Tertius gaudetts (джен)

Человек не может быть достаточно осмотрителен в выборе врагов.

Оскар Уайльд

Ни стёкол, ни дверей, полна комнатка людей… И на обшарпанных стенах — полки с книгами. Ясно вижу название только одной — «История Магии».

Как же я ненавижу Историю Магии. Мать вашу, ну как же я её ненавижу. Никогда друзьям не признавалась в этом. Воспитательные цели, чтоб ими подавиться.

— Гарри, да не пялься ты в окно! Засекут!

Раскудрит твою налево, профессор Биннс. За каким хером нам засерались мозги датами-именами, когда главного так и не было сказано?

— Они не пришли, Гермиона. Нет их.

— Рано ещё, ждём. Потом сваливаем отсюда.

Гоблинские войны. Мы четыре грёбаных года учили историю гоблинских войн, я сдала экзамен на, мать его, «превосходно». Пиздец, как превосходно мне сейчас. Штукатурка с потолка сыпется, в разбитое окно летит, хоть и не долетает, всякая хрень; а этим тварям всё нипочём. Авада? Трижды права была недоброй памяти Беллатрикс: надо быть готовым. Я — пока не готова. Но ещё чуть-чуть…

— Что, детишки, подмога не пришла?

Мерзкий скрипучий голос и мерзкое хихиканье. И не вижу, и не слышу, только представляю. Передышка. Наш контур им пока не пробить. Без толку швыряться. Но дальше будет всем трындецам трындец. Дальше они пойдут с оружием. Твари, ненавижу.

Мы даже вздохнуть после Битвы не успели.

Война — всего лишь трусливое бегство от проблем мирного времени.

Томас Манн

Они дождались, пока Кингсли на радостях ни спровадил всех Пожирателей на материк. Дёшево и сердито. Без права переписки и обратного портала. На какой? На свободный, бля! К пингвинам! Пусть там крылья птицам отрывают, если догонят, конечно. Вот побегают пешком по льдам и остынут. Это и охота, и людей убивать не надо. Это не я. Это Кингсли так сказал.

А поутру они проснулись…

А «Гринготтс» закрыт. Так-то…

— Всё, пиздец.

— Больше нечем отбиваться?

— Только если стрелять окурками. Вдруг вони испугаются?

— Это гоблины-то?

Тонкий военный юмор и изысканная культура речи. Гермиона, ты ли это? А вот я это, спустя всего год после Победы, которую мы бездарно проебали. То есть, никто и предположить не мог, а оно вот как обернулось…

«Левая — правая где сторона-а-а…» Не стали освобождённые народы разбираться — где, поэтому все, кто выжил — в пизде по самую маковку. И это опять возвращает нас к вопросу об истории магии. Скучновато нам её преподавали, без огонька!

— Береги-и-сь! — огненный шар пролетел сквозь оконный проём и с чавком шмякнулся об стену, разлетелся по сторонам горючими брызгами. Что это было?

— Файерболл, бля! Ну всё, они меня достали!

Это Поттера достали, наконец-то. А я думала, что этот хренов пацифист ничего кроме экспеллиармуса из своей палочки не извергнет. Хрена ли орёте? Контрастный душ полезен для здоровья! Что ж им так неймётся-то?

Из врагов всего опасней враг, прикинувшийся другом.

Шота Руставели

Всего человецев разумных, владеющих магией, на шестьдесят миллионов британцев набирается шесть тысяч. Население не самого большого городка. А всех остальных? Кентавров, гоблинов, великанов, вампиров, оборотней и прочих эльфов? Много-много больше… Их много, они — кто в броне, кто в шкурах, кто в бронешкурах, а остров не резиновый.

А мы флоббер-червями занимались на Уходе, а надо было — стрельбой по движущимся мишеням. По очень шустро движущимся…

Война — это некая акция, благодаря коей люди, которые не знают друг друга, друг друга убивают ради славы и выгоды людей, которые знают друг друга и друг друга не убивают.

Поль Валери

Когда всех, кто помнил, как воевать с разумными расами, сбагрили в неудобьсказуемые места, — победители оказались перед закрытыми дверьми единственного деньгохранилища. И в обмен на банковское обслуживание гоблины предложили продать память о войне… Всего лишь… Мол, им надоело, что маги истребляют друг друга почём зря, экономика от этого страдает, и прибыли падают. Давайте во избежание забудем о разногласиях. Буквально… Забудем о ненависти, заодно забудем о высланных. То есть, о совести тоже забудем… Нет врага — нет проблем. Погибшие — никакие не погибшие: они небывшие. Нет их, и никогда не было. А взамен всем жертвам — пожизненное содержание от благодарных гоблинов.

Боги старой религии становятся демонами новой.

Иван Ефремов

Кто был против? Только те, кто в Последней Битве отстаивал Хогвартс. Остальным хотелось мира, достатка и покоя. А ещё гуманитарной помощи! И чистых улиц. Чего бояться? Пожирателей больше нет! Что хранить в памяти? Собственный липучий-ебучий страх? И министр произнёс историческое: «Ради общего блага».

— Малфой, хорёк белобрысый, прорвался-таки.

— Грязнокровка, не называй меня хорьком!

— Господа, по-моему, наши гости излишне настойчивы. Давайте дадим им возможности войти в наш скромный приют, а сами покинем его тихо, по-английски, не прощаясь.

Одно спасение у побежденных — не надеяться ни на какое спасение.

Публий Вергилий

Подкрепление приходит в последнюю минуту. Это в романе подобное звучит избито и пафосно, а в жизни это просто звучит. Звучит секундной тишиной, которая накрывает тебя при активации портала. А до того звучит до невозможности аристократичным выговором, тягучими нотами. Это Люциус Малфой, Снежный Лорд, редкая пре... сволочь! Наш чешуйчатый лидер. Сбылась мечта идиота на старости лет, как говаривал его сынуля. Малфою просто хотелось быть во главе чего-нибудь, и чтобы все его слушались. Деньги и поместье Министерство загребло ещё до Дня Беспамятства. Взамен на свободу. Жена ушла, начальник сдох. А мы остались — кучка детей и абсолютно деморализованных взрослых. Никто из нас не был готов убивать, мы умели только более-менее беспорядочно гибнуть. Он показал нам, что даже воюя, можно оставаться в живых.

А вы на земле проживете,

Как черви слепые живут:

Ни сказок о вас не расскажут,

Ни песен про вас не споют.

Максим Горький

Мы не можем победить. Для всего остального магического мира наше жалкое воинство — свора мятежников. Мы — долгоиграющее подполье с хорошей памятью. Мы просто не можем забыть. Потому что наша память — это всё, что у нас есть…

Вместе с памятью о войне и Победе гоблины изъяли кое-что большее.

Шесть тысяч магов. Население не самого большого городка… Тем, кто согласился, а это почти все, выделили резервацию, надёжно изолировав от остального мира. Авалон конца двадцатого века. Мир, труд и майская королева. Маленькие волшебники, рождающиеся в обычных семьях, больше не учатся в Хогвартсе. Они остались один на один со своими странными способностями. Мы не можем забрать их — некуда забирать. Волшебный мир — сказочный мир. Наша сказка оказалась без счастливого конца.

Такова цена проданной памяти.

май 2011 г.