Проклятый дом (джен)

Если ты промышляешь не совсем честными методами зарабатывания денег, то приходится часто менять место жительства. А-Цин не знала, кто был ее родителями и где на самом деле она родилась. Улица стала ей домом.

Из-за того, что ее глаза были слишком светлыми, будто без зрачка, и внешне смотрелись как сплошные бельма, А-Цин все считали слепой, что было ей только на руку. Никто не ждал от нее прыти, не видел угрозы. Наоборот, бедную слепую девочку обычно жалели.

Ее путь лежал к более плодородным землям, обильным урожаям и менее настороженным людям. Юэян оказался большим респектабельным городом, в котором можно было задержаться подольше без опасения примелькаться.

Несколько ночей А-Цин провела в городе, но городская стража гоняла беспризорников — выспаться в таких условиях было сложно, а идти в лес совсем не хотелось.

— Ничего необычного в нашем краю не происходило… — услышала как-то А-Цин приятный и сильный голос рассказчика в одном из чайных домов. — Вот разве что трагедия в клане Чан, когда десять лет назад был вырезан весь их клан. Бывшее имение ордена Юэян Чан находится в шести ли за городом, никто из местных туда не ходит. Проклятое это место, скажу я вам!..

А-Цин в проклятия и привидений верила мало. Ходячих мертвецов и тех видела всего несколько раз, но они были столь медлительными и тупыми, что попасться им мог разве что пьяный вусмерть крестьянин.

* * *

Особняк оказался огромным. Пришлось перелезать через здоровенную стену, благо деревья снаружи и внутри сада разрослись и было за что зацепиться. Запустение виделось повсюду: в неубранных старых листьях в саду, в паутине и пыли внутри дома, куда А-Цин залезла через окно. В темноте бродить по «проклятому дому» она поостереглась и устроилась тут же на полу небольшой комнаты.

Утром ее разбудили чьи-то шаги. А-Цин насторожилась. По словам рассказчика из чайной, местные обходили страшное поместье десятой дорогой. Она осторожно заглянула в приоткрытую дверь и увидела высокого мужчину в заклинательских черных одеждах с разлетающимися рукавами и идеально ровной осанкой, за спиной которого висел меч, а в руках он держал метелку из конского хвоста.

Когда мужчина обернулся, А-Цин едва сдержала крик, то был ходячий мертвец, да не такой, каких ей доводилось видеть: полусгнившие трупы с клоками оставшихся волос, которые едва переставляли ноги. Мертвец из проклятого дома был едва отличим от человека, только слишком белая кожа с черными прожилками вен не давала ошибиться. А-Цин метнулась к окну, она уже почти вылезла из дома, как была перехвачена за пояс, и вот тогда она испугалась по-настоящему и закричала:

— На помощь! Кто-нибудь, спасите!

Вывернуться из хватки будто каменных и таких же холодных рук А-Цин не смогла, но вопила что было сил. Мертвец волок ее вглубь дома. Сердце А-Цин стучало все отчаяннее, а горло перехватывало от страха.

— Что за визг с утра пораньше? Будто свинью режут, — услышала она чей-то недовольный голос и заверещала только сильнее. — Заткнись, иначе я прикажу ему отрезать тебе язык!

А-Цин примолкла. Мертвец поставил ее перед молодым мужчиной. Тот был хорош собой и полон ребячливого очарования, даже когда хмурился и смотрел зло. Одежда его, темная и неприметная, никак не могла объяснить, что тот делал в компании мертвеца.

— Что здесь происходит? — раздался другой, приятный и мелодичный голос.

Появился еще один мертвец в белых заклинательских одеждах, с завернутым в белое полотнище мечом за спиной. На глазах и шее этого мертвеца были лоскутные повязки шириной в четыре пальца. Бледно-красные кровавые следы едва заметно проступали на поверхности ткани.

А-Цин похолодела, но осталась смирно стоять рядом с притащившим ее мертвецом. Происходящее становилось все более странным и пугающим.

— Девчонка, — проворчал мужчина. — Слепая? Что ты здесь делаешь?

— Что-то имеешь против слепых? — собравшись с силами, нахально парировала А-Цин. — Мне сказали, что тут никого нет.

— И что, ты решила поселиться тут?

— А хоть бы и так.

