Элипсизм (джен)

Де­вуш­ка вош­ла в ка­юту, при­дер­жи­вая жес­ткие юб­ки, и неп­ри­яз­ненно ус­та­вилась на смуг­лое, дав­но не бри­тое ли­цо че­лове­ка, раз­ру­шив­ше­го ее бла­гопо­лучие.

— Кто та­кая? — спро­сил он на фран­цуз­ском.

— Ай­та­на Ма­рия До­лорес Иса­бель Ху­ана Бар­ба­ра Аль­таг­ра­сия Мен­до­са-и-Валь­дес, — гор­до от­че­кани­ла она.

Пред­став­лять­ся в от­вет, как то­го тре­бова­ли при­личия, хо­зя­ин ка­юты не счел нуж­ным, ви­димо счи­тая, что та­кую сво­лочь, как он, зна­ют все. Впро­чем, прак­ти­чес­ки так оно и бы­ло.

— Что вам нуж­но? — ус­лы­шав имя, он пе­решел на ее род­ной язык. В от­ли­чие от ее фран­цуз­ско­го, его ис­пан­ский был поч­ти бе­зуп­ре­чен.

— По­лучить на­зад мое иму­щес­тво.

— Вы­ражай­тесь точ­нее.

Ска­жите, ка­кой не­догад­ли­вый при его-то ре­мес­ле! Ай­та­на уточ­ни­ла:

— Га­ле­он «Сан-Се­басть­ян», яв­ля­ющий­ся мо­ей собс­твен­ностью, был зах­ва­чен ва­ми на пу­ти с ос­тро­ва Те­нери­фе в Кар­та­хену пять ме­сяцев на­зад. Я тре­бую вер­нуть мне мой ко­рабль.

Вот те­перь пи­рат, на­конец, удос­то­ил ее сво­им вни­мани­ем.

— На­де­юсь, сей­час вам по­нят­но? — не сдер­жа­лась Айтана, ви­дя, что он не то­ропит­ся с от­ве­том, вмес­то это­го раз­гля­дывая ее с го­ловы до жес­ткой лен­ты по­дола.

— И на ка­ком ос­но­вании вы счи­та­ете, что я дол­жен вам его вер­нуть?

Ай­та­на за­дох­ну­лась от воз­му­щения. В свин­цо­вом кор­се­те сде­лать это бы­ло лег­че лег­ко­го.

— По­тому что это мой ко­рабль!

Он по­жал пле­чами:

— Уже нет.

— Вы зах­ва­тили его не­закон­но! Меж­ду Фран­ци­ей и Ис­па­ни­ей зак­лю­чено пе­реми­рие.

— Я — пират, по мень­шей ме­ре стран­но тре­бовать от ме­ня соб­лю­дения за­конов, — ус­мехнул­ся хозяин каюты. — Ар­гу­мен­ты из об­ласти мо­рали и юрис­пру­ден­ции мо­жете ос­та­вить при се­бе. Ка­кие-ни­будь еще ос­но­вания пре­тен­до­вать на га­ле­он у вас есть?

— Он мне ну­жен, — гор­до бро­сила в от­вет Айтана.

— Это уже ин­те­рес­нее.

Не пред­ло­жив ей сесть, пират удоб­но ус­тро­ил­ся в крес­ле. Ай­та­на през­ри­тель­но под­жа­ла гу­бы, сме­рив его взгля­дом ис­тинной до­чери Кас­ти­лии.

— Зна­чит, он вам ну­жен нас­толь­ко, что вы при­еха­ли тре­бовать его воз­вра­щения сю­да, на Тор­ту­гу, — это был ско­рее не воп­рос, а ут­вер­жде­ние.

— Да. И вы мне его от­да­дите.

— За­чем он вам ну­жен? — спро­сил пи­рат, иг­но­рируя вто­рую часть ее реп­ли­ки.

— Мне ка­жет­ся, от­вет вам хо­рошо из­вестен. Га­ле­он и его груз сто­ят не мень­ше со­рока ты­сяч зо­лотых эс­ку­до, — нас­мешли­во ска­зала Ай­та­на.

