Летний дождь воссоединения (джен)

"Неважно, как много ты изменишь в будущем, я буду всегда видеть тебя насквозь, потому что знаю настоящего тебя".

Город резонирует в туманном дожде: гудки и дым выхлопных газов, скрипы электрических кабелей и грохот стали пробивающихся на станцию трамваев составляют пейзаж городского университета. Этуаль дрожит в своем тоненьком кардигане: коричневый хлопок не даёт достаточно тепла для защиты от резкого изменения погоды. Кремовая юбка и колготки также были ошибкой, она в который раз сильно недооценила способность города промелькнуть через все времена года, причем за один день. Она играет с ремнями на сумке: византийский крест, пушистый ястреб и меч — глупые безделушки, от покупки которых не могла удержаться.

Они натолкнули ее на забытые воспоминания. Здания вокруг Этуаль блестят в предрассветном сумраке, а розовые отблески извлекают из памяти воспоминания о подобном виде в далёком прошлом.

Стены Экбатаны залиты розовым сиянием рассвета, воздух полон криков животных и голосов людей — город просыпается в новом, золотом веке. Воздух свежий и холодный. Эстель чувствует, как Арслан смотрит на нее с беспокойством, словно хочет укрыть ее еще одним слоем одежды. И вот они говорят слова прощания, стоя у границ города. Вчера Этуаль произнесла речь своим друзьям из Парса (было странно признаться в этом себе, но эти люди были ей дороги). Она собиралась тихо уйти на рассвете, но почему-то Арслан с охранниками (которые должны были сопровождать девушку) терпеливо ждал ее. Он был последним человеком, которого она хотела сейчас видеть, самым трудным для нее расставанием было прощание с ним: осознание этого сдавило ее грудь, и сердце безудержно сжалось, когда она осталась с принцем наедине; все невысказанные слова застряли у в горле.

Этуаль посмотрела на него, и в его синих глазах она увидела схожее бушующее противоречие. Арслан так сильно переменился с тех пор, как она похитила его — избалованного маленького мальчика. Он повзрослел, и эта зрелость виделась от выражения его лица вплоть до печальной мудрости в глазах. У него действительно была харизма короля, она внушала благоговение и пробуждала сердца всех окружавших его людей, даже ее, и это заставило ее улыбнуться. Она вспомнила, как до смешного много времени ей потребовалось, чтобы осознать его принадлежность к особам королевских кровей. И все же, прямо сейчас, его обожаемый угрюмый взгляд переносил его обратно, к одиннадцати, несмотря на то, что Арслан пытался скрыть это, она могла с точностью сказать: он сдерживал себя.

Она так не хотела уходить, но и остаться тоже не могла. Она — гордая луситанка, и в придачу солдат: она вообще не должна была с ним дружить. Но судьба продолжала играть на струнах их душ: они оба здесь, сердце в ее груди разрывается от боли, и она презирает то, как сильно хочет остаться, то, как она желает схватить его за руку и до последнего цепляться за человека, который сразил ее своей добротой, открыл ее сердце и глаза на собственную неправоту. О, Ялдабаот, она гордится им, этим язычником, за то, что он забрал обратно свою родную страну, Парс, у ее людей. И она может чувствовать бездну вины за то, что чувствует, как предательство своего собственного патриотизма смешалось со всем страхом, радостью и... любовью. Ее соотечественники нуждаются в ней, им нужен кто-то в этой суматохе, оставленной войной, готовый сражаться за них, защищать их. Этуаль не может позволить себе сомневаться, предавать своих подданных. Родная страна, Луситания намного важнее, чем ее нынешние чувства, не так ли?

— Ты всегда можешь снова посетить Экбатану, и ты всегда будешь моим почётным гостем во дворце.

— Т-ты тоже. Ты должен будешь посетить Луситанию и увидеть её сам. Хотя у меня нет дворцов, чтобы принять тебя, — отвечает Этуаль, залившись румянцем. Арслан добродушно смеется. Они оба знают, что это маловероятно. Парсу потребуется время для реформирования и стабилизации под руководством Арслана.

— Стань прекрасным рыцарем, — он крепко сжимает ее руки в своих. Она кивает в ответ, застенчиво улыбаясь.

— Обязательно.

Она не знает, почему она думает о нем сейчас. Возможно, из-за дождя. Может быть, этот мягкий дождь напомнил ей об Арслане. Возможно, это из-за ее приближающегося девятнадцатилетия. Она смотрит на свое колено, ощупывая его кончиками пальцев. Ничего нет, она точно это знает, она проверила тысячу раз, но почему-то время от времени оно горело призраком былого увечья. Это чувство вновь тисками сдавило ее грудь. Жить, оглядываясь назад, жестоко! Так легко было сожалеть, удивляться, почему она оставила некоторые слова недосказанными. Этуаль вздохнула: насколько глупо она гордилась тем, что когда-то была слишком трусливой, дабы признать свои собственные чувства. Теперь в их расставании чувствовалась незаконченность, что это самое отсутствие завершения преследовало её по ночам. Было так много дел, оставшихся незавершенными, слов, оставшимися невысказанными, что она чувствовала себя настолько мучительно лишь для того, чтобы сохранить воспоминания о своей прошлой жизни, жизни, когда они окрашивали окружавший ее мир. Неведение — это блаженство. Плечи Этуаль дрожат, когда она обхватывает их руками, подавляя полное боли страстное желание внутри нее. Просто перестань вспоминать! ТА жизнь закончилась! Назад возврата нет!

