Бессмертный (джен)

Я не знал, когда будни слились в сплошную серую полосу, пути из которой, казалось, просто не было. Сколько бы я ни плевался, но исправно продолжал глотать черную жижу, которую тут называли кашей, и закрывал глаза на то, как Генри Смит вновь утягивал мой кусок хлеба. Черствый и заплесневелый, но не раз спасающий при голодных болях в желудке. Я уже умудрился запомнить, когда лучше улизнуть из столовой, чтобы не отправиться на кухню отмывать посуду в ледяной воде. Знал, с кем связываться не стоило. И продолжал бормотать несусветный бред, который для других назывался утренней молитвой, не получая удар розгами за неуважение к Всевышнему. Агностики здесь явно были не в почете. Абсолютную истину, увы, познать было невозможно. Жаль, что мисс Абрамс со мной согласна не была.

Но обо всем по порядку.

Я не помнил, как оказался в приюте. Очнулся, когда Билли Уотерс прижал мои пальцы дверью, и тут я неистово заорал. Мне было пять.

Все считали, что из-за сильной боли у меня и отшибло память. Поэтому я так и чудил. Если бы.

Если я потерял память, то откуда знаю, как протекает ядерная реакция? Откуда помню пацанов с лестничной площадки, с которыми не так давно мы жгли костры и поджаривали картошку в фольге? Когда я успел прочесть все те книги, которые даже в печать еще не вышли?

Очень долго я отходил от этого непонимания происходящего. Вроде — пятилетний пацан, беспризорный подданный английской королевы, а откуда-то и гимн СССР знаю. Откуда — черт его знает.

Я чувствую себя обычным девятилетним ребенком, запутавшимся и не знающим, куда податься. Хотя и понимал, что что-то было явно не так. Ну не могут дети знать тех вещей, что иногда всплывали у меня в голове. Хотя и великим юристом или ученым я не был, но знал больше остальных детей. Да и эти знания постепенно исчезали.

После так называемой потери памяти ребята с этажа мне понятно объяснили, что умничать и лезть никуда не стоило. От них же я узнал, как сюда попал. Не раз слышал краем уха, как в коридорах мне вслед плевались и кричали неприятное «утопленник». Я хмурился, кривился, даже обижался, а после недолгой перепалки узнал то, что хотел. Нашли меня в пруду, уже высыхающем, но довольно глубоком на тот момент времени. Кто-то решил избавиться от младенца, прибегнув к столь популярному способу. Воды я наглотался изрядно, но меня вытащил бродячий пес. А уж небезразличные к судьбе ребенка прохожие донесли до ближайшего приюта, где я проживаю и по сей день.

Очень долго не мог свыкнуться с клопами и гнидами, облепившими все мои волосы. С этим дела обстояли просто отвратительно. Тратить лишнюю воду на детей никто не хотел, стоила она немало, поэтому мылись редко и недолго. Кусок мыла был на вес золота. Я чесался, хныкал по ночам; остервенело, практически до крови, растирал кожу и клялся себе под нос, что найду способ прекратить эту тиранию. В таких условиях содержать детей должно было быть незаконным, не иначе.

Жалко было девчонок, которым пришлось во время очередных процедур отстричь их длинные волосы. Те ими явно дорожили. И долго рыдали, продолжая хлюпать носом во время ужина.

Неизвестность меня убивала.

Не знал, в каком направлении двигаться и за что браться. Взрослые воротили носы при виде моей грязной морды, не желая даже слушать, меткостью я не отличался и голубей сбивать рогаткой не мог. Даже смастерить этот кусок деревяшки не справился бы. Руки росли явно не из того места. А жаль. Мне как-то удалось услышать краем уха, как Джон Райт заливал уличным мальчишкам, что за голубей хорошо платили в соседнем трактире. Ух, может на кусок хлеба да заработал бы!

Сколько бы люди ни говорили, что главное — желание, я смело заявлю: ничего подобного! Одним желанием тут не справишься. Так что засуньте его глубоко и надолго, пока не найдете способы достижения, а там уже и ваше чертово желание подкинет немного мотивации.

А пока у меня нет ни того, ни другого. Чем дольше я находился в приюте, тем больше понимал, что пути из него просто не было. Как подняться из низов? Никак. Продолжать ползти и ждать, когда появится возможность хотя бы встать на одно колено. А там дело и пойдет. Может быть. Мой внутренний пессимист все продолжал нашептывать, что подобного не произойдет.

Честно говоря, от старших можно было набраться не только витиеватых ругательств, но и весьма интересной информации. Каюсь, я слишком падок на исторические факты, поэтому от услышанного пришел в неистовый восторг. Оказывается, в Викторианской Англии подобные учреждения, в одном из которых мне так повезло оказаться, организовывались с целью уменьшения смертности детей. Это общеизвестно, что дети не всегда отличаются послушанием, и для их «успокоения» готовили специальное варево — смесь патоки и опиума. Естественно, не раз детишки уходили в мир иной из-за отравления. Вот так наше бравое правительство уменьшило смертность, кормя деток ядом. Мило. И использование подобного «лекарства» запретили совсем недавно. Говорят, что в некоторых приютах до сих пор можно наткнуться на кого-нибудь, кто слишком сильно шумел и удостоился угощения.

О таком я до этого ни разу и не слышал. Да и кто будет рассказывать про отравление никому не нужных детей общественности?

В приютах встречались не только будущие маргиналы, но и неплохие любознательные ребята. Именно их я и старался держаться, пытаясь не привлекать лишнего внимания. Мне все-таки было девять, чем мне тут козырять? С дефицитом книг в приюте никто не боролся, так что послушать взрослых было даже интересно.

Не раз проходили стычки с другими сиротами из приюта Вула, который находился в соседнем районе. Все знали золотое правило Лондона — не нужно сталкивать между собой сирот из разных приютов. Ничем хорошим это не закончится. Более старшие ребята забивали определенные точки, в которых промышляли воровством или еще чем похлеще, и конкурентов никто не любил, поэтому драки были неизбежны. Один раз даже меня туда потащили, но я отчаянно отбивался, поэтому в мордобое не участвовал. Делать мне нечего, чем потом побитым ходить.

Заработать не получалось. Руками ничего делать я не умел, лишь постоянно торчал на кухне, отмораживая пальцы в ледяной воде. Знания мне ничем особым не помогали, тем более, многое я уже успел забыть, да и самое интересное — всем тем, что я знал до этого, воспользоваться не мог. Вроде что-то помнил, но воспроизвести понятным текстом не получалось. Единственное, к чему я пришел за эти годы — это то, что до этого я был кем-то другим. А что произошло и как — меня не волновало. То, что имело значение — это настоящее.

Я неплохо играл в футбол, но за игры старым мячом во дворе приюта никто платить явно не собирался.

За привычку взял сидеть тише воды, ниже травы. Часто удавалось услышать что-нибудь интересное. Так один раз я умудрился пробраться в кабинет завхоза и стащить теплое одеяло из кучи тех, которые собирались списать и забрать в дома воспитатели приюта. Почему его так и не спохватились — я не знал.

Забыл упомянуть самое важное. Звали меня Чарли Вуд. Почему именно Чарли, я так и не узнал, но мне нравилось, как имя звучало — Чарльз. Кратко и красиво. А Вудом я стал из-за места, где меня нашли — недалеко стоял лес. Ну, как лес — пара деревьев, но на это никто не обратил особого внимания. Я часто рассматривал свое отражение в зеркале после возможности наконец принять холодный душ и ненадолго избавиться от зуда. Иногда мне казалось, что на меня смотрел кто-то другой, не я. Но это ощущение быстро проходило. Темные спутанные волосы постоянно лезли в лицо, а глаза цвета каштана смотрели с какой-то отстраненностью каждый раз, когда я рассматривал себя в мутном зеркале.

Из-за отсутствия каких-либо дел я часто стал бродить по Лондону. Сначала далеко не уходил, боясь заблудиться. Но потом немного осмелел, когда стал ориентироваться в куче разных проулков. Иногда даже хотелось попробовать что-нибудь своровать, вспоминая примеры старших ребят, но что-то внутри твердило, что этого делать не стоило. Так я и наблюдал за уловками тех, кто осмеливался поживиться, толком ничего полезного из этого не выудив.

Возможно, я не был самым сообразительным ребенком, но любознательность — это мое все.

Как-то наткнулся на местную библиотеку. Приободрившись, я поправил серый потертый пиджак из колючей ткани, и вошел внутрь.

— Здравствуйте, мадам, — я вежливо кивнул пожилой женщине, видимо, работающей библиотекаршей.

— Приютский? Выметайся отсюда! — гаркнула самая настоящая ведьма, иначе назвать ее просто не мог. Она с презрением окинула взглядом мой наряд и, развернувшись, ушла вглубь книжных стеллажей, не удостоив меня больше ни словом.

Оскорблен я был до глубины души. Мало того, что на улице к тебе относились как к пыли на ботинках, так и в библиотеке дело обстоит не лучше. И как тут выбираться с низов, когда им конца нет?

Я продолжал отупевать на занятиях в воскресной школе. На большее надеяться и не мог. Учили слепой вере в Бога. А если ты был не согласен, то можно было отлично провести время в компании Луизы и розг.

Может, виной было мое чрезмерное добродушие и вера в лучшее в людях, которой не были обделены дети, но все обиды и недовольства я держал в себе и играл роль этакого терпилы.

Будучи в расстроенных чувствах, я решил попинать мяч во дворе. Уже темнело, но группа ребят разбилась по командам для игры в футбол, вот к ним я и прибился. Ближе к ночи нас разогнали, и пришлось возвращаться в неотапливаемую комнату.

На мой десятый день рождения, который был четвертого июля, я вернулся в приют со сломанной рукой, нарвавшись на компанию из приюта Вула, решивших проучить чужака, забредшего на их территорию. Кость долго не срасталась, а когда это произошло, пришлось вновь ее ломать. Перелом сросся неверно. Наше здоровье никого не волновало, из-за чего просто хотелось выть. Мир был слишком несправедлив.

Но именно после этого дела немного пошли в гору, хоть и ненадолго. Осень прошла быстро и без каких-либо происшествий. Еда казалась не такой дрянной, в столовой во время ужина стали зажигать камин, а на Рождество каждому даже вручили по шоколадной конфете. Да и ту пришлось сразу съесть, иначе украли бы. Но возможность просто попробовать немного сладости уже радовала.

Может, этому способствовала приютская жизнь, но постепенно я начал отмечать за собой некую черствость. Наткнувшись на труп сбитого машиной котенка, только внимательно его осмотрел и решил отнести на ближайший рынок. Стоял сорок первый год и вовсю шла война. Некоторые отдельные личности не побрезгуют съесть и это.

Еду раздавали по карточкам, и жителям Лондона приходилось посещать магазины, чтобы обменять их на продукты, иногда приходилось отстаивать долгие очереди. Но в приют привозили пропитание на всех, так что карточек этих мы даже в лицо не видели. Сложнее всего было зимой. Летом местная шпана объединялась в небольшие налетные группы, обнося владения фермеров. Именно к ним я решил присоединиться ближе к весне. Взять меня сразу никто не хотел, но благодаря отличной способности быстро лазить по заборам меня приняли.

Я уже перестал обращать внимание на антисанитарию, безбожность и постоянные стычки, в которых приходилось участвовать. Не всегда ноги достаточно быстро уносили из опасных районов, но в них всегда можно было чем-нибудь поживиться. Один раз я наткнулся на труп какого-то пьяницы, и это было уже серьезнее, нежели дохлый кот. Недолго думая, обчистил его карманы и унес оттуда ноги. В ближайшей лавке продал старьевщику все барахло, а там уже, довольный, направился обратно в приют. Те редкие деньги, которые удавалось получить, я стал откладывать — прятать приходилось под стелькой в старых поношенных ботинках, которые никогда не снимал, но так было надежнее.

Заметил, что вши уже избегали какого-либо контакта со мной. Не знаю, то ли от меня так несло, то ли они объявили сговор, но непрекращающийся зуд исчез. Я лишь облегченно выдыхал, вспоминая, как мучился и сколько бессонных ночей провел, глотая слезы и продолжая чесаться… А может, причиной была та каша из лука и чеснока, которой я намазал свои волосы — этот метод мне посоветовали девчонки, комната которых была на этаж выше моей. Но им-то это ненадолго помогало. Чудеса.

