Сателлит (джен)

Иден Прайм поражал до самого нутра. Райское местечко, говорите? Обетованная, мать ее, земля? Молочные реки и кисельные берега? Ага, дайте две! Реки действительно были. Крови и дерьма. А вот берегов здесь явно никто не видел. Благодать свалилась на них в первые же минуты пребывания на планете в виде трупа Дженкинса. Не иначе как сдох от счастья, что вернулся в родной мир. А обугленные дыры от выстрелов дронов это так, мелочь, недостойная упоминания. Аленко вон тоже впечатлился до глубины души, по-идиотски вытаращенные глаза видно было даже сквозь затонированное стекло шлема. В наушнике что-то придушенно хрипел Найлус. Видимо, турианец тоже оценил размах задницы, манны небесной, что накрыла эту тихую колонию.

Мертвая тишина давила как громадная толща воды. Уши закладывало так, что хотелось содрать этот гребанный шлем с головы, а лучше вообще свалить с этого долбанного элизиума подальше, забив на пафосные напутствия капитана и Спектра с его охерительно важным заданием. Горелые тела, жирный дым, вырывающийся из перевернутых построек, бесшумные импульсы от хрен знает откуда берущихся дронов, сухой стрекот ответных выстрелов — его просто разрывало от желания высказать все Андерсону, пославшего их втроем, теперь уже вдвоем, «разведать ситуацию». Но капитан в покое и комфорте отсиживал свой зад на «Нормандии» — прерогатива командира, как никак, — и оставалось только беззвучно ругаться про себя.

Когда из-за камней на них вывалилась фигура в броне колониальный войск с тошнотворно-розовыми вставками в местах стыков защитных пластин, Шепард с трудом удержал руку на пуске винтовки. Индивидуумы, добровольно нацеплявшие на себя эту отрыжку родного военпрома, вызывали у него рвотный рефлекс. А когда этот единственно выживший кадр с остервенением содрал свой шлем и оказался ко всему прочему еще и девкой, только заботливо вбитые в него субординация и въевшаяся в кровь дисциплина заставили сухо затребовать подробностей, а не послать эту альтернативно мыслящую туда, куда она так целеустремленно двигалась.

Рапорт о нападении синтетиков, не виденных ранее в принципе никем из людей вообще и остальными расами уже лет двести как, не вызвал ничего, кроме обреченного смирения. Геты? Ну пусть будут геты. Хаски? Один хер. И у тех, и у других головы одинаково легко взрывались от точечных выстрелов сквозь прицел снайперской винтовки. Разве что у первых в стороны разлетались осколки брони и искусственной плоти, а у последних — темная гниль веером забрызгивала все вокруг.

Шепарду не нравилась слишком подозрительная осведомленность сержанта Эшли Уильямс. Но выразить свои сомнения не было ни времени, ни оснований. Ну в самом деле, кто их тут, в этой глуши знает. Может они всей колонией вечерами собирались и копались в исторических хрониках Галактики? Все равно делать тут было нехуй. Почему бы и не почитать на досуге про гетов?

Острое сожаление вызвал только мертвый турианец. Синяя кровь добавляла сюрреализма антуражу, резким контрастом выделяясь на фоне залитых закатными солнцем плит взлетной площадки космопорта. Эх, Найлус Крайк, ты же, мать твою турианку, был Спектром! Ходячая легенда и прочая херь по списку. Ну как так-то? Исчезающий в небе гигантский кальмар в стиле популярных хоррор-сериалов уже не удивлял. Он был даже в тему. Если уж жопа, так пусть будет непонятная и громадная, чтоб не так обидно было.

Поимевший в мозг артефакт стал достойным завершением этого совершенно дебильного дня. Последнее, что он увидел, перед тем как грохнуться с высоты и потерять сознание, были выпученные глаза Аленко, раскрытый в беззвучном крике рот Уильямс и мутный зеленый свет.

* * *

Открывать глаза отчаянно не хотелось, седалищный нерв предрекал кучу проблем в туманном будущем. Но капитан Андерсон не оставил ни малейшего шанса скрыться от реальности — привычно-размеренный голос прямо над ухом занудно выспрашивал у доктора Чаквас, когда же он, Шепард, соизволит очнуться. Пришлось делать над собой усилие и возвращаться в полную событий и красок действительность. Рапорты, допросы, расспросы. Уильямс, каким-то невероятным образом зачисленная в его десантную группу, живописно давала показания всем и каждому. Даже тем, кто ее ни о чем не спрашивал. К концу перелета историю о том, как мятежный Спектр-турианец Сарен зверски вырезал всю колонию мирных ученых, в подробностях пересказывала друг другу вся команда. И это при этом, что самого Сарена никто из группы высадки в глаза не видел. Особенно если учесть, что этой группы было два человека, из которых один валялся в лазарете, а второй сипел от нескончаемых головных болей, вызванных перегруженным от активного использования биотики имплантатом.

