История о безголовом короле (джен)

От кого: Шерлок

Дай мне пропуск в Шерринфорд.

От кого: Майкрофт

Нет.

От кого: Шерлок

Буду там через два часа.

От кого: Майкрофт

Приятно провести время на пункте контроля.

От кого: Шерлок

И какого черта?

От кого: Шерлок

Майкрофт.

От кого: Майкрофт

Не подлежит обсуждению.

* * *

К удивлению Майкрофта, когда он переступает порог, Эвр поднимается ему навстречу. Белая пижама, темные волосы. Потрескавшиеся губы. Глаза, точно выцветшие под яркими лампами.

Шаг, шаг — синхронно. Эвр смотрит одновременно на него и мимо. Копирует каждое его движение.

И когда они оказываются по разные стороны стекла, она улыбается. Как и Майкрофт.

И в один голос с ним произносит:

— Ты никогда не покинешь Шерринфорд. — И уже без него говорит: — Какое разочарование. А я так хотела сходить в кино. Не сводишь меня в кино, Майкрофт? Шерлок бы сводил.

Прямая спина, свежая рубашка с крепко стоящим воротником, начищенные остроносые ботинки на каблуке, идеально сидящий жилет с перламутровыми пуговицами — против кругов под глазами, мягкой просторной пижамы и домашних туфель. Эвр больше не хозяйка, и Майкрофт, подчеркивая эту перемену, позволяет себе на самую малость больше, чем стоит: выдерживает паузу, сверху-вниз глядя на сестру.

Шерлок от этого взгляда выходил из себя через пару секунд, но Эвр крепче — конечно, конечно, их умница-сестренка, — она только наклоняет голову и чуть отступает, чтобы Майкрофту удобнее было охватить взглядом каждый миллиметр. Всю ее, с головы до ног. Наслаждайся, братик.

А еще она смотрит в ответ. Равнодушно, терпеливо — туда, где ниже и правее подбородка пролегает сонная артерия.

— Сто пять, — говорит она. И спустя несколько секунд: — Сто десять. Уйди, пока я не разочаровалась в тебе окончательно.

— Ты больше не распоряжаешься здесь, Эвр.

— Ты поэтому трясешься, как осиновый лист? Сто пятнадцать, о, и скоро будет сто двадцать. Ты правильно сменил врача, Майкрофт, он плохо следит за твоими нервами.

— Твоя болтовня не изменит того, что я уже сказал.

— Значит, и правда сменил врача. Это было предположение. Восемьдесят против двадцати, что параноидальные мысли заставили тебя даже любимую кружку выкинуть, не говоря уж о домашнем докторе.

Майкрофт медленно, исключительно одолжения ради растянул губы в улыбке. Большего, чем снисходительная гримаса, сестренка не получит, — и, о, она это знает. В этом они с Шерлоком похожи. Почуяв узду, начинают хлестать наотмашь.

— Попрощайся с привычной обстановкой, — посоветовал Майкрофт. Эвр сощурилась. — Через час ты останешься в четырех стенах. В четырех абсолютно голых стенах. Никакой информации, никакой работы на правительство, никаких визитов. — Майкрофт сделал паузу, покачиваясь с носка на пятку. — Музыка, полагаю, тоже будет излишней.

Эвр развернулась и ушла вглубь комнаты. Молча.

* * *

Что Шерлок явится с часу на час, Майкрофт не сомневался. Предупредил Антею, чтоб братцу не препятствовали, попросил чашку чая и продолжил работать. Неприятные разговоры имели свойство случаться время от времени, и если часть из них он предпочитал делегировать подчиненным или вовсе игнорировать, то другая часть требовала его личного первоочередного внимания.

Это Шерлок, в конце концов. Шерлок, которому не дали то, что он хочет. Разговор в данном случае — возможность отделаться меньшей кровью.

...В третий раз прокрутив назад видеозапись, предоставленную отделом внешней разведки, важную запись, маркер срочности — три из пяти, — в третий раз прокрутив запись, Майкрофт нажал на паузу. Чертов алжирский диалект и чертово качество записи. В последний раз ему требовалось трижды переслушать разговор, чтобы ухватить суть, еще в зеленые годы. Раздраженно дернув узел галстука, Майкрофт взял остывшую чашку.

Покосился на телефон, экраном вверх лежащий рядом, и поймал себя на желании зажечь дисплей и проверить, не пропустил ли он, отвлекшись на алжирский, вибрацию входящего сообщения. Может, разнообразия ради братец все же решил не наводить шум в коридорах правительства, а ограничиться руганью по смс?

— Мистер Холмс, — раздался голос Антеи, и Майкрофт поставил чашку, так и не сделав ни глотка, — прибыл ваш брат. Поднимется через две минуты.

