Выбор бессмертного ветра (гет)

Они бежали, не замечая, как хлещут по их лицам ветви низко склонённых деревьев. Узкая лесная тропа оказалась на диво коварной: острые мелкие камушки впивались в босые ступни, со всех сторон подползали хищные скользкие корни — приходилось в отчаянии высматривать их в плотном покрове зелени и перепрыгивать так, чтобы не сбилось дыхание.

Они знали, остановка или падение означали одно — медленную, неминуемую и ужасную смерть. Погибель маячила на горизонте, гася последний лучик надежды. Силы покидали их, но тропа упорно петляла, не желая кончаться и уводить беглецов из-под сени страшного леса. Да и что ждёт их там, сумей они выбраться? Не остановится ведь эта яростно рычащая орава, врезавшись в несуществующую преграду?

«Верно говорила бабушка — слишком часто демонов поминаю, вот и явились по мою душу…»

За ни в чём не повинными крестьянками тёмным облаком неслись злобно скалящиеся морды. Где-то в их гуще с минуту назад скрылся платок, слетевший с головы девушки, что бежала в хаотичном строю предпоследней. Лента тоже ослабла, и слишком длинные чёрные волосы разметались по плечам, лезли в глаза и мешали оценивать ситуацию.

«А ведь я так и не разобрала кладовку, бабушка лентяйкой запомнит, на том свете мне аукаться будет…»

Черноволосая девушка с тревогой кидала взгляды через плечо, на самую слабую и безнадёжно отстающую подругу. Расстояние сокращалось с каждой секундой, и беглянка в отчаянии закусывала губу, понимая, что ничем не сумеет помочь.

«Не ходи в лес, Юки, не касайся воды, Юки, что стоило послушать бабушку… Ничего бы тогда не случилось…»

Это всё-таки произошло — запнувшись, подруга потеряла равновесие, замахала руками и плашмя растянулась на земле. Юки заметалась между чувством самоотверженности и самосохранения — счёт шёл на мгновения — и выбрала последнее, отворачиваясь с выступившими на глазах слезами.

Впрочем, на так легко давшуюся сделку с совестью она могла и не идти. Подняв глаза, девушка ощутила, как в очередной раз за сегодняшний день её сердце падает в бездонную пропасть. Демон. Всего один, но будто в сотни раз страшнее тех, что собрались за спиной.

Юки успела заметить, как брызнули в разные стороны крестьянки, как злые колючки оцарапали их щеки, а жёсткая высокая трава спеленала ноги. По непроходимому лесу далеко не убежишь, а на тропе он — тот, от кого такой жутью веет, что ужин с летающими мордами кажется наилучшим исходом.

Так и не успев додумать мысль до конца, Юки повалилась на землю, зажмуриваясь и закрывая голову руками. Она ожидала чего угодно: резкой боли, хруста собственных костей или зловещего хохота над головой, но секунды шли, а сознание не гасло. Лишь протяжный гул демонов сменился странным свистом, а затем — душераздирающим воем и противным шмяканьем.

Юки подождала для верности минутку, потом осторожно приоткрыла один глаз и уставилась на подёргивающийся в конвульсиях кусок мяса, который некогда принадлежал демону. Упала эта штука прямо перед её носом.

С тихим оханьем женщины приходили в себя и озирались по сторонам, не до конца ещё поверив в неожиданное спасение.

Жуткий беловолосый демон, одним взмахом когтей избавившийся от неисчислимой орды тварей, отряхнул брезгливо руку и продолжил прерванный путь.

Когда спаситель поравнялся с Юки, та с опаской подняла голову и прохрипела, ощущая, как враз пересохло горло:

— Спасибо, господин…

Демон скользнул по ней каким-то странным взглядом и тут же потерял всякий интерес. Девушка решила, будто ей отказывают в самом факте её существования.

— Вот ещё, женщина! — противным голосом встрял демонёнок, похожий на лягушку-переростка. Он ожесточённо замахал посохом, который явно был ему не по размеру, и едва не опрокинулся вместе с ним. Выглядело это забавно, и Юки бы обязательно прыснула, не будь ситуация столь плачевна. — Господин Сещёмару избавлялся от помехи на пути! Не думай, что великий господин Сещёмару опустится до спасения глупых смертных!

Юки скосила глаза — пока лягушонок зачем-то перед ней распинался, демон, названный господином Сещёмару, успел отойти на порядочное расстояние. Осознав это, слуга о немой собеседнице забыл и припустил следом, истерично умоляя его подождать.

Ещё с минутку понаблюдав за удаляющейся компанией, Юки решила, что пора бы уже и вставать. На нетвердых ногах она отправилась к тому месту, где, как помнила, упала её подруга.

— Рен… Эй, Рен, ты в порядке? — пробормотала Юки, опускаясь рядом на корточки. Кажется, всё обошлось. Рен зажимала прокушенную руку, плечи её мелко подрагивали, глаза прятались за густой чёлкой, но других повреждений, опасных для жизни, видно не было.

Юки оторвала от подола полоску ткани и постаралась перевязать рану со всей тщательностью, на какую только была способна. Мастерство её, правда, стремилось к нулю, да и дрожь в пальцах делу не помогала. Кляня себя в бесполезности, Юки шептала успокаивающие слова, но без особого толку. Рен, кажется, её вовсе не слышала.

— Горе-то какое. — Краем уха девушка ловила оханья остальных женщин. — Вот кому, кому говорили, что в лес идти — идея плохая!

— Да что там лес, кто в здравом уме к воде этой проклятой полезет?!

Кто-то, не выдержав напряжения, громко разрыдался.

— Ну, ну… Тише, теперь всё будет хорошо.

— Так, решено, снаряжаем мужиков на подвиг, пусть расширяют ручей! Что засуха нас убьёт, что монстры эти проклятущие — всё едино!

Юки поднялась на ноги, потянув Рен следом и закидывая её здоровую руку себе на плечо. Запас утешений был исчерпан, но помогло это мало: девушка до сих пор прятала глаза и не проронила ни слова. Оставалось надеяться, что подход сможет найти кто-нибудь, умудрённый опытом в подобных делах.

— Идёмте, девочки, — прохрипела Юки, подавая пример остальным. Они, в общем-то, не особо и пострадали, только перепугались до смерти и смертельно же устали. Конец этой истории определённо должен был быть другим, но судьба отчего-то решила дать им второй шанс. Грех было прозевать его, оставаясь в опасном лесу дольше необходимого.

— Смотрите-ка, а вот и выход!

И правда. И пяти минут не прошло, как их взорам открылось ясное небо, не скрываемое больше мрачными ветвями озлобленных деревьев. Пока женщины медленно брели в сторону деревни, Юки несколько раз оглянулась через плечо. Вот готова она была поклясться, что раньше эти деревья были совсем не такими! Не злыми, не щетинящимися колючками в разные стороны, а самыми обыкновенными. И звери там водились простые, пусть и хищные, — мужики часто на охоту хаживали, приносили мягкие шкуры и прочные когти. А с год назад, после череды непонятных смертей, лес этот стороной обходить стали.

И сейчас бы не пошли, да только обстоятельства вынудили. Пересох ручей возле деревни, и кто-то на беду вспомнил, что в лесу том был большой источник с кристально чистой водой. Ох и ругалась бабушка, ох и отговаривала женщин от сомнительной авантюры, но не помогло — пришлось постигать всё на собственном горьком опыте.

* * *

Добравшись наконец до родной крыши, Юки с горестным стоном повалилась на футон, закрывая глаза. К сожалению, счастье её было недолгим. Дёрнулась занавеска, и в комнату с удивительной для старушки резвостью влетела её бабушка, причитая и возмущаясь на все лады. Юки была осмотрена на предмет повреждений, зацелована, а затем обрадована несколькими увесистыми подзатыльниками.

— Вижу, новости ты уже слышала, бабушка. — Голос всё ещё хриплый, будто в горле застрял мучительный крик.

Пока бабуля в очередной раз повторяла прописные истины об опасном лесе, Юки отыскала гребень и с сомнением осмотрела перепачканные, присыпанные сухой землей волосы. До воды теперь идти вдвое дальше прежнего, и потратить целое ведро драгоценной жидкости на мытьё было бы непозволительной роскошью. Но хотелось, невыносимо хотелось стереть с себя грязь и тот липкий холодный ужас, который с такой щедростью расточали злобные демоны.

— Да-да, бабушка, после всего, что случилось, в тот лес никто больше не пойдёт, — тихо пробормотала Юки, когда поток слов родственницы был исчерпан. В голове внезапно возник вопрос, и девушка придвинулась поближе, заглядывая бабушке в глаза. — Но откуда ты знала, что в нём будут демоны?

Бабуля тяжко вздохнула и разом как-то сгорбилась, будто в памяти её таилось нечто поистине страшное.

— Тебя тогда и на свете не было, а я долго живу, многое помню. Случалось уже, что лес этот как с цепи срывался. Плодил жутких тварей, заманивал к себе жертв, и никому от него спасения не было. Не сразу это проявилось, постепенно…

— Так что же, этот лес живой? — выдохнула Юки, обхватывая себя руками в попытке защититься от неизвестной опасности.

Бабушка покачала головой.

— Откуда мне знать, Юки. Одно только ведаю — всё сейчас повторяется, как тогда было. И болезнь эта, которая полдеревни выкосила и тебя едва с собой не утащила, и засуха, и то, с чем вы в лесу по глупости столкнулись…

Юки дернулась, когда в сознании вновь вспыхнули воспоминания о страшной лихорадке. Уже полгода прошло, а ей до сих пор в кошмарах мерещилась непроглядная темнота, куда неумолимо влекло её душу. Девушка точно помнила, что переступила тогда грань, но отчего-то не умерла, а наоборот пошла на поправку. Только проснулась она с ощущением, будто стала другой.

— Ни одну деревеньку в округе напасть не минула, — продолжала бабуля тем временем. — До сих пор не представляю, как мы живы тогда остались.

— Кто-то помог вам?

Бабушка покивала, благоговейно складывая перед собой ладони.

— Монах пришёл, порасспрашивал местных и в лес этот проклятый пошёл, хотя его отговаривали. Вернулся через пару дней, живой и даже почти невредимый, сказал, что теперь всё будет в порядке. Предложили мы ему награду, но он отказался и сразу ушёл — больше его не видели. А демоны и правда исчезли, только, как теперь видно, не навсегда.

Юки задумчиво покусала губу и кивнула. Если верить рассказу, одной случайно уничтоженной ордой дело не ограничится. Опасность будет расти с каждым днём, и — девушка робко посмотрела на уже отвернувшуюся бабушку — её близкие окажутся в страшной опасности. Представить, что они могут погибнуть столь ужасной смертью, было выше её сил.

Приведя волосы в весьма относительный порядок, Юки накрыла голову новым платком и направилась к выходу.

— Бабушка, я за водой. — Поймав ошарашенный взгляд старушки, девушка замахала руками и быстро исправилась, предупреждая вопросы: — Нет-нет, не в лес, конечно. К речке пойду, хотя и далеко…

— Закат уже скоро, до завтра дело стерпит, — попыталась бабушка образумить внучку. — Ты ведь…

— Я успею, — отмахнулась Юки и выскочила наружу, не дослушав. Сделав всего несколько шагов, она поняла, как сильно погорячилась. Ноги гудели, тело постоянно напоминало о недавно пережитом напряжении. Однако решимость девушки была непоколебима.

Пристроив поудобнее два больших ведра, Юки отправилась к реке настолько бодрым шагом, насколько это было возможно. Путь пролегал мимо давешнего источника зла, и в этот момент девушка почти бежала, внимательно вглядываясь, тем не менее, в кроны деревьев. Её не покидала смутная надежда встретиться с тем нежданным спасителем или, что ещё лучше, с монахом — вдруг кто-нибудь уже узнал, что здесь непорядок с нечистью?

Случилось это уже на обратном пути. Юки набрала воду, вымылась сама и прополоскала волосы, в очередной раз отметив, как неудобно возиться с этими длинными прядями. Если раньше она вместе с бабушкой радовалась всякому отросшему сантиметру, то теперь с каждым днём в ней крепло желание избавиться хотя бы от половины.

До заката, вполне ожидаемо, девушка не успела. Она тащила ведра обратно, подгоняя себя мысленными пинками и вздрагивая от каждого шороха в сгущающейся темноте.

Сердце ушло куда-то в пятки, когда лунный свет внезапно пропал. Юки остановилась и задрала голову, глядя на мохнатый живот пролетающего над её головой зверя. Захотелось протереть глаза и помотать головой, чтобы прогнать наваждение, но оно, однако, оказалось вполне материальным.

Огромная кошка мягко приземлилась на тропу перед Юки, и девушка невольно отступила на пару шагов, заглядывая в её горящие красным глаза с узкими зрачками. Это что, ещё один демон?!

— Не бойтесь, девушка, Кирара не причинит вам вреда! — донесся звонкий голос откуда-то сверху. С трудом отведя взгляд от двух горящих в темноте точек, Юки посмотрела на кошачьих наездников: юношу в необычных одеждах и совсем молоденькую девушку, которую тот аккуратно придерживал за талию.

Незнакомка весело болтала ногами и смотрела на Юки с улыбкой, добрыми и широко распахнутыми глазами.

— Вы случайно не видели поблизости среброволосого господина с меховой накидкой на плече? — поинтересовалась удивительно располагающая к себе девушка. Если бы не опасный клыкастый зверь под ней и не ночное время, Юки растаяла бы после первого же слова.

— Г-господин Сещёмару? — Губы сами подсказали имя упомянутого господина, которое на всю округу вопил его спутник. Юки отчего-то была уверена, что речь шла про него — в конце концов, никого хотя бы отдалённо похожего девушке встречать не доводилось.

Незнакомцы переглянулись.

— С ним Джакен, — уверенно констатировал юноша и включился в разговор: — Девушка, давайте мы проводим вас до деревни, а вы расскажете нам, где его видели?

— Зачем? — осторожно поинтересовалась Юки, не зная, радоваться ли ей тому, что она не останется одна в пугающей темноте, или продолжать бояться странных людей на клыкастом демоне.

— Что зачем? — не понял юноша. — Проводить вас я считаю своим долгом — опасно разгуливать в темноте в одиночестве. А господина Сещёмару мы хотели бы найти как можно быстрее.

Кошка развернулась и, помахивая двойным хвостом, направилась в сторону деревни. Незнакомец призывно качнул рукой, и Юки, подобрав оставленные было ведра, на негнущихся ногах отправилась следом.

— А кто вы такие? — поняв, что есть её не собираются, решила понаглеть Юки.

— Я Кохаку, охотник на демонов, — спокойно отозвался юноша. — И это Рин, моя жена.

— Правда?! — воскликнула Юки, готовая простить новым знакомым так напугавшего её зверя. — Тогда вы можете спасти нашу деревню?! Постойте… — задумалась девушка, — вы ищете господина Сещёмару, чтобы убить?

Рин прыснула, прислоняясь к плечу юноши и пряча лицо у него на груди. Кохаку воззрился на собеседницу с искренним удивлением.

— Э, нет, не для этого, — покачал он головой. — А от чего нужно спасать вашу деревню?

Юки облегченно выдохнула — все-таки к невольному спасителю её жизни она питала некоторую симпатию — и приступила к недолгому пересказу сегодняшних событий.

Между тем девушка пыталась определить, что же в этих странных людях потрясло её сильнее всего. Такой молодой охотник? На вид ему было лет девятнадцать, а монахи, что иногда забредали в их деревеньку, обычно были людьми в возрасте. Впрочем, за спиной юноши красовалось весьма внушительное и устрашающее оружие, так что Юки готова была поверить. Второе — то, что молодой охотник таскает с собой не менее молодую и, похоже, абсолютно беззащитную жену. Попытка представить, как какой-нибудь мужик из деревни берёт на лесной промысел свою женщину, почему-то не увенчалась успехом. После долгих раздумий Юки решила оставить это на откуп странной парочке. В конце концов, Рин выглядит абсолютно счастливой, и подобное положение дел ей ничуть не мешает. И последнее, самое главное — почему, ради всего святого, охотник на демонов разъезжает верхом на том самом демоне?!

История подошла к концу, когда деревня была уже совсем рядом. Юки мялась, не зная, что делать дальше — проститься с новыми знакомыми прямо здесь или пригласить их в деревню, как требовал закон гостеприимства?

Кошка, впрочем, прекращать движения не собиралась, и Юки только и оставалось, что поспевать за её размеренными широкими шагами. Кохаку о чём-то задумался, Рин с интересом разглядывала открывающуюся взору деревню. Юки хотела было спросить, возьмется ли охотник за освобождение леса от нечисти, но тут заметила впереди какое-то нездоровое оживление.

Отделившись от незваных попутчиков, Юки протолкнулась сквозь ряды односельчан и уставилась на странноватую компанию, которая явно никогда раньше не появлялась в этой деревне. Да, она выглядела ещё страннее, чем та компания, что осталась за спиной…

Подтверждая мысли девушки, в воздух с мягким рычанием взвилась демоница-кошка. Легко перемахнув через головы людей, она приземлилась в центре самообразовавшегося пустого круга рядом с гостями.

Те сначала поглядели на неё с легким удивлением, а затем разулыбались и приветственно замахали руками.

— Кохаку, а вы-то что здесь забыли? — поинтересовалась красивая девушка-жрица.

— Встречный вопрос, — удивленно поднял брови Кохаку.

«Вы знакомы?» — захотелось Юки вставить глупый вопрос, но она прикусила язык. Это было понятно без слов, да и лишнее внимание на себя обращать не стоит.

— О, все довольно просто! — поднял палец мужчина в монашьих одеждах, прикрывая глаза и явно собираясь пуститься в долгие объяснения. — Инуяше почудилось…

Однако намечающийся монолог был незамедлительно прерван:

— А-а-а, нет, только не снова! — раздраженно воскликнула жрица и подбоченилась, поясняя: — Восемь лет прошло, а Инуяше до сих пор Нараку мерещится под каждым камнем!

— И ничего не мерещится! — обиженно воскликнул названный Инуяшей. В ярко-красных одеждах, с серебряными волосами — в сознании мелькнул какой-то образ — и… подождите, это что, правда собачьи ушки у него на голове? — Когда это в последний раз было-то?!

— Стоп-стоп-стоп, — примирительно поднял руки монах, вставая между хмурой жрицей и Инуяшей. — Я знаю, все мы страшно устали и хотим отдохнуть, но давайте разбираться в ситуации по порядку. Кохаку?

Охотник спрыгнул со спины кошки и помог спуститься Рин, на секунду прижав ту к груди. Демоница же исчезла в пыльном облаке, выныривая оттуда совсем маленькой и с умильным рычанием бросаясь на руки к жрице. Юки поймала себя на мысли, что пялится на Кирару блестящими глазами, разом забыв о том, что буквально полчаса назад до смерти её боялась.

— Мы ищем господина Сещёмару, — ответил Кохаку. — Он, как всегда, ничего не объяснил и пропал… куда-то сюда. — Охотник непонятно обвел руками область вокруг.

Компания переглянулась, и даже жрица, кажется, посерьёзнела и перестала злиться на то, что её лишают законного отдыха из-за чьих-то глупых фантазий.

— Это же невозможно, — озвучил общую мысль монах, зачем-то глядя на свою пустую правую ладонь и крепко сжимая пальцы. — Невозможно, правда?

— Надеюсь, это просто совпадение, и господин Сещёмару всего лишь решил прогуляться, — отозвалась жрица, покосившись почему-то на Инуяшу.

— Что ты так смотришь на меня, Кагоме? — округлил он глаза. — Мой своевольный братец — последний, до кого мне есть дело!

— Знаете, гадать вы можете бесконечно, — подала голос Рин, выглядывая из-под руки Кохаку. — Лучше уж спросить у господина Сещёмару напрямую.

— Ага, и он нам ответит, — фыркнул Инуяша, скрещивая на груди руки, недовольно отворачиваясь и заодно вызывая у компании дружный понимающий вздох.

— Правильно, не вам, а нам! — хмыкнула Рин и широко улыбнулась, снова прячась за спиной Кохаку. В их сторону сердито зыркнул Инуяша, а Юки успела заметить, как у того ощутимо дёрнулось ухо.

