Профессор (гет)

Наша первая встреча, Профессор, произошла, когда мне было всего лишь двенадцать лет.

— Глупое махание палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и поэтому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — долговязый мужчина быстрой походкой зашёл в класс, хлопнув дверью. Это были вы. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи. Я, — вы на секунду остановились и тихо добавили, внимательно разглядывая каждого из нас, — могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада баранов, которое обычно приходит на мои уроки.

Я сидела на первой парте и смотрела как вы, учитель Зельеварения, Северус Снейп, высокомерно обвели взглядом класс. Вы остановились на мальчишке из Гриффиндора, который, то и дело поправляя дешевые старые очки, записывал каждое ваше слово.

Я бы соврала, если бы сказала, что возненавидела вас в тот миг, но и симпатий ваш внешний немного неопрятный вид, хрипловатый голос, речь или те же надменные взгляды, брошенные на бестолковых первокурсников, уж точно не вызывали. Ваши темные глаза сначала напоминали мне нелюдимые провалы, а потом, когда узнала про дементоров и увидела их воочию, я сравнила их с безжизненными лицами стражей Азкабана, от которых бросало в дрожь.

— Гарри Поттер, — вы сделали паузу, — наша новая знаменитость.

Драко Малфой со своими дружками тихо засмеялся, и мне их смех показался похожим на скулеж гиен, но вы, как справедливый учитель Зельеварения и декан самого изворотливого факультета Хогвартса, даже не обратили внимания.

Я накручивала прядь белесых волос на палец, пытаясь выглядеть не задетой издевками своих же однокурсников, подражая этому самовлюбленному мальчишке. Малфой еще тогда мне не понравился, но его липовая самоуверенность помогала ему, и я по глупости надеялась, что смогу сделать точно также. Но, увы, не получилось. Я это довольно быстро поняла.

А вы, профессор, как не обратили внимания на то, как издеваются слизеринцы над Поттером, так и проигнорировали их смех и пакости по отношению ко мне.

Я же грязнокровка, каким-то образом попавшая на Слизерин, а вы Пожиратель смерти. Какое вам дело до меня, не правда ли?

Но тогда я об этом не ведала и молча глотала слезы всякий раз, стоило Драко или любому другому чистокровному оскорбить меня, а вам в который раз пройти мимо с холодной усмешкой на губах. Почему вы ни разу не заступились за меня? Наверное, тогда в моем сердце вспыхнула ненависть.

Точно также прошел и второй, и третий, и четвёртый курсы. За это время друзей у меня, к сожалению, не прибавилось. Лишь двое таких же, как я, изгоев пытались со мной подружиться, но их жалость меня выводила из себя и вызывала отвращение. А вы… Вы по-прежнему были холодны. И меня это почему-то задевало.

Но пятый курс все изменил, правда, только для меня. Как сейчас, помню: вводный урок, ваша речь полная уже привычного презрения и высокомерия, а потом сложное задание, которое вы преподносите, как легкое, но я-то, в отличие от «стада баранов», все лето читала учебник и знала правду. Никто не справился. Никто, кроме меня.

Вы идёте между рядов, бросаете колкие замечания, очередной раз втаптывая в грязь какого-нибудь неудачника, вроде Невилла Долгопупса. Медленно, но верно приближаетесь ко мне, и даже самая последняя парта, за которую я давно перебралась, не спасает от вашего придирчивого взгляда. Вы долго рассматриваете мое зелье. Мешаете зелье по часовой стрелке, потом против, нюхаете и морщите нос. Но ваших глаз я не увидела; черные сальные волосы, что стали предметом насмешек над вами, закрыли половину лица.

— Довольно неплохо, мисс Смит.

Кажется, это далось вам нелегко, вы не привыкли хвалить кого-то кроме избранных.

А потом вы попросили меня остаться, и я, скрепя сердце, подошла к вашему столу после того, как два факультета покинули кабинет.

Думала, будет выговор или колкое замечание, но нет, вы поступили куда коварнее.

— Мисс Смит, а вы никогда не хотели серьёзно заняться Зельеварением?

Я молчала, ибо попросту не верила; очевидно, это очередная издевка.

— Я не слышу ответа, мисс Смит.

— Алекс, — неожиданно поправила и нерешительно замерла.

— Хорошо, — вы снова сделали паузу, видимо, вам нравится постоянно так делать, — Алекс, ты хочешь научиться большему, чем эти бездари?

Я кивнула. И похоже этим подписала приговор.

