Убийство Хуана Борджиа (гет)

Над Римом разразилась гроза. Люди попрятались в дома, и Асканио тоже укрылся в своем дворце, смотря на стекла, по которым бежали тяжелые капли дождя. Недавно произошло скандальное убийство военачальника Папской армии, герцога Гандийского по имени Хуан Борджиа. И именно Асканио должен был узнать, кто же убил сына Папы. Александр Шестой поручил Асканио Сфорца подслушивать разговоры кардиналов и следить за порядком в Риме. Именно курии Папа опасался больше всего, ведь враг всегда приходит исподтишка. Кардинал Асканио Сфорца был исполнительным. Он — единственный из Сфорца, кто оставался верен семье Борджиа. И именно ему предстояло раскрыть это ужасающее преступление.

Тело Хуана выловили из Тибра ранним утром. Те, кто достали его, заметили богатую одежду, а также многочисленные ранения, нанесенные, по-видимому, кинжалом.

Итак, Хуан Борджиа мертв. И целый Рим входил в круг подозреваемых...

Среди таковых сначала оказался и сам Асканио, но Папа освободил его от всех обвинений. Как Асканио, благородный Асканио, мог замарать руки таким отвратительным преступлением, как убийство? Поэтому его кандидатура отпала сама собой. Сфорца при дворе Папы любили именно за тактичность Асканио. Никто не заподозрил его в убийстве, но почему-то Александр Шестой считал Асканио способным на расследование.

— Вы должны провести расследование, вице-канцлер, — заявил Родриго Борджиа, сидя в своем Папском кресле.

— Слушаюсь и повинуюсь, — поклонился Асканио.

И он искал улики — битый час. Сейчас это было невозможно из-за дождя, но Асканио уже собрал достаточное количество ведомостей.

* * *

Внизу послышались чьи-то быстрые шаги и шелест платья. Женщина.

Асканио удивился, увидев в своем доме Лукрецию Борджиа, дочь Папы. Что она здесь делает? С ее плаща спускались маленькие капельки. Лицо ее было мокрым и слегка покрасневшим. Волосы струились мокрою волной.

— Лукреция. Чем обязан твоим присутствием в своем доме? — поинтересовался обходительно Асканио.

— Я пришла, ведь мне интересно. Я услышала, что именно вы будете расследовать убийство моего старшего брата. И хочу помочь вам в поисках убийцы, — сказала Лукреция, стыдливо опуская глаза.

— Ты любила своего брата? — спросил Асканио Сфорца проникновенно.

— Нет, не очень. Иногда я даже желала ему смерти. Но я... Я и подумать не могла, что его жизнь закончится так внезапно. Понимаете, кардинал Сфорца, в Риме многие ненавидели Хуана. Это мог быть один из обманутых мужей либо ревнивые братья какой-то опозоренной Хуаном девушки или женщины. Вот я и пришла помочь вам. — по щекам Лукреции все еще стекали мелкие капельки дождя.

— Сначала согрейся у камина, Лукреция, — заботливо предложил кардинал Сфорца.

Он снял с ее плеч тяжелый плащ и развесил его на шкафу, дабы высушить. Шкаф был недалеко от камина, и теплый воздух доставал и туда.

— Тебе надо переодеться. Я сейчас распоряжусь, и тебе выдадут сухое платье, — сказал Асканио, усаживая продрогшую Лукрецию у огня в мягкое кресло.

Асканио Сфорца подозвал служанку и велел дать для Лукреции одно из платьев его кузины, которая иногда останавливалась в палаццо Асканио. Лукреции принесли кроваво-красное — модное в Италии — платье. Она переоделась с помощью камеристки за ширмой, которая тоже была устроена для кузины Висконти. Асканио усадил Лукрецию у огня и сам сел рядом, в соседнее кресло.

— Итак, Лукреция. Ежели тебе интересно, какими ведомостями мы располагаем, — то их совсем немного. Тело выловлено из Тибра, как большинство убитых в Риме. Родственники опознали твоего брата, хоть он и пролежал в воде не менее трех дней. Я подслушивал разговоры кардиналов, и никто из них не ненавидел Хуана Борджиа до такой степени, чтобы желать ему скоропостижной гибели. Герцог Гандийский был не любим римлянами, но кардиналы о нем ни словом не обмолвились.

— Кардинал Сфорца, а кто особенно не любил Хуана? — спросила Лукреция, изогнув бровь.

— Я точно не знаю. Придется допрашивать всех подряд, — развел руками Асканио Сфорца.

— А как это — допрашивать? Бить, мучить? — спрашивала Лукреция, которой было попросту интересно.

— Нет, просто спрашивать и молиться, что они ответят правду. Придется допросить несколько римлян, чьи жены, дочери и сестры были обмануты Хуаном Борджиа, — сказал Асканио.

— Но сначала надо дождаться окончания грозы, — заметила Лукреция.

