Два воплощения (джен)

Луффи не помнил точно, когда это началось. Может быть, когда Кабадзи заковал его в кандалы по велению своего капитана, Багги Клоуна, собиравшегося казнить на глазах у жителей и гостей Логтауна «врага». Он помнил тогда, что висел в кандалах безвольно и взирал на толпу с чётким ощущением, будто всё это уже было: и площадь города, заполненная людьми, многих из которых он будто бы знал, и эшафот. И казнь. Его казнь. Даже солнечный день, и приближавшийся шторм, и то были ему знакомы. Будто всё это происходило не впервые. Тогда погода была такой же. Но когда было «тогда», Луффи не понимал, ведь он точно знал, что в Логтауне был впервые.

Хотя немного ранее, бродя по улочкам города, у него возникало чувство, будто он на острове уже был, будто бы он вернулся… домой.

Багги тогда собирался его казнить, и у него вдруг возникло непреодолимое желание крикнуть на всю площадь, на весь город, чтобы его слышало каждое живое существо: «Мои сокровища? Я оставил всё там, на…». Слова, сказанные Золотым Роджером на плахе. Луффи хотел повторить их, неосознанно. Но это желание было настолько странным, что он взял себя под контроль, и вместо этого выкрикнул: «Я стану Королём Пиратов!». Внезапно ударившая в меч Багги молния, отвлекла от странных мыслей и чувств. И Луффи тогда, движимый желанием спастись, отмахнулся от ощущений, как от глупых фантазий…

Зря, наверное.

А может, это началось раньше, когда он решил, что Охотник на Пиратов Ророноа Зоро просто обязан стать его накама, а тот вдруг воскликнул: «Не решай за меня!». И фраза внезапно отозвалась в сознании чувством, будто эту фразу, произнесённую так же возмущённо, с той же экспрессией, он уже слышал однажды. Что-то смутное в душе всколыхнулось в тот миг, отзываясь столь несвойственной ему ностальгией по чему-то далёкому, почти забытому, но сбывшемуся. Тогда Луффи тоже не обратил на это своё внимание, но гораздо позже вспомнил…

А возможно всё началось раньше, ещё в детстве, когда имена «Сенгоку», «Белоус» и «Роджер» в устах деда, рассказывавшего о противостояниях пиратов и дозора, прозвучали так привычно, знакомо. Или когда Шанкс с азартом рассказывал ему свои байки о море, свободе, пиратстве и одной так и оставшейся в его рассказах безымянной пиратской команде, и её приключениях в море, которое позже покорила. Луффи тогда думал, что у него слишком яркая фантазия, ведь перед ним, словно во сне наяву, всплывали события, описанные Шанксом. Иногда «фантазии» расходились с тем, что говорил рыжий пират, но Луффи знал, что было на самом деле. Думал, что знал. И отчего-то в фантазиях он видел любимую соломенную шляпу рыжеволосого пирата в своих руках, зная на пересчёт все поломанные соломинки в ней, а самого Шанкса видел юным в компании красноносого вороватого сверстника…

Уже получив шляпу от Шанкса в обмен на обещание стать Королём, он посмотрел тогда на соломенное сокровище, и удивился, что все потёртости на ней были точно такими же, как в его воображении. Разве что, их было несколько больше, будто с представленных им событий прошло немало времени…

Да, пожалуй, это началось ещё в детстве, когда он ещё не понимал, что не мог, будучи ребёнком, так живо представлять себе события, описанные Шанксом. Лишь со временем, с приключениями, Луффи начал понимать, что с ним что-то было не так.

Он был знаком с Багги до встречи и знакомства с ним. Знал, чего от него можно ожидать. Он уже катался по Обратной Горе, и не раз. И едва сдержал восторженный крик, когда увидел старика Крокуса: «Давно не виделись, дружище! Ты всё ещё заботишься об этом ките? А вымахал-то он как!». Цветочный О-сан вряд ли понял бы его порыв, но он мог поклясться, что во время прощания, в тот миг, когда Крокус смотрел на него, Луффи видел в глазах старика восторг узнавания. И Град Лайн…. Он словно вернулся домой, к старому другу, которому однажды пообещал вернуться, и тот долгие годы преданно ждал, не кого-нибудь, а его. Небесный Остров и Золотой Колокол — всё это уже было, и со временем Луффи готов был даже поклясться в этом.

