Табия Поттера (джен)

— Мистер Поттер, с вами все в порядке?

— Что? — Гарри перевел взгляд от перстня на юриста. — Да... нет, не знаю. Простите.

Этот перстень ему передали как часть наследства от родителей. Еще там был банковский счет и адрес дома. Дом, в котором он родился и жил первые пару лет своей жизни.

— Это кольцо напоминает вам о родителях?

— Камень не может напоминать о том, кого никогда не знал, — он неопределенно пожал плечами. Кольцо было для него слишком броским. Да и вообще — было.

— Вам не обязательно его носить. Это дань традициям, не более.

— Да, конечно, спасибо. Мне еще нужно что-то делать?

— Если честно, то да. Вот тут есть бумаги, Вам необходимо их прочитать, исправить то, что сочтете нужным. А так же заверить изменения подписью.

На белой бумаге серыми буквами стелились слова: "...по исполнению поручения комиссионер должен представить комитенту отчет и передать все полученное для него по договору комиссии...". И дальше — больше. Гарри уставился в этот кусок бумаги, не вчитываясь. Юриспруденция, право, законы, договора... Он был так далек от всего этого, что даже страшно становилось от осознания ответственности, которую на него возложили. Лучше бы не было этого наследства. Не было этого перстня. Не было этого договора комиссии или как он называется.

И не было бы этого кабинета, сделанного в строгом стиле, из темного дерева. Гарри хотел бы перечислить все, чего он не желал видеть с своей жизни. В том числе и этого человека, который с участием доктора-психотерапевта смотрел на своего клиента, ожидая что ему ответят.

Но приходилось соглашаться с действительностью — было. Спустя две с половиной недели после дня рождения в дом Дурслей пришел человек. Он желал встретиться с мистером Поттером, так как на их письмо, которое должно было прийти тридцать первого июля, никто не ответил. Вернон, скрипя зубами, уступил и отпустить его с этим человеком. Так Гарри узнал, что, оказывается, ему оставили наследство.

На поверку вышло, что господа юристы уже приходили к Дурслям, на одиннадцатое день рождение Гарри. Смутные воспоминания о том дне были, но ничего конкретного в голове не осталось: был человек, да, были крики тети и требования дяди. Но не больше.

Гарри со вздохом вернулся к прочтению документов, приходя к мысли, что он абсолютно беспомощен.

— Сэр, я ничего не понимаю. Можно же просто нанять... э... человека, который будет следить за всем этим, да?

— Вы правы.

— И кто-то занимался всем этим до моего совершеннолетия. Не тетя с дядей же.

— У вашей семьи есть договор с семьей Боунс, они и занимались всей недвижимостью вплоть до вчерашнего дня.

— Так что мешает возобновить договор сотрудничества?

Это все было настолько... Не сложно, нет. Этот юрист словно душу выжимал. Заставлял каждое слово вытягивать клещами. Словно по-другому нельзя — просто рассказать что надо сделать. Как всегда говорили ему тетя с дядей. Как было в школе с учителями.

— Я могу устроить для вас встречу, если желаете.

— Желаю, мистер Блэк.

Похоже, облегчение настолько четко отображалось на его лице, что юрист решил смилостивиться и рассказать кое-что о том, о чем не должен был знать. Но все же иногда судьба делает слишком неожиданные скачки и сводит людей там, где они ожидают этого меньше всего.

— Значит, именно потому, что ваш брат — мой крестный, вы и решили забрать мое завещание у... — Гарри задумался, вспоминая фамилию того юриста, но вспомнить не смог, — ну, у того человека, что приходил ко мне, когда мне было одиннадцать лет?

— Нет, конечно. На самом деле о том, что Сириус — ваш крестный, я узнал совсем недавно, случайно обмолвившись об этом деле в разговоре с ним. Скорее уж, я лично пришел к вам домой, потому что вы — крестник моего брата. Будь это кто-то мне незнакомый, по законодательству я должен был присылать письма и назначать встречи, но никак не приходить самому, — объяснил мистер Блэк. И добавил: — Чтобы, вы понимали, будь я поверенным семьи Поттер, то, конечно, лично пришел бы еще тридцать первого июля, как того требует завещание. Но мистер Одли умер, а меня назначили временно.

Говоря это, мистер Блэк выглядел одновременно снисходительно и доброжелательно. Странно было видеть сочетание этих эмоций вместе.

— А... Даже не знаю, как спросить.

И правда, как: как ему с ним встретиться, попросить номер телефона или, может, напроситься в гости? Думать о тонкостях законодательства сейчас он уже не мог.

— Хотели бы знать кого назначили бы после меня, или сейчас решить вопрос с тем, кто будет вашим поверенным?

— Что? — Гарри удивился, спросить он хотел явно не это. — А разве надо?

— Желательно, — кивнул мистер Блэк. — Я могу дать вам рекомендации своих хороших коллег. Так же рекомендую составить завещание, на всякий случай.

— А, может, вы?

На это мистер Блэк ответил не сразу. Сначала он открыл свою записную книжку, потом просмотрел несколько бумаг, которые они с Гарри переделывали под его руководством. И только когда кивнул сам себе, словно с чем-то соглашаясь, согласился на самом деле.

— Что же, полагаю, это возможно. Составим завещание?

— Подождите, я бы... Мне хотелось бы, — Гарри замялся, собираясь с мыслями, если они снова вернутся к бумажным вопросам, он просто забудет о появившемся крестном. — В общем, я хотел узнать больше на счет крестного?

— О, так вы об этом хотели спросить. Полагаю, желаете познакомиться с Сириусом? — спрашивая это, юрист улыбнулся. Впервые с момента их встречи.

— Наверное, да — Гарри задумался, — иначе не спрашивал бы. Только...

— Позвольте спросить, что вас смущает?

— Я понимаю, что кровное родство моей мамы с тетей Петунией стоит ступенью выше по наследованию... — Гарри завис, пытаясь понять, что он хотел сказать, — в смысле, что крестный отец не мог бы меня усыновить, пока есть родственники хотя бы с одной из сторон родителей, верно?

— Верно, — коротко ответил он.

— Просто, ну, он мог бы навестить меня, — тяжелый вздох вырвался сам по себе, — хотя бы один раз.

— Он и пытался, — удивил его мистер Блэк, — но об этом лучше спросите его сами, когда он вернется. Сейчас Сириус находиться в турне по Европе, он музыкант, если можно так выразиться.

— А, понятно. И когда он вернется?

— Полагаю, что где-то в октябре. Я дам вам его номер телефона, ваш у меня есть и, — он сделал паузу, доставая свою визитку, чтобы на обратной стороне написать номер Сириуса, — если вы не против, я могу ему его передать. Чтобы в этот раз вы точно не потеряли друг друга.

— Я буду вам очень признателен!

Прежде чем они наконец расстались, мистер Блэк заставил Гарри составить завещание, оформить еще ворох документов о назначение поверенного семьи Поттер. В процессе они совмещали деловые разговоры с личными.

Регулус, он попросил обращаться к нему по имени, раз он теперь фактически представляет интересы Гарри, рассказывал о Сириусе. Каким он был, когда становился его крестным, и насколько он не изменился сейчас, когда сделал карьеру музыканта. Разве что стал еще более шумным, хотя казалось бы: куда еще больше, так он сказал.

На встречу с мисс или миссис Боунс, там как получится, пояснил Регулус, они должны будут отправиться вдвоем. Решено было встретиться заранее.

* * *

Ехать в дом Дурслей ему не хотелось, но и уходить так, не попрощавшись, не забрав вещей, что были для него всем долгие шестнадцать лет жизни у них, не хотелось тоже.

Какая же черта во мне заставляет возвращаться к людям, чтобы забрать солдатиков и сказать " прощайте"?

Этим вопросом Гарри задавался всю дорогу до их дома. Заходить и покупать новые вещи, чтобы переодеться, он не стал: зачем дразнить дядю с тетей? Не стал и покупать новый рюкзак. Не стал заказывать номер на пару ночей в самой лучшей гостинице города. Эти деньги для него ничего не значат — они не его, они заработаны чужим управлением.

Сначала на метро, потом на автобусе и пешком до дома. Бывшего дома. Он несколько раз повторил это про себя, привыкая к этой мысли. Улыбка в этот момент получилась мрачной, даже рядом стоящего старика перекосило от одного взгляда на парня. Гарри отвернулся лицом к стеклу, чтобы не видеть этих людей и то, как он им неприятен. И в общем-то не понятно почему. Одежда не такая или внешность, или очки им не нравятся? Или просто взгляд пугает?