— Верно, Лукреция, — согласился кардинал Сфорца. — Сейчас вечер, и лучше бы тебе переночевать у меня во дворце. Потому что идти так поздно я тебе не разрешу. Вдруг на тебя нападут, время сейчас неспокойное. Я мог бы проводить тебя, но, боюсь, ты промокнешь по дождем и простудишься. Я пекусь о твоей безопасности, Лукреция. Тебе отведут отдельную комнату, и ты ни в чем не будешь нуждаться. Я сейчас распоряжусь принести тебе подогретого вина со специями.

Асканио подозвал служанку и велел подогреть вино, добавив туда корицу, мускатный орех, гвоздику, ваниль и кардамон. Через минут двадцать служанка уже стояла в дверном проеме с кувшином ароматного вина. Асканио взял кувшин и налил Лукреции полный бокал. Лукреция благодарно взяла его и немного отпила.

— Вкусно, — кивнула она.

— Я рад, что тебе нравится, — улыбнулся Сфорца.

— И все же, что вы еще знаете про смерть моего брата? — заинтересованно спросила Лукреция, отпивая еще вина.

— Я сказал тебе все, что знаю. Еще могу добавить, что допросы начнутся завтра же, — с доверительными нотками в низком глубоком голосе сказал кардинал Асканио.

— Можно, я буду присутствовать на них? — спросила Лукреция с надеждой.

— Можно, — разрешил кардинал.

Лукреция зашуршала юбками, поднимаясь с кресла с мягкой обивкой. Она подошла к Асканио и взяла его за руку.

— Кардинал... Я, право же... Право, я... Очень признательна вам за то, что позволяете мне вам помочь в расследовании, — мило улыбнулась она.

Асканио опешил, но взял руку Лукреции в свои и тихо поднес ее к губам. От поцелуя руки Лукреция чуть покраснела.

— Я тоже рад, что ты поможешь мне, — сказал Асканио.

На следующий день Лукреция проснулась ни свет ни заря. Она вбежала, полностью одетая в свое высохшее платье, в покои кардинала Асканио.

— Кардинал Сфорца, мы уже приступаем? — нетерпеливо сказала она.

Асканио тоже был уже одет в свое кардинальское облачение. Он кивнул Лукреции и подтвердил, что они выдвигаются уже сейчас.

— Лукреция, ты не боишься покойников? Мы должны осмотреть тело Хуана Борджиа, — сказал кардинал Асканио.

— Не боюсь. Чего их бояться? Это просто мертвые люди, — сказала Лукреция.

Они вместе пошли, прямо по лужам, в дом Папы, где лежал на большом столе мертвый Хуан. Его тело уже посерело, и от него уже тянуло сладковатым запахом тления. Лукреция поежилась. Кардинал ободряюще взял ее за руку, и они вместе подошли к телу.

Асканио осторожно откинул полог, покрывающий обезображенное агонией лицо Хуана. Лицо не было тронуто. В области груди и живота — многочисленные раны от ножа. Запекшаяся кровь виднелась на ранах. Асканио прикрыл тканью лицо убитого. Так они ничего не добьются. Пора приступать к допросам.

На допрос был вызван простой римлянин из благородной семьи, чья жена была любовницей Хуана.

— Скажите, синьор, когда вы узнали о связи убитого с вашей женою? — внимательно глядя на римлянина, спросил Асканио Сфорца.

— Недавно. Она сама мне все рассказала. Так расхваливала этого подонка. Я не бил ее, если вы об этом. Я хотел прирезать мерзавца, но кто-то сделал это до меня, — поведал римский аристократ.

— Понятно. Вы говорите правду? — спросила Лукреция.

— Правду и ничего, кроме нее, — надменно сказал римлянин. — С чего мне врать кардиналу и благородной мадонне Борджиа?

— Вы свободны, — сказал Асканио, широким жестом указывая обманутому мужу на дверь.

Дальше были братья, отцы и остальные родственники обесчещенных Хуаном девиц.

— Я никогда бы не убил этого подлеца, он вон какой здоровый.

— Я не знаю, кто убил Борджиа, но это точно не я.

— Мы хотели с братом закрыть его в сундуке, но не убивать, нет.

— Я мечтал убить его, но, вероятно, у него были есть враги, кроме меня. Сестра сама проговорилась, хотя я их и застукал.

— Я бы выпотрошил этого негодяя, но кто-то решил порешить сего изверга раньше меня.

Таковыми были практически все ответы. Лукреция утомленно опустила глаза. Допросы ее вымотали, ведь Асканио приходилось чуть ли не пытками заставлять людей говорить. Но он понял, что все они говорят правду.

— Нам надо подойти ближе. Из всех подозреваемых остается только твой брат Чезаре. С ним и поговорим, — предложил Асканио.

— Чезаре кардинал, с чего ему марать руки кровью? — вступилась за брата Лукреция. — Нет, пусть это будет последний вариант. Он служит Господу, он хороший человек!

— Хорошо, пусть будет последний. А сейчас меня интересуют еще несколько кардиналов, — сказал Сфорца, и они вместе с Лукрецией допросили подозреваемых.

— Ох, кардинал Асканио, как же я устала вести допрос, — сказала Лукреция, утирая пот со лба.