«Всё-таки они настоящие!»

Тут монах наконец обратил внимание на то, что странному диалогу вообще-то внимает вся наличествующая деревня. Немного нервно почесав затылок, он вернулся к разговору со старостой деревни, явно прерванному с прибытием «гостей» Юки. Голоса стали тише, и девушка уловила лишь общий смысл — что-то про ночлег и демонов, напавших сегодня на женщин.

Решив, что не услышит больше ничего интересного, Юки пробралась к дому, поставила многострадальные ведра на прежнее место и скользнула внутрь, тут же с головой прячась под одеяло. Бабушки не было, наверняка, как и остальные, греет уши снаружи. Пытаясь избавиться от нервного напряжения, Юки принялась считать, сколько демонов ей повстречалось за последние несколько часов. Выходило, что много. Примерно на три и одну сотню больше, чем за все предыдущие годы жизни.

Только какая-то мысль упорно билась на границе сознания, говоря, что это не так. Будто только что на улице она увидела не непонятную перебранку незнакомых людей, а нечто привычное и родное. Будто они были героями одного долгого, но давно забытого сна.

Утро началось с очередного потрясения.

Юки встала и, толком не разлепив глаз, ткнулась в полог с намерением выйти наружу, насладиться приветливым солнышком и, наконец, постепенно проснуться. Планам не суждено было сбыться — Юки с размаху впечаталась в нечто незнакомое, застывшее на пороге и бывшее до сего момента абсолютно невидимым. Дёрнулись белые мохнатые уши, которые нестерпимо захотелось потрогать, и в опасной близости шевельнулся вполне человеческий нос. Тихонько пискнув, девушка отступила на шаг, не встретила позади никакой ощутимой преграды и потеряла равновесие, позорно растягиваясь на полу собственного дома.

— Эй, что ты творишь! — возмутилась Юки, мгновенно вспоминая, чьи многострадальные уши она признала вчера настоящими и заслуживающими внимания.

Инуяша не ответил. Он продолжал по-собачьи втягивать воздух, подаваясь вперед и неумолимо приближаясь с каждой секундой.

— Инуяша, сидеть! — послышался строгий окрик снаружи.

Юки была готова к чему угодно… к тому, что он прижмёт уши или отпрянет, огрызнётся на неуместную шутку, может даже скроется в пылевом облаке, как Кирара. К любому исходу, но не к тому, что сверху вдруг обрушится слабо трепыхающееся тело, выбьет воздух из легких и погребёт девушку под грудой красной одежды и серебристых волос.

— Сколько можно, Инуяша?! — Сердитый голос постепенно приближался. — С самого утра здесь вертишься, а теперь ещё и внутрь полез, это невеж… Ой.

Судя по всему, жрица по имени Кагоме достигла дверного проёма и наблюдала теперь за учинённым разгромом.

Юки попробовала стукнуть напавшего на неё незнакомца ногой, затем уперлась рукой ему в грудь и тут же осознала абсолютную бесполезность своих попыток — всё равно что скалу с места сдвигать. Тогда остаётся одно…

Короткая жестковатая шерсть на ухе оказалась не менее приятной, чем представлялась на вид. Юки почувствовала, как краска заливает её щёки, и вместе с тем облегчение — возникшая вчера навязчивая идея не давала покоя даже ночью. По крайней мере, раньше ей не снились белоснежные кролики, резво удирающие при попытке их погладить.

Инуяша отстранился, моргнул пару раз и обличающе ткнул в Юки пальцем, проигнорировав и слова спутницы, и всё случившееся:

— Вот!

— Что вот? — опасно спокойным тоном поинтересовалась жрица.

Юки шевельнулась, пытаясь намекнуть, что она до сих пор здесь, но Инуяша с поверженной девушки слезать не спешил. Он нервно подёргивал ушами и, казалось, не обращал внимания ни на что вокруг.

— От неё пахнет Нараку! — уверенно возвестил среброволосый нахал.

— Эй! — Юки лягнулась ещё раз, почувствовала, что тяжесть исчезает, и проворно отползла в сторону. — Я только проснулась и не успела умыться, это ещё не повод обвинять меня невесть в чём!

Инуяша медленно поднялся на ноги, заслонил собой Кагоме и уставился на Юки, хмуро сдвинув брови и обнажив клыки в тихом пока рычании. Рука его замерла на рукояти висящей за поясом катаны.

Юки нервно сглотнула, взгляд её заметался по комнате, в наивной попытке ища пути отхода. Хотя ей ли не знать, что из этого дома всего один выход… Тот, что заблокировали сейчас опасные незнакомцы.

— Что происходит, Инуяша?! — севшим голосом воскликнула жрица, пытаясь выглянуть из-за спины защитника. — Ты… уверен?

— Не подходи, Кагоме, — мотнул он головой. — Она может быть опасна!

Юки поднялась на ноги, медленно отступая и прижимая к груди руки в тщетной попытке защититься. Осталось три шага, и она упрется спиной в стену. Тело Инуяши напряглось, как струна, когтистые пальцы крепко сжали рукоять катаны. Не осталось сомнений — ещё несколько мгновений, он бросится вперед, и всё будет кончено.

«Господи, за что…»

— Подожди, Инуяша!

В дверном проёме мелькнули чьи-то головы, в помещении резко стало тесно, но Юки уже практически ничего не соображала. Волна всепоглощающего страха нахлынула на неё, обрывая связь с действительностью. Образы расплылись мутными пятнами — она бы не узнала сейчас даже близкого человека, — и пятна эти хаотично заметались перед глазами.

Кто-то усадил девушку на футон и укрыл плащом, спасая от бившего озноба, кто-то крепко держал за плечи и что-то втолковывал, внимательно разглядывая её лицо и ловя малейшие признаки реакции, но Юки не слышала — в голове поселилась гулкая, вязкая пустота.

— Госпожа Юки… госпожа Юки, очнитесь, всё хорошо, — твёрдый малознакомый голос с хрустом разбил защитную пелену сознания. Девушка моргнула, ослабленно повисая в чьих-то чужих объятиях и ощущая на щеках дорожки высохших слёз. Чужая рука успокаивающе провела по её спине, постепенно опускаясь всё ниже. Не достигнув границы дозволенного, мужчина отстранился и внимательно посмотрел Юки в глаза. — Вам лучше?

— Да… — хотела ответить Юки, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Точно так же сипела вчера Рен, не проронившая в итоге ни слова. Теперь Юки понимала, почему, и разделяла желание подруги вернуться туда, в спасительную пустоту, где ей не придется прокручивать в памяти картины, что она посчитала последними в своей жизни.

Черноглазый монах понимающе протянул девушке пиалу с водой. Юки хотела взять предложенное правой рукой, и только сейчас обратила внимание, что судорожно сжимает в ней веер. Резной веер, который она зачем-то подхватила со стола, пока отступала вглубь комнаты.

«Как смешно… Веер против катаны…»

Утолив жажду, Юки почувствовала себя намного лучше. Ясность мысли почти вернулась, и первым делом девушка оценила обстановку — среброволосая вражина исчезла, и в комнате они были вдвоем… А, собственно, с кем?

— Кто вы такой? — прошептала Юки, кутаясь в плащ.

— О, прошу простить мою грубость. Меня зовут Мироку, — представился мужчина. — Госпожа Юки…

Монах взял девушку за руку, проницательно глядя на неё и будто пытаясь просочиться в самые потаённые уголки сердца.

— Поверьте, в глубине души мой друг не желал вам зла. Простите его, и давайте попробуем начать сначала.

Юки отобрала руку и отвернулась, поджав губы. Слащавым словам она не поверила ни на йоту, слишком уж живо было воспоминание о янтарных глазах, горящих желанием её уничтожить.

Мироку вздохнул и возобновил увещевания:

— Госпожа Юки, у вас есть право сердиться, но вы не знаете всей истории. Поверьте, Инуяша… не всегда поступает так опрометчиво.

— Мне всё равно. Он собирался меня убить, — ответила девушка, ощущая, как крепнет её голос. Она вскинула голову и с вызовом посмотрела на собеседника. — Что вам от меня нужно?

— Вы ведь были вчера в лесу, госпожа Юки? — спросил почему-то Мироку.

Девушка, подумав, медленно кивнула.

— Тогда… — монах глубоко вздохнул, собираясь, видимо, с духом, — мы вынуждены попросить вас стать нашим проводником. Покажите нам место, где вы хотели набрать воды.

Юки резко отпрянула, разом теряя успевшую скопиться решимость.

— Вы… вы издеваетесь, да?! Я дважды чуть не умерла, и во второй раз в этом виноват ваш спутник, между прочим! И вы… вы хотите, чтобы я пошла туда снова?!

Девушка путалась в словах и причинах, но мысли её текли неудержимым потоком, и все свои чувства, переживания и страхи прошедших дней Юки выливала на ни в чём не повинного — хотя кто его знает — монаха. Девушка распиналась минут десять, не меньше, но Мироку стоически терпел, покаянно опустив глаза и не делая даже попытки уйти.

Выпустив эмоции и переводя дух, Юки окинула монаха уже другим взглядом. Он замер на коленях столь кротко и невинно, что даже делось куда-то желание ему врезать за возмутительные слова и попытку воспользоваться её беспомощностью.

— Что ты так долго возишься, Мироку? — возникла вдруг в открытом дверном проёме — полог сорвали, гады! — голова давешнего безгреховного друга. Юки запульнула туда веером прежде, чем успела подумать, но не попала: голова успела убраться. Однако окрик, шум и глухой удар снаружи оповестили, что выходка не осталась неотомщённой.

Мироку удерживал на лице милую улыбку, глаза — закрытыми, но по нервно подрагивающей брови было видно, что поведение Инуяши успело довести до белого каления, похоже, всех, кто хоть раз с ним сталкивался.

Юки гневно фыркнула, резко встала и сбросила с плеч чужой плащ, отряхивая помявшуюся в суматохе одежду.

— Что-то мне подсказывает, что вы от меня не отвяжетесь так просто… — протянула девушка, внимательно глядя на монаха. Тот серьёзно кивнул, всё ещё не открывая глаз. Юки вздохнула. — Вы можете пообещать, что исчезнете из моей жизни, если я проведу вас к источнику? Что защитите меня от лесных демонов и своего неуправляемого друга? Что избавите от угрозы мою деревню?

— Госпожа Юки! — воскликнул Мироку, подрываясь на ноги и делая попытку снова заграбастать руки девушки. Та поспешно спрятала их за спину. — Избавлять мирных жителей от демонов — наша работа и наш долг! Мы сделаем всё возможное, чтобы лесная нечисть больше никогда вас не потревожила!

— Хочется верить, что я не совершаю ещё одну ошибку, — хмуро бросила девушка. — А теперь попрошу вас покинуть мой дом!

Юки вытолкала не сопротивляющегося монаха наружу, подняла с пола смятый полог и изучила на предмет повреждений. Признав его пригодным для использования, повесила на место, заодно забрав с опустевшей улицы свой метательный снаряд.

Девушка опустилась на футон и глубоко задумалась, машинально раскрывая и закрывая веер, на котором появилась мелкая царапинка. Что-то было не так. Юки чувствовала, что её кидает из эмоции в эмоцию, но совершенно не могла определить причину таких изменений. Если подумать, ещё с год назад она легко могла испугаться зловещего ночного шороха и потом неделю трястись от страха, а теперь… И суток не прошло после посещения леса, и часа — после прямой агрессии в её сторону, а она уже готова ввязаться в очередную авантюру в компании тех самых незнакомцев, при одном взгляде на которых становится ясно — всячески притягивают неприятности.

«Ладно, — решилась Юки, отправляясь на поиски компании демоноборцев. — Это последний раз. Я покажу им источник, они сделают то же, что монах много лет назад, и уйдут отсюда. Больше никаких приключений».

Вторженцы нашлись за околицей деревни. Расположились кружком на травке и о чём-то тихо переговаривались. Мироку задумчиво хмурил брови, поглаживая подбородок, Инуяша замер в показном спокойствии, опустив голову и прикрыв глаза, но всё равно тщательно принюхиваясь через каждые несколько минут. Кагоме перебирала оперение на стрелах, прислонившись к его плечу, Кохаку рассеянно поглаживал маленькую Кирару, а Рин беспокойно вертелась на месте и то и дело поглядывала в сторону леса.

Юки кашлянула, скрестив руки на груди и с вызовом глядя на Мироку, которого посчитала в компании наиболее здравомыслящим.

— Вы готовы, госпожа Юки? — обрадовался тот, притягательно улыбаясь и давая друзьям знак подниматься. — Тогда не будем медлить!

— Сдаешь, Мироку, — фыркнул Инуяша, с независимым видом скрещивая руки и задирая нос. — Раньше нам не приходилось столько ждать, пока ты уломаешь очеред…

— Инуяша-а-а! — возмутилась жрица, сжимая кулак и уже открывая рот, чтобы продолжить. Уловив нечто в выражении её лица, Инуяша округлил глаза и проворно откатился в сторону, вскакивая затем на ноги и устремляясь вперед по тропе.

— Что вы там застряли?! — крикнул он, оказавшись уже на порядочном расстоянии.

— Я не виноват, что лишён всех доступных средств убеждения, — с чувством оскорблённого достоинства буркнул монах, подхватывая посох и направляясь следом. — Можно проявить хоть капельку солидарности!

— Каких ещё средств? — прищурившись, вопросила Юки, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Он женат и воспитывает детишек! — сдала монаха Рин, с широкой улыбкой выскакивая откуда-то сбоку. Девушка кружилась на месте, явно вымещая скопившуюся за время вынужденного ожидания энергию. — Конечно лишён!

Юки залилась краской, а Кохаку поспешно подхватил Рин на руки, усаживая её на выросшую Кирару и мгновенно уносясь куда-то в том же направлении, где скрылся Инуяша. Очень уж быстро, однако, он решил ретироваться. Страшно даже представить, что ещё могла выдать истосковавшаяся по движению девчушка.

Мироку ощутимо ускорил шаг, и только Кагоме никуда не торопилась, аккуратно собирая стрелы в колчан. Подавив вздох, девушка подняла голову и ободряюще улыбнулась:

— Юки, постарайся не принимать их слова близко к сердцу. Поверь, и часа не пройдёт, как ты привыкнешь…

Юки выпучила глаза и затрясла головой.

— Нет уж, госпожа Кагоме, обойдусь без этого. Я провожаю вас к лесу, показываю воду, возвращаюсь обратно и никогда больше с вами не встречаюсь. Таков был уговор, верно?

— Ах, ну да, — рассмеялась жрица, закидывая колчан с луком за спину и призывно махая рукой. — Пойдём догонять этих оболтусов, а то вляпаются в неприятности без нас.

«Между прочим, такой исход меня как раз устраивает: я вовсе не горю желанием вляпываться в неприятности вместе с ними», — подумала Юки, но озвучивать мысли не стала. Что-то подсказывало, будто Кагоме не оценит.

* * *

Когда угроза необдуманных слов и сказанного в порыве гнева заклинания «сидеть!» миновала, компания на тропе более-менее скучковалась. Юки кидала на Инуяшу недоверчивые взгляды и старалась держаться так, чтобы между ними всегда находилось как минимум два человека. Ушастый недруг гордо вышагивал впереди, спрятав руки в рукава красного кимоно и делая вид, что Юки поблизости вовсе не существует. Девушку это более чем устраивало.

С появлением попутчицы разговоры прекратились. Каждый был погружён в свои думы, и напряжение, повисшее в воздухе, казалось почти материальным. Юки тоже было о чём подумать. Инуяша сказал, что от неё пахнет Нараку, и прозвучало это едва ли не обвинением в самом страшном грехе человека. Едва не стоило ни в чём не повинной девушке жизни. Что же означает это слово, тяжёлое и мрачное, на которое душа отчего-то откликается трепетом и учащённым сердцебиением? Юки была уверена, что никогда не слышала его прежде, но с первых же секунд поняла, — знала его всегда.

Выносить неведение было выше её сил, и Юки тихонько пробралась к Кагоме. Жрица вопросительно похлопала ресницами.

— Госпожа Кагоме, не расскажете мне… что значит «Нараку»?

Жрица отвела взгляд, растерянно заправляя за ухо прядь распущенных длинных волос. Судя по тому, как долго она собиралась с мыслями, разговор предстоял тяжёлый. Компания также напряглась, а Инуяша нервно дёрнул ушами и — на пару секунд, но Юки успела заметить! — прижал их к голове.

— Что ж, этого вопроса стоило ожидать, — задумчиво протянул монах, прищёлкнув языком. — Госпожа Юки, это долгая и не слишком приятная история.

— Ничего страшного, — насупившись, ответила девушка. — До леса идти ещё далеко.

* * *

История и правда оказалась на диво паршивой. Начал рассказ почему-то Мироку, сначала не слишком уверенно, но распаляясь с каждым сказанным словом. Затем подхватили и остальные, на разные лады вставляя ценные комментарии, припоминая забытое и критикуя перевранное. Про опалённого огнём бандита, отдавшего тело демонам, про рождение Нараку — полудемона, напрочь лишённого человеческого начала. Про то, что он натворил, какую боль причинил всем живым существам, про разрушенные его стараниями деревни и города, про тварей, что он плодил без зазрения совести.

Образ дополнялся страшными скрюченными ветвями леса, под сень которого они успели войти. Казалось, здесь стало на порядок темнее. Люди отмахивались от тянущихся к ним колючих листьев, как от назойливых мух. Что-то мелькало и шелестело среди деревьев, но на тропу чудовища вылезать не спешили. Юки ёжилась от охватившего её холода, но старательно сохраняла лицо. Столько людей окружало её, готовых ко всему и уверенных в своих силах, что этой решительностью заражалась и девушка, невольно принимающая их защиту.

— Вот так всё и закончилось, — подвел итог Мироку, переводя дыхание после длинного рассказа. — Столько лет прошло, уже бы отпустить историю и забыть, как страшный сон, но кто знает… что ещё он мог придумать.

— А вы не хотели мне верить, — буркнул Инуяша, не оборачиваясь. — Но от Юки точно пахнет Нараку, весь лес им провонял, и мой самодуристый братец точно сюда не на травке полежать рванул.

— Но я… — попыталась возразить Юки, но тут же была прервана рукой монаха, успокаивающе обхватившей её плечо.

— Не волнуйтесь, госпожа Юки, вы наверняка не имеете никакого отношения к этой истории. Просто подцепили неприятный запах во время вчерашней… прогулки.

Девушка гневно зыркнула на своевольную конечность, которая мгновенно убралась с плеча вместе с монахом, скользнувшим куда-то за спины друзей. Заметив маневр, на Мироку теперь подозрительно уставилась вся компания.

— Что, что вы так на меня смотрите? Скажете, это не так?

Инуяша открыл рот, чтобы что-то сказать, но получил локтем в бок от Кагоме. Юки прикусила губу. Ведь недоговаривают они, точно недоговаривают.

— Вот там это было, — мотнула головой Юки, пользуясь возможностью сменить тему. Тропка резко забирала вправо и спускалась к берегу небольшого озера. Среди потемневших деревьев с пожухшими листьями кристально чистая поверхность воды выглядела нереальной.

Юки остановилась, не в силах сделать больше ни одного шага по направлению к злосчастному месту. Кагоме отделилась от компании, спустилась и решительно коснулась воды указательным пальцем. В сторону тут же разбежались круги, переливаясь сиреневым цветом. Проходили мгновения, волны затихали, но больше не происходило решительно ничего.

Пожав плечами, жрица вернулась обратно.

— Похоже, боятся.

— Или их там не осталось, — обронил монах, проделывая почти те же операции, только с помощью длинного золотистого посоха и куска пергамента со странными закорючками.

Инуяша ткнул в воду странно большим мечом — Юки так и не поняла, как эта штука умудрялась помещаться в узких ножнах — и даже разрезал её широким замахом, но водная гладь осталась немой. Кохаку метнул туда свое странное оружие и вытянул его за цепь, Рин потыкала в злополучное место пальчиком, но результат оказался тем же.

Через несколько минут взгляды присутствующих скрестились на Юки.