И вдруг она ощущает чье-то присутствие: два спокойных шага, и она оказывается защищенной от летнего дождя. Этуаль переводит влажный взгляд выше... и он здесь. Как будто он — это самое настоящее, что есть в этом мире. Та же тихая улыбка, которая так явно говорила о его мягком характере, глубокие голубые глаза, лицо, обрамленное невероятно серебристыми волосами, почти светящимися на фоне черного зонтика, который он держал над ней. У него в ушах даже были простые гвоздики. Он нежно прикоснулся к ее плечу. Этуаль первый раз вздохнула с тех пор, как увидела его, а затем он произнес хриплым голосом.

— Эстель... Я так давно тебя не видел...

Глубокие и печальные глаза.

— Похоже, твои рога еще не выросли, но ты и без них прекрасно выглядишь.

Она пытается пошутить, но ее улыбка вышла усталой и слабой.

Мозгу Эстель потребовалось несколько секунд, чтобы осознать факт, что к ней только что прикоснулись. Этуаль вскрикнула, отступила назад и споткнулась, задев ногой бордюр. Молодой человек успел броситься вперед и схватить за руку, вытянув её в безопасное место, с такой детской улыбкой на губах и звёздным светом в его глазах.

— Вы выглядели замершей, поэтому я подумал, что должен прийти и оказать помощь красивой девушке. Но, похоже, вам нужна защита от земного притяжения.

— К-красивая девушка?! — выпалила с жаром она. Этуаль больше не была рыцарем, но часть ее разума сохранила то мальчишеское, грубое отношение. — Эй, это ты был тем, кто первым подкрался ко мне! Это была твоя вина, ублюдок!

Она замахнулась рукой, чтобы ударить его по лицу, сжимая кулак, прежде чем в ужасе вскочить, будучи до глубины души потрясенной тем, что она относится к совершенно незнакомому человеку, как к лучшему другу. Как к Арслану...

Отчитывание Арслана было чем-то естественным для нее. Это единственное, что она могла сделать в то время, чтобы справиться с его смиренной добротой, и через несколько секунд после того, как увидела его лицо снова, она впала в привычку в вековой давности.

— О-о, м-м, извините, я думал... вы были кем-то другим?

Его хватка на руке Эстель сжимается, вопреки ее холодной коже, дрожащей с каждым его словом.

— А ты, ты стала достойным рыцарем.

— А ты ужасным лжецом. Поражаюсь, как ты вообще стал лидером злых язычников?

Арслан смеется, видимо, не обращая никакого внимания на грубое обращение, которое, похоже, ему очень нравится. Его пальцы все еще сжимают ее влажную руку.

— Ты ужасный лжец.

Она дуется, глядя на этого человека, открыто обижающего ее на улице.

— Ну, прошу прощения, что не хитрый, бессовестный язычник! — усмехается он. — Язычники? Ты слишком погружена в наши учебники».

— Наши? — Этуаль вопросительно прищуривается. Он указывает на себя:

— В древней истории мы вместе. Я видел тебя сегодня, вот почему я пришел. Я хотел узнать твое имя... — он застенчиво отодвигается. — Ведь мы оба... как в той персидской истории?

— Да, в точку. Из тебя получился... действительно классный король.

Он покраснел, одаривая ее проницательным взглядом. Этуаль же переминалась с ноги на ногу, сжимая в руках ремень сумки и явно игнорируя его. Между ними повисла длительная пауза.

— Это... я Эстель...

Он удивленно моргает, прежде чем под его глазами появляются морщинки, когда добро улыбается, и улыбка эта затрагивает все части его лица, светится радостью в синих глазах или, возможно, в них стоят слезы. Он смотрит на нее с таким счастьем, таким нежным влечением, что она не может не покраснеть до ушей, быстро отвернувшись от него.

— Я Арслан, — счастливо бормочет он.

— Арслан...

— Приятно познакомиться, Эстель.

Она вся дрожит, ее грудь болезненно сжимается, когда ее раздирают бурные чувства. У Арслана всегда была своя аура, чистая атмосфера, которая успокаивала ее. Даже Этуаль, всегда осторожная, не могла не вздохнуть с удовлетворением, когда находилась наедине с ним. И прямо сейчас, когда это чувство омывало ее, как теплый летний дождь вокруг них ловил её ресницы, чтобы она не могла провести грань между дождём и слезами.

— Я так много хотела рассказать тебе... но теперь все в порядке. Я смогла снова встретиться с тобой, так что все в порядке...

— Эстель...

— Я хочу поговорить с тобой о многом, но, думаю, все хорошо. Это может подождать.

Она может чувствовать его приближение, его голос, словно шёлк, дрожит от волнения как порванные струны. Она может вообразить, как ее слова застревают в горле, звуки подобны твердой наждачной бумаге. Мир вокруг нее испарился: все, что она могла видеть — это нежный король, сидевший у ее постели, сраженным горем, с потухшими глазами; ястребы, вышитые на воротнике его туники и серебристый свет вокруг него, когда ее видение поблекло.

— Я только хотел увидеть тебя снова...

— Я просто…

На ее глазах блестели слезы, когда она обернулась и бросилась в объятия Арслана. Он крепко прижал ее к себе. Зонтик с шумом падает на землю, чтобы собрать дождь рядом с её сумкой. Они погружены в объятия, прижимаясь друг к другу как можно ближе. Ее тело сотрясают рыдания, когда он прижимается к ее волосам носом, влажным от дождя и слез. Арслан мягкий, теплый и настоящий. Эстель пальцами может чувствовать пушистую пряжу его свитера, напряженные мышцы его спины, когда он дрожит, цепляясь за нее, как утопающий за глоток воздуха. Наконец она дома...

— Я так желала увидеть тебя снова!