Любовь и прочие неприятности (гет)

Все вокруг мутное, расплывчатое. В ушах гул. Пытаюсь вытряхнуть его из головы, но не получается, становится еще хуже, добавляется противный то ли писк, то ли протяжный звон. Тошнит, сильно. Постепенно начинаю различать мечущихся людей. Какая-то женщина наклоняется ко мне, машет перед глазами ладонью и что-то говорит. Не слышу! Больно голове, ушам, всему телу, даже ногтям. До нее доходит, она прижимает меня к себе и плачет. Разноцветные круги... тянет куда-то...

Писк коммуникатора заставил проснуться и облегченно вздохнуть. Давно мне не снился тот день. Было время, когда меня мучили настоящие кошмары. Десять лет назад я очнулась на улице после взрыва, который устроил штурмовик-клингонец, каким-то образом прорвавшийся к Земле. Его сбили, но он свалился на наш городок. Повезло, что судно упало на окраине, и пострадало не так много, как могло бы. Тем не менее для небольшого поселения это была настоящая трагедия.

Опять коммуникатор. Внутри потеплело — звонил человек, которого я была рада видеть и слышать в любое время суток. Мария. Она поздравила меня с днем рождения, мы обменялись дежурными фразами и договорились о встрече у мемориала. Я проверила сумку, пробежалась взглядом по комнате общежития, не забыла ли чего. Завтра меня уже здесь не будет, я попрощаюсь и с комнатой, в которой жила четыре года, и со студенческой жизнью. Хотя с ней попрощалась еще полгода назад. После получения диплома колледж осуществлял патронаж тех выпускников, кто предпочел начать свой путь за пределами родной системы. Кто-то заранее озадачивался работой по месту жительства, остальные распределялись кто куда: другие планеты, космические станции, корабли Звездного флота.

Справедливости ради стоит упомянуть, что из огромного числа заявок новоиспеченные специалисты могли сами выбрать место распределения. Земля стремительно расширяла горизонты, и рабочие руки требовались везде. Мой выбор пал на Звездный флот. Желающие сделать военную карьеру поступали в академию. Меня же вполне устраивала работа как привлеченного специалиста. Поэтому я в числе других проходила стажировку на одной из баз медкорпуса флота в Центральной Африке. Там изучались спецоборудование и снаряжение космолетчиков, проводились тренировки и спецкурсы, а также делались комплексные прививки, без которых в космос не выпустят.

Взглянув на таймер, я поняла, что как раз успею к нужному часу долететь до Карска, где живет Мария, удочерившая меня, непонятно откуда возникшую среди пострадавших девочку подростка. Шесть нелегких лет она заботилась обо мне, поддерживала, когда память кусками и кусочками возвращалась, и я мучилась головными болями, помогала с учебой, языком, да просто освоиться с тем, что окружало меня вокруг. Она стала для меня настоящей мамой. Потом я поступила в медицинский колледж и знала, что у меня есть родной человек и дом, куда можно вернуться.

Мемориал, наверное, громко сказано. Это был скромный обелиск с выбитыми именами погибших в тот трагичный день, установленный в дальнем конце местного парка у небольшого пруда. Когда я пришла, моя названная мама была уже там. Это была стройная симпатичная пятидесятичетырехлетняя женщина, темно-русые волосы аккуратным каре обрамляли ее голову, а форменный комбинезон медика облегал фигуру. Она стояла у памятного камня и прижимала к груди небольшой букетик цветов, затем положила его у подножия и отошла. Мы бросились обнимать друг друга.

— Красавица! Похорошела, повзрослела. Фигурка — загляденье! А глазища-то, утонуть можно!

— Мам, перестань, обычные серые глаза, нос вообще курносый, не сильно я и изменилась, — ее неприкрытый восторг немного смущал, — вот ты выглядишь потрясающе, никак не могу привыкнуть, что люди в твоем возрасте могут быть такими молодыми...

— Тьфу на тебя, как можно так к себе относиться! — Мария отстранилась, обняла на миг снова.— А я вот, ты меня мамой называешь...

— Все хорошо, не расстраивайся, если бы не ты, что со мной стало? Ничего не знаю, не понимаю, всего боюсь. Отправили бы куда-нибудь в приют. Или еще что похуже, на опыты сдали.

— Опять ты за свое! — она замахала руками. — Откуда у тебя эти ужасы в голове появляются? Никто ничего бы тебе не сделал.

Мы присели на скамейку. Марии было гораздо тяжелее, тогда она потеряла свою единственную дочь.

— Ты ведь меня тоже спасла, Светлячок, — назвав меня моим детским прозвищем, Мария улыбнулась и продолжила: — Такая напуганная, растерянная маленькая птичка.

— Не такая уж и маленькая, мне четырнадцать было. А почему птичка?

— Видно, что не понимаешь ничего, а сидишь, нахохлившись, прямо воробушек... Мы тогда не знали, что и думать, а после обследований решили, что тебя с какой-то дикой планеты к нам занесло. И не спросишь из-за амнезии. Решили сначала вылечить, потом дальше решать. А еще так мне Ирланку напоминала, страшно подумать, что я могла бросить тебя, если бы не это.

— Может, и с ней тоже все нормально. Ее ведь не нашли. Раз я тут, а она там. Я ведь рассказывала тебе.

— Ох, прости, Светлячок. Опять я сырость развожу. Тебе ведь тоже нелегко. И вообще у тебя день рождения...

— Да уж, — я усмехнулась, — даже отмечать неудобно в такой день. Жаль, что я не сразу вспомнила, что зимой родилась. «С другой стороны, тоже правильно, можно считать вторым рождением».

— После контузии не удивительно. Перенос как мог повлиять, тоже неизвестно. Взрыв этот... Говорят, там оружия-то не было, а вот странные нетипичные обломки чего-то нашли, но так и не выяснили что это.

— А может, и выяснили, да засекретили. И ведутся где-нибудь секретные разработки в секретном бункере в секретном лесу.

Мария засмеялась:

— Ну у тебя и фантазия. Я еще тогда удивлялась, как может у подростка быть такое воображение, скептицизм и неверие. Ты все подвергала сомнению. Это было странно, — она слегка покачала головой.

— Да чего уж тут странного. Я же рассказывала, на чем выросла. В моем времени все такие, и это было нормально. А тут вроде и ровесники, — я вздохнула, — но как младенцы, наивные, восторженные.

— Забота о тебе меня вытянула, жить заставила, — она протянула руку и заправила выбившуюся прядь мне за ухо, — все эти обследования, лечение. Тебе даже вакцины индивидуальные делать пришлось. А уж как к школе готовились!

— О да! Как вспомню. Но с таким чудом, как гипнограммы! Раз плюнуть!

Мы весело рассмеялись и решили переместиться в кафе перекусить.

Действительно чудо. Чудо, что я вообще выжила. Чудо, что судьба подарила Марию. Чудо, что смогла вспомнить, кто я и откуда. Вот только каким образом оказалась здесь… чудо спасовало — воспоминание не пришло. Последнее, что отложилось в памяти, как мы с лучшей подружкой Ольгой сидели в скверике рядом с «Олимпом», поедали мороженое, весело болтали и радовались, что поедем на областные соревнования по плаванью…

— Сколько у тебя времени? Ты не передумала улетать?

— Нет, не передумала. Буду постигать романтику звездных дорог.

— Какая уж тут романтика. Серж мой так и пропал неизвестно где, на какой-то звездной дороге. Сколько лет уж прошло, — Мария печально улыбнулась. — Просто беспокоюсь. Знаю, что не передумаешь, а все равно пытаюсь отговорить. Я же помню твое потрясение, когда вы проходили историю Федерации и Звездного флота, и твои очумелые глаза уже тогда мне все сказали.

Я промолчала. Мы много раз обсуждали и говорили об этом. И мою очумелость в том числе. Попасть невероятным образом в мир, о котором когда-то знала, что это выдумка кинематографов! Мария говорила, что я тогда была почти невменяема. То рыдала, то хохотала. Несколько дней успокаивать пришлось. Успокоилась, только время от времени еще проглядывала «очумелость» во взгляде.

— Да, так и не спросила, как стажировка, как Карл?

Я поморщилась:

— Стажировка хорошо. Жалко, пострелять нормально не дали. Не понимаю, какой смысл показать, объяснить, а в руки не дать.

— Не поняла, ты про что?

— Про винтовку. Такая бандурина, отбойный молоток напоминает, — я вытянула руки и изобразила примерные габариты, — стреляет так же фазерными лучами, как и пистолет⁽¹⁾. Так вот пистолет дали пострелять, а винтовку не дали, жлобы.

— Не знаю, про какой молоток ты говоришь, — озадаченно произнесла Мария, — вам, что, оружие выдадут?

— Каждый член команды должен иметь навыки обращения лучевым оружием, — я пожала плечами, — действующий офицер имеет право носить его постоянно, нам же выдадут карманный фазер.

— Даже не думала, что у тебя такая любовь.

— Не любовь, просто интересно!

— Боже мой! Вижу перед собой не взрослую женщину, а ребенка, которому игрушку не дали. Давай про Карла рассказывай.

— Ну, ма-а-ам!

— Понятно. Значит, и с Карлом не сложилось... Опять. Бедная ты моя. Парень-то неплохой был.

— Скучно, даже поговорить с ним не о чем.

— Как и со всеми остальными. Что ты ищешь в них такого, что не найдешь никак?

— Сама не знаю. Знаешь, это что-то неистребимое. Если ты блондинка, то априори тупая курица, и отношение соответствующее. Надоело.

— Ты поэтому на древнем экспрессе из Абуджи решила поехать?

— Захотелось пейзаж посмотреть. А этот паровоз и правда медленный.

— Хм… па-ро-воз, смешно. И стоило почти трое суток трястись. Скучно, поди, было?

Вот тут я почувствовала, что щеки начали краснеть, я непроизвольно пробормотала:

— Да как сказать...

— Наконец-то моя дочь кем-то заинтересовалась. Кто он, скажешь? Человек хоть? А то с тебя станется влюбиться в какого-нибудь вулканца или ромуланца.

— Откуда тут ромуланцы, — я засмеялась, — человек он. Случайная встреча. Просто необычный, не такой, как все. Не о чем говорить. Я его все равно не увижу больше.

Мария сочувственно посмотрела на меня, и разговор перешел на другие темы. Она вспомнила несколько забавных случаев из своей практики, рассказала, как поживают некоторые наши знакомые и соседи.

Пора было прощаться. Мне еще нужно будет вернуться за вещами, добраться до порта и сесть в шаттл, чтобы перелететь на другой континент. Там, в отделении медицинского корпуса Звездного флота в Сан-Франциско, я получу направление на какой-нибудь корабль и звание младшего энсина медслужбы.

Уже сидя в шаттле и настраиваясь на полуторачасовой перелет, подумала о том, что в другом случае я бы волновалась, переживала бы о том, что ждет меня на новом месте, о новых коллегах... Но переживать о будущем не хотелось. Мои мысли все время возвращались к путешествию на поезде, на который по какой-то прихоти судьбы я решила сесть.

1) Название взято из https://ru.wikipedia.org/wiki/Список_оружия_в_«Звёздном_пути»

Вернуться к тексту

Причину, почему села на экспресс, я и сама не могла себе объяснить. Может, из-за того, что наконец рассталась с занудой Карлом и хотелось побыть в одиночестве, может, из-за ностальгии, когда выбирала, на чем отправлюсь назад, и наткнулась на это древнее чудо, а может, все вместе так сложилось.

С комфортом разместилась в одиночном купе. Сидеть на одном месте мне быстро надоело. Я выходила в коридор, бродила по вагону, стояла у окон, наблюдая экзотический пейзаж. Добралась и до вагона-ресторана. Присев за столик и сделав в электронном меню пометки, украдкой огляделась. Люди как люди, в основном сидят парами. Двое одиночек. Негритянка неопределенного возраста и мужчина-европеец, лет тридцать — тридцать пять. Хотя кто его знает, с такой медициной, как сейчас, ему может быть и больше. Разделавшись с заказом, допивая на удивление неплохой кофе, я продолжала наблюдать. Взгляд все время возвращался к мужчине. Что-то цепляло. Да чтоб тебя! Еще бы не цепляло! Он смотрелся инородно. Лицо, осанка. Аристократ прям. Лицо... хорошее лицо, умела бы рисовать, то нарисовала бы. Короткий ежик волос. Шатен. Одет в темно-синюю тонкую водолазку, не скрывающую развитое, слегка худощавое тело. Прямая спина, повернутая в сторону окна голова. Скала, вокруг которой шелестят волны.

«Нельзя так пялиться, это неприлично», — твердила я себе, потом отводила взгляд и опять невольно возвращалась к разглядыванию. «В военной форме он смотрелся бы шикарно. И стрижка такая... армейцев напоминает, ничего лишнего, закрывающего обзор». Поймала себя на мысли, что нынешние военные, то есть космофлотцы — мужчины, которых я видела, со своими волосами вытворяют что хотят, даже косы заплетают, а уж какое разнообразие чубчиков и челок!

Захотелось прикоснуться, ощутить под пальцами жесткость коротких волос. Или они мягкие?

Я повертела пустую чашку, на дне которой осталась кофейная гуща. «Погадать, что ли... глупости какие... ладно, еще раз посмотрю на него и пойду уже, это все ненормально». Я наконец подняла голову и тут же уперлась в пристальный взгляд светло-зеленых глаз. Незнакомец успел переместиться за мой столик, а я и не заметила! Стало почему-то страшновато.

— Позвольте спросить, девушка, что вы такого увидели, что своим взглядом почти протерли во мне дыру?