Когда потеплело, наша компания из воров местных грядок взяла за привычку ходить купаться на канал. Вода была еще холодной, но лишний раз смыть с себя всю грязь было очень приятно. Иногда я даже приходил и застирывал свою одежду, особо не брезгуя. Лучше ненадолго поднапрячься, зато потом результаты оправдывают себя. Я даже умудрился прикупить кусок мыла в местной лавке, потратив чуть ли не все сбережения.

Бомбардировка Лондона участилась. Нас собирались эвакуировать куда-то в пригород, но накануне было решено посетить церковный хор.

Посещение выступления церковного хора было обязательным. Мероприятие оказалось благотворительным вечером для сирот, которых собрали в крупном зале и принялись рассаживать на места. Мне достался стул рядом с незнакомыми парнями постарше, явно из другого приюта. Ни их лица, ни одежда не были мне знакомы, но тот, кто сидел ближе, продолжал пихать меня локтем под бок, прекращая, когда мимо проходила сестра Мария. Я уставился вперед перед собой, молча слушая начавшееся пение, игнорируя тупую боль в области ребер.

— Эй, задохлик, — прошипел рыжий увалень, пихавший меня локтем, — в вашем приюте все такие?

Встать и уйти я просто не мог, иначе сочли бы, что я решил сорвать мероприятие. А там и розги.

— Ты глухой? — продолжал шептать мальчишка.

С трудом сдерживая раздражение, я только недовольно взглянул на сидящего рядом парня, как тот повалился назад, закатив глаза и падая на сидящую сзади девчонку. По помещению разнесся звонкий крик, а потом меня словно накрыла тишина.

Не знаю, как и почему, но рыжий не дышал. Дети повскакивали с мест, более старшие начали расходиться по сторонам, уступая место взрослым. Я стоял и с непониманием глядел на происходящее. Время будто на миг замедлилось, а уши забило ватой.

Из этого состояния меня вывел внезапный толчок со стороны. Кто-то схватил меня за руку и потянул назад, и я, пользуясь возникшей шумихой, позволил себя увести.

— Быстро за мной, — где-то над ухом раздался чей-то незнакомый голос.

Можно было и не говорить. Я и так шел следом.

Мы остановились в коридоре за дверями. Не знаю, почему на меня так подействовало происходящее, но что-то глубоко внутри меня твердило, что виноват был я. Хотя мне и приходилось видеть трупы, но собственную руку к их убийству я не прикладывал.

«Тот парень не умер», — пытался заверить я себя. — «Я тут точно ни при чем. Неудачное стечение обстоятельств».

Передо мной стоял довольно высокий подросток, которому я не дал бы и четырнадцати, в аккуратном костюме с пиджаком приюта Вул. Его внимательный взгляд прожигал меня насквозь, рассматривая. Я расправил плечи и с вызовом посмотрел на парня.

— И часто ты убиваешь магглов? — он иронично приподнял бровь, интересуясь. Холодный тон выдавал отношение ко мне.

— Что значит «магглов»? — я нахмурился. Слово было знакомым, но откуда? — И он не умер, — твердо продолжил я.

— Ну конечно, сейчас он встанет и пойдет. После остановки сердца.

— Кто ты и зачем меня оттуда вывел? — недовольно заметил я. — Что тебе нужно?

— Не для тебя стараюсь, — небрежно бросил брюнет. — Стой и жди.

— Кого?

Но тут из-за угла показались люди, одетые явно не по моде Лондона двадцатого века. На их плечи были накинуты алые мантии, а взгляд не выражал ничего хорошего.

— Благодарим за содействие, молодой человек. Дальше мы сами, — кивнул подростку высокий мужчина лет сорока, а затем обратился ко мне. — Прошу пройти с нами. Гектор, можешь?..

— Конечно, — из их группы вышел еще один человек, доставая из кармана что-то, напоминающее шкатулку. — Объясню все позже. Давай, возьмись за портал.

— Какой еще портал… — я с непониманием переводил взгляд с одного мужчины на другого, трусливо пятясь назад. В голове возникла идея удрать…

Но со мной решили не церемониться. Мужчина взял меня за руку, что-то произнес, и нас затянуло в воронку.

А потом я повалился на съеденный молью ковер в чьем-то кабинете, с трудом сдерживая приступ тошноты.

— Ну что же, присаживайся.

Я с подозрением огляделся, отмечая, что мы были в небольшом аккуратном кабинете с камином. Мой спутник уже разместился за широким дубовым столом, взмахивая какой-то палкой, а затем… Палка? Волшебная палочка? Порталы? Ох ты ж…

Где-то я об этом слышал. Но где и когда?

Пришлось сесть напротив в мягкое кресло, не забывая об осторожности. Мое место располагалось очень удобно, если что, передо мной была единственная дверь и собеседник. Сзади никто не подойдет, там стена.

— Может, вы мне объясните, что происходит? — начал говорить я, а потом добавил. — Сэр.

— Не против, если закурю? — мужчина, спросивший явно для галочки, уже потянулся за трубкой. — Это был первый выброс?

Над столом повис кусок пергамента, а алое перо, зависшее рядом, уже было готово записывать. Честно, я не сумел сдержать удивленного возгласа и не выпучить глаза. Выглядело обалденно.

— Ах да, ты же магглорожденный… — протянул мужчина и задумчиво почесал гладко выбритый подбородок. — Давай чисто по делу. Ты волшебник, поздравляю. Магический выброс — всплеск магии из-за сильных эмоций. Теперь хочу услышать ответ на мой вопрос: это впервые?

— М-м-м, — я пытался переварить вываленную на меня информацию. Этот волшебник явно не желал долго со мной беседовать и торопил события, но это лишь путало еще больше. Что он подразумевал под этим выбросом? — Вы имеете ввиду что-то конкретное? В чем эти выбросы выражаются?

— Поджог газона, летающая посуда, подобная ересь.

— Не припоминаю подобного, — неуверенно произнес я.

— Ох ты ж черт, еще придется проверять… — недовольно протянул мужчина. Он взмахнул палочкой, призывая кусок бумаги, и продиктовал текст. — Проверьте архив. Чарльз Вуд, десять лет, северо-восток Лондона. Список магических выбросов.

Записка исчезла в камине в зеленом пламени. Я с широко открытыми глазами глядел на происходящее, чувствуя неконтролируемый восторг. Я мог делать так же? Когда? Как?

— Почему вы это спрашиваете? — наконец я набрался уверенности и задал интересующий вопрос. — Я виноват в произошедшем? Поэтому я здесь? Кто был тот парень, что увел меня?

— Как много вопросов, — хриплый голос мужчины разнесся по кабинету. — Ну ладно, все равно еще ждать Роджерса. Мы — авроры, обычно на такие дела не отправляемся. Но ты навел шуму у магглов, так что пришлось. Сейчас за тобой подчистят, шуму ты навел, конечно. Придется менять память сотне магглов! Хорошо, что я этим не занимаюсь…

Честно говоря, я ни черта не понял.

— Мистер?

— Смит. Генри Смит.

— Мистер Смит, кто такие авроры?

— Местная полиция. Магглы же так нас называют, да?

Я кивнул, продолжая слушать.

— Твой выброс оказался опасным и мог нарушить Статут. Запрещено колдовать при магглах, парень, учти. И благодари Мерлина, что ты оттуда вообще выбрался. Сколько раз эти чертовы магглы чуть ли не кидались на волшебников, испуганные, загнанные…

Аврор ненадолго замолчал, продолжая курить. Магическое перо записывало каждое слово, а теперь в нетерпении зависло, готовое к работе.

С интересом продолжая обращать внимание на все необычные составляющие кабинета, я уже немного успокоился и понял, что предъявлять мне никаких обвинений никто не собирался.

— Сейчас закончим протокол, а затем отправим тебя обратно, лады?

Я понуро закивал, не особо вдохновляясь мыслью возвращаться в приют.

— Не кисни, скоро все равно учебный год начнется. Одиннадцать уже стукнет, да?

Не до конца понимая, о чем он говорит, я кивнул.

— К тебе придут и обо всем расскажут. Так что жди.

Ответив еще на пару незначительных вопросов, совсем скоро я оказался напоен сладким чаем и отправлен обратно. Никто не говорил о произошедшем, а у моих соседей по комнате было отстраненное выражение лица, явно говорившее о том, что с ними было что-то не так. Не могли же волшебники налажать в этом вопросе?

Я отправился спать с каким-то непонятным ощущением в груди, которое лишь тяготило.

Кто был тем подростком? Что будет в учебном году? И самое главное: когда я смогу сам погрузиться с головой в волшебную науку? Время покажет.

Эвакуацию нашего приюта отложили. Начальной школе соседнего района нужна была дополнительная рабочая сила, способная помочь в постройке бомбоубежищ вне дома. Подобные убежища часто устанавливали на детских школьных площадках, но в нашем приюте такой роскоши не было — нехватка материалов и финансирования. Для некоторых школ даже воздвигались укрытия из железобетона.

Я часто прикидывал, где, если что, можно укрыться, поэтому пристально наблюдал за подобными вещами.

Работать мы начали с самого утра. К школе загнали практически всех детей, способных поднять хотя бы один кирпич. Дело шло быстро, я порядком устал. Водой нас никто не обеспечил, хотя солнце нещадно палило. Не удивлюсь, если кто-нибудь сляжет от солнечного удара. Впрочем, случилось это даже быстрее, чем я ожидал: Джессика Грин уже в полдень повалилась на землю, привлекая внимания взрослых добровольцев, кинувшихся на помощь. Ну да, кто отказался бы помочь такой смазливой мордашке? Я лишь недовольно фыркнул и взял в руки лопату. Крышу собирались закидать землей, а на ней организовать «огород победы» для возделывания в качестве одного из школьных проектов. В нашей воскресной школе о таком даже не слышали.

Вообще, если говорить о безопасности, наш приют все равно немного, но укрепили. Кладовки под лестницей теперь считались неимоверно безопасным местом. Почему — черт их знает. Такая гениальная мысль пришла в голову правительству. Прячьтесь, дети, под лестницей! Если вас не ожидает прямое попадание бомбы, то просто завалит! Гениально.

Но даже это было лучше всех тех способов, которые применяли обычные граждане. Я как-то краем уха, когда оказался в Холборне, слышал про новые способы защиты при бомбежке: убежище Моррисона. Оно представляло собой этакую стальную клетку, в которой люди могли разместиться лежа. Его еще использовали в качестве стола. Звучало ужасно, так что я был очень даже рад, что с подобным не сталкивался.

По Лондону ходили слухи, что совсем скоро начнется постоянная бомбежка. Город ожидал худшего. И я был рад, что скоро уеду подальше. Говорят, некоторых чуть ли не в Шотландию эвакуировали. Эх, я бы посмотрел на ее горы! Тот же Бен-Невис. Красота…

Работать закончили ближе к ночи. Нам вручили паек по карточкам, которые каждому вручила сестра Мария, а затем с нашей поклажей мы направились обратно в приют. Вообще, количество еды не воодушевляло. Ладно, когда это все раздавалось в общей столовой, но когда у тебя на руках вся недельная еда… Хочется съесть все и сразу. Да и казалось, что еды было слишком мало. Врать не буду, но голод был моим товарищем, покидавшем только во сне. Свои продукты я свалил на кровать, решая, что же приберечь, а что можно съесть сразу. Мясо, куриное яйцо, кусочек масла и сахара я завернул в относительно чистый платок, пряча вглубь своего подобия сумки. Сыр и бекон решил съесть сразу, устроив настоящий пир. Впрочем, ночью я спал вполглаза — в любой момент могли прийти и обокрасть другие голодные дети. Под утро пришлось отбиваться от ребят из соседней комнаты, но свой паек я стойко отстоял.

За всей работой я совсем забыл о событиях, произошедших во время выступления церковного хора. Даже не знал, что и думать. В новом учебном году я должен куда-то поехать, но куда? Как я обо всем узнаю? Со мной свяжутся? Вот сейчас нас увезут из Лондона, и что дальше?