— Сейчас ка-а-ак… — с угрозой начал было мужчина.

— Чэнмэй, — напряженно прошептал мертвец с окровавленными повязками. — У девочки нет дома. Она могла повстречать тут кого угодно, не нужно ее пугать.

— И что я за это получу, Даоцзан? — названный Чэнмэем перевел взгляд с А-Цин на мертвеца.

— Что пожелаешь, — поджал тот губы.

— Вот это другой разговор! Всегда бы ты был таким покладистым, — Чэнмэй улыбнулся, отчего стали видны два маленьких клычка. — Хочешь возиться с малявкой, вперед! Но если она будет шуметь или приведет сюда посторонних, я натравлю на нее твоего дружка, и умирать она будет долго и мучительно. Усекла, Слепышка?

— Меня А-Цин зовут, грубиян! — она очень постаралась изобразить возмущение, хотя обмирала от ужаса перед этим человеком.

Большую часть времени Чэнмэй валял дурака, заставляя двух мертвецов, которых он называл лютыми, выполнять его прихоти. Даоцзан Сун, который поймал А-Цин, совсем не разговаривал. Ему Чэнмэй приказал сторожить ее день и ночь. Другой мертвец, которого Чэнмэй называл просто Даоцзаном, ничего не видел, но всегда очень заботился об А-Цин, даже настоял, чтобы Чэнмэй купил ей новое платье.

После недели, проведенной с лютыми мертвецами, А-Цин притерпелась к их виду, и те перестали ее пугать. А вот Чэнмэй внушал порой животный ужас, он не переставал подозревать ее и время от времени проверял, действительно ли она слепая: резко подкрадываясь или швыряя в нее разные вещи. Даоцзан несколько раз перехватывал подушку прямо перед ее носом: А-Цин не смела отшатнуться, иначе ей пришел бы конец.

Даоцзан каждый вечер давал ей конфетку, и это мирило А-Цин со всеми пугающими странностями.

— Не трать на нее мои конфеты, — ворчал Чэнмэй.

— Но разве ты сам не согласился, что А-Цин послушная? Она хорошая девочка и заслужила вознаграждение, — не соглашался Даоцзан.

Когда лицо жадного Чэнмэя перекашивало от досады и злости, А-Цин радовалась, что удалось уязвить неприятного типа.

Ее не выпускали за стены поместья, зато хорошо кормили и очистили для нее комнату с настоящей кроватью.

— Мне скучно тут! — надулась она как-то, когда пришел вечер.

Чэнмэй рано уходил спать, забирая с собой Даоцзана, с которым можно было поговорить. А уж поспать этот лентяй был горазд, и большую часть времени А-Цин была вынуждена коротать в компании молчаливого Даоцзана Сун.

— А мне что за печаль? — проворчал Чэнмэй.

— Расскажи, пожалуйста, какую-нибудь историю, — очень вежливо попросила А-Цин.

— Попроси Даоцзана.

— У него скучные истории, — была вынуждена признаться она.

— Что за истории? — плечи Чэнмэя закаменели.

— Про сиротку, которого забрала заклинательница на какую-то гору. Про заклинательницу, которая между главой ордена и слугой выбрала слугу. Ну, в самом деле, кто же так выбирает?

— А ты бы, ясное дело, главу клана выбрала? — развеселился Чэнмэй. — Ишь какая привередливая.

— И ничего не привередливая. Так любая здравомыслящая девушка бы поступила!

— Ладно, здравомыслящая, расскажу тебе историю, — согласился вдруг Чэнмэй. — Однажды жили два заклинателя. Один вырезал клан, а другой вмешался не в свое дело и поймал его, чтобы отдать под суд. Так они стали врагами. Первого оправдали, и он решил отомстить. Он уничтожил храм, в котором рос друг второго, и вырвал глаза этому самому другу-идиоту.

Чэнмэй так злорадно посмотрел на Даоцзана Сун, что тот вздрогнул.

— Друг-слюнтяй обвинил во всех бедах второго, и тот вырвал свои глаза и отдал их неблагодарному. Но на этом злой рок не остановился. Второй нашел израненного первого и, будучи уже слепым, не узнал своего врага и выходил его, жил с ним два года душа в душу, пока не появился друг-ревнивец и не пустил все… Первый вырезал язык и убил этого друга, но второй понял, что произошло, и… Первый сделал из обоих своих врагов послушных марионеток, — по мере того, как Чэнмэй рассказывал, его голос становился все глуше, пока он совсем не замолк.