Он слегка скривил губы. Видимо, это усмешка.

— Извините, если помешала, — я немного растерялась и совершенно не представляла, что еще сказать и как себя вести.

— Не помешали, мне просто интересно.

«И голос-то под стать, как там называют такой, баритон?» Мужчина слегка склонил голову, все так же смотря мне в глаза. «Как-то все неправильно, первый раз так человека опасаюсь. А вообще, что я трясусь? Не съест же он меня». От этой мысли стало веселее. «Или съест? Спокойствие, только спокойствие». Я глубоко вздохнула. «Он на мою грудь глаза скосил?! Или показалось? Нормально у меня с грудью, небольшая, аккуратная, мне нравится. Ну о чем я думаю! Мне померещилось».

— Мне подумалось, что вы чем-то отличаетесь от остальных. Еще раз извините.

Он ничего не сказал. Только в глазах мелькнуло что-то вроде любопытства. И то не уверена. Прочитать что-то на его лице было невозможно, ни одной эмоции я углядеть не могла, зато на моем, как обычно, все крупными буквами!

Встала и неторопливо пошла в сторону своего купе. Но едва я собралась открыть дверь, как услышала голос над ухом:

— И все-таки?

Подскочив от неожиданности, я ткнула пальцем ему в грудь и зашипела:

— Вы меня напугали!

— Странно, что вы не заметили, — он хмыкнул, — я же сразу пошел за вами, и мне все еще любопытно получить ответ на свой вопрос.

— Да зачем я вам сдалась?

— Затем, что вы таращились в мою сторону больше двух часов подряд.

— Я задумалась.

— Вы очень задумчиво изучали меня все это время, — сказав это, он почти вплотную приблизился и навис надо мной.

«Не взгляд, а рентген какой-то». И тут я выдала:

— У меня такое чувство, что ваши зрачки станут вертикальными и вы меня придушите. Я вас боюсь.

Человек отпрянул, взгляд стал слегка озадаченным. Я прошмыгнула к себе и зафиксировала дверь. «И что это было? Что на меня нашло, зачем он прицепился ко мне? Маньяк? Не хватало еще». Меня охватило беспокойство, а еще на задворках сознания свербела мысль, что я его где-то видела.

Попыталась отвлечься. Брала журнал с головоломками, который взяла специально в дорогу, включала планшет, выводя на экран книгу, потом активировала дисплей, встроенный в стену, и под бормотание какой-то передачи принялась изучать окружающую обстановку, понимая, что на большее я не способна. Ничего общего с тем, что помнила из детства. Похоже выглядят каюты на кораблях: у стены кровать, над ней небольшая полочка, у широкого окна столик с двумя креслами, на противоположной стене экран с интерфейсом управления под ним и дверь в крошечную уборную, совмещенную с душем. Там же находился встроенный в нише ионный очиститель для одежды. «А кровать ничего так, достаточно просторная для одного, вполне двое поместятся». Что-то мысли повернули не в ту сторону.

Решила выглянуть в коридор, но не успела. Прозвучал зуммер входной двери. Недоумевая, я открыла дверь и опешила.

— Вы неравнодушны к кофе, как я заметил, — визитер просочился мимо меня и стал хозяйничать за столиком, выставляя на него принесенный термос и небольшой контейнер, из которого достал две чашки и что-то еще в упаковке, — присаживайтесь.

Он так легко и непринужденно распоряжался в моем(!) купе, что меня охватило раздражение:

— Зачем вы пришли? — спросила я, надеясь, что мой голос прозвучал достаточно резко.

Он посмотрел иронично как-то, уголок губы дернулся. Я почувствовала себя идиоткой. «И зачем мужчине приходить к женщине? Понятно зачем...»

— Я вас не придушу, и глаза у меня нормальные. Угощайтесь.

Я присела на кресло.

— Что еще вы заметили?

Мужчина кивнул в сторону упаковки и стал разливать кофе в чашки. Я развернула упаковочный пластик.

— Пирожное?

— Возможно, я ошибаюсь, но вы так вкусно его ели, — теперь он усмехнулся по-настоящему.

У меня заалели щеки. Получается, пока я, как мне казалось, незаметно смотрела на него, он в свою очередь изучал меня?! И да, мне оно понравилось! В меру сладкое, без всяких фруктовых добавок. Я взяла тогда к кофе одну штучку и, распробовав, смаковала...

— Вы очень наблюдательны.

— Очень, — согласился он.

— И как мне вас...

— Джон. Зовите меня Джон.

Я против воли захихикала. Он выгнул бровь:

— Что смешного в имени Джон?

— В имени ничего смешного нет, просто вспомнилось кое-что.

— Договаривайте, раз начали.

— В одном очень старом фильме главный герой, шпион, представлялся как «Бонд, Джеймс Бонд», — последние слова я постаралась выделить с похожей интонацией.

— Забавно, — хмыкнул Джон.

Кофе свой он допил и теперь просто сидел, положив руки на стол. Моя чашка тоже была практически пуста, к сладкому я не притронулась. Опустила взгляд. Рукава водолазки у Джона были закатаны до локтей. Залюбовалась я, в общем. Вспомнилось видение своей первой девчачьей влюбленности. Соседский парнишка курсант, будущий пограничник, здоровается с друзьями у подъезда, а я смотрю из окна на его руки, крепкие и загорелые, и только у самого края закатанного до локтя рукава камуфляжной куртки виднеется нетронутая солнцем светлая полоска кожи. Почему-то именно это заставляло трепетать сердечко тринадцатилетней девочки.

— Нравлюсь?

«Еще бы...» Я подняла голову, что-то такое он увидел в моих глазах... Отвечать смысла не было. А потом и совсем стало не до разговоров.

Через какое-то время мы опять пили кофе, я даже «вкусно» съела то пирожное. Ходили перекусить, не помню, один или два раза... Почти все время молча. Я научилась читать его взгляд. Или мне так казалось...

«Ты похож на хищника. Быстрого и безжалостного. Если надо — перешибешь хребет жертве, не задумываясь...» Послышался короткий смешок. «Я сказала это вслух?!»

А волосы были такие, не мягкие, не жесткие, слегка упругие...

* * *

Джон думал о том, что его бешеная ненависть к Маркусу, от которой хотелось крушить и убивать, превратилась в холодную расчетливую ярость. Теперь он более трезво анализировал совершенные ошибки, и легче стало просчитывать этапы и варианты следующих действий.

Он посмотрел на спящую женщину. Кто она такая, он выяснил еще до того, как первый раз пришел к ней. Джон еле слышно хмыкнул и слегка качнул головой. Чтобы решить определенную задачу, найти несоответствия или, наоборот, выявить закономерности, приходится привлекать всю мощь интеллекта, выстраивать логические цепочки. А тут совсем молоденькая медичка своей женской проницательностью уловила его сущность и мимоходом угадала, кто он. В первый момент у него мелькнуло было желание свернуть эту белокурую головку, но он отбросил его. Было совершенно очевидно, что сработали нелепые ассоциации, и от случайностей не застрахованы даже самые опытные разведчики. Или контрразведчики, как в его случае.

Чертов Маркус! Он воин, а не тупой убийца.

Бросив последний взгляд на девчонку, Джон бесшумно вышел. Лицо тронула легкая улыбка. К запланированному путешествию он получил приятный бонус. Теперь его ждал Лондон.

* * *

Оставшееся время я решила поваляться в постели. Тело немного ломило, шевелиться было лень. Жалеть о чем-то мне показалось совершенно глупым. Мужчине нужна была женщина, женщина была не против. Мысли все время возвращались к произошедшему, и на лицо иногда наползала дурацкая улыбка... Знали бы мои подружки... «такая ледышка, бедный Карл...»

Тут мои глаза расширились, и я вскочила с постели. Я вспомнила, кого он мне напоминал, постеры с его изображением когда-то украшали рабочий стол лешкиного компьютера. И чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что различия незначительны: отличается немного разрез глаз, форма губ, линия подбородка. Но, как говорят, типаж, харизма, манеры те же! А еще я не забыла страх, который холодным клубочком ворочался в животе в начале знакомства, и потом проскальзывало что-то такое, опасно-тревожное... Осталось надеяться, что это просто мое богатое воображение, и это не тот самый Джон Харрисон, он же Хан. Стало опять смешно, я захихикала, потом уже захохотала в голос, уткнувшись в подушку. Это бред, невозможно. Какая вероятность того, что именно я попадусь ему на пути?

Я успокоилась. В кои-то веки почувствовала себя настоящей блондинкой. Мне не запомнилось ни одной звездной даты из «Возмездия», и когда происходили те события, мне неизвестно, и произойдут ли они вообще? Имена Кирка и Спока я тоже пока не встречала. Аж легче стало! Навыдумывала ерунды.

Штаб звездного флота представлял собой комплекс зданий, занимал огромную территорию и поражал монументальностью.

Свернув трехмерную голограмму путеводителя в экранный режим, я поправила сумку и неторопливо пошла к зданию медкорпуса. Столько людей в форме я еще не видела. На мне был гражданский вариант без знаков различия. Разве что вместо юбки выше колен и сапожек, как у многих женщин, я предпочла одеть с форменной курткой брюки и ботинки. Людей было много. Одиночки, парочки, маленькие группы и большие стояли, прогуливались, спешили, некоторые бежали. Разговаривали и смеялись, хлопали по плечам или жали руки, кивали друг другу... Людское море, в котором, казалось, легко потеряться. Стало неуютно, а высота зданий непривычно давила на психику. Я тряхнула головой, прогоняя неуверенность.

Просканировав браслет идентификатора, терминал выдал номер кабинета и имя кадровика, к которому мне необходимо было обратиться.

— Вольф Светлана Сергеевна, вам присваивается звание младшего энсина медицинской службы. Вы определены на должность младшего медтехника бортового госпиталя научно-исследовательского судна «Энтерпрайз» NСС-1701. Капитан Кристофер Пайк. Ваш непосредственный начальник — офицер доктор Маккой, — пожилая женщина кадровик прервала свой монолог, посмотрела на меня, — с вами все в порядке?

Я, конечно, слышала выражение про волосы, которые шевелятся на голове, но не думала, что почувствую это на себе!

— Д-да, все в порядке, — слова с трудом вылезали из горла. «Нет, не в порядке! Пайк, Маккой, "Энтерпрайз"?!!» — Просто неожиданно. Разрешите вопрос?

— Спрашивайте.

— Почему не «Галилей»? Предполагалось, что часть нашей группы попадет туда.

— Госпиталь «Галилей» отправляется в экспедицию в составе смешанной эскадры землян и вулканцев. Соответственно, часть персонала укомплектована представителями дружественной нам цивилизации. Впрочем, это дела большой политики и не в нашей с вами компетенции. Еще вопросы?

— Вопросов больше нет.

— В таком случае пересылаю данные на ваш коммуникатор. Через неделю «Энтерпрайз» покинет верфь и начнется подготовка к экспедиции, вы обязаны будете явиться к вашему непосредственному начальству, которое окончательно утвердит вас в должности и определит фронт ваших работ. Номер причала, время прибытия — все в пересланных данных. Пока вам выделена комната в нашем общежитии.

Я подтвердила получение и собралась было покинуть кабинет, но кадровик меня остановила:

— Светлана, — женщина улыбнулась, — в главном холле вы можете найти информацию о проводимых лекциях. Советую посетить лекции о видианских технологиях, вам как медтехнику, думаю, будет полезно.

— Спасибо.

* * *

Найдя наконец фамилию Хэрвуд в базах данных Королевского детского госпиталя, Джон мысленно скривился. Он испытывал что-то похожее на чувство досады. Если свои военные секреты нынешнее поколение землян хранило более или менее сносно, то, что касалось социальной сферы, было практически прозрачным. Добраться до нужной информации оказалось до безобразия легко. Не то чтобы ему было стыдно за человечество, но немного осторожности этому человечеству не повредило бы.

Скопировав данные на флэш-носитель, Джон на секунду задумался и, повинуясь внезапному импульсу, набрал в поиске медицинских картотек фамилию: «Вольф Светлана...»

Стремление узнать что-то еще о своей случайной и мимолетной партнерше удивило его самого, но он не жалел. Списал на то, что подсознание зацепилось за некоторые детали и сработала выработанная годами и тренировками интуиция. Прочитанное заставило задуматься. Никому не известная израненная девочка не вызывала интереса, в жизни всякое бывает, но вот обстоятельства, место и время...

В свое время Маркус дал материалы исследований разбившегося клингонца. Неидентифицируемые фрагменты, остаточное излучение, от которого сбоили приборы, нехарактерный абрис самого судна, много неясностей, много непонятного, много теорий и предположений. Джон устало потер переносицу. В любом случае нет смысла забивать голову бесполезной на данный момент информацией. Сейчас его интересует секция В31 и Томас Хэрвуд, который имеет туда доступ.

* * *

— ...более продвинутые технологии Содружества, аналогов, подобных видианскому дизраптору⁽¹⁾, прибору поистине уникальному, не существует. Пока, я надеюсь, не существует. Некоторые разработки ведутся, но такой компактности и многофункциональности достичь пока не представляется возможным...

«Да уж, имея вид шокера среднего размера, быть одновременно трикодером, оружием и хирургическим трансплантатором... Остается только облизываться». Я была под впечатлением от прослушанной лекции, тут меня довольно чувствительно пихнули в бок.

— Лана, а Лана?

— Ау?

— Ты пойдешь сегодня со мной выпить, и не отнекивайся. Знаю, знаю, ты не пьешь, но это ничего не значит. Можешь даже заливаться своим любимым вишневым соком...