Честно говоря, подобные мысли лишь заставляли волнение накатывать с удвоенной силой. Я правда пытался держать его в узде, но утром перед отъездом просто не мог себе найти места, все выглядывая в окно комнаты, чего-то ожидая. И главный вопрос: чего же…

Директриса как-то обмолвилась, что нас эвакуируют в пригород Бернли. Правительство стало поощрять крупные эвакуации детей, выплачивая пособия тем, кто соглашался приютить беглецов. И нашему приюту повезло, что нашлось место для каждого.

Я уныло бродил по зданию приюта, не выпуская из рук свою поклажу — малочисленные пожитки и сверток с недельным пропитанием. Обстановка угнетала.

На лестнице не повезло столкнуться с ребятами постарше. Но я был так не в духе, что даже вышел из обычной роли молчуна и терпилы, бросив что-то оскорбительное в ответ. Тот факт, что я даже не взглянул на них, отвечая, явно оскорбил подростков.

Но драка закончилась, так и не успев начаться.

— Мистер Вуд, с вами хочет побеседовать мистер Дамбл… Простите, как вас?..

— Профессор Дамблдор, — добродушно произнес мужчина в твидовом костюме. Я с интересом стал оглядывать его внешний вид, отметив, что мужчина занимался абсолютно тем же самым. Но его жалеющий взгляд не сильно мне понравился.

Как бы тяжело мне ни было, жалости от других я точно не желал. Тем более от незнакомцев.

— Здравствуйте, сэр, — вежливо кивнул я.

— Мы можем поговорить где-то с глазу на глаз? — Дамблдор обратился к миссис Крофтон. Та энергично закивала и проводила нас с мистером Дамблдором в ее кабинет, где и оставила.

Я сел на край стула напротив волшебника, который разместился на таком же покошенном стуле, чудом не развалившимся прямо под ним. Я был уверен, что передо мной находился самый настоящий волшебник — обычные люди, особенно сейчас, в военное время, подобные костюмы не носили. Уж слишком он бросался в глаза и выглядел странно.

— Как я уже сказал, меня зовут профессор Дамблдор, и я преподаю трансфигурацию в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, — внимательный взгляд голубых глаз буквально пригвоздил меня к месту. Возможно, он слышал о том случае, из-за которого я оказался в гостях у авроров… Наверняка уже сложил мнение обо мне… Не удивлюсь, если он меня записал в ряды каких-нибудь безумцев-убийц. Гадость какая. — Возможно, ты что-то слышал о Хогвартсе, когда оказался в Министерстве Магии.

— Министерстве Магии? Не знал, что это место так называется, — ну раз мнение обо мне уже сложилось, нужно срочно его улучшать. — Честно говоря, я очень испугался. Я ведь не хотел никому причинить вреда! — А теперь с самыми честными глазами взгляну на Дамблдора, не отводя взгляд. Я не вру, смотри, не вру. Давайте без поспешных выводов, уважаемый.

— Конечно, никто не способен контролировать магические выбросы в подобном возрасте, — кивнул Дамблдор. Что он думал на самом деле, узнать я никак не мог.

Не знаю, что сделал профессор, но обязательно узнаю. В любом случае, мы отправились за покупками в магический переулок. Неприятный вопрос с деньгами оказался решен — Попечительский совет заранее выдавал определенные суммы сиротам, которых в последнее время было достаточно. Немного грело душу, что я оказался не один в подобной ситуации.

Слушать о моей прогулке за учебными принадлежностями наверняка никто не захочет, поэтому подробности опущу. Это было скучно — куча лавок оказались закрыты, да и я не имел достаточно денег в карманах, так что ничего интересного произойти и не могло. А так бы прикупил себе тех же книг… Ох, на одном из стеллажей я видел старенький потертый томик «Истории Хогвартса». Наверняка в этой школе была библиотека, так что я надеялся найти книгу и прочесть ее в замке. Только покупка палочки затянулась. Олливандер долго носился между рядами, протягивая то одну, то другую, но ни одна не подходила. Честно говоря, я даже немного испугался, что уйду ни с чем. Но мне повезло. И поэтому из лавки Олливандера я вышел гордым обладателем палочки с сердцевиной из жилы дракона, довольный, как кот, наевшийся сметаны. Где палочка, там и колдовство недалеко! Ох, наколдую я!

К сожалению, оказалось, что колдовать вне школы нельзя. Облом. Дамблдор решил рассказать мне об этом невеселом факте прямо у ворот приюта, куда мы вернулись уже ближе к вечеру. Он вручил мне билет на поезд и объяснил, как попасть на платформу.

На вопрос о том, как же мне добираться на Кингс-Кросс из Бернли, Дамблдор лишь поохал, покачал головой и ничего путного не сказал. Разбирайся, ребенок, сам. Не мои проблемы. Ага, спасибо за помощь. Сами разберемся, в таком случае.

Дамблдор вызвал у меня двоякие чувства: вроде и на вопросы отвечал с охотой, но то, что он заранее судил человека, толком ничего о нем не зная, да и падок он был на предубеждения… Неприятно. Что ж, я еще покажу, что я не тот, за кого меня все принимали.

Распрощавшись с профессором, решил сразу пойти к директрисе. Миссис Кофтон с неохотой приняла меня и не хотела ничего слушать о моей отправке в школу, но я заверил ее, что вернусь следующим летом, и поезд отправляется раньше сентября, чтобы дети могли привыкнуть к новому месту. Не знаю, послужило ли тому мое природное обаяние или же я смог как-то воздействовать на миссис Кофтон, но она все-таки сдалась.

Я, собрав свои вещи, направился обратно в Косой переулок, вытащив все свои накопления из ботинка. Сначала обменял фунты на сикли, а затем отправился в Дырявый котел, где смог снять комнату на два дня. Тридцатого числа решил побродить непосредственно по переулку, а затем отправиться на вокзал.

Хорошо, если не больше часа я рассматривал различные ингредиенты в аптеке Малпеппера, который то и дело провожал меня недовольным взглядом. Его я игнорировал, решив немного понаглеть. Ох, чем только ни были забиты полки: высушенными глазами рыб, ягодами, корнями различной формы и вида, рогами, кажется, единорога. Мистер Малпеппер не был словоохотлив, и мои вопросы оставлял без ответа. Впрочем, ничего страшного в этом не было. Прочту в книгах.

Я был в настоящем восторге от открывшихся возможностей. Вместо совсем не обещающей ничего хорошего в будущем Воскресной школы теперь буду учиться в школе магии! За пару дней в Дырявом котле я умудрился узнать немало нового — поступление в Хогвартс считалось почетным, не каждый житель магической Британии мог похвастаться приглашением на учебу, многим приходилось довольствоваться малым — дневными школами, бравшими всех подряд.

Волшебники, немного перебравшие алкоголя, с удовольствием выкладывали все, что угодно. Стоило только спросить.

Раньше мотивацией что-либо делать даже не пахло, а сейчас… Я был готов ко всему: ночной зубрежке, огромным письменным работам и часовым попыткам наконец воспользоваться заклинанием… Что-то глубоко внутри подсказывало, что волшебство заключалось не только в глупом махании волшебной палочкой. Но и поспешных выводов тоже делать не стоило. По ходу дела узнаю, что к чему.

Будущие бомбежки, приютские дети и ужасы прошлого ушли на второй план. По крайней мере, на какое-то время. Обратно вернуться все равно придется. К сожалению.

Эти дни я питался всем тем, что получил по карточке. Совсем недалеко, в одном из проулков, наткнулся на только что погасший костер, где и умудрился приготовить куриное яйцо. Проткнув его иглой, которую не так давно я обменял на кусок сыра, закопал в золу. Вкуснотища неимоверная!

Когда уже пришло время отправиться на вокзал, возникла новая проблема: громоздкий чемодан дотащить даже до автобуса я не был в состоянии.

Хотя я придерживался старой поговорки «Если хочешь сделать что-то хорошо, то сделай это сам», но в данной ситуации ничего поделать я явно не мог.

Помог мне хозяин Дырявого Котла, вспомнивший молодого постояльца. Я внимательно наблюдал за движениями палочки и словами, стараясь все запомнить. Даже задал пару вопросов, на что добродушный Том с охотой ответил.

На вокзал я добрался без каких-либо трудностей, чувствуя приятную тяжесть в кармане пиджака от уменьшенного чемодана.

Перрон явно был переполнен. Дети прощались с родителями, некоторые даже позорно разревелись.

Я глядел на это с некоторым раздражением. Плакать нужно наедине, уважаемые, не нужно выставлять свои слабости напоказ. Этому вы еще научитесь.

Под ногами изредка проносились сбежавшие питомцы: я чудом не наступил на чью-то жабу и чуть не столкнулся с высокой блондинкой, обнимающуюся с подругой и не замечающую никого вокруг.

На меня никто не обращал внимания, поэтому до ближайшего вагона я добрался без неприятностей. От ярких мантий рябило в глазах, поэтому пустое купе казалось мне спасением. Внутри было тихо, тепло и спокойно. Так, как я люблю.

Я с интересом разглядывал волшебников через немного запотевшее окно. Отметил, что в моде явно были трости — мужчины, отличающиеся необычно прямой осанкой и немного свысока глядящие на окружающих, могли похвастаться подобным приобретением. Явно эта мода распространялась на высшие слои, а там уже дошла и до остальных. Низкий волшебник в потрепанной мантии держал в руках коричневую трость, в которой совсем не нуждался. Лак с нее уже успел слезть в некоторых местах. Тихий ужас. Каким бы нищим я ни был, но с подобным ни за что не показался бы на людях. И тут вспомнились мои перешитые мантии немного большего размера, чем нужно… Ох… Они хоть и стоили дешево, но из-за долгого влияния различных заклинаний по перешиванию заимели к магии иммунитет. Только если руками перешивать, но я на такое был неспособен. Лишь испорчу.

Раздался гудок, оповещающий учеников и родителей, что алый поезд скоро отойдет от платформы.

Я с предвкушением заерзал на месте, оглядывая из окна поднимающиеся от поезда клубы дыма. До этого я ни разу не ездил на поезде.

Поезд медленно начал набирать ход, а толпа стала расходиться, хотя редкие дети продолжали махать и что-то кричать вслед.

Откинувшись на мягкое сиденье, я слегка прикрыл глаза, наслаждаясь первой в жизни поездкой. Такое никогда не забудется. Едва слышимый звук перестука колес, редкие капли дождя, бившие о железный корпус вагона, чувство предвкушения чего-то нового…

Хогвартс-экспресс ознаменовал начало новой главы моей жизни. Возможно, совсем новой жизни. Еще неизвестной, но наверняка чертовски стоящей того.

Алый поезд уносил нас за пределы Лондона, и когда за окном показались бескрайние поля, то я начал чувствовать зарождавшееся волнение. Сколько мне стоило еще узнать? Всегда ли я буду прав в своих рассуждениях и поступках? Сколько раз мне придется заплатить за поспешные выводы или неверные действия? Казалось, что я еду вперед к минному полю. Шаг в не ту сторону — и все.

Мои размышления прервал звук открывавшейся двери. Вздрогнув от неожиданности, повернулся к нарушителю моего спокойствия.

— Я староста школы, проверяю, все ли сели на поезд. Имя? — в проеме стояла полноватая девушка, каштановые волосы которой торчали во все стороны. Она уткнулась носом в кусок пергамента, который держала в руках, даже не взглянув на меня.

— Чарльз Вуд, — спокойно произнес я, наблюдая за тем, как девчонка кивнула и с грохотом захлопнула купе.

Я вновь оказался один. Хоть и ненадолго.

Еще одна девчонка, не спрашивая даже разрешения, с грохотом завалилась внутрь, таща за собой тяжелую поклажу в виде чемодана. Я без интереса наблюдал за ее потугами поднятия вещей на полку, задумавшись, все ли волшебники настолько наглые, что даже не заметил клетку с совой, теперь стоящую на полу рядом. Неясыть деловито распушился и разглядывал меня.

— Может, тебе помочь? — наконец, подал голос я.

Незнакомка буквально подскочила на месте, оборачиваясь.

— А? Ой, извини, я тебя не заметила! — она смахнула лезшую на глаза челку и уставилась на меня. А потом добавила. — А ты тут давно?

— Давно. Так тебе помочь? — внезапно захотелось хоть с кем-нибудь завести знакомство. Может, повезет, и она сможет рассказать что-нибудь полезное.

— Ага, спасибо, — закивала девчонка.

Вместе мы закинули чемодан на полку, а затем уселись друг напротив друга.

