Вальс (гет)

Крутится диск поцарапанной старой пластинки,

Вальс заиграл из распахнутых настежь окон.

Переплетаются взгляды и руки,

Перемешаются краски и звуки.

Танец любви и разлуки,

Сладкий несбывшийся сон.

Из распахнутых окон лицея льется нежная музыка, а на темный двор падают длинные прямоугольники света. Маринетт замерла в тени неподалеку, наблюдая за кружащимися в вальсе парами. Она сама не очень понимает, зачем пришла сегодня сюда, но сейчас не может оторвать взгляда от чужого праздника. В лицее выпускной. Недавние школьники веселятся, прощаясь с родным лицеем. Танцуют, общаются. Маринетт видит в окнах их оживленные счастливые лица.

Год назад она точно так же танцевала в этом зале. Точно так же прощалась с лицеем. Была счастлива. О, как же она была счастлива в тот вечер! Она помнит в мельчайших подробностях каждую его секунду.

Есть только час на прощание или прощенье.

Вдруг этот вальс, твой поклон, шаг навстречу ко мне.

Люди застыли вокруг в изумленье,

Замер, казалось, весь мир на мгновенье,

Шепот и прикосновенья -

Это всё словно во сне.

— Маринетт, это твой последний шанс, — прошептала на ухо Алья, одновременно критически окидывая подругу взглядом и оправляя ей платье. — Сегодня или никогда.

Маринетт нервно улыбнулась и напряженно кивнула. Она прекрасно понимала это и сама. Если она сегодня не признается Адриану, шанса у нее больше не будет — их пути разойдутся окончательно.

Пытаясь набраться храбрости, Маринетт повернулась к высокому зеркалу, поправила прическу и отряхнула с платья несуществующие пылинки. Сегодня она вместо привычных хвостиков собрала волосы на затылке, оставив лишь две закрученные пряди по бокам. И, конечно же, платье Маринетт шила сама — персикового цвета с открытыми плечами и широкой юбкой тяжелыми складками.

— Красавица, — одобрительно улыбнулась Алья из-за ее спины и показала два больших пальца.

Маринетт невольно рассмеялась. Да, она отлично выглядела, но это не меняло того, что ей было жутко страшно.

— А вот и твой принц, — Алья взяла ее за плечи и мягко повернула в сторону Адриана, который как раз направлялся в их сторону.

Маринетт, как всегда, зависла, не в силах оторвать от него восхищенного взгляда. «Соберись, — велела она себе. — Ты же Ледибаг, ты всё можешь!» За годы их совместного обучения она научилась нормально разговаривать с Адрианом, победив внутреннего мямлезавра. И всё равно так и не набралась храбрости признаться.

Адриан улыбался, глядя прямо на нее, и у Маринетт замерло сердце, а потом начало колотиться с удвоенной скоростью.

— Извини, Алья, — произнес Адриан, — можно я украду твою подругу?

— Нужно! — довольно воскликнула Алья и подтолкнула Маринетт в спину.

Та бросила на нее панический взгляд, а потом снова посмотрела на Адриана — как кролик на удава. И тут начал играть вальс. Адриан улыбнулся еще шире и изобразил поклон, который внезапно напомнил Маринетт кое-кого.

— Потанцуем? — спросил он, и Маринетт тут же забыла о вспыхнувших подозрениях, смущенно кивнула, отчаянно краснея.

Я так любила сны, в которых мы кружились.

Три месяца весны, они так часто снились.

Адриан мягко, но уверенно вел ее в танце, и Маринетт окончательно потеряла связь с реальностью. Всю весну она ждала этого бала и грезила тем, как будет танцевать с Адрианом. Ей снился вальс чуть ли не каждую ночь. И теперь, когда это происходило на самом деле, ей казалось, будто она снова спит. Особенно когда Адриан, чуть наклонившись к ней, тихо произнес со знакомой нахальной улыбкой:

— Ну, здравствуй, моя Леди. Я нашел тебя.

Маринетт вздрогнула и уставилась на него широко распахнутыми глазами. Воображение тут же дорисовало черную маску и ушки в светлой шевелюре. От шока Маринетт споткнулась, едва не прервав танец, но Адриан умудрился сгладить ее неловкость.

Не то чтобы она никогда об этом не задумывалась. Скорее наоборот. Но каждый раз Маринетт говорила себе, что просто выдумывает, видит то, что хочет увидеть. Потому что ну не может же так быть в жизни, чтобы два самых дорогих ее сердцу парня оказались одним человеком. И пусть она Леди Удача, ей не могло повезти настолько.

Но ведь сейчас ей же не послышались слова Адриана? И, сглотнув, Маринетт спросила так тихо, что сама себя не слышала:

— Котенок?

Зато услышал Адриан — похоже, кошачий слух сохранялся у него и без трансформации. Он снова довольно улыбнулся и кивнул:

— Да, моя Леди.