— Что? — Девушка аж отступила на шаг и заозиралась по сторонам, добавив с надеждой: — Они все вылезли вчера, да?

— Возможно, — цокнул языком Мироку, поудобнее перехватывая посох, — но для чистоты исследования стоит проверить ещё разок.

— Не-е-ет, мне кажется, это плохая идея…

— Не бойтесь, госпожа Юки, здесь собралось столько бойцов, что от демонов, если они появятся, через секунду ничего не останется.

На все лады ругая собственную уступчивость и слабоволие, девушка на цыпочках прокралась к воде, зажмурилась и быстро коснулась воды. От протяжного воя зашевелились волосы на голове, пустилось вскачь сердце и похолодели руки — это снова произошло.

Юки шарахнулась в сторону, потеряла равновесие и упала. Демоноборцы, надо отдать им должное, сориентировались мгновенно:

— Рана Ветра!

Над головой Юки пронеслась горячая жёлтая волна, врезаясь в плотный клубок оскаленных морд и рассеивая их на мельчайшие частицы. Один из кусочков приземлился девушке на руку, и она судорожно дёрнула ей, будто избавляясь от раскалённого уголька.

Как и обещал Мироку, через секунду от злобных демонов ничего не осталось. Только Инуяша не спешил возвращать меч в ножны, а компания замерла в потрясённом молчании.

— Госпожа Юки… кто вы такая? — первым пришел в себя Мироку. Приторные нотки исчезли из его голоса, сделав речь необычайно серьёзной. Тонкие тёмные брови опасно сошлись к переносице, и от жеста этого Юки захотелось воспользоваться уловкой из детской игры: сложить руки над головой и сообщить, что она «в домике».

Непринужденная атмосфера, которую до этого портил лишь задиристый Инуяша, исчезла, будто её и не было. Юки чувствовала, каждой клеточкой тела ощущала, что демоноборцы больше не верят в её невиновность. И что страшнее всего, ей нечего было сказать в свою защиту.

— Я… человек, кем ещё я могу быть? — пробормотала девушка, низко опуская голову и не рискуя больше заглядывать в лица собеседников. Слишком боялась увидеть там истинные эмоции, слишком боялась увериться в том, что больше никто из разношёрстной компании не выступит на её стороне.

Мироку прокашлялся.

— Давайте взглянем правде в глаза. Демоны откликнулись лишь на ваш призыв, госпожа Юки.

— Вы ведь сами сказали, что вас они боятся! — предприняла девушка последнюю попытку оправдаться. Больше аргументов не было, да и этот настолько хлипок, что его сейчас, без сомнения, разобьют вдребезги.

— Нас — возможно, — покачал головой монах, — но Рин — обычный человек.

Вот так. Юки закрыла лицо ладонями, испачканными во влажной прибрежной земле. До самого конца она не хотела верить в свою причастность к этой истории, однако факты говорили сами за себя. Если хорошенько припомнить вчерашние события, злыдни ведь явились не сразу. Некоторые женщины уже успели набрать воду и отойти, а Юки тогда немного замешкалась. Высвобождала, кажется, подол платья, который был захвачен в плен ретивым кустом. Она коснулась воды не одна, вместе с теми, кто набирал ведра по второму кругу, и вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову связать появление демонов с её, Юки, персоной. Это могло быть чистой случайностью, неудачным стечением обстоятельств… Но во второй раз уже превратилось в закономерность.

— Я ведь говорил — от неё единственной в деревне пахнет Нараку! — дёрнул головой Инуяша, угрожающе наставив меч на съёжившуюся от страха девушку.

— Инуяша… давай не будем торопиться, — мягко произнесла Кагоме, накрывая широкие ладони юноши своими и вынуждая того опустить клинок. Идиллистическую картину подпортили лишь нотки напряжения, скользнувшие в её голосе.

— Верно, сгоряча ничего не решить. — Мироку успел подойти совсем близко, ухватил Юки за предплечье и рывком поставил на ноги. Девушка охнула и попыталась вырваться, но неожиданно умелые пальцы сомкнулись вокруг руки лишь сильнее. Судя по всему, складывание печатей да тягание золотистого посоха — это не единственное, что умеет монах.

— Кха… — невольно выдохнула Юки, не успев толком понять, что произошло. Узкий листок пергамента с неизменными закорючками оказался теперь у неё на животе, и туда же — в район солнечного сплетения — пришёлся удар Мироку. Не сказать, что очень уж сильный, но, не удерживай её мужчина, девушка наверняка бы снова обнаружила себя на земле. — Что…

— Душа наизнанку выворачивается, когда вы так делаете, господин монах, — поморщилась Рин и неожиданно включилась в обсуждение: — А госпожа Юки вовсе не выглядит опасной.

— Ты что, прихвостней Нараку не помнишь? Они все сначала невинные овечки, а потом как начнут своими вреднющими штуками разбрасываться! — фыркнул недовольно Инуяша, с громким шелестом загоняя меч в ножны. Кагоме благодарно ему улыбнулась, но на всякий случай скользнула поближе и подхватила под руку, прижимаясь щекой к плечу. Заблокировала, похоже, очередные неожиданные попытки смертоубийства.

— Вот ещё! — вздёрнула носик Рин, но потом вдруг погрустнела и пристально всмотрелась в небо, почти сокрытое кронами злых деревьев. — Не все они были такими уж плохими…

— У тебя вообще вкусы стран… — начал было Инуяша, однако напоролся сразу на два убийственных взгляда — авторства Кагоме и Кохаку — и, поперхнувшись, бросил: — Ладно, забудь!

Мироку, не обращая внимания на перепалку, бормотал что-то непонятное и разглядывал не желающую меняться печать. Юки стояла ни жива ни мертва, утратив всякую надежду вырваться из лап спятившей компании. Впрочем, сама она недалеко ушла — демонов прикосновениями вызывает. Это ведь явно не входит в круг возможностей порядочного человека.

«Они ещё и женщин бьют», — возмущалась про себя Юки, буравя монаха злым взглядом и пытаясь восстановить сбитое дыхание. Мужчина вцепился в её руку так крепко, что там, похоже, останутся синяки. Если, конечно, к концу дня у неё ещё будет тело, где эти синяки смогут остаться. А то ведь демоноборцам ничего не стоит подозрительную девку на кусочки покрошить и по миру развеять — избавиться от ненавистного запаха Нараку.

— Инородных тел нет, — констатировал в конце концов Мироку, ослабляя хватку. Юки немедленно воспользовалась оказией, вырвалась и метнулась к ближайшему дереву. Пусть и сомнительная защита, но выглядывать из-за него всяко спокойнее, чем торчать на открытом месте. — Госпожу Юки никто не контролирует.

— Это и так понятно было, — отрешённо обронил Кохаку. — Одержимые ведут себя как куклы или болванки. У госпожи Юки слишком живой взгляд для этого.

Напряженная тишина была ему ответом. Рин с тревогой посмотрела на мужа, и такое сострадание отразилось в её взгляде, что Юки немедленно поняла: нечто большее скрывалось за простой, казалось бы, фразой охотника на демонов. Некая деталь, оставшаяся за границей короткой, обобщённой повести о кознях Нараку.

«Я всё еще здесь, а они говорят обо мне так, будто я та самая кукла…»

Яркой вспышкой мелькнул в сознании образ — так быстро, что Юки успела разглядеть лишь мальчишеский силуэт. Мелькнул и пропал, оставив после себя ощущение пустоты и тянущую головную боль. Девушка лбом устало прислонилась к жёсткой коре, едва ли не падая в спасительные объятия дерева.

— Похоже, мы вернулись к началу. Но проверить всё равно стоило, — потер подбородок Мироку и обернулся вопросительно к жрице. — Госпожа Кагоме, вас что-то беспокоит?

Та задумчиво смотрела на искрящийся подозрительной чистотой источник.

— Я не уверена… — отозвалась наконец жрица. — Мне показалось, что-то было не так, когда Инуяша ударил Раной Ветра.

Теперь уже каждый в компании косился на злополучное озеро, но по озадаченным лицам было ясно: никто, кроме Кагоме, ничего подозрительного не заметил.

— Значит…

Мироку встретился взглядом с Юки, вызывая у той обречённый стон. Девушка затравленно повертела головой — сбежать бы, пока не поздно, да где гарантия, что её принимают в этом лесу за свою и не собираются сожрать по дороге?

— Нет, нет! Не заставляйте меня делать это снова, а то я правда превращусь в вашего обожаемого Нараку!

Ошарашенное молчание демоноборцев мягко намекнуло, что ёрничать в критических ситуациях опасно для здоровья и жизни.

— Госпожа Юки…

Девушка отлепилась от дерева и уныло поплелась к источнику.

— Да шутка это была, шутка, — устало уточнила Юки, опускаясь на колени возле коварного озерца — источника всех её бед за последнее время. Будто проклятие какое, но кто разберёт, отчего оно досталось именно ей?

— Госпожа Юки, не убирайте на этот раз руку, — напутствовал Мироку. В его голосе плескались нотки вернувшихся подозрений.

— Ага, чтобы мне её отгрызли, — сплюнула девушка и, убедившись, что Инуяша успел вытащить свой меч, резко качнулась вперед, загоняя руку в воду по самый локоть.

Как оказалось, многократное повторение пугающих событий способно вырабатывать стойкость духа. Страх, бывший раньше паническим, на этот раз вполне можно было контролировать. Юки больше не закрывала глаз, а стремилась рассмотреть врага повнимательнее. Демоны ждать себя не заставили, вырываясь из воды с приветственным — хотелось бы верить — потусторонним гулом. Узкие и скользкие, как змеи, разноцветные, но неизменно грязных оттенков и с горящими злобой глазами. Они с воем проносились мимо девушки и тут же устремлялись в атаку. Инуяша, которому Кагоме успела что-то шепнуть, не спешил уничтожать всех скопом, поэтому к битве подключились остальные бойцы.

Пользуясь своей загадочной неприкосновенностью, Юки обернулась через плечо. Любопытно было посмотреть, как же будет работать команда таких разных и странных людей.

Жрица бойко орудовала луком, после каждого выстрела озаряя лес ярко-фиолетовым сиянием. Во вспышках этих неизменно гиб десяток-другой демонов. Кохаку вертелся на месте, точными движениями посылая в полет устрашающего вида серп. Рин, надо отдать ей должное, с помощью Кирары мгновенно ретировалась с поля боя. Такое положение дел было для неё явно привычным, а способ отступления — сотни раз повторённым.

Мироку лишь вяло отмахивался, его явно куда больше занимало изучение постепенно истлевающих тел врагов. Инуяша с кислой миной разрубал монстров, сумевших подобраться к веселящимся друзьям слишком близко.

«Это ему что, скучно, что ли?»

— Долго ещё, Кагоме?! — крикнул юноша, хватая за хвост золотистого демона с огромным, бешено вращающимся глазом. Он посильнее сжал ладонь, вспарывая длиннющими когтями слабо трепыхающееся тело. Поверженное чудище истаяло, не успев даже коснуться земли. — Возиться с ними поодиночке — пустая трата времени!

Кагоме прошипела что-то невразумительное, обнаружив, что в колчане осталось всего две стрелы.

Юки посмотрела на источник. Демоны текли оттуда непрерывным потоком, мгновенно замещая собой погибших. Это казалось ужасно неправильным: не могли же они появляться оттуда бесконечно? Либо озеро неимоверно глубокое, чего не скажешь по внешнему виду, либо твари эти какие-нибудь бестелесные. Последнее, впрочем, сомнительно. Как бы они тогда смогли ранить Рен? И оружие демоноборцев явно встречает сопротивление, хотя здесь дело могло быть в святой силе.

«Стоп, что?!» — Юки аж головой затрясла, прогоняя наваждение. С чего бы ей думать об этом, какое ей вообще дело до причин появления нежити? Не иначе, это Мироку успел заразить её своей непомерной тягой к исследованиям. Болезненным, между прочим, и не дающим результата.

Юки в задумчивости подняла голову. Хотя, если подумать, очередная проверка лишней не будет. Глядишь, полученная информация поможет демоноборцам, они разберутся с проблемой и уберутся восвояси, оставив наконец девушку в покое. Заманчивый исход, как ни крути. Решившись, Юки тронула свободной рукой промчавшегося совсем рядом пузатого демона. На ощупь он оказался холодным и вполне материальным. Озарённый вниманием, грязно-синий монстр юркнул куда-то за спину девушки. Юки напряглась и выгнулась, насколько ей позволяла неудобная поза, но из виду его всё-таки потеряла.

«Вот чёрт! Нет, не чёрт, нельзя их поминать, нельзя…»

— Довольно, Юки, убирай руку! — крикнула Кагоме, и девушка с удовольствием подчинилась. Пригнулась, уже зная, что последует дальше, и удивленно уставилась на смутно знакомого одноглазого монстра, в числе последних вылетевшего из толщи воды.

«Он точно такой же, какого поймал тогда Инуяша!» — осенило Юки, стоило ей услышать несколько решительных выкриков ушастого бандита. Спеша закончить бессмысленное времяпровождение, юноша уложил оставшихся демонов всего парочкой «ран ветра».

— Опять устроили балаган на ровном месте, — вклинился в разговор абсолютно новый голос. Юки показалось, что её обдало морозным дыханием. Не успев ещё толком повернуться, она уже поняла, кого увидит выступающим из тени деревьев. Девушка почувствовала, как шевелятся волосы на затылке и к телу подбираются путы непонятного страха. Вот она — аура настоящего демона.

— Господин Сещёмару! — радостно воскликнула Рин.

Девушка спрыгнула на землю, подлетела к вышеупомянутому демону и обвила руками, утыкаясь макушкой куда-то в район его груди. Сещёмару не шевельнулся, а у Юки ёкнуло сердце. Казалось, ещё мгновение — и от неразумной Рин ничего не останется, как не осталось тогда от оравы монстров на тропе. Но нет. Ничуть не изменившись в лице, Сещёмару потрепал девушку по голове и обвел полянку с замершими демоноборцами внимательным взглядом.

— Пфе! — фыркнул Инуяша, закидывая на плечо свой огромный клинок и усиленно делая вид, что появление брата не стало для него неожиданностью. — Ты-то что здесь забыл?!

— И почему вы такой мокрый, господин Сещёмару? — поинтересовалась Рин, отлипая от демона и задумчиво склоняя голову набок.

Только сейчас Юки обратила внимание, что при первой встрече жуткий спаситель выглядел немного по-другому. Хотя поручиться девушка не могла: всё-таки ей тогда было не до деталей.

С длинных серебристых волос скатывались бисеринки воды, съежилась странная меховая накидка на плече, а плотная ткань одежды явно промокла насквозь. Казалось, на груди еще не хватает защитной пластины — похоже, поэтому Рин беспрепятственно удалось обнять Сещёмару.

— Хватит лезть не в своё дело. Убирайтесь отсюда, — бросил демон нейтральным голосом и отвернулся, подбирая что-то с земли. Так легко показывает спину целой куче вооруженных людей — либо уверен в своих силах, либо в том, что они не станут атаковать. Юки до сих понятия не имела, в каких он отношениях со странной компанией, но чувство самосохранения вопило, что к совету лучше прислушаться.

Девушка осторожно осмотрелась. Демоноборцы выглядели на удивление спокойными и трогаться с места явно не собирались. Только Инуяша сжимал кулаки и хмурил брови, что могло предшествовать лишь очередному эмоциональному всплеску. Кагоме закатила глаза, и выражение её лица читалось однозначно: «Господи, опять».

— Сещёмару, ты ведь тоже почувствовал запах Нараку? — быстро спросила жрица, не дав Инуяше открыть рот.

Демон, который уже повернулся обратно с той самой грудной пластиной в руках, не ответил, только прищурил сверкнувшие недобрым огнём глаза.

Рин растерянно переглянулась с Кохаку, но он лишь осторожно пожал плечами и мотнул подбородком в сторону закипающего Инуяши. Девушка задумчиво приложила пальчик к уголку губ, похлопала глазами на Сещёмару и улыбнулась.

Юки бы всё отдала за то, чтобы узнать сакральный смысл этой пантомимы. Мироку со вздохом опустился за землю прямо там, где стоял, скрестив ноги и опершись на посох. Кагоме с Кохаку, недолго думая, последовали его примеру, сбившись в довольно тесный кружок. Только Рин осталась возле Сещёмару, без всяческих просьб помогая тому с креплениями нагрудника.

— Сколько можно, Сещёмару?! — вскипел-таки Инуяша. — Знаешь что-нибудь — скажи, а то как будто нас всех за дураков держишь!

— Вы самые настоящие глупцы и есть. — Равнодушию в его голосе могла бы посоветовать ледяная глыба. Сама Юки таких не видела, но слышала байки путешественников, и к сложившейся ситуации описание подходило как нельзя кстати.

— Он не скажет так просто, Инуяша, — приставив руки ко рту, нарочито громко возвестила Кагоме. Задира нервно дёрнул ухом и разозлился ещё сильнее.

Что-то мурлыкая себе под нос, Рин закончила с последней лентой и отступила, сложив руки за спиной. Будто только этого и дожидаясь, Инуяша выставил меч вперед.

— Сещёмару, хмырь проклятый, бесполезно с тобой разговаривать! Придется выбить всё силой!

— Что за пустая бравада, — хмыкнул Сещёмару, обнажая оказавшийся за поясом клинок. Вопреки ожиданиям, он никаких изменений не претерпел: как был катаной, так и остался. А затем случилось то, что надолго выбило Юки из колеи. Невозможная, абсолютно немыслимая и оттого особенно пугающая эмоция мелькнула на лице демона: он, чёрт возьми, улыбнулся. — Умри, Инуяша!

Два быстрых росчерка, звон клинков, немыслимые прыжки из стороны в сторону. Через пару мгновений Юки потеряла противников из виду, ошалело уставившись на место, где они только что стояли.

— Ох-ох-ох, каждый раз как увижу, так пару столетий жизни оставлю! — причитал кто-то тоненьким голоском у Юки под боком. Девушка шарахнулась в сторону и едва не свалилась в многострадальное озеро. Вот уж веселая была бы ситуация. Интересно, количество призванных демонов зависит от того, какая часть Юки погружена в воду?

— Ч-что увидишь? — поинтересовалась осторожно Юки, признавая в говорившем вчерашнюю лягушку-переростка — спутника Сещёмару. Появление ещё одного демона оставалось принять как данность.

— Улыбка! Улыбка господина Сещёмару! — провыл демоненок, схватившись за голову и от переизбытка чувств выпустив из рук посох. Попричитав ещё с минутку, он вдруг резко замолчал, осознав, видно, перед кем распинается. — Опять ты, женщина?! — охнул он и замахал лапками. — Забудь, что я сказал, забудь! Ты ничего не слышала о великом господине Сещёмару!

Юки изо всех сил старалась сохранять дружелюбное выражение лица и делать вид, что она хотя бы отчасти понимает происходящее. Получалось не слишком хорошо, так что девушка невольно прониклась уважением к Мироку: утром он так долго играл порядочного мужчину!

Отползя потихоньку от чудика, которого Кохаку назвал Джакеном, Юки невольно присоединилась к кружку демоноборцев. Рин уже была там, удобно устроившись на коленях Кохаку и выбирая из его волос лесной мусор. Кирара приняла свое маленькое обличье, явно не собираясь вступать в схватку в ближайшее время.

— Госпожа Кагоме? — неуверенно позвала Юки.

— Да? — не сразу отозвалась жрица, отрываясь от каких-то своих мыслей. Она сидела, подперев щеку ладонью, явно приготовившись к долгому ожиданию.

— Это нормально, что господин Сещёмару и господин Инуяша собираются друг друга убить? — уточнила Юки, чтобы разобраться с некоторым несоответствием в голове. — Почему вы ничего не делаете?

— А, нормально, конечно, — отмахнулась Кагоме, подавив зевок. — Братики давно не виделись.

— Это у них вместо приветствия, — пояснил Мироку. — Правда вступительная речь с каждым разом становится всё короче и неубедительнее.

В относительном отдалении послышался треск упавшего дерева и чей-то возмущённый — или воинственный? — крик.

