Минотавр (джен)

Она проснулась, когда в коридорах было ещё темно: дневную часть цикла ещё не включили, иначе свет пробивался бы через маленькое окно в закрытой двери. Всё в порядке. Если ещё ночь, то ей не надо вставать, да она и не хотела вставать. Вместо этого она перевернулась на живот и накрылась с головой тяжёлой простынёй.

Ткань была шершавой, но её вес давал ощущение уюта. Она немного сползла назад, плотнее заворачиваясь в тяжёлый кокон, пока кончиками пальцев не почувствовала лёгкий поток воздуха. Слишком далеко, солдат. Не выдавай себя врагу! Она старалась не шевелиться. В животе урчало. Сколько ещё ждать завтрак?

От горячего дыхания под простынёй становилось душно, но она не стала вылезать. Странно, но здесь было хорошо. В теплоте и уюте, свернувшись в маленьком гнёздышке как кролик или какое-нибудь другое маленькое животное, — при этой мысли, внезапно, мечты стали не такими приятными. Она резко скинула простыню и села.

Свет залил комнату, и она отвернулась и зажмурилась, вставая. Она двигалась осторожно: в комнате больше не было ничего хрупкого, но на неё сердились, когда она опрокидывала или роняла вещи. Она подошла к шкафчику, открыла его. Все рубашки были одинаковыми, поэтому она просто взяла самую верхнюю и надела, надёжно застегнув пояс. Лёгкая ткань свободно облегала фигуру. Она надела штаны и затянула шнурок на талии. Брюки были длиной до лодыжек, но ещё на месяц они сгодятся.

Здесь не было зеркал, поэтому она расчесалась наощупь, затем села на кровать, с плохо сдерживаемым нетерпением ожидая, когда кто-то заметит, что она проснулась. Левая пятка подскакивала вверх-вниз, колено раскачивалось в такт. Слишком долгое ожидание.

— Девятая.

Она вскинула голову. Ей не удалось найти в комнате колонки, поэтому она представляла, что они спрятаны за стенами или потолком. Она вскочила, сдержав порыв подпрыгнуть и с нетерпением позвала: "Да, сэр?" Свет в коридоре вспыхнул.

— Немедленно явись в медицинский отсек.

"А как же завтрак…" Но она не жаловалась: она же солдат! Однако, ей больше не надо было бороться с желанием подскочить.

— Есть, сэр.

Дверной замок со щелчком открылся, и она вышла в коридор. Медотсек был неподалёку, и когда она пришла, доктор Далай и доктор Канаба были уже там. Кушетка в дальнем углу комнаты была закрыта простынёй, и её взгляд на минуту задержался на ней. Но солдат не задаёт вопросов. Вместо этого, она повернулась к доктору Канабе.

Он взглянул на неё, когда она вошла в комнату, но ничего ей не сказал, обратившись вместо этого к доктору Далай. Они изучали что-то на экране комм-пульта и разговаривали достаточно тихо, чтобы она не могла услышать. Она ждала со всем терпением, на которое была способна, рассматривая стену напротив и стараясь не вертеться. В животе опять заурчало, на этот раз громко, и доктор Канаба обернулся.

— Присядь вот на эту кушетку, — приказал он, указав подбородком. — Это не должно занять много времени.

Он повернулся к доктору Далай, его брови вопросительно изогнулись. Она наблюдала за ними, пока послушно шла к кушетке.

Мрачный доктор Далай выключил дисплей комм-пульта. Слишком поздно: ей овладело сильное желание узнать, что было на дисплее минуту назад; она вытянула шею, чтобы рассмотреть тёмный экран, в бессмысленной надежде увидеть хоть какие-то подсказки. Однако он оставался беззвучным, и доктор Далай покинул комнату, не сказав ей ни слова.

Когда дверь с шипением закрылась, она взглянула на доктора Канабу. Она знала, он может прочесть вопрос на её лице, даже когда больше никто не смог бы. Казалось, он всегда знал, о чём она думает. Но он не обратил внимания на выражение её лица и просто улыбнулся, как всегда, отстранённо.

— Сегодня мы тебя только быстро просканируем, — сказал он, — так что ты сможешь пойти завтракать через несколько минут. Не о чем беспокоиться, это обычная процедура.

Доктор Канаба хорошо умел лгать. Все они хорошо умели лгать. Хотя она знала, что ей обычно говорят, когда лгут. Доктор Канаба никогда её так не успокаивал, когда речь шла о действительно обычной процедуре. Её взгляд неумолимо вернулся к той белой занавеске.

— Где Четвёртая? — спросила она, внезапное подозрение свернулось у неё в животе ледяным узлом.

— Мы перевели её в другую комнату для проживания, — сказал доктор Канаба с улыбкой, включив медицинский сканер и изучая показания. Она сдержала желание выбить его из рук доктора.

Ещё один умер, или — она посмотрела на неподвижно свисающую белую занавеску — скорее всего, при смерти. Теперь осталась одна она. Она ссутулилась и вцепилась в край кушетки. Она не осознавала, с какой силой сжала руки, пока доктор Канаба не нахмурился. "Девятая", — резко произнёс он, и она машинально ослабила хватку, отдёрнув дрожащие руки от места, где когти оставили глубокие отметины на ткани.

