Побег из Брайтона (гет)

Нельзя сказать, что у Джорджа Уикхема совсем нет плана. В конце-концов, он не считает себя настолько везучим, чтобы можно было пускаться в подобное путешествие, не имея никаких планов на будущее, пусть и весьма скользких и ненадёжных — вроде обольщения богатых наследниц, удачных попыток всё-таки отыграться в карты или убедить кого-то из своих многочисленных знакомых сжалиться и оплатить хотя бы некоторую часть весьма больших долгов Уикхема. Ну и, конечно, Джордж собирается в Лондон — где ещё в Англии можно столь успешно затеряться? Если затеряться в достаточной мере хорошо — кредиторы будут искать его больше месяца.

Однако, следует заметить, что то призрачное подобие плана, которое существовало в его голове ещё пару мгновений назад и казалось вполне неплохим, вдребезги разбивается от одного девичьего «миленький Уикхем», подкреплённого горячими и очень крепкими объятиями и весьма уверенным для столь юной особы поцелуем в щёку — девчонке, кажется, нет ещё шестнадцати.

Это «миленький Уикхем» раздаётся столь неожиданно, что Джордж вздрагивает и чуть не роняет свою дорожную сумку — куда более лёгкую, чем Джорджу Уикхему хотелось бы. Пожитков у него не так много. Юная особа весьма громко хихикает, смеясь над его неосторожностью.

И, пока Джордж Уикхем пытается хотя бы приблизительно понять, что делает юная благовоспитанная — ладно, пусть только предположительно благовоспитанная — барышня посреди ночи наедине с офицером не очень хорошей — теперь уже — репутации столь далеко от дома полковника Форстера, который за неё отвечает, юная и не очень благовоспитанная — видимо — барышня с упоением рассказывает Джорджу о своей новой шляпке и голубых лентах, и что, разумеется, ей к лицу.

Понять, при чём здесь новая шляпка и голубые ленты Джорджу Уикхему не дано. Он никак не может связать эти принадлежности дамского гардероба с тем, что эта барышня делает здесь, рядом с ним, в такое время суток. Барышню зовут Лидия Беннет, и, по мнению Уикхему, она самая забавная и очаровательная дурочка, которую ему только доводилось встречать в своей жизни. С ней никогда не бывает скучно. Лидия, кажется, не боится ничего на свете и не чувствует той грани, через которую благоразумным людям не следует переступать.

В её руке небольшой дорожный сундук, в котором едва ли поместится больше двух платьев, одной ночной рубашки и пары перчаток — Джордж Уихкем путешествует достаточно часто, чтобы это понимать. Тот самый сундук, с которым она прибыла в Брайтон, и это Уикхема несколько настораживает, потому как по его мнению сбегать одному гораздо удобнее и приятнее, чем с кем-нибудь вместе, особенно если этот «кто-нибудь» — легкомысленная пятнадцатилетняя девчонка без каких-либо денег и полезных умений. Впрочем, он не будет её отговаривать от столь недальновидного поступка — не его ума это дело. Путешествовать одному, конечно, гораздо удобнее, зато с подобной попутчицей — куда веселее. И эта жажда веселья снова губит всё хорошее и разумное, что есть в Уикхеме.

В конце-концов, думает Джордж Уикхем, его репутации вряд ли что-нибудь грозит — не теперь, когда она и без того вот-вот разлетится на тысячу мелких осколков, словно хрусталь покойной миссис Дарси, когда маленькая Джорджиана играла в мяч. А до репутации Лидии Беннет ему нет никакого дела. Девчонка должна думать о ней сама, если не хочет быть запертой дома до скончания века. Репутация юных барышень касается только юных барышень и их дорогих родственников — эту истину Джордж Уикхем отмечает для себя ещё давно.

Лидию, кажется, репутация нисколько не волнует — ни собственная, ни кого-либо ещё. Она нетерпеливо переминается на месте, пока Джордж укладывает свои скромные пожитки в наёмный экипаж, но всё же улыбается и продолжает щебетать о каких-то глупостях, Уикхем уже не слушает — просто кивает невпопад, надеясь, что мисс Беннет этого невнимания не заметит. Джордж Уикхем уверен — то, что Лидия улизнула из дома полковника, заметят только утром. А до этого момента волноваться ему и вовсе не следует — кредиторы найдут его ещё позже. Только вот волнение не покидает.

— Поставь-ка туда! — говорит Лидия с теми решительностью и легкомыслием, что, пожалуй, присущи только ей из всего числа девиц Меритона и Лонгборна, протягивая Уикхему свой дорожный сундук и самостоятельно забираясь в экипаж, как только её просьба оказывается выполнена.

На улице уже совсем темно, но Джордж Уикхем уверен, что щёки у мисс Беннет столь же румяные, как и всегда, а в голове нет ни одной разумной мысли. Она нисколько не беспокоится ни о репутации, ни о собственном будущем, лишь устраивается в карете поудобнее, поправляет платье, накидку и шляпку и, когда Джордж садится рядом с ней, вытягивает ноги, чтобы было легче и приятнее сидеть. Лидия твердит что-то о французских романах, гаданиях и судьбе, счастливо улыбается и теребит краешек плаща Уикхема.

