Лежа здесь с тобой (гет)

Он слышал только звон собственной крови в ушах, пока смотрел, как ее кровь вытекает на камни. В приглушенном свете комнаты ее цвет — яркий и насыщенный даже в тени, — почти ослеплял.

Он будто весь онемел, и в то же время нет — он чувствовал, что его держат, но под кожей словно жужжали пчелы.. Он мог следить только за движениями ее груди вверх и вниз, за тем, как промежутки между вдохами становятся дольше, и эти перерывы — это плохо, и…

Золотозубый человек говорил что-то.

Он не слышал.

* * *

Его голос сорвался на звании, а она не отозвалась она не отвечает у нее был один-единственный чертов приказ и она не отвечает.

Розово-фиолетовое марево пронеслось рядом, а потом ее вытянули из его рук; последовала знакомая вспышка и сквозь перчатки он почувствовал тревожное тепло от реакции.

Потом — мгновения тишины: она всматривается в лейтенанта, детское лицо омрачено растерянностью.

Темноволосая девочка отодвинулась, замешательство сменилось жалостью, принятием, смирением… и тогда он понял.

О…

Он бережно обнял ее и прикоснулся к запястью рукой в перчатке. Она была еще теплой, ее кровь впитывалась в шинель — липкое, отвратительное напоминание, — но, не обращая внимания, он прижался лбом к ее волосам.

Она пахла потом, кровью и его же мылом. Дышать было на удивление легко — настолько вдруг прояснилось в голове. И все же он смутно ощущал гнев — как тот растет внутри, ширится, выжигает любое другое чувство.

Он почувствовал себя свободным.

Девочка что-то мягко говорила, словно это могло помочь, словно мир не остановился, потому что Риза Хоукай умерла от его руки, и это ее кровь стекает по его рукам, и ирония вовсе не ускользнула от него, но он был зол и это, подумал он…

Это перерождение.

За спиной раздались крики, а потом знакомый голос обратился к нему с интонациями такими привычными и изначально неправильными.

«Голос того, кто отказался от человечности,» — подсказало что-то внутри, и Рой не был уверен, не относилось ли это к ним обоим.

— Сэр. — Голос прозвучал низко и угрожающе.

Риза все еще лежала в его в руках, и это успокаивало, несмотря на желчь, подкатывающую к горлук.

Гомункул ответил, но Рой не вслушивался ни в слова, ни в модуляции низкого голоса, ни в ритм фраз — он сосредоточился на уравнениях и крови, залившей его колени и ее волосы.

Давай.

Он испепелил Брэдли на месте.