У короля должна быть королева (гет)

— С чего начинать, Ваше Величество? — спросил он.

— Начни с начала, — важно ответил Король, — продолжай, пока не дойдешь до конца. Как дойдешь — заканчивай!

«Алиса в стране чудес», Л. Кэрролл

1965

— Ну все, Цисси, ты водишь!

— Нечестно, нечестно, нечестно!

— Будешь так делать, больше играть не позовем, — строго сказала высокая тоненькая девочка с тяжелыми косами, свисающими за спину.

— Ты водишь, Нарцисса, — добавила кудрявая девчушка в пышном розовом платье.

— Хо-ро-шо, — проворчала Нарцисса и отвернулась к стене. — Один, два, три...

Шорох и хихиканье означили, что девочки побежали прятаться.

— Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать...

Тишина. Огромная библиотека пуста; загадочные тени скопились по ее углам, тяжелые бархатные портьеры, словно стража на посту, заслонили окна, а вместе с ними и солнечный свет: комната точно ожила, книги задышали свободнее, начав вести свои неспешные беседы, и никто из них не замечал, что они не одни.

— Тридцать два, тридцать три, тридцать четыре...

Как-то не по себе и даже страшно. Вот Белла посмеется, если узнает...

— Сорок восемь, сорок девять, пятьде...

— ...И мы взяли вражескую крепость! — чудовищный удар о стену тяжелой двери, подчинившейся молодецкому пинку, топот и улюлюканье заставили Нарциссу резво обернуться и отпрянуть к стене.

— Вперед, мои верные войны, мы разгромим эту жалкую лачугу, а короля пленим! — орал статный, высокий для своих лет, красивый мальчик, потрясая раритетным стилетом конца шестнадцатого — начала семнадцатых веков, очевидно, женским, служащим разрезанию корсетов.

За мальчиком в библиотеку ворвалась ватага детей.

— Ну так где же наш король? — грозно вопросил предводитель пространство и орлиным взором оглядел библиотеку.

— Сириус, по-моему... — начал было мальчик в голубом камзоле.

— Ага! — Сириус взмахнул стилетом, чуть не отрезав тому ухо. — Смотрите, вон она.

— Ты хотел сказать: «вон он»? — уточнил самый взрослый мальчик, изнеженный и томный на вид. — Мы же, вроде как, короля ищем.

— Это девчонка, — хмыкнул розовощекий малыш в матросском костюмчике.

— А где кололь? — захныкал самый маленький белокурый кроха.

— Так, — Сириус направил карающий «меч» в сторону Нарциссы. — Выйди на свет... Цисси?! Ты что тут делаешь? Выйди на свет, Нарцисса, и скажи, что ты делаешь в замке короля.

Нарцисса, не двигаясь с места, сложила руки на груди.

— Ты уверен, что он сказал «библиотека»? — томный мальчик скучающим взором оглядел комнату. — Сириус, мне кажется, ты ошибся.

— Ничего я не ошибся! Я же помню, что...

— Сириус, Регулус! — звонко воскликнула Нарцисса. — Вы мне мешаете играть... и вообще весь счет сбили!

— Тоже мне, девчоночьи игры... — протянул Сириус и отвернулся от нее.

— Уходите из моей библиотеки!

— Не уйдем, это наш замок! Мы его захватили.

— Ага, как же! Я здесь первая была.

— Ну и что? Мы тут воюем, так что не мешай.

— Все Белле расскажу! — взвизгнула Нарцисса.

— Рассказывай, ябеда!

— Сам ты ябеда!

— Ябеда-карябеда, соленый огурец, на полу валяется, никто его не ест!

— Дурак!

— Сколько еще вас ждать можно? — в дверь осторожно заглянул красивый светловолосый мальчик, сжимающий копию стилета* Сириуса. За мальчиком столпилась группа детей, бдительно косящихся в сторону войска Сириуса.

— Вот ты где, Люциус презренный! — радостно крикнул Сириус и замахал стилетом. — Мы взяли штурмом твой замок...

— Кололь, кололь! — захлопал в ладоши белокурый карапуз.

— ...пади же ниц передо мной, светлым рыцарем Сириусом, и поднеси мне ключи от своего города...

— Кололь, кололь!

— ...и моли о прощении, тогда, быть может, я, в своем великодушии...

— Дурак ты, Сириус, — Люциус холодно смотрел на него, подперев рукой косяк двери. Его команда ухмылялась и строила рожи команде Сириуса, те отвечали им тем же. — Это не мой замок. Я сказал малая гостиная, а не библиотека.

— Ну теперь будет библиотека! — с вызовом отозвался Сириус, сжимая свой стилет.

— Нет, не будет. Я король, и я решаю.

— Кололь, кололь!

— Я вас ждал в малой гостиной, вы не пришли. Я победил.

— Ничего ты не победил, — огрызнулся Сириус. — Ребята, в атаку!

— Прошу прощения, — деликатно прокашлявшись, молвила Нарцисса. Все обернулись к ней. — Пока вы, мальчишки, — это слово она произнесла с нескрываемым презрением, — не начали мутузить друг друга в своей всегдашней манере, разрешите мне удалиться, — и, смерив Люциуса и Сириуса высокомерным взглядом, она храбро двинулась к двери.

— Ну и иди, ябеда! — фыркнул Сириус.

— Нет, не разрешим, — спокойно сказал Люциус.