Он открыл глаза и посмотрел на свое мутное отражение в стекле. Глаза как глаза, зеленые да грустные. Лицо худое, бледное и шрам на лбу. Гарри дернул рукой, чтобы прикрыть его челкой. Тяжело нравиться людям, поэтому проще с ними и не общаться.

И вот он стоял в начале Тисовой улицы и думал, что сказать. Дурсли падкие на чужое богатство, хотя своих денег у них немало. Мистер Блэк рассказал, что, с тех пор как ему исполнилось одиннадцать, им выплачивали пособие. Им также предоставили компенсацию за те девять лет, когда пособие они не получали. Требовать что-то еще от него они права не имели. Но будут, так ему казалось.

И вот, медленно бредя по улице и осматриваясь по сторонам, он думал. Мысли постоянно ускользали вдаль, а мозг подмечал привычные детали обстановки.

Вот миссис Фигг меняет цветы в вазе, а за ее спиной витает призрак мистера Фигга. Он грустно улыбается и не сводит с нее теплого взгляда. Она рассказывала, что он умер от тяжелой болезни в этом доме. И что его ружье, висящее на стене, — это единственная вещь, что она до сих пор с нежностью бережет, стирая пыль с него каждый день.

Машина мистера Полкисса проехала мимо, как всегда, четко по часам, — в шесть вечера. С работы домой, а утром наоборот. Его сын не унаследовал отцовской пунктуальности и характера. Пошел весь в мать, любит судачить за спиной и поддакивать Дадли. Так же и она ведет себя с тетей Петунией. Это ему рассказал дух бабушки Пирса. Она умерла не тут, а в престарелом доме, куда "добрая" дочь отправила свою больную мать.

И так вся жизнь: череда событий, смена обстановки, новые изобретения, а люди... А люди всегда остаются теми, кем были. Наверное, место вокруг себя менять проще, чем самого себя. Что ж, скоро он сможет это проверить.

Гарри постучал в дверь, потому как ключ ему никогда никто не доверял. Тетя домохозяйка, а если она отсутствует дома, то не проблема подождать под дверью. Будь то дождь, снег, пекло или знойный ветер. Что ей до такого, как он?

— А, это ты вернулся.

Открыл Дадли и отступил на шаг, позволяя войти. И смотрит так, надменно. Если их сравнивать, то Гарри мышь, а он чертов слон. Жаль, что как слон боится мышей, Дадли так же не боялся его.

Тетя была на кухне, помешивала что-то в кастрюле. Судя по запаху, это был луковый суп.

— Вернулся? И как, будешь все тут же жить, на нашей шее?

Гарри даже удивился оттенку надежды в ее голосе. Надеется на пособие? Или хочет, чтобы он был ей вместо раба? Придется ее огорчить.

— Нет, тетя, я пришел забрать несколько вещей и попрощаться.

Такой тишины он не ожидал. А вот крики от дяди Вернона предугадать было не сложно.

Главное, что он все же смог сбежать из этого дурдома, не забыв забрать свой любимый рюкзак, солдатиков и пару книг, что подарила ему миссис Фигг на день рождение. Они, конечно, зачитаны до дыр, но память о тех минутах, когда она вручала их, ни на что не променяешь.

И дальше опять: автобус, метро, прогулка до дряхлого мотеля со смешным названием "Дырявый котел". В этот раз он не обращал ни на кого внимания, все его мысли были заполнены лишь одним: он свободен.

Свободен от утренней обязаловки готовить завтрак на четверых. Свободен от тетиного "твои таблетки, дорогой, не забывай о них, пожалуйста". Свободен от пинков Дадли и криков дяди Вернона о том, что он бесполезный кусок дерьма. Свободен от ненавистной для него школы.

Гарри остановился у своего номера. Он свободен, да. И что же ему делать?

Как-то раз им была услышана фраза, которая предлагала легкий способ решения проблем: ляг, поспи — и все пройдет. Помогло сейчас или нет — сложно сказать, но чувство растерянности пропало. Теперь хотя бы примерно было понятно что делать.

Для начала — очки. Вот уж их точно нужно менять, а то последний раз зрение проверялось в пятнадцать лет. Тогда же ему взяли эти ужасные велосипеды.

Новую одежду тоже не помешало бы купить. И новую сумку, хотя и жаль было расставаться со своим верным другом.

Его взгляд упал на старый, потертый от времени рюкзак: он больше напоминал мешок для картошки с пришитыми кармашками, заплатками в самых неожиданных местах. Одна из них появилась там из-за Дадли, когда тот решил испытать на нем свой охотничий ножик и спастись получилось только прикрывшись рюкзаком. Еще одна: он перелазил через забор, убегая от кузена, и зацепился за гвоздь. И много подобных воспоминаний, в основном не счастливых. Например, один из ремешков это его старый пояс, пришитый им, а родной был оторван дядей Верноном, когда тот разозлился из-за подгоревшего завтрака.

— Да что терять время и вспоминать все, что со мной случилось в этом проклятом доме?

Он спросил это больше у себя, но ответ неожиданно пришел со стороны двери.

— Верно вы говорите, молодой человек, — отозвался дух старичка в смешной одежде, — что есть прошлое, как не якорь, который удерживает нас?

На нем была темно синяя мантия и конусообразная шляпа в звездочку, а в руках он держал горшок с кактусом. Такой себе волшебник из чудесной страны.

— Что же, вы выйдете на улицу в таком виде? — с ужасом спросил дух, даже прикрыл ладошкой открывшийся от удивления рот, когда в ответ получил кивок. Казалось, даже растение взирало на него укоризненно.

— Это не дело, молодой человек, не дело.

— Но я как раз планировал пойти и купить немного одежды, новую сумку вместо этой, — он потряс своим старым рюкзаком, — и поменять очки.

— Что ж, — старичок смешно поморщился и поджал губы, осматривая его с ног до головы, — тогда я могу подсказать вам один неплохой магазинчик. Если, конечно, сочтете нужным прислушаться к словам такого старика как я.

— Конечно, сэр. Я буду весьма признателен, если вы сможете мне помочь.

— В таком случае, как выйдете из бара, то поверните направо и пройдите вперед три дома. И на углу увидите его. Название я не припомню, но вы не пропустите, он довольно броский!

— Спасибо большое, сэр, — он задумался.

Ему жить в этой комнате еще несколько дней, пока мистер Блэк устраивает ему встречу с миссис Боунс. А с таким соседом не стоило бы ссориться.

— Могу я узнать как к вам обращаться, сэр?

— О! Какой вежливый мальчик! Конечно, — он радостно подплыл ближе и протянул руку для рукопожатия, — ох простите, я совсем забыл что...

Дух замолчал от удивления, потому что ему ответили на его спонтанно живой жест. Он даже ощутил как пальцы парня сомкнулись на его собственных.

— Ах, я думал, что вы волшебник, молодой человек, — совсем растерянно выдохнул дух.

— Разве волшебники существуют? — Не уступая в озадаченности спросил он в ответ.

— Ох, давайте я все же представлюсь: Берти Ботт. А ваше имя, юноша?

— Гарри Поттер, сэр.

— Что ж, мистер Поттер, да, волшебники существуют. Я, например, волшебник и со всей доступной мне ответственностью могу сказать что я существовал и сейчас существую, — торжественно сказал Берти, — или кого вы по вашему мнению перед собой видите?

Гарри осмотрел духа опять, задумавшись. Он никогда не задавался вопросом почему видит призраков и может с ними разговаривать. Просто эта странность в его жизни со временем стала нормальностью и все.

— Я не знаю, мистер Ботт, — Гарри пожал плечами, — никогда не задумывался об этом. Так что же, получается — я волшебник?

— Не знаю что и думать, юноша! Дело в том, что волшебники не могу прикасаться к призракам, хоть сколько материальными мы не казались. А вы меня коснулись!

Словно желая убедиться в том, что ему не показалось, дух еще раз дотронулся до Гарри: тыкнув пальцем ему в щеку.

— Вот! Я это почувствовал, — дух еще несколько раз тыкнул пальцем в худое лицо Гарри и добавил, — а вы?

— И я.

Они оба замолчали. Призрак волшебника подпрыгнул от возбуждения и о чем-то зашептал кактусу, что был в его горшке. Гарри не вслушивался в этот сбивчивый шепот, погрузившись в себя.

Он не волшебник, но и человек не совсем простой, раз может видеть духов давно умерших людей. Может, он экстрасенс или кто-то в этом роде?

Гарри смотрел как Берти Ботт, все еще разговаривая с растением, уплыл через стену в коридор. И думал: кто же он?

* * *

Поход к окулисту, выбор одежды и рюкзака хорошо отвлекли его от мыслей о себе. Своей судьбе и предназначении, если, конечно, хоть что-то из этого существовало в его жизни. Может он просто видит духов и двойного дна в этом никакого нет.