Я засмеялась. Рядом сидела моя жизнерадостная соседка по комнате, китаянка Мэйли, шебутная и настойчивая. Подняла руки в знак капитуляции и сказала:

— Эй, я не отказываюсь. Отметим твой улет, э-э, то есть отлет.

Завтра в качестве пассажира Мэйли улетает на одну из дальних баз к жениху.

— Вот-вот. Как ты сказала, улет? Правильно, сделаем себе головокружительный улет. Устроим крошечный девичник, раз на свадьбу ко мне ты не попадешь. Жаль, — девушка вздохнула, — я успела к тебе привязаться.

— Найдешь еще себе друзей. Ты славная. Джек твой, уверена, ждет не дождется тебя. Скучать не будешь.

— Надеюсь на это, может быть, и подруг найду, только такой, как ты, там точно не будет.

— Во мне ничего особенного, — ее признание меня удивило, — я самая обычная.

Мэйли отрицательно помотала головой:

— Ты ошибаешься. Но ладно, смущать тебя не буду, — она улыбнулась и легко переключилась на другую тему, — и надень платье покороче, нечего ноги скрывать, они у тебя очень даже в порядке. Если у тебя его нет, значит, оно у тебя будет, и я тебе в этом помогу.

— Болтушка. Хорошо, я согласна, только перестань петь мне дифирамбы.

— Такие слова умные знаешь, а говоришь — обычная, — она захохотала и снова пихнула меня локтем.

Я засмеялась и повторила ее движение в отместку:

— Пойдем перекусим, и хватит уже пихаться...

Устроить вечерние посиделки мы собирались в небольшом пабе, который находился недалеко от наших корпусов, и посетители в форме там были частыми гостями. Очень уютное местечко. Должны были подойти еще две подружки Мэйли, о которых я знала только их имена, Уна и Ула.

— Мэй, скажи, что за имена у твоих подруг.

Мы уселись за столиком и пока ничего не заказывали.

— Не заморачивайся, это сокращение. Настоящие тебе ни за что не выговорить. Все их так зовут.

— Они не обижаются?

— Мы не обижаемся, привет! — синхронно произнесли девушки и одновременно поцеловали мою соседку в щеки.

Девушки были эффектны. Высокие, стройные, в красных коротких переливающихся платьях. Черные прямые длинные волосы забраны в два хвоста, один на макушке, второй на затылке, смуглая кожа. Их можно было бы принять за землянок, если бы не миндалевидный разрез глаз и... хвост! Я завороженно наблюдала, как хвост гибкой веревочкой жил, казалось, своей собственной жизнью, то поднимаясь до талии, то обвиваясь вокруг ноги. Появилось желание заглянуть под подол и посмотреть, где он начинается. Мы изучали распространенные расы и их анатомию, но вживую этих хвостатых представительниц я видела впервые. «Стыдно-то как. Не зверушки же они, чтобы так разглядывать».

Вечер проходил весело. Уна и Ула оказались такими же веселыми смешливыми девушками, как и Мэйли. И такими же болтушками. Даже странно подумать, что это офицеры-навигаторы, закончившие академию. С ними было легко и просто… до определенного момента. Эти две паразитки заметили мой нездоровый интерес к их пятой конечности и начали меня изводить. То прижмутся покрепче, шепнув в ухо комплимент, то хвостиком проведут выше колена. Намеки, а потом и прямые просьбы перестать игнорировались. А китаянка, смотря на это безобразие, забавлялась.

Я нежно поглаживала кончики с пушистыми кисточками, стараясь скрыть раздражение.

— Вы знаете, какими бывают морские узлы? — ласково спросила я.

— Нет, а что это? — спросила одна из них и потерлась носиком о мою шею.

— Это такие узелки... разные, ими э… паруса крепят, швартуются, — «что я несу...» — вот, примерно такие!

От души захохотав, я подняла переплетенные хвостатые конечности.

— А-а-а! Больно! — девушки дернулись, еще больше затянув узелок, и со слезами на глазах стали распутываться.

Я же не могла остановиться, захлебываясь от смеха, почти сползла на пол. Мэйли потащила меня к барной стойке. Всучила мне стакан с водой.

— Зачем ты так?

— Сами виноваты, — смех потихоньку уходил, — я же просила не лезть ко мне.

Девушка растеряно произнесла:

— Но я думала, раз ты на парней внимания не обращаешь, то, может тебе, ну...

— А намеки и прямой отказ воспринимается как флирт, что ли?! Так это ты их натравила на меня?!

Смех исчез окончательно. В груди поднималось бешенство.

— Извини. Я не думала, что...

— А надо было! Может, на досуге психологию почитаешь? Медикам, между прочим, особенно полезно!

— Я же извинилась! Что с тобой не так? Могла бы сразу предупредить.

«Предупредить о чем? О сексуальных предпочтениях? Так просто, да?» Я удивленно смотрела на подругу.

— И почему ругаются красивые девушки, о чем спорят?

Мы обернулись. Рядом, облокотившись на барную стойку, стоял парень в кожанке. Его можно было смело поместить на плакат «Ты записался в космофлот?!» Уж больно симпатичен, высок и хорошо он был сложен. Картинка. Если бы не был пьян. В руках он держал початую бутылку.

— Познакомимся? Я Джеймс Кирк. А вы, прекрасные незнакомки?

Я ошеломленно посмотрела на Кирка:

— «Энтерпрайз»?

— Уже нет, — поморщился он и глотнул из горлышка.

Тут между нами бесцеремонно вклинился человек в форме звездного флота. Это был немолодой офицер с адмиральскими звездами на плечах.

— Как вы меня нашли? — послышался голос Кирка.

— И в первый раз ты был в подобном заведении. Забыл? Тогда тебе крепко досталось, — строгий голос офицера контрастом выделялся от пьяного голоса парня.

Я прислушивалась к диалогу, злость на девчонок проходила, на смену пришло какое-то предвкушение.

— Ты их знаешь? — тихо спросила Мэйли.

— Кажется, это мое начальство, — так же тихо ответила я.

И точно, последние слова Пайка, а это был он, подтвердили это:

— Они мне его вернули, «Энтерпрайз».

— Поздравляю. Поаккуратней с первым помощником, — уныло произнес Кирк.

— Спок со мной работать не будет. Его переводят. Ты — мой первый помощник. Маркуса убедить было не просто, но я нашел веские доводы.

Я тихонько попятилась и развернулась к выходу.

— Стой, Лана, ты куда? — китаянка схватила меня за руку.

— В информаторий пойду, надо посмотреть кое-что. — «Да, посмотрю-ка я про анабиозные камеры, пробел в знаниях, однако. Вдруг пригодится».

— Как в информаторий, ночью?

— Он круглосуточно открыт.

— А как же мы? — обиженно произнесла Мэйли.

Ухмыляясь, я ответила:

— Тебя ждут твои сексуальные подружки. Разрешаю прислать мне головидео со свадьбы! Прощай! — все-таки злость на нее не прошла окончательно.

Настроение стремительно ползло вверх, чуть ли не в припрыжку я понеслась к выходу, не обращая внимания на, скорее всего, уже бывшую подругу. Но мне было все равно. Еле сдерживая улыбку, я думала о будущих приключениях, свидетелем которых мне, вероятно, предстоит стать.

* * *

В это же время Томас Хэрвуд, служащий мемориального архива Звездного Флота, а точнее, его засекреченной секции, смотрел, как красный график синусоиды на мониторе, отображающем жизнедеятельность пациента, переходит в положительный зеленый, и тоскливо думал о том, какую цену ему придется заплатить за жизнь единственной дочери.

1) Информация взята из https://ru.wikipedia.org/wiki/Видиане

Вернуться к тексту

Уже неделю я на корабле. «Энтерпрайз» после профилактики на верфи снова готовился к походу, поэтому дни были заняты рабочей суматохой. Я чувствовала себя недоделанным бухгалтером. Мало того, что нужно было помогать при приемке оборудования, комплектующих к нему, плюс картриджи с лекарствами и много всего остального, что может понадобиться медперсоналу при длительном походе, так еще главный доктор наш решил устроить общую ревизию. Ворчала я, конечно, зря. Все это дело нужное, только непривычное для меня и очень выматывающее.

На этом фоне знакомство с коллегами прошло как-то буднично и без волнений. Нас, медиков, к кораблю приписано было семеро. Шестеро прекрасно делили дежурства в медсекции, тестировали оборудование, контролировали медсклады, у каждого была своя территория ответственности при экстренных ситуациях. Моя, например, быть на подхвате при лечащем враче-офицере и контроль медкапсул. Вне дежурств был наш начальник доктор Маккой. Но он и так постоянно находился на рабочем месте. Сам экипаж корабля насчитывал почти тысячу человек.

Я вяло водила вилкой по подносу, гоняя листики салата. Мне осталось совершить последний на сегодня подвиг — добраться до каюты и рухнуть в постель. После сытного ужина тело отяжелело и не желало двигаться с места.

— Привет, Вольф Светлана.

Сфокусировав взгляд на подошедшем, ответила:

— Привет, Павел. Хм... Чехов Павел. Какими судьбами?

— Э-э, — парень растерянно заморгал. «Странный какой-то», — у вас репликатор, м-мне нужна спецификация на него.

— Ты имеешь в виду малый медицинский репликатор?

— Д-да.

Я с сомнением посмотрела на него. Он почему-то стушевался и часто-часто опять заморгал. «Да что с ним такое?»

— Все оборудование сначала через вас проходит ведь.

— Д-да, так и есть. Но доктор Маккой получил новую модель р-репликатора по своим каналам, а у-у меня нет информации.

— Странно, что ты у меня спрашиваешь. В любом случае, в реестре получение я отметила, а планшет с документацией уже у доктора.

— Х-хорошо, я понял.

— И чем же новый отличается от старого, что у вас данных не оказалось? — мне было интересно.

— О, это модель — новейшая разработка! — «надо же, и заикаться перестал, оседлал, видно, любимого конька». — Помимо камеры репликации, там есть встроенный химсинтезатор, его габариты при этом...

Павел с энтузиазмом описывал устройство, я жевала безвкусный листик, рассматривала людей вокруг. Ощущалось какое-то напряжение. Никто не шутил, разговоры вполголоса, движения более резкие, не расслабленные.

— Паша, а Паша, скажи... — его лицо озарила улыбка, и щеки покраснели. «О нет! Как сразу-то не дошло...» Скрывая неловкость, кашлянула и спросила:

— Мистер Чехов, — улыбка сникла, — скажите, у вас взволнованный голос такой потому, что все остальные чем-то встревожены?

Его мимика оказалась богата на выражения. Вспомнился Джон с его сдержанностью. Павел вздохнул, почесал лоб, скривил и поджал губы, произнес:

— У капитанов и старших помощников срочный сбор. Ты ведь слышала про взрыв в Лондоне?

— Нет. Видимо, взрыв как-то связан со Звездным флотом?

— Да, это был флотский архив.

Интересно, если бы я могла предупредить о грядущих событиях, мне бы поверили? Сомневаюсь. Мне не было известно ничего конкретного. И вопрос о моей осведомленности тоже остался бы открытым. «Откуда сведения, мисс Вольф?» — «Да это я фильм в детстве посмотрела». Скорее в соучастницы записали бы. А сам виновник событий? Вряд ли человек, созданный для войны, отступился бы или позволил легко поймать себя. Сейчас этот умнейший монстр еще не ослеплен отчаянием от потери, ему есть за что бороться.

— Я пойду? — парень выжидательно посмотрел на меня.

— Да, конечно. Не держу, — уже не глядя на него, ответила я.

«Ну и мне пора».

Уйти не успела, на освободившееся место плюхнулся новый персонаж:

— Ты — Вольф, и ты отшила нашего Чехова.

«Обалдеть, не встать! Вот это поворот!» Меня сверлили черные, слегка навыкате глаза статной, фигуристой, совершенно лысой африканки. Женщина была одета в форменное короткое платье. Учитывая многочисленные корабельные металлические лестницы и решетчатые переходы, я не решалась так одеваться. Но остальным женщинам, видимо, было все равно. Не исключаю того, что некоторым это нравилось.

— Ты сама-то кто? Я тебя не знаю.

— Я Айла.

— Это фамилия или имя? — меня начал раздражать начавшийся разговор, симпатии к этой девице не было ни капли.

— Имя, конечно!

— Нас, значит, по фамилии, — пробормотала я еле слышно. Она не услышала.

— Могла бы дать парню шанс, — напористо сказала она.

— Зачем?

— Он уже несколько раз пытался подойти, ты нос воротишь, у тебя ведь нет никого.

— Знаешь, Айла, мне не интересен этот разговор.

— Мне жаль его, вот я...

— Так иди пожалей сама, я-то здесь причем, — перебила я. Вот липучка.

— Не я ему нравлюсь. Слу-ушай, — она потянулась корпусом в мою сторону и нависла своим объемным бюстом над моей едой, — ты ведь не только его отшила, ты даже на Кирка не реагируешь, может, тебе девушки нравятся? Могу познакомить кое с кем.

«С какой стати, спрашивается, я должна реагировать на Кирка? Дурдом какой-то...» Самодовольство из нее так и хлестало. Стало неприятно. Я демонстративно посмотрела на свою вилку, попробовала на ощупь острие, потом сказала равнодушно:

— Хочу проткнуть тебе язык.

Айла округлила глаза, потом запоздало вскочила:

— Ты ненормальная?!

— Медицинские тесты показали мою полную адекватность, — я бросила вилку на поднос. — Ладно, неудачная была шутка. Мне вот без разницы с кем ты встречаешься, не интересно абсолютно. А почему ты лезешь ко мне?

— Я хотела как лучше.

