белиал сидит в смущении, она шарит по полкам ванной комнаты и находит смазанный жиром гребень для перьев, а потом устраивается на полу за ейной спиной.

— Ты… но… — бессвязно бормочет Белиал — это предложение застигает кое-кого врасплох. Никто никогда не прикасается к ейным крыльям, это так… Он(а) дёргается, когда Алексиэль кладёт руку на верхний изгиб одного крыла, чтобы держать его ровно, и начинает разбирать перья сверху вниз. От прикосновения по тончайшей чувствительной коже пробегает дрожь. Он(а) смотрит через плечо слегка расширившимися глазами.

— Что ты делаешь? — спрашивает он(а) тихо.

Алексиэль поднимает глаза и строит гримаску.

— Я не пытаюсь соблазнить тебя, Шляпник, успокойся. Я всего лишь помогаю тебе привести в порядок крылья. Вот и всё, — она снова сосредотачивает всё внимание на причёсывании пёрышек. — Разве друзья никогда раньше не помогали тебе расчёсывать крылья?

— Нет, — после долгого молчания бормочет Белиал.

Движения Алексиэль замирают, но она больше не поднимает головы.

— Долгое время — и мне тоже нет, — говорит она наконец. А потом добавляет: — Постарайся расслабиться так, чтобы опустить и другое крыло. Его сведёт судорогой, если будешь держать его мокрым и раскрытым всё время.

Волны непривычных ощущений под пальцами Алексиэль смущают Белиал, и в замешательстве не удаётся придумать весомый протест. Остаётся медленно опустить и второе крыло.

Руки у Алексиэль нежные, пальцы бережно и легко разъединяют мокрые перья и вытирают их насухо.

— Кто-то не ждал тебя у себя в ванной, — замечает Белиал, просто чтобы заполнить тишину вокруг.

— Ну, — усмехается Алексиэль, — я-то думала, что иду как раз в свою, но оказалась здесь, — она вздыхает, разглаживая кончиками пальцев сырые перья, — эта земля обладает собственным разумом, даже не сомневайся.

Белиал кривится.

— Как и большинство творений Создателя. Чувствуется приятная ирония.

Это звучит куда более хрипло, чем хотелось бы.

Алексиэль гладит крыло, которое причёсывает, и Белиал слышится улыбка в её голосе.

— Ну, вот видишь. Говорила же — расслабься, — Белиал бьёт дрожь, когда руки Алексиэль оглаживают ейное всё ещё насквозь мокрое крыло, и Алексиэль останавливается.

— Или может нет. Ну же, Шляпник, так не пойдёт, — её руки скользят вверх по голой спине Белиал, аккуратно разминая мышцы вокруг крыльев.

Закусив губу, Белиал сдерживает всхлип. Руки Алексиэль такие тёплые, что он(а) уверен(а) — в них магия; ощущение такое, будто её пальцы скользят прямо в спину Белиал, под кожу, вылепляют, гладят, придавая телу другую форму.

— Алексиэль… — он(а) хочет отодвинуться, в ужасе от одной мысли, что может сделать сила Органического Ангела — даже кое с кем.

Руки Алексиэль скользят вверх по ейным плечам, без усилий удерживая на месте.

— Ну-ну, ш-ш-ш. Всё в порядке, Шляпник, я осторожно, обещаю. Ух ты, у тебя тут сплошные узлы! Знаешь, тебе нужно лучше о себе заботиться.

Эта обыденная, бездумная забота, которая осталась Алексиэль в наследство от её жизни Сецуной, может, и забавляет прежнего Господина Преисподней, но Белиал ещё не знает, как на неё реагировать. Так что — снова — он(а) реагирует, не делая абсолютно ничего.

Конечно, после этого Белиал остаётся только не дыша распластаться на скамье ванной комнаты, с каждым мгновением всё больше сдаваясь вялости, в то время как руки Алексиэль двигаются повсюду по ейным крыльям, её сила струится над Белиал — медленно, бережно, очень интимно.

Пожалуй, в недалёком будущем, ейной стратегии не повредит небольшой пересмотр.

— Знаешь, я рада, что ты заботился о нём, — шепчет Алексиэль, — о Люцифере, — добавляет она в ответ на вопросительный вздох Белиал. Её богатый модуляциями голос подрагивает от веселья. — Даже когда это выражалось в твоих прошлых попытках подчинить мою инкарнацию своей власти.

— Он кое-кому повелитель, — шелестит Белиал. А потом дразнит слегка, добавляя в тон сарказма:

— Кое-кто преисполнен благодарности за твоё милостивое прощение.

Алексиэль смеется, ероша перья Белиал своим дыханием, и от этого чуть знобит.

— О твоём прощении я не говорила ни слова. Я просто сказала, что рада.

Её честность, точность выбора слов завораживает Белиал, и он(а) еле-еле, чуть громче дыхания стонет, когда трепет от этой прямолинейной правды переплетается с ощущением рук Алексиэль на ейных крыльях.

— А. Так вот в чём с тобой дело, — хмыкая, тянет Алексиэль, приглаживая раскрытые крылья Белиал в последний раз, и встаёт. — Ты алчешь честности и прячешь свою тягу за личиной жульничества.

От проницательности Алексиэль Белиал невольно резко втягивает воздух и не сопротивляется, когда Алексиэль наклоняется и поднимает ейное лицо тёплыми руками.

— Пожалуй, я понимаю, почему он зовёт тебя безрассудной бабочкой, — её губы прижимаются ко лбу Белиал. — Я запомню.

На строгом красивом лице появляется кривая улыбочка, и Белиал моргает.

— И я серьёзно говорю, тебе следует лучше о себе заботиться.

Слов для ответа почему-то не находится. Алексиэль нежно пропускает пряди ейных волос сквозь пальцы и уходит, оставляя Белиал в чувственном раздрае и со сбитым дыханием, на полу ванной комнаты.

Белиал сидит, развалившись в кресле, и разглядывает перо, перебирая его пальцами.

Обычно ейные перья — очень привлекательного чёрного цвета. Он(а) так и не решил(а), почернели перья падших ангелов по их воле в знак преданности Люциферу, или это просто проявление тяги Создателя к неуместному символизму, но кое-кому всегда доставляло удовольствие то, что они сочетаются по цвету с крыльями ейного повелителя.

Теперь же самые краешки перьев сияют живым, трепещущим светом. Насколько он(а) может судить, точно такой же цвет — у крыльев Алексиэль.

Выглядит так, будто в цвет Алексиэль кое-кого просто-напросто обмакнули.

Белиал поднимает перо к свету:

— Я не принадлежу ей, — сообщает он(а) ему. — Я принадлежу только моему повелителю.

Белая кромка пера сверкает, как улыбка.