— Как тебя зовут? — моя новая знакомая разговаривала слишком быстро, что я даже немного завис, осмысливая невнятный вопрос. — Я Валери Блант, а ты?

— Чарльз Вуд, рад знакомству.

Валери довольно заулыбалась, показывая немного кривой ряд зубов, и чему-то закивала. Я нагло разглядывал ее: светлые волосы были заплетены в длинную косу, из которой то и дело торчали непослушные волоски, прямой нос сильно выделялся на загорелом лице, а голубые глаза казались слишком неправильной формы. Они были настолько живыми, что невольно я разглядывал их слишком долго.

— У меня что-то на лице? — выпалила Валери, впрочем, не выказывая никакого недовольства. — Да?

— Просто немного необычный разрез глаз… Не видел такого.

— У меня он от папы! Правда, здоровский? — я не мог не удивиться тому, с какой легкостью она превращала то, на что любой другой обиделся бы, во что-то незначительное. И правда, всего лишь глаза…

— Правда, — согласился я. Валери явно была тем человеком, который привлекал других и собирал вокруг себя своей плещущей из краев энергией. Не удивлюсь, если она еще и спортсменка-активистка. — Тоже первый год?

— Ага, — закивала Блант, — ты же тоже? Я так и не нашла первокурсников, говорят, они засели в первом вагоне.

— Может быть, — я лишь пожал плечами. — Твои родители волшебники? — решил долго не тянуть и задать тот вопрос, который и правда меня интересовал.

— Да-а-а, — бодро протянула Валери. — Мой папа работает в Отделе регулирования магических популяций, а мама домохозяйка. Заботится о своем саде. Что там только не растет!

Я внимательно слушал и запоминал все, что удавалось узнать. Моя новая знакомая с большой охотой поясняла неизвестные названия и термины, и весьма тактично не завела разговор о моей семье, видимо, заметив, что я не горел желанием это обсуждать. Валери однозначно поняла, что я не мог похвастаться родственниками-волшебниками, раз так мало знал. Но мне было приятно, что она никак это не прокомментировала. Таких людей стоит держать рядом. Мы однозначно подружимся. Тем более, раньше я не мог похвастаться большим количеством приятелей, так что новое знакомство меня порадовало.

— А почему ты не попробовал колдовать? — спросила Валери. Я угостил ее вареным яйцом, а она меня весьма вкусным сэндвичем с сыром. Мы оба были довольны забить желудки пищей. Даже не знаю, как наш разговор перетек непосредственно к колдовству.

— Разве на каникулах использовать волшебную палочку не запрещено?

— Так ты же был в Дырявом котле, там никто не засек бы твое волшебство.

— Черт побери…

Валери звонко рассмеялась. Я, честно, не смог сдержать улыбки.

— Твоя сова? Красивая.

— Мне тоже она очень нравится. Подарок мамы! Я назвала ее Янтарем.

— Отличный выбор, — похвалил я, улыбаясь уголками губ.

А Хогвартс-экспресс все нес нас вперед. Уже стемнело, когда чей-то хриплый голос разнесся по вагону, объявляя о скором прибытии и необходимости переодеться в школьную форму. Я тактично покинул купе, позволяя соседке сменить одежду. А потом она поступила так же.

Когда поезд остановился, мы двинулись наружу по узкому коридору вагона.

— Эй, я же тебя видел! — неожиданно даже для себя воскликнул я у выхода из вагона, заметив довольно высокого для своего возраста брюнета. Ученики столпились у узкой двери, стараясь поскорее выйти из душного помещения, то и дело толкая друг друга. Брюнет лишь краем глаза посмотрел на меня, скривившись, и продолжил продвигаться вперед к выходу, игнорируя.

— Где ты его мог видеть? — хмыкнул поджарый парень, стоящий рядом. Явно его приятель. — Катись отсюда, мелочь, пока не проклял. Грязнокровок развелось…

Валери, стоящая позади, громко ахнула и врезалась в мою спину. Видимо, меня нехило сейчас оскорбили.

— Как ты смеешь…

Но старшекурсник лишь широко ухмыльнулся и вышел из вагона. Позже нужно будет узнать больше о местных оскорблениях. Так что мне пришлось лишь нахмуриться и помочь Валери спрыгнуть на платформу.

— Чарли, не позволяй никому себя так называть! — зашептали мне на ухо. Я проигнорировал интерпретацию моего имени, хотя все же и попросил называть себя Чарльзом. Ничего страшного. — Это очень плохое слово!

Я лишь кивнул и, немного подтолкнув девочку к волшебнику в темной мантии, зазывающего первокурсников, пошел вперед.

Неугомонная Валери мне понравилась. А своего обидчика я запомнил. И того брюнета, с которым предстояло еще разобраться. Когда-нибудь.

Замок выглядел внушительно: высокие шпили прятались в нависших над ними облаках, сотни окон, из которых лился свет, издалека казались роем светлячков, облепивших стены, а гладь озера, в которой отражалась величественная фигура замка, немного пугающе мерцала. Оставалось лишь гадать, какие существа могли обитать в этом озере.

Идея добраться до замка на лодках мне понравилась. Я даже осмелился опустить края пальцев в воду, чувствуя приятную прохладу и надеясь, что никто не решит отужинать моим запястьем.

До замка нас сопроводил волшебник весьма представительной внешности: в свете лампы, которая парила над каждой лодкой и следовала за группой первокурсников уже на суше, можно было рассмотреть его аккуратно уложенные русые волосы средней длины, мантию из дорогой ткани и внушительные перстни на пальцах правой руки. Мужчина не смотрел ни на кого, но уверенно шел вперед, не сомневаясь, что никто не отстал.

Мне лишь оставалось дивиться решительности, сквозящей в его движениях. А как эффектно он распахнул тяжелые дверные ставни волшебной палочкой… Потрясающе!

Не я один был в восторге. Идущий рядом блондин не смог сдержать восклицания и получил тычок под бок от идущего рядом товарища.

Никто не шумел.

Большой зал — а это был именно он — выглядел невероятно. Мне приходилось только дивиться, как горячий воск с сотен свечей не капал на наши макушки, но картина была завораживающая. Будто мы были не в помещении, а под открытым небом: я даже умудрился разглядеть полярную звезду…

Мы кучкой собрались перед помостом, на котором стояла старая табуретка с потертой шляпой на ней.

Было любопытно: как же работала эта шляпа? Ее наделили разумом? Была ли она полноценным живым существом? Или же просто артефактом? Она могла читать мысли? Или обращала внимание на наши прошлые поступки, о которых могла узнать?

Я чудом не пропустил свое имя и на немного дрожащих ногах поднялся по ступеням. А затем уселся на табурет.

Поля шляпы были настолько широкими, что они закрыли мне весь обзор. Уверен, выглядело это комично.

«Неплохо, неплохо…»

Вздрогнув от неожиданности, с трудом сдержал желание заговорить. Может, шляпа читала мысли?

«Слышу я тебя, мальчишка, слышу. Вижу в тебе желание показать себя, занять хорошее место в новом обществе… Тонкая грань между любопытством и переходом границ нравственности. Хм-м-м».

К чему шляпа вела, я так и не понял, продолжая внимательно слушать.

«Слизерин поможет тебе найти то, что ты хочешь».

Но тот же Дамблдор уже заранее повесил на меня ярлык из-за того случая с магическим выбросом… Уверен, что другие преподаватели, да и директор, обо всем уже узнали. Попаду на Слизерин — тогда уже никогда не сброшу с себя подозрений.

«Не хочу на Слизерин», — я с силой зажмурился и про себя продолжил говорить. — «Что, если я правда окажусь в чем-то виноват, зайду слишком далеко в изучении магии? Я не знаю всех законов. Кто заподозрит ученика другого факультета в чем-либо? Первым заподозрят именно слизеринца. Мне нельзя на Слизерин».

«Слова истинного сына Салазара Слизерина…» — прокряхтела шляпа. — «Хороший аргумент. И поэтому…»

— Рэйвенкло!

Я облегченно выдохнул и стянул с головы Распределяющую шляпу.

Меня немного трясло от волнения, но я без проблем дошел до стола своего факультета, где уже началось активное знакомство с сокурсниками.

— Добро пожаловать!

— Всегда рады пытливым умам!

— Любишь квиддич?

Я нацепил на лицо вежливую улыбку и присоединился к разговору. Вот она — новая жизнь, пора было становиться новым самим собой. Дружелюбие, проявленное сейчас, наверняка не раз меня еще спасет.

— Эрик, верно? — пожал руку сидящему справа мальчику, совсем не выделяющемуся на общем фоне: тусклые русые волосы, голубые глаза и нос картошкой.

— Рад знакомству, Чарльз.

Приятно удивило, что мой сосед воспользовался полным именем. Возможно, мы еще подружимся.

К моему немалому огорчению, Валери распределили на Гриффиндор, откуда она теперь мне махала. Когда Распределение подошло к концу, она начала то и дело выкрикивать мое имя, а затем указывать на блюда на столе, явно советуя, что стоило попробовать. Было чертовски неловко, по залу раздавались смешки, а кто-то из Слизерина даже театрально скривился и отвернулся в другую сторону.

Решив, что с меня хватит, я старался не обращать внимание на детей с других факультетов, и даже как-то умудрился отвязаться от Валери. С ней насчет этого представления я еще поговорю, но аккуратно. Терять такую подругу не хотелось.

— Я все лето провела у бабушки, наш дом в Лондоне взорвался! — сетовала блондинка-старшекурсница.

— Какой ужас, Эмили!

Староста-пятикурсник Ричард Роули, разместившийся рядом с первым курсом, рассказывал про Хогвартс. Про меняющие положения лестницы, исчезающие ступеньки, судьбу Толстого Монаха и многое другое. Рассказчиком он был отличным, поэтому многие даже отвлекались от своих тарелок и внимательно слушали.

Какого-то огромного разнообразия в пище не было, но я был очень доволен. Ни разу вдоволь не наедался, а тут и пирог с потрохами, и шоколадный пудинг, и курица! Но я старался есть все понемножку, больше пробуя, чтобы понять, что стоит в будущем брать, а что нет. На миг мне показалось, что я сплю: просыпаться совсем не хотелось.

Директор Диппет не был многословен, хотя я слышал, что тот должен был произнести длинную речь. Но что-то ей и не попахивало. Тот лишь что-то сказал о старых традициях, радости учеников вернуться назад в замок и все в этом роде… Ничего примечательного, хотя я внимательно слушал. Видимо, его что-то сильно волновало. Директор даже не притронулся к еде, а кубок его был пуст.

— Это не ты тот самый Чарльз Вуд? — раздалось напротив меня. Я повернул голову и увидел брюнетку, держащую в руках свернутый выпуск газеты.

— Тот самый?

Я потянулся за выпуском газеты, с интересом разглядывая движущиеся картинки, а затем уже обратил внимание на кричащий заголовок. «Зарегистрирован первый магический выброс, приведший к смерти маггла». Волшебники ничего не слышали о конфиденциальности? Я не давал согласия на печать моего имени, а оно светилось в первом предложении. «Чарльз Вуд, воспитанник маггловского приюта, очевидно, не смог сдержать свою ненависть к магглу…» Руки бы оторвать этому дрянному журналисту. Я только поступил на Рэйвенкло, а репутация уже испорчена… Н-е-е-ет…

Не иначе как зарекомендовал себя очень хорошим ребенком. Добропорядочным. Ох… Сколько головной боли. Только приехал, а обо мне уже такое мнение по всему замку разнеслось. Малолетний убийца, замечательно.

Но, кажется, соседей по столу статья ни капли не волновала. Брюнетка, задавшая вопрос, спросила чисто из интереса, а предъявлять мне что-либо даже не собиралась.

Кто-то активно обсуждал результаты чемпионата мира по Квиддичу (что это — нужно было узнать у Валери), кого-то больше увлекала еда, а кто-то, слишком общительный, продолжал знакомство.

Только через час мы достигли гостиной факультета, выслушав основные правила и требования, а затем отправились в комнаты, разбирать вещи и спать. Мальчиков на Рэйвенкло в этом году поступило лишь трое, поэтому в нашей комнате с четырьмя кроватями одна пустовала.

В спальне было просторно и тепло: высокие потолки по краям обвивала искусно выполненная лепнина, в середине висела хрустальная люстра, на которой горел десяток свечей, а над кроватями вились темно-синие пологи.