— Для кого лучше? И кто тебя просит, благодетельница? — последнее я буквально выплюнула.

Она не ответила и ушла так же стремительно, как и пришла. Как же бесят такие «сострадательные».

Мне делали намеки на отношения, и может с тем же Пашей я бы пообщалась поближе, но к своему ужасу невольно начала сравнивать всех с Джоном. И сравнение было не в пользу окружающих мужчин. Этот человек оставил след в душе больший, чем мне хотелось бы. Когда я думала об этом, становилось тоскливо. Он очень часто посещал мои мысли. Поэтому встречаться ни с кем не хотелось, работа занимала достаточно много времени, что меня вполне устраивало.

Настроение было испорчено. Уже в каюте меня вырвало листиками салата, остальной ужин, к счастью, остался в желудке. «Никогда не нравилась эта трава. Лучше бы укропчик положили...» Кое-как приняв душ, наконец оказалась в постели и провалилась в сон.

«Светланка!.. Лана!.. Светлячо-о-ок! Да посмотри же!» Открыла глаза и огляделась. Я сидела в самом обычном плацкартном вагоне. Где-то кто-то шумел, раздавались гудки, слышался голос, объявляющий о какой-то посадке. Но мой вагон был пуст. Вдруг опять прозвучало мое имя. Раздвинув шторки, я посмотрела в окно и обомлела. На перроне стояли братья с родителями и махали мне. Неподалеку от них был тот мальчик-курсант. Они мне махали и улыбались! Дружно махали и улыбались! Они прощались со мной! Я бросилась к окну, пыталась открыть, дергала ручку, била по стеклу. Бесполезно. Хотела выбежать из вагона, но не могла сдвинуться с места. Поезд тронулся. Полная отчаяния, продолжала колотить, кричала и умоляла не оставлять меня, клялась, что буду послушной дочкой, что не расскажу, что Макс с друзьями тайком распивал отцовский коньяк, а Лешке разрешу рыться в моем столе и не буду ябедничать. Они скрылись из виду, и я зарыдала.

— Теперь я понимаю, почему ты такая, — китаянка почему-то в белом свадебном платье грустно улыбнулась и погладила меня по голове.

— Мэй? А как ты тут? Мэй, прости, я тебе нагрубила тогда... Мне так сейчас плохо...

— Ничего... все пройдет...

Она сжала мою ладонь и исчезла.

Вытерев слезы, не сразу обратила внимание, что оказалась в корабельной столовой, а рядом хохотали Айла и хвостатые близняшки.

— Эй, Вольф, иди к нам, у нас весело!

Их веселье было так заразительно, что мои губы невольно раздвинулись в улыбку.

— Не хочу, вам мало морских узлов было, еще завязать?! — помотала головой. — Отстаньте.

— Какая же ты скучная, — они поманили меня ладошками к себе, — давай-давай, иди сюда, развеселим!

— Идите прочь, мартышки... что вы ко мне пристали... — веселье пропало, стало очень-очень грустно.

Я закрыла ладонями лицо, всхлипнула, и когда готова уже опять разрыдаться, кто-то осторожно отвел мою руку от лица.

— Возьми, от этого ты не откажешься.

Передо мной сидел Джон. Он, усмехаясь, двигал блюдце с пирожным в мою сторону.

— А эту гадость выкинь.

Опустила взгляд и увидела тарелку с горкой салатных листьев. К горлу подкатила тошнота.

— А кофе?

— Нет.

— Почему?! Хочу! — мне почему-то так хотелось кофе, что готова была умолять. — Пожалуйста, дай кофе, пожалуйста...

Потянулась к его чашке, но он перехватил мою руку и отрицательно качнул головой:

— Нет.

Потом снял с пальца перстень и бросил в чашку, которая уже не чашка, а прозрачный стакан. Я в ужасе. Захотела крикнуть «Зачем?!» и не смогла, губы словно склеились. Вода в стакане забурлила, я стала ждать взрыва и... проснулась.

В зеркале отразилось опухшее от слез лицо. Мыслями я была еще там. Перрон, родители, братья, Джон... Сон снес какие-то барьеры внутри, и тщательно задавленная горечь от потери выплеснулась наружу. Раньше мне помогала справиться Мария, а сейчас... Что-то я совсем расклеилась. «Просто все непривычно, все ново: люди, место, окружающее, слишком много навалилось...» Потихоньку напряжение отпускало, и черная дыра в груди стала исчезать. «Все нормально, это как приступ, с каждым разом будет легче».

Кое-как привела себя в порядок. Мелкодисперсная ионизированная водная пыль — это конечно хорошо, но как же хочется полноценный водный душ!

Цифры на таймере показали, что у меня еще полно времени и можно вернуться в постель. Но размышления о сне прервала сирена боевой тревоги.

* * *

Прыжок слегка дезориентировал. Джон медленно поднялся с колен и осмотрелся. Взгляд привычно фиксировал предполагаемые укрытия и возможные места засад. Вид из мрачных развалин, в которых он оказался, открывался безрадостный. Безжизненная пустыня, освещенная тусклым светом местного светила. Удивительно, что после катастрофы здесь сохранилась атмосфера. Но долго без специальных фильтров дышать было тяжело. Джона это не волновало. Зная особенности своего организма, он был уверен, что прекрасно справится с неудобствами.

Разгром штаба был скорее жестом отчаяния в попытке обезглавить флот и воспользоваться возникшей паникой. Маркус опять переиграл его. Одиночке, каким бы он ни был умным, тяжело тягаться с целой системой, направленной на его уничтожение, даже если он знает все ее ходы и выходы. А Маркус, как один из главных винтиков этой системы, виртуозно пользовался тем, что имел и не отягощал себя лишней моралью. Вмешательство непредвиденного фактора в лице не в меру ретивого и отчаянного капитанчика так же сыграло против него. В результате ублюдок жив, а ему пришлось воспользоваться резервным планом и использовать на себе украденный прибор с экспериментальной формулой перемещения. Остается отдать дань уважения ее создателю, поистине гению: его не расщепило на атомы и не выкинуло в открытый космос. Он попал туда, куда хотел. Кронос. Жертва многолетней войны, полумертвый осколок враждебной расы. Планета, когда-то бывшая ключевым элементом энергетической отрасли Клингонской Империи и превратившаяся в место сборищ космических проходимцев, изредка посещаемая клингонскими патрулями.

Теперь необходимо наведаться на замаскированный склад фальшивого торговца оружием. Пути разведки неисповедимы, под ее прикрытием можно провернуть выгодные для себя операции. И готовиться к приему гостей...

— Внимание, экипаж! Говорит временно исполняющий обязанности капитана лейтенант Хикару Сулу. Произошло нападение на штаб Звездного флота. Есть жертвы. Все корабли приведены в боевую готовность...

Дальше Сулу сообщил о гибели капитана, и я больше не прислушивалась, а смотрела на людей. Экипаж был подавлен. Пайка любили и уважали, он много лет был капитаном «Энтерпрайза», эта потеря сильно ударила по их чувствам. Было немного совестно от того, что я не могла присоединиться к их горю.

Следующие сутки прошли в авральной суматохе. Вернулись остальные члены экипажа, бывшие в увольнении, а также прибыл Кирк на пару со Споком, и все узнали, что они восстановлены в своих должностях.

Краем уха услышала спор о новых торпедах и отставке главного инженера. Когда Скотт, теперь уже бывший главный инженер «Энтерпрайза», пришел в медсекцию, отдал Маккою планшет с какой-то документацией и стал с ним прощаться, попутно ругая Маркуса за слепоту, Кирка за безответственность, штаб флота за отношение к своей формуле, которая позволила сбежать террористу, вот тут-то меня и накрыло слегка. Стало страшно, хотелось куда-то бежать, что-то делать, в то же время страх перебивало какое-то болезненное ожидание.

«Хотела приключений? Получай!» С трудом взяла себя в руки.

Скотт ушел, попросив доктора присмотреть за «этим ненормальным» Кирком, а главным инженером стал Чехов. По моему мнению, на главного он не тянул, слишком часто показывал свою неуверенность и много говорил невпопад, когда волновался. Но капитану виднее, вероятно, в экстремальных ситуациях Павел ведет себя по-другому, не знаю.

Вот настал этот момент. «День Д, час Ч, минута... опять нервничаю...» Все были на местах и ждали, что скажет капитан и куда предстоит отправиться. Кирк не подвел. Нам предстоит полет на Кронос и арест террориста Джона Харрисона. Мне показалось, или на слове «арестовать» Кирк запнулся? Вот оно. На мониторах корабля лицо Харрисона в восстановленных и смонтированных кадрах.

— ...сволочь...

— ...казнить таких надо...

— ...да вроде новыми торпедами разрешили жахнуть...

— ...вы в своем уме, судить, чтоб все знали...

Каждый старался выссказать свое мнение, и от вида развалин на лицах уже не слезы, а гримасы ненависти, возмущения, праведного гнева. А я не могла проглотить комок в горле. Сначала меня чуть не пробил истерический смех, потом злость, затем стало так обидно! Из всех людей на Земле почему он! Глаза заслезились. Я не хочу его ненавидеть! Наоборот, в груди одновременно ощущались теплый комок и какая-то тянущая тоска. Эти чувства выбивали из колеи, спектр промелькнувших эмоций здорово пугал.

— Эй, Вольф, что разревелась, таким нытикам не место в Звездном флоте, — прозвучал насмешливый голос.

— Перестань, Шерил, ты тоже пару дней назад о Пайке горевала, зачем пристаешь к девочке? — произнес Бен, главный после Маккоя.

Отвечать не хотелось. Из всей команды медиков только с Шерил, молодой симпатичной женщиной, чем-то напоминающей индианку, я не могла найти общий язык. Если остальные коллеги охотно отвечали на мои вопросы, делились нюансами, возникающими во время службы, то эта дама меня чаще игнорировала, ответы давала односложные, все остальное время делала вид, что меня нет. Я пыталась не обращать внимания, сознавала, что всем угодить невозможно. Но все-таки причина такого неприятия от меня ускользала. С ее мужем я тоже не пересекалась особо (если вдруг она себе вообразила чего), он отвечал за медоборудование и пропадал чаще у инженеров и техников на других палубах.

— Это слишком... печальное зрелище, — выдавила я.

— Конечно. Светлана, идите отдохните, я разрешаю, — заботливо произнес Бен.

— Спасибо, мистер Дойлич. Все в порядке.

Он кивнул, принимая мой ответ. Шерил хмыкнула и отвернулась.

— Внимание! Отстыковка! Всем приготовиться к варпу!

Включается громкая связь по кораблю с мостика.

— Внимание, экипаж! Наш полет должен остаться незамеченным. Напряженность Звездной Федерации и Клингонской Империи высока. Любая провокация может привести к началу полномасштабной войны, — речь Кирка звучала немного пафосно, но все равно от его слов кожа покрывалась предательскими мурашками, и не у меня одной. После небольшой паузы он продолжил: — Я лично возглавлю десантную группу, которая отправится к брошеному городу на Кроносе, где мы захватим беглого Джона Харрисона. Затем мы доставим его на Землю, и его ждет суд. Ладно, надерем ему задницу. Кирк. Конец связи.

Я понимала, что переживать должна за себя, за экипаж и корабль, но глупое сердце после слов Кирка сжималось от тревоги за человека, который уже забыл, наверное, о моем существовании и с легкостью сметет меня с дороги, как и остальных, кто встанет у него на пути. Захотелось побиться головой об стену. Нет, за себя тоже было страшно.

— Переход в варп.

Я приготовилась испытать легкое чувство рассеянности, которое обычно возникало у меня при переходе в гиперпространство, но в этот раз почему-то упала в обморок.

В себя пришла от знакомого резкого запаха.

— О, старый добрый нашатырь, — пробубнила я по-русски. Кто-то захихикал. Кажется, это Бен.

— Мисс Вольф, как вы себя чувствуете? Головокружение? Тошнота? — надо мной склонился сам его врачебное величество доктор Маккой.

— Нормально себя чувствую, — ответила слегка севшим голосом.

Мне помогли сесть в креслице, и доктор начал водить около моего лица карманным диагностом. Каждый медик должен иметь в своем арсенале такую штуку, похожую на гибрид зеркальца с ручкой и телефона-раскладушки. Хороший приборчик. Может выдерживать большие перепады температур и многочисленные удары. Прибор издавал еле слышные щелчки, фиксируя доступные параметры.

— Давайте посмотрим, что тут у нас, — доктор развернул голографический экран диагноста и повернул его в мою сторону, приглашая меня самой провести анализ, — прошу, мисс Вольф.

«Ну ладно, экзамен на профпригодность в какой-то мере». Сосредоточившись, начала перечислять:

— Судя по состоянию радужки, реакции зрачка, так... давление норма, но самая верхняя граница, хотя разность все же присутствует, пульс так же верхняя граница допустимого, тургор норма, только... небольшая неравномерность цвета и припухлость, то есть отечность… это я переживала немного, — смутилась я.

То, что я лила слезы, не было секретом, но признаваться было неудобно. Слушая меня, шеф согласно покачивал головой. Тут влезла Шерил:

— Переживала она, она тут рыдала.

«Вот тварь ехидная, за что же ты меня невзлюбила?»

— Шерил! — возмутился Бен.

Маккой удивленно посмотрел на нее, потом хмуро произнес:

— Энсин Готам, если мне понадобится, я сам поинтересуюсь вашим безусловно профессиональным мнением.

Поняв, что перегнула палку, Шерил ретировалась. «Даже не извинилась, коза!»

— Продолжайте, мисс Вольф.