Гарри попал обратно в номер ближе к вечеру, уже когда на улицах включили фонари. В баре, что был частью мотеля, набивался народ, веселясь и заказывая пива для всех. Даже его попытался кто-то угостить, но он отказался.

Вот она, пятница, — последний день недели, когда вечером расслабляется рабочий народ.

В номере было тихо и пусто, призрака не было ни видно, ни слышно. Сон им был не нужен, значит где-то витал в своем магическом мире среди других таких же мертвых волшебников. Или даже среди живых.

В то, что магия существует поверить оказалось легко. Наверное потому, что лет с восьми он перестал удивляться чему-либо в этом мире. Тогда его потрясла женщина, величественно сидевшая на троне и с улыбкой ответив на его вопрос, что она — королева Анна. Она первый монарх соединенного королевства Великобритания. И поверить в это оказалось не сложнее.

Отогнав от себя грустные мысли о невероятно красивой королеве Анне, Гарри принялся разбирать покупки, скинув их кучей на кровать. Белье легло одной стопкой, футболки и майки — другой. Еще пара рубашек и брюки. Ну и новый рюкзак, в котором все это добро хранилось. Обувь пока была только одна — пара кроссовок.

Старые вещи сначала хотелось ритуально сжечь, как бы закрывая эту главу своей жизни, но потом азарт прошел и пришло осознание того, что любой полицейский может его оштрафовать. И дело даже не в деньгах, в конце концов это так же принесет неудобство людям, что живут рядом. Дым не совсем уж незаметен, как и запах горелого. Так что он просто собрал весь ненужный теперь хлам в один пакет и оставил на пороге. Тетя Петуния считала, что выбрасывать мусор на ночь глядя — плохая примета. Гарри решил, что эту привычку можно оставить, правда, если мусор не будет вонять на всю комнату.

С этой мыслью Гарри и уснул.

Утро он встретил рано. И разбудил его не будильник, и даже не солнце, которого просто не было, а привычка. Часы показывали шесть часов и давили на нервы громким тиканьем. Уснуть обратно не получалось, тем более, что голод давай о себе знать.

Неожиданно хмурый с пробуждения, Гарри накинул на себя первые попавшиеся вещи, захватил мусор и спустился вниз. Больше всего на свете ему хотел есть, а потом еще немного поспать.

Заказав легкий завтрак — яичницу и сок, Гарри отправил пакет с одеждой и старым рюкзаком в урну, что стояла недалеко от барной стойки. В самом помещении было уже мало народу, после вечерней и ночной гулянки осталось несколько посетителей. И то они все уснули, расползшись по углам, сладко посапывая в столешницу. В этот момент Гарри испытал неведомое раньше острое чувство зависти. Он-то уснуть не смог, даже провалявшись после пробуждение больше получаса. Какое-то непонятное чувство долга и голод не давали погрузиться в объятья Морфея вновь. И если с голодом все понятно, то должен он не был никому и нечего вот уже несколько дней.

Еду принесли быстро, а съел он ее еще быстрее и, пока сладкая истома не покинула тела, Гарри решил отправиться обратно в номер и попытаться уснуть.

Что ему удалось.

Следующее пробуждение застало его уже пополудни. А вмести с ним и неведомое ранее чувство опустошенности. Раньше, у Дурслей, он всегда чем-то занимался и сидеть на месте, валяться в постели или просто бездельничать времени не было. А сейчас все стало с точностью да наоборот.

Гарри осмотрел свою скромную обитель, пытаясь найти ответ в ней. И ему это почти удалось. В самом углу комнаты стоял неприметливый телевизор. Покрытый легким слоем пыли и салфеткой сверху. Ему сразу вспомнилось, как лет в четырнадцать он завидовал Дадли и одному из его подарков. Новенькой тогда еще приставке, которая подключалась к телевизору. Сейчас, конечно, приставка его кузена была побитой жизнью и замучена до глюков, но все же она была.

Не долго думая, Гарри убедился, что телевизор работает. И дальше быстро принял освежающий душ и отправился на поиски магазина электроники. В конце концов он просто обязан проверить: так ли это весело, как ему казалось со стороны, играть в приставку весь день.

Оказалось, что да. В магазине в подарок к приставке шли две игры: "Mortal Kombat 4" и "Xenogears". Дальше он сам уже нашел еще одну игрушку в стиле файтинга — "Bushido Blad"e, а вот одну из любимых Дадли — "Quake" купить не получилось. Оказалось что этот шутер от первого лица был популярным и разбирали его быстро.

Так выходные и пролетели: за игрой в приставку, за поедание полезной и не очень еды, за разговорами с духом Берти Ботта, который навещал его вечерами.

И уже в понедельник его ждала встреча с Регулусом и кем-то из семьи Боунс. Оказалось, что это была племянница Эдгара Боунса, который по завещанию Джеймса занимался гостиничным бизнесом Поттеров.

Встреча прошла нормально. Сюзен уже окончила экономический, прошла практику на одной из фирм, что сотрудничала с ее институтом. Так что работа с недвижимостью Поттеров была не первым ее опытом. Именно она и вела всю беседу в нужном деловом русле. Иногда подсказывал Регулус, сведущий в юридических вопросах.

Во время разговора выяснилось, что задержаться придется еще где-то на неделю. Она настаивала на том, чтобы Гарри лично познакомился со всеми людьми, что были у него в подчинении.

— Они должны знать на кого работают, а вы должны знать благодаря кому получаете доход, — так она сказал и не согласиться с ней было сложно.

Съездить пришлось в две гостиницы: одна в Лондоне, а друга в Йорке. Пользуясь случаем Гарри остался в Йорке на пару дней, чтобы лучше осмотреться. В конце концов путешествовал он обычно от школы домой и обратно.

Йорк оставил странные впечатления, словно он побывал в средневековье: полуразрушенные городские стены, дом гильдии, аббатство святой Девы Марии. Гарри без особого желания уезжал из города, но нужно было отчитаться Сьюзен.

И вот, когда они закончили с оформлением всех документов, Гарри был свободен от необходимости задерживаться в Лондоне. Он быстро попрощался с Берти, с Томом, хозяином мотеля в котором он проживал, и отправился на поезд. На нем он добрался до деревни, где жили его родители.

В его новый дом.

* * *

Гарри чувствовал себя так, словно стоит повернуть ключ, и в его жизни что-то случится. А ключ такой, маленький, непримечательный, со сложной резьбой и круглой головкой. Его нулевой километр начинается именно тут.

Ему восемнадцать лет, он получил наследство, ушел из дома родственников и сейчас стоит перед воротами, что вдвое больше его. В голове бардак и тугие узлы, что раньше связывали его по рукам и ногам вот-вот распадутся. Он не очень хорошо понимал, что произойдет в его новой жизни, но она — правильная. Уже правильная.

И от этого становилось немного страшно.

Ворота открылись не сразу, пришлось надавить плечом и пару раз стукнуть их в самом низу. Внутри все оказалось... Ухоженным.

Там, по ту сторону забора, дом отталкивал, через решетку, заросшую вьющимися растениями он отпугивал, казался диким зверем. Но сейчас Гарри замер на месте, смотря на выложенную плиткой дорожку к дому, на квадратные кусты, росшие по бокам.

Слева от входа, немного вдали, ближе к забору, стояла беседка, к которой вели две дорожки. Справа была дорога для автомобилей, которая плавно вела к дому, видимо, к гаражу. Газон был подстрижен словно под линеечку.

Он направился по тропинке к массивным дверям, размышляя. Аккуратный дом вытолкнул все мысли о Дурслях, что по неволи, все еще преследовали его. Рядом с дверью чувство отчужденности от остального мира рассыпалось.

Дверь открылась с глухим щелчком и в нос не ударил ожидаемый запах затхлости и сырости. Прибрано было и тут.

Гарри щелкнул выключатель и его взору представилась прихожая, с полочками для обуви и вешалкой для верхней одежды. На которой тут же оказалась его легкая куртка, а внизу было место и для рюкзака. Нашлись и тапочки.

Комната, куда вела прихожая, была огромной. Впереди раскинулась лестница, а по бокам от нее две зоны для отдыха. Одна очень напоминала библиотеку, а вторая более уютная — диван с креслами напротив камина. И везде были книжные шкафы, высокие, до самого потолка и со специальной лестницей, которую можно было гонять вдоль полок. Все это впечатляло.

Решив, раз дом прибран и приспособлен для жизни в нем, то и на кухне могло быть что-то съестное. Гарри отправился на поиски. Внимание привлекала широкая арка, ведущая сразу в два помещения: кухню и столовую.

