К. Чант (джен)

В тот вечер, пытаясь отвлечься от мыслей о Гвендолен, которые всё еще время от времени накатывали на него, Кот решил побродить по замку. В конце концов, в замке по-прежнему оставалось много всего интересного и неисследованного. А кроме того, Кот наделся, что это выветрит из головы и сердца воспоминания о Гвендолен, зудящие как зубная боль.

Он прокрался по тихим коридорам, блестящим от светильников на стенах, в старую часть Замка. Наверняка самые интересные вещи находятся именно там. Кот бродил по коридорам, поднимался по лестницам, прислушиваясь к тишине и любопытно оглядываясь по сторонам, пока не попал в небольшую комнатку на самом верху одной из башен. Здесь явно давным-давно никого не было, и она была загромождена старыми вещами: шкафами, потрепанными креслами, сундуками, чем-то еще, что в полумраке было сложно разглядеть.

Кот выглянул из высокого окна и некоторое время стоял возле него, в восхищении разглядывая расстилающийся перед ним пейзаж. Внизу лежал сад, с высоты выглядевший совершенно по-особенному, а за ним поля и лес с начавшими желтеть деревьями. Справа можно было разглядеть шпили и крыши Боубриджа. Полюбовавшись видом, Кот развернулся, чтобы подробнее рассмотреть комнату — вдруг среди старья, собранного здесь, найдется что-то интересное? — и едва ступив пару шагов, чуть не полетел на пол, обо что-то споткнувшись.

Присев на корточки, чтобы посмотреть на коварный предмет, Кот обнаружил чемодан. Довольно старый, потрепанный коричневый чемодан. Вполне обычный, если бы не одна деталь. Сбоку на нем красовалась бирка «К. Чант». Кот поморгал, протер глаза, снова поморгал. Надпись на бирке не менялась. Но откуда в этом месте чемодан с его именем? Значит ли это, что он предназначен для него? Вдруг это какое-то особое волшебство?

Кот осторожно, разрываясь между любопытством и опасением, открыл чемодан. Внутри обнаружилось несколько старых учебников и тетрадей. Ничего интересного. Кот разочаровано вздохнул. Но все-таки присутствие его имени на незнакомой ему вещи было слишком странно, и он взял первый попавшийся учебник и раскрыл его.

Учебник оказался обычной географией. Кот пролистал еще несколько — история, литература, английский. Учебники как учебники. Только старые и потрепанные. Тогда Кот решил попытать счастья с тетрадями. И здесь стало гораздо интереснее. Упражнения, сочинения, записи лекций перемежались в них с разнообразными рисунками — на полях, а иногда прямо посреди листа. Словно тому, кто писал в этих тетрадях, было ужасно скучно на уроках.

Сев прямо на пол, Кот принялся изучать тетради. Здесь были умело сделанные зарисовки незнакомых, порой совершенно фантастичных пейзажей, людей в странных одеждах. Несколько раз встретились русалки. Один раз — потрясающе реалистичный рисунок дракона, жуткого и прекрасного одновременно. Коту страшно захотелось побывать в этих местах — они выглядели такими интересными!

И вдруг рисунки прервали несколько слов — крупная надпись, жирно обведенная несколько раз: «Ненавижу Замок!!!» Словно писавший хотел выплеснуть на бумагу свои бурлящие эмоции.

Кот недоуменно разглядывал кричащую надпись. Он не понимал, что могло вызвать у незнакомца ненависть. Самому Коту Замок нравился, как и его обитатели. Всегда нравился — даже когда он тосковал по миссис Шарп, даже когда с отчаяния собирался сбежать.

А уж теперь: когда его неразрешимые проблемы оказались вовсе не такими страшными и неразрешимыми, как он думал; когда он, наконец, почувствовал свою магию и учился ею пользоваться; когда все вокруг обращались с ним заботливо и предупредительно; когда он перестал бояться Крестоманси, — Кот и вовсе мог сказать, что чувствует себя здесь дома, что счастлив в замке.

Но тот неизвестный автор рисунков в тетрадях совершенно очевидно был крайне несчастен. И Кот пытался понять почему, но ему ничего не приходило в голову. А еще больше ему было интересно, кем он (или она) был. Теперь Кот уже понял, что их одинаковые инициалы — просто совпадение. Хотя, учитывая фамилию Чант, они, скорее всего, были родственниками.

Гвендолен не подходила по первой букве имени. Да и не было у нее никогда такого чемодана — уж Кот-то знал. У Дженет — тем более. У нее в этом мире вообще своих вещей не было. Роджер и Джулия, мало того, что не подходили по инициалам, никогда бы такого не написали. Замок был их домом, в котором они были вполне счастливы. А больше никаких родственников подходящего возраста Кот не знал.