Нарцисса остановилась, удивленно вскидывая на него синими глазами.

— Ты моя королева, потому остаешься.

— Кололева, кололева!

— Я так и знал! — Сириус с досадой хлопнул Регулуса по спине. — Знал, что неспроста она здесь.

— Ни за что не буду твоей королевой! — категорически отказалась Нарцисса.

— У короля должна быть королева, — пожал плечами Люциус. — Ты будешь провожать меня в бой, утирать платочком лоб и варить шоколад для поправления сил.

— Не хочу и не буду. Мы в прятки играем.

— Да, они в прятки играют! — крикнул Сириус. Ему стало обидно, что у него королевы не было.

— Королевой быть лучше, — терпеливо начал объяснять Люциус.

— Кололева, кололева!

— А я не хочу! — топнула ножкой Нарцисса. — Не хочу быть твоей королевой!

— Может, моей хочешь? — быстро спросил Сириус.

— Кололева, кололева!

— Эй, я первый ее занял!

— Твоей тоже не буду, — отрезала Нарцисса. — Я играю только с девочками, а не с всякими там мальчишками.

— Ой-ей-ей!

— Кололева, кололева!

— Не больно и нужно было, — насмешливо поклонился Люциус.

— Давай, иди к своим девчонкам, — поддакнул Сириус.

— Ну и пойду! — Нарцисса показала ему язык, вскинула головку и, провожаемая смехом мальчиков, пошла к двери.

Остановившись на пороге, она обернулась к Люциусу и зло прошептала:

— Никогда твоей королевой не буду.

— Да-да. Я тут сам подумал — зачем королю королева? Прекрасно без нее управлюсь, а то глупые девчонки ужасно надоедают и не уходят, когда им говорят: «Уходи».

Нарцисса фыркнула и вышла из библиотеки.

— Кололь и кололева! Кололь и кололева!

— Вот тебе свистулька, Барти, иди посиди в уголке, — заботливо оттолкнув карапуза в сторонку, Сириус вновь затряс своим стилетом. — В атаку!

— Готовься, ребята, — улыбнулся Люциус.

___________________________

* Пара стилетов гоблинской работы была выполнена по заказу Кассиопеи Блэк для нее и ее сестры Присциллы, организовавших первый в мире профеминистский клуб «Нет владычеству мужчин-колдунов!», который стал прообразом всех будущих эмансипированных женских клубов, обществ суфражисток и иже с ними.

Сириус позаимствовал стилеты у своей мамы. Что с ним сделала после миссис Блэк, получив фамильное оружие обратно с отколупнутыми бриллиантами на рукояти, история умалчивает.

1968

— А она ему говорит: «На твоей развалюхе-метле только позориться летать. Я пойду на свидание с Эдвардом Джонсоном, а не с тобой!»

— С шестикурсником? — восторженно ахнула хорошенькая Леокадия Крауч.

— Да. И он отвечает: «Я спрыгну с Астрономической башни, Лорейн, я не шучу, если ты не пойдешь со мной».

— Тоже мне!

— Он всем так говорит, — поддакнула Нарцисса, аккуратно откладывая салфетку в сторону в ожидании десерта.

Ванесса Крэбб, собрав у края слизеринского стола порядочных размеров стайку слушательниц, продолжала рассказывать:

— Потом они гуляли всю ночь и лишь чудом не попались Принглу, когда обнимались в галерее Синих Попрошаек.

Девушки возбужденно зашептались, переваривая волнительную новость. Мало кто из них мог похвастать свиданиями или дружбой с мальчиками, и третьекурсницы с удовольствием слушали истории о таких заманчивых романах, происходивших с более удачливыми, по их мнению, однокурсницами.

— А они целовались? — деловито поинтересовалась Леокадия.

— Да нет, конечно, — отмахнулась Нарцисса.

— Целовались, — возразила Ванесса.

Все мечтательно вздохнули.

— И как?..

— Как это было?

— Да не могла Лорейн с ним целоваться, — раздраженно сказала Нарцисса.

— Они целовались, она сама мне рассказывала, — отозвалась Ванесса.

Немного помолчав, словно настраиваясь на нужную, томно-мечтательную волну, Ванесса продолжила:

— Они, уже спустившись в подземелья, остановились у портрета монахов с игральными костями. Им нужно было пробраться в гостиную незамеченными, пока Прингл патрулировал другую половину замка. Было темно, они стояли очень близко друг к другу... он развернул Лорейн к себе, положил руки ей на талию и...

— И пожелал ей спокойной ночи.

— Нарцисса, если тебе не интересно, не слушай!

— Нет, почему, мне очень интересно...

— Тогда не перебивай!

— Интересно, что там Лорейн дальше наврала.

— Да не врала Лорейн! Что ты постоянно ее во лжи обвиняешь? — вскинулась Ванесса.

— Потому что она известная маленькая лгунишка, — спокойно парировала Нарцисса.

— Но они правда были на свидании, я сама слышала, как он ее приглашал. Что, скажешь, я тоже вру?

— Не скажу, — снисходительно ответила Нарцисса.

— Ну вот и все!

— Только Люциус не целовался с вашей Лорейн.

— Угу, все ты знаешь! Может, завидуешь?

— Еще чего! — фыркнула Нарцисса. — Чему тут завидовать? Мне этот белобрысый король... король, да, — она хихикнула, — даром не нужен.