Каждый обитатель комнаты остался доволен. Я занял кровать рядом с дверью, так как там стоял мой принявший нормальные размеры чемодан, решив не привередничать. Кровать была великолепной: мягкой, теплой и без клопов. Красота.

Соседнюю кровать занял Эрик, понравившийся мне еще во время пира. Уверен, что еще сотню раз убежусь в том, что не все, о ком я хорошо думал сначала, окажутся ангелами во плоти. Но пока что я был доволен однокурсниками.

А на дальней разместился Гарольд Блант. Не знаю, был ли он родственником Валери, может, просто однофамилец. Но тот много не говорил, лишь представился и отправился готовиться ко сну.

Когда я уже лег под пуховое одеяло, прикрыл глаза и подумал, что жизнь стала налаживаться, меня буквально осенило. Почему шляпа вообще рассматривала вариант распределения меня на Слизерин? Еще за столом я услышал, что на факультет Салазара Слизерина не принимали отбросов общества, коим я и являлся. Еще один вопрос, над которым нужно было подумать. Но потом. А сейчас — спать.

Как оказалось, Валери вполне могла выглядеть опрятно, если хотела: во время завтрака ее светлые волосы были собраны в аккуратный хвост, а на мантии нельзя было разглядеть ни единой складки. Мы поприветствовали друг друга кивками и принялись за завтрак. Я был вполне доволен тем, что она не решила ничего мне крикнуть из-за соседнего стола, привлекая лишнее внимание.

А его у меня было достаточно, как оказалось. Похоже, вся школа слышала о том, как я отличился. Некоторые бросали на меня осуждающие взгляды, а другие видели в этом отличный предмет для шуток.

С утра старосты объявили, что дорогу до классов нам покажут лишь один раз. Предполагалось, что мы как можно скорее должны были выучить дорогу на занятия. Видите ли, это способствовало развитию памяти. Как бы не так. Ладно, дойти до Большого зала. Но замок был огромным! И заблудиться по пути на уроки было очень легко. Мне было жаль тех, кто страдал топографическим кретинизмом. Надеюсь, у меня проблем с ориентированием в замке не возникнет.

Я старался держаться соседей по спальне, как и они меня. Решили, что в первое время так будет проще. Один запомнит дорогу на один предмет, другой — на следующий. Так никто не заблудится, да и факультет баллов не потеряет. Первое, что сказали старшие: «Хоть убейтесь, но баллы заработайте». Насколько я понял, факультет, набравший большее количество баллов, получает определенные привилегии. Какие — непонятно, но об этом стоило узнать побольше. Наверное, что-то стоящее. Иначе зачем так из-за каких-то жалких баллов страдать?

Расписание забрали еще с утра в гостиной. У одного из арочных окон находился старинный дубовый стол, на котором каллиграфическим почерком была выведена лишь одна надпись золотыми чернилами: «Страх — первый неизбежный враг, которого человек должен победить на пути к знанию». Прямо передо мной второкурсник проделал весьма нехитрый взмах палочкой, а затем ей же прикоснулся к поверхности стола, где из ниоткуда образовался пергаментный лист. Немного прищурившись, я смог прочесть: «Расписание: Второй Курс. Рэйвенкло». Позвав однокурсников, мы повторили все то же самое, и получили свои бумажки, с нетерпением принимаясь за чтение.

Вообще, в Рэйвенкло было принято постигать все самому. Конечно, можно было спросить. Но собственные знания, накопленные благодаря личному опыту, ценились больше. Староста шестого курса Лили Уильямс наградила меня пятью баллами за наблюдательность.

Некоторые девчонки с первого курса явились в Большой зал без расписания, из-за чего им пришлось вместо завтрака бежать обратно в гостиную. Та же Лили разъяснила им, что же они упустили, а те лишь понуро опустили головы и решили не терять время — рванули обратно. Поесть девчонки так и не успели. Немного сурово, ведь про расписание никто нам ничего не рассказывал.

— Да не волнуйся ты так, — успокоил меня Ричард Роули, тщательно сосредоточенный на намазывании масла на тост. — Это просто урок, внимательность всегда важна. На контрольной, если постараются, смогут найти ответ в другом вопросе, а в бою не пропустят шальное заклинание. Весьма полезно.

— Может быть, — я не совсем понимал такие методы. Но звучало довольно убедительно.

— Мне отец рассказывал, что он тоже упустил расписание в первый день, — произнесла Алана Смит, третьекурсница. — Поэтому я была готова, — она мечтательно улыбнулась, видимо, о чем-то вспоминая. — Только рассказывать об этом нельзя, Чарли. Не забудь мои слова в следующем году.

Я кивнул и продолжил ковыряться в овсянке. Есть особо не хотелось. Я был взбудоражен лишь от мысли, что сегодня начнется обучение. Магия! Как мне хотелось начать колдовать!

Наша гостиная мне очень понравилась. Довольно просторная, с кучей мягких кресел, обитых темно-синей тканью, с расположенным рядом с входом большим камином, в котором всегда весело потрескивали поленья. С утра я наконец смог рассмотреть, что же виднелось из окна нашей спальни: это оказалось озеро, водная гладь которого переливалась под светом восходящего солнца. Вид шикарный, жаловаться было не на что.

— Чарльз, не поделишься со мной учебником по трансфигурации? Я забыл свой, — спросил Эрик.

— Конечно, никаких проблем.

За пять минут до начала занятий звенел малый колокол, предупреждая опоздавших о том, что нужно было поторопиться. Звук его отличался — он явно звучал звонче. А потом уже раздавался основной, объявлявший о начале урока. В полдевятого Роули собрал всех первокурсников и повел нас по извилистым коридорам Хогвартса. Я старался запоминать какие-нибудь ориентиры: слишком странную картину, гобелены, выделяющиеся из массы, ржавые доспехи. По ним надеялся найти дорогу обратно, хотя мы и условились с парнями в первое время не ходить поодиночке.

В девять начиналось первое занятие.

Я занял вторую парту в среднем ряду вместе с молчаливым Блантом, а Эрик разместился прямо перед нами с нашей однокурсницей, имя которой я не помнил.

Со звоном основного колокола в класс вошел профессор Дамблдор, решивший эффектно начать занятие: он превратил свою мантию в яркий бордовый костюм, а стул в изящный трон. Кто-то из студентов Хаффлпафа даже захлопал.

— Как вы все поняли, на занятиях Трансфигурации вы будете обучаться превращению предметов во что-то иное, меняя форму, цвет, и даже природу материала…

Я честно конспектировал все, что считал важным, но к концу занятия мой пыл немного поубавился. Лекция явно была вводной и ничего толкового Дамблдор особо не рассказал. К сожалению.

Следующим занятием была история магии, которую вел новый преподаватель профессор Бинс.

— История магии — очень старинный предмет, и хотя программа с этого года поменялась, она была утверждена Министерством Магии, поэтому некоторые аспекты будут опущены, но вы всегда сможете обратиться к старым изданиям. Итак. Какое время принято считать началом зарождения магии?

Блант поднял руку.

— Точная дата неизвестна.

— Совершенно верно, пять баллов Рэйвенкло. Так вот, записывайте: магия испокон веков пронизывала наш мир, но первые упоминания были найдены в старинных рукописях друидов, датированных…

Вот тут уже писать приходилось много и быстро. Это оказалось весьма проблематично: пользоваться пером я еще не привык. Но к концу занятия я был довольным обладателем полного конспекта. Уверен, что будут проводиться проверки знаний, поэтому ничего нельзя было упускать.

Потом был обед, за котором мы взахлеб обсуждали впечатления от первых занятий.

— Мне так понравилась трансфигурация! — все заявляла Роуз Миллер. Ее темные волосы были крайне коротко пострижены и бросались в глаза среди остальных девчонок. — Интересно, когда мы так же сможем?

— Да полная ерунда, — даже немногословный Гарольд Блант вставил свои пять копеек. — Лучше бы перешли непосредственно к занятиям, а не этому шоу.

Я был согласен с Блантом.

После обеда должно было быть ВВДР, которое можно было расшифровать как Введение в Древние Руны, но его отменили, поэтому у нас появилось свободное время.

Вместе с Эриком мы решили немного прогуляться в окрестностях Замка, и в итоге дошли до озера.

— Интересно, кто там обитает, — задумчиво произнес я.

— Я слышал про гигантского кальмара, — ответил Эрик.

— Ого.

— Не хотел бы я с ним встретиться, — пробормотал Эрик, разворачиваясь в сторону замка. Я пошел следом, не желая больше задерживаться.

После недолгой прогулки я расспросил Роули, которого нашел у камина в гостиной в обнимку с какой-то брюнеткой, как добраться до библиотеки. И направился прямиком туда, прихватив пару пустых тетрадей и перо с чернилами. Хотелось узнать побольше о некоторых вещах, и книги должны были мне помочь. Не всегда же бегать и спрашивать однокурсников, когда что-то хотелось узнать. Хотя та же Валери всегда охотно отвечала на все вопросы, но постоянно ходить к ней было стыдно. Она же девчонка, а знает больше меня…

Библиотека оказалось большой и вмещала в себя длинные стеллажи, заполненные разнообразными книгами.

В жизни не видел столько литературы, собранной в одном месте.

Я в предвкушении улыбнулся и подошел к стойке, за которой разместилась библиотекарша.

— А, первокурсник? Возьми бланк и заполни.

В бланк входили вполне стандартные пункты: имя, фамилия, факультет, курс. Ничего лишнего.

На табличке, стоявшей на стойке, прочел имя библиотекарши: миссис Хилл.

— Мадам Хилл, можно ли выносить книги из библиотеки?

— Не больше пяти, и вы должны вернуть их в течение двух недель, — объяснила женщина. Она была невероятно худой, со слишком неправильными чертами лица, которые сразу бросались в глаза. Но мне мадам Хилл чем-то понравилась. Может, излишней педантичностью — кто знает.

Я долго бродил между рядами, вчитываясь в названия: «Высшая Трансфигурация. Основы, подводные капканы», «Рунические цепочки Фрэнка Безумного. Актуальность в двадцатом веке», «Магические животные Южной Америки» и все в этом роде. Одни названия приводили меня в восторг! Хотелось взять все и сразу, но я понимал, что многое мне было еще слишком рано читать. Большинство просто не пойму. Что за рунические цепочки? Чем высшая трансфигурация отличается от обычной? Мне предстояло еще многое узнать.

Мое внимание привлекла одна совсем ветхая книга. Я аккуратно вытянул ее из ряда, стараясь не повредить, и начал разглядывать обложку, явно сделанную из кожи какого-то животного. В середине серебряными буквами было выведено: «Тончайшая наука Зельеварение». Авторство Фредерика Борджиа. Не знаю, почему я выбрал именно ее. Быть может, причиной послужило лаконичное название, в котором отсутствовали какие-либо уточнения, вроде «основы, углубленное изучение, справочник». Или я взял ее из-за излишней древности. Кто знает.

Но именно с ней я разместился за одним из длинных столов в читальном зале библиотеки, прямо у окна для лучшего освещения, хотя уже и смеркалось.

С чувством некого благоговения я аккуратно распахнул фолиант, с восторгом оглядывая первую страницу, украшенную переплетением серебристых лоз, так тонко прорисованных.

Сначала шло введение.

Если вы читаете эту книгу, то вы решили приступить к изучению тонкой науки Зельеварения. В ней не нужны излишние взмахи волшебной палочкой, только острый ум и поразительная внимательность. Только тот, кто способен понять красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или силу жидкостей, проникающих в человеческие вены, околдовывающих разум, заманивающих в ловушку, сможет достичь успеха. Наука Зельеварения поистине безгранична, и благодаря ей вы вступите в число тех немногих, кто сможет закупорить славу, сварить жидкий триумф и даже остановить смерть.

Ваше усердие и смекалка сыграют важную роль в постижении столь хрупкой науки.

И помните: не отступайте назад. Зельеварение подобного не терпит.