Пожав плечами — наверное, придется смириться, что загадка так и останется загадкой — он принялся листать дальше. Время от времени встречались пейзажи, подписанные таинственным словом «Везделка». Среди них были «Везделка Богини», «Везделка глупых леди», «Везделка с драконами». Что бы ни значило это слово, оно явно относилось к чему-то интересному. И Кот решил спросить у Крестоманси при первом удобном случае.

Случай представился достаточно скоро. Они как раз проходили магические термины, и Кот решил, что будет совершенно естественно спросить про непонятное слово.

— А что такое Везделки?

Как он ошибался насчет естественности, он понял в ту же секунду. На лице Крестоманси мелькнуло странное выражение, прежде чем он сумел вернуть себе обычную невозмутимость. Увы, разобрать, что именно за выражение, Кот не успел.

— Где ты слышал это слово? — поинтересовался Крестоманси.

Прозвучало так, словно Кот каким-то образом разузнал величайшую тайну, которую ему знать не положено. Что отчасти было правдой: ведь лазить в тот чемодан ему действительно никто не разрешал.

— Я не слышал — я прочитал, — осторожно признался он и тихо добавил: — В одной тетради.

Крестоманси приподнял бровь, и пришлось продолжить.

— Я понимаю, что нехорошо рыться в чужих вещах, но на том чемодане было написано «К. Чант»! — заключил Кот свой рассказ. — Я подумал, он специально для меня.

К его удивлению, Крестоманси засмеялся:

— Вот к чему может привести сходство инициалов, — и после небольшой паузы добавил: — «К» на той бирке означало вовсе не «Кот», как ты подумал, а «Кристофер». Но я вполне понимаю ход твоих мыслей.

Кристофер? Кот уставился на Крестоманси, приоткрыв рот и чуть ли не окаменев, когда до него дошел весь смысл сказанного. Кристофер Чант. Да быть того не может!

Будто не замечая его состояния крайнего шока, Крестоманси продолжил:

— Что касается твоего вопроса, Везделками я в детстве называл другие миры, в которых любил бродить. Причем долгое время я думал, что это лишь сны.

Кот усилием воли закрыл рот и сглотнул. Значит, правда. Тот чемодан действительно когда-то принадлежал Крестоманси. Ни разу ему даже в голову не пришла такая возможность. Собственно, до сегодняшнего дня он вообще не задумывался о том, что Крестоманси тоже когда-то был ребенком.

И, кажется, очень несчастным ребенком, если судить по той кричащей надписи. Как ни интересна была Коту тема других миров и путешествий по ним, это терзало его любопытство в данный момент гораздо больше. Однако ему понадобилось всё его мужество, чтобы тихо, запинаясь, спросить:

— П-почему… почему вы так ненавидели Замок?

Крестоманси моргнул:

— Это ты тоже нашел в тех тетрадях?

Кот кивнул. Он понимал, что лезет не в свое дело и это слишком личный вопрос, и был готов к тому, что Крестоманси не ответит. Однако снова ошибся. Крестоманси печально усмехнулся и ответил:

— Наверное, просто всё вместе так сложилось. Меня забрали из школы, от друзей, даже не спросив моего мнения. Поставили перед фактом, что я должен стать Крестоманси, а я тогда мечтал о карьере игрока в крикет. К тому же Габриэль де Витт — тогдашний Крестоманси — был суровым стариком, совершенно не имевшим опыта в обращении с детьми. В те дни я действительно ненавидел Замок, всех его обитателей и своего опекуна в особенности. Но этот период прошел — к счастью, достаточно быстро.

Кот подумал, что ему повезло гораздо больше — с опекуном в первую очередь. Было время, когда он боялся Крестоманси, но никогда Кот его не ненавидел. Никогда в нем не было того яростного неприятия, которое он почувствовал в старых записях. Он чуть было не высказал это вслух, но в последнее мгновение постеснялся. И вместо этого спросил:

— А какие там имелись в виду миры? Везделка с драконами — понятно: Девятая серия. А Везделка глупых леди?

На лице Крестоманси вновь промелькнуло странное неуловимое выражение. Почему-то у Кота осталось ощущение, что ему не слишком приятно об этом вспоминать. Тем не менее ответил он обычным ровным тоном:

— Глупыми леди я тогда называл русалок. И это…

Вопросительная пауза предполагала, что Кот должен закончить, так что он прилежно ответил:

— Пятая серия, — и тут же снова спросил: — А они правда глупые?

