Отданные долги (джен)

Считается, что заключенный мир списывает все долги, какой бы долгой, жестокой и кровопролитной ни была война. Кайден, начальник дворцовой стражи короля эльфов Подземелья, знал это правило, как никто другой, и ни разу за пятьсот лет, прошедшие со дня окончания войны, его не нарушил. Вот только ни забывать, ни тем более прощать гоблинам он ничего не собирался. Особенно сейчас.

Слухи, как известно, распространяются быстрее, чем лесной пожар. К моменту возвращения всех участников и свидетелей злополучной дуэли стражники во дворце ходили по стеночке, являя собой образец усердия и дисциплины, и стараясь без крайней необходимости не попадаться своему начальнику на глаза.

Киат, первым делом разузнавший все подробности, некоторое время сосредоточенно обдумывал полученную информацию. С одной стороны, соваться сейчас к Кайдену было откровенно небезопасно. С другой… Киат вздохнул, глядя, как неумолимо гаснет за окном свет дня, прихватил кувшин вина и решительно направился к комнатам начальника стражи.

* * *

Против обыкновения, покои Кайдена были ярко освещены. Над столом плавал в воздухе магический светильник, а сам Кайден что-то писал, присев прямо на край столешницы. Выражение его лица явно не сулило адресату ничего хорошего. Он коротко глянул на Киата, и снова вернулся к своему занятию. Киат прошел к столу, аккуратно пристроил кувшин подальше от локтя Кайдена и заглянул ему через плечо. Вчитался в старомодные формулировки и беззвучно присвистнул: такого количества бранных слов в столь коротком послании ему еще встречать не доводилось.

— Ты полагаешь, Нер примет такой вызов?

Кайден жестко усмехнулся.

— Именно такой и примет. Ты просто никогда не имел дела с этими трупоедами.

Киат с сомнением покачал головой.

— Он ведь пятьсот лет не высовывал носа из Лабиринта.

Кайден немного подумал и присовокупил к своему посланию еще один короткий, но емкий эпитет.

— Я знаю, что делаю. А письмо отправится гномьей почтой — за соответствующее вознаграждение они его в Преисподнюю доставят, не то, что в Лабиринт.

Киат помолчал, глядя на ровные уверенные строчки, в предельно оскорбительной форме вызывающие адресата на смертельный поединок.

— Почему ты не хочешь оформить вызов официально, через гильдию?

Кайден еще раз пробежал глазами текст, свернул лист и запечатал свиток.

— Много чести этой крысе. И хватит об этом, — он легко соскочил со стола. — Иди ко мне.

Киат прикрыл глаза, отвечая на поцелуй. Идея боя без правил ему не нравилась, тем более, с таким противником, как Нер. У гоблинов нет чести. Сам он предпочел бы решить дело на дуэли под надзором профессиональных секундантов, не оставляющей шансов на какую-либо подлость. Разумеется, пытаться переубедить Кайдена — дело совершенно бесполезное. Но кое-какие меры безопасности принять определенно стоит.

* * *

— Я бы тоже решал дело официально, — Дэнис сосредоточенно настраивал большое зеркало в серебряной раме. — Но у Кайдена есть причины поступать именно так. Его младший брат был целителем. Никогда, даже во время войны, никто не смел поднимать на них руку. Но тем не менее, обгоревшее тело Нейса нашли в руинах вместе с остальными, — он отступил от зеркала. — Официальная дуэль предполагает наличие уважения к противнику.

Изображение в зеркале пошло рябью, и они увидели заходящего на посадку дракона. Киат узнал редколесье ничейной земли, узким клином вытянувшейся вдоль побережья. Навстречу спрыгнувшему с седла Кайдену с земли поднялась коренастая фигура гоблина. Киат сжал пальцы.

— Я не верю этой твари. Кайден — один из лучших воинов Подземелья, не думаю, что Нер собирается драться с ним честно.

Дэнис прищурился.

— Я тоже. Но в случае чего, мы успеем вмешаться.

