Paralyzed (джен)

Темнота душит меня,

Кто закрыл от меня солнце?

Тени сводят меня с ума -

Неужели я одна такая?

Мы играем с тобой во мраке,

Оступаемся, закрыв глаза,

Стоим прямо на краю в оцепенении

И одиночестве.

Насколько далеко может проникнуть темнота?

Anya Marina — «How Far Does the Dark Go»?

Удар головой о каменный пол заставил мир сузиться до маленького сизого клочка. Гермиона едва могла сфокусировать взгляд. Лишь белоснежное пятно в лице обезумевшей Беллатрикс Лестрейндж отпечаталось на сетчатке тёмно-карих глаз. Пожирательница с удовольствием наблюдала, когда «грязная», тёмно-бордовая кровь пятнами расползалась по каменному полу вокруг головы Грейнджер. Юная волшебница изредка вздрагивала и даже не пыталась подняться на ноги.

Бомбарда отлично сработала. Волна от взрыва помогла Белле завершить задуманное. Слишком долго эта мерзкая грязнокровка мозолила ей глаза. Совсем не так последовательница Тёмного Лорда представляла себе битву, но хотя бы сможет выместить весь гнев на этой грязнокровной твари. Упрямая девчонка решила обезоружить саму Беллатрикс Лестрейндж. Наивная!

— Самая умная волшебница столетия, — тоненьким голоском пропела Беллатрикс, опускаясь перед девушкой на корточки. — Враньё. Мерзкая грязнокровка! Круцио! Ты сдохнешь, и никто не поможет тебе, даже твой любимый Поттер! Круцио! Круцио!

Красный луч раз за разом пронзал тело девушки. Гермиона хотела кричать, биться в истерике от боли, но не могла даже пошевелиться. Пелена боли оглушала, лишала всякой возможности думать. Кости выкручивало заклинанием. Круцио ядом расползалось по венам, сжигая всё на своём пути. Руки не слушались, как и всё тело. Волшебница уже хотела попросить о пощаде, наплевав на принципы, как вдруг Беллу кто-то заслонил. Этот светлый затылок и прямая спина показались ей до боли знакомыми, но мысли путались. Гермиона уже хотела помочь заступившемуся за неё волшебнику, как мир резко померк и затянул в водоворот пустоты.

Раз за разом кошмар повторялся. Волшебница подскакивала с кровати, крича и ощущая обжигающие кожу слёзы. Падала на пол, прижимала колени к груди и пыталась восстановить дыхание. Качалась из стороны в сторону, словно маленький ребёнок. Лёгкие сжимало калёным железом, паника обжигала грудь. Последствия войны расползались ядовитым кружевом по венам. Каждый пострадал. Каждый потерял что-то важное. Гарри спас всё магическое сообщество, уничтожил Волдеморта, развеял его пепел по ветру. Гермиона не смогла присутствовать при этом, в это время она билась в конвульсиях от многочисленных Круциатусов, которыми её щедро одаривала Беллатрикс. Кто-то уничтожил эту Пожирательницу, тем самым сохранив жизнь Грейнджер. Но кто это — оставалось загадкой. Никто не хотел обсуждать это. Даже Гарри и Рон. Они часто навещали её, не оставили свою боевую подругу, но по их взглядам было ясно, что для них она — ненормальная. Не такая как все.

Та Грейнджер умерла от очередного Круцио на каменном полу Хогвартса.

День за днём. Неделя за неделей. Гермиона устала считать дни в своём маленьком календаре. Целители разводили руками, не понимая причин её состояния. Куча укрепляющих зелий, диагностические заклинания. Сметвик говорил о том, что последствия Непростительных заклинаний — паника, колебания магического фона и ночные кошмары. Гермионе оставалось лишь послушно кивать, а затем горько рыдать в подушку, проклиная всю эту войну. Серые дни сменяли друг друга. Девушка часто сидела на подоконнике в палате, наблюдая за расползающимся по земле туманом. Но однажды что-то изменилось.

Это было странно. Сначала она заметила его в коридоре, когда целитель Сметвик вызвал её к себе в кабинет. Гермиона была одной из тех, кто мог спокойно передвигаться по Мунго, несмотря на все симптомы и недомогания. У неё не было волшебной палочки, но даже без неё воздух вокруг вибрировал и искрился. Временами Грейнджер падала от усталости и едва могла пошевелиться. В такие минуты она хотела умереть. Быть слабой — это было худшее наказание. Волшебница ненавидела себя в такие минуты. Сжимала челюсти до скрипа, а на ладошках оставляла ранки от ногтей.

