acherontia atropos (гет)

Проходит так мало времени, меньше года, а Сид уже устает прощать Нэнси.

Джонни предупреждал его в самом начале, что у этой девицы судьба Титаника: утащит на дно, в самый ад, — не заметишь.

Нэнси говорит, что вернется через пару минут, а пропадает на два с половиной часа, возвращается невменяемая, с выпотрошенной сумкой и сломанным каблуком. Виснет на плече Сида, шатается, тычется холодным носом в тощую шею. Пытается сфокусировать взгляд на звеньях стальной цепочки, которую сама на него надела.

Друг Сида смотрит на них, сидя в продавленном кресле, и недоверчиво фыркает. Будь он на месте Вишеса, давно бы ее послал.

В коридоре шумят соседи, раздается громкий смех и грохот; Нэнси давится глухим всхлипом и обещает-клянется, что такого больше не повторится.

Верь мне, пожалуйста, Сид.

В глазах Нэнси — искреннее раскаяние и размазанная черная тушь.

Они лежат поперек постели, за окном сгущаются сумерки, а потертое покрывало под Сидом сбивается в неаккуратный комок.

Нэнси тянет лениво, чуточку недовольно:

— Не дергайся, а.

И продолжает сосредоточенно выцарапывать тонким острием линии под выпирающими ребрами Вишеса. Вытирает пальцами яркие капли, размазывая по коже, вдавливает лезвие глубже.

Нэнси чертит на нем угловатых бабочек, acherontia atropos; получается кривовато, но узнаваемо, поэтому Нэнси кладет лезвие на тумбочку и вытирает пальцы краем своей растянутой футболки.

Сид опускает голову, приподнимается на локтях.

Они не ругаются уже несколько месяцев.

Пока Нэнси вдруг молча не исчезает на целых три дня, а потом находит Вишеса сидящим на полу у двери. Она находит его не специально — дверь номера не открывается до конца, упирается в длинные вытянутые ноги.

Джонни говорил ему; в голове эхом звучал голос Нэнси: «не доверяй наркоманам». Джонни вообще очень часто был в чем-то прав.

Нэнси цепляется за дверной косяк, безвкусные браслеты на узких запястьях звенят друг о друга. У Сида звенит в ушах.

Он впускает ее, хоть и орет, что это — последний раз, и Нэнси вдруг огрызается, устраивает истерику, будто Сид виноват, кто угодно, но не она. Нэнси плачет и судорожно ищет оставшийся героин.

Вишес мстительно сообщает, что героин давно кончился. Отстраненно вспоминает, что сегодня, кажется, концерт в каком-то из клубов. Кажется, за ним кто-то зайдет.

Заживающие под майкой царапины начинают саднить. Нэнси сказала, что бабочку называют «мертвая голова».

Если подумать, у Сида не так уж и много вещей, связанных с Нэнси.

Кроме отчаянных обещаний. Сид теряет им счет.

Сид устает прощать Нэнси и отпускает ее окончательно. Кто бы знал, что легче от этого вовсе не станет.