В углу кухни находился работающий холодильник, в котором нашлись яйца, молоко, сыр и колбаса.

— Да будет омлет для голодного меня.

Плита была такой же как и у тети Петунии, а разжигалась она с помощью специальной зажигалки. Привычными действиями, больше рефлекторно, чем и правда задумываясь что делать, Гарри смешал яйца, молоко, добавил соль и нарезал в эту смесь колбасы. А когда это все стояло на плите, то добавил потертого сыра.

Все приготовление заняло у него не больше десяти минут.

И вот когда он закончил завтракать, его потревожил звук открывающейся входной двери. Скоро ему предстоит познакомиться с тем, кто поддерживал порядок в доме и подготовил все к его приезду.

Гарри направился на звук шагов, чтобы познакомиться. В гостиной он остановился, рассматривая мужчину, чей возраст сложно было определить сразу. Рядом с ним стоял пес.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Гарри, даже неловко склонил голову в приветствии.

Мужчина кивнул в ответ и добавил:

— Вы очень похожи на своего отца, юный господин.

— А... — он растерялся, — а могу я узнать с кем имею честь говорить?

Гарри нервничал. Он всю свою сознательную жизнь старался не думать какой же была его семья. Чтобы хрупкие мечты не разрушились о стену реальности. Он смирился с наследством, с деньгами и домом, но этот человек, державшийся достойней большинства, загнал его мысли в тупик.

— Конечно, мое имя Уильям Фишер. Я выполняю обязанности дворецкого вашей семьи.

Если и было что-то в мире, что могло еще удивить Гарри, то, наверное, именно наличие у него личного дворецкого.

— В таком случае, — мысли забегали в его голове сталкиваясь друг с другом, пытаясь найти хоть какие-то слова для поддержания диалога.

— Думаю, мне стоит представиться, — все же собравшись он нашел ответ, — Гарри Поттер, сэр. Приятно с вами познакомиться, мистер Фишер.

— В дальнейшем, если позволите, — Уильям замолчал, дожидаясь кивка Гарри, чтобы продолжить. — Вам стоит после своего имени добавлять имя вашего отца — Джеймс. Таким образом: Гарри Джеймс Поттер.

Это стало для него последней каплей. Сил подчиняться этой череде событий больше не было. И чтобы не сесть прям тут на пол, он подошел к креслу, в которое и упал.

Какое-то время Гарри молчал: сейчас у него в голове было пусто, потому что слова, чтобы описать свое состояние не находились вообще.

Молчал и дворецкий, мудро решив, что не стоит трогать того, кто находился на грани своих чувств.

— Это все так не обычно, — он решил выговориться, — мои тетя и дядя не отличались примерным поведением. В чем-то они были фанатичны, например в том, чтобы закормить Дадли до ожирения или в том, чтобы подарить ему очень много подарков. В чем-то они были категоричны, например в том, что я обуза для них и не достоин носить свои вещи. В чем-то они были... не знаю как назвать. Деспотичны? Аристократичны в своем собственном извращенном понимании этого слова?

Гарри рассказывал: о том как он прислуживал родственникам, как он постоянно страдал от ударов Дадли и подзатыльников дяди. Говорил о том, что таблетки, которые ему прописал милый доктор, заставляли его видеть мир тусклым. И как он быстро научился делать вид, что принимает их, выплевывая на самом деле. Рассказал о школе, где он был изгоем из-за кузена и его дружков. Он не рассказал только о том, что тетя называла его мать шлюхой, а отца — чертовым алкоголиком.

Разумом Гарри понимал, что слишком зацикливается на прошлом, но вот сердцем... Он не мог перестать думать об этом.

— Мистер Фишер, понимаете, — он обратился напрямую к дворецкому, — мне кажется что все это, — он обвел рукой пространство вокруг себя, — не настоящее. Что это сказка. Я... Мне тяжело представить что я и правда могу существовать в таком окружении.

— Молодой господин, учитывая, что восемнадцать лет вы прожили не осознавая своего наследства, это нормально, — тактично отозвался дворецкий.

Они оба замолчали. Гарри уставился в одну точку: левее и чуть выше головы Уильяма. И пока он пытался собрать себя по кусочкам, чтобы принять какое-то важно решение, к его ноге подошел пес. Это был крупный черный пес с светло коричневыми пятнами на теле. Он внимательно смотрел на Гарри, даже, казалось, грустно. А потом, видимо что-то решив для себя, пес положил свою голову на колено парня.

— Как его зовут?

Гарри решил, что на него уж точно не нападут после такого преданного жеста, и начал гладить собаку. А спустя мгновение отстегнул поводок от ошейника.

— Гидеон.

Нужно ли смириться с этой новой реальностью или достаточно просто принять все как есть? Этот дом, этот пес, этот дворецкий все равно были бы частью его жизни, не попади родители в аварию.

— Мне просто необходимо время.

Это не его дом, но он готов на все, чтобы сделать его своим. Гарри закрыл глаза, прислушиваясь к тому, как шумит листва на деревьях. На мгновение он представил, как прошло несколько лет и этот дом стал для него всем. Но вместе с резким порывом ветра в Гарри врезается листок и волшебство рассеивается.

— Однажды, ты станешь частью меня, — грустно сказал Гарри дому и провел рукой по его крыше.

Он забирался сюда, на самый верх, уже третье утро подряд. А потом отправлялся на прогулку по дому, по его двору, по той части, что была спрятана под землей. Он ближе знакомился с Уильямом, с собаками и привыкал к тому, что теперь не один. И все эти ощущения растекались умиротворением по телу. Прошло даже чувство стыда за ту резкую открытость при знакомстве с Уильямом. Теперь было понятно, что рано или поздно все равно он бы высказался, потому что накипело.

Из всего дома, что внутри, что снаружи, он никак не мог собраться с силами, чтобы посетить три места: спальню родителей, кабинет отца и гараж. Свою детскую он проверил сразу же: там его ожидала пустота. Стены были окрашены темно синим цветом, потолок белел словно облака, а пол, покрытый темным паркетом, напоминал землю. Его старая комната эдакий островок тишины и спокойствия. Он с сожаление покинул эти стены, решив что еще не время заселять их мебелью. Так же быстро он прошелся и по остальным частям дома. Но время шло и углов в которые бы он не заглянул становилось меньше. Так что сегодня он решил начать со спальни родителей.

С крыши добраться туда было легко: через чердак по скрытой лестнице и в коридор. А там всего два пути: в кабинет или дальше — в смежную комнату. Сегодня он выбрал второй вариант.

Спальня оказалась волшебной, словно он попал в избушку. Вся мебель и стены были сделаны из дерева в теплых светлых тонах. Гарри так и замер посреди комнаты, не решаясь спугнуть затаившуюся по углам магию прошлого. Он очень четко представил как мама могла часами сидеть на кровати и читать разные книги. Нашлась и ее последняя — "Белый клык". Гарри провел рукой по обложке, вытирая неровный слой пыли и взял книгу с собой.

Он еще раз окинул взглядом комнату и стряхнул с себя нагрянувшую из ниоткуда ностальгию. Да, родители — это самое прекрасное, что есть у человека, но, в конце концов, они теперь всего лишь воспоминания давно минувших дней. Так что, справившись со своими чувствами, Гарри обошел всю комнату.

На тумбочке нашлись старые часы, остановившие свой ход. Гарри на автомате завел их заново. Теперь в комнате раздавался мерный тикающий звук бегущей стрелки. Еще тут стояли стеллажи с книгами, журнальный столик и комод с большим зеркалом. Осматривать было больше нечего, поэтому он просто сел на пол, скрестив ноги, и принялся читать книжку.

Отвлек его оклик дворецкого, который звал обедать.

— Сегодня я был в спальне родителей. — Гарри сказал это прежде чем сесть за стол. — Пообедаете со мной?

— Конечно, юный господин.

— Кстати об этом, — Гарри замер, так и не донеся ложку до рта, — я все хотел попросить, но как-то забывалось. Вам не сложно обращаться ко мне, мм, по имени?

Уильям сложил руки перед собой на столе и задумался.

— Думаю, что ни для одного из нас не станет затруднительным обращаться по имени, — тепло улыбнулся дворецкий, — вы согласны, Гарри?

— Да, конечно, Уильям.

* * *

Когда люди умирали, вместо них оставались призраки. Гарри убедился однажды и больше не сомневался в этой истине никогда. Но вот этот дом, его дом, не хранил в себе отпечатка ни одной из душ. Вариантов почему так — было не много. Или дом построил Джеймс, и раньше никто из Поттеров не жил в этих стенах, или же духи просто не показывались ему на глаза.