Шепард уже ничему не удивлялся. Ни тому, что внезапно оказался на заседании Совета, ни тому, что его самого будто невзначай зачислили в Спецкорпус, ни даже тому, что посол Удина, о существовании которого он до этого даже не подозревал, широким жестом подарил ему всю «Нормандию» со всем экипажем включительно. И когда фиолетовая советница азари послала его, он тоже не удивлялся. За Сареном. Но послала с такой же душой, с какой он сам матерился на Иден Прайм. Он ей даже посочувствовал. Донелл Удина выносил мозг гораздо более качественно, чем занудство Андерсона. Чего не сделаешь, лишь бы он заткнулся. Ему тоже остро хотелось вбить ему в глотку ну вот хотя бы этот идиотский доспех Уильямс.

Но вот отправляться в самые ебеня галактики с двумя калеками в отряде Шепард был категорически против. Он попытался доукомплектовать команду хотя бы отставниками, которых в изобилии водилось на Цитадели. Но когда Уильямс, завалившаяся на переговоры, громогласно заявила, что инопланетяне — это те же животные, только говорить умеют, поток соискателей иссяк от слова совсем. Нормальные люди не захотели связываться с придурками, на которых озлобилась вся СБЦ, состоящая как раз из представителей иных рас. На его заявление, что он как-нибудь обойдется без столь ценных кадров в своем отряде, последовал такой продолжительный спич от прибежавших Андерсона и Удины, что Шепарду пришлось уступить. Но он клятвенно пообещал себе, что где-нибудь забудет эту ненормальную. Планет в космосе много, а героическую смерть еще никто не отменял. И пусть это нифига не патриотично, но кто даст гарантию, что он не может банально промахнуться? Никто не застрахован от неправильных расчетов, в конце концов. Неверно заданное упреждение, и вот уже тяжелая пуля летит в совершенно другую голову. Снайперы — тоже люди. Даже если они турианцы, подумалось ему, когда он смотрел в честные голубые глаза очаровательнейшего отморозка Гарруса Вакариана.

После этого команда собралась как-то очень быстро. Мастер войны кроган Уорднот Рекс, вежливый убийца турианец Гаррус Вакариан, изворотливая кварианка Тали’Зора, наивная до бессердечия азари Лиара Т’Сони. На их фоне слишком осведомленная Уильямс терялась. Но сам Шепард никогда не терял ее из виду.

Пыльный Ферос преподнес свои сюрпризы в виде лабиринта протеанского города и синтетиков-призраков, слишком быстрых, слишком юрких. Ни ему, ни Гаррусу так и не удавалось удержать в прицеле для точного удара ни одного из них. Но эта планета хотя бы не прикидывалась тихим местечком. Личинкоподобные корабли, принадлежавшие по словам все той же Уильямс гетам, еще на подлете настраивали на боевой лад. По крайней мере, они уже хотя бы морально были готовы к очередной западне. Хотя Шепарда не оставляло ощущение, что противник знает об их приближении глубоко заранее. Можно было, конечно, поверить во всю ту херню, что несли местные колонисты. Можно было, да. Но иррациональное недоверие к постоянно оказывающейся в самой гуще событий Эшли терзали его изнутри. А он привык доверять своим предчувствиям. Эта дура его бесила. Она была подозрительна, она была неуместна. Она просто была. И чаще всего там, где он не хотел ее видеть. Он знал, что Рексу достаточно одного слова, и он без усилий переломит Уильямс пополам. Лиара размажет своей биотикой тонким слоем по поверхностям. Гаррус без затей снесет башку. Но еще хотелось разобраться, для какого такого хера ей все это надо. И Шепард терпел.

Терпел, сцепив зубы, в ледяных снегах Новерии, спасал от обезумевших гигантских тараканов. Прикидывался полным недоумком в риск-лабораториях. И сделал вид, что не заметил, как своевременно матриарх Бенезия сдохла именно в тот момент, как начала говорить о подавлявшем сознание влиянии Жнецов. Но на Вермайре его терпение лопнуло, когда она чуть ли не в экстазе вслушивалась в блядскую муть впавшего в маразм Властелина. Он все-таки был снайпером. А еще ему не зазорно признать, что стреляет он чуть хуже Вакариана, который потом с абсолютно серьезной физиономией взялся его обучать азам стрельбы. «А то стыдно должно быть Спектру так херово целиться». Ну подумаешь, целился в Сарена, у которого от мозгов остались одни имплантаты, а попал в добровольного сателлита Жнеца. Зато историю о героически пожертвовавшей своей жизнью сержанте потом растрепали по всему Альянсу. И даже дали медаль. Посмертно. Слишком много знать вредно.