World of Darkness: Incest (гет)

Запах хвои пропитал весь дом, проник в каждую комнату, а всё — ёлка, которую он приволок и установил во дворе. Майклсоны всегда старались быть в такие праздники вместе. До Рождества несколько дней, и Клаусу оставалось только одно: дождаться, когда семья соберётся под одной крышей. Вопрос только в том, кто приедет первым?

Все родственники находились в разных частях света, но каждый обещал прибыть вовремя. Тем более теперь, когда проблема под названием «Пустая» решена и воссоединиться им ничто не мешало. Это Рождество должно стать первым за десять лет, которое семья встретит вместе. И Клаус впервые за эти годы занимался тем, что обычно делала Ребекка: наряжал ёлку.

Клаус терпеливо ждал гостей. У его родных ещё оставалось достаточно времени, и появиться каждый мог в любой момент. И в этот раз он планировал не только провести совместно несколько дней, но так же уговорить родственников остаться хотя бы в городе. Одиночество за эти годы превратилось для него в кошмар. И трупов было не счесть.

Очередная игрушка заняла место на ветке, когда до слуха долетел стук каблуков. Такой знакомый шаг, и Клаус с улыбкой на лице обернулся только для того, чтобы убедиться — не ошибся.

— Ребекка.

— Привет, Ник.

Тёплые объятия от той, кого он не видел десять лет.

— Ты одна?

— Мы с Марселем разошлись во мнениях, и он остался в Чикаго.

Обойдя его, сестра остановилась напротив ёлки. Клаус же снова залюбовался ей. Многие не замечали, что у большинства его дам были волосы цвета спелой пшеницы. Ну да, ведь джентльмены обычно предпочитают блондинок. Только вот он, скорее, наоборот. И только двое из всей семьи знали причину такого выбора: он и сама виновница — Ребекка.

Его маленькая слабость, его девочка здесь и одна. И никто, кроме их двоих, ни о чём не догадывается. Элайджа, наверное, свернул бы ему шею. Финн бы точно взбесился. Фрея... Клаус не мог бы и сейчас сказать, как отреагировала бы старшая сестра.

Подойдя со спины, Клаус остановился. Так хотелось коснуться, обнять, прижать к себе. Но он держался на расстоянии. Теперь она не его. Даже если с Марселем и покончено, но без её разрешения он и шага не сделает. А она стояла и смотрела на ёлку. На губах, тех самых, что когда-то пылали от его поцелуев, играла лёгкая улыбка.

— Всё просто замечательно, Ник.

Тонкие пальцы прошлись по еловой ветке и ненадолго задержались на самом кончике.

— Всё пройдёт хорошо.

Клаус встретился с ней взглядом, и на мгновение её тёплая ладонь коснулась его щеки. Убрать её Ребекка не успела. Мимолётно коснувшись губами тыльной стороны, Клаус выпустил её ладонь из своей. Хотелось большего, но он не смел. В любое мгновение на пороге мог появиться ещё кто-нибудь.

Решив не рисковать, Клаус предпринял попытку уйти. Только вот ему не дали. Поцелуй стал сюрпризом, приятным сюрпризом. Её ладонь на его щеке и её поцелуй на его губах. Ребекка отстранилась, и снова их взгляды встретились.

— Остальные будут позже. Я специально приехала раньше, чтобы получить свой особый подарок, Ник.

Подарок? Сперва он не понял, о чём она, но потом, когда догадался… Её лицо оказалось в объятиях его ладоней, одно мгновение, один миг — это всё, что у них есть, так не стоит же упускать такую возможность. Но чтобы быть полностью уверенным, он спросил:

— Ты уверена?

Требовательный поцелуй обжёг губы. Его милая сестрёнка порой была такой нетерпеливой, но с учётом всех обстоятельств он даже за. Его часто обвиняли во многом. Называли чудовищем. И, возможно, множество из обвинений были справедливыми. Но он никогда не принуждал Ребекку. Только закалывал иногда клинком. Всё потому, что та пыталась уйти от него. Он же не желал отпускать.

— Не здесь.

Выдохнув ей в губы, Клаус отстранился. Только не хватало, чтобы их услышали случайные свидетели. Да и внутренний двор особняка — не совсем подходящее место для подарка Ребекке.

— Хорошо.

Комната сестры, как и комнаты остальных членов семьи, была подготовлена к приёму своих владельцев. Но Клаус и Ребекка остановились в его спальне. Дверь за ними захлопнулась, и реальность осталась снаружи.

