Интерпретация (гет)

В Либрии торжествует Факт. Слова «рад», «доволен», «спокоен» — всего лишь дань привычки, от которой необходимо избавиться. Но язык меняется медленнее законов, в этом его несовершенство. Несовершенство, которое надо искоренить — так же, как и сами понятия, которые все еще существуют в языке.

Клерик первого ранга Джон Престон заполняет ежедневный отчет. Он ставит плюсы напротив нужных полей. Он констатирует факты и ничего кроме фактов. Клерик первого ранга Джон Престон уверен в том, что совершенно объективен. Ежедневная доза прозиума избавляет от сомнений, колебаний, неуверенности. Прозиум отсеивает шелуху и оставляет только факты. Джон Престон ставит последнюю точку и складывает в папку идеально разлинованный лист. Его отчет безупречен, как и вся его жизнь, состоящая из одних только фактов. И эти факты он перечислил с неумолимостью и бездушием счетной машины, чтобы другая бездушная счетная машина внесла их в базу данных и подвергла такой же бездушной и объективной оценке.

Клерик Джон Престон не испытывает удовольствия от выполненной работы. Он фиксирует факт выполнения в памяти, ставит мысленную отметку «завершено» и концентрируется на следующей задаче.

Показатели его эффективности — максимальны, потому что он оценивает все с позиции безупречной логики: работу, семью. Его семья идеальна. Вивиана делает их жизнь уютной, нет, комфортной (Джон Престон может указать десять различий между этими понятиями, не задумавшись ни на минуту). Дети воспитываются согласно самым точным и проверенным стандартам, которые не оставляют места для нежности и заботы, зато учат ценить факты. Вивиана — идеальная жена. Она все делает правильно. Рядом с ней Джон Престон испытывает что-то похожее на удовлетворение. Особенно когда слышит ее ровное дыхание ночью. Это дает ему ощущение безопасности (результат ряда логических выводов, слишком быстрых, чтобы каждый раз проходить всю цепочку заново). Она родила ему здоровых, как и она сама, детей. Его семья безупречна. И Джон Престон указывает факты, которые подтверждают это, в ежедневных отчетах.

*

Правосудие в Либрии исключает малейшее сомнение в объективности. Именно поэтому клерики утверждают приговоры, не зная, чье имя указано в обвинительном листе. Они оценивают только факты, изложенные в фабуле дела. Система не может быть построена на доверии, она требует скрупулезной проверки каждого. Поэтому клерики никогда не знают, кому выносят приговор — система не может допустить даже минимальный риск проявления чувств или эмоций.

Джон Престон получает документы через окошко, в которое не видно лица конторского служащего — только руки с аккуратно подстриженными ногтями. Ему и не нужно видеть лицо. Все, что от него требуется, — принять папку, расписаться в получении, приложить к считывающему устройству удостоверение с персональным кодом. Подпись — тоже дань формальности, которую пока еще не отменили.

Джон Престон отходит от окна, освобождая место для следующего клерика, который тоже получает дело для оценки и вынесения приговора, и возвращается за свой письменный стол.

Он дотошно просеивает через мелкое сито своей логики чужую жизнь, анализирует каждое действие как в отдельности, как и вкупе с другими, находит для каждого верное определение, взвешивает полученную сумму и сравнивает ее с требуемым идеалом поведения. Каждому нужны конкретные примеры для такого сравнения, и Джон Престон берет в качестве отправной точки свою семью, в безупречности которой уверен.

Подозреваемая, чьего имени он никогда не узнает, далека от идеала, которым является Вивиана. Эта женщина любит своего мужа, привязана к детям больше, чем позволяют проверенные педагогические методики. У нее тоже двое детей, как и у Вивианы. Джон Престон неодобрительно хмурится, но тут же берет себя в руки. Может быть, поэтому он так строг к этой неизвестной, которая позволила себе забыть о приличиях и принести эмоциональную заразу в свой дом, которая едва не развратила ее собственных детей, прививая им эмоции и чувства. Любое эмоциональное преступление должно исчезнуть, для этого и создана Процедура, после которой от преступника не остается ничего. Лучшее средство борьбы с чувствами — это искоренять их вместе с носителями без остатка, стирать из памяти.

Джон Престон идеальным каллиграфическим почерком пишет в нужной графе: «Виновна в эмоциональном преступлении, наказание — смертная казнь». Он вносит в базу номер дела, свой вердикт и подтверждает это своим личным номером. На сегодня это последняя задача в списке. Престон сверяется с часами, убирает ручку в ящик стола и отправляется домой. Там его ждет ужин, Вивиан и дети — все как положено.

И только подходя к дверям своей квартиры, он немного ускоряет шаг.

*

Джон открывает глаза на несколько минут раньше, чем зазвенит будильник, и слышит, как меняется рядом дыхание Вивианы. Он удовлетворенно кивает — еще один показатель того, что они с ней совпадают почти по всем параметрам. Вивиана встает с кровати более неловко, чем обычно, и Джон хмурится. Но тут же находит этому рациональное объяснение — ее мышцы могли затечь от сна.

До утреннего приема прозиума есть время, и Джон идет умываться и чистить зубы. На кухне стучат тарелки и звенят приборы — Вивиана накрывает на стол. Джон достает ампулу и ставит ее на край умывальника. Еще есть время, поэтому можно отклониться от утренних привычек. Он возвращается в комнату и заправляет постель — свою и жены, а после выходит в коридор. Вивиана тоже там — складывает его форму, медленно и аккуратно, уголок к уголку. Джон наблюдает за ней, вспоминает, какие мягкие на ощупь ее волосы, какая гладкая кожа. Он рассматривает ее пристально и внимательно и замечает, что ее руки немного дрожат.

— Ты сегодня не такая, как всегда, — отмечает Джон.

— Я чувств… ощущаю себя больной, — со странным выражением отвечает Вивиана и роняет ремень.

Джон благодарен ей за то, что она так его поддерживает и старается не говорить тех слов, которые обозначают чувства. Он хочет сказать ей, что сегодня ей не стоит заниматься домашними делами, а вместо этого пойти и показаться врачу, но в эту минуту дверь слетает с петель.

— Ни с места! Вы арестованы!

Джон пропускает эти слова мимо ушей — наверняка это ошибка. К нему в дом не могут вломиться без уведомления — он клерик первого ранга. Всего секунда уходит на то, чтобы оценить обстановку и начать действовать. Противников всего двое, третьего человека Престон не воспринимает как угрозу — он безоружен. Что-то, неизвестное ему самому, удерживает Престона от того, чтобы убить их на месте.

— Не стреляйте! Мы исполняем закон. У нас ордер на арест вашей жены. Она обвиняется в эмоциональном преступлении, — быстро произносит тот, что без оружия.

Этого не может быть! Его жена — безупречна. Но безоружный протягивает ему лист бумаги, на котором рукой Джона Престона, клерика первого ранга, написано «Виновна…»

Он оборачивается к Вивиане и читает на ее лице приговор — виновна. Она бросается к нему, целует в губы, и Джон первый раз за долгое время не знает, что ему делать.

— Помни меня! — жарко шепчет она.

В это мгновение ему не до логических выводов, сейчас безупречная машина дала сбой. Он стоит, как автомат, в котором закончился завод, пока Вивиану уводят. В голове есть место только для ее последних слов и выведенного его четким каллиграфическим почерком приговора. Если бы не это — пустота была бы совершенной. И в первый раз Джон думает, что совершенство — это не всегда правильно.