Летними ночами в Брайтоне довольно тепло, но Уикхем всё равно кутается в свой любимый плащ, подаренный ему ещё покойным мистером Дарси — Джордж скучает по тому времени, когда беспокоиться следовало только из-за школьных отметок и игре на фортепиано. Пожалуй, он скучает и по мистеру Дарси тоже. Настолько же сильно, насколько готов портить жизнь Фицуильяму, если такое только будет ему удаваться.

Карета, наконец, трогается с места — должно быть, с того момента, как Джордж садится в неё, проходит совсем немного времени, но почему-то сердце сжимается от одной мысли, что полковник Форстер обнаружит исчезновение мисс Лидии Беннет прямо сейчас, пока они ещё не покинули Брайтон. Он в красках представляет себе, что может произойти, если подобное всё же случится, и борется с искушением выставить мисс Беннет за дверь прямо сейчас — пока ещё не поздно свалить всё на случайность.

Давно уже поздно, на самом деле, приходит в голову мысль. Лидия в эту ночь сидит вместе с ним в наёмном экипаже, у её ног стоит дорожный сундук, а сама она одета в своё дорожное платье. Полковнику Форстеру не понадобится больше ничего, чтобы обвинить Уикхема в похищении юной барышни, пусть барышня вовсе не была против. Более того — эта часть побега Уикхема из Брайтона даже была её идеей, пусть и не без вины Джорджа. Джордж Уикхем вздыхает и старается взять себя в руки.

Он вовсю бранит себя за трусость — такое стечение обстоятельств, при котором полковник Фостер не только обнаруживает побег мисс Беннет, но и оказывается в этой части города, едва ли возможно, — только вот свою тревогу унять никак не может. Не о том он беспокоится, говорит себе Джордж. Беспокоиться стоит о том, что случится, когда кредиторы его обнаружат — потому как с ненужным багажом вроде Лидии Беннет богатой невесты ему не найти. Как, впрочем, и богатой весёлой вдовушки, что согласится отдать некоторую сумму проходимцу вроде него. Лидия Беннет же — совершенно бесполезна. Все деньги, которые могут за неё дать — жалкая тысяча фунтов, которая едва ли спасёт Джорджа Уикхема от разорения. Да и как хозяйка она, должно быть, ужасна в той же мере, что и большинство девушек из приличных семей.

Уикхему стоит многих душевных сил упросить Лидию оставить в покое занавески и не поднимать их хотя бы до того момента, как они покинут Брайтон. Упросить её не вертеться и не ёрзать никак не получается. Мисс Беннет многозначительно фыркает на все аргументы Джорджа Уикхема и переключает своё внимание на мундир и плащ Джорджа, а минутой позже — тянется за поцелуем и весьма довольно хихикает, когда этот поцелуй получает.

Плащ он всё-таки снимает и откладывает подальше в сторону — чтобы тоненькие пальчики Лидии не касались единственной вещи, подаренной мистером Дарси, что у него ещё осталась. Мисс Беннет не слишком аккуратна, думает он, к тому же, однажды она оторвала кружево от рукава миссис Форстер, к которому едва прикоснулась — по её собственным заверениям, совершенно случайно.

Только когда они покидают Брайтон, Джордж Уикхем чувствует, что может расслабиться — ненадолго, конечно. До ближайшего городка, где можно будет пересесть в другой наёмный экипаж — до Лондона Уикхем не считает нужным останавливаться где-то больше, чем на пару часов. К счастью, Лондон не так уж далеко от Брайтона. Джордж не уверен, что выдержит слишком долгую дорогу в тесном экипаже наедине с этой девчонкой.

— А Китти мне не верила!.. — спустя некоторое время говорит Лидия, зевая и крепко прижимаясь к Уикхему.

В её голосе столько счастливой беспечности, что Джордж едва не фыркает — глупая, глупая девчонка!.. Она даже не думает о том, что может произойти с ней!.. Не думает о возможных последствиях — слезах матери, осуждении со стороны отца и сестёр. Уикхем думает, что в чём-то ему следует поучиться у него этой беспечности и перестать переживать хотя бы о том, чего точно не произойдёт. С его-то жизнью нервы стоит начать беречь уже сейчас.

Чему не верила Китти Джордж Уикхем даже не спрашивает. По правде говоря, ему совершенно плевать, во что не поверила очередная глупая девчонка — должно быть, столь же глупая, как Лидия, только наверняка куда менее забавная и смелая. К тому же, мисс Беннет засыпает даже быстрее, чем до Уикхема доходит, кто такая Китти — кажется, вечно плаксивая сестра Элизабет и Лидии.

Уикхем накрывает Лидию своим плащом, стараясь не разбудить её, и мысленно прикидывает, насколько дороже обойдётся ему проживание в меблированной комнатке, если рядом с ним будет мисс Беннет. Выходит, что сильно дороже, но разозлиться на Лидию как следует из-за её глупой выходки — из-за которой все планы Джорджа Уикхема разлетелись на тысячу осколков — почему-то никак не получается.