— Налицо явное переутомление, бессонница, возможен гормональный сбой, — я вздохнула, — анализы сделать надо.

— Совершенно верно. Сами что себе порекомендуете?

— Выспаться для начала, не менее пяти часов, легкое седативное, — на душе заскребли кошки. «Говорить, не говорить? Да он лучше меня все понял уже». Я нехотя продолжила: — С препаратами подождать лучше, сначала анализы.

Вот здесь доктор уже явно одобрительно кивнул головой:

— Правильно, сначала кровь в анализатор, потом видно будет, а пока отдыхайте. Не менее пяти часов, — он ободряюще мне улыбнулся.

В полном раздрае я поплелась в каюту. Уснуть долго не получалось, хоровод мыслей мешал. Теперь уже не просто предчувствия, а целая куча признаков вопили о новой проблеме. «Изменение радужки, гормоны, перепады настроения, выборочная тошнота... как же я вляпалась. Но ведь этого быть не может по крайней мере еще месяцев пять! И то, если новую инъекцию не сделать. Может, зря накручиваю? Просто переутомление? Ага, специфическое такое! Кровь в анализаторе, разложит на молекулы в лучшем виде... А вдруг болезнь неизвестная? Ну да, ну да, то-то Маккой улыбался. Уж на неизвестные болезни у него, говорят, нюх особый. С такой практикой не удивительно. Столько статей написал, волк космический. Санитар космоса, хи-хи». На последних глупых мыслях сон, наконец, сморил меня.

Пробуждение было кошмарным. Меня просто выкинуло из кровати. К счастью, обошлось без травм, лишь легкий ушиб. Пытаясь понять, что произошло, я еле успела ухватиться за закрепленную ножку стола. Корабль ощутимо тряхнуло. Хорошо, что встала только на четвереньки, а не во весь рост. «Почему в каютах нет таких же скоб, как в коридорах? Взяться не за что». Выждав какое-то время, потирая ушибленное бедро, поднялась и поспешила на свое рабочее место. Наверняка сейчас придется оказывать первую помощь. Как потом выяснилось, раненых оказалось немного. На такой многочисленный экипаж всего два перелома конечностей, вывих да сломанный нос. Ничего действительно серьезного.

Включилась громкая связь, и голос Кирка бодро произнес:

— Внимание, экипаж! Мы вышли из варпа. Небольшие технические сложности. Инженерная служба держит все под контролем!

«Только ты забыл упомянуть, что мы не долетели до планеты и болтаемся в открытом космосе у всех на виду!» С запозданием включился тревожный сигнал. Правильно, мы во вражеском пространстве. Я тихо порадовалась, что медсекция — одно из самых защищенных мест корабля.

Опять громкая связь. Всем доводят до сведения, что десантная группа в лице Кирка, Спока, Ухуры и еще двух пилотов отправляется на Кронос. Я, конечно, не спец в кадрах, но оставлять вместо себя старшего пилота, который только один раз временно исполнял обязанности капитана, да и то, когда судно стояло в доке... правильно ли?

— А это ничего, что почти все начальство полезло в заварушку? — спросила я, запаковывая отработанный материал для последующей утилизации.

— Я тоже считаю, что кто-то из них должен был остаться, — поддержал меня Бен, обрабатывая крупную царапину последнего пострадавшего, — тем более неизвестно, что с варп-ядром, и как бы не напороться на патруль клингов, — последние слова он произнес совсем мрачно.

— Но ведь сказали, что у инженеров все под контролем, и при чем тут ядро? — подала голос Шерил.

— Шер, милая, нас внештатно выкинуло из варпа, — разговор продолжил ее муж, которого я наконец-то разглядела полностью, в его внешности индийские черты были более яркими, чем у самой Шерил, — тут не все просто, «Энтерпрайз» только из дока, у него не может быть неполадок с варп-ядром, да я вообще не слышал о такой проблеме. Эта часть корабля считается самой надежной. Боюсь, все гораздо серьезнее, — покачал он головой, попутно запуская программу очистки медкапсулы, — Чехов хороший парень, знающий, но до Скотти ему далеко.

Все, казалось, застыли в тревожном ожидании, беспокоясь за улетевших миссионеров и безопасность корабля.

Я тем временем собралась с духом и открыла результаты потрошения трех кубиков своей крови. Результат был ожидаем, но все равно шокирующим. Хоть и настраивалась, но оказалась совсем не готова: беременность двадцать семь-двадцать восемь дней, общий анализ, биохимия... Торопливо свернула страницу результатов, потом посмотрю подробно в более спокойной обстановке. И откладывать не стоит, судя по всему, ко мне подбирается анемия. Так, все потом, чтобы зрителей рядом не было. На всякий случай поставила на файл метку конфиденциальности — доступ у меня, нашего главврача и капитана. Теперь понятно, из-за чего в голове кавардак.

Миссия по поимке продолжалась. Капитан был так любезен, что изображение внешних камер шаттла теперь транслировалось на весь корабль. Возможно, это была самодеятельность его пилотов, а наш ИО капитана дал разрешение. И вот мы все наблюдали эпическое действие. Вовремя сообразила поставить видео на запись.

Мистер Сулу уже напугал Джона Харрисона торпедами. В данный момент блистательная лейтенант Ухура, по совместительству возлюбленная Спока, пытается вести переговоры с отрядом клингонов. Бесстрашная женщина! Бен переводил нам разговор. «На синхронный перевод не претендую, но общий смысл уловить могу», — сказал он. На одной из фраз я не удержалась:

— Бен, ты уверен, что Ухура просит их о содействии?

Даже мне, прослушавшей лишь школьный курс о империи клингонов да пару лекций на базе медкорпуса, была понятна абсурдность ситуации. Остальные тоже сообразили. Побледневший («как там его, что-то крабье...») Амар Готам произнес:

— Женщина. Землянка. Одна. В окружении сильных особей. Просит, а мужчины трусливо спрятались. Молитесь, ребята, чтобы они выжили.

— Но ведь это не так, — повернулась к мужу Шерил.

— Сама подумай, это же клингоны! — раздраженно возразил Амар.

— Спокойно! Возможно, Кирк просто тянет время, — мудро заметил Бен.

Дальше мы наблюдали полузадушенную Ухуру, ее бегство, окружение и перестрелку, подкрепление клингонских штурмовиков, и наконец камера переключилась на главный объект, ради которого все и было затеяно, и уже не выпускала его из вида, поэтому что-то осталось за кадром. Но ничего, думаю, потом смонтированные записи разойдутся по рукам экипажа.

Наблюдать смерть в реальном времени было жутко. Вид изломанных тел, снесенных импульсником или перерубленных сталью, отзывался неприятным тошнотворным чувством где-то внутри, то ли в груди, то ли в животе, и то, что из команды «Энтерпрайза» никто не пострадал, вызывало огромное облегчение. И все же, если бы кто-нибудь посмотрел в этот момент на мое лицо... ему стало бы смешно. Уверена, оно было дебильно-восторженным.

Это был действительно хищник. Опасный, ловкий, гибкий, смертоносный! Прыжки, повороты, каждое движение, скупое и лишенное даже намека на театральность, имеющее конкретную цель, виртуозное владение оружием, будь то монструозная пушка или матовый небликующий клинок. Взгляд зачастую просто не успевал зафиксировать его передвижения, казалось, что при очередном рывке он просто растворяется в пространстве! «Вот, будет что ребенку показать, когда вырастет. Какой у него папа красавчик!» Мысль была настолько невероятной, что я выпала в реальность и растерянно огляделась вокруг. И заметила еще кое-что. Эмоции на лицах коллег. Они боялись. Особенно хорошо страх читался на лице Шерил. А мужчины вдобавок еще и ревновали, что ли, что они так не могут.

В голове возникла еще картинка: Тихий вечер. Семья — папа, мама и ребенок — чинно сидит перед экраном и смотрит семейные хроники. Папа (Джон) комментирует: «На эту группу мне, сынок, пришлось потратить целую очередь разрывных пуль, а этому я просто врезал стволом по башке». Мама (я) поддакивает: «А я в это время так волновалась, так волновалась!» Я зажала рот рукой, пытаясь замаскировать смех кашлем. Вроде получилось. «Такая чушь в голову лезет».

Все закончилось. Джон раскидал клингонов, спас горе-десантников. А как их еще назвать? Класс они точно не показали, разве что Спок... Не успели нацелить друг на друга оружие, как найденный беглец выбил винтовку из рук вулканца, но после короткого экспрессивного диалога откинул свое оружие в сторону.

Коллеги рядом со мной одобрительно комментировали действия капитана, который избивал сдавшегося Харрисона. Он не отвечал, только в глазах иногда сверкали злые искорки. Возможно, они правы, считая это справедливым, мне же смотреть, как Кирк мстит за все свои обиды и вымещает злость, было неприятно.

Капитан наш оказался не лишенным тщеславия. Из всех возможных путей, ведущих в изолятор, куда заперли потом Джона, Кирк выбрал самый длинный. Эти навороченные стеклопластиковые коробочки предназначены для карантина, к ним от шлюза, случись что непредвиденное, выстраивался максимально короткий изолированный коридор — опускались специальные переборки, отсекая проемы переходов. А капитан устроил цирк, дав полюбоваться большему количеству людей, как конвоируют террориста в наручниках, под дулом фазерных винтовок... Лицо Джона было беспристрастным, но судя по иронии, которая пряталась где-то в глубине глаз, он тоже понимал, что к чему. И держался так, как будто идет не под конвоем, а в окружении почетного караула.

* * *

Устроившись как можно комфортнее на узком белоснежном лежаке в своей камере, Джон прикрыл глаза и пытался расслабиться. Представление, устроенное Кирком, слегка развеселило его. Капитан решил потешить свое эго. Сам Джон не без интереса фиксировал настроение людей, характерные движения охраны, расположение коридоров и коммуникаций, отмечал мелкие отличия от изученных ранее корабельных схем.

Сейчас ему необходим отдых. Совсем чуть-чуть. Немного медитации. В своих силах он был уверен, но месяцы противостояния и несколько последних бессонных суток все же давали о себе знать нестабильной эмоциональной сферой. Глупо рисковать своей миссией, поддавшись импульсивности. Особенно теперь, когда цель так близка. Он почти физически ощущал через переборки корабля эти гребаные торпеды, под корпусами которых в окружении смертельной начинки находилось то, ради чего он готов не считаться с жертвами и жертвовать сам. Джон почувствовал до красной пелены в глазах, что в нем опять поднимается ненависть к Маркусу, нарушившему договор и чуть не лишившего его самого дорогого. Он сделал глубокий вздох, потом еще один, выравнивая сердечный ритм и входя в полутранс. Скоро его тюремщики залижут свои раны и придут к нему «знакомиться». Он должен быть готов...

— Бен, за что Шерил взъелась на меня?

Сейчас в медсекции находились только я и Бен. Он хмыкнул, ответил:

— Перебесится. Шер, она такая, ревнивая очень. Отойдет скоро.

Обалдению моему не было предела:

— Она повод сама, что ли, выдумала?

Бен немного замялся, но все же ответил:

— Когда ты только появилась, Амар в твою сторону комплимент отпустил, вот Шер и психует.

«Ненормальная. Да ей лечиться надо».

— Да тут столько роковых красавиц, а цепляется ко мне почему-то! Или она каждую новенькую третирует?

Я старалась говорить спокойно, но копившееся все это время раздражение сводило на нет все попытки. И уже не рада была, что начала этот разговор, потому что начала распаляться все больше. Умница Бен все понял, подошел ко мне, похлопал по плечу:

— Успокойтесь, Светлана. Я поговорю с ней и с Амаром, пусть урезонит свою жену.

Стало стыдно. Весь запал пропал куда-то.

— Извините, мистер Дойлич, мне следовало держать себя в руках, и обсуждать коллег… не этично.

— Ничего страшного. А с Амаром я все же поговорю.

— Спасибо, — сконфуженно прошептала я. Приятно, когда заботятся, только стыд никуда не делся!

Включилась внутренняя связь, и голос Маккоя, который все это время находился на мостике, произнес:

— Бен, отправь кого-нибудь к изолятору, мне нужен вакутейнер.

Бен вопросительно посмотрел на меня.

— Я отнесу, — достала из бокса нужный контейнер и вышла.

Изолятор представлял собой большое сквозное полукруглое помещение, по периметру которого располагалось несколько камер-кают с прозрачными стенами. В центре находился пост с контролирующей системой. Я внутрь пока заходить не стала, остановилась у проема. При карантине здесь находился бы дежурный медик, сейчас сидел охранник. Он посмотрел в мою сторону, я, предвосхищая его вопрос, приподняла свою ношу, сказала:

— Жду доктора.

Он кивнул. В этот момент с противоположной стороны послышались голоса:

— ...какого черта он сдался? — спрашивал Маккой, далее отвечал Кирк в явном раздражении:

— Не знаю, но он один перебил отряд клингонов, и я хочу знать как.

— Похоже, у нас на корабле настоящий супермен, — усмехнулся доктор.

— И не говори...

Кирк, Спок и Маккой стремительным шагом подошли к камере, где был Джон, я тоже подошла, отдала контейнер.

— Дайте мне свою руку, я возьму образец крови, — потребовал доктор.

Я решилась посмотреть на Джона. Сглотнула, по спине потек холодный пот. Такого Джона я не знала. Мощная сжатая пружина. Может, у меня слишком богатое воображение, но мне казалось, что он излучает вокруг себя темную ауру, тяжелую и беспощадную. Стоит только этой пружине распрямиться, стекло перед ним разлетится осколками, и этот киборг без лишних эмоций пойдет по трупам к своей цели. Неужели этого никто не видит? Украдкой взглянула на стоящих рядом людей. И, вот незадача, наткнулась на изучающий, чуть прищуренный взгляд Спока. Он же, как и многие вулканцы, эмпат, и тоже что-то чувствует! Меньше всего мне хотелось бы привлечь его внимание, так, на всякий случай.