— Похоже, им больше нравится практика, — хмыкнул Кохаку, пронаблюдав за длинной сороконожкой, затаившейся в его волосах, но извлеченной наружу ловкими пальчиками Рин. — Какая гадость. С этим лесом нужно что-то сделать как можно скорее.

Юки передёрнуло, и, судя по побелевшему лицу Кагоме, впечатлилась не она одна. Перехватив руку жены, Кохаку отобрал сороконожку и теперь держал отставленными большим и указательным пальцами.

— Они бывают такими большими? — полюбопытствовала Юки, в глубине души не желая знать ответ.

— Обычно нет, — пожал плечами охотник. — Эта явно впитала в себя демоническую сущность.

Сороконожка, безжалостно сдавленная пальцами, дёрнулась пару раз и затихла, исходя темной пыльцой. Тело поверженного насекомого уменьшилось в размерах, что немного успокоило Юки. Потом, правда, опасения вернулись: это что же получается, в этом проклятом лесу таких может быть сколько угодно?!

— Госпожа Кагоме, — снова позвала Юки, вынудив уставшую жрицу приоткрыть один глаз. — А что вы пытались увидеть во время битвы с демонами?

— Есть у меня одна мысль… — протянула Кагоме и прислушалась к неестественному лесному шуму. — Но лучше подождать, пока они закончат.

— Я тоже кое-что заприметил, — потёр подбородок Мироку. — Если обменяемся наблюдениями, можем собрать цельную картину.

— Надеюсь, на этот раз обойдется без ударов в живот? — обиженно буркнула Юки, устраивая подбородок на согнутых коленях и обхватывая ноги руками.

— Прошу прощения, госпожа Юки, но этого требовали обстоятельства, — нацепил монах маску льстивого лиса, и рука его потянулась к плечам девушки в попытках даровать утешающее объятие. Уловив маневр, Юки тут же отодвинулась и недовольно поджала губы.

— Я всё Санго расскажу, — посулила Кагоме, угрожающе покачав пальцем.

Монах округлил глаза, изображая святую невинность.

— А почему у господина Инуяши нечеловеческие уши? — вскинулась Юки, припомнив животрепещущий вопрос. — Если они братья с господином Сещёмару?

Хотелось ещё спросить, почему только от Сещёмару веет диким холодом и убийственной аурой, но Юки вовремя прикусила язык. Вдруг порядочному человеку такого чувствовать не положено? И так уже невесть кем считают.

— Инуяша — полудемон, — пояснила Кагоме таким тоном, будто повторяла это не одну сотню раз. — У Сещёмару они тоже не совсем человеческие, кстати. У них кончики острые.

— Расскажу Инуяше, что вы рассматриваете уши господина Сещёмару! — вернул должок Мироку, не меняя ровного выражения лица.

— Уж за столько лет я могла заметить, — вспыхнула Кагоме и отвернулась, насупившись.

Рин хихикнула. Соскочила с колен Кохаку, закончив с нелегким трудом, и приставила ладонь к глазам, всматриваясь в гущу леса.

— Похоже, они возвращаются.

И правда. Очередное дерево упало поближе, чем предыдущее. Юки подобралась, готовясь встретиться с очередной волной иррационального страха. Вроде и не было особых причин бояться, но всё равно хотелось бежать без оглядки, лишь бы не стать мишенью холодного взгляда и источаемой им жажды убийства.

Два среброволосых росчерка едва не свалились Юки на голову. Закаменев, она наблюдала за тем, как разгоряченные противники обмениваются не потерявшими силу ударами. Инуяша корчил воинственные рожи, Сещёмару сражался с той же невозмутимостью, какую сохранял вне боя. Лишь раз, скользнув взглядом по Юки, он чуть сощурил глаза.

«Чёрт, не к добру это. Совсем не к добру», — пронеслось в мыслях у девушки, пока она в очередной раз за сегодняшний день обдумывала неосуществимый план побега. — «Почему он посмотрел на меня?!»

Соперники неожиданно оказались в метре от Юки. Точным ударом в живот Сещёмару впечатал Инуяшу в ближайшее дерево и вложил меч в ножны, посчитав бой оконченным. Всего через мгновение демон стоял перед Юки, сверля её взглядом.

— А? — подала голос девушка, всё еще надеясь, что проявленное внимание — ничего не значащее совпадение. Сзади, однако, никого не было, так что надежда умерла следом за всеми остальными человеческими чувствами. Остался лишь страх.

— Кто эта женщина? — спросил Сещёмару, ни к кому конкретно не обращаясь. — Почему она контролирует демона?

— Эм? — не поняла Кагоме, перевела взгляд на Юки и удивлённо округлила глаза. Через несколько секунд на девушку пялились уже все собравшиеся.

Не понимая, что такого кардинального могло случиться за пару минут, пока присутствующие были увлечены братским спаррингом, Юки недоуменно повела плечами.

Паническое оцепенение, вызванное присутствием Сещёмару, немного отступило, и девушка на правом плече почувствовала тяжесть. Аккуратно скосив глаза, она едва поборола в себе желание снова шарахнуться куда-нибудь в сторону.

Мирно посапывая, на ней лежал пузатый синий монстр, обрадованный вниманием во время недавно закончившейся охоты.

— Кто вы такая, госпожа Юки?! — воскликнул Мироку, вызвав у девушки стойкое ощущение, что нечто подобное уже случалось.

— Он… он сам, я здесь ни при чём!

Уверенность в голосе почему-то падала с каждым произнесённым словом. Сещёмару подошёл вплотную и протянул к Юки бледную руку с опасно острыми и длинными ногтями. Примороженная к земле и его близостью, и оттягивающим плечо синим монстром, девушка нервно сглотнула. По-хорошему ей сейчас должно было быть чертовски страшно, но привычное желание пуститься куда-нибудь без оглядки не появлялось. Лишь пальцы отчаянно цеплялись за траву, забивая под ногти комья свежей земли.

Демонёнок оскалился и тихо зарычал, выпуская когти. Юки зашипела вместе с ним, ощущая, как неплотная ткань одежды пропитывается первыми капельками крови.

Так и не коснувшись демона, Сещёмару хмыкнул и резко выпрямился.

— Какая глупость.

Мироку тихонько вздохнул, поудобнее перехватывая посох.

— Похоже, у жителей деревни особая связь с этим местом. Нам стоит начать сначала.

Инуяша, который уже пришел в себя после встречи с деревом, теперь недовольно зыркал на брата и непонимающе — на разыгрывающуюся на поляне сценку. Наконец, решив что-то для себя, он потеснил Кагоме, плюхнулся в зрительский кружок и вогнал меч в землю рядом с собой.

— Объяснит уже кто-нибудь, что здесь происходит?!

— Возможно, — потёр подбородок Мироку.

— Я начну, — вызвалась Кагоме и добавила, кинув непонятный взгляд на Сещёмару. — Ты бы присел, что ли, тут не на пять минут разговор.

Юки осторожно покосилась на демона, с содроганием ожидая реакции. Сначала Рин, а теперь ещё и Кагоме вели себя так, что мгновенно возникало сомнение в их дальнейшем благополучии и вообще существовании. Сещёмару, вопреки ожиданиям, спорить не стал. Оперся о высокий озерный камень, стоящий в относительном отдалении от компании, и скрестил на груди руки.

— Значит так, — кашлянула Кагоме, убедившись, что все готовы её слушать. Юки почувствовала себя неуютно: присутствующие упорно отводили глаза, стараясь не смотреть на плечо подозрительной укротительницы демонов. Не скрывался лишь Инуяша, но и ситуацию комментировать он не спешил. Опасался, похоже, вероятной кары от жрицы. — Я наблюдала за тем, как исчезали мертвые демоны. У них тёмная аура, обычно она поднимается вверх и постепенно разносится ветром.

Вверх по позвоночнику неожиданно пробежал холодок. Синее чудище что, опять впивается в плечо когтями? Да вроде нет, лежит, смотрит на людей недовольно, но больше агрессии не проявляет. Хоть бы кто додумался его снять!

— Но здесь что-то явно не так. Остатки ауры всегда стекаются в одну сторону и возвращаются в озеро.

Мироку задумчиво покивал и продолжил:

— А ещё от демонов остаются очень маленькие тела. Скорее всего, раньше они принадлежали жителям озера.

— И много там этих жителей? — поинтересовалась Рин, которая, похоже, не особо вникала в суть расследования и просто ожидала финального заключения.

— Намного больше, чем можно представить! — поднял палец Мироку. — Можно даже сказать, что они почти бесконечны.

— Тогда и госпожа Юки может вызывать их почти бесконечно?

— А вот в этом я сомневаюсь.

— Не может, — подал голос Кохаку. — Как сказала госпожа Кагоме, аура демонов скапливается в озере. Там много тел, но в одно тело попадает душа одного демона. Как только закончатся души, новые демоны перестанут появляться.

— Ого! — восхитилась Рин, во все глаза глядя на мужа. — Откуда ты это знаешь, Кохаку?

— В деревне учили, — пожал плечами охотник, снова пряча за нейтральным выражением лица древнюю, затаённую грусть. — Твари, которых мы однажды побеждали, могли потом появиться в другом месте.

— Кстати да, — хлопнул в ладоши Мироку. — Если демон лишается тела, это еще не значит, что он уничтожен. Поэтому и всё зло в мире победить невозможно.

— Считаешь, что демоны — это единственное зло в мире? — донесся холодный вопрос со стороны камня. Юки едва не подскочила на месте, никак не ожидая, что Сещёмару решит поучаствовать в разговоре.

— Нет, — стушевался Мироку. — Его в любом виде достаточно, но мы сейчас всё-таки не об этом ведём речь…

— Получается, любой демон может воскреснуть, если найдёт себе другое тело? — ужаснулась Кагоме. Судя по округлившимся глазам компании, все дружно подумали о возвращении чудовищного Нараку.

— Нет, это не так просто, — покачал головой Кохаку. — Очень много обстоятельств должны сойтись одновременно. Подходящее тело с ослабленной душой, подходящая аура, которую ветер принесет достаточно близко к этому телу…

— Но здесь всё буквально провоняло Нараку! — воскликнул Инуяша. — Не могли ли твои обстоятельства сойтись как раз сейчас?! — Полудемон вскочил на ноги, собираясь выхватить меч из земли. — Нужно найти его, пока не поздно!

— Инуяша, сидеть! — Метод остановки своевольных выходок у Кагоме был весьма кардинальным. — Мы ещё не закончили!

Впечатанный в землю Инуяша испугал синего захватчика, отчего тот дернулся и оставил на коже Юки несколько глубоких царапин. Девушка зашипела, оторвала от себя демонёнка и отшвырнула в сторону. Он тут же испарился, настигнутый молниеносным зелёным кнутом. Юки чертыхнулась сквозь зубы, зажимая раненое плечо, и зареклась ещё хоть раз идти на поводу у своего любопытства.

— Ой! Нужно перевязать, — спохватилась Кагоме, бросаясь к походному мешку. Как оказалось, у компании демоноборцев для подобных случаев всё было заготовлено во внушительных количествах.

Жрица переместилась Юки за спину, приспустила ткань кимоно с плеч и охнула, что-то заметив.

— Всё настолько плохо? — напряженно поинтересовалась девушка, силясь повернуть голову и рассмотреть масштабы бедствия собственными глазами.

— Да… то есть нет… то есть царапины от когтей неглубокие, скоро заживут.

— А что тогда?!

Этот эмоциональный возглас, как и многие другие, остался без ответа. Кагоме вдруг потянула Юки за руку, вынуждая подняться и скрыться за ближайшим кустом. Людей на поляне отсюда видно не было.

— Эй, Кагоме, всё в порядке? — послышался обеспокоенный голос Инуяши.

— Да! — уверенно отозвалась жрица. — Иди сюда, Рин, поможешь мне кое с чем!

— Госпожа Кагоме не справится сама? — удивленно поинтересовалась девушка, присоединяясь неожиданному женскому собранию за кустом. Несколько секунд она молча разглядывала открывшуюся картину, затем тихо охнула: — Это же…

— Юки, ты не могла бы раздеться? Нам нужно посмотреть на твою спину.

Юки не знала, как ей реагировать. Практически не знакомые люди пристают с просьбами, которые порядочной девушке не положено даже слышать, причём таким тоном, будто в них нет ничего особенного.

— Если сюда сейчас выскочит Инуяша и что-нибудь увидит, я за себя не отвечаю, — буркнула Юки, решив всё-таки подчиниться. Чем быстрее они разберутся с насущными вопросами, тем лучше, а долгие уговоры приведут лишь к тому, что за интересный куст решат заглянуть остальные.

— Он не успеет ничего увидеть, — пообещала Кагоме. Юки нервно сглотнула. Светлая жрица внезапно показалась во сто крат ужаснее тёмного чистокровного демона по имени Сещёмару. — Ладно… так я и думала…

— Это тот самый паук, — с неожиданной обреченностью пробормотала Рин.

— Что? Паук?.. — Юки едва не до хруста вывернула шею, но снова не увидела ничего страшнее свежих царапин. — Эй… не молчите, объясните уже хоть что-нибудь!

Девушки синхронно вздохнули и — можно было поклясться — переглянулись.

— Не пугайся, хорошо? Ты чувствуешь что-нибудь? — мягко спросила Кагоме, подаваясь вперед и аккуратно кладя ладонь на спину Юки. Легкая щекотка напомнила, что под сенью мрачного леса не так уж и тепло, и по телу тут же побежали мурашки.

— Что…

Кагоме провела рукой дальше, но движение это оказалось неравномерным. Тёплое прикосновение то ухало в бездонную пропасть, то возвращалось обратно со странной периодичностью. Нечто инородное было на спине Юки, что-то такое, о чём до сего момента она не имела ни малейшего представления. Девушка дёрнулась, уже собственной рукой проверяя то место, которого только что касалась Кагоме. Шероховатые рваные выступы и впадинки…

— Это…

— Это рубцы от ожогов, — с грустью подсказала жрица. — В форме паука, если быть точной.

— Но откуда?.. Я ведь не обжигалась! Ещё вчера там ничего не было! — воскликнула Юки, продолжая лихорадочно ощупывать следы давно вылеченного, но так и не сгладившегося ожога. — Откуда?!

— Это клеймо Нараку, — произнес жестко Мироку. Юки вспыхнула и закрылась руками. Хоть мужской голос и доносился из-за спины, пробрался монах туда настолько бесшумно, что сейчас девушка не могла даже предположить, как долго он стоял там и сколько успел увидеть.

— Тьфу ты, — подпрыгнула Кагоме, тоже явно удивленная. — Опять ты за старое! Уйди немедленно!

— На этот раз это напрямую касается нашей работы, — хмуро отозвался Мироку, не поддержав, похоже, неисчерпаемую тему их шутливых перепалок. — Теперь нет никаких сомнений. Госпожа Юки — одно из порождений Нараку.

Юки потеряла дар речи. Кагоме, продолжая ругаться на мужскую бестактность, беспощадно вытолкала свидетеля обратно на поляну и вспомнила наконец о своей первоначальной цели. С перевязкой было покончено почти мгновенно: у девушек-демоноборцев была заготовлена и чистая вода, и остро пахнущая мазь, и свежие бинты, а сноровистым движениям их рук можно было лишь тихо завидовать.

Когда болезненная пульсация в плече поутихла, Юки осторожно вернула кимоно на место. Кагоме мотнула головой в сторону полянки, откуда сейчас не доносилось ни звука. Тянуть дальше не было смысла, нужно было выбираться из-за спасительной ограды куста и представать перед очередным ворохом обвинений.

Юки поднялась, сделала пару шагов на негнущихся ногах. Набатом била мысль о том, что всё кончено. Множились доказательства её нечеловеческой сущности, но не было решительно ничего, что могло бы их опровергнуть.

«Я теперь даже саму себя убедить не смогу…»

Перед глазами замелькали незнакомые, бледные образы, но каждая попытка сосредоточиться на них заканчивалась вспышкой боли. Голова будто чугуном налилась, Юки в отчаянии обхватила её руками, страшась, что ещё немного — и эта тяжесть похоронит под собой хрупкое, ставшее вдруг чужим тело.

Земля уплывала из-под ног, и последним, что слышала Юки, был чей-то испуганный возглас.

* * *

— Да, верно бабы говорили, — пробормотала Юки, не спеша открывать глаза. — Хочешь уйти от неприятного разговора — падай в обморок.

Ответом ей была тишина. Полежав ещё с минутку и убедившись, что рядом никого нет, девушка осторожно приоткрыла один глаз. Отлично знакомым потолочным балкам удивляться было глупо: в конце концов, каждое утро первыми она видела именно их. Удивительным было скорее то, что конкретно данное утро не стало исключением.

Юки села, внимательно осмотрела себя на предмет наличия конечностей, явственно ощутила на плече тугую повязку. Мечты о том, что произошедшее могло оказаться дурным сном, сбываться не спешили. Затаив дыхание и прикусив губу, Юки потрогала спину и застонала. Нет, не сон.

Правда, такого отчаяния, как раньше, уже не было. Будто каждый раз, погружаясь в дремоту без сновидений, она смирялась с очередной частичкой ненормальности происходящего. Страх тоже исчез: Юки жива, относительно здорова и даже свободна, а не прикована цепями в подвале какого-нибудь древнего замка.

«Чёрт, и откуда взялось это сравнение?»

Плюнув на своё обещание больше не чертыхаться, Юки решительно поднялась на ноги. Осмотрела комнату и, подумав, подняла с пола веер. Последнее время его отсутствие не давало ей покоя, хотя девушка даже приблизительно не могла представить, зачем он может понадобиться. На ярмарке, куда месяца два назад бродячие торговцы привезли множество красивых безделушек, она долго бродила вокруг да около, не решаясь купить его. Денег было не так много, бабушка крутила пальцем у виска, подсказывая, что Юки — никакая не знатная леди. Однако желание оказалось сильнее здравого смысла.

Пристроив складную безделицу за поясом, Юки отправилась на поиски информации. На улице и впрямь было раннее утро — получается, она проспала почти весь день и всю ночь. Только вот почему её принесли сюда и оставили одну?..

Заглянув за угол дома, Юки едва не столкнулась с бабулей. От неожиданности та выпустила из рук ведро, и драгоценная ледяная вода окатила босые ступни обеих.

— Юки, девочка моя, что же с тобой случилось!..

— Что случилось?.. — с подозрением осведомилась девушка, переводя дыхание после отчаянной попытки сдержать крик. Холодная вода через несколько минут после пробуждения — не слишком приятное ощущение, но зато неплохо помогает в борьбе с сонливостью.

Бабушка обхватила лицо внучки ладонями, аккуратно поглаживая её щеки морщинистыми пальцами и внимательно вглядываясь в глаза. Юки едва успела подавить в себе порыв немедленно шарахнуться в сторону. Что же это происходит? Ещё ни разу прикосновения родного человека не казались ей настолько чужими.

— Ты будто похудела, заострилась вся, и твои глаза… Юки, ты плакала? — запричитала бабушка и продолжила, не дожидаясь ответа: — Ох, как же мы все сглупили… Нельзя было отпускать тебя в этот лес проклятущий, нельзя!..

— Бабушка!.. — Юки положила ей руки на плечи и решительно отстранила. — Объясни же по порядку, что вчера произошло?

Бабуля несколько удивленно воззрилась на внучку.

— Как же это?.. А, беловолосый гость тебя принес, ты в его руках казалась такой бледной и беспомощной… — Пожилая женщина снова запричитала, и Юки едва удержалась от страдальческого вздоха. — Он сказал, что ты сильно устала из-за темной ауры леса и что тебе нужно отдохнуть. И ушёл. А ты всё лежала-лежала и никак не хотела просыпаться…

— Сколько прошло времени? — севшим голосом поинтересовалась Юки, не успев даже толком подивиться тому факту, что Инуяша сумел преодолеть своё отвращение к её запаху и на себе дотащить до деревни.

— Да вот третий день как вышел! — взмахнула руками бабушка.

Неожиданно кольнуло острое чувство вины: валялась без чувств столько дней, заставила переживать единственного родного человека, взвалила на её плечи всю работу по дому…

— Прости, бабушка. Теперь со мной всё в порядке, правда.

