Утерянное начало (джен)

Папа всегда говорил, что сила — это благо. В первую очередь потому, что только сильный человек имеет право выбрать: милосерден он или жесток. Слабому же остается довольствоваться малым и просто плыть по течению, страшась каждой тени.

Я была сильной. Всегда. Старалась. Но когда в руках два тупых ножа, на теле всего лишь легкая кожаная броня, а за спиной с дюжину гарлоков, мысли о смелости и геройстве проходят как-то сами собой. Единственная здравая мысль, возникающая в такую минуту: «бежать без оглядки». В идеале. На деле же брови и верхние веки подняты, нижние веки напряжены, рот чуть приоткрыт, сердце колотится так, словно вот-вот вырвется из груди, а ноги железно прирастают к земле. И все, на что ты способен, это стоять на месте и с ужасом высчитывать секунды, оставшиеся тебе до момента трагической и бессмысленной кончины.

Холодный камень пещеры неприятно холодит спину через броню, сквозь гомон и шипение гарлоков едва слышится звук капающей воды где-то совсем рядом. И этот запах: нечто отвратительное, смесь гнили, грязи и испражнений, — пробирающийся в самые легкие.

— На счет три мы бежим на них, подрубаем крайнего и сворачиваем в левый проход, поняла? — голос Оуэна, уверенный, без волнительной дрожи, заставляет поверить в себя снова, загнав чувство страха куда-то глубоко.

— Да, — негромко отвечаю я, беря его за руку.

Любимый брат. Он на полтора года младше меня, но его присутствие рядом всегда заставляло чувствовать младшей себя. Его забота, его уверенность в себе и его голос. Оуэн был практически точной копией отца: курчавые волосы, отливающие бронзой, чуть с горбинкой нос, тонкая линия губ и точеные скулы с чуть впалыми щеками. Когда папы не стало — его разорвал волк — мне было пятнадцать. Через четыре года не стало мамы, ее скосила болезнь. А еще через полгода из-под земли на свет начали выкарабкиваться отряды Порождений тьмы. Начался Пятый Мор.

— На счет три… — повторил Оуэн, сжимая рукоять меча до степени белеющих костяшек. — Три!

Быстрота событий была ужасной: громкий выкрик брата, возмущенный рык гарлоков, окруживших нас и загнавших в тупик, лязг металла, плеск воды, лужицами растекшейся по полу пещерного хода и удары. Четыре, а быть может и пять ударов. Парные ржавые клинки со свистом рвали черную кожу монстров, выпуская сквозь точащие раны темно-бордовую кровь. Прилив адреналина и азарт вскружили мне голову. Не хотелось думать не о чем другом, кроме ножей, врезающихся в преисполненные скверной тела порождений, и быстрого стука сердца, громким боем отдающегося в ушах.

— Ева, пошли, давай! — потянув меня за руку, младший быстро свернул в левый проход, помчавшись сломя голову вдоль каменных стен тоннеля. Впереди был мрак, за спиной возмущенные и обозленные противники, претерпевшие незначительные потери. — Ну же, сестренка, поддай скорости!

Наклонив тело вперед и, все еще сжимая в руках клинки, я мчалась в темноту, не видя дороги. Звук капающей воды стал яснее и ближе. Едва не врезавшись в стену, мы неожиданно оказались на перепутье, преследуемые погоней.

— Надо разделиться, — запыхавшись, выпалил Оуэн. — Так они нас могут потерять.

— Нет, только вместе! Направо! Там вода, — теперь уже я схватила братца за руку и потянула в проход.

Проклятые порождения и не думали отставать. Судя по крикам и шипению, доносящихся из-за спины, их число возросло. Но нас было двое и мы не спешили сдаваться. Вскоре впереди показался какой-то просвет. Выскочив из расщелины и оказавшись то ли на поляне, сводом которой служил сверкающий камень, то ли в каком ином магическом месте, мы с братом, быстро оглядевшись, побежали прямо и тут же замерли, едва не сорвавшись с берега в широкую речку.

Вода была настолько прозрачной, что острые камни, исполосовавшие ее дно, были отчетливо видны и от того совершенно не внушали доверия. Единственной надеждой был водопад, спадающий с левой каменной стены аккурат в речную воду, с характерными брызгами и громким шумом, невольно заглушившим крики гарлоков. Была маленькая вероятность, что за ним есть пещера, в которой мы смогли бы переждать какое-то время, пока в голову не придет более разумный план побега.