Не знаю, сколько раз я перечитывал первую страницу, но она меня впечатлила. Я сидел, читал вновь и вновь, и чувствовал трепет внутри себя перед чем-то неизведанным. Автор книги явно был мастером своего дела и мог разглядеть в зельеварении то, что не было доступно глазу других. Теперь мне чертовски захотелось приступить к занятиям, а у нас лишь вводный урок будет через два дня… Эх…

На следующей странице были перечислены термины и опасные ингредиенты, с которыми нужно было работать крайне осторожно. И знать их обязан был каждый. Именно этот список я первым же делом выписал в свою тетрадь, решив с него и начать в первую очередь.

Я долго корпел над фолиантом, внимательно читая, что-то сразу заучивая. Его я собирался обязательно взять. Каюсь, был падок на красивые фразы и витиеватые выражения. Сварить жидкий триумф, это же надо! Такое правда возможно? Что еще можно в магическом мире? Были ли какие-то границы?

Когда уже начало темнеть и библиотеку озарил свет сотен свечей, паривших у потолков, я зевнул и оторвался от книги, оглядывая помещение. Мое внимание привлек подросток, разместившийся в дальнем углу в полном одиночестве.

Брюнет был одет в форму Слизерина, удивительно хорошо сочетающуюся с его острыми чертами лица. Он был сосредоточен на старом фолианте, погруженный в чтение, хотя и иногда отвлекался, брал перо и делал короткие заметки в толстой тетрадке.

Я не смог отказать своему любопытству и изредка поглядывал на него, не в состоянии держать себя в руках. Так и хотелось подойти, задать вопрос, терзающий уже несколько дней. Но я не мог. Слизеринец явно не был настроен доброжелательно и старательно делал вид, что со мной он раньше не сталкивался. Почему? Может, скрывал тот факт, что он такой же приютский?

Сердце бешено забилось, когда я поймал на себе его внимательный взгляд: глаза немного сощурены, а фигура напряжена. Брюнет понял, что я за ним наблюдаю. И, честно говоря, что-то во взгляде слизеринца заставило мурашки побежать по моей коже.

Схватившись за ближайшую книгу, я уставился в нее. Строчки расплывались перед глазами, а желание сейчас же уйти из библиотеки никак не хотело исчезнуть.

Он лишь смотрел. А мне уже хотелось бежать.

Я не мог не признать, что брюнет слишком странно влиял на людей. Библиотекарша мадам Хилл лишь мило улыбалась и не упускала возможности подойти к слизеринцу и что-то уточнить. Она получала ответную улыбку на любую фразу, но улыбка эта была холодной. Вынужденной. Ненастоящей. Я никогда не разбирался в людях слишком хорошо, возможно, я ошибался, но слизеринец явно играл на публику.

Надежда, что я ошибаюсь, не угасала. Как и чувство страха.

— Ты чего такой бледный?

Резко обернувшись, заметил Валери, занявшую место рядом. Она с ожиданием глядела на меня.

— Тут просто душно, — немного погодя ответил и бросил короткий взгляд на слизеринца. Тот опять углубился в чтение. И тогда мне стало легче. — Как день?

— Просто великолепно! — в своей собственной манере выпалила Блант. — Ты не представляешь, что было на зельеварении… У нас полкласса конвоировали в Больничное крыло.

— Правда? Что-то случилось?

— Да Поттер перепутал ингредиенты и умудрился окатить своим варевом всех соседей. Думаю, Слизнорт его уже невзлюбил.

Мысленно я прикинул, что Слизнортом должен был быть преподаватель зельеварения.

— А у тебя как день прошел?

— Неплохо, мне понравилась история магии.

— Еще бы, говорят, этот Бинс тот еще знаток! Он даже писал статьи в Научный журнал, только название я его уже не помню, слышала от однокурсников.

Про этот журнал стоило узнать. Может, прочту что-нибудь стоящее.

— Так ты на ужин пойдешь?

Записав том по Зельеварению на свое имя, я аккуратно уложил его в сумку и занес в гостиную Рэйвенкло, о чем я долго жалел. Около двадцати минут никак не мог попасть внутрь из-за слишком заковыристого вопроса. Бедная Валери ждала меня на одном из лестничных проемов, болтая с каким-то мудрецом с портрета.

Вечером пролистал конспекты по Истории Магии, прочел первые главы учебника по Трансфигурации, задаваясь вопросом, почему Дамблдор нам так и не рассказал о тех вещах, что там писались, и сыграл партию шахмат с Эриком.

Ближе к полуночи наконец добрался до кровати, в которой долго валялся, размышляя. Внезапно вспомнился тот слизеринец, не дававший мне покоя уже сколько дней.

Наверное, уснул я только через час. И сны мне снились не самого приятного содержания.

Утро ознаменовалось неприятным событием. Только сел завтракать, как мне тут же сунули в руки новый выпуск Ежедневного Пророка.

Официальное заявление лорда Клетуса Людовика Вуда.

Лорд Вуд, абсолютно возмущенный статьей, опубликованной первого сентября в три тысячи сорок четвертом выпуске Ежедневного пророка, оскорблен тем фактом, что магглорожденный волшебник осмелился осквернить бравое имя их рода. «Он не имеет никакого отношения к нашему семейству, — заявил Лорд. — Я требую выплаты моральной компенсации каждому представителю семейства Вудов и немедленной смены фамилии этого грязнокровки». Власти пока никак не прокомментировали произошедшее

Я с отвисшей челюстью закончил читать. Только приехал, а уже проблемы. И из-за чего? Из-за чертовой фамилии, которую я не выбирал. Которую мне просто придумали. Замечательно!

— Не кисни, Чарли, — Лили Уильямс ободряюще похлопала меня по спине, — уверена, администрация школы быстро уладит все проблемы.

— Только не надо его заранее обнадеживать, — встряла Джуди, моя сокурсница. — Он все-таки магглорожденный, без связей и поддержки. Главное, чтобы сейчас из этого не раздули огромный скандал…

Лишь мысль о возможных вариантах развития событий заставляла меня застонать. Хотел спокойной жизни, а вот тебе на…

— Успокоили, вон парень как побледнел, — вступилась Лили. — Не забивай себе голову, исправно учись и не нарушай правила. Все без тебя решится.

— Вот правильно, — поддакнул Ричард, — Лили глупости не скажет. Хотя один раз по ее совету я наложил заклинание замораживания на свою метлу, ведь она заверила, что это способствует улучшению прохождения ветреных потоков… Отморозил себе все я…

Громкий хлопок заставил половину факультета обернуться. Пунцовая Лили ударила Роули по макушке увесистым учебником, заставляя Ричарда взвыть.

— Ох, неблагодарная! — Роули обиженно потер макушку.

Я фыркнул и отставил подальше тарелку с омлетом. Аппетит пропал.

Вокруг постоянно был слышен шепот, и то и дело слышалось мое имя.

К счастью, скоро начинались занятия. А там я и отвлекусь от проблем насущных.

Примечание: даты рождения и возраст некоторых персонажей изменены, с целью вливания в сюжет. На дальнейшее развитие событий особого влияния это не окажет.

С утра в гостиной наблюдал за сценой, устроенной второкурсницами: Оливия Хорнби со своими подружками что-то делали со стопкой одежды, неприятно хихикая. Заметив меня, пригрозили волшебной палочкой.

— Иди, куда шел, Вуд, если не хочешь проблем.

Проблем у меня было и так достаточно, поэтому я просто прошел мимо. А потом вечером пришлось слушать вопли Миртл о том, что кто-то перекрасил всю ее одежду в красный цвет. Хорнби лишь заливисто смеялась, отметив, что мантия теперь отлично сочетается с ее прыщавым лицом.

На следующий день с утра мы наконец смогли посетить занятие по ВВДР, ранее отмененного по неизвестным причинам.

Профессор Куин держалась точки зрения, что нынешнее поколение невероятно распущено, и поэтому не упускала возможности дать нам пару уроков. То не говори, выпрямись, локти на стол не клади. Тихий ужас. Зато она явно была знатоком своего предмета и рассказывала о нем с завидным энтузиазмом.

— Хотя руны в последнее время все реже используются в повседневности, нельзя забывать об их силе. Рунными цепочками еще тысячу лет назад скрывали целые поселения, а с помощью рунического календаря можно раскрыть тайны будущего. Учитывайте и простоту использования: не нужна ни волшебная палочка, ни куча ингредиентов, как того требует любое зелье.

Джуди Кларк подняла руку вверх, привлекая внимание класса.

— Студенты Рэйвенкло себе не изменяют: каждый год первый вопрос задают именно они, — довольно произнесла профессор Куин. — Прошу, дорогая.

— До сих пор ли подобное возможно? Скрыть целое поселение?

— Конечно. Только не каждому волшебнику это под силу. Он должен разработать такую рунную цепочку, с которой его собственные магические потоки идеально сольются. Дилетанты слепо пользуются чужими разработками, не понимая, насколько они неэффективны конкретно для них.

— Входит ли в программу обучения высчитывание собственной рунной цепочки? — спросил я, решив присоединиться к обсуждению.

— Нет, — профессор недовольно поджала губы. — Наше министерство решило, что вам это не нужно. Считается, что вы должны изучить футарк и общие руны, вроде «благополучие», «удача», и подобное. Поэтому изучение предмета заканчивается на третьем курсе. Но вы всегда можете продолжить обучение в моем классе, если сдадите дополнительный экзамен.

Писали мы много и быстро. Профессор все говорила и говорила, и я готов был поклясться, что моя рука чуть не отвалилась к концу занятия. Задала она много, да и посоветовала наведаться за другой книгой в библиотеку, чтобы написать эссе, «которое не рассмешит ее до того состояния, что она не сможет вести лекции».

Преподаватель по зельеварению оказался тем еще снобом: соловьем пел о своих выпускниках, спросил о здоровье дедушки какого-то слизеринца и даже ни слова не сказал о собственном предмете. Прошелся по списку в журнале, сказал открыть учебники и начать варить Болтливое зелье, рецепт которого можно было найти на тридцать четвертой странице. Каждый работал сам, Слизнорт хотел увидеть наш «начальный уровень». На происходящее я смотрел скептически: какой уровень мог быть у того же меня? Он — преподаватель, должен нас учить, а не смотреть, кто что умеет. Слизнорт не производил впечатление человека, который будет искать индивидуальный подход к каждому студенту.

Раз сейчас мы работали поодиночке, то групповые работы также возможны?

Я уставился на рецепт, гадая, что такое мандрагора и успею ли я уложиться в срок.

Разогреть воду в котле, во время кипения влить медовую воду и ждать, пока зелье не станет розовым.

Какое количество медовой воды?

Остудить, потом разогреть до оранжевой окраски.

Насыщенно оранжевой окраски?

Добавить веточки мяты, уменьшить огонь, и зелье станет зеленоватого оттенка.

Можно поточнее, пожалуйста?

Затем снова нагреть зелье, а когда оно станет синего цвета, добавить веточки мяты, и зелье станет розового цвета.

До какой температуры нагреть? Или оно в любом случае станет синего цвета?

Рецепт был неточным, чем мне и не понравился. Не то, что рецепты в моей теперь любимой книге по зельеварению…

Работать с кем-то было бы и правда удобнее. Я не раз случайно резался слишком острым серебряным ножом, пока нарезал веточки мяты, и так отвлекся на рецепт, что совсем забыл про сироп чемерицы. Так что Слизнорт лишь покачал головой, глядя на мое варево, и, немного покачиваясь из стороны в сторону, пошел дальше между рядов.

— Только посмотрите на зелье мистера Блэка! Великолепно, Сигнус, десять баллов Слизерину.

Я бросил раздраженный взгляд на ухмыляющегося мальчишку и фыркнул. Наверняка он не первый раз варил это зелье. Как и многие студенты Хогвартса.

Спасительный колокол раздался именно в тот момент, когда Слизнорт вновь начал повесть о своем выпускнике, родственнике Блэка, имени которого я даже не расслышал. Вылетел из класса первый и направился прямиком в библиотеку, стараясь немного успокоиться. Ничего. Немного практики, и я любого слизеринца нагоню.

Честно говоря, неравенство студентов с каждым днем ощущалось все сильнее, что плохо сказывалось на моем настроении. Надеялся, что хотя бы хуже других не буду, но как бы не так.

На обед я не пошел, решив немного проветриться. Около часа побродил у теплиц, добрел до тыквенной грядки и вернулся в замок.

Перевязал обожженную на зельеварении руку, одолжив немного бинтов у Эрика.