Первый сон ему приснился в городе воды Вотер-7, уже после того, как они с командой спасли Робин, практически уничтожив правительственный судебный остров Эниес Лобби. Приснился рыбочеловек, который что-то говорил о гордости, хлопая широкой ладонью с перепонками меж пальцев по борту новенького корабля с ярко-алыми парусами, а Луффи был собой, но кем-то другим. В ту ночь, он нешуточно перепугал накама, когда очнувшись ото сна, с горящим взором спрашивал у Френки и Айсберга, а ещё у Робин о том, что произошло с его кораблём. Ему говорили, напоминая, что Мэри погибла, но он хорошо знал, что спрашивал не о Гоинг Мэри, а об Оро Джексоне. И зря он уточнял это вслух, потому что накама всерьёз озаботились его вменяемостью. Но в итоге всё равно всё списали на сон, который Луффи так никому и не рассказал…

Он начал догадываться о том, что происходит, только на Сабаоди, когда, устроив суматоху на архипелаге из-за похищенной у них, а затем спасённой ими русалки и побитых ими же Тенерьюбито, он познакомился с Рейли. То есть Первым Помощником Гол Д Роджера, Тёмный Королём Рейли. Просто оставшись наедине, мельком назвал старика «партнёром», уже зная по нередким в последние дни снам, что тот, другой он, так называл лучшего своего друга. И Рейли, услышав его, замер, остолбенел просто. У него задрожали руки, и разом повлажнели глаза. Старик выдохнул судорожно, и обратился к нему по имени чужому, но больше своему, больше привычному на слух, чем то имя, которое принадлежало ему ныне:

— Роджер?

— Я обещал, что не умру, — ответил Луффи тогда то, чего требовали желания. Рейли плакал, так и не сумев вымолвить больше ни слова, а сам он сидел, и, наверное, впервые в жизни чувствовал неловкость, ведь не понимал до конца, почему же плакал Тёмный Король.

Потом он спросил у Робин о душе и реинкарнациях. Накама сильно удивилась, стараясь не подавать вида, но рассказала всё, что знала. Сама она в реинкарнацию не верила явно. Но Луффи… поверил сразу, потому что даже тех деревенских баек и легенд, о которых вспомнила его накама, хватило, чтобы припомнились все странные мысли, чувства, ощущения и желания, которые при определённых обстоятельствах появлялись у него. Сложить всю имевшуюся информацию, чтобы сделать неожиданный и совершенно безумный, бредовый вывод, труда не составило.

Он был реинкарнацией Короля Пиратов, реинкарнацией Золотого Роджера!

Именно поэтому он так ярко представлял себе истории Шанкса в детстве, ведь был непосредственным участником событий. Именно поэтому имена многих старых пиратов и дозорных отзывались в его сознании ностальгией. Именно поэтому он знал и Шанкса, и Багги, и Крокуса, и Рейли. И почему бы ему их не знать, ведь они были его командой, его друзьями?! Приключения, острова, великий океан Гранд Лайн и даже эшафот — всё это действительно с ним уже было!

Принять это было не просто. А ещё непросто было уместить в себе воспоминания двух своих жизней, и не запутаться при этом, не сойти с ума. Луффи… или Роджер? Готов был даже благодарить Бартоломью Куму, который очень уж вовремя раскидал их с командой по островам. За накама, новых накама, он беспокоился, конечно, но не так, чтобы очень: знал, они смогут позаботиться о себе. А пока у него были время и возможность поразмышлять над нежданным открытием.

Хотя события набирали обороты, и обдумать всё как следует не дали. Его брата, Эйса, в то же время сына, (что очень странно было осознавать), собирались казнить. Разумеется, допустить этого он не мог, и по привычке бесстрашно сунулся в самое пекло.

В великой подводной тюрьме Импел Даун Луффи ожидали ещё несколько открытий о себе самом. Когда он глупо попался, и начальник тюрьмы Магеллан отравил его, фактически умирая, Луффи вспомнил практически всю свою предыдущую жизнь от рождения и до самой казни. Словно красочная книга с картинками о чьей-то жизни прошелестела страницами у него перед глазами. И когда Роджер очнулся, поборов действие яда с помощью Эмпорио Иванкова, все, кто ждал его возвращения и верил — отшатнулись. Они больше не видели перед собой задорного бесстрашного мальчишку, который время от времени становился чересчур серьёзным, задумчивым. Они видели перед собой мужчину, многие из друзей которого были уже давно мертвы. Впрочем, к их радости, этот мужчина вовсе не растерял мальчишечий дух приключений и желания сражаться за то, во что верил…