…но чувство это погасло так же резко, как и возникло. Дом, деревня, бытовые хлопоты — всё отошло на второй план, уступило единственному живому интересу. Узнать, что же случилось на той роковой поляне и кто она, Юки, такая.

— А что с лесом? Демоноборцы справились?

— Они всё ещё там, сказали, что остановятся рядом, пока не разберутся. Мы хотели их к себе зазвать, но… Постой, Юки, куда ты собралась?!

Девушка успела развернуться и направиться к центру деревни. Открылось снедающее её чувство беспокойства. Оказалось, больше всего она страшилась того, что странная компания давно закончила свои дела, что навсегда оставила эту деревню, что больше им не суждено встретиться в огромном мире, который невозможно уместить ни на одну карту.

— Прости, бабушка. Мне… нужно уладить кое-какие дела.

Плечи старушки вдруг опустились, взгляд потускнел, из речи даже исчезло привычное оханье.

— Вот как… Юки, девочка моя, тогда будь осторожна. И захвати с собой корзинку с едой, наши женщины жуть как боятся туда идти, а гостей голодом морить — оно как-то не в радость.

Юки похлопала на старушку глазами, подивившись резкой смене настроения, молча кивнула и сорвалась с места. Корзина с провизией — отличный повод вновь встретиться с компанией. Теперь лишь бы успеть, а там уже будь что будет. Больше не было страха и опасений, не пугали больше демоны, даже внутренний холод Сещёмару казался теперь не страшнее ледяной воды из ведра. Только неразрешённая тайна стискивала крепче оков, не давая вздохнуть спокойно.

* * *

Облюбованную демоноборцами поляну Юки узнала сразу. Защищенная от ветра, близкая к дороге и не слишком — к темному лесу, она была сплошь покрыта светлыми листами пергамента. Каждый листок был старательно прижат к земле увесистыми камнями, и края бумаги уныло трепались на слабеньком ветерке, не имеющие возможности сбежать из-под их гнета.

«Стоп-стоп, Юки, жалеть подневольные листки пергамента — это уже слишком».

Рядом обнаружилось свежее кострище и опасного вида двухголовое чудовище. Покрытое крупной тёмно-зелёной чешуёй, оно походило на громадную ящерицу с непривычно мускулистыми лапами. Немного подумав, Юки решила, что подобное препятствие её не остановит. Осторожно обойдя чудище по дуге и убедившись, что оно не проявляет враждебности, девушка с облегчением наткнулась на Рин.

Она с задумчивым видом терла зверя большой щёткой, периодически смачивая ту в смутно знакомом ведре. Рядом на травке лежало седло с огромной попоной, непрозрачно намекающее, что странная ящерица — ездовое животное, подобное Кираре.

Рин подняла голову и приветливо улыбнулась.

— Кто это такой? — брякнула Юки, совершенно не представляя, как начать разговор.

— А-Ун! — воодушевлённо представила зверя Рин, кидая щётку в ведро и вскакивая на ноги. — Что это у вас, госпожа Юки? О, спасибо! Мальчики с утра спорили, кто пойдет за едой, но теперь, похоже, разборки ненадолго откладываются.

Девушка хихикнула, утаскивая корзину в тенёк, к остальной поклаже. А-Ун посмотрел на хозяйку недовольно, явно не обрадованный тем, что его резко лишили внимания.

Разобравшись с деревенской передачей, Рин вернулась обратно, удобно опёршись на его прохладный — почему-то так показалось — чешуйчатый бок. Похлопала рукой возле себя, приглашая Юки присоединиться.

— Где потеряла остальных? — полюбопытствовала Юки, пристраиваясь рядом и с опаской изучая грузно дышащую ящерку. — Кохаку, помнится, глаз с тебя не спускал и не оставлял одну ни на секунду.

— Не всё же нам рядом ходить, как приклеенным, — хихикнула Рин, кидая на собеседницу лукавый взгляд. — Он скоро вернётся. К тому же, здесь у меня верный защитник.

— Откуда вернётся? — Вообще-то в свете непосредственной близости А-Уна вопрос напрашивался другой, но после секундного раздумья Юки решила, что рацион его питания — последнее, что она хочет знать. — И что это всё такое? — кивнула выразительно в сторону аккуратно разложенных листов.

— Карта леса. Мы изучаем водоёмы, чтобы найти логово демона.

— Вы? — приподняла бровь Юки.

— Ну ладно, все, кроме меня. А я жду их здесь, готовлю еду, травы и присматриваю за А-Уном, — пожала плечами Рин.

— А это не он за тобой присматривает?

Рин хмыкнула, надула губки и покосилась на собеседницу недовольно.

— Госпожа Юки, общение с Инуяшей плохо на вас влияет! Несколько дней назад вы были милее.

— Рин, не называй меня госпожой, — поморщилась Юки. — Я ненамного старше тебя.

— Ладно, — легко согласилась она и снова разулыбалась. Похоже, долго злиться Рин не умела в принципе. Да и немудрено — иначе бы в компании Инуяши и остальных ей было не прижиться.

— Так зачем изучать водоемы и рисовать карту? — вернулась Юки к первоначальной теме.

— Если честно, я не охотница и не слишком хорошо в этом разбираюсь. Если хочешь подробностей, придется подождать остальных.

Юки кивнула, устроила подбородок на коленях и приготовилась к ожиданию. Зря, похоже, торопилась: демоноборцы явно не спешили исчезать.

— И не скучно тебе здесь одной? — не выдержала Юки, когда счёт «вдох-выдох» А-Уна перевалил за сотню.

Рин глянула на собеседницу с видимым удивлением.

— Нет, с чего бы? Главное — знать, что однажды они вернутся.

— Рин, а для чего вы с Кохаку искали Сещёмару?

Юки внезапно поняла, что не может выкинуть ледяного демона из головы. Именно с него, если подумать, и началась эта история. Ладно, не совсем с него, но вряд ли бы кто-то начал летописную запись с неудачного похода за водой.

— Я хотела убедиться, что всё в порядке… — задумалась Рин. — Господин Сещёмару исчез так внезапно, не сказал нам ни слова. Он о своих планах вообще редко говорит, но тут ещё так получилось…

— Так? — приподняла бровь Юки.

— Он исчез на следующий день после нашей свадьбы, — ровно сообщила Рин, задумчиво наматывая на палец прядь волос. Вдруг хихикнула, явно вспомнив что-то веселое. — Ты не представляешь, Юки, чего стоило уговорить его остаться на празднество!

— Мне кажется, я могу представить, — улыбнулась Юки. — Но мне всё равно будет интересно послушать.

* * *

Он появился с очередным подарком, когда в доме вовсю шла подготовка к церемонии. Рин радостно кинулась ему навстречу, вырвавшись из рук деревенских женщин. Те пороптали немного, посетовали, что придется потом делать всё второпях, но препятствовать не стали. Сещёмару потрепал её по голове — эта привычка завелась у него с тех пор, как он начал доставать до макушки Рин, не наклоняясь. Жест свёл на нет все усилия по достойному причёсыванию невесты и вызвал чей-то страдальческий крик.

Он собирался уйти так же тихо, как и пришёл, но Рин его удержала. Схватила за руку и заглянула в глаза тем самым взглядом, что был подвластен лишь ей. Тем единственным, которому Сещёмару не мог противиться.

Он согласился, хотя его лицо, кажется, как-то странно перекосило. Он, правда, несколько раз порывался сбежать, но в процессе его постоянно ловили и приставляли к очередному делу — в такой ответственный день их было немерено. И всё это с такими расшаркиваниями, что каждый диалог можно было записывать в анналы истории!

Они сидели напротив, метая друг в друга молчаливые молнии. Инуяша и Сещёмару продолжали соревноваться даже во время вынужденных перемирий, и Кагоме приходилось периодически виснуть на руке мужа, чтобы праздничный стол дожил до конца вечера.

Потом они свалили какое-то дерево, выбили несколько перегородок и опасно погнули ведущую колонну. Вытряхивая из волос просыпавшуюся с потолка труху, Кохаку отправился их разнимать и пропал. Молодая невеста, не желавшая становиться вдовой в первый же вечер, направилась на его поиски.

Кохаку нашелся почти сразу, с наливающимся под глазом огромным синяком. Он молчал в прострации, а расследование не дало результатов: оба подозреваемых валили вину друг на друга, причем настолько изящно, что запутали не только Рин, но и только-только подоспевшую Кагоме.

Впрочем, праздник это ничуть не испортило. Гости уже были в меру веселы и пытались делать ставки, но никак не могли найти оппонентов: все в один голос утверждали, что в этой борьбе ставить на Инуяшу — дело заранее проигрышное.

Глубокой ночью они сидели втроём, ускользнув от лишних ушей и глаз и наслаждаясь свежим летним воздухом. Сещёмару с полуприкрытыми глазами и Кохаку с Рин на коленях, закутавшиеся в непередаваемой теплоты белоснежный мех. Той ночью они молчали — та ночь не требовала слов.

* * *

— На следующий день господин Сещёмару исчез, — закончила Рин, выводя веточкой какой-то замысловатый узор на траве. — А я так и не успела спросить его…

— О чём? — полюбопытствовала Юки, когда молчание слишком затянулось.

— Не держит ли он на меня обиду.

Спасаясь от яркого утреннего света, Рин довольно щурилась, напоминая добывшую свежего молока кошку. Юки не знала всех подробностей, не была уверена, что понимает собеседницу до конца, но смолчать было выше её сил:

— И что он сказал?

— Чтобы я перестала выдумывать глупости.

Рин улыбалась так светло и счастливо, что Юки не удержалась — улыбнулась в ответ, забыв на мгновение о собственных страхах и горестях. Всё верно. Немыслимо было, чтобы история одного маленького светлого лучика закончилась как-то иначе.

Времени, по ощущениям, прошло уже порядочно, но охотники возвращаться не спешили. Исчерпав все возможные темы для разговора, Юки закрыла глаза и привалилась к А-Уну, наслаждаясь ласковым теплым ветерком. Деревья и травы здесь разительно отличались от тех, что попали под власть неведомого демона. Они буквально кипели жизнью, каждой частью своей тянулись к удивительно яркому солнцу. Юки поймала себя на мысли, что впервые за долгое время обращает внимание на детали.

В деревне всегда было много работы. Дни тянулись бесконечной чередой, и раньше Юки принимала это как данность. Ей казалось, что нет другого пути для человека: стараться изо всех сил весной, летом и осенью, чтобы выжить зимой, поддаться рано или поздно на уговоры и выйти замуж, уйти в другую деревню — в родной мужчин её возраста не осталось — и обнаружить, что новый дом ничем не отличается от прежнего.

Ей казалось, что вырваться из этого круга невозможно. Только вот события последних дней перевернули всё с ног на голову. Крамольная мысль, шевелившаяся раньше в отголосках сознания, вылезла наружу и проявила себя в полную силу.

Юки увидела иную жизнь, что таилась раньше за границами её тесного мирка. Сильных, свободных людей — и не только, — которые имели чётко поставленную цель. Они могли уйти и прийти в любой момент, и где угодно им предложили бы кров и пищу. Юки видела, как подобострастно крутился вокруг них староста. Но действительно — кто ещё согласился бы выполнить столь опасную работу, обычному человеку кажущуюся безнадежной?

Жизнь демоноборцев до ужаса страшная — так раньше думалось Юки. Только теперь она видела Рин, обычную девушку, на которую была похожа сильнее всего. Миниатюрную и абсолютно небоевую, но ничуть этим не тяготившуюся. Юки глянула украдкой на ладони новой знакомой — небольшие, аккуратные мозоли намекали, как далеко Рин до изнеженных знатных девиц. Она, без сомнения, многое умела и не чуралась работы, но ни следа усталости или недовольства не наблюдалось на её румяном личике.

«Они живут и работают для того, чтобы жить, а не выживать, — поняла вдруг Юки, по-новому осмысливая происходящее. — Неужели это то, что я так давно ищу?..»

— Рин, скажи… а почему ты вышла замуж за Кохаку? — Юки выпалила вопрос прежде, чем взбунтовалась вечно не вовремя появляющаяся робость.

— Потому что я люблю его. — Рин казалась весьма удивлённой, и к собеседнице она повернулась, слегка приподняв брови. — Разве нужны другие причины?

Юки хмыкнула, мигом вспомнив ситуацию в собственной деревне. Отдать дочь в семью побогаче считалось огромной удачей, и чаще всего речи не велось ни о каких чувствах. Если потенциальные жених и невеста жили далеко друг от друга, они могли и не увидеться до самой свадьбы. Любовь и уважение, конечно, могли появиться потом, но Юки в подобную удачу не верила. Поэтому и бунтовала, отмахиваясь от намеков бабушки, а соседи едва ли не пальцами у висков крутили: мол, лучшие годы жизни девка непонятно на что тратит.

— Наверное, это самая лучшая причина, — ответила наконец Юки, морально готовясь к очередному неудобному вопросу. — Только как понять, что?.. — Слова внезапно вылетели из головы, вызвав нестерпимое желание по ней же и врезать.

— Мы похожи, — неожиданно серьезно произнесла Рин, не дожидаясь окончания фразы. — У каждого из нас остался только один шанс. Было бы странно тратить его на хождение вокруг да около.

Юки молчала, пытаясь сообразить, какой вопрос стоит сформулировать первым. Но Рин уже продолжала, с поразительной скоростью вернув на лицо жизнерадостное выражение:

— Он всегда улыбался особенной улыбкой, когда видел меня. Ходил по пятам и забавно краснел, когда не мог придумать предлог для этого. Долго смотрел мне вслед, когда приходилось прощаться. Отбирал у меня ведра с водой, помогал со сбором трав. — Рин хихикнула. — После этого, правда, нужно было потратить некоторое время, чтобы выкинуть из корзины лишние.

Юки тоже прыснула, представив эту картину: Кохаку, терзающий коротенький хвостик волос с виноватым выражением на лице, и Рин, демонстрирующая ему два почти неотличимых листочка.

— А ты? — поинтересовалась Юки, снова заставив Рин задуматься.

— А я поделилась с ним дыней, — наконец сообщила она, явно сомневаясь в значимости сказанного, — хотя мы даже не были знакомы. И надоедала ему вопросами. И… — Рин, в очередной раз запнувшись, приложила палец к губам. — А знаешь, Юки, это довольно сложно…

Юки тихо рассмеялась:

— Знаю, чужие подвиги описывать легче, чем свои. Я уверена, дыню он оценил, хотя она и была ворованная.

— Ну да, — согласилась Рин, пожав плечами. — По-другому бы не получилось.

Девушки замолчали. Юки с ужасом размышляла, с чего вдруг могло взяться то, что она только что ляпнула, и в глазах Рин постепенно проступал тот же невысказанный вопрос:

— Откуда ты?..

Появление компании оказалось как нельзя кстати. Первым из-за деревьев выступил Мироку, отряхивая одеяние от налипших влажных листьев. Юки подорвалась на ноги, силясь обратить на себя внимание и одновременно отвлечь Рин.

— О, — восхитился монах. — Вы снова здесь, госпожа Юки.

Следом на полянку вывалилась Кагоме и тяжело опустилась возле кострища, скручивая влажные волосы в тугую спираль и выжимая из них несколько капелек воды. Последним шёл Инуяша — его недовольные движения носом можно было считать за индивидуальное приветствие.

— Да! — воскликнула Юки, уперев руки в бока и принимая самое уверенное своё выражение лица. — У меня всё еще уйма вопросов, на которые я хочу получить ответы!

Мироку сокрушённо почесал затылок и попытался обезоруживающе улыбнуться:

— Поверьте, госпожа Юки, у нас тоже их немало.

Мужчина направился прямиком к самодельной карте. Походил вокруг, поприглядывался, затем угольком начертил несколько одному ему понятных линий. Юки понаблюдала за процессом, но понятнее ей от этого не стало. Крепла уверенность, что стоит моргнуть — и она забудет, какие из линий новые.

Инуяша уже инвентаризировал недавно принесённую корзину, Кагоме шикала на него и почему-то старалась не смотреть в сторону гостьи, что с лихвой окупалось подозрительным взглядом Рин. Юки чувствовала, что ещё немного, и в её спине образуется самая настоящая дырка.

Мироку грустно вздохнул, осознав, что пускаться в объяснения ему придется в гордом одиночестве.

— Ладно, если вы так этого хотите, госпожа Юки… Стоит начать с того, на чём мы остановились в прошлый раз.

Юки начала припоминать, и тон сказанного отчего-то ей не понравился.

— Мы сошлись на том, что вы, очевидно, являетесь порождением Нараку, — констатировал Мироку, переходя к следующему месту на карте и не глядя на собеседницу.

— Но как такое может быть? — вопросила Юки, которая за время ожидания всё-таки успела придумать контраргументы. — Я помню своё детство, я всю жизнь прожила в этой деревне и не знала никакого Нараку! И, кроме того, мне намного больше восьми лет!

— Здесь скрывается самое интересное, — хмуро отозвался Мироку. — Пока вы отдыхали, мы, как мне кажется, успели разобраться в происходящем.

— И что же вы узнали?.. — Юки сглотнула. Страх, который она затолкала в глубины сознания, ни с того ни с сего начал просачиваться наружу. Изнутри ело чувство неопределенности. Правду нужно было узнать, чтобы разобраться в себе, но одновременно жутко хотелось прервать Мироку, сказав, что это больше неважно. Казалось, ещё несколько слов — и дороги назад уже не будет.

— Здесь под землей живет огромный демон. — Монах начал издалека. — Он раскинул щупальца так, чтобы касаться воды и при этом оставаться в безопасности.

— И… какое это имеет отношение ко мне? — Юки дернулась, вспомнив злополучное озеро и сопоставив этот факт с явно только что искупавшимися героями. Получается, зловещие щупальца прятались на дне: с поверхности их не было видно.

— Он обладает особой, редкой способностью. — Монах закончил с рисунком и поднялся в полный рост, серьезно глядя Юки в глаза. — Он притягивает души других демонов, чтобы подчинить их и стать сильнее. Но…

Мироку вздохнул, собираясь с мыслями.

— Очевидно, есть демоны, которые могут сопротивляться его призыву. Не те безымянные и многочисленные, которые вылетали из озера, а другие, более сильные. Они могли ощутить, как нечто притягивает их сущность… и постараться найти для себя подходящее вместилище.

Монах указал на Юки тонким, даже, можно сказать, аристократичным пальцем. Девушка смотрела на него так, будто видела впервые.

— Человеческое тело, — заключил Мироку, будто подводя под сказанным жирную черту.

— Получается… — Мужчина мягко взял её за плечи и подвел к кострищу, усадив рядом с Кагоме. Жрица смотрела на Юки с нескрываемой жалостью и какой-то роковой обреченностью. — Получается… В меня попал кусок этого вашего Нараку?

Компания молчала, кидая друг на друга многозначительные взгляды. Инуяша вообще отвернулся, спрятав руки в широких рукавах и высоко задрав голову.

— Что, почему вы молчите? — Юки переводила взгляд с одного человека на другого.

— Можно и так сказать, — уклончиво бросил Мироку.

Кагоме качнулась из стороны в сторону и, прокашлявшись, сообщила:

— Во время последней битвы от него демоны целыми кусками отваливались и исчезали. Скорее всего, их ветром по всему свету разнесло. Отсюда и запах…

Юки крепко сжала губы и напомнила себе, что людям положено дышать.

— Но это ведь не всё, верно?

Мироку и Кагоме снова переглянулись, и монах осторожно произнёс:

— Госпожа Юки, нам кажется, что стоит остановиться на том факте, что в вас попало немного демонической сущности. Это не должно помешать вам спокойно жить дальше…

Юки помотала головой, чувствуя, как по щекам стекают злые слёзы. Они не хотели говорить с самого начала — это видно было по их бегающим глазам и заминкам. Они совершенно не умели врать, и непонятно было, кому и для чего нужна была эта ложь.

— Я хочу знать. Я имею право знать, ведь так?