В этот раз он стоял спиной к ней. Яркий свет от зачарованного окна заставлял щуриться. Гермиона дотронулась до его плеча. Парень резко дёрнулся. Обернувшись, он скривил губы, но не отодвинулся. Вся высокомерная спесь стёрта под усталой бледностью. Его светло-голубые, почти прозрачные глаза ввалились, а черты лица заострились. От Малфоевской красоты не осталось и следа. Хотя сама Гермиона выглядела похуже инфернала.

— Чего тебе, Грейнджер? — его голос звучал глухо, словно он находился где-то вне стен больницы.

— Почему ты здесь? — она укуталась в свою тёмно-коричневую вязаную кофту, скрывая выступающие острыми линиями ключицы и тончайшие, почти прозрачные, запястья.

— А тебе ли не всё равно? Занимайся собой, — он разочарованно осмотрел её с головы до ног, а потом пошёл вверх по лестнице, оставив Гермиону в пустом коридоре.

Позже к ней подошёл целитель Сметвик и отвёл в свой кабинет. Рассказывал что-то о экспериментальной методике лечения подобных случаев. Групповые занятия магией, что-то о маггловской психологии. Волшебница кивала, изредка поправляя непослушные каштановые пряди, которые подобно змеям выбивались из косы. Ей было всё равно. Вряд ли какой-то эксперимент сможет помочь. Боль в её голове после сна невыносимая, сжигающая остатки сознания. Даже упрямство и бесконечная вера в справедливость остались где-то в прошлой жизни. Но её всё также интересовало одно: почему Малфой так часто появлялся в Мунго? Он тоже болен? Поломан, как она?

Все они — игрушки, выброшенные на задворки послевоенного мира.

Ей снова приснилась Беллатрикс. На этот раз Гермиона наблюдала со стороны за тем, как её тело пытали. Маленьким, но острым ножом Пожирательница делала надрезы по всему телу, выпуская как можно больше крови. Гермиона не чувствовала боли, лишь гнев от того, что позволила себе стать слабой.

Это было первым «важным звоночком» для целителей. Волшебница, по настоянию Сметвика и остальных, записывала все свои сны в маленький блокнот, которые потом изучали. Именно тогда, спустя четыре месяца после госпитализации, ей разрешили выйти за пределы здания больницы. Маскировочные чары ловко огородили волшебный мир от обычных людей. Маги создали нечто похожее на небольшой парк на заднем дворе здания, где не слишком буйные пациенты могли получать кислород в полном объёме. Гермионе то же было позволено. Тем более, что сегодня должно было проходить первое групповое занятие для волшебников. Наслаждаясь шорохом листвы и свежим сентябрьским воздухом, девушка медленно шла по тропинке в сторону небольшого ручья. По всему парку были расставлены скамейки с согревающими чарами. Заметив знакомые силуэты, Гермиона на секунду замерла. Драко Малфой и Полумна Лавгуд сидели вместе и что-то обсуждали. Это было похуже пришествия Волдеморта. Гермиона ощутила жуткий приступ паники.

— Гермиона! — Луна доброжелательно улыбнулась. — Я так рада, что ты присоединишься к нам на собрании.

Поднявшись со скамейки, она подбежала к бывшей сокурснице и взяла её за руку. Лавгуд всё также мечтательна и беззаботна, несмотря на все ужасы войны. Грейнджер слышала о том, что и ей досталось во время Битвы, но чтобы она тоже лечилась в Мунго…Затворничество в палате лишало информации.

Гермиона слабо улыбнулась и пожала руку в ответ. Она удивлённо посмотрела на Драко Малфоя, который так и остался сидеть на скамейке. Он лишь коротко ей кивнул в знак приветствия. Ну хоть не плевался ядом и не показывал всем своим видом презрение. Волшебник выглядел также отвратительно, как и тогда в коридоре. Словно приведение. Хотя Гермиона вспомнила своё отражение в зеркале этим утром. С ней дела обстояли намного хуже.

— Для меня это неожиданно, Луна. Видеть тебя и Малфоя, — Лавгуд потянула её за руку в сторону скамейки, не замечая сопротивления.

— Драко тоже проходит лечение в Мунго. Просто не находится постоянно здесь, а только в определённые часы, — Луна вновь уселась рядом с блондином, который, кажется, и не возражал.