Тем временем Джон оголил руку, просунул в активированное доктором окошко в стене и, пока кровь медленно наполняла емкость, глядя в глаза Кирку, бесстрастным голосом медленно, с расстановкой произнес:

— Почему мы не движемся, капитан? Неожиданная неполадка вашего варп-ядра, которая так удачно задержала вас на границе клингонского космического пространства?

— Откуда он, черт побери, знает? — удивленный доктор посмотрел на капитана.

— Боунс... — предупреждающе произнес Кирк.

— Моя проницательность может оказаться для вас полезной. Капитан, — по-прежнему бесстрастно продолжил Харрисон.

Между тем пробирка с кровью легла в ячейку контейнера, щелкнули фиксаторы крышки.

— Жду результатов, — приказал Кирк.

— Порядок, — сказал себе под нос Маккой, посмотрел на меня, — в бокс, займусь сам.

Я кивнула в ответ, показав, что поняла его указания и, ощущая небольшую слабость в ногах, направилась с контейнером в медсекцию, напоследок услышав продолжение разговора:

— Игнорируя меня, вы погубите всех, кто находится на борту корабля.

— Капитан, я полагаю, он пытается манипулировать вами. Не советую вступать с ним в дальнейшие переговоры, — произнес серьезным тоном Спок, наконец подавший свой голос.

— Оставь нас на минуту...

* * *

Я лежала в своей каюте и мрачно созерцала потолок. Прискорбно констатировала факт, что абсолютно не годный ни на что человек. Не способный на что-либо влиять или совершить поступок. Депрессивное и прыгающее от крайности к крайности настроение тоже не добавляло оптимизма. Считала себя вполне самостоятельной и самодостаточной личностью, перед которой открыты все дороги, было бы желание учиться, познавать новое. И вот он — большой интересный мир, доступный каждому. И вот она я, плывущая по течению и цепляющая проблемы.

Тихо зарычала. Жалеть себя — бесполезное дело. А вообще чего я хочу? Вот прямо сейчас, в данный момент? Остаться живой и здоровой, это понятно, а еще? Нужен ли мне ребенок? К детям я относилась равнодушно, кто-то нравился, кто-то раздражал, и только, умиления за собой не замечала. Но вот избавиться от зародившегося единственного родного в этом мире человечка, которому можно было бы подарить одно из дорогих мне имен, теперь бесконечно далеких... я была не готова. Пусть все идет как идет, раз уж так получилось... И еще поняла со всей ясностью и четкостью, что хочу, чтобы Он тоже был жив и здоров, а не лежал где-нибудь замороженной беспомощной тушкой, о которой рано или поздно вспомнят, и какая тогда ждет его участь, неизвестно. Можно сколько угодно осуждать его методы, но мотивы понять могу. Пролежавший почти триста лет в анабиозе, вырванный из своего времени, он хочет спасти свою семью, ценное и единственное, что связывает его с реальностью. Угнал бы «Возмездие» и улетел бы, куда он там хотел лететь.

Достала планшет, стала просматривать описание камер, увеличивала схемы, пыталась найти общий принцип и отличия. Информации было немного. Анабиоз использовался в начале космической эры и широкого распространения не получил. Летали земляне недалеко, удовольствие было недешевым. Первые анабиозные камеры вообще изготовлялись для каждого члена экипажа индивидуально. И потом, по мере доработки, шли небольшими партиями. А если учесть то, что Земля тогда еще не была полноценным единым государством и каждая страна изготовляла что-то свое, ревностно оберегая собственные космические секреты... С появлением варп-технологий анабиоз стал неактуальным. Поэтому о камерах, в которых лежит команда Хана, информация могла не сохраниться. Все же кое-что общее у них есть. Один из главных критериев — это абсолютная надежность и автономность, а еще, — «оу, вот это уже кое-что интересное», — то, с помощью чего их находят спасатели.

* * *

Весь его опыт заставлял не верить в совпадения. Только чувства опасности не было, интуиция молчала. Это сбивало с толку. Прошерстив свою память и вспомнив графики движения кораблей флота, Джон с досадой признал, что в отсутствие так внезапно ушедшего в поход «Галилея», мест для распределения медиков не так уж много, и «Энтерпрайз» был одним из наиболее вероятных вариантов. Да и непонятно, какая роль ей отводилась, если такая и была. Он был уверен в своих выводах и знал, что участь этому кораблю Маркус подготовил незавидную. Шансов выжить у девчонки мало. Жаль. Лучше бы она попала на другой корабль. Тут пришло понимание! Используя человеческий фактор и манипулируя эмоциями того же Кирка, подводя к нужному действию, Джон с удивлением осознал, что сам подвергся влиянию этого пресловутого фактора, позволив думать о ненужном ему человеке и... жалеть?! Он постарался притушить свои эмоции. Все-таки забавно было наблюдать за ней. «...перешибешь хребет жертве, не задумываясь...» — всплыли отголоски памяти. Пожалуй, она одна из немногих, кто предполагал о его возможностях и понимал, что никакая клетка его удержать не может. Что его плен — лишь иллюзия.

Был еще Спок. Талантливый полукровка, больше вулканец, чем землянин, с не до конца понятными способностями. Достойный соперник. В отличие от импульсивного Кирка, его просчитать тяжелее всего. Полувулканец, благодаря своему рационализму, мог в случае чего с помощью обходных путей и формальных лазеек трактовать и исполнять приказы, как считал нужным и правильным. И не всегда его правильность совпадала с правильностью капитана. Спок тоже знал и наверняка уже просчитывал способы его, Джона Харрисона, нейтрализации.

Никакой секретности. Весь корабль гудит о том, что Джон Харрисон оказался фальшивкой, зовут его Хан, и что во вскрытой торпеде находится замороженный человек. Информация обрастала различными предположениями и нелепыми слухами. На мостике вместе с инженерной службой наблюдали за деактивацией торпеды на каком-то близлежащем планетоиде. И Амар, не вылезающий от техников, с энтузиазмом нам теперь описывал все действия, не упуская подробностей, восхваляя нашего доктора, посланного капитаном в помощь инженеру по науке, которая и занималась торпедами. Я в это время, ориентируясь на данные анализатора, пыталась составить наиболее подходящий для себя состав витаминно-минерального комплекса.

— Не знала, что наш доктор еще и сапером работать может, — не сдержала я улыбку, — а что за модель камеры? Там была маркировка?

Ответил не Амар, а вошедший Маккой:

— Это мой первый саперный опыт, повторять его я не имею ни малейшего желания, — он тряхнул головой и выглядел взбудораженным, потом заинтересованно посмотрел на меня: — мисс Вольф, вы знакомы с устройством анабиозных камер? Насколько я знаю, их изучение не входит в учебную программу.

— Нет, не входит, — осторожно ответила я, — просто мне попалась как-то литература, где упоминались данные устройства, стало интересно, решила просветиться.

— И что, много узнали?

Было ощущение, что иду по тонкому льду, боясь выдать свои чувства, как можно равнодушнее продолжила:

— Узнала не много.

И кратко описала, что успела выяснить.

Маккой с задумчивым видом потер указательным пальцем подбородок, кивнул в сторону прохода, произнес:

— Идем.

— А я не нужен? — спросил Амар.

— Ты тоже просвещен об обустройстве камер? — преувеличенно серьезно спросил доктор.

— Э... нет.

— Ладно, если что, мистер Готам, тебя тоже позову, — ухмыльнулся наш главшеф.

Я, озадачившись, пошла за доктором. Причина стала ясна, когда, пройдя насквозь медсекцию, мы завернули в помещение, примыкающее к медскладам. Само оно тоже являлось по сути складом. Здесь в боксах и емкостях согласно предписанию находились расконсервированные инструменты, препараты и другие необходимые медикам вещи. В центре помещения находилась та самая распотрошенная торпеда. Вокруг нее с тестером хлопотала инженер по науке. Красивая, какая-то холеная молодая женщина. Наверное, дочь адмирала должна быть такой, соответствовать статусу, так сказать. Почувствовала себя на какой-то миг девчонкой-простушкой. Она же, изящно изогнув бровь, с недоумением посмотрела на меня. Не знаю, опять ли мое воображение виновато или еще что, но мне стали понятны ее эмоции. На моей форме была нашивка гражданского специалиста и младшего медтехника. Она же мало того что офицер, да еще дипломированный инженер. Поэтому ее пренебрежение было понятно.

Маккой махнул в сторону торпеды:

— Смотри.

Я с любопытством стала рассматривать агрегат. Из торпеды торчали провода, верхняя часть обшивки была откинута, часть боковой тоже отсутствовала. Внутри находилась капсула, в которой в состоянии анабиоза находился человек. Сквозь застывшую субстанцию криогена его черты проглядывали довольно смутно. Можно лишь сказать, что это был мужчина лет сорока на вид. Стала осматривать саму капсулу и проводить аналогии с недавно просмотренными картинками. Кое-что вырисовывалось.

— Что скажешь? — не вытерпел доктор.

— Знаете, капсула в таком состоянии, что ее нельзя размораживать.

Адмиральская дочка фыркнула:

— Это мы уже поняли. Это все?

Я проигнорировала ее ироничное фырканье и продолжила:

— Это лишь часть капсулы, ее сердцевина. Вокруг должен быть дополнительный кожух, под который подается охлажденный разряженный газ, постепенно заменяющий испаряющийся криоген. Емкость, куда вытягивается криоген, отсутствует, а вот насчет емкости с газом не уверена. Она по идее должна располагаться под изголовьем. Но капсула так утоплена и закрыта с этой стороны чем-то, это уже по вашей части, чем, поэтому неизвестно, есть она там или нет, допускаю, что все же есть, больно трубочки характерные. Также должен быть основной и резервный источник питания. Тут тоже странность. Судя по всему, основной источник стал резервным, сам резервный отсутствует, я даже вижу заизолированную пустую линию, а новая линия уходит куда-то вглубь, возможно, к питанию самой торпеды.

По мере моего монолога недоверие сменилось заинтересованностью, уже втроем стали разбираться. Кэрол (мы даже познакомились!) выяснила, что основная линия действительно запитывается от торпеды, а сняв часть внутренностей торпеды, подтвердила мою догадку о емкости под изголовьем. Мы потихоньку выявляли всю схему, рассуждали об альтернативах и признали, что для ограниченного объема торпеды данная конструкция была наиболее оптимальным и талантливым решением. Заносили все данные в планшет. Еще немного поспорили, вернее, просто высказывали свое мнение о составе газа и повторном использовании криогена. И так, по мелочи. В какой-то момент почувствовала на себе чужой взгляд. Обернувшись, увидела привычно бесстрастного Спока. Он отозвал доктора в сторону, и они негромко стали переговариваться. Слышно было плохо, но главное я уловила. Разговор шел о возможном извлечении капсул. Вскоре Спок ушел.

Очередная наша дискуссия была прервана сигналом всеобщей готовности. Из варпа вышел неизвестный корабль. Почти сразу в помещение под конвоем завели Хана. Арестованный сидел на кушетке, вокруг него расположилась вооруженная охрана. Включилась общая видеосвязь, и мы стали свидетелями разговора между адмиралом Маркусом и Кирком. Их диалог был полон недомолвок, намеков и скрытых угроз. А наш капитан показал себя изворотливым молодцом! Вынудил-таки показать адмирала свои истинные намерения! Только вот легче от этого никому не стало. До экипажа дошло, что ничего хорошего его не ждет. Стать причиной развязывания войны и погибнуть никому настроения не добавит.

— Внимание, варп! Курс — Земля.

В обморок я не упала. В этот раз к горлу подкатила тошнота, я ухватилась за край раскуроченной торпеды и пыталась отдышаться, делая глубокие вздохи. Меня поддержала Кэрол, с беспокойством заглядывая в глаза:

— Что с тобой?

— Но-нормально. Все в порядке. Уже.

Дернувшийся было в мою сторону доктор, увидев, что со мной все хорошо, вернулся к прерванному занятию, а именно, водил диагностом перед Ханом.

— Что ж, хоть на месте не стоим, — бодро произнес Маккой.

А вот тяжеловесные слова Хана бодростью не отличались:

— Если думаете, что в варпе безопасно, вы ошибаетесь.

— О нет! — Кэрол дикими глазами посмотрела на окружающих. — Надо на мостик!

Последние слова она выкрикнула, стремительно убегая. Окружающие забеспокоились. Меня начал бить мандраж, взгляд лихорадочно обшаривал окружающую обстановку. «Эта идиотская торпеда хорошо закреплена? За нее схватиться можно?» Нет, вряд ли ее стали прикручивать намертво. Да еще куски обшивки вокруг. Надо найти другое место. Прочь с открытого пространства!

Тут корабль потряс мощный удар. «Не успела, блин!» Меня сбило с ног и понесло в сторону повалившихся людей и прямо на так некстати стоящую на пути кушетку. Она являла собой упрощенное название монолитного смотрового лежака, начиненного электронной начинкой и при надобности превращающегося в слабое подобие медкапсулы. Когда меня в нее впечатает, мало мне не покажется. Чтобы смягчить неизбежный удар, я попыталась сгруппироваться и закрыть голову руками.

Удара не произошло. Меня перехватили по пути и буквально пригвоздили к полу, выбив воздух из легких.

— Повреждение внешней обшивки!

— Корабль атакован!