Например, на Тисовой улице в каждом из домов хранилось по душе, на кладбище они обычно устраивали небольшие призрачные пирушки. Только что умершие люди могли ходить за кем-то дорогим их сердцу по пятам.

Так или иначе, Гарри задумывался об этом чаще, чем ему хотелось бы. И в какой-то момент понял, что ответ может прятаться за закрытыми дверями отцовского кабинета. Преодолеть сегодня этот рубеж он не смог, и отложил попытку на завтра. Весь день Гарри провел за чтением, отвлекаясь лишь на еду и туалет. А ночевать решил в бывшей спальне родителей, а не как несколько дней до этого — в гостиной.

И уже утром стоял перед дверью в кабинет, готовый ко всему. Коснулся ручки, потянул ее вниз и переступил порог — получилось все легко. Встретила его тишина и темнота: окна были зашторены. Он быстро это исправил, да еще и открыл их нараспашку, проветривая помещение.

Не смотря на то, что кабинет был выполнен в том же стиле, что спальня, ощущения сказочности не окутывало комнату. Он казался строже. Над столом висела большая карта мира, а по бокам были две доски. Одна магнитная, а вторая — меловая, в ее же углу притаился рисунок. Там изображалась улыбающаяся мама.

На столе ворохом скопились бумаги и среди них — толстая тетрадка. Гарри сел за стол и открыл ее, гадая, что там может быть.

"Вести дневник — это удел слабых духом, так я считал всю свою жизнь. Но сейчас, когда отец умер, вскоре после моей матери, я понял, что, наверное, это мой единственный шанс сказать что-то моему еще не родившемуся сыну."

Гарри погрузился в чтение, не обращая ни на что внимание. Со страниц дневника к нему стремились мысли его отца. Он рассказывал о том, как тяжело пережил смерть родителей — ему только исполнилось шестнадцать. И как он боится прожить столь же мало. Если раньше Гарри и получалось отстранится от того, что родители жили и были реальны, то не сейчас. Слишком много мыслей Джеймс вложил в простую тетрадку.

Рассказывал он и о своих друзьях, больше, конечно, абстрактно, чем конкретно.

"Я еще не знаю кто будет та самая, не знаю как назову тебя, но просто знай — тебе всегда помогут Бродяга и Лунатик. Я все хочу раскрыть тебе их имена, но они бдят, чтобы до последней страницы это была тайна. Такие уж они, прости их!"

Гарри с улыбкой подумал, что один из них — это Сириус, тот самый крестный, что не смог навестить его. Тот самый крестный, что рос с его отцом и был ему верным другом.

Некоторые записи обрывались, интригуя своей недосказанностью.

"Ты, скорее всего еще не знаешь почему и как..."

Или:

"Я надеюсь, что ты сможешь добраться туда, как и Лиам Поттер, я тоже хотел, но..."

И еще много таких же записей, появляющиеся через раз, пока, наконец, он не встретил Лили. И все дальнейшие записи были уже о маме.

"Она! Меня! Ударила! Серьезно, такой пылкой девчонки я не встречал давно. Серьезно, я влюбился в нее с первого удара. И я буду не я, если не добьюсь этой огненоволосой валькирии."

Отец очень много писал о ней. О своей Лили. Как она не верила, что из такого как он может получиться нормальный человек, как она не хотела воспринимать его всерьез. Гарри с интересом читал историю их любви. С пометками мамы, видимо они появились уже после свадьбы.

"Да! Сегодня тот самый день, когда она сказала мне — да! Сын, запомни, пусть я и хочу прожить жизнь по полной, пусть я и хочу провести с Лили, твоей мамой, невероятно много времени, да. Я так же хочу почувствовать себя отцом. Я хочу держать тебя на своих руках, нянчить и петь колыбельные. Я люблю тебя и я хочу, чтобы Лили родила мне сына — тебя. "

И тут же слова мамы, дополняющие мысли отца: "Знай, я полностью разделяю желания твоего папы. И я знаю на что иду. Не вини меня, нас, дорогой."

Были вложены фотографии с их свадьбы: его мама в пышном белом платье и отец в строгом черном костюме. Гарри отвлекся на них, просматривая каждую, отмечая про себя все делали. Он пытался угадать кто же из них Сириус, а кто тот, второй друг.

Гости были самые разные: высокий старик с длинной бородой, до самой земли, девушки сестрички, похожие друг на друга как две капли воды, парень со шрамами на лице, толстый мужчина больше напоминающий пуфик. И многие, многие другие.

Гарри отложил фотографии, решив про себя, что поместит их все в альбом и продолжил чтение.

"Наверное, пришло время сказать почему я так уверен, что умру рано. Мой отец, твой дед, тоже прожил не долго. Последние пятьсот лет так происходит с каждым мальчиком, который рождается в нашей семье. Возможно, это последствия турнира. Никто не может найти ответа. Но правда в том, что каждый мужчина нашей семьи, каждый Поттер — умирает спустя какое то время, после того как появился наследник. Мой отец прожил 36 лет и вот это было чудо. Только чудо это ему далось очень не просто.

Гарри, я не знаю сколько времени я еще буду с тобой. Мне повезло знать и жить с родителями долгие шестнадцать лет. Но я боюсь, что эта удача обойдет стороной тебя.

И пока есть возможность я каждый день своей жизни буду говорить, что люблю тебя. Мы любим тебя, Гарри."

Ему было грустно читать те слова, что он втайне всегда хотел услышать. И вот — он их слышит, пусть и через столько лет, пуст и читая со страниц дневника своего отца.

Теперь каждое послание было и от папы и от мамы. Они рассказывали о том, что происходит с ними, с ним. Как он сделал свой первый шаг, как сказал свои первые слова. Каждое следующее сообщение читалось все тяжелее: между строк таился страх, что сегодня — последний день, когда вся семья вместе.

И на самом деле последнее сообщение было обычным:

"Сегодня в планах у нас прогулка в парке. Я хочу познакомить тебя с Сохатым. И даже попытаюсь уговорить его покатать на спине тебя. Лили меня полностью поддерживает. А вечером мы думаем уговорить Уилла на фейерверк! Это будет чудесно."

И еще много пустых страниц. Много не сказанных слов.

— Мама, папа. Я тоже очень люблю вас. — Гарри не расплакался, пусть его и переполняли эмоции, а глаза все же предательски слезились. Он был рад, что смог ближе узнать своих родителей и пусть так, читая, смог с ними прожить свои первые несколько лет жизни, что не мог помнить.

— Я просто... Хочу увидеть вас в первый и последний раз. Я же видел всех остальных людей. Так почему именно вы не задержались на этой земле чуть дольше?

Он прижал дневник к себе и вышел из кабинета в спальню. Сегодня он не отвлекался на обед и ужин, есть не хотелось. Да и день почти закончился, пока он был поглощен общением с родителями.

* * *

Следующую неделю Гарри разбирал кабинет отца: просмотрел бумаги, записные и отчетные книги. Он выяснил, что раньше у Поттеров был фармацевтический бизнес, но после смерти Джеймса акции перекупили, владельцы компании сменились и до Гарри дошли только деньги.

Гостиницы удалось удержать благодаря Боунс. В частности потому, что Эдгар договорился о получении частичной прибыли в случае смерти Джеймса. Сейчас ничего не поменялось, так как Гарри не принял управление гостиницами на себя, а оставил все как было последние восемнадцать лет.

Гарри просматривал все в кабинете, каждый шкафчик, ящик и стеллаж. Ему было интересно понять чем жил его отец, его семья. Он нашел письма его деда и дневники некоторых предков. Видимо это было традицией вести летопись своей жизни, хотя бы частично. До Джеймса это дошло в шестнадцать, до его отца в двадцать три.

Он как раз закончил читать записи одного из предков, когда заметил на столе шкатулку. В длину она была порядка полуметра, а в ширину не больше пятнадцати сантиметров. На ней был вырезан герб Поттеров и закрывался на защелку, а не ключ.

Гарри не раздумывая открыл ее и обнаружил внутри кинжал. Он был в ножнах, на которых сверкал рисунок льва, с позолоченным орнаментом по краям. Гарри никогда не доводилось держать в руках холодное оружие, поэтому он с большой аккуратностью взял его.

— Это реликвия Поттеров?

Гарри не сомневался, что шкатулку ему подкинул один из духов, поэтому терпеливо ждал пока ему ответят. Нож приятно холодил кожу, а его тяжесть не давала забыть, что он реален, что им можно убить. Это было новым для Гарри — чувствовать опасность в своих руках.

— Да, этот нож первым использовал Лиам Поттер, он жил лет пятьсот назад.

Гарри осмотрелся, но не увидел того кто с ним разговаривал. Его это не смутило — не впервой, когда призрак не хочет показываться.