— Надо прыгать, — заключила я, шумно выдохнув и ловко закинув свое ржавое оружие в ножны на спине.

До воды было около пяти метров свободного падения. И даже если бы мы это пережили, там, внизу, были еще и камни, оттачиваемые усердными потоками долгие годы. Но других вариантов не было. Я с опаской обернулась: порождения Тьмы уже кучей вываливались из трещины.

— На счет три?

— Да. Три! — тут же среагировал брат, и мы синхронно сделали шаг в пустоту.

Сложив руки на груди и вытянувшись, стремительно вошла в воду, ногами вперед, чувствуя, как тело обволакивает леденящая влага, а в легких начинает недоставать кислорода. Как оказалось, река была довольно глубокой, и я физически не достала бы до дна, прыгнув с пяти метров. Барахтаясь, всплыла на поверхность, жадно хватая ртом воздух. Снаружи было много теплее. Оглядываясь, начала искать глазами младшего, но Оуэна нигде не было. Лишь только кучка гарлоков столпилась на берегу, с опаской глядя вниз, на речку, но страшась ринуться следом. Видно здравый смысл присутствовал даже в их пустых головах, затмевая стадное чувство.

— Ух ты, это было здорово! Только холодно, — тряхнув головой и быстро протерев лицо рукой, рядом вынырнул брат. Я тут же успокоилась. Он был жив, значит, дело оставалось за малым — добраться до водопада. — Я так рад, что в свое время научился плавать, — невзначай добавил он. — Спасибо, сестренка. Вперед.

И, рассекая прозрачную гладь, мы спешно поплыли в сторону падающей воды. Мимо меня, практически у самого плеча, в воду вошла темная стрела, стремительно уходя ко дну. Затем вторая, третья.

— Они взялись за луки, давай быстрее! — подбадривая младшего, выкрикнула я, неловко хватая ртом ледяную жидкость. Ноги немели, невольно. Нужно было как можно быстрее выбраться на сушу.

— Ах, демон! — вырвалось у брата, и он замер, начиная медленно погружаться в воду. Недолго думая, быстро схватила его под руку, в пол силы гребя к водопаду. Надежда на то, что за ним была пещера, все еще ютилась в сердце. Грустно, если все вот как закончится.

Стрелы все еще проскальзывали мимо, видно Андрасте берегла нас. Неожиданно под ногами появилась почва. Через тонкую подошву сандалий ощущались все те же острые донные камни, но сейчас они были уже не так опасны. Стоя впритык к воде, шумно стекающей откуда-то сверху, и вдыхая ее леденящую свежесть, я вытянула руку, пытаясь коснуться каменной стены. Но там было пусто. Шаг, и мы с Оуэном оказались в прикрытой водой пещере, освещенной лишь странным светом сине-зеленого мха, украшавшего стены.

— Вот так, — укладывая брата на камень, я, хмурясь, уставилась на его кровоточащее левое бедро. Стрелы нигде не было. Разорвав штанину, осмотрела ранение. Порез был четким, сочащаяся кровь буквально на глазах закупоривалась черной ржавчиной, словно чудотворной мазью. Вот только от этого младшему становилось только хуже.

Морщась от боли, он сжал зубы и откинул голову назад. Ногти его невольно впились в сомкнутые ладони.

— Я могу промыть и перевязать. Нужно промыть, — затараторила я.

— Уже промылось. Сколько в воде были… — ответил он чуть погодя. — Знаю, это скверна. Меня уже не вытащить.

— Заткнись, идиот, ты еще даже пожить-то не успел, — залепив брату легкую затрещину, отчего он усмехнулся, дернув плечами, оторвала кусок ткани от своей рубашки и перетянула им бедро, закрыв ранение.

— Упорная, — негромко произнес он, подтягиваясь и принимая сидячее положение. — Боль пока ушла. Где мы?

Сине-зеленый мох, как я и говорила, подобно неравномерным пятнам краски, облепил все стены пещеры, упустив только область крупного креста, словно бы приросшего к камню. У его подножия находилась гробовая плита. Ничто прочее не внушало интереса. Мы снова были в тупике без выхода. Не стоило даже надеяться на большее.