Я судорожно вдыхала воздух. Получалось плохо. Рука, прижимающая меня к полу, никуда не делась, и не сказать, что я была против, так как корабль продолжало трясти.

— Что-то мне подсказывает, что произошедшее не стало для вас неожиданным, — тихо и четко произнес Хан.

Несмотря на шум, скрежет и раздающиеся вокруг выкрики, я его прекрасно расслышала. Он единственный остался на ногах. Сейчас для устойчивости стоял на одном колене, ухватившись за выпирающую из боковин кушетки скобу одной рукой, другой удерживал меня. «Вот же силища!»

— Что же ты скрываешь?

«Глазастый какой...»

— Так и есть.

Вот знала же, что мой здравый смысл рядом с Джоном-Ханом исчезает, так нет же, опять не заметила, что высказалась вслух, и опять язык побежал вперед мозгов:

— Кто бы говорил, ты так вообще ископаемое.

И как я поняла, что он взбешен? Наверное, по прищуренным глазам и усиленному давлению грудной клетки. «Вот куда больше, и так дышать нечем!» Испугавшись, сдавленно прохрипела:

— Не ешь меня, может, я еще пригожусь? «Я дура, да?»

Корабль накренился, опять нехило тряхнуло. На этот раз Хан не удержался, но, довольно ловко извернувшись, стал огибать препятствия и цепляться левой рукой за любые подвернувшиеся выступы, правой прихватив меня за талию. Нашел достаточно безопасный уголок между переборкой и боксом, закинул меня туда, словно я шарик для боулинга, и наша несветская беседа продолжилась.

— Есть причина, которая не позволит убить тебя? Мне не нравятся совпадения.

«Да таким голосом заморозить можно». Недолго думая и не чувствуя угрызений совести, я быстро проговорила:

— Спок хочет их вытащить.

Взгляд Хана потяжелел и давил не хуже бетонной плиты. И это я испугалась его бешеного? Именно сейчас надо было бояться. Только вот бояться уже не хотелось, стало почему-то досадно, да на душе накипело... Я скорее себе, чем ему, стала говорить, не замечая под влиянием эмоций, что иногда перехожу на русский:

— Вот что я кому плохого сделала? За что меня убивать?! Жила себе спокойно, никого не трогала, друзья, семья, а тут ваши звездные войны дурацкие.

Еще хотелось добавить с чисто женской логикой, что он тоже во всем виноват, но хватило благоразумия промолчать.

Он мог решить, что у меня не все в порядке с головой, и был бы прав. Еще находился та-а-ак близко, что захотелось укусить его за ухо. Я почти ухватила губами вожделенный орган, но в последний момент остановилась. Помешало ощущение внезапно наступившей тишины и прекратившейся тряски. Хан посмотрел на меня каким-то странным нечитаемым взглядом и потерял ко мне всякий интерес. Ну и слава богу. Тишина сменилась стонами, приглушенными и не очень разговорами. Я, стараясь не думать о своем потрепанном виде и радуясь, что на мне брюки, а не куцая юбчонка, кряхтя выползла из нашего убежища, а этот змей легко и даже как-то грациозно поднялся на ноги и вернулся на прежнее место.

Вполне целый Маккой, кинув беглый взгляд на потрепанных мужчин и игнорируя окровавленное лицо одного из них, первым делом кинулся ко мне. Оттянул веко, быстро повел сканером у лица, груди, живота.

— Удары головы, брюшной полости были? Ребра целы?

Опешив от такого напора, я стала отмахиваться:

— Со мной все в порядке! Наоборот, жду ваших указаний и готова помочь!

— Сиди, помощница, пока не проверю, не пойдешь никуда, твое положение особое сейчас, — проворчал доктор.

И усадил меня на лежак, не обращая внимания на сидящего рядом арестанта. Подтянувшиеся разной степени помятости конвойные недовольно сверлили нас взглядом, мол, валите отсюда, охранять мешаете. Маккой еще раз шустренько отсканировал меня диагностом, удивленно сказал:

— Действительно, все в порядке. Твое местоположение было самым неудачным.

— Меня Хан поймал, — простодушно пояснила я.

Лицо Маккоя стало таким забавным, особенно глаза. Он ошарашенно посмотрел на Хана, тот, в свою очередь, лишь на мгновение скосил глаза в мою сторону и вернулся к своей невозмутимости, всем видом как бы говоря, что мне показалось, а если не показалось, то он скорее раздавил бы такую таракашку, чем спасал. И как это у него получается? Аж зло берет.

Доктор занялся пострадавшими, разрешил мне заняться разбитолицым. Оказалось, ничего страшного. Просто кровь из распоротого лба залила лицо, делая его жутковатым на вид. Постепенно все вернулись на свои места.

Влетел злой взъерошенный Кирк и, нависнув над Ханом, процедил:

— Что ты знаешь о его корабле?

— Класс «дредноут», в два раза больше, в три раза быстрее, современное вооружение и минимальный экипаж. Этот корабль построен исключительно для ведения боевых действий, — вроде говорит спокойно, а чувствуется какая-то толика вожделения. Большая игрушка для терминатора, да.

— Я сделаю все, чтобы ты ответил за свои преступления, — Кирк прикрыл глаза, пересиливая себя, выдохнул:— Но сейчас нужна твоя помощь.

— А что взамен?

— Ты дорожишь своим экипажем. Я гарантирую ему безопасность.

— Капитан, — Хан усмехнулся, — вы ее даже своему экипажу гарантировать не можете.

Кирк поджал губы, крыть было нечем, и он обратился к Маккою:

— Боунс, как дела с Триблом?

— Трибл умер, — прозвучало торжественно, — ввожу тромбоциты Хана в ткани мертвого носителя. Его клетки регенерируют с невероятной скоростью, и я хочу понять почему.

Вот зачем мертвой тушке хомячка уникальная кровь? Я с жалостью провожала глазами каждый ее грамм, и было у меня ощущение, что мне бы она пригодилась гораздо больше. Захотелось даже лизнуть капельку. «Что со мной происходит, химия, гормоны?»

— Так ты идешь со мной или нет? — недовольно бросил Кирк. И, поняв, что тот согласен, обратился уже к охране: — Через пять минут в торпедный отсек.

Кирк вышел, я же, ощущая несвойственное для себя шило в заднице, подошла к шефу, вполголоса предложила:

— Доктор, как вы думаете, может, стоит еще немного обескровить мистера Хана? Трибл дохленький, а крови больше нет...

Удивленный взгляд Маккоя и окружающих, а также установившаяся тишина в помещении были мне ответом. Я, не понимая, что такого особенного сказала, почувствовала неловкость и, дико смущаясь, разве что ножкой не шаркнула, пояснила:

— Так ради науки ведь. Вдруг этот комок шерсти не оживет, а у них задание, наверное, опасное, мало ли что...

Послышались покашливания, подозрительно похожие на смешки.

— Н-да… это не лишено смысла, — произнес доктор, — где пробирки, знаешь, возьмешь пять кубиков. Мистер Хан?

Шеф обратился к арестованному, видно, сомневаясь, что тот захочет поделиться кровью. Хан не ответил, лишь демонстративно закатал рукав, показывая этим, что делает огромное одолжение. Я приложила вакуумную пробирку к сгибу локтя. Хан взглянул на втягивающуюся кровь, потом, сузив глаза, посмотрел на меня, и взгляд его не сулил мне ничего хорошего. Ну подумаешь, взяла десять грамм вместо пяти...

Хана увели. Некоторое время спустя в боксе лежала маленькая пятиграммовая пробирка и ждала своего часа для опытов исследователя-энтузиаста доктора, капсула с еще пятью была заправлена в одноразовый шприц-инъектор и тоже ждала удобного случая.

«Слишком суетлив», — подумал Хан. Кирк нервничал и нес всякую чушь. Тем не менее Хан испытывал чувство удовлетворения. В соответствии с его планом, капитан «Энтерпрайза» более чем устраивал его в качестве напарника, и он был уверен, что когда нужно, Кирк выполнит все, что от него потребуется. Сам Хан был собран и сосредоточен. План был прост, но первый этап был достаточно экстремален.

Он огибал космический мусор и корректировал траекторию с помощью данных, поступающих с «Энтерпрайза» и выводящих в виртуальную дорожку с параметрами на экране визора. Чуть правее и ниже время от времени появлялась и пропадала тусклая точка Кирка. Путь требовал максимального внимания. Слабым фоном текли мысли о том, что предпримет Спок, оставшийся за главного, какова численность экипажа у Маркуса, как поведет себя Кирк и его таинственный лазутчик в недрах дредноута. Еще назойливо лезли мысли о девчонке. Именно на корабле, среди большого скопления людей, крепло ощущение ее инаковости, и это несмотря на то, что часть экипажа составляли инопланетники. Что в ней не так, он не понимал. Это раздражало. Это был вызов его интеллекту. То, что она испытывала к нему, имеющему клеймо террориста, симпатию, только дополняло копилку непонимания. И злило. Злило, что без конкретной причины он отвлекался на нее раз за разом. Злило, что мысль об устранении вызывала странное неприятие.

В голове стремительно стали вспыхивать картинки виденного и прочитанного: «...биологический возраст четырнадцать земных лет… контузия средней тяжести... амнезия... Примечание: запущен поиск родственников по анализу ДНК в базах данных. Результат: отрицательный...», «...друзья, семья... ваши звездные войны...», «Спектральный анализ остаточного излучения обломков на 87,1% соответствует спектру излучения т.н. черных дыр при активной фазе. Сноска: активная фаза черной дыры характерна искажением параметров пространства-времени...», «...поиск четверых жителей Карска... фамилии... отсутствие фрагментов биологического материала... считать безусловно пропавшими без вести...»

Ваши (ВАШИ!) звездные войны, пространство-время... Ребенок, потерянный в пространстве и времени?!!

Это предположение было настолько невероятным, что Хан чуть не совершил фатальную ошибку, потеряв концентрацию на долю секунды, и этого хватило бы для неизбежного столкновения с дрейфующим на пути обломком. В последний миг он увернулся, но радоваться было рано. В результате непредвиденного маневра он влетел в целое скопление космического мусора. Пришлось срочно гасить скорость и, отчаянно ругаясь, кляня себя последними словами, компенсировать инерцию бешеной скорости невероятными кульбитами. Сигнал с корабля пропал. Неудивительно. Вокруг сплошной металл, и его маячок наверняка тоже экранируется. Проявляя чудеса эквилибристики, Хан наконец-то выбрался из этой свалки. И затолкал поглубже все мешающие миссии мысли до более удобного момента. Хватит! Сейчас главное — его экипаж, все остальное — помеха. Появился сигнал с корабля, активировалась дорожка траектории. Можно было вздохнуть спокойно, но теперь в беду попал Кирк. Его визор оказался поврежден и, сильно отклонившись от курса, он теперь летел вслепую.

— Мой визор работает. Я тебя вижу, Кирк. Ты в двухстах метрах. Отклонись на два градуса левее и делай как я...

* * *

По всеобщей связи прозвучал голос лейтенанта Ухуры:

— Внимание, начальникам медицинской и инженерной служб и их заместителям срочно собраться в оружейном отсеке!

Догадываюсь, для чего их позвали. В медсекции остались я да Шерил.

— Эй, Вольф.

— Чего тебе, ревнивая женщина? — вздохнула я.

Даже не предполагала, что от одной мысли, что Хан просто где-то рядом, могло подниматься настроение, правда, по большей части хотелось держаться от него подальше. Бог ты мой! Он нас убивать будет скоро, а я страдаю.

— Ничего. Извиниться хотела, — буркнула Шерил.

— А-а, ну извиняйся, — разрешила я. «И скучно, и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды...»

— Вот ты... какая-то...

Захотелось закатить глаза.

— Если тебя попросил муж или Бен, то можешь оставить свои жалкие попытки, — я решила немного поиздеваться, чтобы поднять настроение.

Продолжить не дали. Меня, Амара и еще нескольких техников из инженерной службы вызвали в оружейный отсек. Вот и пригодилось мое пятичасовое бдение в информатории и наше с Кэрол колупание железа. Началась санкционированная Споком непростая работа по безопасному извлечению анабиозных камер с людьми из торпед.

* * *

Убийство Маркуса грело душу, но не принесло ожидаемого триумфа, все воспринималось как устранение препятствия на пути к вожделенной цели. Давило осознание собственных ошибок. Он недооценил Кирка, что оказался неглуп и находчив, хотелось выместить на нем свою злость, и он еле сдерживался, чтобы не свернуть ему шею. Его раздражал Спок, которому приходилось угрожать и шантажировать. Хан едва не расхохотался на его нелепые обвинения о геноциде. Это каким надо быть глупцом, чтобы с неполной сотней пусть даже суперсолдат угрожать многомиллиардной системе?! Да какой смысл в истреблении вообще?! Но если надо, он устроит геноцид одного конкретного корабля. Ему всего лишь требуется вернуть свою команду!

Запустив сканер дредноута, Хан нашел то, что искал.

— Все семьдесят две торпеды по-прежнему в пусковых установках. Если это не мои торпеды, я узнаю!

— Вулканцы не лгут. Эти торпеды ваши.

Задав параметры телепортации для торпед, он уже готов был нажать кнопку активации. Овладело нетерпение. Потрачено столько времени и сил, а от цели отделяет лишь пара мгновений.

«Спок хочет их вытащить...»

Хан отдернул руку и сжал кулак. Спок, Спок, Спок. Он слишком умен, чтобы сдаться так просто. Да какой он вулканец! Гибрид, смесок! Изворотливый сукин сын! И сканирование торпед ничего не даст, Хан сам позаботился об этом. Направив дополнительную мощность на сканеры, начал полную развертку «Энтерпрайза», пытаясь уловить хоть что-нибудь: подсказку, идею, сигнал...