Её прикосновения будили в нём зверя. Даже сквозь одежду оставляли на коже ожоги. Температура в комнате, казалось, накалилась до предела, и одежда только мешала.

Золотистые пряди, пропущенные сквозь пальцы, мягко скользили под ладонями. Тяжёлый пиджак, упав с её плеч, лёг на пол, и им пришлось перешагнуть через него. Завтра Ребекка, скорее всего, будет на него ругаться, ведь кашемир не дешёвый. Но сейчас ей всё равно.

Один поцелуй за другим, один стон, сорванный с губ, за ним следующий. И Клаус перестал себя контролировать. Ребекка всегда знала, что в такие моменты он сделает всё, о чём она попросит.

Её дыхание обжигало кожу, ласки, что она дарила, уносили прочь из реальности.

Его футболка, как и её свитер, уже давно присоединились к пальто и тихо лежали на полу.

Оставляя на её коже свидетельства того, что он её, а она его, Клаус медленно, но верно приближался к цели — кровати. Только вот он не учёл, что у сестры на этот счёт свои планы. Приземлившись на покрывало, он поднял затуманенный страстью взгляд на неё.

— Сегодня, Ник, всё будет так, как хочу я.

Тонкий палец накрыл его губы, не дав сказать и слова. Но Клаус не собирался возражать. Почему нет, почему бы ему не уступить бразды правления Ребекке. Видеть её счастливой — всё, чего хотелось ему в данный момент.

Под её взглядом в его крови разгорался пожар, и облегчение приносили только её поцелуи и прикосновения. Ребекка не останавливалась, как и он, и оставшаяся одежда давным-давно заняла своё место рядом с остальными вещами.

И вот сейчас, именно в момент их единения, Клаус был счастлив как никогда. Его любимая сестра рядом. Движения навстречу друг другу, и только луна, свидетельница их падения.

Завтра утром их разбудит солнце, завтра они вместе продолжат подготовку к празднику. К встрече с остальными. "Сегодня" же принадлежало только им.

Сигаретный дым, смешанный с парами алкоголя, лёгким шлейфом витал в воздухе, ложился на кожу, впитывался в одежду. Сидевшего за столом мужчину не беспокоило ни то, ни другое. За всё время, что они находились здесь, он не мог оторвать взгляда от находившейся напротив него девушки.

Одна ладонь лежала на столе, другая же покоилась на талии сидевшей рядом с ним светловолосой нимфы — так бы любой мог охарактеризовать Кэролайн Форбс. Но ни он. Для него она была всего лишь тенью той, которую он желал всем сердцем.

Рядом с ней же сидел старый друг Никлауса, Стефан Сальваторе. Клаусу же хотелось оказаться на месте приятеля, обнять его подружку, прижать к себе и поцеловать. Не в лоб, как должен делать любящий брат, а в губы. Но это неправильно, ведь Ребекка — его сестра. Младшая сестра.

Проговаривая всё это про себя, он пытался успокоить свои мысли, но ничего не помогало. Возможно, виной всему был выпитый алкоголь, а может, всё дело было в витавшем в воздухе сигаретном дыме и сексуальном желании, что были неотъемлемой частью таких клубных вечеров. Только вот всё, о чём мог думать Никлаус, — это о том, как Ребекка окажется в его объятиях.

Пока ему удавалось держать себя в руках, но это только пока. Никто из родни, и уж тем более Стефан и Кэролайн, не догадывались о его тайных желаниях. И не должны узнать.

С каждым днём справляться с этим становилось всё тяжелее и тяжелее. Особенно с тех пор, как Ребекка приняла ухаживания Стефана, а на горизонте Клауса появилась Кэролайн. Старому другу и партнёру по бизнесу Клаус хотя бы доверял. А с Кэролайн его познакомила сама Ребекка.

Но сегодня всё в любой момент могло выйти из-под контроля. То, как Стефан обнимал Ребекку, как проводил ладонью по её коже, как смотрел на неё, жутко раздражало Клауса.

Раздражение росло, и, желая успокоиться и не устроить скандал, Клаус выбрался из-за столика. Кэролайн хотела пойти с ним, но он легко нашёл отговорку: ему нужно остыть, проветриться.

Оказавшись на улице, он первым делом отошёл как можно дальше от людей. Воздух, свежий ночной воздух — вот что ему нужно. Его прохладные касания помогли привести мысли в порядок и трезво взглянуть на происходящее.

Сколько прошло времени, Клаус не знал, но уже собирался вернуться, когда рядом раздались быстрые шаги и его ладони коснулись пальцы сестры.