Она чувствовала, как её щёки горят, но не извинилась. Доктор Канаба оглянулся через плечо на занавеску, к которой был прикован её взгляд, и его лицо ожесточилось. Он повернулся к ней, его рука нежно легла не её предплечье.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал он, теперь его голос был другим, более мягким. Она не знала, что об этом думать. — Я позабочусь о тебе, Девятая.

Она уставилась на него в сильном замешательстве, но он только опять нахмурился и нажал несколько кнопок на медицинском сканере.

— Я хочу вновь скорректировать твою диету, — сказал он ей. — Похоже, скорость твоего обмена веществ опять возросла. Программа твоих тренировок изменилась?

— Нет, доктор Канаба, — ответила она и посмотрела на медицинский сканер. Множество лампочек и прямоугольных индикаторов на панели вывода ни о чём ей не говорили, но она всегда смотрела на них, надеясь, что однажды они начнут выдавать информацию в понятной форме. Она поморщилась.

Он заметил её хмурый взгляд и улыбнулся, на этот раз — рассеянно и успокаивающе.

— Это не проблема, — сказал он. — Мы просто добавим к твоему рациону несколько сотен калорий. Это не стало ужасной неожиданностью.

Больше еды! Она сразу взбодрилась, кивнула в знак понимания и посмотрела на дверь.

— Это всё, что вам нужно проверить? — спросила она, безуспешно не давая голосу звучать печально.

— Да, — ответил доктор Канаба и добавил: — Хотя, нет. Погоди-ка… одну минуту.

Похоже было, что он нервничал, и она опять насупилась.

— Ничего серьёзного, всего лишь прививка.

Он достал из кармана лабораторного халата шприц с иглой, и она с опаской посмотрела на него.

— Не пневмошприц? — спросила она.

— Это особая прививка, — ответил он. — Для неё нужна игла. Больно быть не должно.

Демонстрация утешения вызвала у неё презрение. Солдат не боится боли!

— Я просто поинтересовалась, — сказала она.

Она наблюдала, как он снял с иглы защитный колпачок, щёлкнул по ней, затем указал взглядом на её ногу.

— Укол будет в голень, — сказал он. — В икроножную мышцу. Это… — Он прервал объяснение и сказал: — Сними штаны.

Она подчинилась. Игла воткнулась в её голень. Доктор Канаба нажал на поршень, затем медленно вытащил иглу. На ноге осталась маленькая припухлость. Она хотела потереть её, но сдержалась и надела штаны. Доктор Канаба кивнул.

— Должна ли я за чем-то следить? — спросила она.

— Нет, — ответил доктор Канаба. — Никаких осложнений быть не должно.

Он грустно улыбнулся, и она непонимающе уставилась на него. Он откашлялся.

— Ладно. Иди завтракать.

Ей не надо было приказывать дважды; она встала и направилась к двери. Она не смогла удержаться от последнего взгляда на белую неподвижную занавеску.

* * *

Четвёртая абсолютно точно была мертва. С этим событием её жизнь круто изменилась.

Ей перестали давать уроки. Она не считала это хорошим знаком. Нельзя научиться всему, ведь так? Её перестали учить не потому, что она всё знает. Её перестали учить, потому что она больше не нуждается в обучении. Она старалась не думать о том, что это означает, но это было нелегко.

Это было ещё сложнее из-за того, что ей нечего было делать. Большую часть времени она проводила в своей комнате или спортзале. У неё всё ещё был доступ к учебной библиотеке, и она усердно занималась, но это не помогало отвлечься. "Мне всего шестнадцать", — размышляла она однажды долгим днём. — "Моя жизнь не может закончиться так скоро".

Однако, похоже было, что не только она пришла к такому выводу. Она почти не встречала людей. Время от времени она задавалась вопросом: неужели все покинули лабораторию и оставили её бродить в одиночестве по пустым коридорам, как древнего Минотавра? Чудовище вышло из строя и теперь заперто, чтобы умереть, когда настанет время. Однажды она пыталась найти выход, хотя и без особого энтузиазма, но она не смогла вырваться из своего лабиринта. Глупая причуда, как ни крути: здесь для неё всегда была еда.

Недели медленно тянулись друг за другом. Двери открывались перед ней по утрам и закрывались за ней каждый вечер. Однажды она решила не возвращаться в свою комнату, когда погаснет свет, чтобы узнать, что они будут делать. Свет в коридоре, в котором она сидела, просто выключился по расписанию. Никто за ней не пришёл, и она провела ночь на жёстком полу. Следующим вечером она вернулась в свою комнату вовремя.

Изоляция была мучительной, сомнения вертелись в голове. Что я сделала не так? Она не могла решить, было ли это наказанием, или это из-за безразличия она болтается по лаборатории, никем не замечаемая.

Однажды утром, когда она боролась со сном, в комнате раздался голос.

— Девятая.

Её сердце замерло, она вскочила на ноги.

— Да, сэр?

Она чувствовала, как горячая кровь струится по венам, сердце бешено колотилось.