* * *

Эвр была вторым младенцем, которого на памяти Майкрофта принесли в дом. Второй — это уже не интересно. Мать внесла в прихожую сопящий сверток, отец семенил следом, улыбаясь во все лицо.

— Нельзя, — Майкрофт смотрел на них через коридор, из гостиной, и пытался отнять у брата вешалку, не вызвав неконтролируемый плач. — Нельзя. Есть. Пластмассу.

И размышлял над последствиями. Если от одного младенца столько проблем, то два — это, видимо, аналогичный рост неприятностей?

Когда мать вложила ему в руки увесистый сверток, Майкрофт, как и положено, сделал серьезное лицо и выстоял с минуту, надеясь, что существо в пеленках не надумает проснуться.

— Славная, да? — прошептала мать, и он пожал плечами. Может, девочки другие, и она хотя бы не будет жевать все, до чего сможет дотянуться?

* * *

Когда трехлетняя Эвр на глазах у дяди Руди и Майкрофта проводит ножом по животу, задрав ярко-желтую майку в горох, Майкрофт интересуется прямо:

— Это лечится?

Ему одиннадцать, и он уже знает, что показывать это — сестру с кухонным ножом — нужно не матери. Майкрофт не идиот и усваивает опыт: в прошлом году он притащил сестру, искусавшую себе руки в кровь, к матери и заявил впопыхах, что она ненормальная — и это был первый раз, когда мать на него накричала.

И проигнорировала проблему.

Дядя Руди — из тех, кто не кричит и не игнорирует. Он щурится, скрестив руки, спрятанные под рыжеватой бородой уголки губ у него опущены. Эвр не обращает на него внимания. Она разглядывает кровь на лезвии.

— Посмотрим, — спокойно говорит дядя Руди и, не колеблясь, забирает у нее нож. Затем садится на корточки и, не сводя с Эвр глаз, произносит с расстановкой: — Эвр. Ты не будешь больше этого делать. Резать себя нельзя. Это запрещено. Поняла?

* * *

Весна восемьдесят третьего. Ее Майкрофт помнит отлично — он тогда вернулся домой после первого семестра в Сент-Освальд. Выросшим на три дюйма и прикипевшим к строгим костюмам с идеальными воротниками — вдали от дома ничто не дает такую уверенность, как футляр из непомерно дорогой ткани, на которой ни складки.

Впереди ждало лето восемьдесят третьего — лето, когда Майкрофт уже догадывался, чем все обернется.

— Прыгай, — услышал он, таща по земле внушительный чемодан и не позволяя себе вдохнуть ртом или хотя бы стереть со лба пот.

Задрал голову: окно второго этажа распахнуто, ветер треплет светлые занавески и хлопает створками по влажным после дождя камням. Шерлок вцепился в стену и смотрит вниз насупленно, Эвр сидит, свесив наружу ноги в красных туфлях на липучке.

— Хочешь по-настоящему — прыгай. Не будь трусом.

Чокнутая. Маленькая. Сука.

— Майкрофт! — дверь распахивается, и навстречу ему кидается мать. Крепкие объятия, шумные поцелуи.

Майкрофт заставляет себя не смотреть вверх. Не. Смотреть.

— Я поставлю чайник. Ты так вырос, боже мой, и так похудел!

Мать слишком занята им, чтобы поднять глаза. Они шагают вверх по лестнице, Майкрофт натянуто улыбается, чемодан бьется о ступени.

— Минуту, мама. Сейчас спущусь.

По лестнице он поднимается неторопливо, не привлекая внимание, как будто все в порядке, мать не должна узнать…

Окно в комнате закрыто. Шерлок в слезах.

— Я хотел полетать понарошку! — кричит он Эвр. Она презрительно кривит губы:

— Ты глупый. Нет никакого "понарошку".

* * *

Лето восемьдесят третьего становится испытанием для всех. Как-то вечером, засидевшись на улице с книгой, Майкрофт возвращается в дом — и слышит, как на кухне ругаются мама и дядя Руди.

— Никаких мозгоправов, Рудольф, она маленькая и она моя дочь, я не поступлю так с ней!

— Милочка, если не поступишь так с ней, тебе не понравится, как она поступит с вами.

— Прекрати нести чушь!

— Прекрати быть наседкой. Гормональная эйфория давно прошла, Джун, включи мозги. Эта девочка хоть раз за последние годы подошла к тебе за объятиями или поцелуями, как нормальные дети? Попросила почитать сказку? Ты пила чай с ее плюшевыми медведями, Джун?

Всхлип и хлопок — мать, видимо, швырнула на стол полотенце или фартук. Голос дяди стал ниже, но Майкрофт все равно услышал:

— Не будь дурой. У тебя еще два ребенка, не рискуй ими. Майки не рассказал тебе про игру в Питера Пэна? Про то, как Эвр весело болтала ножками из окна детской?