— Для вас это та­кие боль­шие день­ги?

Ай­та­на в ко­торый раз за­дох­ну­лась от ос­кор­бле­ния.

— Вас это не ка­са­ет­ся!

— В та­ком слу­чае, не ви­жу даль­ней­ших по­водов для об­сужде­ния.

— Я во­об­ще не со­бира­юсь об­суждать с ва­ми что бы то ни бы­ло. Прос­то вер­ни­те мой га­ле­он! — Ай­та­на топ­ну­ла нож­кой.

Пи­рат снис­хо­дитель­но ус­мехнул­ся.

— Про­щай­те, сень­ори­та Мен­до­са-и-Валь­дес.

— Вер­ни­те мое при­даное, — вы­соко зад­рав под­бо­родок и гля­дя в сто­рону, ска­зала Айтана.

— Так га­ле­он был ва­шим при­даным?

— Не был, а есть.

— Я про­дал и суд­но, и груз. В дан­ный мо­мент он уже бо­роз­дит оке­ан под дру­гим име­нем.

— Как вы пос­ме­ли?! — взви­лась Ай­та­на. Но тут же, по­няв, что воп­рос глу­боко ри­тори­чес­кий, в бе­шенс­тве до­бави­ла: — Тог­да оп­ла­тите мне сто­имость ко­раб­ля и гру­за.

— Не мо­гу. День­ги уже раз­де­лены меж­ду чле­нами ко­ман­ды. К то­му же часть уш­ла на воз­ме­щение рас­хо­дов, свя­зан­ных с опе­раци­ей.

— Ме­ня не ка­са­ет­ся ни, где вы возь­ме­те день­ги, ни ва­ши рас­хо­ды, свя­зан­ные с гра­бежом, — хо­лод­но па­риро­вала она.

— Вы пре­тен­ду­ете на то, что­бы я про­ник­ся ва­шими проб­ле­мами и вер­нул вам га­ле­он, но не хо­тите ни­чего знать о мо­их? — пи­рат яв­но над ней из­де­вал­ся.

— В ва­ших проб­ле­мах ви­нова­ты вы са­ми. Я не не­су за них от­ветс­твен­ности.

— В этом вы пра­вы, — кив­нул пират, но не ус­пе­ла Ай­та­на об­ра­довать­ся, как тут же до­бавил: — Но, я по-преж­не­му не ви­жу при­чин что-ли­бо вам воз­вра­щать.

— Без при­дано­го я не мо­гу вый­ти за­муж.

— Ваш же­них, как я до­гады­ва­юсь, бла­город­ный идаль­го, а зна­чит, бу­дет вы­нуж­ден сдер­жать дан­ное сло­во и без при­дано­го. А ес­ли нет, най­ди­те дру­гого, — он по­жал пле­чами.

— Мой же­них, дей­стви­тель­но, бла­город­ный че­ловек и сдер­жит дан­ное сло­во. Од­на­ко, мой отец то­же дал ему сло­во — от­дать не толь­ко мою ру­ку, но и при­даное. Это воп­рос на­шей чес­ти.

— А ваш отец не по­нима­ет, что нич­то так не мо­жет нав­ре­дить ва­шей чес­ти, как на­хож­де­ние здесь? Де­шев­ле бы­ло бы вы­делить вам в при­даное но­вый га­ле­он.

Ай­та­на пок­расне­ла. Но ре­шитель­но зап­ро­кинув и без то­го за­жатый жес­тким пло­еным во­рот­ни­ком под­бо­родок от­ве­тила:

— У ме­ня две сес­тры. Ес­ли вы­делить мне при­даное пов­торно, од­на из них ли­шит­ся сво­его.

— Зна­чит, ваш отец не так уж бо­гат. Он зна­ет, где вы сей­час?

— Нет, — вы­нуж­де­на бы­ла приз­нать­ся Ай­та­на.

— А же­них?