Сам же Роджер с горечью понимал, что он уже не Роджер. Он — Монки Д Луффи. А Роджером он был в предыдущей жизни, жизни, которая давным-давно оборвалась в расцвете лет. Это понимание облегчило принятие необычной реальности. Он немного чувствовал свою вину перед старыми, ещё живыми накама от того, что собрал команду новую, и отправился к новым приключениям, старых друзей не пригласив. И всё-таки они были не его накама, а того, старого, казнённого Короля Пиратов…

Правда несколько мыслей о той жизни не оставляли его: он должен ещё был кое-что сделать, как Роджер. Он должен был извиниться перед сыном за то, что тот носил в жилах его, проклятую кровь. И должен был объясниться с партнёром.

Эдвард Ньюгет, Белоус, не признал своего старого соперника в Луффи. Но то ли он был так похож на своё предыдущее воплощение, то ли старик что-то почувствовал, однако кинул все силы ему на подмогу. И Луффи, совершенно не свойственно себе усмехнулся: когда-то он лично вверил новую пиратскую эру в руки Белоуса, а теперь Ньюгет своим действием очередную пиратскую эру возвращал ему. Это было иронично.

Бой с дозором был долог и сложен, прорваться к брату, … то есть к сыну, … нет, всё-таки к брату, было очень непросто. И всё-таки, ценой огромных усилий и человеческих жертв с обеих воюющих сторон, он это сделал, освободил Эйса от оков, потому что не желал, чтобы сына казнили так же, как его самого, ещё и публично, потому что он был сыном знаменитого пирата. Освободил, потому что не хотел, чтобы брат умер как его отец. И, несмотря на горечь войны, несмотря на неожиданную и ожидаемую гибель старого… друга Белоуса, цель, с которой он влез в войну, была близка…

Но ноги подвели. Он упал на поле брани, и очень не вовремя. Акаину видел это, и хотел воспользоваться, устранить новую угрозу миру в лице амбициозного и опасного пирата. Время, словно замедлилось, и Луффи видел, как нёсся кулак дозорного к его телу, очень усталому, ведь он почти с самого приземления на острове женщин был на ногах или сражался за жизнь. Луффи видел, как новая смерть неслась к нему, неотвратимо приближаясь тяжёлым, ироничным роком судьбы. Он не желал смерти, но был готов к ней и ни о чём не жалел. Только… на её пути внезапно возник Эйс. Сознание разом возопило о неправильности, недопустимости его смерти, и силы вдруг откуда-то в теле всё же нашлись. Их хватило на один единственный рывок, оттолкнуться ногами от земли и прыгнуть на Эйса со спины, завалив его к ногам Акаину и прижимая к земле. Кулак Логии Магмы просвистел над самой макушкой, подпалив вороные волосы, а в следующий миг подоспели на помощь союзники. Луффи выдохнул в тот миг: пронесло. И Эйс одумался, больше не реагируя на провокации дозорных. Он тоже устал, но нашёл в себе силы, чтобы практически на себе потащить брата к кораблям. Их всё равно по дороге, при массовом побеге пиратов из Маринфорда, нашёл и ранил Кизару. Опасно ранил, почти смертельно, но и тут друзья выручили, и вскоре они уже улепётывали на жёлтой подлодке тоже пришедшего на помощь Трафальгара Ло. Они были спасены.

На подлодке возможности поговорить не было: они оба с Эйсом потеряли сознание, стоило только опасности исчезнуть. О том, что Ло пришлось их срочно оперировать, они узнали позже, уже на Амазон Лили, куда привела Пиратов Сердца влюблённая в Луффи Шичибукай Боа Хэнкок. И именно там, когда Трафальгар с командой уплыли по своим делам, они смогли поговорить.

Луффи рассказал всё брату честно. Но в историю реинкарнации отца в названного брата Эйс долго верить отказывался. Просто его разум отказывался воспринимать такую реальность. И всё же он заметил, что Луффи, любимый младший брат, изменился слишком сильно характером, поведением, не пойми откуда взявшимся терпением, в конце концов. Тут хочешь не хочешь, а верить начнёшь. И тогда Луффи, как Роджер, рассказал историю его связи с Портгас Д Руж, историю их взаимной любви. Рассказал о том, как они хотели сына, и как радовались, когда Руж забеременела. Он рассказал и о том, как уходил от матери Эйса, чтобы сдаться дозору, зная, что казнят. Он был смертельно болен, и знал, что долго с семьёй прожить не сможет, но не хотел медленно умирать у Руж и ребёнка на глазах, а потому решил отдать свою жизнь дозорным, чтобы отвлечь их внимание от семьи, защитив свою женщину и их ещё не родившегося младенца. Они оба, Роджер и Руж, были готовы умереть друг за друга, но больше — за Эйса.