— Мы не можем быть уверены наверняка. Вы… — напоровшись на злой взгляд Юки, монах замял конец фразы и, решившись, со вздохом продолжил: — Не было такого, что недавно в вашей деревне тяжело болели и умирали люди?

Снова ведёт откуда-то издалека. Юки коротко кивнула, до боли стискивая пальцы. Так, что ногти впивались глубоко в кожу и царапали её едва ли не до крови.

— Виной этому были души демонов. Притянутые и насильно, и добровольно, они вступают в борьбу с владельцем тела.

Борьба. Показалось, что сердце пропустило удар. Юки поднялась, покачнувшись и спрятав ладонью враз искривившиеся губы. Её слезы, её слабость они уже видели, этого для них будет довольно. Юки затрясла головой, будто пытаясь сбросить с неё случайно зацепившегося зверя.

— И выживает только один из них…

Последнюю фразу Мироку произнес в пустоту. Девушка исчезла с той невообразимой скоростью, какую никак нельзя было ожидать от ошеломлённого человека. Лишь примятая трава свидетельствовала о том, что секунду назад Юки стояла на этой поляне.

Исчезла. Компания дружно поглядела в сторону границы «чистого» и «грязного» леса, виновника последних нерадостных событий и единственного места, которое смятенная душа могла выбрать своим убежищем. Когда утихли встревоженные Юки ветки, Кагоме тихо спросила:

— Думаете, она поняла?

— Не могла не понять, — твердо ответил монах и добавил, будто оправдываясь: — Однажды она бы докопалась до правды сама.

— Всё будет в порядке? Может, стоит догнать её, пока не поздно? — Кагоме выглядела подавленной. Самое ужасное в работе охотников — то, что не везде можно успеть, не все жизни спасти и не все ошибки исправить. То, к чему не привыкнуть ни за пять лет, ни за сотню.

Инуяша хмыкнул, но вставлять своё мнение не решился. Действовать Кагоме на нервы, пока та в расстроенных чувствах, себе дороже.

— Нет, сейчас не время. Разве вам есть, что сказать ей, госпожа Кагоме?

Жрица не ответила — уткнулась головой в колени.

— Знаете… — подала голос Рин, заполучив всеобщее внимание. — Мне показалось…

* * *

— Мне показалось, там что-то плеснуло.

Сещёмару скосил взгляд: Кохаку указывал в сторону с невозмутимым выражением на лице. Только при должном внимании можно было заметить, как подрагивает его рука и учащается дыхание. Это происходило всякий раз, когда мальчишке нужно было обратить на себя внимание.

Как давно Кохаку стал отводить взгляд и напрягаться, подбираясь подобно готовящемуся к прыжку зверю, если Сещёмару оказывался в непосредственной близости от него?

Сещёмару тихо хмыкнул. Люди всё-таки были забавными как в своей непосредственности, так и в иррациональном страхе. Кохаку напоминал зверушку, своровавшую лакомый кусочек у грозного, но любимого хозяина. Зверушку, которая изо всех сил утаивает проступок, но с содроганием ждет кары от него, всеведущего, обо всём догадавшегося и просто ещё не придумавшего достойного наказания. Ей невдомек, что хозяин давно привычен к такому, а на шалости смотрит сквозь пальцы, со снисходительной улыбкой наблюдая за пустыми метаниями.

Люди, слишком хрупкие люди, они должны оставаться с людьми.

Сещёмару воспарил над землёй и устремился к водной глади, мгновенно её прорезая. Ещё одно тёмно-фиолетовое щупальце, особенно разбухшее от полученной силы, ядовитой змеёй распласталось на песчаном дне. Почувствовав неприятное и слишком хорошо знакомое вторжение, оно тут же скукожилось, скрючилось, пытаясь заползти обратно под защиту монолитных камней. Сещёмару его без внимания не оставил — наградил несколькими ударами ядовитого кнута.

Инуяшина компания миролюбцев подобного не одобряла. Надоедливый монах убеждал ограничиваться наблюдениями, не злить демона раньше времени и копить силы для финального удара. Сещёмару не видел смысла в подобных предосторожностях. Его воля, он оставил бы от леса дымящийся котлован, и только две причины не позволяли ему претворить наименее затратный план в жизнь. В конце концов, пока он зазря мочил трудно сохнущий мех, хоть на чём-то ему необходимо было вымещать раздражение.

Убедившись, что щупальце своё получило и не скоро начнёт собирать новые души, Сещёмару поднялся на поверхность. Показал Кохаку направление, и тот, коротко кивнув, чиркнул что-то на своём листочке пергамента.

Глупая придумка людей, не способных удержать информацию в голове, — вот единственная причина впустую потраченному времени и тому, что Кохаку всё ещё стоял рядом, а не сбежал на другой конец страны в первый же день встречи. Сещёмару скользнул по мальчишке хмурым взглядом, сдвинув брови, отчего тот ощутимо дёрнулся и заозирался по сторонам.

Кохаку, вероятно, жаждал окончания бессмысленной работы не меньше Сещёмару, но причины у него были другими. Обсуждение закономерно закончилось на формировании пар: демоны были самыми зоркими, но не согласились бы играть по правилам людей и пытаться маленьким угольком нацарапать что-то на хрупкой бумаге. В конце концов, с их длинными когтями это превратилось бы в чудовищную пытку.

Пары сформировались молниеносно. Инуяша унёс Кагоме быстрее, чем та успела вставить хоть слово, монах вспомнил о каком-то срочном деле и пропал из зоны видимости, и Кохаку среди потенциальных напарников остался в гордом одиночестве, с ощутимо подёргивающимся глазом.

Сещёмару отвернулся, скрывая просящуюся на губы улыбку. Он понятия не имел, отчего она так пугала окружающих, но испытывать Кохаку на прочность таким образом, пожалуй, будет лишним.

— Довольно на сегодня, — бросил Сещёмару. — Можешь возвращаться обратно.

Повторять дважды не пришлось. Мальчишка кивнул с видимым облегчением и тут же припустил прочь, пока никому не пришло в голову передумать.

Сещёмару же прислушался. Нечто другое снова завладело его вниманием, заставив забыть о глупых выдумках людей. Запах, который преследовал его долгие годы, объявился поблизости, и теперь его ни с чем невозможно было спутать.

Она притулилась в корнях какого-то дерева, спрятав в ладонях непокрытую голову. Демонические отростки плотно обвивали её ноги, почувствовав желанную добычу или, кто знает, сильного хозяина. Она, впрочем, не обращала на них никакого внимания, замерев неподвижной статуей.

Сещёмару замер напротив, сузив глаза.

Жгуче чёрные волосы рассыпались по плечам, стелясь по земле мягкими волнами — три дня назад они, помнится, были абсолютно прямыми.

— Снова эта женщина, — недовольно возвестили из-за правой ноги Сещёмару. Джакен, про которого он снова благополучно забыл, цеплялся за штанину и выглядывал вперед с явной опаской. — Господин Сещёмару, позвольте намекнуть… что-то не то с ней. Как бы не бросилась. — Джакен снизил голос до заговорщического шёпота.

Сещёмару был склонен с ним согласиться, хотя, конечно, не стал этого демонстрировать. То, с каким упорством инуяшина компания издевалась над девушкой в последние дни, не могло пройти для неё незамеченным. Она, несмотря ни на что, оставалась всего лишь человеком.

Юки, так они упорно её называли, подняла голову. Уставилась на Сещёмару неожиданно сухими глазами — он успел привыкнуть к вечной женской тяге разводить сырость, — без тени былого страха. Тонкие брови сошлись ближе к переносице, на секунду вернув в настоящее давным-давно забытую картину.

Сещёмару отвел взгляд, прогоняя наваждение, и проговорил с прежней невозмутимостью:

— Ты ищешь опасности с поразительным упорством. Почему не осталась в деревне, женщина?

Рот Юки искривился в непривычной для этого лица ухмылке, опасной и какой-то горькой.

— Сбрендившая девчонка может делать что хочет, если ей так охота помереть, — возмущённо вещал Джакен, не переставая махать посохом. — Господин Сещёмару, вы не обязаны тратить на неё своё время!

Сещёмару покосился на слугу с легким удивлением: помнится, с такой же горячностью Джакен в последний раз убеждал его не возиться с человеческой девчонкой и оставить Рин там же, откуда она пришла.

— Терпеть не могу, когда мои усилия пытаются обесценить.

Сещёмару взмахнул рукой — в стороны полетели тёмные щепки, оставив царапины и на лице девушки. Корни, извиваясь в агонии, поспешили убраться как можно дальше от несостоявшейся жертвы.

Юки прикоснулась к щеке, со странным выражением лица осмотрев отпечатавшуюся на пальце капельку крови. Сещёмару же времени не терял — приблизился вплотную, подхватывая охнувшую девушку на руки и воспаряя над кронами деревьев. Джакен попытался уцепиться за мех, но не смог — он был слишком мокрым и скользким — и суетился теперь внизу, проклиная жалких людишек и одну конкретную представительницу этого рода в числе первых.

— По… почему? — Юки нашлась через несколько минут полета, перестав наконец извиваться в его руках. Сещёмару хмыкнул, отметив ярко-алую краску на её белоснежных щеках, которую девушка упорно старалась скрыть, отворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

Он молчал в привычной манере и слушал, как бешено колотится под боком её сердце. Какие бы цели она ни преследовала, было ясно: чем дальше она окажется от этого леса, тем лучше.

Сещёмару опустил ношу в центре деревни, вызвав чей-то удивлённый возглас, сводящийся к одному слову: «Опять?!».

— Давно ты носишь эту заколку?.. — поинтересовался он вместо прощания, пронаблюдав за тем, как быстро её рука метнулась к упомянутому украшению, сползшему на висок с растрепавшейся прядью волос. Он собрался было отвернуться, но три беззвучных слога сорвалось с губ против его воли: — Ка-гу-ра?..

Она не услышала и не успела бы ответить при всём желании. Юки долго стояла неподвижно, глядя вслед исчезнувшему демону. Затем, моргнув, провела рукой по щеке во второй раз — царапины больше не было.

Гневный голос прорвался сквозь плотную пелену спокойствия, заставив поморщиться. Тихо выдохнув, Юки поглядела на стоящую рядом женщину, соседку с противоположного конца деревни. В голове поселилась настолько вязкая пустота, что её имя никак не желало вспоминаться. Женщина же, судя по раскрасневшемуся лицу, уже не первую минуту пыталась достучаться до непутёвой собеседницы.

— Да что ж это такое! — всплеснула она руками. — Позоришь всю деревню, ты о бабушке, о бабушке-то подумай! И Рен — она ведь в бреду тебя зовет, а ты… хоть бы о здоровье её справилась ради приличия! А-а, чтоб тебя!.. — женщина сплюнула под ноги, махнула рукой и резко развернулась. — Чего ещё ждать от человека, который с демонами якшается! Вот дождется старик, всё-то я ему выскажу, всё…

Женщина уходила быстрым шагом, продолжая что-то злобно бормотать себе под нос. Юки осталась стоять на месте, силясь взять в толк, в чём же её только что обвинили. Старостиха — точно, жена старосты! — и так была бабой склочной и вредной, а тут будто с цепи сорвалась.

«Точно, Рен, — щелкнуло вдруг в голове. — Я совсем… забыла…»

В суете знакомств, битв, потрясений и прочих невероятных событий Юки и не думала вспоминать о ком-то, кроме себя. Тут бы проснуться горячей совести и съесть её с потрохами, но вспышка стыда отчего-то исчезла, не успев толком разгореться.

«Пожалуй, и правда стоит проведать Рен».

В доме подруги было темно и угнетающе душно. Юки скользнула внутрь, отметив плотно завешанные окна. Единственная фигурка в комнате забилась на футон в дальнем, самом тёмном углу. Медленно подходя к ней, с каждым шагом Юки всё отчетливее ловила тяжелое, хриплое дыхание больной девушки.

Рен вдруг выгнулась дугой, с её губ слетел сдавленный стон. Лицо, черты которого и так плохо угадывались в сумраке, застыло неправдоподобной маской. Юки опустилась на колени и коснулась ледяной руки Рен. Безвольные пальцы девушки слабо дернулись, будто пытаясь найти опору. По лбу скатилось несколько капелек липкого пота.

«Как же… такое могло случиться…»

Юки бесшумно сглотнула, позволяя пальцам подруги переплестись с её собственными. Рен зашевелилась, верно, почувствовав чьё-то присутствие рядом, но глаз так и не открыла.

«Это же была… простая царапина…»

— Юки… Помоги… мне…

Крупная дрожь пробежала по телу Юки, к горлу подступил комок не до конца выплаканных в лесу слёз.

Она знала, что происходит. Сейчас она смотрела на саму себя, какой была полгода назад. Гулким эхом всплывали в памяти картины чудовищной беспомощности и невозможного, никак не исчезающего холода. Она помнила, как металась в постели в поисках любой искорки теплоты, как каждая следующая секунда жизни растягивалась для неё в часы нестерпимых мучений. Кажется, тогда кто-то тоже был рядом, кто-то тоже держал её за руку, но не в силах был помочь ей. Никто не мог справиться со злым роком, что так внезапно обрушился на неё. Земля и небо качались, ежесекундно меняясь местами, и её неумолимо тянуло куда-то всё дальше и дальше, в непроглядную темноту. Вились рядом серые тени незнакомых вещей. Вились, ласкались, царапались острыми коготками, гладили мягкими перьями и ускользали за миг до того, как их удавалось поймать. Она не верила им сначала: чем дальше она уходила, тем холоднее ей становилось. Но они обещали, что ещё чуть-чуть — и ей станет тепло. Намного теплее и лучше, чем было секунды, часы и годы до этого.

А затем она проснулась. Проснулась, будто выныривая из многолетней дрёмы. Проснулась с ощущением, что стала другой.

Она не поняла ничего тогда. Некому было открыть ей пугающую в своей простоте истину. Но теперь, глядя на мечущуюся в агонии Рен, она осознала как нельзя отчетливо: в тот день, больше полугода назад, умерла девушка по имени Юки.

* * *

Сещёмару привык доверять своим чувствам. Однако усилившийся запах вынудил его открыть глаза и проверить ещё раз. На поляне, которую компания Инуяши выбрала местом стоянки, ярко пылало кострище. Сещёмару отдыхал в отдалении, скрытый глубокими ночными тенями и узкими стволами деревьев. Условная граница, впрочем, ничуть не мешала ему приглядывать за шумными докучателями.

И за ней — вступившей в круг света несколько мгновений назад. Она вернулась тем же вечером, не испугавшись ни опускающихся на лес сумерек, ни поджидающих её трудностей. Сещёмару уловил и смутный запах крови — из уже затягивающихся царапин на босых ногах, которые она не щадила дорогой.

Со всё так же растрепанными волосами, с удивительной горячностью и множеством резких, рублёных движений она что-то втолковывала собравшимся на поляне. Инуяша успел вскочить на ноги, схватившись за меч, Кагоме повисла у него на руке, запальчиво выговаривая непутёвому мужу всё, что о нём думает. Остальные, поначалу ошарашенные, разом загомонили.

Подорвался с места монах, потянул за собой жрицу, крикнул отрывисто:

— Мы одолжим Кирару, Кохаку!

Смазанное согласие мальчишки, рычание демоницы-кошки и пустота на том месте, где она только что лежала. Девушка, хотевшая было бежать следом, но остановленная строгим:

— Оставайтесь здесь, госпожа Юки!

И она замерла в нерешительности, не зная, что ей делать дальше.

— Отдохни немного, — позвала Рин чуть дрогнувшим голосом. — Они обязательно справятся. Ты слышишь… Юки? Обязательно справятся!

Она несколько раз глубоко вздохнула, медленно опуская напряжённые руки. Затем отступила в тень, скрываясь от перекрестья взволнованных взглядов. В тот самый момент громко щёлкнула, упав и поднимая сноп искр, ветка в костре — секунды хватило, чтобы они окончательно потеряли её из виду.

Рин что-то тихо спросила, плотнее прижимаясь к Кохаку. Тот поймал её руку в свои и крепко сжал, успокаивая не имеющими смысла словами. Внезапно опустевшая поляна отчего-то пугала их не меньше любого разъярённого монстра.

Сещёмару закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям и следя за удаляющимся запахом. Раз за разом у них это случается, а теперь они и вовсе подняли шум из ничего. Бесполезное сотрясание воздуха и не менее бесполезная трата времени.

* * *

Она появилась сзади в тот момент, когда Сещёмару уже успел увериться в её полной безрассудности. Он не шелохнулся, с легким интересом следя за тем, что она будет делать дальше.

Несколько томительных минут она не двигалась с места и, кажется, старалась не дышать. Когда легкий порыв ветра качнул ветви ближайшего куста, она наконец выступила из своего укрытия, озаряемая теперь туманным ореолом взошедшей луны. Встала напротив, ожидая реакции.

Сещёмару поднял голову и встретился с ней взглядом.

— Полгода, — сообщила она, и две белоснежные искорки почти грозно сверкнули в её рубиново-красных глазах. Они поменяли цвет — он видел это днём, уловил в отсветах костра вечером, и искажения лунного света не помешали ему представить эту картину теперь.

Сещёмару приподнял брови в немом вопросе, но она молчала. Тогда он всё-таки поинтересовался вслух:

— О чём ты?

— Ты спросил, как давно я ношу заколку. Полгода.

Резная деревянная заколка в виде двух острых перьев. Совсем простенькая, но не лишённая некоторого очарования и той неоспоримой связи с её прошлой жизнью. Тогда перья были настоящими — яркими пятнышками они украшали жгучую смоль её волос.

Сещёмару выпрямился, перестав опираться на дерево. Он заметил, как пристально она смотрела на мех, в данный момент служивший ему подушкой.

Она заговорила быстро и сбивчиво, словно дивилась собственной искренности и боялась, что та вот-вот иссякнет:

— Тебе когда-нибудь говорили, что человека, которым ты себя ощущаешь, человека, чьи воспоминания ты хранишь, больше нет?

Мелкими, будто случайными шажками она уверенно сокращала расстояние. Сещёмару подобрался, недоверчиво наблюдая за ней — его внимание обострилось настолько, что при всём желании он не сумел бы проглядеть столь нарочитые движения.

— Ты знаешь, какого это — не помнить, кто ты есть?

Нет, она не могла помнить. Жизнь и смерть не бывают настолько простыми. И даже Тенсейга в тот момент оказалась бессильна.

Она закончила свои странные манипуляции и опустилась рядом, задев его краешком одежды. На долю секунды Сещёмару обуяли сомнения, но всё же ни единым жестом он не выразил недовольства. Пожалуй, после Рин и Кохаку она оказалась единственной, кого он готов был подпустить настолько близко.

Она сидела у него под боком, живая и тёплая, перебирая в пальцах кончик его меха. И в глазах, где раньше плескалась лишь боль, Сещёмару заприметил хитринку — торжество удачного плутовства. Сещёмару нахмурился. Не подобралась же она к нему только для того, чтобы… пощупать мех?

— Однажды я уже умирала, верно? — На этот раз в её голосе скользнуло удивительное равнодушие.

— Да.

— Ты ведь… знал тогда, что увидишь меня, а не Нараку. Да, Сещёмару?

Он скосил взгляд, по-новому оценивая её образ. Она была странной, эта человеческая женщина, принявшая в себя дух демоницы. Она говорила то, что никогда не смогла бы узнать с чужих слов. Значило ли это, что она всё-таки помнила?

В тот день он узнал её запах из тысячи других, отделив от привычной вони Нараку. То был запах с примесью заражённой миазмами крови, запах, вобравший в себя все оттенки боли и неминуемой смерти. Сещёмару пришёл к ней, хотя так и не понял до конца, для чего.

Он хотел посмотреть, как далеко зайдет её решимость. Он увидел. И, верно, в ту же секунду потерял нечто ценное.

— Как ты назвал меня сегодня днём?

Сещёмару помедлил. Была ли эта женщина той, кого он помнил? Не иллюзией, не попыткой выдать желаемое за действительное? Сещёмару не вспоминал о ней. Так почему же отголосок её запаха, что донёсся до него спустя долгих восемь лет, отозвался в душе незнакомым чувством, которое люди привыкли называть надеждой?

— Кагура.