Уже на свежую голову думается лучше. Непосредственно в гостиной вспомнил про домашнее задание профессора Куин. Побросал пару пергаментов в сумку и направился в библиотеку за более ранним изданием учебника.

Осматривая стеллаж с книгами по Древним Рунам, я забрел вглубь библиотеки, где наткнулся на кованую решетку в виде арки, над которой висела табличка: Запретная секция. Я подошел поближе, напрочь забыв о домашнем задании, и с завидным интересом пытался разглядеть, что находилось внутри. Секция освещалась лишь парой факелов, за счет чего там было довольно мрачно, и видимость оставляла желать лучшего.

Вроде бы там стояли те же стеллажи, но глядел я на них с трепетом. От них будто исходила какая-то сила, тянувшая к себе.

Взявшись рукой за решетку, потянул ее на себя, но она оказалась заперта. Я слегка нахмурился и огляделся: вокруг никого не было. Значит, шума много не наделал.

Чья-то фигура виднелась вдали закрытой секции: силуэт не спеша листал какую-то книгу.

Услышав чьи-то шаги позади, я кинулся обратно к одному из длинных столов в читальном зале, рядом с которым оставил свою сумку, подхватил ее и пулей вылетел из библиотеки под гневные восклицания мадам Хилл. Почему-то глубоко внутри засело чувство, что я не должен был находиться рядом с Запретной секцией, и поступок мой был правильным — не нужно было позволять никому увидеть меня, ошивающегося рядом. Тем более, что в подобном месте нужно первокурснику? Сомневаюсь, что книги оттуда выдавали для выполнения домашнего задания на тему «Как вы понимаете понятие Трансфигурация».

Про книгу по Древним Рунам я в тот вечер так и не вспомнил.

Хотя задавать слишком много вопросов было не принято на факультете, я все равно тем же вечером нашел Лили, когда она писала эссе в гостиной, и решил уточнить некоторые моменты.

— Привет, Лили, — я выдавил наиболее доброжелательную улыбку, на которую только был способен. — Можно задать тебе пару вопросов? Сомневаюсь, что такое можно где-то вычитать.

— А, Чарли, привет. Сейчас, дай дописать предложение… Что за вопросы?

— Можно ли варить зелья вне класса? Я неожиданно понял, что в них я абсолютный дурак.

— Не думаю, что все так плохо, — спокойный тон Лили звучал как-то странно. — Варка зелий запрещена, ты можешь только учить рецепты и прикладывать больше усилий во время практических занятий.

— Вот как… — пробормотал я, не особо радуясь услышанному. — Спасибо, я, пожалуй, пойду.

— Постарайся и заработай больше баллов факультету! — крикнула вслед мне Лили.

Было бы все так просто…

Раз с варкой зелий ничего сделать я не мог, решил пока что углубиться в теорию. До поздней ночи читал мою недавнюю находку «Тончайшая наука Зельеварение», пока глаза не начали слипаться. В спальне наткнулся на Бланта, читавшего при свете свечи. Он даже не обратил на меня внимания, но меня это и не волновало. Я лег спать.

На следующий день услышал от однокурсника Валери, Поттера, что она попала в больничное крыло и просила ее навестить.

Я ломал голову, гадая, что же с ней случилось, но обнаружил, что она всего лишь подскользнулась на лестнице и сломала ногу.

— А какой был хруст! — с восторгом рассказывала Валери.

А страсти в Ежедневном пророке все не утихали. Лично ко мне никто не обращался, но в газете появлялись все новые подробности.

Громкое дело в Визенгамоте! Кто же несчастный первокурсник — жертва обстоятельств или безжалостный убийца? Подробности на странице четыре.

Газету читали уже всем столом. Гадали, чем же все закончится.

Чарльз Вуд, воспитанник маггловского приюта, был замечен за убийством маггла в ходе магического выброса. Имеет ли он прямое отношение к роду Вудов? Было ли убийством преднамеренным? Давайте во всем разберемся!

Ваш покорный слуга, Эндрю Парсон, навел справки. Мальчик никогда не был замечен в воровстве, склонности к насилию не наблюдалось, а сильным характером похвастаться он не мог. Как принято считать, магические выбросы происходят в результате сильных эмоций. Был ли это и правда выброс? Может, другой волшебник решил подставить бедного сироту? Аврорату стоит провести тщательное расследование по этому вопросу.

Но мистер Вуд однозначно не принадлежит к славному роду, ведь подобную фамилию он получил случайно. Как мне удалось узнать, магглы решили дать ему фамилию по тому месту, в котором мальчик был найден — недалеко находился перелесок. Бедный ребенок!

Буквально на днях начнется разбирательство по просьбе Лорда Вуда, который, я напомню, требует выплаты моральной компенсации. Неизвестно, какое решение примет Визенгамот по данному вопросу. Продолжайте читать Пророк и оставайтесь в курсе событий!

— Я вообще могу как-то обжаловать Пророк? Они напечатали мою личную информацию, — недовольно воскликнул я.

— Сомневаюсь, — покачала головой Миллисента Багнолд. Кажется, она училась на шестом курсе. — Если только у тебя не завалялось лишней сотни галлеонов для начала разбирательства.

Я негодовал и бездумно уставился на столешницу, медленно дыша. Спокойно, нужно успокоиться.

Теперь каждый знал, что я был беспризорником из маггловского приюта и настоящим грязнокровкой. Замечательно. Кто еще об этом не успел прочитать в прошлых выпусках, получил возможность в новом.

— Максимум фамилию придется поменять, — отметил Гарольд Блант, поедавший картошку и особо не обращавший внимания на шумиху.

Кисло улыбнувшись и заверив переволновавшуюся Лили, что я в полном порядке, покинул Большой зал, чувствуя на себе сотни заинтересованных взглядов.

— Эй, грязнокровка, решил начать собирать вещи?

С силой сжав кулаки, вылетел из зала, чувствуя комок гнева внутри. Вот некого больше обсудить? Почему пристали именно ко мне?!

Но я решил не прятаться в гостиной, боясь вообще вылететь из Хогвартса, поэтому исправно посетил все занятия в тот день, прошедшие не так успешно, как хотелось бы. На Трансфигурации так и не смог превратить спичку в иголку, получив снисходительный взгляд профессора Дамблдора, а на Чарах не справился с Люмосом.

Спать лег рано, чувствуя себя слишком вымотанным.

Утро не предвещало ничего плохого. В коридорах меня игнорировали, поэтому вместе с Эриком мы спокойно дошли до Большого зала и уселись рядом с третьекурсницами, вяло поглощающими завтрак.

— Сегодня опять Слизнорт, — сокрушался Эрик. — Думаешь, опять заставит работать поодиночке?

Я лишь пожал плечами.

— Жду не дождусь занятий по Основам Защитных Заклинаний. Говорят, учитель отличный.

— Надеюсь, не слишком строгий, — пробормотал Эрик, ковырявшийся в овсянке. — Куин постоянно меня поддевает! Всем недовольна.

— А мне она понравилась, — я лишь пожал плечами и потянулся за аппетитно пахнущим тостом.

Вот и почта. Сотни сов парили над столами, выискивая получателей, а затем приземлялись прямо в блюда с едой. Некоторые умудрялись еще нагадить. Вообще всю эта систему с доставкой посылок я считал недоработанной, и с силой оттолкнул недовольного неясытя, чуть не угодившего лапой в мою тарелку с беконом.

— Что вылупился? Это мой завтрак, — произнес я.

— Смотри, да он же к тебе! — выпалил Эрик. — Интересно, что там?

Я нахмурился и осмотрел неясытя, топтавшегося на месте.

— И правда. Он ко мне.

Но кто мне мог писать?

К его лапе была привязана маленькая коробочка, завернутая в тряпку. Я потянулся забинтованной рукой к вещице, отвязывая ее, и без задней мысли принялся вскрывать посылку.

— Что это за… — я непонимающе повертел перевязанными пальцами перстень. Все произошло за долю секунды: руку пронзило резкой болью, я отбросил в сторону кольцо и повалился назад, теряя сознание.

Последнее, что я услышал, был вопль Эрика.

— ЧАРЛЬЗ?!

Перед глазами все плыло, а в ушах стоял звон. Я пытался разглядеть, что вообще происходило, но чувствовал лишь то, как меня куда-то несли.

Снова очнулся уже в Больничном крыле на койке, переодетый в пижаму, а медсестра, мадам Томпсон, что-то шептала себе под нос и водила волшебной палочкой надо мной.

— Очнулся наконец, — сухо произнесла женщина, а потом протянула мне склянку с зельем. — Пей.

— Что это?

— Ты думаешь, я тебя травить буду? Мальчишка… — она нахмурилась и пронзила меня таким тяжелым взглядом, что я с трудом сдержал желание уйти куда-нибудь подальше.

Я послушно выпил зелье, чувствуя, как приятное тепло начало разноситься по организму.

Двери с шумом распахнулись, и, повернув голову, я увидел запыхавшуюся Валери. Заметив медсестру, она замерла, сделала глубокий вдох, и уже спокойным шагом направилась в сторону моей койки. В руках она несла коробку с шоколадными котелками, которая очень скоро оказалась на тумбочке.

Мадам Томпсон скрылась в своем кабинете: теперь можно было спокойно поговорить.

— Ты как? Ты так далеко отлетел, мне даже показалось, что тебя кто-то заклинанием в полет отправил!

Валери во все глаза разглядывала меня.

— Прекрати на меня пялиться, — недовольно буркнул я, морщась из-за неприятного вкуса зелья. Будто испорченную овсянку проглотил. — Со мной все в порядке.

Откуда-то сбоку раздался чужой низкий голос:

— Можно потише?

Обернувшись, я заметил слизеринца, года на три старше меня: темноволосый, худощавый, но в его тоне слышался холод, заставляющий поежиться. Он сидел, опершись об изголовье кровати, и читал какую-то книгу.

— Язык проглотил, грязнокровка? Или радуешься возможности надеть что-то другое, не настолько ничтожное, как твоя тысячу раз перештопанная мантия?

Я недовольно сжал кулаки от ярости и готов был уже подняться, но Валери резко схватила меня за руку.

— Отстань от него, Нотт.

На что, как я теперь узнал, Нотт лишь фыркнул и вернулся к чтению, неприятно улыбаясь.

Мы вновь продолжили разговор, но уже немного потише.

— Как же я перепугалась, — Валери никак не могла спокойно усидеть на месте: то она вставала и начинала ходить вперед-назад у койки, то садилась обратно и начинала постоянно поправлять и так идеально лежащие волосы. — Ты с таким грохотом ударился головой, я думала, что у тебя после такого мозги вытекут.

Я не смог сдержать глупой улыбки.

— Ну спасибо, ходил бы без мозгов. Сомневаюсь, что такой недуг можно вылечить.

— Я тоже не уверена. Пообещай мне, что больше никогда не притронешься к неизвестным вещам!

Картинно закатив глаза, я повалился на кровать.

— Нет, лучше буду в таком состоянии еще валяться, — громко фыркнул. — Да я сам понял, как сглупил. Что-то так и тянуло вскрыть коробку…

— Может, на ней были какие-то чары, околдовывающие получателя, заставляя его точно прикоснуться к посылке. Папа рассказывал, что такие заклинания применяют браконьеры, заманивая единорогов к порталам. А порталы эти зачарованы на клетки. Мерзость.

— Хм, правда? — я задумчиво почесал подбородок. — Это же было кольцо?

— Ага, оно сразу рассыпалось в пыль, — пояснила Валери, потянувшись к коробке с шоколадными котелками, которые она сама мне и принесла.

— Время посещений закончено, юная леди, покиньте больничное крыло, — из-за ширмы показалось серьезное лицо мадам Томпсон, держащей в руках волшебную палочку, благодаря чему она выглядело довольно грозно.

— Ну ладно, Чарли, не скучай, — Валери виновато улыбнулась, мол, не я ухожу — меня заставили.

— С таким соседом не заскучаю, — пробурчал я, прикрывая глаза. — До завтра.

— Увидимся за завтраком!

Засыпал я долго, мучаясь от головной боли, но тревожить мадам Томпсон не хотелось: слишком большую неприязнь она вызывала. Да и сны последовали не самые приятные: мрачные, наполненные непонятными разговорами, смысла которых понять не удавалось, будто говорили на другом языке. Незнакомые улицы, люди и вещи. Я от кого-то бежал. Чувствовал резкую боль в области лица, когда незнакомец ударом кулака явно сломал мне нос.

