В Адском пламени (гет)

Ненавижу тебя.

Твои слова и молчание. Безразличные глаза, когда ты смотришь на меня и говоришь этим двум придуркам: «Он того не стоит». Ненавижу твои волосы, за которыми так часто не разглядеть лица. Руки с мозолями, потому что ты строчишь-строчишь-строчишь нелепые эссе, как сумасшедшая.

Меня раздражает твоя манера держаться. Одежда, которую ты носишь. Занудство, с которым пытаешься научить всех и каждого, как жить. Без тебя разберутся!

Ненавижу, что ты так давно перестала огрызаться в ответ на мои издёвки. Как я мог выместить весь свой гнев, боль, что сдавливала мою грудную клетку, на человеке, которому плевать? Который смотрел на меня, как на мусор у него под ногами.

Ведь это я должен так на тебя смотреть! Я должен кривиться и фыркать от возмущения каждый чёртов раз, когда вижу, слышу, вспоминаю тебя. Тогда почему мне хочется реветь раненым зверем, баюкать моё ноющее сердце? Почему хочется прижимать руки к груди, потому что там жжёт огнём открытая рана?

Потому что ещё один прицельный удар — и я не выдержу. Сойду с ума, сдамся. Ведь виновата не только ты. Виноваты все. Тёмный Лорд, война, Поттер, Уизли. Но не я. Я сделал всё, что мог. Я не могу быть виноватым. Я — жертва обстоятельств.

Злость закипает внутри, она рвётся наружу, силясь сломать мне рёбра. Она выплёскивается громким криком, жалобными всхлипами, гневным бессилием. Вспорите грудную клетку, выпустите этого зверя на волю, он же убьёт меня! Да сделайте же вы хоть что-нибудь, наконец! Разве не видите, что человеку плохо? Довольно уже игнорировать!

Но тут некому меня жалеть.

Я молча забиваюсь в угол и сижу там злобным волчонком, исподлобья смотрящим на мир, продолжаю разрушать себя мыслями…

Какое ты имела чёртово право быть умнее меня, Грейнджер?! Какое ты имела право знать, что поступаешь правильно, и спокойно спать, пока сомнения давили на меня своим грузом? Разбивали мою жизнь на осколки каждый раз, когда мне казалось, что моё решение правильное. Подтачивали мои силы, пока я наконец не превратился в сгусток ярости. Постоянно в гневе, постоянно всем недовольный. Постоянно указываю на ошибки других, потому что мне от этого легче. Мне легче знать, что они ошибаются, ведь я ошибаюсь постоянно. Ведь я бьюсь головой о выстроенную мной стену из предубеждений и страхов. Колочу по ней руками изо всех сил, а она стоит. Стоит так же, как стоят все вымышленные стены, ведь их попросту нельзя разрушить. Потому что мои проблемы — они в голове. Потому что мне кажется, что если я скажу тебе «Прости», то это будет не правильно, а унизительно. Ведь ты будешь смеяться надо мной.

Нет, конечно же, ты не будешь. А я бы посмеялся. Я такой человек, меня так воспитали. Или я сам себя так воспитал?

Ведь сильнее всего я ненавижу себя! За собственную трусость. За бездарность. За то, что так ни разу и не выиграл у Поттера. За то, что ты выделяешься среди однокурсников. Поттер выделяется. А я — обыкновенная посредственность, которая выделяется за счёт того, что раз за разом унижает вас! И мне так хочется, так отчаянно хочется прыгнуть выше головы и посмотреть на тебя и Поттера сверху вниз. Смотрите, вот он я! Добился чего-то в этой русской рулетке, что вы в своём плебейском невежестве гордо именуете жизнью.

Жизнью… А я не чувствую себя живым. Разве что выпитым тоской досуха, сожранным сомнениями подчистую. Убитым и воскрешённым, чтобы тупой телесной оболочкой бродить и срывать на всех свою злость. Ненавидеть. Почему кто-то счастлив, а мне день за днём всё больнее?! Почему это не кончается?!

Почему я не помню, какой сегодня день и сколько мне осталось сидеть в этой клетке, кормя дементоров своим страхом? Мой срок — два года. Почему мне кажется, что прошло десять? А может, не два — а двадцать, я просто тогда не расслышал? Не знаю…

Тюремщики между собой говорили, что мой отец и Руквуд уже сошли с ума. Кто-то в соседней камере несколько ночей подряд тихо скулил, потом рыдал оглушительно громко, бился о стену. А через пару дней его вынесли ногами вперёд. Он сдался.

Я тоже хочу сдаться. Хочу позволить мороку, что начинает потихоньку затуманивать мой разум, победить. Хочу отдаться сладкому забвению. И будто со стороны наблюдать, как оно разбирает меня по косточкам, по принципам, по предубеждениям, оставляя от былого Драко Малфоя лишь жалкие ошмётки. Так надо. Так правильно.

Правда в том, что я ненавижу себя. Что я с удовольствием дал бы себе сгнить в этой камере, с мрачным удовлетворением наблюдая за процессом. Но каждый раз, когда я опускаю руки, Грейнджер, я вижу твоё лицо и вспоминаю, что ещё должен выйти отсюда и доказать, что я лучше. Ведь ты доказала мне своё превосходство, хоть я и отрицал это, измывался над тобой, унижал тебя, оскорблял. И я тоже хочу тебе доказать. Хочу, чтобы последнее слово было за мной.

Я ненавижу себя, Грейнджер. Но тебя я почему-то люблю.