— Лиам? Слишком часто именно это имя упоминались в разных дневниках. А дневник его самого найти не удалось.

Гарри облокотился на стол и закрыл глаза. В руках он все еще держал кинжал, который не становился теплее от прикосновений. Нож успокаивал, помогал настроиться на нужный лад.

Когда-то давно, для него это уже было давно, он так делал находясь в доме Дурслей. Закрывал глаза и пытался соединить ощущения себя с окружающим миром. Медитировал, отстранялся от всех. И лишь тогда, когда ему никто не мешал, не звал вниз, помогать готовить или идти убирать сад, лишь тогда у него получалось чувствовать правильно.

Он считал сколько их, духов, было в комнате, в доме. Растворялся в их призрачном миру, сливался с их мыслями. Наслаждался спокойствием, что они распространяли.

— Вас так много! — С восторгом воскликнул Гарри. — Но мои родители не тут.

— Да, Джеймс и Лили после твоего рождения жили каждый раз как в последний, поэтому они упокоились с миром.

Перед Гарри появился призрак. Это был мужчина средних лет, про таких иногда складывается впечатление, что они сразу родились с щетиной и взрослыми. И никогда не думаешь, что будучи ребенком он мог шалить или даже развлекаться.

— Мое имя Карлус, — призрак проплыл мимо Гарри и с удобством устроился на диванчике, что был в кабинете. — И кто как ни я расскажет тебе историю нашей семьи.

— А остальные духи?

— Это их отголоски. Они уже давно упокоились, оставив лишь воспоминания. В портретах, в сервизе, в книгах — вот где нашла приют их душа. Они растворились с домом, потому что лишь так они могут быть и тут и там одновременно.

И Карлус успел лишь начать рассказ: о самом первом Поттере, лекаре и зельеваре, чья фамилия была Стинчкомбский. Он — самый первый шаман в их семье.

— Шаман?

— Не перебивай. Это будет долгий разговор, — Карлус задумчиво посмотрел за окно: там солнце переваливало за горизонт. — Мне не нравится прерываться больше, чем один раз. Ты понимаешь?

— Да, хорошо, сэр.

Но как бы не любил Карлус при жизни прерывать начатый рассказ, уже после смерти ему пришлось идти на некоторые уступки. Гарри сходил на кухню, сделать несколько бутербродов и чай, принял душ, чтобы взбодриться. И только потом был готов слушать историю дальше.

Из слов Карлуса он узнал, что сам является шаманом. И то, как он может чувствовать и видеть других духов лишь подтверждало это.

— Шаман — это человек, который является частью двух миров. Он пропускает через себя духа, на какое-то мгновение становится им.

Благодаря записям самого первого Поттера им достались знания о том, как правильно лечить людей, какие травы необходимо смешивать. Именно этим они и занимались долгие годы и это предстоит со временем и Гарри.

Все дальнейшие предки только умножали знания, расширяя спектр умений.

— Джеймс умел сливать свое сознание с сознанием зверя. — Пустился в объяснения Карлус. — Кто-то из предков однажды решил, что можно не только пускать в свое тело или какой-то предмет духа, но и делать наоборот.

Гарри не стал перебивать, внимательно слушая и делая пометки в тетради. Так он записал, что помещение своей души в другое животное это не совсем точное определение. Получалось, что человек впадал в транс и соединял два сознания: свое и животного, но сам при этом был очень уязвим.

— Мне не понятно зачем. Но кто-то использовал это умение в промышленном шпионаже.

Карлус так же объяснил, что Поттеры — не единственные шаманы в мире, но они одни из самых древних семей. Остальные кланы он не счел за нужное упоминать.

— Много было Поттеров, многое они умели. Так всего и не припомнить сразу. Но каждый из нас владел своим холодным оружием. И тебе предстоит тоже самое.

Случаются такие дни, когда все сделанное оканчивается провалом. И тесто для печенья разваливается, и нужная книга не находится, и даже стул так "удачно" подворачивается по дороге, что удариться об него получается именно мизинцем. Да и дверь вовремя бьет по плечу — мол, не забывайся, это еще не все неприятности на сегодняшний день. В такие дни кажется, что самое верное решение — это закрыться в комнате где ничто не упадет на тебя и вообще там пусто.

Но таких комнат Гарри в доме не знал, а свою старую детскую уже давно завалил разным хламом. Поэтому решил посидеть у пруда под деревом. Где, ему казалось, самым большим несчастьем будет упасть в воду. И то, если кто-то столкнет. Уильям не страдал любовью к пакостям, дедушка Карлус тоже, поэтому он с чистой душей устроился на берегу.

Сверху его прикрывала крона дерева, сзади от ветра и случайных глаз защищал небольшой домик. Гарри нравилось медитировать именно в этом месте. В доме он постоянно чувствовал следящего за ним деда, на крыше теперь мешали резкие порывы ветра.

Осень постепенно заполняла город. Подростки спешили на учебу, мелких детишек родители сдавали в садик, а взрослые, кутаясь в теплые одежды, спешили на работу. Гарри же торопиться было не куда, он хотел отправиться на турнир, но до него были еще долгие два года. Оставалось только ждать и тренироваться под строгим надзором деда.

Еще он ждал Сириуса, который на днях связался с ним и пообещал заскочить на чай. Точной даты названо не было, а проникнуть на территорию он всегда сможет. Старые псы его знали, да и Уильям был предупрежден.

Компанию в медитации ему составил щенок, имя которому Гарри все никак не мог подобрать. Он уже перепробовал множество, но ни одно не ассоциировалось именно с этим мохнатым чудиком.

Щенок лежал под боком и посапывал, смешно дергая лапкой, видимо, смотря свои собачьи сны. Общее настроение плавно переходило в сонное и Гарри упал на траву, решая вздремнуть. Земля была теплой.

Очнулся он из-за щенка, который принялся вскарабкиваться на него, чтобы разбудить.

— Эй-эй, все, я проснулся.

Гарри аккуратно подхватил его на руки и ласково погладил между ушей. А потом поставил на землю и пошел в сторону дома. Щенок семенил следом. Ему только исполнился четвертый месяц, а значит, вскоре приедет кинолог для занятий. Уильям уже приготовил гостевую комнату для него.

— Гарри, вас ожидает гость, — сказал ему дворецкий, встречая у заднего входа в дом.

— Сириус?

Крестный ждал его на кухне, уминая какой-то десерт с чаем. Он был в потертых джинсах и черной футболке со знаком бэтмена. Его длинные волосы были собраны в пучок, открывая лицо. Он выглядел молодым и энергичным, хотя это и не сильно вязалось с его возрастом. На шум шагов он вскочил и повернулся в сторону Гарри.

— Эм, привет?

Сириус нервничал, что было заметно по тому как он дергано провел рукой по футболке, как судорожно рассматривал Гарри. Но все равно улыбался, радуясь, что может вот так смотреть на сына своего лучшего друга.

— Привет. — Гарри замер, не знаю что сказать, как поступить. — Как добрался?

Он решил действовать больше на автомате: спросить как дела, протянуть руку для приветствия, предложить остаться на ночь. Но Сириус не дал ему вот так просто идти по шаблону — пожав руку, он притянул Гарри ближе и обнял. Как обнял бы его отец.

— Знаешь, ты очень похож на Джемса, только глаза как у Лили.

Гарри нерешительно обнял его в ответ, осознавая, насколько ему не хватало такого простого жеста — объятья. Прервал их громкий тявк вбежавшего щенка, он мельтешил между ног, постоянно скользя по паркету.

— У тебя уже и щенок есть? — Спросил Сириус отпуская Гарри.

— Да, только вот имени все никак не придумаю.

— А Джеймсу не удавалось подружиться с собаками, — Сириус опустился ниже, чтобы погладить щенка, — не считая меня, конечно.

— Тебя? — тупо переспросил Гарри, наблюдая за тем как щенок обнюхивал руку крестного.

— Ну да, меня. — Сириус отвлекся от собаки и посмотрев на Гарри снизу вверх тут же предложил. — Может по пиву и в беседке поговорим? Там погода сейчас просто отличная, как раз самое оно для ностальгии.

— Ты расскажешь мне о папе с мамой?

Гарри впал в какое-то странное состояние нереальности происходящего. Вернулся его на землю Сириус, хлопком по спине.

— Ну конечно! Не Лунатик же, он сейчас далеко, а сам старина Джеймс наслаждается своим раем с Лили. — Сириус уже прихватил несколько бутылок из холодильника и направился в сторону выхода. — Идем же, Гарри.

— Да, конечно, просто я что-то... Туплю.

— Небось спал у пруда? — Хитро прищурившись спросил Сириус.