— Что? — ахнула мать.

Майкрофт вздрогнул. Черт, дядя! Он же просил! На кухне повисает тишина, а затем становится слышен плач. Скрип стула, почти неразличимый теперь низкий голос дяди Руди.

Майкрофт крадется к лестнице. Этого он слышать не хочет.

* * *

Под колесами машины шуршит гравий. Дядя Руди курит, стряхивая пепел в окно, левая рука покоится на руле. Металлические запонки на манжетах поблескивают, когда в окна бьет свет фонарей.

Машина новая, пахнет кожей и хорошим табаком.

— Понял, куда мы едем? — глаза за стеклами очков сощуренные. Дядя давно нормально не спал, его выдает десяток мелких признаков, но в первую очередь — тлеющая сигарета.

— Да. — Майкрофт смотрит вперед, на темную дорогу. Окно открыто и с его стороны, он устроил на опущенном стекле локоть и расслабленно откинулся в кресле.

Он шесть часов как сдал вступительные в университет — и сдал, как ему шепнул экзаменатор, “блистательно”. Он имеет право немного отдохнуть.

— Скучал по сестре, Майк? — окурок летит за окно, дядя Руди кладет вторую руку на руль и прибавляет скорость.

Два с половиной года Майкрофт не видел Эвр. Подумав, он честно покачал головой.

— Не могу сказать, что мне близки все эти… Родственные чувства.

Дядя вдруг хмыкнул.

— В нынешних частных школах выращивают отмороженных рыб? Не неси ерунду, Майк. Брату ты писал каждую неделю. Не меньше чем по три страницы.

— Ему нужно было учиться воспринимать сложные тексты.

— В последний раз, когда я его видел, он читал в оригинале Овидия. Развлечения ради, но все же.

Майкрофт пожал плечами, отвернувшись к окну. В конце концов, Шерлок никогда не пытался кого-то убить. Не вскрывал себе живот ножом. Не пытался угостить племянницу соседа “волшебным зельем” из чистящего средства.

Не Шерлок убил ребенка.

— Ты боишься свою сестру, Майк. — Дядя затормозил на светофоре. В стекло ударили красные отсветы. — Не будь кретином и признай это для себя самого. От малышки Эвр даже у многоопытных седых психиатров поджилки трясутся. — Красный сменился зеленым, машина тронулась. — Малышка Эвр сегодня скончается, Майкрофт.

Гравий закончился, они выехали на асфальт. Освещение барахлило, то справа, то слева начинали мигать тусклые высокие фонари.

— Это легенда, — спустя несколько минут спокойно заключил Майкрофт.

— Конечно.

— Куда она отправится?

— В особое учреждение.

Майкрофт кивнул. Он уже тогда представлял, чем “особые” учреждения в представлении обычных людей отличаются от “особых” в понимании таких людей, как дядя.

— Этому, полагаю, есть причина.

— Разумеется. Ты увидишь.

* * *

Эвр, изменив привычному равнодушию к физическим контактам, сидит на коленях у дяди. Для своих восьми она мелковата, минувшие два года она словно проигнорировала, как игнорирует все, что ей неинтересно. У нее те же хвостики и тот же прямой взгляд.

Дядя Руди обнимает ее одной рукой. Взгляд его прикован к экрану, демонстрирующему записи с камер наблюдения.

За последний месяц Эвр сбегала трижды.

— Как ты усыпила санитарку? — интересуется дядя.

— Мы играли в чаепитие. Она выпила заколдованный напиток.

— Подсыпала туда свои лекарства? И эта дура не заметила?

— Она отвлеклась, — пожимает плечом Эвр.

— Потом ты положила подушку ей на лицо. Зачем?

Эвр оглядывается, почувствовав взгляд Майкрофта, и отвечает:

— Захотелось.

* * *

В Шерринфорде Майкрофт навещал Эвр раз в несколько месяцев. Иногда — один, и тогда Эвр приветствовала его словами “привет, трусливый брат”, иногда — вместе с дядей, и тогда он не удостаивался внимания вовсе и наблюдал, как дядя с Эвр играют в шахматы и Эвр раз за разом разносит его в пух и прах.

— Ой, — говорит однажды Эвр, наклонив набок голову. Множество мелких косичек, розовая пижама. Черный деревянный король, которого Эвр взяла в руку, трескается, и голова его прыгает по доске.

Эвр не сводит глаз с дяди Руди.

— Не надейся, — спокойно говорит он, отодвигает стул, скрипнув ножками, и выходит из комнаты, не оглядываясь.

Через три дня он погиб, и никто не смог бы доказать, что десятилетняя девочка в розовой пижаме имеет к этому отношение. Майкрофт тоже не мог.

Он просто знал.

* * *

— Сделать чай для вашего брата?