Уроки с вами — сущее наказание. Вы рассказываете все в своей привычной манере, расписываете каждую мелочь, показываете маленькие хитрости, которых нет в нашем учебнике, и с непринужденной легкостью делитесь своими премудростями, словно я их достойна. Вы продолжаете бросать едкие комментарии, если у меня что-то не получается, но вы хороший преподаватель; я соображаю что к чему почти всегда с первого раза. Вы показываете мне, что кипящее зелье и правду по-своему красиво, а смесью из полевых трав можно подчинить человека или даже убить. Это завораживает и, кажется, я вас понимаю. Но на этом все. Только зелья, но моя ненависть все равно превращается в нечто другое. Хотя признаюсь, сейчас мне кажется, что с самого начала под ней скрывалось что-то иное, до сих пор непонятное для меня.

А потом пришло жаркое лето и снова разлука. Я купила учебник, как только приехала домой, в Лондон, желая заучить его на зубок только ради того, чтобы заслужить вашу скупую похвалу, но вы, как будто снова издеваясь надо мной, сменили должность.

Я пришла к вам, неловко теребя мантию, не в силах справиться с волнением. Ваши холодные глаза теперь не казались мне пустыми и холодными, они — омуты, в которые я ныряла с головой. Лицо, изрезанное морщинами, притягивало, и это пугало меня. Разве это нормально, Профессор?

— Теперь профессор Слизнорт ваш преподаватель по Зельеварению, обратитесь к нему.

Ваш тон режет. Мне хочется сказать вам, как сильно я хочу заниматься именно у вас, хотя бы для того, чтобы видеть вас чаще и слушать голос, что так часто сочится змеиным ядом, но в итоге опять не в силах сказать и слова:

— Но… Я…

— В среду в пять. А теперь избавьте меня от необходимости ждать, пока вы свяжете больше двух слов.

Вы делали вид, что не замечали, правда?

И снова потянулась череда уроков. Я с жадностью ловила все, что вы говорили, каждый взгляд, невольно брошенный в мою сторону, и даже пару раз коснулась ваших ледяных пальцев, но, сомневаюсь, что что-то для вас изменилось.

А потом… Потом этот Поттер стал заниматься с вами вместо меня! Он занял мое место!

И знаете, если бы вы, сообща это, хоть капельку расстроились, мне бы было намного легче!

— К сожалению, наши уроки окончены.

Вы, как всегда, сказали это таким холодным тоном, что я еле сдержала обиду, и, затаив злобу на Поттера, решилась подождать, пока он наконец с треском провалится, и вы выгоните его к черту.

Я дождалась. Что поделать, этому очкарику далеко до меня. И зачем вы только взялись вести дополнительные уроки по зельям, взяв именно его? Я думала, вы догадались о моих чувствах и решили найти замену, но чтобы Поттер? Кажется, тогда-то я и задумалась о правдивости слухов.

Я пришла ровно через неделю, как вы послали выскочку с Гриффиндора. Хотела подойти еще раньше, в тот же день, но, видимо, он разозлил вас не на шутку; это было видно, Северус.

Вечер. Я спешу к вам в новой мантии темно-зеленого, почти черного цвета. Она простая, но, как сказала мадам Малкин, сидит на мне отлично. Я надеялась, вы это заметите, но вы остались как всегда равнодушным. Мои волосы отросли до самой талии, а отвары, готовить которые научили меня вы (пусть и скривились, услышав мою просьбу), превратили их в густую копну, но и этого вы не видели, словно ваше сердце давно кто-то вырвал из груди и забрал себе.

Я спрашиваю про приворотное зелье, уже ожидая услышать колкое замечание, но вы только усмехаетесь и выводите нужный состав на доске.

— Настоящую любовь не сварить, мисс Смит.

— А вы когда-нибудь любили?

Ваши глаза чернеют, и я понимаю, что да, Северус, вы любили и, похоже, любите до сих пор. Но кто она?

Проходят месяцы.

И вдруг… вы ушли.

Мои чувства превратились в ноющую боль, а я сама едва не изнывала от безысходности.

Говорят, вы убийца, слуга Того-кого-нельзя-называть, и никогда больше не вернетесь в Хогвартс. Я не верю этому, зову вас во сне, и надо мной смеются.

«Грязнокровка, — шепчут они, — он на тебя не посмотрит».

Я знаю. Поверьте, я это поняла давным-давно и никогда не питала надежд, что что-то изменится.

Но я хочу увидеть вас, Северус, и наконец назвать вас по имени вслух, а не шептать тихо: «Профессор».

И вот вы вернулись. Змеи встретили вас, как победителя, позабыв, как поносили всего пару месяцев назад. Искренне ждала вас только я. Вы же догадывались об этом, верно?

В обеденном зале я смотрела на вас, и желала, что бы вы посмотрели на меня и сказали в ответ хоть что-нибудь, пускай колкость или замечание с целью задеть. Мне уже все равно. Прошу вас.