— Так уверена, Цисси?

Холодный голос с вкрадчивыми интонациями, раздавшийся за ее спиной, никто никогда не мог бы назвать угрожающим или повелевающим, однако все, кто его слышал, невольно чувствовали неизъяснимое желание поднять лапки кверху, желательно, без промедления. Люциус Малфой незаметно приблизился к девушкам и теперь прислушивался к их разговору.

— А тебя сюда никто не звал, — не оборачиваясь, пробормотала Нарцисса, прекрасно зная, кто стоит за ее спиной.

— Ну что ты, как можно! — притворно оскорбился Люциус. — Как я мог не подойти, услышав твой ангельский голос, Цисси, милая?

— Я тебе не милая!

— Как скажешь, твое сиятельство. Как дела, Ванесса? — он подмигнул Ванессе, мгновенно загоревшейся смущенным румянцем.

— Привет, Люциус, — пролепетала та.

— Ванесса, может, расскажешь Люциусу о его свидании с Лорейн? — злорадно усмехаясь, бросила Нарцисса.

— О... — бедняжка Ванесса покраснела еще больше.

— Ты хочешь мне о чем-то поведать? — улыбнулся Люциус, мягко беря Ванессу за руку.

— О да, она тебе поведает.

— Я? Это все глупости! Просто ты...

— Просто ты целовался с Лорейн Флинт, — «помогла» Нарцисса.

— Да? — искренно изумился Люциус.

— Ага, — Нарцисса расплылась в коварной улыбке.

Ванесса приняла вид гордый и независимый, дескать, знать ничего не знаю, что слышала, то и рассказала.

— Когда это было? — хохотнул Люциус.

— Недавно, — вставила Нарцисса.

Ванесса попробовала выкрутиться:

— Мне Лорейн рассказала, и я очень даже верю ей, хотя, возможно, все это неправда.

— Это и есть неправда, — пожал плечами Люциус, теряя интерес к разговору.

— Что я говорила! — с триумфом воскликнула Нарцисса.

Ванесса скисла.

— А что ты говорила? — Люциус повернулся к Нарциссе и склонил голову на бок.

— Тебя это не касается.

— Но речь идет обо мне, я правильно понял? — он изобразил улыбку. — Так что очень даже касается.

— Я просто сказала, что ты не целовался с Лорейн.

— Моя королева волнуется обо мне?

— Еще чего! И я тебе не королева!

— Да, скорее дуэнья, — согласился Люциус.

— Нет!

— Ладно, Цисси, не переживай так из-за меня, — усмехнулся он.

Нарцисса вышла из себя:

— Люциус, ты ведешь себя так только потому, что наши родители заключили брачный договор...

Ванесса и остальные девочки восторженно ахнули.

— ...и ходишь весь из себя такой вальяжный... смеешься надо мной!

— Нарцисса, Нарцисса! — Люциус поднял руки, ухмыляясь во весь рот. — Ты, конечно, charmante, и так трогательно печешься обо мне...

Нарцисса зашипела разъяренной кошкой.

— ...однако никто и ничто не заставит меня жениться на тебе. Прости, ты не в моем вкусе, моя королева.

— Я сама в жизни не выйду за тебя замуж! — Нарцисса скомкала попавшееся под руку кокосовое пирожное. — Лучше в нашем пруду утоплюсь.

— Удачи, — зевнул Люциус. — Ладно, засиделся я с вами... заслушался, загляделся. — Он жарко взглянул на Ванессу, и та вспыхнула как маков цвет. — В следующий раз, когда я буду с кем-то целоваться, сообщите мне об этом, — и Люциус, нежно улыбнувшись Нарциссе, поднялся с места.

Она ответила взором, полным непосредственности палача, опускающего топор на чью-либо голову.

— Цисси, забыл сказать — прекрасно выглядишь. Эти вот брызги крема на щеках и лбу только добавляют живости всему образу, — с этими словами он поклонился (и заодно уклонился от брошенной в него солонки, которая, пролетев через Толстого Проповедника, угодила в гриффиндорца Плиниуса Белла. Тот подумал на слизеринца Аэрона Гойла, запустил в ответ хлебницей, и так, походя, было дано начало великолепной потасовке) и ушел.

— Какой он все-таки... — мечтательно вздохнула Ванесса.

— Наглый? — подсказала Леокадия.

— Нет... нет, он не наглый, — Ванесса затуманившимся взором провожала Люциуса, не обращая внимания на летавшие вокруг блюда, крики и толкотню студентов. — Он просто душка.

— Придушить его мало, это правда, — прошипела Нарцисса, со злостью оттирая крем с лица.

— Ой, Цисси, а вы что, правда, должны поже...

— Ни слова об этом! — рявкнула Нарцисса. — Я лучше надену наволочку и пойду в услужение к своей ненормальной тетке Седрелле и ко всем ее рыжим отпрыскам, или действительно придушу Люциуса, чем выйду за него замуж, — ее глаза пылали темным, нутряным огнем, лицо было строгим и даже торжественным, губы сжались в узкую полоску. Она встала, вскинула подбородок, и, тщательно следя за осанкой, направилась к выходу из Большого Зала.

— Влюбилась, — констатировала Леокадия.

Ванесса огорченно кивнула.

1972

— Выпускной бал — самое значимое событие в жизни студента, потому очень важно, кого вы, девушки, выберете себе в кавалеры, — профессор Слагхорн озорно подмигнул семикурсницам, ответившие ему недоумевающими взглядами.