Поднявшись на ноги с моей помощью, Оуэн потянулся в сторону захоронения.

— Могила. Каким образом тут могла появиться могила? — задумчиво спросил он пустоту, касаясь прямоугольной каменной плиты. Гладкая, словно бы после длительной полировки, поверхность ее была едва теплой. Уже один только этот факт внушал опасение. — Ты видишь имя? Хоть какую-то надпись? — спросил меня младший.

Проведя рукой по шероховатому кресту и осмотрев его со всех сторон, я переключила внимание на каменную плиту. Но кроме круга на перпендикулярной ее поверхности в основании там больше ничего не было. Небольшой круг, подобно старой печати, внутри которого была пустота. Словно кто-то от скуки начертил его на плите, но толком не продумал, зачем. Коснувшись рисунка пальцами, легонько на него надавила, просто так. Каменная плита со скрежетом поехала в сторону, открывая взору лестницу, уходящую вглубь захоронения. Это была ожидаемая неожиданность.

— Неплохо. Последнее приключение, а? — радостно поинтересовался Оуэн, пытаясь скрыть очередной приступ боли в бедре.

Эта весна была теплой. Лотеринг украсился цветущими яблонями, зазеленела трава, и перелетные птицы неспешно возвращались в родные места, переждав зиму. Дети пускали в голубое небо воздушных змеев, собаки с громким лаем разгоняли голубей, подкармливаемых горожанами. Было спокойно, мирно, по-доброму, до тех пор, пока королевские разведчики, находящиеся у южных границ Ферелдена, не заметили, что хасинды торопливо покидают Дикие земли Коркари. Причина тому — неожиданное появление огромных орд порождений тьмы, выползающих из глубин подземных Троп.

А затем мир ожил. В поселение начали сбегаться беженцы и солдаты. Вторые спешили на запад, к Остагару, где король Кайлан начал собирать армию против Скверны. Оуэн тоже подумывал отправиться к крепости. Но я не позволила. Так мы и попали в пещеры… случайно. А теперь, скользя пальцами по стенам вдоль лестницы, мы медленно спускались в очередной мрак, совершенно не представляя, что нас ждет дальше.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

Лестница только что закончилась и мы оказались в округлом помещении. Стены здесь тоже украшал светящийся мох, только его было меньше. Благодаря легкому освещению было ясно, куда двигаться дальше — напрямик проходил узкий проход, который от обрушения удерживали подозрительной прочности балки.

— Нормально, — невольно оседая на землю, ответил брат. Его всегда уверенный и твердый голос чуть понизился. Мне снова стало страшно.

— Было бы хорошо прижечь рану, но нечем… — на глаза начали наворачиваться предательские слезы.

— Ей, ты чего сопли-то распустила? — улыбнулся младший, смахивая с моей щеки слезу. — Все со мной хорошо. Скверна медленно распространяется. Еще денек продержусь точно, так что не раскисай пока, сестричка. Голова должна быть светлой. Нужно выйти наружу.

— И куда пойдем?

— К Остагару, как я и собирался. Лучше погибнуть в бою, чем неизвестно где.

Я вздохнула и отвернулась, вставая на ноги. Переубеждать его снова не имело смысла. Он был упертым, как баран. В этом мы были похожи.

— Есть проход, но что там я не знаю. Да и выглядит он не слишком обнадеживающе.

— Тебе разве не интересно, куда ведет дорога из могилы, которая совершенно не могила? — дернув бровями, поинтересовался Оуэн, хватаясь за стену и вставая на ноги. — Это же интересно. Пойдем скорее.

Деревянные балки чуть потрескивали под тяжестью земли, но выглядели прочно. Вроде. Глаза, уже привыкшие к мраку, смотрели во тьму ясно, но мы все равно шли на ощупь, чтобы наверняка знать, будет ли где по дороге поворот, или нет. Шло время… оно казалось бесконечным, пока, наконец, впереди не забрезжил свет. Тусклый, отдающий легкой желтизной. Я протянула идущему следом за мной брату руку и, дождавшись, когда он схватится, чуть ускорила шаг, свернув в конце тоннеля, и оказались нос к носу с зелеными кустами, преградившими путь.