Проснулся резко и сразу принялся оглядываться: я все так же находился в больничном крыле. В паре кроватей от меня спал Нотт. Было тихо.

Тихо выдохнул, пытаясь выровнять дыхание. Сердце билось так сильно, будто я только что обежал весь замок. В голову все лезли отрывки из сна. Они были странными: будто каждый был связан с другим, один продолжал другой. После сна остался какой-то неприятный осадок: я чувствовал нарастающее волнение.

Заснуть больше не удалось, хотя темнота, царящая в больничном крыле, отлично располагала для продолжения отдыха.

Но организм мой с этим утверждением был крайне не согласен.

Так и валялся до того, как пришла мадам Томпсон и объявила, что я уже могу уйти.

На завтраке сел рядом со старшекурсниками, которые не кидались ко мне с расспросами о самочувствии. Только Ричард посоветовал впредь быть осторожнее: я явно кому-то не сильно нравился. Узнать, от кого пришла посылка, так и не удалось.

Поковырявшись в тарелке и так толком ничего не съев, вернулся в гостиную вместе с Эриком и Блантом, чтобы забрать эссе Гарольда, о котором тот благополучно забыл, а потом отправиться с ними на занятия. Никто еще не отменял наших совместных прогулок от класса до класса.

Медленно стал возвращаться к обычному расписанию. Из-за одного дня пришлось нагонять однокурсников по ВВДР и Чарам, да и за пропуск профессор Куин задала дополнительное эссе. Я не стал перед ней оправдываться, ведь пропустил я ее занятие не из-за того, что очень хотелось. Но та наверняка все сама видела в Большом зале, так что… Объяснять что-либо смысла не было.

Наконец прошло занятие по Основам Защитных Заклинаний. Профессором оказался тот самый волшебник, который сопровождал нас до Хогвартса первого сентября. Выглядел он неважно, хотя уверенности явно не растерял — даже наоборот. Несмотря на слишком истощенный вид, профессор Гастингс сразу начал занятие с оглашения правил.

— Хоть краем глаза замечу, что кто-то поднял палочку, когда я не дал на это команды — вылетите из класса до конца седьмого курса. Я ясно выразился?

Гастингс неторопливо разгуливал меж рядов парт, спокойным, но твердым голосом рассказывая об актуальности предмета и важности его не только в дуэльном искусстве, но и в повседневной жизни. Руки он держал за спиной и глядел вперед, особо не выказывая никакого вниманию классу. Но каждый понимал, что профессор не шутил насчет нарушения порядка. И он наблюдал за каждым. Все внимательно слушали. Некоторые даже записывали.

— Он немного пугает, — отметила Джуди Хант после занятия, когда мы собрались под дверями ВВДР.

— Хороший преподаватель, — кивнула ее подруга Роуз Миллер.

Мысленно я был согласен с обеими однокурсницами. Хотя я бы сказал, что Гастингс не пугал, скорее, умел держать ситуацию под контролем и отличался показной небрежностью, хотя явно был тем еще педантом.

Эрик постоянно ходил за мной хвостом и спрашивал, как я себя чувствую. К вечеру мне это уже порядком надоело, и я скрылся от него в библиотеке, до ночи засев за книжками. Не мог отказать себе в желании немного поглазеть на Запретную секцию, но надолго там не задерживался. Все-таки нужно было выполнить домашнее задание. В девять пришлось записать на свое имя немного литературы и продолжить учебу уже в гостиной факультета. В полдесятого начинался комендантский час.

Не знаю, во сколько я уснул, но проснулся в итоге полулежа на столе в гостиной. Сны опять решили меня доконать: очередные яркие отрывки с непонятными восклицаниями и диалогами, заставляющие все внутри переворачиваться. Почему — понятия не имею.

Проснулся я в дурном настроении, так еще и обнаружил, что пролил чернила на ранее дописанное эссе по рунам.

— Черт побери…

Так как колдовать нас еще толком и не учили, просить помощи в такую рань было не у кого (да и не особо хотелось), пришлось переписывать все заново. Закончил я как раз к семи, когда редкие студенты начали потихоньку спускаться в гостиную.

— Рано ты, Чарли, — поприветствовала меня Аланна Смит, усаживаясь на свободный стул. Она с интересом начала вчитываться в мое только что дописанное эссе, а затем пальцем указала куда-то в середину свитка. — Вот тут, смотри. Ты неправильно указал значение этого символа.

Нахмурившись, принялся читать.

— Но в книге написано именно так, — возразил. Не мог я допустить ошибку.

— Ох, ты, наверное, с нового издания переписывал, да? — с сочувствием произнесла девушка, а затем похлопала меня по плечу. — Куин вам наверняка говорила, что нужно придерживаться более старой литературы.

Потянувшись за учебником, открыл первую страницу и взглянул на дату издания. Вот те на… Заучился. В третий раз страдать над этим эссе.

— Если хочешь, я могу…

— Нет, — твердо произнес я. — Я сам, спасибо, Аланна.

Она лишь пожала плечами и поднялась с места.

— Мое дело предложить.

И ушла. Только слепой не заметил бы, что третьекурсница явно обиделась, но сейчас мне было явно не до нее и ее глупых заскоков. Я ей не грубил, так что ни в чем не виноват.

А о завтраке можно и забыть… Как же я был голоден!

Около часа потратил на третий вариант моей работы, впопыхах запихал все в мою видавшую лучшие дни сумку, и рванул на Трансфигурацию. Не знаю, как я вообще успел: воспользовался не той лестницей, и в итоге оказался к входу в подземелья, чудом не налетев на компанию слизеринцев-старшекурсников. Им на глаза лучше не попадаться лишний раз, я это уже давно усвоил.

Моя спасительница Валери, заметив, что на завтраке я так и не появился, прихватила пару сэндвичей, которые вручила мне прямо у двери в класс.

— Спасибо, ты спасла меня от голодной смерти, — пошутил я, откусывая большой кусок хлеба. Вкуснятина.

— У тебя явно проблемы с организацией личного времени, — поучительно произнесла Валери, когда мы уселись за парту.

Я хмыкнул. Не вечно опаздывающей Валери мне об этом рассказывать. Но я промолчал, будучи благодарным за еду. Каюсь, я бы даже не заметил, если бы она пропустила завтрак. Плохой из меня друг.

На Трансфигурации продолжили мучить иголки, теперь возвращая их обратно в спички. Это дело шло у меня туго, я изрядно попотел, но к концу занятия у моей иглы лишь исчезло ушко на конце. При виде моей работы Дамблдор лишь покачал головой.

— Больше практики, мистер Вуд.

Он посмотрел на меня так сердобольно, что я чудом подавил желание скривить лицо.

После занятия день стал еще лучше: ремень сумки порвался, и теперь нести ее было не за что. Пришлось взять в руки.

Гневно ругаясь себе под нос, мы вместе с Эриком и Гарольдом направились в гостиную, желая немного передохнуть. У нас как раз имелись свободные полчаса.

Именно тогда моя удача решила меня вновь удивить. Мы шли по четвертому этажу, решив сократить дорогу.

— Как ты вообще на Рэйвенкло попал, а, Шляпа смилостивилась? — чудом не улетев из-за сильного толчка сзади, я выронил из рук сумку и покачнулся, хватаясь за стену.

Резко обернулся и выхватил палочку, замечая компанию слизеринцев. Мои товарищи последовали моему примеру.

— Даже падкий на сирых и убогих Дамблдор понял, что ты ни на что не способен, — самодовольная улыбка на лице Блэка вызывала лишь омерзение. Я со злостью сжал зубы и посильнее взялся за волшебную палочку в руке, хотя и знал, что она была бесполезна.

— Проваливайте отсюда, — холодно бросил Блант, внимательным взглядом окидывая слизеринцев. Их было четверо, а нас трое. — Не то испробую на тебе наше фамильное проклятье, хочешь?

— Ты думаешь, каждый из нас не сможет проклясть тебя в ответ? Из вас колдовать то только ты и сможешь, да может Беккер удивит, но я сомневаюсь…

Не знаю, откуда это вообще пришло мне в голову, но даже не дослушав, что собирался добавить Хиггс — подпевала Блэка, я рванул вперед, совсем забыв о палочке, и пнул Стреттона, стоявшего ближе ко мне, в колено. Тот болезненно вскрикнул и повалился на пол, хватаясь за больную ногу. Эрик и Блант тоже среагировали: Эрик повалил Блэка, а Блант умудрился выбить пару зубов Хиггсу. Четвертый слизеринец, фамилии которого я не слышал, лишь стоял и с круглыми глазами наблюдал за происходящим.

Блэк умудрился извернуться и наградить каким-то заклинанием попавшего под руку Эрика фурункулами, которые не прекращали появляться на его лице.

— Ох, Мерлин! — издалека к нам двигалась грузная фигура Слизнорта. — От вас я такого не ожидал, Блэк!

— Профессор, Вуд напал на меня, — возразил Стреттон, поднявшись, и с силой пихнул меня в сторону, поправляя мантию. Он чудом держал равновесие. Видимо, ударил я его неплохо.

— Мистер Вуд? — Слизнорт недовольно посмотрел на меня. — Это правда? Мистер Беккер, Блант?

Я с вызовом взглянул в глаза декана Слизерина.

— Так и есть, — спокойно ответил я. — Прямо после того, как меня неоднократно оскорбили, я так и поступил.

Слизнорт явно рассердился.

— По десять баллов с Рэйвенкло с каждого. И вам, мистер Вуд, отработка за то, что затеяли эту драку. Для уточнения подробностей подойдите к своему декану, — и после паузы он добавил. — Я обязательно узнаю у профессора Гастингса, подходили ли вы к нему. Мистер Беккер, мистер Блант — вам предупреждение. Мистер Беккер, возьмите эту мазь — сведет все последствия заклинания.

Я в удивлении приподнял брови, а потом переглянулся с Эриком и Блантом. У тех на лице застыло то же самое ошалелое выражение.

За эту неделю мы еще ни разу не видели декана. Старшекурсники говорили, что он не любил, когда его тревожили, поэтому по всем вопросам обращались к старостам. Совсем редко дело доходило до декана.

Как обрадуется Гастингс, когда я потревожу его из-за отработки. Класс.

Будучи не в самом лучшем расположении духа, мы пошли в гостиную. Прежде я подхватил свою сумку. Нужно будет решить вопрос с ремнем, а то таскать сумку в руках просто идиотизм.

До гостиной мы не перебросились и парой фраз. Но зато по пути в Большой зал…

— Здорово ты ему зубы выбил! — внезапно произнес Эрик, до этого понуро глядевший себе под ноги.

— Удар в колено был отличным, — хмыкнул Блант.

— Да и как ты его повалил — тот даже не успел сообразить, — не остался в стороне и я, криво улыбаясь.

— Отлично мы им наподдали! — подытожил Эрик.

Все были согласны. Чистокровные снобы со Слизерина в этот раз свое получили. И какое-то мрачное наслаждение захлестнуло меня. Было приятно дать отпор.

Мы уселись рядом со старшекурсниками. Я как раз потянулся за графином с тыквенным соком, когда буквально замер.

— Pizdez kakoy-to, a ne den', — раздалось откуда-то сбоку.

Я резко повернул голову и уставился на высокого поджарого старшекурсника, прошедшего мимо стола Рэйвенкло и усевшегося за стол Слизерина вместе с брюнетом, который давно мне не давал покоя. Но сейчас брюнет не был тем, кто привлек мое внимание.

— Лили, — обратился я. — Кто это?

— А? — что-то бурно обсуждая с Ребеккой Сансет, она не сразу обратила на меня внимание. — Что, Чарли?

— Кто это? — я кивком указал на слизеринца.

— Это? Антонин Долохов, недавно перевелся, — неожиданно она нахмурилась и потянулась ко мне, прикладывая ладонь ко лбу. Я невольно отстранился, отмахиваясь от нее. — Ты какой-то бледный. Точно все в порядке?

— Ага, — бездумно пробормотал я, немигающим взглядом глазея на старшекурсника.

Я не знаю, на каком языке говорил этот Долохов. Я не мог воспроизвести фразу: ни повторить, ни даже написать, но я понял, что он сказал.

Что, черт побери, происходит?

Редактировать часть