Двадцать секунд… сорок… одна минута… одна минута десять секунд...

Хан выдохнул. Вот он. Активный датчик, испускающий в пространство электроны, преобразующие рентгеновское излучение, проходящее почти через любые препятствия, в том числе через многочисленные переборки корабля. Периодичность испускаемых пучков такова, что формирует два разновременных сигнала. Короткий и длинный. Шифрованный буквенный код. Три коротких, три длинных, снова три коротких. Древний сигнал бедствия. Из семидесяти двух активных было только три. Но это неважно. Найдено местонахождение. Хранилище медсекции. Хан дернул головой, оскалился. Кажется, он понял, кому обязан активацией датчиков. Направив луч сканера уже в зафиксированное локальное пространство, Хан убедился, что ничто не препятствует определению конфигурации искомого. Все здесь. Стала понятна задумка Спока. Накатила злость.

— Вулканцы не лгут, мистер Спок? Но и правды они не скажут, — смотреть, как бледнеет лицо первого помощника и появляется страх в глазах, было приятно. — Похоже, вы сами себя перехитрили, мистер Спок.

Телепорт сработал, и криокапсулы переместились в ангар летной палубы флагмана. Остались ненужные пассажиры. Скотт лежал без сознания, адмиральская дочка кривилась от боли и пыталась не тревожить сломанную ногу. Кирк уже очухался и зашевелился. Хан потянул его за волосы и прошипел прямо в ухо:

— Ты даже не представляешь, с каким наслаждением я бы выкинул тебя и твоих людей в открытый космос, я ведь обещал Споку. Но, несмотря ни на что, я получил, что хотел. Надеюсь, мы еще встретимся, Кирк.

— Будь уверен, Хан, это не конец, — хрипло выплюнул Кирк слова вместе с кровью.

Хан издал смешок:

— Не думай, что вашему спасению вы обязаны предусмотрительности Спока или своей находчивости. Все решает моя добрая воля. Капитан!

И он с силой оттолкнул его. Добавил тяжелым ботинком по ребрам. Кирк застонал. Телепортировав троицу на «Энтерпрайз», Хан набрал на пульте еще одну команду.

* * *

— Внимание! Тотальное сканирование корабля!

— Коммандер, произошла телепортация капсул!

— Опустить щиты!

— Что с капитаном?

— Капитан жив, они в изоляторе!

— Он нас опередил! Коммандер, Хан реактивировал торпеды!

— Срочный сброс торпед! Цель — «Возмездие»!

— Целеуказание торпед заблокировано!

— Сбрасывайте торпеды! Эвакуация экипажа из торпедного и оружейного отсеков! Вся энергия на поддержку щитов!

— Детонация торпед!!!

— Щиты держат!

— Повреждение обшивки! Разрушен торпедный отсек! Есть разрушения в оружейном отсеке, частичное повреждение арсенала!

— Капитан на мостике!

— Что с экипажем?

— Эвакуация из отсеков прошла успешно, есть раненые, жертв нет. Все живы, капитан!

— Что с «Возмездием»? Где Хан?

— Корабль ушел в варп.

— Отследить можем?

— Нет, капитан. Выставлены мощные помехи. Прочитать варп-след не представляется возможным.

— Ублюдок!

Новый Вулкан.

Особняк консула.

— Здравствуй, Спок. Причина твоего прибытия, видимо, достаточно серьезная, раз ты решил встретиться со мной лично.

— Мистер Спок... думаю, повод достаточно серьезен. Хан Нуньен Сингх.

— Насколько я знаю, твоей вины в произошедшем нет. Наоборот. Корабль относительно цел, люди не пострадали. Погибшие на совести адмирала Маркуса. А бегство Хана — непредвиденное стечение обстоятельств. Рано или поздно он даст о себе знать, и тогда нам понадобятся силы, чтобы противостоять ему.

— Допускаю, что для спасения корабля вынужденный договор с Ханом был необходим и на первый взгляд выглядел разумным. Но свои действия я характеризую как продиктованные тщеславием и недальновидностью, что могли привести к катастрофическим последствиям.

— Боюсь, я не совсем тебя понимаю. Ты позволишь взглянуть?

Спок кивнул, потом опустился на колени и закрыл глаза. Старый Спок положил пальцы на виски молодого. Взгляд его затуманился. Прошло несколько минут. Наконец старый опустил руки. Выглядел удивленным, даже потрясенным. Необычно для вулканца.

— Ты прав. Все, что я знаю об этом человеке, весь мой опыт говорит, что как бы ни поступил Хан, поддался бы на твою провокацию или сделал бы то, что сделал, в любом случае последствия были бы трагичны, — он задумался, — что-то помешало ему убить вас.

— Что-то, находящееся на борту «Энтерпрайза»? — предположил молодой.

— Да. Что-то или кто-то...

* * *

Где-то в глубоком космосе.

Безымянный планетоид. Одна из засекреченных военных баз адмирала Маркуса.

Статус: Полная консервация.

Сектор летных палуб.

— Хорошая игрушка. Все возишься?

— Мне не нравится защита. Хочу кинуть дополнительный контур на щиты.

— Ладно, бросай свою крылатую малышку, тебя Док ждет. Командор тоже там.

— Что на этот раз? Будут потрошить мой мозг, разбирая на молекулы?

— Вряд ли. Насколько я знаю, вопрос о твоих приключениях закрыт. Ты нужен именно Доку.

— Хорошо. Не знал, что вечно занятый Рик сделался посыльным.

— О, ты многого обо мне не знаешь, — прозвучало насмешливо, — скучно стало. Кстати, я тут флагманские архивы разбираю.

— Я в курсе.

— Не перебивай. Так вот, спросить хотел. С чего вдруг адмирал решил, что ты целый диктатор злобной суперрасы?

— Ты забыл, в какую капсулу меня положили?

— В капсулу, говоришь. Что же, выглядит логично. Отдельное помещение, навороченная экспериментальная камера. Твой надменный вид... Эй, успокойся! Вот же! Нервный какой... Он ведь не знал, что тебя туда чуть ли не по кусочкам складывали. Ты просвещать не стал. Насчет диктатуры, ясное дело, пропаганда постаралась после нашего побега. Превратили защитников человечества в его истребителей, ничего нового.

— Избавь меня от выслушивания прописных истин.

Рик на это только засмеялся, потом посерьезнел:

— Слушай, что бы ни говорил Командор, я бы на твоем месте убил Маркуса гораздо раньше, и не факт, что мог бы спасти всех остальных.

— Он считает, что с Федерацией будет сложно договариваться.

— Не страшно, как мне кажется. Мы все равно еще не готовы выйти из тени, а когда земляне будут бодаться с клингонами, уверен, они вынуждены будут пойти на уступки. Нам есть что им предложить.

— Проходи, садись. Да, нам надо на Землю! — Хану подумалось, что он вряд ли когда-нибудь привыкнет к манере Дока разговаривать. — Ах да, у нас же есть малый шахтер и прекрасная лаборатория, где я смогу синтезировать реагент, тогда можно будет разбудить остальных...

— Док, Хан здесь не за этим.

— Да-да. Ты указал, что у тебя дважды брали кровь. Так вот. Кстати, молодец, что успел запустить копирование данных. Теперь нам доступны архивы «Энтерпрайза»... И не надо убивать меня своим фирменным взглядом, на меня это не действует.

— Док, ближе к делу, — не вытерпел Командор.

— По первому забору данные подробные. Кто такой «трибл»? — Док поднял глаза на Хана.

— Комок... хомяк.

— После введения синтезированной сыворотки на основе твоей крови этот комок-хомяк вполне себе живой. Здесь все понятно, этому доктору, Маккою, необходимо было просчитать скорость и механизм регенерации. Отчет подробный. Нет данных о повторном анализе. Есть только факт наличия пятиграммовой капсулы с образцом. Что с остальной частью? Предположения хотя бы.

Хан достал миниатюрную флешку и загрузил информацию.

— Здесь данные того, у кого, скорее всего, остальная часть.

— Как интересно. Нука-нука, где-то тут я встречал это имя… — Док листал файлы, пока не нашел нужное, — вот она, медицинская карточка, данные анализатора, заключение, диагноз, так-так, недопросчитанный комплекс… кое-какая странность… ладно, потом разберусь, — он развернул голографический экран так, чтобы данные видно было всем остальным, — ну и скажите мне, зачем беременной женщине кровь Хана?

— Какие-то эксперименты? — предположил Командор.

— С таким мизерным количеством сомневаюсь, что для экспериментов. Даже для синтеза маловато.

— Может, это связано как-то с нашими экспериментами по репродукции?

— Тогда можно не беспокоиться. Опыты ни к чему не приведут. Не выживают зародыши в естественных условиях. Таких, как мы, к сожалению, можно только в пробирках выращивать. Здесь одной крови мало, надо еще кое-что... А пятью граммами только иммунитет подстегнуть, подлечить, был бы наш эмбрион, то покормить, — хохотнул над последними своими словами Док, — Хан? Командор, что с Ханом? Взгляд у него какой-то непонятный...

* * *

Земля.

Город Карск.

— «Всегда найдутся те, кто готов причинить нам зло. Но не меньшее зло мы могли пробудить внутри самих себя, пытаясь их остановить. Когда кто-то забирает у нас людей, которых мы любим, наша первая реакция — желание отомстить. Но на самом деле мы не такие...»

— Довольно проникновенная речь.

— «...собрались здесь, чтобы отправить в экспедицию U.S.S. «Энтерпрайз» и почтить память тех, кто год назад погиб...»

— По мне, так слишком много пафоса, — я приглушила немного звук головидео, — «Мы не такие, бла-бла-бла...» Если моего ребенка будет кусать бешеная собака, я пристрелю ее, угрызения совести мучить меня не будут. И если мою семью... Да понятно, что это речь для публики.

— Ты какая-то грустная. Жалеешь, что не с ними?

— Разве что чуть-чуть. У меня сейчас другие приключения, — я зевнула, — так-то все идеально, спим да кушаем. Днем!

— А ночью веселимся,— засмеялась Мария,— о, твои чудовища мне улыбнулись!

— У них имена есть, — проворчала я.

— Я же любя. И вообще имею право. После того, как они тебя чуть не высосали изнутри. Да еще твои вкусовые пристрастия. До сих пор в себя не могу прийти, как вспомню, как ты пучок проводов облизывала — и где только взяла?! — и говорила, что вкус у них различается.

— Да это было-то один раз!

— Добрый день! Я попрощаться прилетел. Привет, Макс! Привет, Алекс! Долго я вас не увижу. Подумать только, пять лет в космосе! Храни нас господь!

— Кажется мне, что вы не только попрощаться прилетели.

— Само собой, — весело произнес доктор, — последние тесты твои, детей, рекомендации, обещание отправлять результаты, пока есть связь. Так, ничего не забыл? Ну и голо, видео крестников.

Даже в голову мне не могло прийти, что Маккой станет почти членом нашей семьи, согласившись быть крестным малышей. Он нашел меня через два месяца, мне тогда было совсем худо. На вопрос, зачем я ему понадобилась, он ответил, что систематизируя результаты исследования, он заметил некоторые совпадения в логах анализатора моего результата и, подумать только, результата Трибла! Наверное, только наш доктор мог такое заметить. Мария, с ума сходившая от беспокойства за меня, обрадовалась такому специалисту и сдала меня с потрохами, пожаловавшись, что я скрытничаю и ввожу себе непонятно чью кровь. Вроде и помогает, но все равно это неправильно. Тут уж Маккой вцепился в меня клещами, предварительно дав обещание и сказав, что серьезно относится к врачебной тайне. Мне и так деваться было некуда. Осознав, что могу потерять то, что уже привыкла считать своим родным, соглашалась на все. Даже на кошмарное постоянное лежание под трубками капельниц. Вот и выложила правду. Мария схватилась за голову: «Я знала, что у тебя вкус ненормальный, но чтобы настолько!» Маккой же с алчным блеском в глазах пробормотал что-то вроде «это получше Трибла будет...», развил бурную деятельность, маньяк чертов. Правда, и помог здорово.

Как-то спросила его: «Мне что, контрацептив бракованный достался?» На что он ответил, что «препарат проходит многоступенчатую проверку и что подобные случаи редкие, но отнюдь не уникальные, тут играет роль особенность организма матери, а в моем случае еще и отца». Через пару недель привез пробирку с синтезированной вакциной из тех самых пяти грамм. Потихоньку-полегоньку состояние стабилизировалось, но лишь на последнем сроке я окончательно смогла прийти в себя. Доктор так много возился со мной, что однажды я в шутку предложила, что раз он столько времени уделяет еще не рожденным детям, то просто обязан стать их крестным. А он взял и согласился. Сам, будучи религиозным и носящим крестик, не имел ничего против и даже был рад, мне кажется, а может, хотел быть еще ближе к объектам исследования, кто знает...

И вот теперь четырехмесячные карапузы агукают, радуются знакомым лицам, улыбаются мне, Марии, доктору, мы улыбаемся им в ответ и очень сильно любим. Но иногда мне становится очень страшно. Уверена, что их происхождение когда-нибудь скажется на их судьбе, и невозможно предугадать, как все повернется. Когда я об этом думаю, то испытываю не только страх, но и решимость что-то изменить, защитить, помочь. Надеюсь, у меня хватит сил. Не зря доктора интересуют и мои тесты тоже. Дети, развиваясь, не только тянули все соки, но и подстраивали организм мамы под себя. Очень хочется, чтобы эти изменения были необратимыми...