Защитные заклинания (джен)

Милли проснулась посреди ночи. Было холодно — шерстяное одеяло сползло куда-то на пол, а тонкая ночная рубашка почти не грела. Больше ничего не полагалось из-за глупых правил, которым следовали в училище. Милли поёжилась, села на кровати, обхватила себя руками и тут заметила, что соседняя постель была пуста. Белокурой макушки Мира не было. Впрочем, этому вряд ли стоило удивляться — от Драхомира Астарна можно было ожидать любой шалости, любой выходки, любого недоразумения. Милли тут же обернулась, чтобы поглядеть на постель через одну от своей. Но Эндрю мирно посапывал в подушку. Странно, подумала Милинда, эти двое обычно всегда ходили вдвоём. Не разлучались ни на минуту. И по ночам обычно вместе придумывали шалости, за которые Миру потом доставалось от их чудного наставника Гарри.

Но Эндрю спал, и это было непривычно. Остальные ребята тоже спали. Даже Жизель, которую перед экзаменами обычно трудно было заставить прилечь хоть на часок. Даже вечно скучающий по мамочке Нелкин. Зануда Зоурт, что спешил пожаловаться наставникам (не только вспыльчивому Гарри, что готов был повесить все грехи на Мира) на своих товарищей по любому поводу — от не выученного совершенно ненужного предложения в учебнике до какой-нибудь бестолковой выходки Эндрю, в результате которой большая часть ребят и учителей могла оказаться в лазарете, тоже крепко спал. Спала и Миранда — девочка, которая вовсе не была похожа на девочку, постоянно общалась с Эндрю Сонгом и Миром Астарном, принимала самое непосредственное участие в их выходках и шалостях, запрещала называть себя девочкой и, несомненно, считалась второй жуткой проблемой училища после, разумеется, Мира. Миранду Милли, по правде говоря, опасалась, считая чересчур вспыльчивой и раздражительной. От неё можно было ожидать всего, что угодно. Но и она лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку, и было видно, что её сон ещё более крепок, чем у того же Эндрю с его железным здоровьем. Не было только вертлявого голубоглазого выскочки по имени Драхомир Астарн.

Нужно срочно его разыскать и заставить лечь спать, подумалось Милли — иначе он завтра снова проспит экзамен, как это уже не раз бывало. А мистер Шеолт не из тех преподавателей, у которых Мир ходил в любимчиках, пусть никогда не считался злым или слишком строгим. В таком случае, этого мальчишку могли и отчислить, а без него, Милинда была в этом уверена, в училище будет дьявольски скучно. Так что надо было как можно скорее вернуть Мира в постель.

Милли встала, вздрогнув от прикосновения босых ног к холодному каменному полу, нащупала под кроватью одеяло и бросила его скомканным на кровать. Рядом лежала бесформенная вязанная кофта, тайком притащенная одной девчонкой из дому. Милинда немного подумала и набросила её на плечи. В кофте было уже не столь холодно. Да и Гарри не должен был заметить небольшого нарушения устава — ночь с пятницы на понедельник он обычно проводил в доме через дорогу от училища.

Милли Рамон на цыпочках подкралась к двери, постоянно озираясь — не разбудила ли она кого-нибудь из ребят. Но все спали крепко.

Прошмыгнув в общий коридор сквозь полуоткрытую дверь, Милли огляделась — на этаже, где они спали, было всего шесть общих спален, каждая на пятьдесят человек. Все спальни, кроме той, что принадлежала одногодкам Милинды, были закрыты, а в коридоре было настолько темно, что хоть плачь, и ужасно тихо. Милли, впрочем, плакать никогда не любила. Иначе не продержалась бы в училище до сих пор. Все плаксы и нытики вылетали в первые два-три года. Гарольд Анкраминне испытывал к ним какую-то удивительную неприязнь. Впрочем, за те семь с половиной лет, что Милли тут училась, она сама стала их чуть ли не ненавидеть.

Зажигать свет заклинанием Милинда не стала — это было бы попросту неразумно. Кто-нибудь мог увидеть, заметить — и тогда пришлось бы попрощаться с долгожданными каникулами или, по крайней мере, их частью. Пришлось снова двигаться на цыпочках, в душе молясь всем богам о том, как бы не сбить случайно какую-нибудь древнюю вазу, из тех, что вечно разбивались при игре в мяч или в догонялки.

Драхомира в коридоре не оказалось, что, впрочем, было вполне логично — он не слишком любил жилые этажи, предпочитая чердаки или крыши. Да и что ему было делать в общем коридоре, где по ночам лучше было не задерживаться надолго. Особенно перед столь ожидаемыми праздниками.