Ну бал, ну выпускной, и что такого? Уж сколько балов у большинства из них было — и не перечесть. Конечно, хогвартский бал — это всем балам бал, но все равно нечего уважаемому профессору не в свои дела лезть, в чисто девчоночьи дела, между прочим.

А Слагхорн заливался соловьем.

— Это замечательно, просто замечательно! И вот что, девушки... — он сделал драматическую паузу, многозначительно играя бровями. Нарцисса, сидевшая в углу гостиной, закатила глаза. — У нас будут выбраны Король и Королева Бала. Восхитительно, правда?

Девушки переглянулись.

— Помню, когда я был молодым, — продолжал Слагхорн, — меня не единожды избирали Королем бала.

— Это потому, что вы и Хогвартс заканчивали не единожды? — брякнула шустрая Стефания Розье.

Остальные прыснули от смеха.

— Ну-ну, — Слагхорн шутливо пригрозил им пухлым пальцем. — Я учился на шестом курсе, а ma amie — на седьмом, и она меня пригласила. Такая очаровательная... — взгляд Слагхорна стал мечтательным. — Сейчас она заседает в Уизенгамоте, почтенная мадам Браун, такая душечка в молодости, мы и теперь с ней частенько играем в бридж, она мне рассказывает забавные истории о работе Министерства...

«И понеслось», — хмыкнула Нарцисса и, перестав вслушиваться в разговор, отвернулась к окну.

Семикурсницы сейчас только и думают о выпускном бале, даже о ТРИТОН забыли. Мантии, прически, украшения, выбор пары, туфли... ух, сколько всякой чепухи обсуждается на каждом углу. Нарцисса же с холодной ясностью сделала свой выбор: мантии (тяжелый шелк), украшений (живые лилии), пары — ее пригласил Брент Кит, семикурсник-равенкловец. Волноваться больше не о чем. Она и не волновалась.

* * *

— Цисси, дорогая, неужели удалось-таки пробиться на бал?

С обворожительной улыбкой на холеном узком лице Люциус Малфой поклонился хрупкой блондинке, смотревшей на него с холодным недоумением.

— Если я скажу, что не пробивалась, а меня пригласили, ты сочтешь это за оправдание, потому сделаем вид, что я не слышала вопроса, — она скользнула взглядом по его мантии. В отличие от остальных Люциус не счел нужным наряжаться по случаю выпускного бала, а был в простой школьной мантии.

Его улыбка стала еще шире.

— Не дуйся, Цисси. Подобного рода мероприятия наводят тоску...— он оглядел Большой зал, задерживая взгляд на выпускницах, — развлечься совершенно не с кем.

— Ты хотел сказать — не над кем?

— Может быть, и так, — Люциус смерил Нарциссу рассеянным взглядом. — Оттого я рад, что встретил тебя здесь.

— И не надейся, Люциус.

— Надеяться на что? — с притворным недоумением поинтересовался он.

— Что можешь начать свои обычные насмешки, всякие там бла-бла-бла, «Цисси, розанчик мой», «королева снов моих, неземная красота», — проворчала Нарцисса.

Люциус помолчал.

— Удивительно.

— Что удивительно?

— Как хорошо ты помнишь, что именно я тебе говорю, — он отвернулся от нее и оперся спиной о стену, вновь принявшись оглядывать зал. — Не принимай так близко к сердцу ни меня, ни мои речи.

— Я и не принимаю, — машинально возразила Нарцисса.

Люциус проигнорировал это.

Пары кружились в вальсе. Мимо них пронесся ослепительный дуэт, так пылко и быстро взметывая полами мантии, что Люциус и Нарцисса в испуге прижались к стене, боясь быть сшибленными, как кегли в кегельбане.

— Твой? — сухо бросил Люциус, кивая в сторону умчавшегося хохочущего кавалера.

— Угу, — буркнула Нарцисса.

Брент обиделся на нее за угрюмость и резкость, с которой она, отчего-то раздражившись в самой середине бала, беседовала с ним, и предпочел более веселую Ванессу Крэбб.

— Забавно.

— Не то слово.

Что именно раздражало Нарциссу в окружающих ее людях, в шумном волшебном бале она сама не понимала. Если вспомнить... да, если вспомнить... кто-то, кого она ждала, не пришел? Или кто-то, напротив, был и... он оказался с другой? Он веселился, был галантен и внимателен к той, другой, и ей стало досадно. Так?

Какие все же глупости! Ничего не случилось, просто бал устроен безвкусно, девушки все как одна в пошлых, кричащих мантиях, а Брент — напыщенный идиот. Все просто.

И совсем необязательно признавать то, что сейчас ей стало легко. Так, что казалось, разбегись как следует — и взлетишь, точно.

Кто-то, кто был с другой, стоит сейчас рядом с ней.

— Трудно, наверное, поверить, что завтра ты в последний раз сядешь на «Хогвартс-экспресс» и больше не вернешься в школу? — внезапно спросила она.

Люциус, прищурившись, вглядывался в пузырьки шампанского в бокале, который он только что взял с проплывающего мимо подноса, и отвечать не торопился.

Наконец он протянул:

— Не знаю, чем я буду заниматься после школы, но, думаю, в Хогвартс я еще вернусь, и не раз.