Мысли прояснились. Глаза приятно защипало и, раздвинув ветви, мы вышли из пещеры. Был день. Яркий весенний день, около пяти часов по полудню, или чуть меньше. Солнце неспешно двигалось к западу, но это не уменьшало его великолепия. Короткая трава зеленела на холме под нашими ногами, а впереди расстилался удивительный вид на сверкающую белизной крепость с огромными арками, величественной башней Ишала и каменным же длинным мостом через ущелье, ныне пустующее. Мы вышли к Остагару. Да хранит нас Андрасте!

— Это судьба, — философски заключил брат.

Я сочла разумным промолчать, поправив ленту, стягивающую хвост волос на затылке. Путь вниз, с холма, был некрутым. Даже Оуэн без труда с ним справился, пару раз сжимая челюсть от внезапной боли, чтобы не вскрикнуть. Я хотела предложить еще раз осмотреть рану, но он отказался. Слишком резко. Затем извинился. Знаю, он не хотел меня обидеть. Просто ему тяжело. Все происходило слишком быстро и сумбурно, мысли путались и цели терялись в куче прочих.

Порождения тьмы долго собирали силы, мне даже иногда кажется, что они в течение долгих лет копили мощь, чтобы потом, в один момент, кинуть всю свою армию на глупых, упивающихся величием, людей. Так, к слову и случится, чуть позже. Но в тот момент в это никто не верил. А потом было уже слишком поздно.

Замерев у подножия каменного моста, Оуэн, до этого шедший с моей помощью, скинул свою руку с моего плеча и, вскинув голову, гордо пошел вперед, кивнув двум стражам-дозорным. Но, не пройдя и десяти шагов, ноги его подкосились, и он упал навзничь, уткнувшись носом в светлый монолит.

— Что с ним? Он ранен? — спросил один из стражей, подбегая к нам.

— Да, он… ранен, — пролепетала я, не зная, стоит ли упоминать про отравленную стрелу.

— Это были Порождения? — уточнил второй.

— Да…

— Так, Алан, берем его и несем в лагерь. Ты за нами. Как тебя зовут?

— Ева.

— Хорошо. Тащим к целителям.

Мост мы пересекли в молчании. Ноги Оуэна пугающе волочились по земле, но сам он дышал, это было видно по едва вздрагивающему телу. Когда проходили через лагерь, к лазарету, навстречу вышел высокий широкоплечий мужчина в прочной кожаной броне практически до пола. Волосы его были подобны цвету смолы и убраны в хвост на затылке, висков касалась легкая седина. Строгости добавляла густая черная борода.

— Куда вы его? — спросил незнакомец.

— Он поражен скверной, сэр Дункан, — ответил тот, которого зовут Аланом.

— К целителям, — добавил второй.

— Ему там не помогут, несите к костру, — скомандовал брюнет. — А ты кто? — обратив внимание на меня, поинтересовался мужчина.

— Ева. Он мой брат. Оуэн, — указывая на младшего, которого солдаты осторожно положили на землю у огня, ответила я. Он был без сознания.

Когда сэр Дункан, сказал, что в лазарете брату не помогут, во мне будто бы что-то сломалось. Снова та надежда, что тусклым огоньком вспыхнула в груди, едва мы выбрались из пещеры, с грохотом рухнула, разбивая сердце. Это было больно.

— Меня зовут Дункан. Я Серый страж. А теперь садись, и рассказывай, как это произошло, — наклонившись над раной Оуэна и распарывая ножом подобие повязки, велел брюнет.

Дозорные к тому времени спешно ретировались на свой пост. Солнце сверкало желтовато-рыжим пламенем, касаясь макушек елей, а я поспешно отвернулась от младшего, не желая видеть скверну, пожирающую его изнутри.

Мой рассказ не был большим. Всего лишь мелочи, сложенные в разумные кусочки. Я никогда не считала себя матерым рассказчиком. Больше слушателем. А вот Оуэн умел красиво говорить. Хотя, судя по нахмурившемуся лицу Серого стража, и его внимательному взгляду, он ловил каждое слово, складывая в уме картинку произошедшего.

— Он продержался на ногах больше трех часов после заражения? — удивленно спросил брюнет, едва я закончила говорить.