— Всё в порядке? — заглядывая ему в глаза, спросила Ребекка. Тревога, прозвучавшая в её голосе, вынудила его просто кивнуть.

— Вернёмся, — потянув её за собой, Клаус удивлённо обернулся, когда понял, что она осталась на месте.

Задать вопрос Клаус не успел. Одна секунда, и быстрый поцелуй на его губах.

— Я, я… Я не знаю, что на меня нашло, — нервно облизнув губы, Ребекка попыталась скрыться, но теперь уже Клаус ей не дал. Благо их скрывала тень, и они находились не на глазах у публики, что по-прежнему пыталась попасть в клуб.

Прижав Ребекку к стене, Клаус сам поцеловал её. Жарко, настойчиво, желанно. И она не вырывалась, наоборот — отвечала ему.

Его, только его и больше ничья — вот единственные мысли, что сейчас мелькали в его сознании. Ладони, до этого державшие в своих объятиях голову Ребекки, сместились ей на плечи, а затем скользнули ниже на талию и, забравшись под ткань футболки, добрались до бархатистой кожи.

Чей стон в данный момент обжёг губы, Клаус так и не понял; неожиданно громкий смех, раздавшийся неподалёку, заставил его остановиться. Только сейчас он начал осознавать, что, собственно, происходит, и, возможно, обдумав всё, решил бы забыть, но тёплая ладонь легла на щеку, и он встретился взглядом с горящим взором Ребекки.

— Отвези меня домой, там и продолжим, — произнеся это, она вновь его поцеловала. Мысленно согласившись с правильностью предложенного, Клаус отстранился.

Дорога до дома ему показалась мучительно долгой. Вначале он отвёз Кэролайн, затем пришёл черёд Стефана, и только после этого Клаус направил автомобиль к долгожданной цели. Дом встретил их тишиной и темнотой, и это радовало. Из их большой семьи сейчас в городе находились только он и Ребекка.

Взяв сестру за руку, он поспешил оказаться в её комнате. Она не препятствовала, а только следовала за ним. Стоило двери закрыться, как Клаус вернулся к тому, на чём их прервали.

С каждой секундой желание обладать ей становилось всё невыносимее. Жар, бежавший по крови, нестерпимее. Одежда только мешала. И потому, прервав поцелуй, Клаус избавился от куртки и футболки. Но когда Ребекка захотела сделать то же самое, он её остановил. В первый их раз ему хотелось проделать всё самому.

Мучая себя и её, он медленно избавил Ребекку от футболки, и взгляд пробежался по оголившимся участкам кожи. Пока он осматривал её, она не медлила: подушечки её пальцев легли ему на грудь и пустились в путь. Закусив губу, Ребекка изучала его. Там где пальцы касались кожи, она словно горела.

Клаус медлил до той минуты, пока Ребекка не расстегнула пуговицу на его джинсах и не собралась проделать то же самое с молнией. Только тогда её запястья попали в плен его рук.

— Я сам.

Она лишь кивнула, снова притягивая его к себе для горячего поцелуя; секунду спустя её юбка оказалась на полу.

Ребекка стояла так близко, что её дыхание обжигало кожу, и недолго думая, положив руку ей на затылок, Клаус притянул её к себе. Все существовавшие до этого запреты и минутные сомнения исчезли окончательно.

Ребекка была идеальна. Это он мог признать. Оставив на ней из одежды только нижнее белье, Клаус переместился с ней на кровать. Та, скрипнув под их весом, приняла их в свои объятия.

Его поцелуи оставляли на её коже ожоги, что, проникнув под кожу, разжигали огонь, который так просто не погасить. Её же пальцы, казалось, были везде, кожа под ними словно полыхала. Сдерживаться с каждой минутой становилось всё труднее, и не вытерпев, он избавился от остатков одежды.

К моменту их единения температура в комнате раскалилась. Ребекка постанывала под ним, подталкивая к дальнейшим действиям. Его имя, слетая с её губ, ложилось на кожу. Выдохнув в последний раз, Ребекка замерла. Он же лёг рядом, обнимая и прижимая её к себе. Двигаться больше не хотелось.

Потом они вместе могут принять душ. Сейчас можно отдохнуть, ведь родственники вернутся через несколько дней. Стефан и Кэролайн будут их идеальным прикрытием, но это они обсудят утром, а сейчас спать.

Поцеловав Ребекку в лоб, Клаус натянул на них одеяло. Повертевшись, она, устроившись в его объятиях, заснула. Он вскоре спокойно последовал за ней.