Кое-как на ощупь Милли добралась до хлипкой деревянной двери, которая никогда и не запиралась. Наконец, стало что-то видно — в коридоре совсем не было окон, а тут луна смотрела в маленькое окошко, стёкла в котором уже давным-давно потрескались, из-за чего в этом тесном помещении было хоть что-нибудь видно. Тут было две лестницы — узкая винтовая со старыми ступеньками, которые никто уже давно не менял, и не менее узкая стремянка, которая едва ли могла выдержать вес взрослого человека. К счастью, Милли было всего лишь одиннадцать (и уже через два месяца должно было исполниться двенадцать), так что, она могла совершенно спокойно влезть на чердак.

Что она и сделала, практически сразу получив несколько заноз — придётся утром повозиться, чтобы их вытащить. А ещё — Милинда едва успела увернуться от летевшего в неё шара магии. Какого-то очень странного шара магии. По правде говоря, Рамон не совсем увернулась — шар легко задел её щёку, оставив небольшой ожог. Впрочем, у Милли много ссадин, синяков и ожогов, впрочем, как и у большинства воспитанников училища — никто из наставников не заметит. Да и задело её совсем чуть-чуть. Милинда скорее удивлена — увидеть подобное девочке ещё ни разу не удавалось.

Чердак был залит лунным светом — очень красиво, а, заодно, ещё более понятно, почему Драхомир и Эндрю так любили это место. Милли Рамон почти сразу увидела товарища — как только сумела отдышаться после внезапной атаки. Он, казалось, и сам был напуган не меньше.

— Прости! — услышала Рамон взволнованный голос Мира. — Я не хотел тебя поранить! Сильно больно?

— Что ты делаешь? — проигнорировала его слова Милли, взъерошивая рукой свои короткие волосы.

И тут же услышала тяжёлый вздох. Слышать, как Астарн вздыхает, и видеть его в подавленном настроении Милинде Рамон не приходилось за все семь с половиной лет с их знакомства.

Светлые кудри, слипшиеся от пота, хотя на чердаке было даже холоднее, чем в спальне, сползали Драхомиру на лоб, лицо у этого мальчишки было совсем бледным, а дыхание очень тяжёлым. Он сам казался безумно уставшим, рассерженным и испуганным одновременно. Милли, по правде говоря, не совсем понимала в чём дело — возможно, ей лучше было разбудить Эндрю. Тот знал этого астарнского выскочку достаточно давно, чтобы понимать некоторые его мысли и идеи. Потому что Милинда порой не понимала их совершенно. Сегодня тоже.

— Тренируюсь, — упавшим голосом ответил ей Мир. — Завтра же экзамен. А я в этой защитной магии вообще ничего не понимаю!

Его расстроенное лицо представляло собой прекрасный образец того, как должен выглядеть человек, глубоко сожалеющий о чём-либо. И если бы мистер Шеолт был чуть более сострадательным человеком, он обязательно поставил бы Драхомиру, проспавшему большую часть теоретических и практических занятий, на экзамене ту маленькую троечку, благодаря которой тот смог бы не вылететь из училища.

Мир снова вздохнул. Он заёрзал на полу, повернулся к Милли боком, выставил руку вперёд и сосредоточился. Наверное, с минуту ничего не происходило. Драхомир силился что-то выдать, вероятно, какой-то из щитов. Рамон даже забеспокоилась, что с ним может что-нибудь случиться от такого напряжения. Зато потом на пальцах появилось зеленоватое свечение с фиолетовыми искрами, с руки соскочил ещё один магический шар, оставивший в перегородке довольно-таки крупную дырку. Милинда от неожиданности едва не вскрикнула — успела, впрочем, вовремя зажать себе рот рукой.

— Да уж — оно и видно... То, что ты в меня запустил, да и вот эта штуковина тоже, не очень-то похоже на защитные заклинания! — фыркнула Милли, прокрутив в памяти тот магический шар, что задел её, и сравнив его с тем, что едва не снёс деревянную перегородку на чердаке. — С такими познаниями «неуд» тебе обеспечен!

Мир посмотрел на неё почти жалобно, перевёл взгляд на дырку в стене, оглядел масштабы бедствия, а потом застонал и спрятал лицо в ладонях. Видимо, последствия практически полного отсутствия знаний по предмету мистера Шеолта, Драхомир всё-таки понимал.

— В том-то и дело, — вздохнул Астарн. — Я даже простенький щит поставить не могу.

Милли постаралась выдохнуть — в конце концов, у неё самой с защитной магией было вполне неплохо. Она как-то даже подтягивала Радослава по этой части — когда тот никак не мог сообразить, как поставить блок из пятнадцатого параграфа учебника. Вряд ли что-то могло быть сложнее. В конце концов — Мир всё на свете схватывал быстро, если этого ему хотелось. А от одной бессонной ночи просто не может произойти ничего дурного, подумала Милинда.

