Страх и вина (гет)

Ком­на­ту за­ливал сол­нечный свет, и Джейн, со­щурив­шись, прик­ры­л ру­кой гла­за и по­тянул­ся в пос­те­ли. Пе­рево­рачи­ва­ясь на бок, он вы­тянул ру­ку в по­ис­ках тёп­ло­го те­ла , но никого не было ря­дом.

Пат­рик удив­ленно рас­пахнул гла­за и в спеш­ке вско­чил с пос­те­ли. Однако его па­ника бы­ла преж­девре­мен­ной и нап­расной: Те­реза об­на­ружи­лась на кух­не. Она мур­лы­кала се­бе под нос пе­сен­ку, возможно, даже что-то из “Spice Girls”, до­бав­ляя при этом ве­точ­ку мя­ты в сму­зи.

Она, ве­ро­ят­но, да­же не слы­шала его ша­гов, так как под­прыг­ну­ла на мес­те, ког­да его ру­ки об­ви­лись вок­руг её та­лии. Он с неж­ностью по­цело­вал её в шею, за­рыв­шись но­сом в мяг­кие во­лосы. И Те­реза, при­жавшись спи­ной к его гру­ди, прошептала ему “Доб­ро­е ут­ро”.

Пат­ри­ку ока­залось это­го ма­ло. Он раз­вернул её к се­бе, с на­пором це­луя её в гу­бы. Те­реза решительно от­ве­тила на его по­рыв с ещё боль­шей страстью, об­вив его шею ру­ками.

Ес­ли Те­реза и уди­вилась та­кому про­яв­ле­нию чувств, то не по­каза­ла это­го. И Джейн был бла­года­рен ей. Неп­росто приз­нать­ся са­мому се­бе, но он очень бо­ял­ся её ухода. Да­же пос­ле года совместной жизни. После всего, через что они прошли вместе.

Ему бы­ло страш­но приз­нать­ся се­бе, он до сих пор счи­тал всё это сном, и, каж­дое ут­ро, про­сыпа­ясь, бо­ял­ся уви­деть пус­тую пос­тель, а за­од­но и пус­тую квар­ти­ру, где не бы­ло Те­резы Лис­бон. Это был са­мый боль­шой его страх. Если она уйдёт или если с ней что-либо случится… без Те­резы он боль­ше не смо­жет и не захочет жить.

Джейн закрыл глаза. Глубоко вздохнув, он закусил губу до крови, чтобы отвлечься. Тонкое лезвие без препятствий рвало кожу, словно шёлк. Он не кричал: на крик не было ни сил, ни желания. Он слишком устал находиться здесь взаперти. Он устал быть пустым.

Врачи и медсёстры, все как один, говорили ему, что всё будет в порядке, он поправится и это пройдёт, — но он им не верил.

Во второй раз не поправляются. Дважды это не лечится. И дважды не проходит.

Он вновь потерял ту, которую любил. Снова.

Красный Джон забрал её у него: беспощадно расправившись с ней у него на глазах. Он забрал Терезу. Его солнце, его смысл жизни, который он с таким трудом обрёл.

Он без участия смотрел, как кровь с его запястья пачкает больничные простыни, где его заперли, поставив занимательный диагноз: психоз. Но ему было всё равно.

Он с усмешкой подумал, что врачи — идиоты. Это был не психоз, это была пустота, опустошение... финиш.

Посмотрев на стоявшую на тумбочке баночку со снотворным, он одним движением опрокинул её на пол.

Он не хотел умирать тихо — он хотел боли. Он её заслужил и хотел почувствовать каково это чувствовать то же, что и Анжела, Шарлотта и Тереза. Его любимые женщины, которых он потерял по собственной глупости.

Он сам виноват. Это была его вина. И он заслужил.

Но он не мог так больше жить. Даже несмотря на то, что Красного Джона больше нет.

Он чувствовал, как замедляется его пульс, как леденеют его конечности, как медленно работает сердце. Он улыбнулся в последний раз, надеясь, что увидит их, своих любимых. Хотя бы на мгновение.