— Во время войны мы должны ясно понимать, чего хотим от жизни, — заметила Нарцисса.

— Меня это не касается, — отрезал Люциус.

— Война тебя не касается? — Нарцисса удивленно подняла на него глаза. — Но ведь твой род чистокровный... да даже не в этом дело. Это всех затрагивает, хотят они того или нет.

— Интересные размышления. Ты много думаешь об этом, правда?

— Причем здесь «много думаю»? — начала горячиться Нарцисса. — Все это знают, я просто...

— А ты что решила? — перебил он.

— Решила «что»?

— Пойдешь за Сама-Знаешь-Кем?

Нарцисса запнулась. Она смотрела в его серые глаза... в них действительно не было ничего, кроме равнодушия. А жаль... однако она ответит честно.

— Я ничего еще не решила. Мне не нравится война, и как-то неинтересно думать и тревожиться о том, как сделать жизнь магглорожденных хуже. Я не хочу ничего менять.

Люциус секунду всматривался в ее обычно бледное, а теперь покрытое нежным румянцем волнения лицо, улыбнулся и промолчал.

— А ты?

«Крошка, разве тебе интересно? По-настоящему интересно, так, что ты выслушаешь меня, ни на секунду не вспомнив о собственных словах? Вряд ли... ты не захочешь слушать простые, грубые слова, в которых нет ничего возвышенного... «Порывы юности прекрасной», «Веления сердца»... У меня все просто».

— Не будем об этом, — он лукаво посмотрел на нее поверх бокала. — Хочешь, потанцуем, Цисси?

Он закрывается. Как всегда.

Ну и ладно. Не больно-то и хотелось. Нарцисса распрямила плечи.

— Благодарю, нет.

Люциус усмехнулся.

— Поприветствуем наших Короля и Королеву!

Большой Зал взорвался аплодисментами, свистом и криками студентов.

— Брент Кит и Ванесса Крэбб, — угрюмо констатировала Нарцисса.

— Нелепый выбор, — согласился Люциус.

1975

Сквозь зеленый полог деревьев пробивались тени, кружевом ложась на утоптанные дерновые тропинки, на одной из которых подрагивавшие камешки и комки земли обозначили приближение всадников.

Большая охота ушла далеко на восток, а Абраксас Малфой и Цигнус Блэк, отстав от основной группы, неспешно прогуливались в тени деревьев, беседуя о важных и неважных вещах, о пустяках, которым, в зависимости от ситуации, придавалось значение или не придавалось вовсе.

— Успехи вашего сына... его заслуги... я слышал, он был в списке кандидатур на получение ордена Мерлина третьей степени? В таком юном возрасте... похвально-похвально, — Цигнус Блэк легонько подстегнул своего коня.

— Да, его карьера складывается весьма успешно, — небрежно отозвался Абраксас Малфой.

Они помолчали.

— Время сейчас неспокойное.

— Весьма неспокойное, это правда.

— Все меняется... переворачивается с ног на голову. Эти энергичные молодые люди... ну что же, молодость всегда скоропалительна на поступки.

— Не сказать, что в движении одни лишь молодые люди, — заметил мистер Малфой.

— Да, не сказать...

Тропинка сделала крутой поворот.

— Война многое меняет в намеченных планах, — продолжал мистер Блэк.

— Вы говорите о каком-то конкретном... деле? — мистер Малфой внимательно смотрел на дорогу перед собой.

— Небольшое соглашение... контракт, заключенный между нашими семьями довольно давно...

— Надеюсь, вы не собираетесь расторгнуть сделку?

— Ну что вы! И в мыслях не было.

— Отрадно слышать. Признаться... — мистер Малфой замялся. — Мы с Доротеей несколько тревожимся за будущее нашего Люциуса. Но теперь... после ваших слов... Ведь сколько обещаний порой забывается в свете последних лет!

— Только не мое слово, — высокомерно бросил мистер Блэк.

— Да, дорогой мой мистер Блэк, я всегда говорил, вы человек чести, — мистер Малфой потрепал холку своего коня.

— Но я бы хотел ускорить... осуществление, так сказать, предмета нашего договора.

— Вот как?

Мистер Блэк немного помолчал.

— Скажу вам откровенно... я обеспокоен нынешним положением магического мира... оно оказывает непосредственное влияние на рынок ценных бумаг, знаете ли. Но вы, разумеется, знаете. Часть активов нашей семьи сгорела. Немалую роль в этом сыграло замужество моей средней дочери. Мы не могли лишить ее закрепленного за ней наследства... дивиденды от акций, переданных ей бабушкой, покойной Ирмой Блэк, по-прежнему идут... грязнокровка, небось, тронулся от счастья, — лицо мистера Блэка приобрело брезгливое и одновременно свирепое выражение, какое бывает, скажем, у герцогини, которой пьяный матрос панибратски запускает лапы за корсаж и предлагает проводить до ближайшего сеновала. — Так или иначе, меня беспокоит нынешнее положение дел, и хотелось бы некой определенности... уверенности, вы понимаете меня, мистер Малфой?

— Вполне, — мистер Малфой окинул мистера Блэка задумчивым взглядом. — Вполне понимаю. Что ж, ситуация сейчас тревожная, и я, право, не вижу причин тянуть далее с объединением наших семей.

Мистер Блэк вежливо улыбнулся.

— Рад, что мы поняли друг друга.

