В ожидании Санты (джен)

«Рождество будет завтра», — сказал ему дядя Цзян Чэн, и Цзинь Лин ждал чуда. Вот только ждать аж до завтра он не мог, поэтому, запасшись печеньками, спрятался в кресле в гостиной.

Кресло стояло у электрического камина и было повернуто к окну, так что увидеть Цзинь Лина со стороны гостиной можно было, только если специально искать. Камин остался единственным источником освещения в гостиной. В кровать по совету названного дяди Вэй Ина Цзинь Лин положил медведя, чтобы Цзян Чэн не хватился его, когда пойдет проверять, спит ли он.

В свои шесть лет Цзинь Лин был очень сообразительным и самостоятельным мальчиком. Жили они вдвоем с дядей Цзян Чэном, но это не спасало от нашествия родственников: только со стороны папы было еще трое дядь, а уж чего стоил один прилипчивый дядюшка Вэй?! Хоть родителей у Цзинь Лина и не было, он совсем не чувствовал себя одиноким.

На отчаянный шаг — подкараулить Санту — Цзинь Лин решился только потому, что белобородый старик уже два Рождества подряд игнорировал его желание получить собаку. Дядя Цзян Чэн утешал, что щеночка Санта принесет ему, когда Цзинь Лин еще немного подрастет, но он уже давно вырос, а Санта все не торопился. В этом году Цзинь Лин решил лично поговорить со стариком. Ведь письма Санте могли и не доходить, да и что там в них писали взрослые, Цзинь Лин точно не знал.

Тепло от камина и тишина в доме быстро сморили Цзинь Лина. Разбудил его подозрительный шорох за окном, у которого стояло кресло. Цзинь Лин потер глаза и, едва разлепив веки, испуганно уставился на темный силуэт, скребущийся в окно: скрип, скрип. Тень была неправильно непропорциональной: с двумя головами, кривым туловищем и одной рукой.

Цзинь Лин сильнее вцепился в тарелку с печеньками и застыл от страха, словно кролик, которых разводил Лань Ван Цзи — хороший друг дядюшки Вэя. Он боялся закричать и даже шелохнуться, тем самым выдав себя.

Тень за окном зашебуршилась активнее, повернулась другим боком, и в свете фар проезжавшей мимо машины Цзинь Лин четко увидел человеческий силуэт с большим мешком за спиной.

«Грабитель», — понял Цзинь Лин, и страх тут же схлынул. С грабителями в полицейском участке разбирался дядюшка Вэй и Лань Ван Цзи — вот уж кого стоило бояться, по мнению Цзинь Лина.

Что делать в случае, когда в дом лезет чужак, его учили, поэтому Цзинь Лин действовал по инструкции дяди Цзян Чэна. Он тихонечко, с тарелкой печенек в обнимку, слез с кресла и на цыпочках прокрался к телефону. На телефоне была особенная кнопка для быстрого набора службы спасения. Только Цзинь Лин нажал нужную кнопку — как со стороны окна послышался щелчок и рама медленно поползла вверх, а шторы заколыхались от порывов ветра с улицы. Цзинь Лин пихнул телефон поглубже в подушки дивана, где его было совершенно не слышно — это он по опыту знал, — и метнулся к елке.

Цзинь Лин быстро нырнул под нижние ветки ели, где обнаружил горку подарков, которой тут не было, когда он только пришел караулить Санту. Все указывало на то, что приход Санты он проспал, но о сонных чарах Санты дядя Цзян Чэн его честно предупреждал, да это сейчас было и неважно. Цзинь Лин поставил тарелку с печеньками на пол, а сам, стараясь не шуметь, полез прятаться за подарки, глубже под елку.

Грабитель в тяжелых черных ботинках с высокой шнуровкой направился прямиком к елке.

«За моими подарками пришел», — догадался Цзинь Лин, и ему стало очень обидно.

Он весь год старался быть хорошим мальчиком, а это было очень непросто, особенно из-за вредного дядюшки Вэя, которого хорошим мог назвать разве что только Лань Ван Цзи. И вот теперь, когда все жертвы были вознаграждены, его подарки вот так просто заберет какой-то нехороший тип?

Когда грабитель нагнулся к подаркам, Цзинь Лин замер, притаившись. Зашуршали обертки. Цзинь Лин сильнее подтянул колени к груди ожидая, что с минуты на минуту его обнаружат.

— Тяф! Тяф-тяф! — раздался радостный собачий лай.

— А?! А-а-а!.. — вторил ему вопль грабителя.

Дядька, пришедший за его подарками, заметался, выронил свой мешок, наступил на тарелку с печеньками, отчего послышался треск и хруст, зацепил елку, и та заходила ходуном. Цзинь Лин сжался и зажмурился, боясь, что его чем-нибудь придавит. Ель завалилась, кажется прямо на грабителя, который воскликнул: «Ох» и забарахтался активнее.

— Собака-собака-собака! — очень знакомо голосил грабитель, с грохотом вываливаясь из окна.

— Какая тварь будит людей в час ночи! — донесся со второго этажа сердитый крик дяди Цзян Чэна.

— Лань Чжань! Лань Чжань, спаси меня! Там собака! — надрывался уже на улице грабитель, теперь безошибочно узнаваемый, потому что только один человек на памяти Цзинь Лина называл строгого господина Ланя просто Лань Чжанем.

Сверху послышалась тяжелая поступь дяди, хлопнула входная дверь, и снаружи теперь надрывался не только причитающий дядя Вэй, но и дядя Цзян Чэн. А потом к ним присоединился вой сирены полицейской машины.

В щеку Цзинь Лина ткнулся мокрый нос, он открыл плотно зажмуренные глаза и в разгромленной гостиной с завалившейся елкой увидел щеночка. С ушками торчком и серой шерсткой — только мордочка, живот, лапки и кончик хвоста были белыми. Собака радостно завиляла хвостиком и тут же полезла лизаться, заставив Цзинь Лина хихикать.

— Красавица, — приговаривал он, поглаживая счастливо повизгивающего щеночка.

Собака, без сомнений, была девочкой, как и просил Цзинь Лин у Санты и как рассказывал дядя Цзян Чэн, у которого в детстве было много собак. С именем Цзинь Лин уже определился. Дядя Цзян Чэн читал ему разные сказки, и была в тех историях «крестная фея», которая защищала своей магией главного героя.

— Будешь моей Феечкой! — заявил Цзинь Лин.

— Тяф! — радостно гавкнула Феечка, будто подтверждая выбор имени.

Цзинь Лин одной рукой обнимал, а другой гладил щенка и понимал, что это самое счастливое Рождество. Ведь рядом была его порой шумная и бестолковая, но горячо любимая семья, а Санта подарил ему маленькую Феечку, которая уже сейчас защищает его и навсегда останется его другом.