Солёный привкус (джен)

Попасть в это забытое богом место просто так невозможно.

Сюда нельзя аппарировать, здесь не существует сети каминов и не открываются порталы. Но если хорошо попросить у... морской воды, то тебе обязательно пришлют маленького проводника.

— Входи, дорогая.

От этого певучего грудного голоса по спине Беллатрисы пробежал холодок. Стиснув палочку, она глубоко вдохнула и толкнула старую обветшалую дверь, которая отворилась совершенно нехарактерно для такой развалюхи — свободно и абсолютно бесшумно. Незаметно сглотнув подступивший к горлу комок и подавив желание припустить отсюда со всех ног, Беллатриса Лестрейндж вздернула подбородок и решительно зашла внутрь.

Ничегошеньки тут не изменилось.

Старая хижина по-прежнему вызывала ужас, от которого тряслись поджилки, а внутренности сковывало ледяным холодом. Казалось, над этим местом время вообще было не властно. Как и над его хозяйкой.

Остановившись неподалеку от входа, Белла задрала голову, с любопытством уставившись на свисавшие с потолка всевозможные скляночки, наполненные различным содержимым, и полотняные мешочки с проклевывавшимися сквозь ткань редкими тонкими веточками — не чертог ведьмы, а мечта зельевара!

— Разве так встречают старых знакомых, Бел-л-латрис-с-са?

Лестрейндж нервно вздрогнула, оторвавшись от созерцания пузырька с переливающейся серебристой жидкостью, и повернулась на голос, но перед ней никого не оказалось. Беллатриса поежилась. Привыкнуть к тому, что твоя давняя знакомая — бессмертная морская богиня Калипсо, до сих пор не получалось.

Имя ее, в отличие от других слов, прозвучало более приглушенно и проникновенно, отчего создалось ощущение, будто шелестит сброшенная кожа Нагайны. Беллатрисе даже захотелось оглянуться — вдруг ползучая гадина все-таки последовала за ней. А что? С нее станется.

— Мне необходима твоя помощь, Тиа Д... Калипсо, — громко произнесла она.

Реальность перед глазами поплыла — воздух подле старого массивного деревянного стола зашевелился, вмиг загустевая и переливаясь клубами мерцающего тумана. Жалобно скрипнуло старое плетеное кресло... Отозвались тихим перезвоном склянки под потолком... Лицо обдало прохладным морским воздухом, а на кончике языка появился неизменный соленый привкус.

Лестрейндж, как зачарованная, не могла оторвать глаз от клубящихся языков тумана.

— Ты знаешь, я беру плату, — материализовавшись в хижине, широко улыбнулась Тиа Дальма, опускаясь в кресло и откидываясь на его спинку. С тихим стуком на стол забрался крупный белый краб. Остановившись, он повернулся к Белле и уставился своими черными глазками-антенками. Заметив питомца, ведьма взяла краба в руку и принялась наглаживать, словно котенка.

Лестрейндж согласно кивнула и, порывшись в недрах своего ридикюля, с гордостью выложила на стол маленький круглый золотой медальон на цепочке, в центре которого поблескивали крохотные песочные часы.

— Я слышала, что ты... ну... путешествуешь по морям, — заикаясь, пробормотала Беллатриса, глядя, как краб сполз с рук Калипсо и, подобравшись к хроновороту, принялся изучать его своими усиками.

Белла снова поежилась — не так она себе представляла встречу давних подруг.

— Старые привычки побороть так сложно, — нараспев произнесла Тиа Дальма, так же не сводя заинтересованного взгляда с краба. Потеряв всякий интерес к медальону, тот выполз на середину карты, слегка задев несколько валяющихся там клешней, остановился и вдруг, сложив все свои лапки и клешни, полностью спрятался под панцирь, отчего создалось впечатление, что на столе теперь лежит просто крупный гладкий белый камень.

— Годится, — усмехнувшись, довольно протянула ведьма, даже не дотронувшись до маховика времени. — Я знаю, зачем ты пришла, Беллатрис-с-са... — темный гипнотизирующий взгляд Калипсо не хуже хорошо сработанного Империуса проникал в сознание. — Потому что даже все твои силы не могут дать то, что тебе желаннее всего...

Беллатриса захлопнула открывшийся рот и перевела немигающий дикий взгляд с краба на Тиа Дальму.

— Так это возможно? — все еще не решаясь высказать своей просьбы, поинтересовалась Лестрейндж. — Потому что я хочу...

Калипсо удивленно приподняла бровь.

— А разве это так сложно? — усмехнулась она.

— Но я хочу ребенка от Темного Лорда, моего Повелителя, — пряча глаза, наконец призналась Белла. — Мой муж никчемен и совершенно не годится на роль отца великого волшебника. А это должен быть необыкновенный ребенок! Чистокровный! И чтобы его сила... сияла, билась внутри его вен, чтобы его помыслы были верными...

В глазах Лестрейндж вспыхнул огонь, восторг слышался в каждом ее слове.

— Нет ничего проще, — взмахнула рукой Тиа Дальма, прервав ее восторженную речь.