* * *

— Не терпится присоединиться к своей семье? — глумливый оскал гоблина открывал пожелтевшие, но по-прежнему острые клыки. — Все твое серебро пришлось отдать его величеству, но я смотрю, ты принес мне новое!

Кайден не спеша отстегнул перевязь и вытащил клинок, ярко блеснувший на полуденном солнце.

— Убивать таких, как ты, всегда доставляло мне особое удовольствие. Я постараюсь, чтобы твоя смерть была не слишком быстрой.

Он отбросил ножны, и медленно двинулся к центру поляны. Желтые глаза гоблина неотрывно следили за ним. Шаг, еще один, еще… Расстояние между кончиками поднятых мечей сократилось до нескольких дюймов, и Кайден не стал выжидать. Хлесткий стремительный удар, блок, подсечка, выпад — мимо!

Они закружились в смертельном танце, нанося и блокируя удары с такой скоростью, что глаз не успевал следить за мельканием клинков. Дэнис понимал замысел Кайдена, и в целом одобрял его тактику — каким бы опытным бойцом не был старый гоблин, вряд ли он сможет долго поддерживать такой убийственный темп. Кайден легко парировал удары и снова атаковал, не давая ему ни секунды передышки. Вот Нер сделал выпад — слишком длинный, и Кайден немедленно воспользовался моментом. Его меч скользнул вдоль клинка гоблина, запутывая его, и резким поворотом ужалил в руку чуть выше запястья. Брызнула кровь. Гоблин отшатнулся, уходя с линии атаки, и внезапно контратаковал, перебросив оружие в здоровую руку. Его яростный выпад застал соперника врасплох и заставил невольно отступить. Нер оскалился и нанес рубящий удар, его меч со свистом вспорол воздух, едва не задев эльфа, успевшего отскочить в самый последний момент.

Кайден сделал несколько шагов назад, будто пытаясь разорвать дистанцию, споткнулся, и Нер с ревом бросился вперед. Но Кайден и не думал терять равновесие. Его меч змеей метнулся в открывшуюся брешь и с хрустом перебил Неру ребра, войдя до половины тела. Кайден молниеносно выдернул лезвие и ударил снова, на этот раз сверху вниз, в основание шеи.

С хриплым рыком Нер упал на колени, выронив оружие, кровь из страшной раны стремительно заливала сухую траву у него под ногами. Кайден шагнул вперед. В серых глазах горела такая ненависть, что Киат бессознательно сжал пальцы на защитном амулете. Внезапно Нер взмахнул здоровой рукой. Кайден резко отшатнулся, и узкий метательный нож, нацеленный ему в глазницу, только прочертил длинную царапину по щеке. Одним стремительным движением Кайден рванулся к поверженному врагу, тускло блеснуло лезвие — и удар меча, обрушившись наискось, практически отделил голову гоблина от туловища. Кровь ударила фонтаном, Нер тяжело опрокинулся на бок, длинные когти конвульсивно сжались, царапая землю, и замерли.

Кайден некоторое время стоял над телом, глядя в быстро мутнеющие желтые глаза. Потом выпрямился и вытащил из кармана платок. Скривив губы, вытер кровь со своего меча и, бросив окровавленную тряпицу на неподвижное тело, направился к дракону.

Киат подался вперед, пристально вглядываясь в зеркало. Что-то было не так. Кайден тряхнул головой, несколько раз моргнул, словно пытаясь разогнать муть перед глазами. Рука его метнулась к горлу, будто в приступе удушья — и он беззвучно осел на землю, выронив клинок.

— Зови целителей, живо! — вскочивший Дэнис крутанулся на каблуках, открывая портал. Киат еще успел разглядеть в гаснущем зеркале, как тело Нера подернулось туманной дымкой — и исчезло.

* * *

— Яд? — примчавшемуся на вызов Нурру хватило одного взгляда на неподвижное тело Кайдена. Тенью следовавшая за учителем Лиара уже расставляла на столе флаконы и коробочки из своей вместительной сумки. — Кто его так?

— Нер, — Дэнис привалился плечом к стене. Два портала, открытых один за другим, дались ему нелегко. — Решил отыграться перед смертью.

