Чувство Цвета (джен)

ветов всего семь, и они не любят друг друга с той же силой, с которой могли бы оттолкнуться созданные ими миры, по той же причине, почему Сёстры — равновеликие мечты Спящего — не приемлют одни других: они разные. Они разные настолько, что их взаимодействие можно назвать ещё одним видом вражды. Они заряжают атмосферу так, что способны уничтожить Промежуток, чтобы спасти нечто лучшее. Они дают и отнимают, кормят и отравляют, наполняют и опустошают. Их семь, но кажется, будто у каждого как минимум два лица, и каждое из них обращается ко встреченному, руководствуясь какой-то необъяснимой подспудной причиной.

Вот, например, Серебро. Оно скользит по телу Уты ледяным шёлком, обволакивает, дарит надежду и предчувствие чего-то важного. Оно даёт ей предзнание, важнее которого нет ничего. Струна знает: если в Промежуток придёт Серебро, любое дело пойдёт на лад. Любая мечта, любое, даже самое дерзновенное, чудо, любой замысел станет возможным благодаря ему. Хотя бы самая жалкая капля Серебра, упавшая в раскрытое сердце, расцветает целым букетом мечтаний и замыслов.

А вот Изумруд — медленный, плотный, тягучий цвет, приучающий к ожиданию и терпению. Только Ута не умеет смиренно ждать, опасаясь, подобно Име, а наоборот, предчувствует, предвосхищает ту самую серебряную мечту, которую никто не в силах отнять, ибо она — под защитой. Оттого-то Ута и Струна, и оттого она — Струна и серебряная, и изумрудная одновременно: она знает, что мечта её недостижима, но это только пока. Всё возможно, если умеешь ждать.

Совсем иное дело — Золото. Братья не молятся ему, поскольку не понимают. Его природа им чужда; им претит сама мысль о том, что возможно иное, отличное от них. Но Ута отлична и от них, и от Золота; этот Цвет, сколь ни был бы он хорош, неспособен ни разрушить мечту, ни приблизить её. Красивый цвет, может быть, даже важный и полезный (не зря же Братья неспособны вознести ему молитву!), но не её.

Так и Лазурь — она тоже дарит надежду, но с каким-то болезненным, неправильным оттенком. Знание со вкусом вечной боли — вот что это такое. Предчувствие смерти. Вечная расплата за краткий миг счастья. Этот цвет не смертелен, но лучше без него.

И Сирень — совсем не тот Цвет, которым хочется налиться до краёв…Не она одна родилась под серебряной звездой, но те чувства и знания, которые достались Эхо, совсем не близки Струне — такая судьба ей не по плечу. Она умеет мечтать и ждать — и довольно. Достаточно страха. Достаточно тайн.

Ни Сиренью, ни Лазурью, ни Золотом ей не насытиться. Совсем д р у г и е эти цвета; красивые, но иные. Кто же насыщается бумагой и чернилами, когда есть хлеб и вода?

Только лучше уж эти Цвета — пустые и как будто отсутствующие, чем два оставшихся, чем Пурпур и Янтарь. Последний пузырится горьким ядом, шипит, пахнет остро и резко, и отравляет на раз. Одна только мысль о нём способна уничтожить. Был бы он человеком — непременно стал бы талантливым убийцей, который, улыбаясь мягко и искренне, вгоняет жертве нож под рёбра, но не резко, а медленно, постепенно, наблюдая и подмечая, как меняется выражение её лица. Был бы он подвижным, словно ртуть, был бы он шулером, неспособным усидеть на месте — и всё же более предсказуемым, чем Пурпур.

Этот цвет не знает границ и пределов; ему всякая жертва — лишь веха, фиксирующая расстояние, но не оценивающая средства, благодаря которым оное достигнуто. Это грозная ярость, скорая на расправу; это энергия в чистом виде — громкая, бушующая, безжалостная; это сущность пира во время чумы; это гнев и кара. Приговор который будет приведён в исполнение немедленно.