— Благодарю, Антея. Это не понадобится.

По крайней мере, в первые пятнадцать минут, пока разговор не перейдет от стадии эмоциональной атаки к стадии конструктивного диалога.

Антея, кивнув, ушла, аккуратно прикрыв дверь, и Майкрофт успел сделать ровно один глоток из холодной чашки и поставить ее на место, прежде чем Шерлок дернул ручку двери, широким шагом прошел в кабинет и с ходу упал в кресло.

— Предлагаю уложиться в десять минут, Майкрофт. Ну? — он махнул рукой, словно Майкрофту по этому жесту полагалось начать запланированное выступление.

Майкрофт откинулся на спинку кресла, устроив локти на подлокотниках. Шерлок кинул на него взгляд, выждал несколько секунд и закатил глаза.

— Ну же, Майкрофт. Ты не можешь сейчас испытывать сложности с эмоциональными откровениями и прочей ерундой, мы вместе прошли через ситуацию высочайшего психического напряжения всего трое суток назад, ты не так быстро замораживаешься, так что начинай.

Майкрофт вежливо улыбнулся. Эмоциональная атака, как он и ожидал. Оставалось процентов пятнадцать вероятности, что Шерлок выберет другую стратегию — от шантажа до делового сотрудничества, — но брат прав: всего трое суток минуло, Шерлок и сам не переварил произошедшее. Его склонность неуемно эмоционировать и гарантировала восемьдесят пять процентов.

— Но ты будешь притворяться, что ты держишь все под контролем и ни в каких откровениях не нуждаешься. — Шерлок на секунду коснулся пальцами лба и раздраженно выдохнул. — И если я скажу, что тебя до чертиков напугала наша сестренка, поэтому ты решил упрятать ее поглубже, и на этот раз надежно, ты…

— Скажу, что ты полностью прав, братец мой.

Шерлок вздернул бровь и выдал в ответ всего одно слово:

— Нерационально.

— Напротив.

— Насколько ты ужесточил режим?

— Это не имеет значения.

— Насколько, Майкрофт?

К качественной звукоизоляции помещения добавлялась и хорошая акустика, и Майкрофт поморщился, когда голос брата громыхнул не хуже колокола. Помедлив, Майкрофт все-таки признался:

— Ей запрещены любые контакты. Закрыт доступ к любого рода информации. Отнято право пользования предметами роскоши.

Шерлок фыркнул и вскочил.

— Полная депривация! — широким шагом он прошелся по кабинету, запустив руку в волосы, и резко обернулся. — Майкрофт, это месть, а не необходимость.

— Вовсе нет.

— Ты руководствуешься чувствами, — два шага — и Шерлок смотрит на него в упор. — Это месть, брат мой. Эвр в ее маленькой игре лишила тебя главного — контроля над ситуацией, и этого ты ей не простишь. Теперь просто контролировать Эвр тебе недостаточно. Ты хочешь выдавать ей разрешение на каждый отдельно взятый вдох, Майкрофт, тогда твое душевное равновесие будет восстановлено.

— Шерлок… — Майкрофт устало покачал головой. От мельтешения человеческой фигуры перед глазами начинало зудеть в висках. — Ты просто не понимаешь, с чем мы имеем дело. Ты видел Эвр лишь однажды. Признаюсь, — он криво улыбнулся, но Шерлок не стал от этого менее хмур и зол, — это был самый эффектный ее выход, но сравни опыт единичного взаимодействия с опытом, равным годам. Десяткам лет, Шерлок, если быть точнее. Эвр — не маленькая несчастная девочка, которой ты ее видишь.

— Я знаю, — отмахнулся Шерлок, но Майкрофт поднял руку — подожди. И на мгновение коснулся пальцами век, вдруг отяжелевших. За минувшие трое суток он спал едва ли часов семь, но усталость, конечно, должна была навалиться именно сейчас.

— Антея, — он нажал на кнопку вызова, — сделай нам кофе. Сладкий, пожалуйста.

Шерлок коротко вздохнул, выражая, очевидно, смирение с тем, что разговор затянется, дернул кресло за спинку, подтащив со скрежетом колес, и снова уселся. Минуту они провели в тишине — пока Антея не вошла с подносом и не оставила на столе две горячие чашки и вазочку с шоколадным печеньем.

Шерлок проводил ее задумчивым взглядом, затем цапнул печенье.

— Ладно, Майкрофт, — взмахнул им в воздухе и откусил половину. — Все равно я собирался выяснить, что именно я пропустил в жизни Эвр, так что… Расскажи мне о нашей сестренке, брат. О чудовище, которому показана одиночная камера.

Майкрофт медленно взялся за ручку чашки.

— Что ж. Историю о Рыжей Бороде ты уже знаешь… Расскажу другую. Про безголового короля.