Гермионе оставалось лишь присесть на самый краешек. Она натянула трикотажное платье как можно ниже, чтобы скрыть острые бледные коленки. Даже веснушки постепенно исчезали с её кожи. Проклятье, не иначе.

— Вот как… — Гермиона прищурилась. — А что же случилось с тобой, Драко?

На его имени она сделала особое ударение. Парень усмехнулся. Он откинул длинную мешающую чёлку с глаз длинными пальцами. В каждом жесте до сих пор просачивалась вековая утончённость.

— Думаю, что слишком рано для подобной беседы, Гермиона, — нарочито растянутые гласные и недобрый блеск в холодных глазах.

Луна же смотрела куда-то вдаль, думая о своём. Ей было слишком тяжело воспринимать чьи-то ссоры. Собственная магия просто блокировала в подобные минуты все звуки. Полная изоляция. Луна привыкла быть особенной, необычной. Верила в то, что светлая магия поможет ей всегда. Вот только неприятно понимать, что твоё собственное волшебство медленно, но верно лишало тебя рассудка.

Все они больны. Все они прокляты войной.

Луна спустя несколько минут продолжила щебетать о погоде и предстоящем собрании. Вдалеке Гермиона заметила целителя Сметвика и его помощников. Позади них шли остальные участники.

Всё это до жути напоминало Гермионе какое-то реалити-шоу, которые только начинали набирать популярность в маггловском мире. Их посадили в круг. Гермиону усадили рядом с Малфоем по левую руку, по правую сидела Луна и что-то напевала под нос, заплетая белые длинные волосы в косу. Малфой же уставился в одну точку и даже не шевелился.

К ним троим присоединилась ещё четверо незнакомых Гермионе волшебников. Все молчаливы, бледны и подавлены. Совсем как она сама. Лишь Сметвик в своём лимонном халате разбавлял унылость серого дня. Ведьма повернула голову в сторону Драко. На нём серая рубашка, чёрные брюки и пальто. Возможно даже маггловское. Гермиона уже хотела оценить его вид вслух, но целитель начал свою речь.

— Итак, дорогие. Это собрание проходит в рамках целительского эксперимента. У всех вас зафиксированы проблемы магического характера в результате применения различных темномагических заклинаний и эмоциональных потрясений, — после этих слов он выразительно взглянул на Драко Малфоя, который, казалось, не был заинтересован во всём этом.

Гермиона покачала головой. Какое эмоциональное потрясение? Она нахмурилась, сжала кулаки, пытаясь прогнать воспоминания о пытках. Не в первый раз.

— Наши занятия будут проходить с целью определения проблем и преодоления магических барьеров. По итогу, каждый получит заключение о своём состоянии и разрешение на возвращение в магический мир. Мои помощники раздадут вам ваши палочки. Не переживайте, всё под контролем. Вы все в безопасности.

Грейнджер было приятно держать свою палочку в руке. Магия вибрировала в венах, наполняла силой тело. Словно не было этих месяцев.

Всё начиналось с элементарного «Вингардиум Левиоса». Маленькие опавшие светло-жёлтые листья поднимались в воздух. Гермиона с улыбкой вспомнила первые занятия у профессора Флитвика. Тогда она была заучкой-Грейнджер с крупными зубами и слишком пышными волосами. Она раздражала всех и каждого. Грязнокровка с огромными знаниями в маленькой головке, заноза в заднице чистокровных снобов. Сейчас она находилась рядом с одним из тех самых снобов, который теперь с трудом мог заставить маленький кленовый листок подняться в воздух. Драко поджимал тонкие губы, чертыхался и едва ли не употреблял нецензурную брань.

— Если ты перестанешь противиться, то заклинание будет легче повторить, — негромко произнесла Гермиона, надеясь, что Малфой перестанет издеваться над собой же.

— Без тебя знаю, Грейнджер, — он опустил палочку и закрыл глаза. — Никогда бы не подумал, что мне будет сложно сделать что-то элементарное.

— Ты не один в таком положении, — Гермиона посмотрела на остальных волшебников.

Сметвик улыбался и что-то объяснял одной ведьме со светло-рыжими волосами. Девушка делала очередной взмах волшебной палочкой.

— Всё это — глупость, — Драко посмотрел на неё. — Война сломала каждого, Грейнджер. Простые взмахи палочкой не вылечат нас.

Гермиона впервые согласна с Малфоем. Она коротко кивнула и вновь заставила кленовый лист подняться в воздух.