Она поёжилась и как-то осела, плотнее зарываясь в его мех. Спрятала губы за раскрытым веером. Достала его до того легко и быстро, не задумываясь ни на секунду, что в одночасье прогнала всё сомнения Сещёмару. Её тело вспомнило былую жизнь самым первым.

— Вот как.

Кагура притихла. Она расслабилась, как будто из неё разом выпустили оставшиеся силы. Свернулась едва ли не калачиком, предельно нагло оккупировав теперь уже существенный кусочек белоснежного меха. Сещёмару фыркнул, почувствовав, что она начинает перетягивать его на себя.

Но Кагура не услышала: она то ли уснула, то ли просто ушла глубоко в себя, явно надолго потерянная для мира. Сещёмару тоже откинулся назад, затылком опираясь о ствол дерева. Он смотрел на звёзды, пробивающиеся сквозь крону, и раз за разом прокручивал в голове её слова: «Тебе когда-нибудь говорили, что этого человека больше нет?»

* * *

Кагура проснулась с рассветом, растягивая затёкшие за ночь мышцы долгим, перехватывающим дыхание движением. Рядом никого не было. Снова сознание играло с ней злую шутку: воспоминания о вчерашнем дне возвращались с неохотой, будто пробивались сквозь ощетинившуюся иглами броню.

Кагура села, осмотрела внимательно пальцы со следами долгого лежания на траве, провела ладонью по голове и ужаснулась. Волосы нуждались в помощи старого доброго гребня, причём как можно скорее. Только вот почему она в лесу и что здесь забыла?

«Так, я пришла сюда, чтобы… У-у-ух!..»

По вискам резанула острая боль. Кагура согнулась, пережидая приступ, и наконец вспомнила: она искала помощи для Рен.

Желание это возникло спонтанно, будто в отместку за пренебрежение остатками совести. Даже сидя там и держа подругу Юки за руку, Кагура не чувствовала ровным счётом ничего, кроме бесконечной жалости к себе. То холодное равнодушие, так свойственное ей, вступило в явный конфликт с сущностью Юки. Кагура не могла толком сказать, кто из них двоих управлял телом в конкретный момент времени.

Пока она бежала под темнеющим небом, пока убеждала монаха и жрицу помочь умирающей подруге, пока без страха гуляла в тени истерзанных тёмной аурой деревьев, пока…

Кагура залилась краской, вспомнив, что успела натворить ночью. Честное слово, сторонний наблюдатель подумал бы, что она тайком угостилась знаменитым саке старостиной семьи — редкостной гадостью, на самом деле, — и отправилась буйствовать. Навязчивая идея — потрогать-таки пушистый хвост Сещёмару — преследовала её ещё с того самого момента, как белоснежный кончик призывно помотался рядом во время их короткого полета над лесом. Белое и пушистое — это у них семейное? Или у тела Юки такой персональный заскок?..

«Боже правый, я схожу с ума…»

Кагура смутно представляла, что говорила тогда. Но единственное, сокровенное и такое желанное знание она всё-таки сохранила. Имя своей прошлой жизни.

Инуяшина компания нашлась на своей полянке в расстроенных чувствах. Кагура сразу помрачнела, предчувствуя недоброе. Как бы она ни клялась себе в равнодушии, никому другому она не хотела бы пожелать того, что испытала сама.

Взгляды присутствующих скрестились на Кагуре.

— Доброе утро! — сонно возвестила Рин, протирая глаза. Но Кагура выжидающе смотрела на Мироку.

— Мы сделали всё, что было в наших силах, — произнёс он, старательно отводя глаза. Ни малейшей уверенности в голосе. — Теперь дело лишь за выносливостью Рен.

— Вот как.

— Нужно было раньше сказать, госпожа Юки! — вдруг повысил он голос, явно вымещая долго копившееся недовольство. — С лечением нельзя тянуть так долго!

— Я знаю, — поморщилась Кагура. — В любом случае, спасибо за помощь.

Монах задохнулся в дальнейших возмущениях, с укоризной глядя на собеседницу. Кагура тихо выдохнула и прикрыла глаза. Общаться с ними дальше будет неимоверно сложно. Кажется, они окончательно перестали её понимать.

— Я возвращаюсь в деревню, — сообщила Кагура в пустоту и развернулась, чтобы уйти. Останавливать её никто не стал.

— Юки, а где ты ночевала? — запоздало поинтересовалась Рин, окончательно просыпаясь и непонимающе вертя головой из стороны в сторону.

— В лесу, — бросила Кагура, не оборачиваясь, и тут же ускорила шаг, чтобы избежать лишних вопросов. Рука метнулась к макушке, но обнаружила там лишь пресловутые нечесаные волосы.

— Кагоме-е-е, что-то с ней не то, — донесся до Кагуры почти не скрываемый шёпот. Её бровь недовольно дернулась, и лишь колоссальное волевое усилие позволило ей продолжить путь в прежнем направлении, а не вернуться обратно и надавать наглому задире по торчащим ушам. — Может, всё-таки?..

Он снова схватился за меч.

— Нет! — рявкнула Кагоме так, что с дерева справа от Кагуры заполошно слетела какая-то цветная птица. Сильно захотелось немедленно обрести такие же крылья.

Кагура выхватила из-за пояса веер. Рукоять привычно скользнула в ладонь, с легким хлопком отделились друг от друга пластины. Так она почувствовала себя намного легче, но кажущееся невероятно важным знание ускользнуло и на этот раз.

«Что же я делала раньше с этой штукой?..»

Теперь Кагура знала, чем была вызвана её одержимость данным предметом. Однажды увидев его на прилавке торговца, она раз за разом проходила мимо, пока не поддалась искушению и не приобрела бесполезный с виду предмет. Точно так же дело обстояло с заколкой, но ту Юки забрала сразу же, как увидела: её предыдущая раскололась надвое буквально несколько дней назад.

А её душа всего-то искала в незнакомом мире отголоски прежней жизни.

«Перья, значит».

Кагура поклялась себе, что разберётся с непонятными знаками тела как можно скорее.

* * *

Деревня встретила невиданным оживлением. Пробравшись сквозь толпу, Кагура углядела и причину. Рен стояла, тяжело опираясь на стену ближайшего дома, с вымученной улыбкой обводя присутствующих взглядом. Кагура потеряла сначала дар речи, потом рванула вперед, осыпая девушку вопросами — хотя волей их тела руководила сейчас, без сомнения, Юки.

— Рен! Ты в порядке, Рен? Не чувствуешь ничего странного? — Кагура внимательно оглядела бледноватую кожу и чуть запавшие глазницы. — Зачем ты встала так рано?

— Все хорошо, Юки, — кивнула Рен с улыбкой. — Я посчитала своим долгом показаться народу, пока меня не записали в покойники.

— Слава монаху и жрице, слава чудотворцам! — пропел поблизости донельзя счастливый староста. Кагура приподняла в удивлении бровь, но причина радости отыскалась тут же: — И даже речи не завели о дополнительной плате! Поистине лучшие из людей!

Обостренный демонический слух уловил и злобный шёпот:

— Неужто девка за ум взялась. Опять притворяется, небось, так-то ей дела ни до кого нет!..

— Пойдём в дом, Рен, — Кагура положила руку ей на плечо и настойчиво подтолкнула в сторону входа. — Тебе явно нужно отдохнуть ещё немного.

Комната встретила той же духотой, что и вчера, и Кагура в раздражении отдёрнула несколько занавесок. Не иначе, этот спёртый воздух поспособствовал развитию болезни.

Кагура посмотрела внимательно на Рен. Девушка тяжело опустилась на футон, но под одеяло забираться не стала. Случилось ли чудо на самом деле? Кто перед ней — настоящая Рен или сущность, подобная Кагуре?

— Тебе есть что рассказать? — тихо спросила Кагура, прерывая затянувшееся молчание.

— М-м-м, — непонятно ответила Рен. — Да, наверное. Мне было… очень страшно. И холодно. Очень холодно.

— Я знаю, — кивнула Кагура, и её сердце сжалось в смутном подозрении. — Похоже, я болела той же болезнью.

— Ты держала меня за руку, да? — подняла голову Рен. — Я чувствовала твое тепло. Может, это оно помогло мне бороться?..

— Конечно. — Всего несколько минут в череде долгих дней. Но девушку, наверное, не стоит расстраивать.

— А потом я… — Девушка поднесла руку к груди, комкая в пальцах ткань одежды. — Мне показалось, что-то проткнуло меня насквозь.

— Проткнуло? — Теперь Кагура удивилась. Такого в собственном бреду она не помнила.

— Да, знаешь, как будто по телу прошлась чья-то огромная лапа. — Рен сжала ладонь ещё сильнее. — А потом всё закончилось. Я проснулась, и у меня больше ничего не болит. Только руки дрожат немного…

— А на груди? — уточнила Кагура.

— Ничего нет, — подернула плечами Рен. — Это ведь был просто сон, верно?

— Не сон, а кошмар, — покачала головой Кагура. — Хорошо, что он уже закончился.

Рен легла и принялась размахивать рукой в такт медленно текущим мыслям:

— Да, верно. Не хотела бы я испытать это снова. Но я до сих пор не понимаю, как болезнь могла отступить настолько быстро. Нужно будет найти монаха и поблагодарить его, пока не поздно!..

— Не стоит, — мягко произнесла Кагура. — Они остановились возле леса. Ты ведь не хочешь опять заразиться и пустить их труды насмарку, Рен?

Рен посмотрела на подругу с некоторым сомнением, затем угукнула тихо и прикрыла глаза.

— Мне нужно отдохнуть… Юки, передашь мою благодарность, если встретишь их?

— Обязательно. Спи, Рен.

Оказавшись снаружи, Кагура тяжело вздохнула. Тревога понемногу утихала. Она не могла быть уверена до конца, но Рен, похоже, проснулась обычным человеком, прежней собой. Ни особого запаха, никаких других изменений Кагура в ней не заметила. Значило ли это, что жрица с монахом не такие уж бесполезные в плане лечения людей? Хотя… не вязалось никак столь чудесное исцеление с их эмоциями сегодняшним утром.

— Ладно, теперь-то ты довольна, Юки? — тихо поинтересовалась Кагура, страстно желая, чтобы никто не заметил, как она разговаривает сама с собой.

Игра ли воображения, настоящие ли эмоции, но Кагура ощутила пришедшую в ответ волну благодарности.

Да, не всё было так плохо, как ей представлялось поначалу. Она многого не помнила, и всплывающие в сознании образы скорее мешали, чем помогали составить цельную картинку её жизни. Однако связь с прошлым была намного сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. Кагура больше не чувствовала голода и жажды, не чувствовала привычной человеческой усталости. Её зрение стало острее, она теперь отличала множество запахов. И были эти ощущения столь привычными, что Кагура приняла их, не задумываясь, как данность. Так ли уж худо получить всё это в обмен на небольшую путаницу в голове?

Кагура запрокинула голову и, прищурившись, вгляделась в чистое голубое небо.

«Верно, стоит забыть обо всём и продолжать жить дальше».

Юки бы, без сомнения, тут же согласилась со столь жизнеутверждающей фразой. Но Кагура не могла оставить мысли о прошлом, которое теперь так тесно переплелось с настоящим. Её до сих пор мучило эхо не доведённых до конца дел.

Жизнь, как ни странно, потекла своим чередом. Деревенские до сих пор поглядывали на Кагуру с подозрением, но не отрицали определённую полезность её странного поведения. Отряд демоноборцев до сих пор нуждался в пополнении припасов, а дорога к ним всё ещё лежала мимо страшного леса. Вследствие этого и Кагура продолжала нести свой почётный долг подносчика.

Впрочем, ей это совсем не было в тягость. Шла она медленно, путешествие туда и обратно стабильно занимало несколько часов, позволяя отлынивать от опостылевшей деревенской работы. С каждым днём в ней оставалось всё меньше от Юки и всё больше хотелось плеваться ядом. Просыпалась память тела и исчезали навыки, наработанные предыдущей его хозяйкой за долгие годы. Вся утварь валилась у Кагуры из рук, она несколько раз чуть не опрокинула вёдра и чуть не истоптала чужие посевы. Замечая потуги «внучки», бабушка не переставала хмуриться и поджимать губы. Оценивая происходящее бессонными ночами, Кагура пришла к выводу, что в прошлой жизни ей вряд ли приходилось заниматься подобными скучными вещами.

А на полянке демоноборцев всё оставалось по-прежнему. Росла загадочная картина, теперь заботливо прикрываемая от дождя плотной тканью. Кагура редко заставала в лагере кого-нибудь, кроме Рин. Девушка всегда жизнерадостно её приветствовала и добавляла несколько ничего не значащих фраз. Кагура вымученно ей улыбалась и спешила уйти. Раз за разом она замечала искорки грусти и легкого недоверия в глазах Рин. Плутовка, она давно всё знала и лишь продолжала играть роль, которая была ей удобна.

Кагура возвращалась в деревню далеко не сразу. Куда роднее ей стал лес, который больше ничуть не страшил. Она бродила по еле заметным тропкам, касалась рукой шершавой коры деревьев, наблюдала за активно колышущимися демоническими отростками. Ожившие корни почему-то льнули к ней, ласкаясь пуще голодной кошки. Кагура до сих не могла взять в толк, почему так происходит. Был ли демон, подаривший ей жизнь, этому причиной? Кем маленькие демоны считают её? Сестрой?

Стоило ей вспомнить что-то необычное, начинала болеть голова, к горлу подкатывала горечь. Тогда она прислонялась к одному из деревьев или оседала на землю, позволяя корням обвить её. Перед глазами снова вспыхивали картинки. Маленькая девочками с белоснежными волосами, каменным лицом и пустым взглядом. Кагура моргала — и в руках неизвестной появлялось вычурное круглое зеркальце. Значило ли, что в прошлой жизни та девчушка была её сестрой? Они ведь совсем не похожи. Хотя Кагура не могла быть уверена — она так и не сумела разглядеть в глади воспоминания свое отражение.

Веер пришёлся весьма кстати, когда Кагуре в первый раз потребовалось выбраться из ловушки корней. Она тогда вытащила его из-за пояса и махнула наугад, даже не ожидая эффекта. А он не заставил себя ждать — неглубокая черта возникла на дереве напротив, рассыпав несколько щепок. И снова воспоминание. На этот раз множество вихрей, столпы поднимающейся пыли.

Путь к свободе Кагура прорубила за несколько минут, чувствуя, что с каждым взмахом ветер подчиняется ей всё охотнее.

Следом нашлась и игра, затянувшая её на долгие часы. Она уловила его запах, донесшийся из глубины леса. Сердце отчего-то забилось быстрее, и Кагура пошла вперед, радуясь тому, что оказалась с наветренной стороны. Осторожно выглянув из-за дерева, впервые с той памятной ночи она увидела Сещёмару.

Когда же она перестала бояться его, перестала покрываться мурашками от стужи его ауры? Пока Кагура пыталась припомнить, что чувствовала в момент, когда он бесцеремонно подхватил её на руки, Сещёмару вдруг поднялся в воздух и камнем упал в воду. Крылом взметнулось серебро его волос, и Кагура задохнулась воспоминанием, ударившим её с особой силой.

Она опустилась на землю, судорожно стискивая веер и глядя в пустоту широко распахнутыми глазами. Она помнила!

Помнила, как точно так же выглядывала из надёжного укрытия деревьев, как с силой ей — и ему — хлестал в лицо ветер, заставляя длинные пряди подниматься и опадать в неуловимом ритме. Как на танец пламени костра, на него можно было смотреть бесконечно. И она смотрела, и к чувству невообразимого восхищения примешивалась тогда терпкая горечь непрощённой обиды и обречённости.

Очнувшись в первый раз, она тут же кинулась прочь, спиной чувствуя обращённый на себя пронзительный взгляд. Но нет, он не мог её видеть, при всём желании не мог.

Уже на следующий день она петляла по лесу, ловя ставшие родными потоки ветра. Оставаясь под его защитой, она наблюдала за монотонной работой Сещёмару — грациозный нырок и плавное возвращение обратно, раз за разом — с непонятной тревогой. Сначала Кагура думала, что сознание вновь вступает в конфликт с душой Юки, до чёртиков боявшейся грозного демона. Но чем сильнее она пыталась сопротивляться, тем глубже осознавала: эти метания целиком и полностью принадлежали именно ей, Кагуре.

Что же такого он сделал, что она, теряясь от его силы и величия, не могла справиться с подступающим гневом?

А время продолжало неумолимо течь дальше, грандиозный рисунок разросся до таких размеров, что Кагура поняла: вот-вот он будет закончен.

Знаменательного дня Кагура ждала с облегчением и одновременно беспокойством. Она знала, что, закончив работу, демоноборцы тут же уйдут. И ей, и им станет легче. Они перестанут многозначительно перемигиваться, если она случайно застанет их на поляне, монаху не нужно будет выжимать из себя неискреннее «госпожа Юки», больше походящее на издевательство, не нужно будет терпеть скрещенные на себе жалостливые — и коронный недолюбливающий от Инуяши — взгляды. Кагура не пыталась поговорить с ними, не пыталась уверить, что с ней всё в порядке и она со всем справится. Она и сама в это не верила. Но каким бы ни было их отношение к ней, она всё равно была благодарна за ту сторону жизни, что они ей открыли.

И самое главное, больше всего будоражащее душу… Вместе с ними исчезнет и Сещёмару, которого она никак не могла поставить в один ряд с остальными. С него началась эта история, с его холодного взгляда, который обжёг ничего не подозревающую Юки, и с его уходом она закончится.

* * *

В тот день Кагура появилась на полянке раньше обычного, застав обретший завершение рисунок. Заприметила и необычную деталь — жирный чёрный крестик, к которому неровными дугами сходились все присутствующие на рисунке линии.

— Сегодня всё закончится, да? — поинтересовалась Кагура у притихшей Рин.

— А? — встрепенулась девушка, явно её не заметившая. — Да, сегодня. Мироку сказал, что ошибки быть не может. Они долго работали и учли все погрешности.

— Здорово, — отозвалась Кагура, хотя так до конца и не поняла, чем странная компания занималась всё это время и зачем это было нужно. — А ты чего такая грустная, Рин? Неужели тебя не взяли с собой?

Рин возмущённо надула губки и кивнула. Она сидела возле многострадальных листочков пергамента, обхватив колени руками, и явно скучала.

— Кохаку сказал, что это может быть слишком опасно! — воскликнула Рин, и ей вторило несколько шумных ударов, донёсшихся со стороны леса. — А мне, может, интересно, как оно всё закончится.

— Он беспокоится о тебе, Рин, — проявила Кагура чудеса сообразительности, — и не хочет тебя потерять, что бы там ни случилось.

— Потерять… — эхом повторила Рин, прикрыв глаза. Затем распахнула их, плотно сжав губы. — Как будто я боюсь потерять его меньше, чем он меня!

Кагура с ответом не нашлась, но от неловкой паузы их спасли чёрные точки, стремительно приближающиеся со стороны леса.

— Что… — Они возникли над макушками граничных деревьев так быстро, что Кагура не успела даже подумать, откуда они могли взяться. — Берегись, Рин!

От первой крылатой тени Кагура увернулась, с ужасом понимая, что стена тварей только что отрезала её от Рин. Не думая больше ни о чём, отточенным движением она распахнула веер и взмахнула наискось, поднимая самый настоящий — первый в своей новой жизни — вихрь. Тварей закружило в нём и разметало по всей поляне. Ударяясь о землю, они корчились несколько мгновений и таяли в гнусно пахнущей дымке.

А Кагура с замирающим сердцем смотрела в ту сторону, где сидела раньше Рин. В рассасывающемся вихре и обрывках не выдержавшей такого испытания карты проступала хрупкая фигурка девушки. Рин стояла чуть пригнувшись, крепко сжимая что-то в руке. На щеках и руках её пестрели свежие царапины, но у ног таяли твари, сражённые вовсе не смертоносным вихрем Кагуры.

Рин выпрямилась, убедившись, что чёрных теней не осталось, и медленно повернулась к Кагуре лицом. В руке она боевым хватом держала довольно длинный кинжал, который при других обстоятельствах можно было бы принять за аптекарский нож. С его лезвия медленно испарялась кровь побеждённых существ.