— Правда? — не веря услышанному, сдавленно пискнула Баллатриса. И, прокашлявшись, добавила: — Так ты мне поможешь?

— Разве могу я отказать, дорогая, если это дитя желаннее всего? — загадочно улыбаясь, пропела ведьма, протянув руку и коснувшись кончиками пальцев подбородка Лестрейндж. — Мне всего-то и нужно, что частичка души твоего Темного Лорда.

Беллатриса пару секунд оторопело смотрела на собеседницу, а потом заискивающе улыбнулась, снова запуская руку в ридикюль и ставя на стол неприметного вида металлическую чашу с выгравированным на ней барсуком.

Тиа Дальма расплылась в торжествующей улыбке.

Наклонившись, она вытащила из-под стола и водрузила на стол грязный глиняный кувшин. А затем резко склонилась к Беллатрисе.

— Ты точно этого хочешь? — серьезно спросила Калипсо, буквально вгрызаясь потемневшим взглядом в глаза Лестрейндж.

— Больше жизни, — одними губами произнесла та, не в силах отвести глаз от всепоглощающего ведьминского взора.

— Договорились, — сразу подобрела Тиа Дальма, отстранившись и замурлыкав себе под нос какую-то мелодию.

Она взяла кувшин и наполнила кубок светлой, но мутноватой, странно пахнущей жидкостью.

— Пей.

— Что это? — скривилась Беллатрис, презрительно сморщив носик и ткнув кончиком палочки в чашу.

— Ты хочешь ребенка? — грозно перебила ее Калипсо.

— Да, — без колебаний ответила Лестрейндж.

— Тогда пей, — махнула рукой ведьма и откинулась на спинку кресла.

Белла принюхалась. По виду вроде вода. Запах был смутно знакомым, но мысли путались, и Беллатриса никак не могла вспомнить название жидкости. Она поднесла кубок к губам, бросила беглый взгляд на Тиа Дальму и...

На мгновение ей показалось, что уголки губ ведьмы дрогнули в торжествующей ухмылке, а сама она подалась вперед, словно желала лично убедиться, что жидкость будет выпита.

"Будь, что будет!" — мысленно решила Лестрейндж и сделала большой глоток. И сразу закашлялась от едкого соленого вкуса.

— Это же морская вода! — отплевываясь, возмутилась Беллатриса.

— А ты ждала, что я напою тебя каким-нибудь зельем? — и Тиа Дальма рассмеялась, не обращая внимания на недовольное ворчание Лестрейндж. — Поверь, дорогая, вода — самое эффективное зелье. И этого зелья у меня в избытке. К тому же, его действие проверено временем. Пей.

Давясь, Беллатриса глотала воду, чувствуя на себе тяжелый взгляд Калипсо и думая лишь о том, что наконец-то обретет самое желанное. Но пока что все происходящее казалось сном или действием хорошо сработанного заклятия. Слишком уж легко получалось.

Дождавшись, когда последняя капля осядет на губах Лестрейндж, Тиа Дальма ухватила ее за руку.

— А теперь слушай внимательно...

В глазах Лестрейндж сразу же зажегся яростный огонь. Едкий соленый вкус разъедал рот и саднил на губах. Жутко хотелось сплюнуть и утереться рукавом.

— Ты только сейчас предупреждаешь?!

— Запомни: спрячь чашу в надежном месте, чтобы ее не касалась больше ничья рука. В противном случае, вы оба: и ты, и твой лорд погибнете, а судьба ребенка поменяет свое направление. — Калипсо замолчала, придирчиво и внимательно вглядываясь в глаза Беллатрисы. — Ты все поняла?

Та поспешно кивнула. Она получила то, за чем приходила, и теперь ей не терпелось проверить на практике эффективность сделки с Калипсо.

— Мы с моим Повелителем тебе очень благодарны, — Лестрейндж нашла в себе силы признательно улыбнуться, пряча чашу обратно в ридикюль. К ее облегчению, Тиа Дальма тоже расплылась в торжествующей улыбке.

— Это будет действительно необыкновенное дитя, Беллатрис-с-са, — тихо произнесла она, отступая назад к столу, чтобы подцепить медальон на цепочке и поднять к свету, любуясь золотистыми бликами.

Больше Калипсо не сказала ни слова.

Лестрейндж поняла, что разговор окончен.

Прежде чем закрыть дверь, Беллатриса обернулась через плечо — Тиа Дальма раскачивалась из стороны в сторону, поглаживая пальцами маховик времени, и тихонько напевала. Только почему-то от слов песни про спине Лестрейндж побежал ледяной холодок, желудок скрутило резким спазмом, и легкое головокружение нахлынуло вновь. И только соленый привкус на языке все еще напоминал, что происходящее — реальность.

В бездне бездонной, в подводном аду,

Где сгинет сам Посейдон,

Смертный стон, могильный звон

Слышится, словно в бреду.

Йо-хо! Громче, черти!

Что ж нам дьявол не рад?

Йо-хо! Вздрогнем с песней,

С ней хоть в Рай, хоть в Ад!