Каждое занятие приносило облегчение. Воздух вокруг не трещал, подобно пламени в камине. Гермиона улыбалась. Волшебница часто гуляла с Луной, которая теперь всё реже замыкалась в себе. Лавгуд — отражение потерянного поколения. Её мечтательность смешалась с безумием тёмно-фиолетовой краской. В отличие от Гермионы, у которой жизнь подобна чёрно-белой гуаши.

Сентябрь прошёл под знаком новых начал. Октябрь ворвался в мир бесконечными ливнями и ледяным ветром. Гермиона не пользовалась согревающими чарами, потому магия была ещё нестабильна. Ведьма гуляла в бледно-синей куртке с капюшоном. Дождь подобно пощёчинам бил по лицу, напоминая о том, что в такую погоду лучше сидеть в палате. Но она упрямо отпросилась у дежурного целителя, надеясь, что последствия ночного кошмара сотрутся вместе с октябрьским дождём. На этот раз ей приснилось, что именно Драко Малфой спас её от Беллатрикс. Что он убил свою родную тётку ради неё, Заучки-Грейнджер.

— И почему тебе не сидится в палате, Грейнджер? — она услышала недовольный голос Малфоя за своей спиной.

Он стоял буквально в паре метрах от неё, держа в руке большой чёрный зонт.

— А как же водоотталкивающие чары?

— У тебя привычка отвечать вопросом на вопрос? — он приблизился ближе, закрывая от дождя девушку.

Гермиона ощутила запах мужского парфюма, трав. Стало тепло. Всего лишь на мгновение. Она сняла капюшон, выпуская на волю непослушные тёмно-каштановые волосы. От влажности они завились ещё сильнее, образовывая жёсткие пружинки.

— Ты не ответил ни на один мой вопрос, так что мы квиты, — они продолжили идти по тропинке в сторону ручья.

— Ладно. Не применяю водоотталкивающие чары, потому что твой магический фон нестабилен ещё сильнее, чем мой. Сметвик предупредил меня насчёт твоего случая. Если бы тут была Лавгуд… — он слабо улыбнулся при упоминании Луны. — Она настолько чокнутая, но при этом единственная, кто меня понял.

— А обо мне ты не подумал, да? — она оступилась и едва не упала, но крепкая хватка Малфоя за предплечье удержала её от падения.

Он галантно взял её под руку.

— Надеюсь, что этого никто не увидит, — тихо прошептала Гермиона.

— А тебе ли не плевать?

Только в светло-серых глазах было ни намёка на презрение или ненависть. Лишь заинтересованность и толика веселья. Гермиона думала, что это ещё один очередной сон. Они говорили о глупостях, магии и магглах, об атмосфере в Мунго. Волшебница спрашивала о причинах его появления здесь.

* * *

Кошмары прекратились. Во сне волшебница увидела лишь яркий свет, кружащиеся над головой листья… Никакой боли. Гермиона открыла глаза и впервые не заплакала.

— Думаю, что нам скоро разрешат покинуть Мунго хотя бы на пару часов, — в своём ярко-голубом берете Луна напоминает утончённую француженку.

Они сидели на скамейке вот уже час, ожидая начало собрания. Гермиона распустила волосы, а шею замотала ярко-красным шарфом. Цветовая терапия была одним из нововведений целителей Мунго. Волшебницы не были против. Лишь наоборот, яркими цветами они разбавляли этот хмурый лондонский пейзаж.

— Драко опаздывает, — коротко отметила Гермиона.

Она сама и не заметила, как начала называть его по имени.

— Сегодня у него важный день, но он обещал появиться.

Луна знала его намного лучше, чем Грейнджер. Хотя после стольких лет непривычно в принципе знать что-то важное о Малфое.

— Как давно вы с ним общаетесь? — любопытство сгубило кошку, но Грейнджер всё-таки интересно.

— С начала лета, — Луна мягко улыбнулась, теребя в руках ярко-оранжевый кленовый лист. — Он тогда пришёл на первый приём к Сметвику. В его семье…

Она резко замолчала. Гермиона нахмурилась.

— Что в семье? Луна?

— Это не моя тайна, прости. Когда-нибудь он с тобой этим поделится.

Светловолосая ведьма начала махать рукой долгожданному гостю. Разговор остался в подвешенном состоянии. Грейнджер ненавидела секреты.