Малфой и ему подобные изо дня в день прогибаются, выполняют все ваши поручения и доносят обо всем вам, директор, но я не среди них. Не могу лицемерить и лгать вам в лицо, я не отворачиваюсь от вас… Но и стать такой, как они, не могу. Понятия не имею, рассказали ли они о том, что я бормотала ваше имя во сне, но я знаю — их притворство вам противно. Я же настоящая и готова ради вас на все, только попросите! Но вы снова молчите или говорите исключительно о зельях.

Я слежу за вами, накинув на себя мантию-невидимку, купленную в Косом переулке. Это игра желанна, мне нравится наблюдать, какой вы, когда никто не видит.

Но куда вы уходите каждый вечер, Профессор? К кому? Догадываетесь ли, что разжигаете мою ревность?

Как-то раз я пошла за вами. Вы вышли за территорию Хогвартса, там вас ждал какой-то мужчина. Наверное, он тоже Пожиратель Смерти?

Вы говорили тихо, постоянно оглядываясь, и на мгновение, когда ваш взгляд остановился там, где я стояла, мне показалось, что я как-то выдала себя, но нет — разговор пошел дальше.

Но когда незнакомец ушел, вы медленно развернулись в мою сторону, прожигая взглядом то место, где трава примята моими ботинками, и почти прошипели в пустоту:

— Мисс Смит, вы не в курсе, что дешевые мантии могут скрыть лишь от бестолочей вроде вас, а опытный волшебник сразу вас раскусит?

Я на это молчу, улыбаюсь, видя на вашем лице раздражение и злость. Без понятия, что же со мной происходит, но мое странно тело отзывается на любые ваши слова и не важно сухой это комплимент или очередная гадость. Сердце бьется быстрее, и мне так радостно… Я хочу улыбаться, улыбаться именно вам. И я не знаю, что с этим поделать.

Вы подходите и срываете мантию, как ненужную тряпку. Я застываю с той же глупой улыбкой на лице в нескольких сантиметрах от ваших тонких губ, но жизнь — не бульварный роман, написанный тридцатилетней домохозяйкой. Я остаюсь одна, и слышу, как вы что-то бормочете про безмозглых девиц.

Мое послание на тот свет подходит к концу. Оно вышло несколько скомкано, но наша последняя встреча все равно уже состоялась — и вы никогда не прочтете это письмо. Никто его не прочтет, только я, предаваясь старым воспоминаниям, буду изредка перечитывать его у камина. И, возможно, когда-нибудь я вспомню вас с грустной улыбкой, как вспоминают приятного старого друга из прошлого.

В тот день я проследила за Поттером (хоть какая-то польза от него) до захудалого дома в чаще Запретного леса. Зайти не решилась, ведь на мне все та же мантия за один галлеон, а ваши уроки я привыкла запоминать с первого раза. В тот день в Хогвартсе было слишком много опытных волшебников.

Ждать долго не пришлось; несколько фигур в длинных плащах покинули домик, но ни в одной из них я не признала вас. Поверьте, ошибиться я не могла.

Тревога заставила меня переступить через страх, я зашла внутрь, а там на деревянном полу, покрытом многолетним слоем пыли, лежали вы, как старая безвольная кукла.

Вы бледны, изо рта стекала белыми хлопьями пена, тело била мелкая дрожь, а темные глаза смотрели куда-то в пустоту. Лучше бы я этого не видела! В тот миг я забыла обо всем, мне показалось, что мой маленький мирок рухнул в одночасье, но, буду честной, ваша смерть не стала концом моей жизни. И со временем я это поняла.

Но в тот миг я бесшумно осела на пол рядом с вами, взяла ледяную ладонь в свои руки и прижимала к губам костлявые пальцы (сама не знаю, как я решилась на подобное). Как ваша единственная и значит, лучшая ученица, я сразу поняла, что вы умираете от сильного яда. А я… Я не могу этого остановить.

— Северус, — я все же назвала вас по имени.

— Лили?

Я проглотила слезы. Вот кто моя соперница! Вот кто забрал ваше сердце и оставил меня ни с чем! Как мне соревноваться с той, что даже после смерти, не отпускает вас? Этот бой был проигран еще много лет назад, до моего рождения.

— Нет, Алекс.

— Лили, — упрямо повторили вы, и я согласилась.

Я провела рукой по вашей бледной щеке, едва касаясь кожи, и вы посмотрели на меня, как взирали бы на нее — с любовью и нежностью, коих я ни разу в вас не замечала. Вы что-то шептали, кажется, просили прощение за то, что не смогли спасти ее от Темного Лорда, потом по вашей щеке пробежала слеза, и вы замерли.

Мне казалось, вы через несколько мгновений очнетесь и в вашей резкой манере выскажите очередной раз все, что думаете о таких бездарях, как я. Но, увы, этому не было суждено случиться.