* * *

— Не нравится мне, когда papa вот так уединяется с твоим отцом, — Нарцисса вела свою кобылку гнедой масти под уздцы, взволнованно постукивая обухом хлыста по охотничьим сапогам испанской кожи.

Она и Люциус тоже отстали от основной группы охотников, предпочитая прогуливаться в спокойной обстановке, а не носиться по лесу с гиканьем и улюлюканьем, преследуя несчастного штырехвоста.

Люциус спешился и шел вровень с Нарциссой, разметывая мысками сапог раннюю опавшую листву, знаменующую конец лета.

— Не волнуйся, мой отец дорожит своей репутацией, — усмехнулся он.

— А это здесь причем? — Нарцисса бросила на него недоуменный взгляд.

Люциус склонил голову, сделав вид, что смутился.

— Что?

— Да так, ничего, — он хохотнул и резко сменил тон. — Почему ты опасаешься уединения наших отцов?

— Они, я уверена, говорят о нашей свадьбе, — хмуро ответила Нарцисса.

— Уверена? — поднял брови Люциус.

— После этих встреч мама начинает называть меня «душенькой», щипает за щечки, вновь и вновь вспоминает о моем приданом... достает старинные жемчуга, охает над ними, твердит о том, как дивно они будут оттенять хрупкость и нежность новобрачной.

— Правда? — встревожено переспросил Люциус. Все его балагурство как ветром сдуло.

— Да, — мрачно подтвердила Нарцисса.

Некоторое время шли молча.

— А ты пробовала... как бы это деликатнее сказать... Пробовала сообщить им о твоем нежелании идти со мной под венец?

Нарцисса пожала плечами.

— Понятно, — протянул Люциус. — Жить тебе еще не надоело. Что, все так плохо?

— После того, как Андромеда сбежала с магглорожденным, мне спуску не дают.

— А что Белла?

— Ну что Белла может? Они с Родольфусом «свои ведут междоусобные бои»... В общем, у них все сложно, и Белле сейчас не до меня.

— Не то чтобы я не хотел жениться... — задумчиво начал Люциус. — Но как-то не думал... всерьез, я имею в виду, не думал, что ты станешь моей женой. Ты не мой тип.

— Не хочу тебя разочаровывать, но ты тоже!

— Здесь не на что обижаться, — удивленно взглянул на нее Люциус. — Я думал, всегда было понятно, как я к тебе отношусь.

— Я не обижаюсь, — Нарцисса дернула плечиком, а потом вдруг усмехнулась. — Люциус, любой девушке будет неприятно, когда ей прямо говорят о том, что ею пренебрегают.

— Но...

— Но, разумеется, ты мне ничего не должен, — поспешно перебила его она.

Во взгляде Люциуса мелькнула досада.

— О да, конечно, — он помолчал. — Как нам убедить родителей, что мы с тобой не собираемся выполнять брачный договор?

Нарцисса молчала, медленно идя вперед.

— Хорошо, — она кивнула своим мыслям. — Давай сообщим сегодня нашим семьям, что мы не любим друг друга и не хотим жениться.

— Что, вот так сразу?

— Да. Лучше все решить одним махом. Понимаешь, чтобы они не думали...

— Чтобы они поняли, что мы не отступимся.

— Да.

Молчание.

— Ты действительно не любишь меня? — небрежным тоном поинтересовался Люциус.

— Как и ты меня, — как можно равнодушнее ответила Нарцисса.

Они улыбнулись друг другу вежливыми, ни к чему не обязывающими улыбками; оба прекрасно умели прятать все настоящее глубоко-глубоко за маской холодной учтивости. А на душе каждого кошки скребли.

И все же...

— Мой король чем-то раздосадован? — изогнула бровь Нарцисса.

— Ну что ты, моя королева, — поклонился Люциус.— Все просто отлично.

Нарцисса отвернулась к своей кобыле, пряча лицо.

— Я рада, — прошептала она.

Люциус смотрел на нее странно-пустым взглядом.

14 августа 1975 года

Ночь.

Луна робко, слегка заискивающе даже, выглядывает сквозь мчащиеся по белесому небу рваные тучи; сад замер, словно чутко прислушивающаяся стража богатого морского города, ожидающего нападения пиратов. Ветер гуляет где-то вверху, а здесь ни ветка не шелохнется, ни лист не упадет; на глади заросшего ряской и нимфеями пруда нет даже ряби. Небольшой старинный особняк, окруженный кольцом разросшегося самшита, точно крепостным валом, тих и темен.

Начало.

Землеройка бежала по своим делам. Запыхавшаяся, глуповатая, она спешила к примеченному накануне заплесневевшему куску хлеба. Тень, упавшая на нее, заставила ее насторожиться.

«Вполне может быть и филин», — подумала землеройка, в крошечном мозгу которой не укладывалось, что будь это филин, она и заметить ничего бы не успела, как начала перевариваться в его желудке.

Землеройка подняла голову. В грустных карих глазах отразилось следующее...

«Вот смеху-то будет, если не выдержит...»

Из темного окна второго этажа свешивались связанные между собой простыни, и кто-то шаг за шагом осторожно спускался по ним вниз.

Мантия Нарциссы была заправлена в панталоны, волосы, чтобы не мешали, убраны в толстую косу, за плечами висел огромный рюкзак, с превеликими осторожностями купленный в «Харродсе». В абсолютной тишине сонного сада раздавалось лишь методичное икание — такую своеобразную шутку играли нервы Нарциссы.