Узнав в рассказанной истории своих нынешних спутников, А-Цин боялась пошевелиться, привлечь к себе внимание настоящего монстра. Она с самого начала опасалась Чэнмэя, и чем дальше, тем больше. Но она и представить себе не могла, что тот — настоящее безумное чудовище, у которого не было под Небесами ничего святого.

— Вы с Даоцзаном не умеете рассказывать истории! — А-Цин заставила себя возмутиться, потому что как слепая — она не должна была понять подоплеки истории. — Что за возмутительная история! Как можно было не узнать своего врага, прожив с ним два года?!

— Вот и я задаю себе тот же вопрос, — улыбнулся Чэнмэй, глядя А-Цин за спину. — Пора ложиться спать, Даоцзан. Укладывай эту буйную и приходи ко мне.

А-Цин стало по-настоящему жутко от его слов.

— Идем, А-Цин, — раздался за ее спиной мягкий мелодичный голос, и А-Цин поспешила удалиться.

Оба лютых мертвеца последовали за ней. Даоцзан Сун закрыл ставни. Даоцзан расстелил постель. Все было как обычно, они укладывали ее спать точно так же, как и в предыдущие разы.

А-Цин не выдержала, ухватила Даоцзана за рукав и уткнулась лбом ему в грудь.

— Даоцзан, Даоцзан, Даоцзан, — повторяла она, не в силах остановиться.

— Ну что ты? — нежно спросил Даоцзан и погладил ее по голове. — Испугалась истории Чэнмэя? Не стоит бояться. Все это давно позади. Я попрошу его больше не рассказывать тебе на ночь ничего подобного.

— Не надо, не говори ему, — замотала она головой, смаргивая слезы.

— Хорошо, не скажу. Сможешь уснуть?

А-Цин решительно кивнула. Ей нечего было бояться во снах, потому что жизнь порой была страшнее самых ужасных кошмаров.

* * *

— Так и быть, Слепышка, можешь уходить, — две недели спустя вдруг объявил за завтраком Чэнмэй. — Даоцзан очень хорошо за тебя попросил, так что будь ему благодарна. Но предупреждаю, если начнешь болтать о нас, я тебя из-под земли достану и прикажу Даоцзану лично обезглавить тебя. Поняла, малявка?

— Нужен ты мне больно. Пф! — через силу выдохнула она. — Раз Даоцзан остается с тобой, конечно, я никому ничего не скажу.

— Вот и умница.

Ее собрали, и к обеду она уже распрощалась с Чэнмэем и двумя лютыми мертвецами — Даоцзанами. Однако вместо того, чтобы совсем уйти, А-Цин припрятала холщовый мешочек с вещами и вернулась к проклятому дому, чтобы еще раз убедиться в правильности своих выводов.

— Даоцзан, я отпустил девчонку, как ты и просил, — Чэнмэй развалился на постели и тянул Даоцзана к себе за рукав. — Разве не заслужил я награду за это? А ведь она могла что-то заподозрить. И не дай Небо слухи дойдут до бешеного из Юньмэна — этот так просто нас в покое не оставит. Прохлопал в своем ордене одного магистра темных искусств, так теперь любого готов запытать только за подозрение в заигравании с темной энергией.

— А-Цин хорошая девочка и не будет болтать попусту.

— Ты слишком наивен, — покачал головой Чэнмэй. — Если девчонка откроет рот, я отрежу ей язык. Не упрямься, Даоцзан, иди ко мне. Ну же! Знаешь же, что бывает, когда ты перестаешь мне подчиняться. Мало тебе крови на руках Даоцзана Сун?

Белые одежды колыхнулись в сторону постели.

А-Цин сжала кулаки и поспешила отползти от окон подальше. Она не верила в проклятия и злой рок, но точно знала, что за доброту нужно платить добром. Не была она и наивной дурочкой: понимала, что Даоцзан спас ей жизнь, что он не раз просил за нее и уступал там, где в другое время не стал бы.

«Бешеный из Юньмэна» в устах Чэнмэя звучало отличной рекомендаций, А-Цин решила, что отправится в Юньмэн немедленно.