На этот раз заклинание Патронус. Это действительно сильнее Люмоса или Орхидеуса. Это требовало немалых сил, а главное воспоминаний. Счастливых, не запятнанных кровью и войной. Из её палочки выстрелила тоненькая голубая струйка дыма. Гермиона тихо выругалась. Даже её детские воспоминания с трудом помогали создать полноценный Патронус.

— Не получается? — Малфой стоял слишком близко к ней, от чего Грейнджер невольно попятилась.

Иногда он вёл себя слишком странно. Словно не было многолетней вражды, оскорблений. Хотя последний месяц бесед что-то менял. Гермиона не хотела думать об этом. Его Патронус в образе лиса промелькнул мимо девушки. Зависть на секунду залила нутро. У него получилось. А у неё, у самой умной ведьмы столетия, получилось жалкое подобие.

— Как видишь, — буркнула девушка.

У неё нет счастливых воспоминаний? Или они были выжжены Непростительным на том каменном полу? Гермиона обхватила себя руками и закрыла глаза.

— Эй? — он легко коснулся её хрупкого плеча. — Не стоит так расстраиваться. Ты не первая, у кого это получилось не сразу.

— Я — никчёмная, понимаешь? Нестабильная, ненормальная, — воспоминания о боязливых взглядах друзей стучали набатом в голове.

Они ведь не приходили уже почти месяц. Словно забыли её. Вычеркнули из жизни свою магглорождённую подружку.

— Прекрати, Грейнджер, — он вновь назвал её по фамилии. — Просто вспомни что-то действительно хорошее. Счастливое для тебя. Взамен я пойду с тобой в любое маггловское место, как только мы пройдём эту терапию.

И Гермиона вспоминает свой второй курс. Она бежала по коридору навстречу Гарри и Рону. Она счастлива, спасена.

Юркая выдра остановилась в ногах, а потом умчалась вместе с непослушным лисом.

— Вот видишь, — он улыбнулся ей впервые так открыто. — Мне придётся выполнить своё обещание.

Гермионе оставалось лишь улыбнуться в ответ.

После занятия она заметила недовольного Рона у заднего входа в Мунго. Он переминался с ноги на ногу. Заметив Малфоя, он скривился, будто съел ящик лимонов. Рон Уизли всё-такой же рыжий и упрямый до безобразия.

— Гермиона?

Грейнджер осознала весь абсурд ситуации. Она держала Малфоя под руку. Это их привычка. Так она чувствовала себя в безопасности. Даже и объяснить не могла почему.

— Здравствуй, Рон, — Гермиона выпуталась из объятий Малфоя, испытывая стыд, растекающийся алыми пятнами по коже. — Не ожидала тебя увидеть сегодня.

— Мы были с Гарри в командировке, — он не сводил глаз с Малфоя, который, казалось, не чувствовал себя лишним в этой беседе. — Что здесь делает он?

Грейджер услышала в голосе бывшего парня и лучшего друга нотки нарастающего гнева. Война закончилась, многие понесли наказание, но вражду не вытравить из крови за одну ночь. Малфой презрительно фыркнул, одёрнул своё чёрное пальто.

— Тебя это никак не должно касаться, Уизли.

Гермиона посмотрела на светловолосого волшебника с укором.

— Нам надо поговорить, — Уизли схватил её за руку и повёл в сторону парка, наплевав на полный гнева взгляд Малфоя.

Грейнджер дёрнулась и высвободилась из цепкой хватки будущего аврора.

— Рон! — её голос сорвался на крик. — Что за сцена?

— Какого чёрта ты ходишь под ручку с Хорьком? Вы в своём Мунго совсем помешались?

Он сразу понял, что совершил глупость.

— Ты знал куда шёл, Рон. Пятый этаж. Недуги от заклятий, потеря рассудка, — она пристально посмотрела в его глаза, пытаясь найти хоть каплю раскаяния.

Рон Уизли казался напуганным. Ему непривычно видеть раздавленную Гермиону, поломанную куклу. Это пугало до чёртиков привыкшего получать почести вторым после Гарри Поттера.

— Прости. Просто я не хочу, чтобы этот Хорёк ошивался вокруг тебя. Тем более, что он возможно более свихнувшийся, чем все пациенты вместе взятые.

— О чём ты говоришь?

— Ты не знаешь? — Рон поджал губы и покачал головой. — Похоже Малфой не слишком любит делиться подробностями. Почти сразу после победы Гарри, его отец покончил с собой прямо на глазах у сыночка.

Это был удар под дых. Гермиона приложила руку к груди, пытаясь успокоить собственное сердце.