Прежде чем ответить, голос замолчал на секунду, и в это ужасное мгновение она испугалась, что всё это ей снится. Однако, после небольшой паузы, он вновь заговорил.

— Оденься и явись в кабинет №2.

— Есть, сэр!

Её душу переполняла надежда. Было ли это всего лишь ещё одно испытание? Прошла ли она его? Подошло ли оно к концу? Она слишком быстро схватила одежду и порвала когтями рубашку. Она вздрогнула, но не остановилась и взяла другую рубашку. Она оделась так быстро, как только смогла, и помчалась по коридору; когти на ногах стучали по холодному полу. В последнем коридоре она сбавила темп.

Когда она подошла к кабинету, дверь уже была открыта. Двое незнакомых мужчин ждали её внутри, тихо разговаривая. Правда, в отличие от доктора Канабы и доктора Далай, они не учитывали её усовершенствованный слух, и она смогла услышать обрывки их разговора, когда подошла ближе.

— …не уверен, что оно будет полезно для меня, но цена хорошая.

— Уверяю вас, милорд, товар в точности соответствует нашему описанию.

Несколько секунд она постояла снаружи в нерешительности, затем шагнула внутрь и встала по стойке смирно. Стоявший справа мужчина повернулся, чтобы взглянуть на неё. Другой наблюдал за ним.

— Боже милостивый, — пробормотал первый мужчина. — Впечатляет, не так ли?

Она не знала наверняка, что от неё требовалось, поэтому доложила чётко и по-солдатски: "ALN-S54-9 прибыла по вашему приказанию". Глаза мужчины заставили её почувствовать тревогу. Он был моложе, чем любой из её врачей и учителей, у него был длинный тонкий нос и длинные чёрные замысловато заплетённые волосы. Его можно было бы назвать красивым, если бы не безжизненный взгляд.

— Вы говорите, оно уникально?

Он не обратил на её слова никакого внимания.

— Да, милорд. Остальные девять умерли. Как вы знаете, это учтено в стоимости. Оно не может быть очень долговечным.

Брюнет улыбнулся.

— Что ж, мы всегда можем создать замену, если будет нужно. Вы говорите, физиологически оно — женщина? Находятся ли какие-либо модификации в половых хромосомах, или мужчин будет так же легко производить?

Она почувствовала напряжение в области плеч, но заставила себя стоять прямо и молчать. Она не знала, что именно происходит, но её дело — доложиться и ждать. Она не смотрела на лорда и разглядывала стену напротив.

— Я не в курсе всех подробностей, касающихся генетики, милорд, — сказал другой мужчина — агент по продажам? — но я могу устроить беседу со специалистом из научной группы после того, как мы закончим дела здесь, если вы пожелаете. Я не думаю, что здесь могут быть какие-либо затруднения.

— Хорошо.

Он медленно обошёл вокруг неё. Ей не нравилось, что он стоит за спиной. По лопаткам побежали мурашки. Он остановился там, где она не могла его видеть, но она не могла остановиться и посмотрела на него через плечо. Он быстро улыбнулся, когда она обернулась.

— Я хочу, чтобы оно сняло одежду, — сообщил он другому мужчине.

Несколько секунд она пристально смотрела на него, пока до неё не дошёл смысл слов. Продавец колебался некоторое время, потом сказал: "Разденься, Девятая". Она не шевельнулась. Было в этой ситуации что-то совершенно неправильное. Прежде чем она собралась с силами, он добавил более резким тоном: "Это приказ. Немедленно".

Она сглотнула, но послушалась, сняла рубашку и развязала шнурок на брюках. Она очень осторожно вышла из них, не зная, что с ними делать. Черноволосый мужчина опять улыбнулся, оглядывая её с головы до ног. "Воистину жутко", — сказал он словно между делом, — "но люди бывают разные, и кто я такой, чтобы судить?" Она покраснела, но, кроме стыда, в ней начала зарождаться волна гнева. "Ручное чудовище Риоваля", — рассуждал он. — "Я получу хорошую прибыль с очень привередливых клиентов". Он отвернулся, освобождая её от своего внимания, и опять обратился к продавцу:

— Я определённо заинтересован. Можем ли мы продолжить обсуждение в вашем офисе?

— Конечно, милорд!

Продавец оглянулся на неё только затем, чтобы сказать: "Оденься и жди здесь". Затем он с лёгким поклоном указал на дверь. Темноволосый молодой мужчина ушёл, не обернувшись. Она молча смотрела, как они уходят, затем нагнулась за штанами. Руки дрожали, когда она надевала штаны и аккуратно завязывала шнурок. Она надела рубашку и застегнула пояс.

Очень осторожно она подошла к одному из оставшихся в кабинете после её занятий стулу и опустилась на него. "Ручное чудовище Риоваля". Она посмотрела на руки, на острые ногти-когти, на толстые жилы, и почувствовала, как глаза обожгли слёзы, но она не могла заплакать. Она стиснула зубы.

Если им нужно было чудовище, значит, будет им чудовище. И они узнают, что нет такого лабиринта, который удержит этого Минотавра.