— Да. Это очень плохо?

— Это замечательно, честно сказать! Значит, он вполне может выжить после Посвящения.

— О чем Вы? — с непониманием переспросила я.

— В его случае есть только один способ выжить — испить из чаши и стать Серым стражем, чтобы блюсти Мир и охранять его от Мора. «Победа в войне, бдительность в мире, жертвенность в смерти», — особым тоном произнес он последнее предложение и на секунду прикрыл глаза, словно бы давая кому-то молчаливую клятву.

— Это опасно?

— Везде есть риск, Ева. И на каждом выбранном пути нас рано или поздно ждет смерть. Это неизбежно.

Я перевела взгляд на брата и грустно улыбнулась.

— Тогда я тоже хочу пройти ритуал, — решила я. — Я его не брошу.

— Ты уверена? Для тебя это очень опасно. В его крови уже есть скверная, и он до сих пор жив. А то, каким образом «перерождение» отразится на тебе, неизвестно.

— Это не важно.

— Там... — мужчина на секунду замолк, обдумывая свои слова, — особая субстанция. Если ты не выдержишь, то смерть твоя пройдет в ужасных муках и агонии. И все это ты почувствуешь за пару секунд. Настолько ярко, что мозг не перенесет боли и отключится, лишая сердце движения.

— И все-таки я попробую. Кроме него у меня никого больше нет. И идти мне некуда.

Дункан вздохнул, губ его коснулась понимающая улыбка, и он встал на ноги, стратегически оценив положение солнца.

— Скоро вернется мой отряд, отправленный в земли Коркари. И тогда пройдет церемония.

Мир окутал вечерний сумрак. Рекруты, что Серый страж отправил в оскверненные земли, вернулись. Их было трое. Алистер — совсем юный страж, уже прошедший тяготы Посвящения, сэр Джори — воин из Редклифа и Давет — мастер двух ножей из Денерима.

Оуэн не так давно пришел в сознание и теперь сидел у костра, молча смотря на огонь. О чем он думал, было известно лишь ему одному. Я не хотела мешать. Ко всему прочему я так и не сказала ему, что тоже решила пройти обряд испития из кубка, детали которого Дункан только что с ним обсуждал.

— Если я не выживу, обещай что уедешь за море, сестричка. Там хотя бы безопасно, — прерывая молчание, произнес он. — Скажи: «Я клянусь», так мне будет спокойнее.

Незаметно сложив два пальца за спиной крестиком, ближе пододвинулась к Оуэну и тихо ответила:

— Клянусь.

Он улыбнулся, приобняв меня за плечо. Через некоторое время я помогла ему подняться, и мы проследовали в полуразрушенные чертоги, вслед за двумя другими новичками.

Когда губы младшего коснулись чаши, зажмурилась, с ужасом прислушалась к тишине. Ее прервал хрип и глухой удар. Распахнув глаза, подбежала к брату. Алистер нащупал пульс и расслабленно кивнул:

— В нем еще есть жизнь, — нарочито бодро произнес он.

Когда же из кубка выпила я, то в глазах у меня зарябило и мир поплыл, превратившись в неясное месиво. Казалось, наружу, откуда-то изнутри меня, пыталось вырваться что-то огромное, царапая горло острыми шипами. В висках громко стучало, сердце в груди на секунду замерло, и я так же глухо рухнула на каменный пол. Боли не было. Кругом был лишь мрак. Темнота, которую спустя бесконечность, прервала яркая вспышка пламени и громкий, чужеродный рык.

Придя в сознание от чувствительных пощечин, распахнула глаза и слабо улыбнулась. Надо мной зависло лицо Оуэна. Он был более чем жив и выглядел вполне бодро. Даже щек его коснулся легкий румянец.

— Ты меня точно в могилу сведешь, сестренка, — поджав губу, произнес младший, но затем широко улыбнулся и помог мне встать на ноги.

В эту самую секунду наша жизнь изменилась. Очень сильно. Но даже если бы мне предсказали мое будущее и эту мою новую жизнь, я бы все равно ничего не изменила. Ни единого мгновения. Ведь сила — это благо, как говорил папа. И теперь я больше никогда не буду убегать. Мы не будем.