— Малфои решили это не афишировать. Теперь ясно, почему он здесь.

Рон хотел получить все лавры победителя. Искателя правды. Грейнджер повернула голову в сторону входа. Малфой откровенно пялился на них.

— Спасибо, что навестил, Рон, — фальшивая улыбка растрескалась под грузом информации.

Резко развернувшись, Гермиона направилась обратно к Малфою, который, казалось, всё слышал.

— Грейнджер? — он вопросительно посмотрел на волшебницу.

— Я всё знаю, Драко.

Его аристократичное лицо стало ещё бледнее. Он поджал губы и злобно взглянул на замершего Уизли. Конечно, его секрет не мог оставаться секретом так долго. Просто не так он хотел рассказать об этом Гермионе. Не здесь.

— Спасибо, Уизли. Твой длинный язык до добра не доведёт, — процедил сквозь зубы Драко.

Он вытащил палочку из рукава. Гермиона аккуратно дотронулась до его запястья, пытаясь остановить от необдуманных действий.

— Что ты сказал?

Гермионе захотелось раствориться. Она выставила руку в сторону Рона и зажмурилась. Дикий поток магии вырвался наружу, оттолкнув рыжеволосого на приличное расстояние.

— Прекратите. Не надо, пожалуйста, — она словно погрузилась в холодную воду.

Мир растворился в тягучей темноте под злобный смех Беллатрикс.

Гермиона открыла глаза. Заметив знакомый белый потолок палаты, она приподнялась на подушке. Дежурный целитель сидел на стуле рядом с кроватью. Он провёл проверку с помощью диагностических заклинаний, рассказал о её выбросе магии, которую спровоцировала ссора её друзей. Зато впервые за всё это время её магический фон находился в пределах допустимой нормы. Никаких колебаний. Захотелось рассмеяться, но волшебница лишь поблагодарила целителя за поддержку.

Прошло несколько недель, прежде чем Малфой появился в её жизни снова. Он старательно избегал её всё это время. Гермиона не участвовала в групповых занятиях, а посещала целителей в одиночку. Ей предстояла выписка. Она уже собрала свои вещи в большой коричневый чемодан. Осталось лишь попрощаться. Гарри отправил ей записку с совой о том, что они с Джинни встретят её. Волшебница отказалась от их помощи, уговорив встретиться в их доме на Гриммо. Гермиону ждала её маленькая квартира на окраине магического Лондона, которую ей удалось снять с помощью Луны, которая вот уже как неделю обустраивала её.

Грейнджер взглянула на себя в зеркало. До идеала красоты далеко, но мертвенная бледность и бесконечно чёрные круги под глазами медленно исчезали. Волосы были заколоты в пучок. Маггловские удобные джинсы, тёплый ярко-жёлтый свитер. Тёмно-серое пальто лежало на кровати, ожидая свою хозяйку.

— Думаю, что мне пора сдержать своё обещание, — Драко Малфой стоял в дверях, ожидая разрешения войти.

Он нервно теребил застёжку часов на руке. Гермиона жестом пригласила его внутрь.

— О чём ты?

— О том, что если у тебя получится вызвать Патронус, то я пойду с тобой в любое маггловское место. Ты ещё меня до этого пыталась убедить, что немагический мир то же прекрасен.

Гермиона кивнула. Она прекрасно помнила об этом.

— Я сожалею, Грейнджер. Не говорил об этом, потому что тебе хватало своих проблем. Мой отец сдался в отличие от меня. Я не жалею ни о чём. Вот только…

Она вопросительно посмотрела на него.

— Я не признался ещё в кое-чём, — юноша подошёл к ней и взял её за руку.

Для них это стало обычаем. Когда ей становилось совсем плохо, именно так Малфой возвращал её в эту реальность.

— Сколько секретов, Драко. Не лопнул ещё? — съехидничала волшебница.

— Остановил Беллатрикс я. Авадой. Прямо в грудь. Когда она тебя пытала.

В памяти возник тот ужасный день. Высокий светловолосый силуэт.

— Спасибо, — слова благодарности оказались спасением души Драко Малфоя.

Слишком долго они были парализованы. Пора выбираться из трясины боли и прежних ошибок.

Он кивнул и подошёл к чемодану. Аккуратно взяв за ручку, Малфой поспешил к выходу.

— Ты идёшь, Гермиона?

Гермиона Грейнджер покинула Мунго с уверенностью, что теперь всё будет хорошо.