Гор­до от­вернув­шись, Ай­та­на про­мол­ча­ла, счи­тая от­вет оче­вид­ным.

— То есть идея о том, что­бы от­пра­вить­ся на Тор­ту­гу и тре­бовать вер­нуть суд­но, бы­ла су­губо ва­шей?

— Да.

Корсар еще раз оки­нул ее вни­матель­ным взгля­дом.

— Сень­ори­та, сколь­ко вам лет?

— Пят­надцать, — с дос­то­инс­твом от­ве­тила Айтана.

— О, — про­тянул пи­рат. — Это мно­гое объ­яс­ня­ет.

— Ни­чего это не объ­яс­ня­ет, — нах­му­рилась Ай­та­на.

— Воз­вра­щай­тесь до­мой тем же пу­тем, ка­ким сю­да по­пали. И по воз­вра­щении пос­тавь­те боль­шую, по­золо­чен­ную све­чу И­ису­су, Бо­гома­тери или дру­гому ва­шему свя­тому в бла­годар­ность за то, что су­мели доб­рать­ся сю­да и выб­рать­ся с Тор­ту­ги це­лой и нев­ре­димой. А так­же за то, что я не пос­чи­тал нуж­ным уве­личить свой до­ход, зах­ва­тив вас в плен и про­дав на не­воль­ничь­ем рын­ке, — жес­тко про­из­нес пират.

Неп­ро­шен­ная сле­за ска­тилась по ли­цу. Ай­та­на вы­тер­ла ее то­роп­ли­вым, сер­ди­тым жес­том, и еще раз пов­то­рила:

— Вер­ни­те мне сто­имость ко­раб­ля и гру­за.

Пи­рат за­дум­чи­во пос­ту­чал о сто­леш­ни­цу кон­чи­ками паль­цев.

— Сень­ори­та Мен­до­са-и-Валь­дес, я по дос­то­инс­тву оце­нил ва­ши от­ва­гу, стой­кость и на­ив­ность. Но я не со­бира­юсь ни­чего вам воз­вра­щать. Чем ско­рее вы это пой­ме­те и по­кине­те Тор­ту­гу, тем луч­ше для вас.

Ай­та­на с не­навистью пос­мотре­ла на со­бесед­ни­ка.

— Вы — не­годяй.

Пи­рат ус­мехнул­ся.

— Про­щай­те, сень­ори­та.

По­доб­рав юб­ки, Айтана раз­верну­лась и в бе­шенс­тве по­кину­ла ка­юту.

На па­лубе она нап­ра­вилась пря­миком к сво­ей ду­энье Ань­ес, сто­яв­шей у шкан­цев в ожи­дании гос­по­жи. Ря­дом с ду­энь­ей ус­пе­ло соб­рать­ся с де­сяток че­ловек корсаров, что-то ожив­ленно об­суждав­ших, гля­дя на бе­рег.

— Идем, Ань­ес. — Ай­та­на все еще бы­ла вне се­бя.

Пи­раты раз­верну­лись и ус­та­вились на нее. Кто-то прис­вис­тнул.

— Bellissima**, — хо­хот­нул за­горе­лый до чер­но­ты, ни­зень­кий, во­лоса­тый кор­сар.

Ай­та­на брез­гли­во под­жа­ла гу­бы, ми­мо него нап­ра­вив­шись к ве­ревоч­но­му тра­пу, но бы­ла ос­та­нов­ле­на:

— Сень­ори­та, бе­рег вы нель­зя… опас­но, — с тру­дом, ко­вер­кая сло­ва, ска­зал по-ис­пан­ски свет­ло­воло­сый мо­лодой че­ловек, один из пи­ратов.

Взгля­дом Ай­та­на по­каза­ла, что ме­нее все­го нуж­да­ет­ся в со­ветах. Од­на­ко, мо­лодой че­ловек был нас­той­чив.

— Там тол­па ждать вас… все пи­раты… опас­но, — пов­то­рил он.