— Ты сама согласилась мне помогать, Лукреция, — сказал Асканио, беря ее за тонкую руку.

Внезапно меж ними промелькнула искра. Асканио смотрел в голубые большие глаза Лукреции, а она сосредоточилась на его карих. Ох, как он хотел в этот момент наплевать на целибат и прижать милую Лукрецию к себе, защищая ее от всего мира.

Но Асканио попросту не посмел.

Настало время разговора с Чезаре. Кардинал Чезаре Борджиа ждал их в своем небольшом кабинете. На его лице чиаалась какая-то нервозность. Асканио и Лукреция приблизились к юному кардиналу.

— Чезаре, мне нужно знать. Это ты убил Хуана? — спросила Лукреция, настраиваясь на серьезный разговор.

— Что за глупый вопрос, сестренка! Конечно же, не я, — сказал Чезаре беспечно.

— Кардинал Борджиа, мы тут не шутки шутим, — грозно сказал Асканио Сфорца. — Мы пришли узнать, вы ли убийца.

— Не я, — ответил Чезаре гордо и надменно.

— Почему вы врете, кардинал Борджиа? — с нажимом спросил Асканио.

— Я говорю правду, — ответил Чезаре, пряча глаза.

— В глаза, в глаза мне смотрите, — приказал Сфорца. — Немедленно.

— Я... Право же... Да не убивал я вашего Хуана! — рявкнул Чезаре Борджиа.

— Не лгите, — серьезно предупредил Асканио. — Ведь воздаяние будет моментальным.

— Я не убивал Хуана. Я был с ним в ровных дружеских отношениях, — возразил Чезаре, смотря немигающим взглядом кардиналу Сфорца в глаза.

— Нет, Чезаре, ты врешь, — сказала Лукреция. — Я много раз видела ваши с Хуаном стычки.

— Лукреция, и ты туда же? Почему ты мне не веришь? Я. Не. Убивал. Хуана, — отчеканил Чезаре.

Кардинал Асканио решил пойти на крайние меры. Ободряюще сжав руку Лукреции (Чезаре послал ему ревнивый взгляд), Асканио схватил кардинала Борджиа за шиворот.

— Чезаре Борджиа, вы обвиняетесь в убийстве своего брата, герцога Гандийского, — изрек он.

Чезаре тут же освободился, отталкивая руку Сфорца.

— Я не убивал. Никого. Никогда. Я кардинал, и вы должны... — Чезаре не договорил — его перебил Асканио.

— Ложь! — всегда сдержанный, Сфорца прямо рыкнул это слово. — Просто признайтесь.

Чезаре вздохнул.

— Да, это я убил Хуана Борджиа, — выдохнул он.

— Так и запишем, — с облегчением вздохнул Асканио.

— Чезаре, ты убийца, — с обвинением взглянула в темные глаза брата Лукреция.

— Это была самозащита, — возразил Чезаре.

— Неправда, — ответила Лукреция.

— Почему вы убили его, кардинал Борджиа? — продолжал допрос Асканио Сфорца.

— Потому что он вредитель. Он мерзавец и подлец. Таких, как он, Бог позволяет убивать, — взволнованно ответил Чезаре.

— Я расскажу вашему отцу о вашем преступлении, — заявил Асканио.

И они с Лукрецией вышли, оставив недоумевающего Чезаре в одиночестве.

— Что теперь? — спросила Лукреция.

— А теперь я провожу тебя домой, — сказал Асканио.

И он проводил ее. У самой виллы Борджиа Асканио пылко прижал руку Лукреции к своим губам.

— Вы... Асканио, вы... Вы любите меня? — спросила Лукреция.

— Да, Лукреция. Люблю. Очень, — с трепетом ответил кардинал.

— Тогда поцелуйте меня на прощанье, — прошептала мадонна Борджиа.

И Асканио поцеловал ее. В губы, прямо в ее юные свежие губы. Он обвил руками ее стан, прижимая юную женщину к себе. Лукреция тоже обняла кардинала и рьяно ответила на поцелуй. Наконец, он завершился — через несколько долгих и мучительных минут.

— Спокойной ночи, кардинал Асканио, — прошептала Лукреция.

— Спокойной ночи, Лукреция, — промолвил Асканио.

Он коснулся рукой своих губ, на которых еще сохранился вкус губ Лукреции.

Он будет помнить ее всегда. Она ведь помогла ему раскрыть преступление. А не любить милую юную Лукрецию невозможно. И пусть она замужем, а он кардинал — Асканио будет помнить миг этого поцелуя всю жизнь.

* * *

Когда Асканио умирал в Риме от чумы, Лукреция хотела навестить его. Ведь они давно были тайными любовниками, и Лукреция родила от Асканио несколько детей. Но Асканио не позволил Лукреции войти к нему, чтобы не заразить ее черной смертью.

Когда Асканио умер, Лукреция плакала на его могиле. Она принесла к его надгробию в Санта Мария дель Пополо белые цветы, и горькие рыдания вырывались из самой ее души.

Она помнила кардинала Сфорца, единственного доброго Сфорца — до самой своей смерти в тридцать девять лет от родильной горячки.