— Ух, — выдохнула Кагура через несколько томительных мгновений. — И не думала, что ты так… умеешь.

— Ты запомнила меня совсем другой, верно? — хмыкнула вдруг Рин, резким движением смахивая остатки крови с кинжала и убирая его в простенько украшенные ножны. — Ты права, я совсем не люблю сражаться. Но мне пришлось научиться… — Девушка окинула поляну грустным взглядом. — Потому что порой это единственный способ выжить.

Кагура отвела глаза. Не окажись здесь её, не окажись у неё волей случая демонических сил, Рин навряд ли бы справилась со всей сворой в одиночку. И тем не менее она так спокойна, будто готова ко всему на свете.

— Они прилетели со стороны креста, — подала голос девушка, вглядываясь в небо, которое с поразительной скоростью затягивали тучи.

— Креста? А… — Кагура глянула на место, где прежде лежала карта. От неё теперь остались лишь несколько листочков, сиротливо придавленных особенно тяжелыми камнями.

— Побежали! — крикнула Рин, вновь вынимая кинжал.

Бежала она, конечно же, в сторону леса, хотя стоило бы в противоположную. Кагура тихо вздохнула, понимая, что отговаривать её нет смысла. Поэтому припустила следом — не оставлять же сумасбродную девочку одну-одинёшеньку.

* * *

Надо признать, работали демоноборцы оперативно — к грандиозному сражению Рин с Кагурой опоздали.

Первым делом они наткнулись на потрёпанного Кохаку, и тот не успел даже толком удивиться. С тихим всхлипом Рин бросилась ему на шею, явно вкладывая последние силы в поражающее своей крепостью объятье. Кохаку оторопел сначала, затем растерянно погладил её чуть спутавшиеся волосы. Чем дольше он смотрел на любимую, тем больше царапин замечал и тем ощутимее белело его лицо. Голос сорвался на хриплый шёпот, но неразборчивый монолог о целебных травах Рин всё равно не слушала. Только мотала головой, силясь скрыть выступающую на глазах влагу.

Кагура тактично отвернулась, увидев наконец поле недавней битвы. Полюбовалась на глубокие борозды в земле, пропаханные чем-то довольно толстым и гибким, пожухшую, местами почерневшую траву и, что самое главное, — глубокую неровную воронку в центре. Выглядела она так, будто некто очень сильный упорно швырял в землю смертоносные, всё пожирающие шары идеальной формы. Кагура дёрнулась. Один такой шарик пришёлся бы ей как раз на половину тела. Кому бы ни принадлежало это оружие, новоиспечённой демонице внезапно расхотелось затевать споры вообще с любым существом, присутствующим в округе.

Земля на срезе переходила в камень. Из трещин в породе потихоньку стекала вода, образуя на глубине воронки мутную лужу. Кагура не сразу заметила виновника произошедшего: маленькое, явно обессилившее создание с короткими отростками-щупальцами корчилось на самом дне, отчаянно пытаясь слиться с окружающим пространством. Однако никто не обманулся.

Все демоноборцы, кроме занятого Кохаку и самодостаточного Сещёмару, столпились на краю, о чём-то тихо переговариваясь и не спуская с поверженного противника глаз. Обговорив, похоже, детали, выслали вперед одновременно и смелого, и гуманного — Мироку. В несколько прыжков добравшись до дна, тот потыкал существо навершием посоха. Ощутимой реакции монах не дождался, поэтому с видимым облегчением прихлопнул злостного демона урной, явно заранее припасённой и чудом уцелевшей в творившемся кругом катаклизме. В воздухе громом раздался победоносный «хлюп». Быстро перевернув урну, Мироку накрыл её горлышко толстым кожаным лоскутом и торжествующе поднял над головой.

Кагоме захлопала в ладоши, Инуяша вскинул свой огромный меч с воодушевлённым возгласом, Сещёмару на противоположной стороне воронки хмыкнул. Кохаку из борьбы явно выпал, погребённый эмоциями сильно тревожившейся жены.

А Кагура поводила глазами из стороны в сторону, внутреннее готовясь к очередной пакости. Ведь не могло же всё закончиться настолько просто и быстро?..

Закончилось.

Демоноборцы начали расходиться, оставляя погром позади себя доказательством честно выполненной работы. Кагура хотела было снова незаметно отступить, но, мазнув взглядом по начинающему светлеть небу, передумала. Пробралась к Мироку, который при первом же взгляде на неё в защитном жесте рефлекторно прижал к себе урну.

Кагура цыкнула недовольно, но комментировать не стала. Всего лишь честно поведала о чёрной напасти, которую отважные демоноборцы упустили из виду. Дружелюбные птички, недавно поднявшиеся над лесом, наверняка во все стороны разлетелись.

— Разберёмся, — с серьёзным видом кивнул Мироку, выслушав её, и тут же осчастливил друзей новым заданием: — Инуяша, госпожа Кагоме, Коха… А, ладно… Идите сюда!

А Кагура всё-таки ушла, напоследок поймав на себе раздражённый взгляд Сещёмару и отомстив ему взглядом не менее хмурым. По крайней мере, она надеялась, что выражение её лица получилось действительно грозным.

* * *

На ставшей родной, но разгромленной теперь полянке Кагура чувствовала себя неуютно. Обитатели, похоже, сюда ещё не возвращались, а появление Мироку предпочтительнее было бы переждать в безопасном месте. Если так подумать, это он больше всего носился с картой, но пока не видел, что с ней стало. Обидно, наверное, когда труд долгих дней погибает столь бесславным образом.

Хрустнули ветки. Кохаку вынес из леса Рин, вяло брыкающуюся у него на руках и уверяющую, что она прекрасно дойдет и самостоятельно.

Кагура улыбнулась. Они улетали, прощались с ней самыми первыми: некоторые раны Рин оказались довольно глубокими и требовали бережного ухода, который в подобном месте обеспечить было бы затруднительно.

Прежде чем залезть на Кирару, Рин-таки вырвалась из цепкой оберегающей хватки Кохаку и подбежала к Кагуре. Обняла неожиданно, настолько, что у той аж перехватило дыхание. Они были почти одного роста, и широко распахнутые глаза Рин, лучащиеся благодарностью, оказались прямо напротив. Рин улыбалась.

— Спасибо за то, что сделала для меня! — искренне воскликнула она и добавила уже тише: — Береги себя, ладно? И его тоже…

— Его? — хлопнула глазами Кагура, неловко обнимая девушку в ответ.

— Спасибо, что спасли мою жену, госпожа Юки, — поклонился тем временем Кохаку. — Мы никогда этого не забудем!

Пока Кагура собиралась с мыслями, Рин отстранилась и поклонилась подобающим образом, скрыв блеснувшее в глазах лукавство. Не успев толком распрямиться, оказалась верхом на Кираре: Кохаку, явно не любитель долгих прощаний, ловко подхватил её под мышки и усадил рядом с собой. Кошка-демоница взмыла в воздух, и последним, что услышала Кагура, было донесшееся издалека:

— До встречи!

Кагура махнула несколько раз в прощальном жесте и сглотнула подкативший к горлу ком. Так уж получилось, что из всех демоноборцев ближе всех она общалась именно с Рин. Только Рин не проявляла к ней открытой враждебности даже в минуту самых тягостных подозрений. А Кагура, погрязшая в самокопаниях, и не подозревала, насколько успела к ней привязаться.

«До встречи… Вот же плутовка! Разве мы ещё когда-нибудь встретимся?..»

* * *

Следующим было неделимое трио. Несколько дней полудемон, жрица и монах бегали по местным достопримечательностям, искали следы пропавшей нечисти, с ней же и расправляясь. Судя по горячим благодарностям старосты, получилось у них неплохо.

Их уход Кагура застала мельком, так и не решившись подойти ближе. Во-первых, там был Инуяша. Во-вторых, — Мироку, который наверняка видел то, что осталось от карты. А Кагоме, с которой она толком не успела познакомиться, наверняка неплохо проживет и без её общества.

Прислонившись спиной к стене ближайшего дома, Кагура с ухмылкой слушала их последнюю перебранку.

— Наконец-то! — радостно восклицает Кагоме. — Отдых, удобная постель, никакого Нараку и никаких купаний в холодной воде!

— Почему никаких? — искренне изумляется Инуяша. — Озеро мы и рядом с домом найдём!

— И никакого Инуяши, у которого есть повод сбрасывать меня в воду, — устало уточняет Кагоме.

— Что?!

— Бестолковый Инуяша, ты нам с госпожой Кагоме столько листов попортил со своей излишней впечатлительностью, — шумно вздыхает Мироку.

— Он просто пользовался тем, что я в воде говорить не могу! — жалуется Кагоме, и голос её постепенно начинает удаляться.

— Эй, это ты меня сейчас бестолковым назвал?!

Кагура прыснула, отлипла от стены и направилась в противоположную от удаляющихся голосов сторону.

* * *

Запах, раздражающий, злящий, не дающий покоя, никак не желал забываться. Крутился вокруг, пока Кагура стирала белье, пока догоняла уплывшее вниз по ручью, пока скакала вокруг полотна, запутавшегося среди мелких веточек.

Пока ходила туда-сюда с корзинами и вёдрами, пока подбирала рассыпавшееся и пока возвращалась вновь наполнить разлитое. Пока раз в минуту убирала за ухо надоедливую прядь, выбивающуюся из причёски.

Пока глядела на опустевшую поляну с тёмным пятном кострища и несколькими потрепанными листочками пергамента, умудрившимися пережить непогоду последних дней.

Пока пыталась забыться, всё отчетливее она понимала, что потеряла нечто ценное и невосполнимое.

Вздох, вырвавшийся у неё из груди, раздался синхронно с другим, ещё более душераздирающим. Кагура резко обернулась, лихорадочно шаря взглядом по ближайшим кустам.

Лягушка. Лягушка-демонёнок, единственный, про кого она благополучно успела забыть, притулился в уголке между деревом и пеньком, глядя перед собой отсутствующим взглядом.

Кагура подошла сбоку и участливо поинтересовалась, чувствуя, как в животе завязывается тугой узел и учащается дыхание:

— Джакен, верно? Что ты здесь забыл?

Демонёнок моментально вскочил на ноги и так переполошился, что потерял равновесие. Закачался из стороны в сторону, цепляясь за свой неизменный посох и грозясь им же стукнуть недальновидно подошедшую к нему Кагуру.

Кагура же увернулась, наклонившись сначала в одну, потом в другую сторону и проворно отпрыгнув на несколько шагов назад, в безопасную зону. В руке её распахнулся верный веер.

— Эй, что ты творишь? — нахмурилась она. — Убить меня хочешь?!

— Ты?! — возмутился только-только пришедший в себя Джакен. — Опять ты, женщина?!

— У меня имя есть, — раздражённо дёрнула бровью Кагура, тут же спохватившись: а представляться-то ей как, если он спросит?

Но спрашивать Джакен не стал, только рухнул обратно в свой уголочек, в отчаянии схватившись лапками за голову.

— У-у-у, горе мне, горе! — возвестил он в небо, вызвав сокрушённый вздох Кагуры. — Что же это делается!..

— Может, скажешь уже, что у тебя случилось?

Джакен замолчал, убрал лапку с одного глаза и задумчиво глянул на Кагуру.

— Зачем тебе это, женщина?

— Ты ведь с Сещёмару вертелся, да? Он что, всё ещё… здесь? — Последнее слово она выдохнула, не веря до конца в то, что произносит.

— Господин Сещёмару! — снова заныл Джакен, потеряв всякий контроль над эмоциями. — Горе мне! Совсем меня не слушает, ни слова не говорит мне, верному Джакену… — Тут он вдруг резко успокоился и забормотал: — Хотя, если так подумать, он мне нечасто что-то говорит, но тут уж совсем никуда не годится… — И снова заголосил, заставив Кагуру недовольно поморщиться: — Ходит, с места не двигается, молчит, как бы не случилось чего с великим господином Сещёмару!.. А может… Может, заболел?! Лекарство, нужно срочно искать лекарство!

Лягушонок сорвался с места так скоро, что Кагура не смогла бы его монолог ни словом дополнить даже в том случае, если бы захотела это сделать.

— Э, — только и произнесла она, глядя в пустоту между заполошно закачавшихся веток. — И что это было?

— Что ты снова делаешь возле леса? — холодно поинтересовались сзади.

Сердце, похоже, пропустило удар. Захотелось заметаться так же живо и эмоционально, как Джакен минуту до этого, но Кагура не позволила себе такой оплошности. Обернулась медленно, скрещивая руки на груди и с вызовом глядя на Сещёмару.

С наветренной стороны подошёл, гад.

— Ты слышал, что он только что говорил?

Сещёмару чуть приподнял брови.

— Джакен, — уточнила Кагура, начиная сердиться. Ведь и так было понятно!

— Джакен? — пренебрежительно отозвался он. — Пустой трёп.

Ладно, не хочет говорить о лягушке — больно надо настаивать.

— Так что ты здесь делаешь? — вопросила она. — Разве вы ещё не закончили с избавлением от ненавистного Нараку?

— Это был мой вопрос, — всё так же холодно и равнодушно отозвался Сещёмару.

Кагура почувствовала, как щёки предательского человеческого тела начинает заливать краской. Дурацкое чувство, уничтожающее всю её гордость бывшего демона! Кагура поклясться могла, что в её прошлой жизни подобного не случалось.

— Живу я здесь, — резко отворачиваясь, бросила Кагура. Мазнула рукой над затылком, снова собираясь схватить несуществующее перо, и выругалась под нос: — Чёрт!

Удалялась она под давящее молчание и буравящий её спину взгляд.

— Я буду здесь ночью.

Кагура не ответила.

* * *

Иногда сложно найти объяснение тому, что ты делаешь. Вопреки разуму, вопреки чувствам — или следуя им, тем, в которых она не признавалась даже себе? — Кагура продолжала играть в давным-давно начатую игру.

Она вспоминала историю Рин. Их с Кохаку игра была на диво проста: открытая, честная, добрая и невероятно милая. И всего лишь одна, немерено оттого ценная — так гласили слова про единственный шанс.

Её же игра оказалась совсем другой. Болезненной, рвущей душу и гордость на части.

Она пришла к нему той ночью. И следующей. И следующей за ней. Ни слова правды не срывалось с её губ, ни слова правды она не слышала от него. Ей было одновременно холодно и жарко рядом с ним, её сердце разрывалось от неведомой тоски, причину которой она никак не могла вспомнить. Но впервые с той ночи, когда прозвучало её настоящее имя, она чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Это была долгая игра, что велась в непроницаемых масках, случайными оговорками и чётко выверенными жестами. Чертовски долгая игра. У них ведь была уйма времени — так ей казалось.

Однако рано или поздно каждому приходится делать окончательный выбор.

* * *

— Сегодня я ухожу.

Кагура отвела взгляд. Да, конечно, рано или поздно это должно было случиться. Он ведь не может сидеть здесь круглыми сутками и ничего не делать. У демонов, верно, тоже есть обязанности. Как её удручающих успехов стирка с готовкой, только помасштабнее да поважнее.

— Вот как.

Она поднялась, с сожалением выпуская из объятий кусочек так приглянувшегося ей белоснежного меха.

— Я пойду. Мне… надо кое-что сделать.

Он проводил её взглядом, но не сказал больше ни слова. А она не оборачивалась.

* * *

Домой приходилось бежать, выжимая до капли ту скорость, на какую она только была способна. Бежать, обгоняя солнце и рассвет, что оно день за днем приносило.

Конечно, её отлучки не могли пройти незамеченными. Бабушка давно что-то подозревала, но Кагуре было всё равно: не объясняться же с ней, в самом деле: «Прости, родная, я по ночам не сплю — бегаю на свидания к кровожадному демону».

Только в этот раз что-то пошло совершенно не так, как должно было, и Кагура заметила это слишком поздно. Когда тебя встречают рано утром у ворот и уводят, крепко стиснув предплечье и пытаясь давить радушную улыбку, в пору напрячься. Только вот Кагура чересчур глубоко ушла в свои мысли.

Очнулась лишь после характерного стука засова. Толкнула дверь, приподняв брови, и обнаружила, что та — очевидно — не поддается.

— Это для твоего же блага, милая Юки, — донесся глухой бабушкин голос снаружи. — Давно тебе пора остепениться, чай, не девочка уже.

— Что?.. Что это значит… бабушка? — Пауза, которую Кагура выдерживала, чтобы пересилить себя и назвать её так, последнее время стала абсолютно чудовищной.

— Джеро обещался сегодня приехать. Вот как повозка покажется — так тебя выпустим да с рук на руки передадим, а пока внутри посиди. Глупостей лишних не натворишь, а то ты ещё как горазда!

Кагура с ответом не нашлась, и снаружи послышались удаляющиеся шаги.

Джеро… Не тот ли Джеро, которого ей всё в мужья обещали, да тянули со знакомством? Вот уж год как она слышала это имя, но на намёки бабушки принципиально не реагировала. Созрели наконец, сбагрить решили. Поняли, похоже, что в закромах целых, не прожжённых ею котелков уже не осталось.

Кагура расхохоталась. Громко, заливисто, вкладывая в этот смех всю боль, всё напряжение, что копилось в ней эти долгие дни.

Отсмеявшись, вытянула из-за пояса веер. Глупые люди, они и не подумали лишить её главного оружия.

— Прости, Юки, — с легкой улыбкой проговорила Кагура в пустоту. — Благодарю за жизнь, что ты мне подарила. Но здесь и сейчас для тебя она окончательно оборвётся.

Взмахнула рукой резко, на уровне плеч, отточенным движением создавая маленький острый вихрь.

Тёмным веером на пол осыпались пряди её волос, и вместе с их тяжестью, казалось, исчезло давно гнетущее её беспокойство.

Кагура тряхнула несколько раз головой, привыкая к новому чувству, и знакомым, родным для прошлой жизни движением закрутила пышный пучок. Закрепила заколкой — двумя резными деревянными перьями.

— Вот и всё.

Кагура задумалась, пытаясь припомнить, какой дорогой её сюда привели. Выходило, что эта еле-еле освещаемая утренним светом комнатушка — бесхозный домик на самом краю деревни.

Ей снова захотелось поиграть. Оставить после себя след, который они надолго запомнят. Может быть, надежду, что она была доброй и покорной своей судьбе девушкой.

Тихий свист ветра, удар за ударом. И без того непрочная стенка с каждым разом становилась всё тоньше. Вот и первые косые дыры в ней, откуда рваными пятнами полился яркий солнечный свет.

Ещё немного усилий — и Кагура выбралась наружу, скептически оглядев плоды своих трудов. Поверят ли, что ломились снаружи, а не изнутри? Углядят ли следы когтей таинственного зверя? Изумятся ли целостности засова? В конце концов, сломать его было проще простого, но совершенно неинтересно.

Станут ли они искать Юки?

Кагура с улыбкой покачала головой и побежала прочь, ловя окружающие её запахи. Неважно, всё это теперь неважно. Юки больше не было. Была она, Кагура, свободная и вольная как ветер, которым повелевала.

Один шанс остался или целая тысяча — ни один из них она не станет больше тратить на пустые сожаления.

* * *

Сещёмару успел уйти далеко. Он уже минул край очистившегося, воспрявшего от долгого сна леса.

Кагура бежала мимо той полянки, где не осталось ни одного пергаментного листочка, мимо потускневшего пятна кострища. Бежала мимо них, не всматриваясь, не вспоминая и не сожалея. Она сделала свой выбор, и теперь запах, родной запах зимней стужи подстёгивал её волю.

Тяжелая поступь А-Уна за поворотом, радостный бестолковый лепет Джакена, ещё не знающего, кто только что появился у него за спиной. Последний рывок — и Кагура заняла его место по левую руку от Сещёмару, ненавязчиво и почти не нагло подвинув демонёнка ногой.

Сещёмару даже не глянул на неё. Не скосил взгляда, не издал ни звука, всего-навсего шаг ускорил.

И лишь улыбка на долю мгновения украсила его лицо.

Совсем-совсем не пугающая улыбка.