Пальцы Нурра, умело смывающие текущую из пореза кровь, на миг замерли.

— Когда-то Нейс был моим учеником. Я рад, что эта тварь, не признающая законов, наконец получила по заслугам.

Его ладонь увереннно легла на слабо вздымающуюся грудь Кайдена, тонкие пальцы второй руки привычно чертили на коже руны, оставляя за собой едва заметный светящийся след.

Внезапно Нурр отшатнулся, его лицо исказилось от боли.

— О боги… кертог!

Хрустальный флакон выскользнул из пальцев Лиары и разлетелся вдребезги на каменных плитах пола.

— Что? О чем ты говоришь? — подскочивший Киат обхватил пошатнувшегося целителя за плечи. Нурр баюкал сведенную судорогой правую руку, не отрывая взгляда от лица Кайдена.

— От этого яда нет спасения. Все наши противоядия здесь бессильны. Кертог действует медленно, но необратимо.

— А твой дар? — Нурр почувствовал, как сжались на его плечах пальцы Киата, и медленно покачал головой.

— Ни один целитель не сможет даже прикоснуться к нему безнаказанно, не то, что вылечить, — он поднял на Киата янтарный взгляд. — Прости.

Дэнис криво усмехнулся.

— Кажется, я очень вовремя заказал у Герберта его эликсир.

Нурр отвел глаза.

— Ты не понимаешь. Этот яд — порождение Преисподней, его создали демоны в незапамятные времена. Он разрушает не только тело, но и душу, приносит окончательную смерть. Эликсир Миаха не поможет.

В комнате повисла звенящая тишина. Дэнис медленно убрал в сумку уже вынутый было флакон.

— Надо сообщить его величеству.

— Стойте, — голос Киата звучал ровно. Лиара встретила его спокойный, отрешенный взгляд, и резко побледнела.

— Нет! Нет, Киат, пожалуйста, не делай этого!

Киат едва заметно качнул головой и сделал шаг к кровати. Лиара бросилась вперед, схватила его за руки.

— Ты не справишься! — в ее голосе слышалось отчаяние. — Кертог — это не просто яд! Вы оба умрете!

Киат мягко, но непреклонно отцепил от себя судорожно сжатые пальцы сестры.

— Не мешай.

Он опустился на колени возле кровати. Взял Кайдена за руку, сплетя их пальцы, несколько мгновений молча смотрел в бледное лицо с заострившимися скулами. Потом коротко вздохнул — и положил ладонь на кровоточащий порез.

Лиара закрыла лицо руками.

* * *

Несколько минут прошло в напряженной тишине. Нурр усадил Лиару в кресло, она сжалась в нем, не отрывая полного муки взгляда от брата. Дэнис осторожно приблизился. Киат застыл как изваяние, только пальцы, державшие руку Кайдена, сжимались все сильнее. Дыхание его стало редким и поверхностным. Дэнису уже приходилось видеть подобное состояние — глубокий транс, в который изредка впадали целители для лечения особенно тяжелых ран. Но ведь Киат — не целитель. Что он пытается сделать?

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Арден. Лиара вскочила, в глазах у нее вспыхнула безумная, лихорадочная надежда. Дэнис сделал шаг навстречу королю.

— Ваше величество, Кайден ранен, но…

Арден вскинул руку, обрывая объяснения.

— Оставьте нас.

Дэнис поклонился и вслед за целителями поспешил покинуть комнату. Арден некоторое время стоял, молча глядя на распростертое на кровати тело начальника стражи. Потом обошел ложе и присел на его край, пристально вглядываясь в лицо Киата. Глаза секретаря были закрыты, по плотно сжатым губам пробегали короткие судороги боли, пальцы, сжимавшие руку Кайдена, побелели. По лицу Ардена скользнула тень. Дар Киата — создавать, распознавать и контролировать яды — редко встречался среди эльфов. Хватит ли ему сил справиться с кертогом? Если нет — и он, и Кайден обречены. Арден медленно вытащил из кармана кулон на длинной цепочке. Сильнейший из известных ему амулетов удачи — застывший в хрустальной оправе лист четырехлепесткового клевера, некогда уцелевший на выжженной дотла пустоши. Его силы должно хватить для спасения как минимум одной жизни. Король протянул было руку к Кайдену, но в последний момент заколебался. Закусив губу, перевел взгляд с одного бледного лица на другое. Похоже, что свою удачу Кайден сегодня уже вычерпал до дна. Серебряная цепь невесомо скользнула по черным волосам, и амулет закачался над судорожно сжатыми пальцами, разбрасывая радужные блики хрустальными гранями. Арден поднялся.