Всего лишь одна ночь, с десятка три разнообразных щитов и заклинаний, и гарантия того, что на завтрашнем экзамене Драхомир Астарн вспомнит хоть что-нибудь и не провалится — не слишком-то плохо, решила для себя Милли. В конце концов, друзьями не разбрасываются, а Мир мог стать ей другом — почему нет? В училище её сторонились. Даже те, кто мог бы относиться получше в другое время и в другом месте. Смотрели на других и отходили в сторону. А Драхомир никогда не смотрел по сторонам, никогда никого не слушал и не замечал косых взглядов.

— Я могу помочь, — сказала она вслух, надеясь, что в этом мальчишке не проснётся вдруг упрямство.

Мир тут же посмотрел на неё полным надежды взглядом — ещё чуть-чуть сияния, и он вполне смог бы подрабатывать фонарём где-нибудь в городском парке — и почти моментально кивнул. Он заёрзал, усаживаясь поудобнее, подгибая под себя голые ноги и засучивая рукава ночной рубашки.

Милли выдохнула. Всё будет хорошо, сказала она себе. Она столько раз прочла все эти пояснения к щитам в учебнике и конспектах, что ничего не может пойти не так. Мир однажды смог рассечь губу Гарри в учебном поединке, хотя то заклинание применял впервые в жизни. Никто больше не смог подобное повторить — а заклинание было сложным, и сама Милинда выучила его только спустя десятка четыре попыток и язвительных комментариев Гарольда. Всё пройдёт замечательно, Драхомир выучит пару десятков щитов, и мистер Шеолт поставит ему за практическую часть «отлично», за теоретическую «неуд», и отпустит восвояси, а она сама получит признательность от Астарна, а заодно его дружбу, сказала себе Рамон.

— Начнём с простого, — произнесла Милли как можно более важно, вдруг осеклась и, потупив глаза, протараторила. — Для начала, просто покажи мне все щиты, которые ты знаешь!

Мир посмотрел на неё почти жалобно, а потом спокойно заявил, что не знает ни одного. Милинда недоверчиво хмыкнула — это было практически невозможно. Щитам учили с самого детства — первый показывали обычно, когда ребёнку исполнялось года два. Во всяком случае, самой Рамон родители показывали первый щит именно тогда. Это гарантировало некоторую безопасность в играх, драках и спорах, а позже — в учебных сражениях. Мир просто не мог не знать ни одного щита — это было немыслимо. Милли Рамон задумалась на минуту.

Возможно, речь шла о том, что они проходили на уроках мистера Шеолта? Точно! Милли даже улыбнулась от этой мысли. Конечно же — Драхомир не знал именно то, что они изучали в училище. А Милинда тут напридумывала себе лишнего... Конечно же — это Миранда и Эндрю знали Мира куда лучше, чтобы не воспринимать все его слова всерьёз.

Милли стала показывать Миру, как ставить первый щит из тех, что объяснял профессор Шеолт. Довольно простенький — скомбинированный всего из пяти элементарных защитных заклинаний, что изучались в младенческом возрасте. Там всего-то и стоило немного напрячься, чтобы воспроизвести их в памяти в нужной последовательности — и вот уже должен был появиться щит, который слабенькой магией было не пробить.

Драхомир смотрел на Милли почти завороженно и изредка кивал на какие-то её объяснения, а потом постарался повторить, отползая подальше от неё — на безопасное расстояние, видимо, помня свои предыдущие попытки в этой области. Милинда видела, как дрожат его руки, но не придала этому значения — практически все боялись применять новые заклинания из-за опасений причинить этим себе вред, а, учитывая те два магических шара, опасения Драхомира были ещё более понятны.

Защитная магия, как и все другие виды колдовства, имела свой цвет, который обычно был виден при её применении. В этом случае это были оттенки оранжевого — от почти жёлтого до алого. У Миранды, например, это был алый, щиты Эндрю светились золотом, а заклинания Милли имели тот же цвет, что и кожура мандаринов. У Драхомира, вероятно, что-то перепутавшего, подобие щита снова засветилось ядовито-зелёным с кучей разноцветных искорок, а потом вдруг взорвалось практически беззвучно в воздухе, отбросило Мира в сторону, опалив руки своему создателю и снеся, теперь уже наверняка, ту перегородку с дыркой.

— Ты — балда и вредитель! — зашипела Милли, в одну секунду подскакивая к Миру и отвешивая ему подзатыльник. — Что я тебе сказала сделать?! А что ты сделал?!