Крестоманси усмехнулся:

— Во всяком случае, казались мне тогда такими. Потому что вечно безудержно хихикали и никак не желали понимать, что Кристофер — это имя, а не название неведомого вида живых существ.

Кот невольно фыркнул. Он бы поговорил о Пятой серии еще, но каким-то шестым чувством угадывал, что Крестоманси не слишком хочется углубляться в эту тему. Определенно, с русалками было что-то не так, но уточнить Кот не решился. И потому перешел к следующему миру:

— Везделка Богини?

— Десятая серия, — на этот раз Крестоманси улыбнулся без всяких скрытых чувств и, кажется, даже с нежностью.

— О. Так Богиня — это Ашет?

— Не сама Ашет — ее Живое воплощение.

— Вы были знакомы с Живой Ашет? — поразился Кот.

Десятую серию они проходили как раз недавно, и Кот помнил, что девочка, которую выбирают Живой Ашет, никогда ни с кем не общается, кроме жриц, и не выходит из храма, если не считать праздничной церемонии раз в год.

Крестоманси весело кивнул и рассказал, как познакомился с девочкой, выбранной быть Богиней. Правда, он явно рассказал не всё — лишь в общих чертах, — но и это было ужасно интересно.

— Мы с ней находились в очень похожем положении, — объяснил Крестоманси. — Оба были заперты, как в ловушке: я в Замке, она в храме. И наше будущее решали другие. Она понимала меня лучше всех, и потому я каждый раз возвращался поболтать с ней, хотя это было довольно опасно.

Кот кивнул — он знал, как важно иметь того, кто тебя понимает. Особенно когда чувствуешь себя одиноким.

И вдруг от двери раздался веселый голос:

— А я-то думала, потому что нравлюсь тебе.

Кот подпрыгнул и, повернувшись, увидел, видимо, недавно зашедшую Милли, которая смотрела на Крестоманси с насмешливой нежностью. Тот невозмутимо заметил:

— Одно вытекает из другого: ты нравилась мне, потому что понимала меня.

И только тогда до Кота дошло, что это означает. Челюсть отвисла снова. Невольно вспомнилась первая встреча с Милли, когда она показалась ему такой простой и обычной. Да, сейчас он знал, что за заурядной внешностью скрывается сильная кудесница, но… Живая Ашет!

— Ну, и не стоит забывать о плате за Трогмортена, — донесся до сознания Кота веселый голос Крестоманси.

Кот закрыл рот и поморгал, с трудом подавив желание ущипнуть себя: не сон ли всё это?

Милли засмеялась, будто старой шутке:

— Да, конечно, как я могла забыть про твой неоплатный долг? — а потом уже серьезно добавила: — К тебе посланник от короля. Говорит, очень срочное дело.

Крестоманси слегка поморщился — или Коту только показалось? — и кивнул:

— Хорошо. Пусть заходит. Мы всё равно уже почти закончили.

Не дожидаясь, пока ему об этом скажут, Кот встал и пошел к выходу. Такое уже бывало — когда урок с Крестоманси что-нибудь прерывало: неожиданный вызов, важный посетитель, хуже всего, если какой-нибудь кризис. Кот знал, что они наверстают упущенное в следующий раз.

— И, Кот, — окликнул его Крестоманси, когда он уже дошел до двери.

Кот повернулся, встретившись с очень серьезным взглядом черных глаз, в которых не осталось и следа недавнего веселья. Значит, то, что будет сейчас сказано, действительно важно.

— Не вздумай повторять мои подвиги, — произнес Крестоманси. — Я знаю: путешествия между мирами — это ужасно интересно. Но их следует начинать под присмотром опытного кудесника. И ты освоишь их в свое время, — после секундной паузы Крестоманси веско добавил: — Во время этих странствий я потерял большинство своих жизней.

Кот кивнул, показывая, что всё понял, и вышел. Ему было о чем подумать, помимо путешествий между мирами (хотя, надо признать, было любопытно и не терпелось начать этому учиться).

Крестоманси вдруг открылся ему с неожиданной стороны. До сих пор он представлялся Коту могущественным, неуязвимым, всегда уверенным в себе, почти сверхчеловеком. А тут Кот по-настоящему осознал, что он тоже человек, которому ничто человеческое не чуждо. Это одновременно смущало, пугало и вызывало теплое чувство в груди. Кот любил своего наставника, трепетал перед ним и восхищался. И сейчас он с удивлением понял, что восхищение никуда не делось, зато трепета стало меньше, а любви, напротив, больше.