Маринетт вздохнула, всё еще не в силах собрать мысли и эмоции. Но одно она знала точно — она счастлива. А потом она поняла кое-что еще: Черный Кот всегда любил Ледибаг. А это значит, что она может не бояться признаваться Адриану — он не оттолкнет ее. Маринетт широко улыбнулась и, встретив сияющий взгляд пронзительно-зеленых глаз, не успев задуматься, выпалила:

— Я люблю тебя.

Теперь уже Адриан сбился с ритма. А потом его глаза вспыхнули еще ярче, он ближе притянул к себе Маринетт и горячо прошептал:

— И я люблю тебя, Принцесса. Моя Маринетт.

Маринетт засмеялась. Выпускной далеко превзошел все самые смелые ее надежды.

Когда вальс закончился, Адриан утянул ее в укромный уголок — подальше от остальных одноклассников. И они говорили, говорили, говорили. О своих геройских личностях, о своих чувствах, об их странном квадрате из двух человек.

А потом Адриан наклонился, чтобы поцеловать Маринетт — легко, едва касаясь губ. Но когда она подалась навстречу, поцелуй стал куда более жарким и жадным.

Но, конечно, всё не могло пройти так гладко.

Пусть нашей нет вины, что нам пришлось расстаться,

Но стала спать бояться — снятся эти сны.

Очередной поцелуй был прерван криком откуда-то с улицы. Маринетт опытным слухом сразу определила акуму и тихонько застонала от разочарования.

— Ну, почему он не мог дать нам хоть выпускной провести спокойно?

Адриан послал ей шальную улыбку:

— Готова, моя Леди?

Маринетт нежно улыбнулась в ответ:

— С тобой — всегда, Котенок.

С акуманизированным они справились довольно быстро, но потом вдруг появился Бражник собственной персоной. Маринетт плохо помнила — или не хотела помнить — это сражение. Бражник был сильным противником. И все-таки они с Котом почти сумели до него добраться.

И тут у них за спинами появился новый акуманизированный. Ледибаг даже не успела ничего осознать, когда услышала отчаянный крик Кота. А в следующую секунду она, сбитая им с ног, уже откатилась в сторону. Тут же вскочив, Ледибаг повернулась к напарнику… и замерла в ужасе.

Кот лежал лицом вниз в луже крови, а из спины у него торчал какой-то жуткий осколок.

— АДРИАН!

Забыв об акуманизированном, о Бражнике, вообще обо всем, Ледибаг кинулась к неподвижному Коту и рухнула рядом с ним на колени. Она перевернула его, с ужасом уставившись на струйку крови, стекающую из уголка рта по мертвенно-бледному лицу. В следующую секунду с него спала трансформация.

Что происходило после этого, Маринетт не осознавала и не помнила. Она помнила лишь, как изо всех сил сжимала безжизненное тело напарника в объятиях и выла, точно смертельно раненый зверь. Она не помнила, что случилось с Бражником. Не помнила, как оказалась дома.

Позже родители сказали ей, что она пролежала несколько дней в лихорадке между жизнью и смертью. И что Бражником оказался Габриэль Агрест, который, поняв, что собственными руками убил сына, сдался сам и теперь находится в тюрьме.

Из всей информации измученное сознание Маринетт выделило только одно — Адриан действительно погиб. Ей это не приснилось. Она сжалась в комочек, уткнувшись лицом в колени и снова завыла.

Родители и друзья — в особенности Алья — окружили ее бесконечной заботой. И сумели в итоге вырвать из состояния апатии и безразличия к окружающему. Маринетт даже поступила в институт, пытаясь продолжать жить. Но каждую ночь ей снились кошмары, в которых снова и снова повторялся тот вечер. Она так их боялась, что старалась спать как можно меньше, доводя себя до изнеможения.

А еще она вернула серьги Мастеру Фу. Она просто не могла оставаться Ледибаг. Не теперь, когда рядом больше не было верного Кота. Да и Бражник городу больше не угрожал, так что она с чистой совестью могла сложить с себя полномочия героини.

Пусть нашей нет вины, что нам пришлось расстаться,

Но стала спать бояться — снятся эти сны.

Маринетт вздыхает и прикусывает губу, чтобы не разрыдаться. Зачем она сюда пришла? Просто мазохизм какой-то. Невесело усмехнувшись, Маринетт поворачивается спиной к музыке вальса и мелькающим в окнах парам.

— Мне так тебя не хватает, Котенок, — сдавленно шепчет она, чувствуя, как слезы уже текут по щекам. — Я люблю тебя.

Теплый ветерок касается ее лица, треплет волосы. И в его дуновении Маринетт почти наяву слышит такой родной голос: «Не грусти, моя Леди, у тебя будет замурчательная жизнь».