Они уже выходили из дома на освещаемый луной двор. Трава стала какого-то синеватого цвета. Беседка терялась в тени деревьев, и только по паре фонарей, что освещали вход, ее можно было найти.

— Да, как узнал?

Они с удобством устроились внутри. Скамейки были обиты тканью, столешницу недавно заменили — старая совсем прогнила из-за того, что крыша протекала. Внутри стояли горшки с цветами.

— Ну так?

— М? — Сириус открыл пиво и сделал небольшой глоток.

— Уильям сказал, что я задремал у пруда?

Гарри принял бутылку с пивом и тоже отпил, чуть скривившись.

— Да и догадаться не сложно. Джеймс однажды нас заставил там медитировать, так я и уснул в итоге. Очень хорошее место. — Сириус внимательно смотрел на Гарри. — Я даже не знаю что тебе рассказать.

— Бродяга это ты? — Спросил Гарри, решив хоть с чего-то начать. Ему хотелось узнать об отце, но и Сириуса тоже хотелось узнать. Все же лучше общаться с живыми, чем обсуждать мертвых.

— Что, Джеймс таки выдал наши имена в своем проклятом дневнике?

— Нет, — улыбнулся Гарри, — ты сам мне подсказал, сказав, что Лунатик далеко. Расскажи, почему именно так?

— Ты мог решить, что я Хвост. Ну да ладно. Ты угадал — я Бродяга, твой отец — Сохатый, Римус Люпин — Лунатик и Хвост — Питер Петтигрю. Из всех нас в живых осталось только двое: Я да Римус. С твоим отцом и Питером мы познакомились еще в школе.

— Специальная школа для шаманов, что ли?

— И да, и нет. В основном там учатся шаманы, да, но иногда попадают люди без дара, но с наследием. Давай на примере объясню. — Сириус отхлебнул пива и продолжил с еще большим энтузиазмом. — Вот Питер — не шаман, не маг, но его родители были половина на половину. Как раз мать — ведьма, и по характеру, скажу тебе по секрету тоже, и по умениям. А отец — шаман.

— Из-за родителей он такой? Ну, шаман и ведьма, а он ни то, ни другое. — Удивился Гарри. Он вообще слабо себе представлял магов. Берти Ботт, призрак из гостиницы, — он да, он маг. И с бородой, и со странностями, и с кактусом.

— Нет, конечно, просто Питеру вот так не повезло. Он духов видел, говорил с ними. Зелья там простенькие варить мог. А в остальном ничего из себя не представлял. Потому в школу для магов его принять не могли, но и в обычную не отправишь — психом прозовут и прощай крыша, — Сириус откинулся на спинку скамейки и залпом допил пиво. — Потому отец его к шаманам и отправил. В общем-то, какое-то время он продержался, а потом...

Сириус дернул рукой вверх справа от лица, словно вешался. До Гарри не сразу дошло, что это он Питера имел в виду.

— Это ужасно, — ошарашено произнес Гарри и тоже допил пиво, — в дневнике отец ничего не написал об этом.

— А ты бы написал?

Помолчали. Сириус открыл себе еще пива.

— А почему хвост?

— Он мышей любил очень, да за нами бегал словно хвостик. Вот и привязалось как-то.

— А Лунатик тогда? С ним, надеюсь, ничего ужасного не было? — Решив перевести тему спросил Гарри.

— Ну как, — Сириус горько усмехнулся, — с одной стороны было, с другой — нет. Он оборотень и маг одновременно.

— Ты еще скажи, что вампиры существуют! — Смеясь воскликнул Гарри, но когда увидел, что Сириус не торопится опровергать его слова, то тут же остановился. — Да ладно? Неужели и правда существуют?

— Конечно! В основном они контактируют с магическим миром, кто-то приживается среди людей, скрывая свою истинную сущность. Сложно что-то рассказывать о тех, чья жизнь — это постоянные прятки.

— Невероятно. Думаю, им смешно смотреть кино обычных людей снятое про них.

— Кто знает. Встретишь кого-нибудь — спроси, а потом и со мной поделишься.

— Обязательно. — Гарри отставил пиво подальше от себя, чувствуя, что в голове уже немного туманно. — Так что там с Лунатиком?

— Его главная проблема — он отвергал зверя внутри себя! Вот мы — шаманы, знаем, что для того чтобы единение было максимальным нужно доверять духу, а дух должен доверять тебе, так?

— Так.

Это было в одном из рассказов деда, а потом и в опроснике. Карлус составил особый список вопросов и каждый день гонял Гарри по нему, проверяя насколько усвоена та или иная информация. Гарри уже ненавидел этот чертов список, хоть и понимал зачем все это было знать.

— То же самое и с волком! Это как дух, который навечно привязан к оболочке человека. И личность есть у обеих сторон. Вот Лунатик и мучился первое время.

— А потом он встретил вас?

— Ну не совсем так. — Сириус задумчиво начал крутить клык на цепочке, что висел на его шее. — Не совсем. В общем, в Хоге, это школа где учился Люпин, случилось... Он в полнолуние напал на студента. Студент не пострадал и дело бы замяли, но там был свидетель, который подал заявление на Лунатика. Мол, не хочу с опасной тварью учиться в одной школе и все такое. То же мне, маги...

— Его отчислили?

— Формально да, но директор тогда был отличный мужик, не знаю уж кто там сейчас, и все провернул так, что у Лунатика был как бы домашний арест. Ну и оформили его в нашу школу, чтобы и среди людей знающих о болезни, и чтобы учился. Палочку волшебную не сломали, а изъяли. А летом уже занимались бы репетиторы. Директор нашел людей, да может и сам что-то рассказывал бы. — Сириус замолчал, переводя дыхание. — На тот момент один из зельеваров уже создал специальное зелье, чтобы оборотень мог тихо-мирно переживать полнолуние. Но вот тут, как ты сказал, встретил он нас.

— Подожди, то есть в школу он ехал уже с этим зельем?

— Ага. Какое-то время принимал, а потом мы нашли способ веселиться вместе. В общем, мы решили так, что может быть, если в полнолуние, когда Римус обращается, он будет не спать под зельем где-то в подземельях, а бегать с друзьями по лесу, то и сможет договорится с волком.

— Получилось? — Гарри даже наклонился вперед, внимательно слушая рассказ Сириуса.

— До лета мы и сами не знали. Я мог с помощью Грима обращаться в огромную собаку, Джеймс по вашей Поттеровской системе сливался с оленем, ну а Лунатик бегал волком. Вообще это было классное время, скажу я тебе! — Сириус мечтательно посмотрел на полную луну. — Ну а летом Римус уехал в Хог. Где-то через месяц директор и нас с Джеймсом пригласил. Ему было интересно узнать про вашу технику, думал что это могло помочь Лунатику.

— Помогло?

— А то! — Сириус победоносно ухмыльнулся. — Директор сильный маг, да и Джеймс не подвел. В общем, я толком не понял как, но они смогли примирить Лунатика с его волком. Вот с тех пор он мог не только на полную луну выть, но и на любую другую.

— Классно, — Гарри что-то прикинул в уме и тут же задал вопрос. — А разве так не любому оборотню можно помочь?

— Мы тоже так думали, но в конечном итоге пришли к выводу, что будет только хуже. Это Лунатик хороший а ты прикинь что будет, если так помочь оборотню которому только и давай, что убивать?

— Ну да, будет хуже серийного маньяка. Не поймать, не убить так просто.

— Ага, охота началась бы. В общем, мы обсудили это все, да и забили. Нет так нет. — Сириус достал из джинс пачку сигарет. — Я закурю, не против?

— Да, конечно.

— Будешь?

Гарри отрицательно покачал головой задумался как иногда жизнь бывает непредсказуема. Кто-то вешается из-за своих страхов и трусости, кто-то побеждает волка внутри себя. И в обоих случаях рядом были люди готовые помочь. Но где-то характера нужно больше чем поддержки .

— Ты прости, что я тебя от тетки не забрал, — вдруг сказал Сириус. — Я хотел, но когда пришел к ним в первый раз, то она меня сковородкой огрела и чуть ли не на всю улицу заорала, что ее грабят. А потом еще и бумаги какие-то оформила, чтобы я не мог даже на три метра к дому подходить.

— Странно, я всегда думал, что она хотела от меня избавиться.

— Да черт ее поймешь. Туни ненормальной была всегда. — На удивленный взгляд Гарри он тут же пояснил. — Лили же ее сестра. Джеймс когда за ней ухаживать начал, то разные пути пробовал. На мою судьбу выпала роль обольстить Туни да выяснить что Лилз больше всего нравится... Джеймс разве не описывал в своей тетрадке?