Ай­та­на соч­ла ни­же сво­его дос­то­инс­тва со­об­щать пи­рату, что со­бира­ет­ся вов­се не на бе­рег, а об­ратно на гол­ланд­ский бриг, на ко­тором прип­лы­ла. Со­щурив гла­за от яр­ко­го сол­нца, она взгля­нула на прис­тань. Из­да­лека лю­ди ка­зались не боль­ше бу­кашек, и она смог­ла раз­гля­деть лишь, что от прис­та­ни от­ва­лила пол­ная на­рода шлюп­ка. Пос­коль­ку бе­рег был Тор­ту­гой, ждать ни­чего хо­роше­го не при­ходи­лось.

Ань­ес ух­ва­тила гос­по­жу за ру­кав.

— Сень­ори­та, не­лад­но что-то. Как бы не бы­ло бе­ды.

— А даль­ше? — спро­сила млад­шая.

— А даль­ше свет вык­лю­чили, — зев­нув, от­ве­тила стар­шая из сестер.

Дев­чонки ле­жали в тем­но­те, по­тому что све­та не бы­ло — его да­вали два ра­за в сут­ки все­го на па­ру ча­сов неп­ред­ска­зу­емо, без соб­лю­дения гра­фика. Пе­рес­каз про­читан­но­го, уви­ден­но­го, вы­думан­но­го за­менял им те­леви­зор, ви­де­омаг­ни­тофон и лам­пу для чте­ния вмес­те взя­тые.

— Тог­да са­ма при­думай, что бы­ло по­том, — пот­ре­бова­ла млад­шая.

— Не-а, я спать хо­чу. — Стар­шая по­вер­ну­лась на дру­гой бок.

— А за­чем тог­да рас­ска­зывать на­чала? — воз­му­тилась слу­шатель­ни­ца, пих­нув рас­сказ­чи­цу под реб­ра лок­тем.

— У-­у-у, — про­тес­ту­юще про­мыча­ла та в по­душ­ку.

— А как фильм хоть на­зывал­ся?

— Не знаю, я смот­ре­ла не с на­чала.

— Ну и свинья ты, — оби­жен­но ска­зала млад­шая, по­вора­чива­ясь ли­цом к сте­не.

Не спа­лось. Лю­бопытс­тво и ра­зоча­рова­ние ще­кота­ли из­нутри. Ис­то­рии про пи­ратов бы­ли ее са­мыми лю­бимы­ми.

— А как ты ду­ма­ешь, чем все за­кон­чи­лось? — раз­вернув­шись об­ратно, она за­тор­мо­шила старшую сестру за пле­чо.

— И жи­ли они дол­го и счас­тли­во... — об­ре­чен­но вздох­ну­ла та.

— С кем?

— С же­нихом. А мо­жет, с пи­ратом ка­ким-ни­будь. От­стань уже, а?

Та­ких филь­мов, без наз­ва­ния, на­чала и окон­ча­ния, да­же без имен ак­те­ров, по ко­торым их мож­но бы­ло бы иден­ти­фици­ровать, на­мер­тво вре­зав­шихся ку­соч­ка­ми в па­мять, в ее жиз­ни бу­дет нес­коль­ко. Па­роч­ку ей да­же пос­час­тли­вит­ся най­ти. Но это­го, в расс­трой­стве от не­воз­можнос­ти "дос­мотреть" ко­торый она про­воро­ча­ет­ся пол­но­чи, сре­ди них — увы — не бу­дет. Со вре­менем, раз­дра­жение сме­нит­ся грус­тным при­няти­ем не­из­вес­тнос­ти, лю­бовь к пи­рат­ским прик­лю­чени­ям — нос­таль­ги­чес­ким снис­хожде­ни­ем к при­чудам юнос­ти, и лишь лю­бопытс­тво ос­та­нет­ся, сла­бо во­роча­ясь при вос­по­мина­нии: ну, в са­мом де­ле, как же там все за­кон­чи­лось?

* Элипсизм — печаль от того, что ты никогда не сможешь выяснить, как развернется история.

** Belissima — красотка, очень красивая (итальянский).