«Не подведи меня, Киат. Всех нас».

* * *

Киат любил свой дар. Любил ощущать, как под его прикосновениями меняется сама суть вещей. Как безвредные, на первый взгляд, вещества под его пальцами сплетаются в смертельный узор, или наоборот — как уходит из крови или пищи отрава, растворяясь бессильной тенью. Любил распознавать тончайшие следы яда в каплях росы, стекающих с глянцевых листьев белены, или ощущать смертоносный ток в теле яркой нарядной змейки, свернувшейся на трухлявом пне. Яды всегда завораживали его своей тайной, невидимой силой, способностью мгновенно обратить прахом любую мощь. Умение управлять этой силой давало власть над жизнью и смертью.

Но с таким ядом ему не приходилось сталкиваться никогда. Кертог был похож на живое существо, наделенное собственной злой волей. Внутреннему взору Киата он казался черным огнем, который вскипал в крови, уничтожая саму суть жизни. Этот яд был рожден в ином мире, основой ему служила смертоносная магия демонов. Казалось, он являет собой чистую квинтэссенцию ненависти ко всему живому. Первая же попытка прикоснуться к нему отдалась обжигающей болью, настолько резкой и неожиданной, что Киат едва не отдернул руку. Ему много раз случалось сталкиваться с губительной силой отравы, но ни одна из них не представляла опасности для него самого. А кертог сопротивлялся — с яростной, безумной силой. Черные щупальца жадно тянулись от раны в глубину неподвижного тела Кайдена, норовя достать до сердца. И там, где протянулись гибельные черные плети, бессмертная сущность фейри на глазах рассыпалась прахом. Киат глубоко вздохнул, концентрируясь, и решительно сжал черное пламя в горсти. Жгучая боль пронзила руку, слово он и впрямь сунул ее в огонь. Кертог злобно зашипел, черные щупальца метнулись, норовя разодрать удерживающую их преграду, обвились вокруг пальцев, впиваясь в плоть. Киат закусил губу — страшная боль ослепляла, туманила разум — и медленно, преодолевая все возрастающее сопротивление, потянул черный сгусток на себя. Почувствовал, как содрогнулось тело Кайдена, когда боль пробилась даже сквозь беспамятство. Бросил навстречу черному пламени собственную силу, рывком перекрывая смертоносным завихрениям обратный путь в тело жертвы, собирая их в единый клубок, чувствуя, как ядовитые нити неумолимо вгрызаются в его собственную плоть, делая боль нестерпимой. Последним отчаянным усилием потянулся, окружая черный огонь золотистой сферой, вкладывая в нее всю силу своего дара — и, отшатнувшись от Кайдена, беззвучно свалился на пол у кровати.

* * *

Сознание возвращалось медленно. Сначала вернулось осязание, ощущение чего-то мягкого под головой, затем — едва слышный щебет какой-то пичуги и шелест листвы, доносящийся словно издалека. Глаза открылись в последнюю очередь. Киат лежал на кровати в собственной спальне, укрытый легким шелковым покрывалом. Ткань приятно холодила обнаженную кожу.

Память вернулась рывком — смертельная схватка, в которой он не имел права на проигрыш, ослепляющая боль, черная злоба кертога, силящегося проникнуть в его кровь. И барьер, в последний миг воздвигнутый им в глубине собственной сущности, темница, окружившая яд непроницаемым коконом. Киат тщательно вслушался в свои ощущения. Несмотря на головокружение и противную слабость во всем теле, чувствовал он себя вполне сносно. Никаких следов яда обнаружить не удалось — значит, пока он лежал в беспамятстве, его дар справился с отравой. Хотя, видят боги, столько сил он еще не тратил ни разу в жизни.