Роджер просил прощения, и за проклятую кровь Короля Пиратов, текущую в жилах сына, и за свой поступок, и за то, что его не было рядом в детстве. И Эйс простил, глядя на слёзы в глазах отца в теле брата, не замечая слёз, текущих по своим щекам…

А потом их на острове нашёл ещё и Рейли. И Роджер смог поговорить со своим лучшим другом. Они вспоминали и историю знакомства, и пережитые приключения, и даже время уже после роспуска команды. Но когда Рейли спросил, как же Роджер смог возродиться, да ещё и вспомнив предыдущее воплощение, ответить он не смог. То ли не знал, то ли не помнил этого. Перед партнёром он тоже извинился, и простился с ним…. Старый друг понимал, что Луффи хоть и реинкарнация Роджера, но всё-таки не он.

Рейли предложил братьям Д свои услуги в качестве учителя, который мог научить пользоваться Волями. И Эйс, и Луффи согласились. Луффи помнил по жизни Роджера, как контролировать Воли, но навык в любом случае нужно было восстановить. Только, прежде чем начать тренировки, они сообщили миру о том, что живы, посетив Маринфорд, вместе объявив о начале новой пиратской Эры, а заодно и почтив память погибших. Для накама они оставили ещё и зашифрованное послание о том, что встреча запланированная переносится на два года.

За эти два года братья действительно научились многому. Но главное, воспоминания Луффи о жизни Роджера отошли сначала на второй план, а затем и вовсе затерялись где-то в глубинах души. Нет, он помнил всё по-прежнему, просто ныне это были скорее воспоминания о прошлом, которые больше не имели значения. В конце концов, Луффи, как Роджер когда-то, предпочитал жить лишь одним единственным, сегодняшним днём. А «белые пятна» в воспоминаниях, которые закрывали практически все события из плавания команды Роджера во второй половине Гранд Лайн, в Новом Мире, позволяли с предвкушением представлять новые, совершенно нескучные приключения, и предвкушать, как он доплывёт до Рафтеля, который снова предстояло ещё найти. Да и сокровища, о которых Роджер говорил на эшафоте — он совершенно не помнил, что они из себя представляли…

Когда пришло время, Луффи вернулся на Сабаоди, чтобы встретиться с накама. Им он тоже рассказал всё, считая, что они вправе знать о капитане если не всё, то многое. И, как он и ожидал, немного поворчав для приличия и поудивлявшись, и повосхищавшись, они легко приняли его таким, каким он был.

Шепнув на прощание Рейли ставшее уже традиционным: «Мы ещё встретимся, партнёр», Луффи легко отправился навстречу новым приключениям, которые неизменно поджидали его везде и всюду, и гораздо раньше, чем они доплывали до очередного острова. Просто великий океан, словно ребёнок, любил порезвиться, играя со старым другом, своим покорителем…

Луффи и его команде предстояло справиться со многими противниками, пережить множество опасностей, испытать неисчерпаемое количество разных эмоций, получить массу самых разных впечатлений, и они не знали, да и не могли знать, как перенесут всё это. То, с чем предстояло им встретиться в будущем, не знал никто, но одно Луффи знал точно: Рафтель они найдут, и исполнят все свои мечты. Иначе и быть не могло, потому что ему судьбой предначертано было стать Королём Пиратов. И чтобы этот долгожданный момент наступил, всего лишь нужно было пройти свой путь по дороге жизни….

Луффи, гордо распрямив плечи, и не страшась неизвестности, уже шёл к своей судьбе…

Точно так же, когда-то шёл к ней Роджер, ведь даже смерть не изменила его.

Примечание к части

Отодвинула заданные автором заявки временные рамки назад, в детство Лу. Мне показалось, что если он — реинкарнация Роджера, какие-то намёки на это должны были появиться задолго до начала основных событий канонной истории, или, хотя бы, в самом начале приключений Лу.