Пытаясь отвлечься, она недобрым словом вспоминала уроки физической подготовки, а точнее, их отсутствие в Хогвартсе. Все же танцы и конная езда не были полноценным подспорьем.

Веревка кончилась, но, конечно, по закону Мерфи простыней не хватило добрых шести футов, и Нарциссе пришлось прыгать.

Рюкзак тяжело навалился ей на голову, ноги заломило, и некоторое время она, прислонившись к стене дома, приходила в себя.

Тишину по-прежнему нарушало лишь звонкое икание.

Наконец Нарцисса отлепила себя от стены, вытащила мантию из панталон, поправила рюкзак и, пригибаясь, побежала к воротам.

Papa и maman заблокировали камины, усилили антиаппарационные чары вокруг дома, заперли ее «Чистомет-турбо» за семью замками — и все из-за того, что Нарцисса неделю назад, в соответствии с их с Люциусом планом, сообщила о том, что ей несколько наплевать на родительскую волю выдать ее замуж за Люциуса, и вообще-то у нее своя жизнь, которую она хочет строить самолично. Репрессии последовали немедленно. И ладно, если бы дело ограничилось ором мистера Блэка и паданием миссис Блэк в обморок, причем дважды. Нет, все обернулось более серьезными, чем ожидала Нарцисса, неприятностями.

Бракосочетание с Люциусом было решено максимально ускорить: дату назначили на четырнадцатое августа. Организация свадьбы при такой спешке, конечно, желала самого лучшего, но Блэки, а вместе с ними и Малфои, которые в тот же вечер, когда Нарцисса беседовала с родителями, услышали подобное и от своего обожаемого Люциуса и оба пошли от этого пятнами, поступились мнением общества.

Нарцисса не могла все так оставить. Она спорила, кричала и плакала, отказывалась от еды, портила подвенечные платья, приносимые портнихами, а на самих портних насылала раз за разом Летучемышинные сглазы. Нарцисса кидала в окошко старинные жемчуга, писала залитые слезами письма Беллатрикс и даже одно — Андромеде, она грозила состричь свои волосы и топала ногами — ничего. Мистер и миссис Блэк оставались глухи к мольбам дочери.

И Нарцисса решилась на отчаянный шаг. Последняя ночь... больше возможности не представится. Позади нее пустая комната, воздушное подвенечное платье, собранные домовиками жемчуга и перспектива утреннего венчания, а впереди — неизвестность. Все. Одна жадная, широкая, ухмыляющаяся неизвестность с табличкой в руках: «Что-то будет».

И все же Нарцисса решилась. Просто невозможно, чтобы ее отдали на заклание... На заклание? Именно. На заклание Люциусу.

Она пробралась сквозь кусты и деревья к большим резным воротам о каменных столбах в виде статуй Ареса и Афродиты. Остановилась в нерешительности. По-хорошему, следует послать вперед себя домовика... ну или Патронуса вызвать. С папеньки станется заколдовать ворота какой-нибудь изощренной бякой. Но колдовать она не может. Они все предусмотрели, абсолютно все — взяли, да заговорили палочку, чтобы обнаружить любое ее колдовство.

Нарцисса закусила губу. Ворота точно заколдованы, ну точно... и все же ничего не поделаешь, придется рискнуть. Лезть через забор, по верху которого насыпано битое стекло, с ее физической формой будет самоубийством.

Нарцисса вздохнула, перекинула косу за спину и пошла к воротам. Не успела она коснуться помпезного засова в форме головы льва с раскрытой пастью, как раздавшийся шорох в кустах диких роз заставил ее охнуть и присесть.

Из кустов, почему-то пятясь, вышел некто.

— Люциус! — взвизгнула Нарцисса.

Люциус подпрыгнул и обернулся. Правда долго смотреть на Нарциссу не стал, лишь слегка склонил голову в знак приветствия и вновь повернулся к ней спиной.

— Люциус?

— Чем вы его кормите? — бесцветным голосом поинтересовался он.

— Кого?

— Знаешь, даже мой батюшка до такого бы не додумался. Передай мистеру Блэку мое искреннее восхищение.

— О чем ты?

— Вот о нем.

Из кустов вслед за Люциусом, переваливаясь, вышел тролль, ломая дивные розы своей дубиной. Он был высок, толст и страшен, и непонятно, как ему удалось так долго прятаться в этом бесшумном саду.

По всей видимости, мистер и миссис Блэк тоже решились на отчаянный шаг.

Нарцисса пискнула и вцепилась в Люциуса, тот лихорадочно вспоминал самое убойное из известных ему боевых заклятий.

А тролль неожиданно остановился, оперся на свою дубину и, близоруко моргая маленькими гляделками, принялся рассматривать Люциуса и Нарциссу — это медленно текущая мысль посылала вяло ползущий импульс по его нервным волокнам.

Наконец импульс достиг пункта назначения, и тролль поднял дубину...

Закон Мерфи. Он действует на всех существ. А на троллей, увы, в особенности.

Землеройке вдруг надоело сидеть с запрокинутой головой. Столько захватывающих событий произошло, сколько хватит на всю ее землеройкину жизнь. И землеройка сказала себе: «А что если поучаствовать?»

С этих слов и начинаются все эпохальные события.