Внезапная мысль обожгла холодом. Кайден! Что, если воздействие яда необратимо искалечило его? Киат попытался встать, но сил хватило только на то, чтобы слегка повернуть голову.

Кайден сидел в кресле, обхватив руками согнутое колено и устремив взгляд в окно, за которым неторопливо вступали в свои права прозрачные сумерки.

— Кай…

Кайден резко обернулся, глаза у него вспыхнули. Одним прыжком он оказался на кровати и сгреб Киата в охапку, прижав к себе. Киат попытался обнять его, но рука бессильно соскользнула вниз. Ему оставалось только прижиматься щекой в ответ, жмурясь от неимоверного облегчения.

— Давно я… так?

— Сегодня пятый день. Целители уже боятся попадаться Ардену на глаза. Яда в твоей крови они не чувствуют, но и в себя ты не приходил, — Кайден помолчал и продолжил чуть тише. — Кто-то из них предложил просить помощи в Туманном Пределе, дескать, кому, как не Йоргену, знать адские зелья и способы с ними справиться. Арден летал к нему лично. Но Йорген категорически запретил привозить тебя в Туманный Предел, сказал, что там ты умрешь наверняка.

Киат едва заметно кивнул. Если бы сила Туманного Предела заблокировала его дар, вряд ли даже Йорген сумел бы помочь. Кайден бережно опустил его на подушки и серьезно посмотрел в глаза.

— Ты не обязан был вмешиваться. У меня теперь долг жизни перед тобой.

Киат улыбнулся и слабо покачал головой.

— Нет. Считай, что это я выплатил тебе свой долг.

Он лукаво посмотрел на Кайдена из-под полуопущенных ресниц.

— Так что кольцо с янтарем можешь вернуть.

Кайден ухмыльнулся.

— И не подумаю даже, — он снова обнял Киата, зарывшись лицом в его волосы. — Я тебе другое подарю, не хуже.

* * *

Пять сотен лет мира — изрядный срок. И праздновали его с соответствующим размахом. Так что утренний вызов к королю Кайдена изрядно удивил. Как правило, с любого праздника Арден отправлялся в Туманный Предел, и раньше полудня его можно было оттуда не ждать. Кайден вошел в королевские покои и коротко поклонился.

— Ваше величество?

Арден кивком подозвал его к себе.

— Ты вошел в историю, как убийца последнего из гоблинов Черной гвардии, Кай. Это определенно заслуживает награды, — изящным жестом он поставил на стол перед ним резную шкатулку из черного дерева. — Открой.

Кайден откинул крышку и замер. Каждый завиток тонкого серебряного узора был знаком ему лучше, чем собственное лицо. Изысканные ожерелья и хрупкие ажурные подвески, кольца, кулоны, тяжелые свадебные браслеты родителей — все, что он считал безвозвратно погибшим в пожаре. Семейные реликвии, чей блеск на грязной шкуре гоблина заставил его потерять над собой контроль — впервые за сотни лет. И король выкупил все это у Джарета ради него?! Кайден опустился на одно колено.

— Ваше величество…

По губам Ардена скользнула самодовольная улыбка. Отданный в откуп амулет с прядью волос Этар, разумеется, стоил куда дороже. Но возможность полюбоваться выражением лица Джарета, когда он озвучил ему цену, с лихвой компенсировала затраты.

— Встань. Рад, что ты оценил мой подарок.

Кайден поднялся, с трудом оторвав взгляд от украшений, медленно закрыл крышку шкатулки. Арден положил руку ему на плечо.

— Теперь война окончена даже для тебя.

Кайден вскинул голову, встретившись с ним глазами. Арден на миг сжал пальцы и сразу убрал руку.

— Все, иди.

Кайден поклонился и вышел, прижимая к себе шкатулку. Арден прищурившись смотрел ему вслед. Верность — исчезающе редкий дар среди фейри. А беззаветная верность, что превыше жизни — и подавно. И она точно стоит дороже любого серебра.