Тот оттолкнул её и отполз куда-то в сторону, обиженно бормоча что-то себе под нос. Ворчал он довольно долго, впрочем, насколько Милли слышала, больше о том, что защитная магия ему вообще не нужна, и он не понимает, зачем в военном училище так нужно её изучать. Наконец, Мир, наворчавшись вдоволь, устроился в одном углу, уселся на старый металлический ящик и... попробовал повторить опыт. С тем же результатом. Разве что теперь щит не снёс никакую перегородку (так как рядом с местом, где он взорвался, ровным счётом ничего не было), зато Драхомир в полёте ударился о стену. То есть — крышу. Хорошо хоть слуховое окно было несколько левее — иначе Астарн точно вылетел бы на улицу. А это даже с его здоровьем и умением летать не прошло бы бесследно.

Милли вздохнула. Постаралась унять своё раздражение, подошла к Миру и стала объяснять более простой вариант щита. На этот раз — начала с элементарных, тех самых, для которых не требовалось должной сосредоточенности и вообще каких-либо умений, желая проверить, насколько всё плохо.

Плохо было во всех смыслах, которые только можно было представить. Абсолютно. Совершенно. Во всех областях защитной магии. Словно бы этот мальчишка и вовсе не обладал колдовскими способностями. Драхомир Астарн не умел ставить даже самый примитивный щит, что и трёхлетке был бы по силам. А когда попытался повторить за Милли — получил ещё один порез с обожжёнными краями и с грохотом снёс какой-то старый и никому не нужный ящик.

Милли объяснила снова. Потом попробовала иначе — ещё проще, примитивнее. Продолжала говорить, показывать, пытаться понять, что же всё-таки не так. Результат был тот же — ожоги и ссадины на руках и ногах Мира, беззвучный взрыв в воздухе и ущерб имуществу училища, пусть даже списанному и давно оказавшемуся на чердаке.

Милли хотелось плакать, но сдаваться казалось ниже всякой гордости, и девочка продолжила пытаться вдолбить товарищу хоть что-то из той области, по которой завтра должен был состояться экзамен. Она рассказывала, показывала, садилась рядом с Миром, повторяла ещё раз, брала его за руки и сама же за него чертила в воздухе магическую сетку, с помощью которой учиться новым заклинаниям было проще, а после водила его пальцами, обозначая символы, которыми вызывали щит маленькие дети. Но даже тогда, когда всё было совершенно точно сделано правильно — щит состоял из зеленоватого пламени, зашипел и взорвался в воздухе.

Мир и сам едва не плакал. Во всяком случае, губы у него уже дрожали, а сам он сжимал кулаки и продолжал стараться. Всё с тем же результатом — теперь он, правда, старался сидеть подальше от стен и любых других предметов, на которые мог упасть. И от Милли тоже.

— Может, ещё не поздно выучить теорию?.. — вздохнула Рамон. — До экзамена около двух часов — если прямо сейчас засядешь за учебники, может хоть что-то да запомнится...

Драхомир идеи не оценил. Никак не ответил на это, но по его взгляду Милинда поняла, что идея была довольно глупой. Теории там было много. Очень много — даже не прочесть всё за эти два часа. Нужно было начинать хотя бы за сутки. Конечно, можно было попробовать выучить ответы на те вопросы, которые мистер Шеолт считал базовыми, но... Без всего остального Астарну всё равно грозил неуд по этому экзамену.

— Я не приду завтра на экзамен, — мрачно процедил сквозь зубы Мир. — А потом позвоню отцу. Он точно знает, что мне делать. Он всегда всё знает.

Милли вздохнула, потёрла ушибленную и обожжённую коленку — ещё с того раза, как она пыталась чертить магические символы руками Драхомира — и встала, собираясь спуститься вниз, пока никто её не хватился. Пока ещё высота потолка на чердаке позволяла ей становиться в полный рост. Вероятно, года через два она не сможет этого делать. А Мир, наверняка, даже раньше.

Ей было обидно, что ничего так не получилось. Жаль — даже не столько убитого времени, сколько всех приложенных усилий. А ещё жаль Драхомира — он старался даже больше, чем она. Пусть и только эту сегодняшнюю ночь. Ночь, впрочем, подходила к концу — небо за окном уже начинало светиться красным.

— Эй, Милли! — крикнул Мир, когда Милинда уже начала спускаться по лестнице. — Спасибо, что попыталась помочь!

И улыбнулся, хотя в глазах у него на этот раз вовсе не было радости или веселья.

На экзамен утром он так и не пришёл, как и обещал. Разгневанный Гаррольд Анкраминне, наверное, целый день потратил на поиски Драхомира по всему кампусу, но так и не смог найти.

А на следующий день в училище появился Арго Астал в своём полном чёрном доспехе с гербом на груди и алым плащом, развевающимся за спиной. Милли не знала, что именно он говорил мистеру Шеолту, Гарри и ректору училища, зато знала, что через пять лет в дипломе Мира стоял прочерк по предмету «основы защитной магии».