В древней памяти, свернувшейся клубочком где-то в районе мозжечка, вспыхнуло воспоминание о снежных бурях, о мамонтах, своими бивнями ворочающих сугробы, о крохотных саблезубых предках землеройки, охотившихся на мамонтовы мясистые большие пальцы... Инстинкт сработал мгновенно, и землеройка с воинственным писком последовала зову природы.

Тролль, до смерти перепугавшись шебуршания в районе больших пальцев, выронил дубину и ломанулся сквозь деревья, петляя, как заяц, севший на ежа.

Первым опомнился Люциус.

— Ты что тут делаешь?

— А ты что? — не растерялась Нарцисса. — На самом деле... Люциус, почему ты в нашем саду? Как ты сюда пробрался? Завтра же наша свадьба! Что ты...

— Сбежать собралась? — сощурил глаза Люциус.

Нарцисса осеклась.

— Да.

— Поздравляю, — Люциус с сомнением оглядел рюкзак Нарциссы и взял ее за руку. — Идем. Ваш домашний зверушка перебудил весь дом, нужно успеть спрятаться.

А тролль и вправду с увлечением прореживал рододендроновую рощу, так что треск стоял знатный. Люциус и Нарцисса едва успели пролезть, ободрав мантии, сквозь неухоженный самшит и прижаться к шершавым стенам особняка, как в окнах загорелись огни, и зычный голос Цигнуса Блэка безошибочно дал понять — он вооружает эльфов.

— Что будем делать? — спросила Нарцисса, отчаянно зажимая ладонью рот, пытаясь приглушить икание.

— Мне нужно подумать... — Люциус боязливо выглянул из кустов поверх ее плеча. — Хотя это можно отложить. Есть другой выход, кроме ворот?

— Ты не сможешь через них перелезть? — подозрительно взглянула на него Нарцисса.

— А как я, по-твоему, здесь оказался? Твой папенька заколдовал ворота, чтобы никто не смог перелезть через них наружу. Незваные гости его, похоже, не особо волновали.

— Вот кстати... — она отступила на шаг, перехватывая прочнее свой рюкзак, словно собираясь обороняться. — Что ты тут делаешь?

— Тебя спасаю, разве не видно?

— Во-первых, не смешно, во-вторых, кто кого еще спасать будет.

— Ну хорошо... Попробую пояснить, — скучным тоном начал Люциус. — Ты решила кинуть меня перед свадьбой. Я об этом узнал... мое жениховское сердце почувствовало колебания вселенской ауры и, влекомое любовью к тебе, решило на всякий случай навестить ваш особняк, проверить, как дела.

— Неужели? Как умилительно, аж прямо тошнит, — прошипела Нарцисса. — Говори правду!

— Тебя тошнит? То-то ты икаешь... А я думал от волнения. Думал, я настолько тебя волную, что...

— Прекрати!

— Не кричи, нас услышат.

— Мне все равно! Ты смеешься надо мной, все время смеешься, всегда так было!

— Нарцисса, умолкни.

— Буду еще тебя слушать! Весь такой надменный, насмешливый... такой красивый! И злой! Ненавижу тебя, ух, как ненавижу! — Нарцисса перешла на визг.

Марширующие колонной по четверо эльфы под предводительством мистера Блэка с ремнем моментально развернулись в сторону самшитовой изгороди, все как один подавшись вперед, точно сеттеры на охоте.

— Нарцисса... — Люциус аккуратно уклонился от обрушившегося на него рюкзака, схватил руки Нарциссы и притянул ее к себе. — Не кричи, пожалуйста, я уже оглох. Я ведь говорил тебе не обращать на меня внимания... не принимать меня близко к сердцу... Помнишь?

Его губы почти касались белокурого локона, упавшего ей на щеку. Нужен хрустальный, далекий перезвон, шаг в засыпанную листьями туманную лощину, серебристые блики на водной глади... нужно лишь слово, и тогда он коснется.

Нарцисса хлюпнула носом, разок, другой; борясь с рыданиями, громко прочистила горло, потом закашлялась и в конце концов спрятала лицо на груди Люциуса.

— Ты помнишь, — тихо произнес Люциус, чувствуя, что в сердце бушуют фанфары. — Цисси, прошу тебя, забудь это.

Очень медленно пальцы Нарциссы, судорожно разжимающие объятия Люциуса, стали замирать.

Она подняла лицо, и ее полные слез синие глаза показались ему райскими озерами, в которые он, хохоча и пританцовывая, сигает в настоящий момент без шансов вынырнуть.

— Я хочу, чтобы ты думала обо мне... просто хочу. Не убегай сегодня... от меня не убегай.

— Хочешь... — прошептала Нарцисса.

— Ты моя королева, потому остаешься, — Люциус наклонился ниже, прижимаясь лбом к ее лбу.

Нарцисса осторожно положила ладони на его грудь и даже сквозь мантию ощутила гулкие быстрые удары его сердца. Или уже ее? Или давно ее?

Сквозь изгородь, как яблоки сквозь авоську, смотрели домовики, и на их крошечных, сморщенных личиках читалось восторженное обожание; мистер Блэк, с минуту растроганно поцокав языком, крался теперь через самшит обратно в дом, стараясь быть таким же бесшумным и незаметным, как та землеройка.

Которая, наморщив лоб, угрюмо пыталась вогнать в свой мозжечок еще одну полезную истину, что нет-нет, да пригодится в жизни.

«У короля должна быть королева».