— Да он больше о маме писал, — улыбнулся Гарри, — о том какая она, что любит, что не любит. И все в этом духе.

— Ну да, ну да, вся эта романтическая чушь, — усмехнулся Сириус, затушил сигарету и выбросил ее за пределы беседки.

— А тебя это все обошло стороной?

— В плане?

— Ну, девушка у тебя есть? Или жена там.

— Ты что! — Он суеверно перекрестился. — Чур меня, чур, — и тут же разразился хохотом, — не надо мне такого счастья. Может, конечно, я просто не встретил еще ту самую, но пока я доволен и своей холостяцкой жизнью. Ну а ты?

— Что я? — Ушел в несознанку Гарри.

— Ну, я понимаю, что Дурсли наверняка не давали времени на себя, но неужели никакая девчонка не приглянулась?

— Там не то что не давали, — тяжело выдохнул Гарри, думая как уйти от темы ненавистных родственников, — не хотелось мне где-то время проводить. Да и что одноклассницы.

— Темнишь.

— Вот как ты описал что Питера обзывали бы психом, так почти тоже и со мной произошло. Духов-то я рано стал видеть, а понять что не стоит о них говорить поздно. Вот и не сложилась дружба у меня ни с кем.

— Если когда-нибудь захочешь рассказать все — я готов выслушать, — проницательно заметил Сириус. — Поздно уже что-то. Выделишь мне комнату?

— Конечно, в гостевом домике Уильям все в порядок привел. Выбирай любую.

— Спасибо, завтра еще поговорим. Обязательно!

Сириус задержался у Гарри на неделю. Постоянно рассказывая веселые уже истории из молодости, из его концертных турне. Но разбавлял каждую из них той самой романтической чушью, описывая девушек что могли бы стать той единственной, но вот чего-то им не хватало. И тут же добавлял чего: одной тактичности, вторая маме не понравилась, третья — крашеная и так далее. Список был невероятно длинный и обещал еще долго не заканчиваться.

Сириусу с молодой душой тяжело быть отцом сыну своего друга, поэтому им оставалось дружить. Настолько крепко, насколько это было возможно. Он пытался помочь со всем: с шаманством, рассказывая как наблюдал Джеймса в деле. Помог выбрать имя для собаки — Джокер, или просто Джо. Помог и гардероб обновить так, чтобы и удобно и модно, в понимании Сириуса, конечно.

Уезжать он не хотел, но продюсер угрожал приехать к дому Поттеров и за шкирку вытаскивать Бродягу. Угроза сработала и Сириус спешно ретировался, обещая звонить, писать, слать открытки и вообще приехать еще.

Так начались его одинокие, но не скучные будни.

Сириус встал с колен и отряхнул видимую только для него пыль. Он стоял перед семейным алтарем в полном одиночестве. Раньше с ним всегда приходил брат и сестры, но они все уже давно обзавелись семьей. Им не было больше дела до родового поместья. Хотя Регулус мог бы помочь, мелькала шальная мысль, но Сириус с силой гнал ее из головы. Не здесь и не сейчас ему думать о брате, который теперь часть другого дома, часть другой семьи.

Матушка надеялась только на него. На его кровь, на его молитвы. И Сириус не мог ее подвести, больше не мог. Это тогда, когда ему было неполных семнадцать лет, она позволяла ему творить все, что вздумается. Она могла лишь надеяться, что сын образумится и вернется к ней. И только дойдя до той черты, когда она позволила себе не в мыслях, а в словах угрожать ему отречением от рода, он понял. Понял, что ближе семьи у него никого нет. И приполз на коленях домой просить прощения. За себя, за брата, за сестер. И она простила — велико сердце любящей матери.

Те года были сложными. Он был окрылен дружбой с Джеймсом и Римусом. Он был полон надежд стать великим шаманом и дожить до турнира. Он хотел всего и сразу. Сейчас от этих желаний остались лишь воспоминания, потрепанные письма да верный друг.

Сириус сделал надрез на руке и приложил руку к алтарю, отдавая ему свою кровь, свою силу, свою память. Именно это не давало дому и матушке умереть. Сегодня и сейчас он вспоминал те года, когда дома были только крики. Алтарь нуждался именно в этом, Сириус чувствовал жажду его сердца.

Что вспоминать о тех днях, когда его отец умер, мать часто хваталась за сердце, а Сириус месяцами не ночевал дома. Что вспоминать о тех ужасных минутах, что он пережил, когда получил послание, что мать в больнице с приступом. Что вспоминать?

Сириус спрашивал это у дома и дом отвечал — чтобы не забывал о своих ошибках, что принял свои грехи и чтобы понял — он вырос над собой. Сириус смиренно слушал тихий шепот, который шел от алтаря и, да, не забыл, принял, понял.

Когда последние строки молитвы слетели с его уст, алтарь успокоился, протяжно зевнул, словно сам был собакой, и уснул. На этот год его жаждущее сердце было успокоено.

Порез затянулся сразу же, стоило отнять руку от камня, который минуту назад был краше любого брильянта. Сириус с минуту постоял рядом, собираясь с мыслями, а потом ушел.

На сегодня его долг был выполнен. В гостиной его ждала матушка.

— Он спросил о них?

Сириус упал в кресло напротив и отрицательно мотнул головой. Говорить не хотелось, он устал. Крови алтарь выпил мало, молитва отнимала и того меньше сил, сложней всего было пропускать через себя всю ту грязь, которой он позволил случиться. Говорить матери о желаниях их дома не хотелось. Это причинило бы ей боль.

— Как там тот мальчик?

Вальбурга Блэк не оставляла надежд поговорить с сыном. Хоть о чем. Ей до боли надоело оставаться в этом доме в одиночестве. Племянницы, пожалуй, кроме Беллы, навещали ее часто, младший сын и того чаще, заскакивал с внуками. Но все это было не то, чего хотела ее душа.

— Ты о Гарри? — Увидев в ответ утвердительный кивок, Сириус продолжил. — Нормально. Он шаман. Живет в доме Поттеров. Читает старые летописи, играет с собаками.

— Пригласи его, как-нибудь, он тоже семья.

Семья. Как много и мало в этом слове. Сириус боялся приглашать Гарри в этот дом, в этому семью. В первую очередь потому, что дом мог его принять.

— Он твой крестник, — настаивала Вальбурга, — он мой внук. Все же Дорэя была Блэк.

Сириус продолжал молчать. Он радовался, что дом уснул и не слышал этого разговора. Иначе и он стал бы просить о встрече. И допросился бы. А что было бы потом — это страшно представлять.

— Сириус, — еще не теряя терпения, сказала Вальбурга.

— Дом может его принять, ты же понимаешь, мам, — устало ответил он.

И они оба замолчали. Вальбурга наконец поняла чего ей не хватает ее душе. А Сириус мысленно просил прощения у Джеймса за то, что приведет его сына в этот дом.

— Орион никогда не рассказывал, Регулус так и не установил такой связи, как у тебя, а девочки... Только Белла что-то чувствовала, как и я, но не знала что.

— За столько веков дом стал живым, он понимает, он чувств...

— Это я и так знаю!

— Тогда зачем спрашиваешь? — вспылил Сириус. — Ты говоришь о связи, ты говоришь что сама что-то там чувствуешь, — он неопределенно махнул рукой, — это сложно объяснить словами. Дом — это Грим. Его сердце у нас в алтаре. Он охраняет нас, дает силы роду для рождений шаманов и волшебников. Но он требует жертв. И эти жертвы — мы.

Сириус замолчал, давая матери обдумать его слова. Да, отец никогда не сказал бы это матушке. Каково слышать ей, что все ее дети — не умрут с миром, не упокоятся, не пойдут на круг перерождения или не попадут в райские сады. Они все будут поглощены домом для того чтобы Блэки рождались и дальше.

Но Вальбурга не испугалась, нет. Она была счастлива.

Ступая осторожно, пробираясь сквозь тьму лесную, идя на шелест кроны, она брела вперед. Это было смелым решение — пойти иными тропами, проскочить в брешь между годами, с одного конца мира на другой, обогнув дорогу дугой. Но иначе она была бы не собой, иначе она поступила бы слишком просто и потерялась бы среди каменных джунглей.

Луна несла с собой корзину с гвоздиками и яблоками. Она сама сплела ее из стеблей вечнозеленой пшеницы, не забыв посыпать мукой на удачу. Луна сама не могла сказать когда переступила порог леса и вступила на зыбкую дорогу духов. А поняв, что находится там, где должна — остановилась — зажгла йольское полено, и только после этого продолжила идти. Она шла, оставляя за собой подарки ночным духам и бессмертным: лепестки омелы, плюща и падуба, ягоды рябины.

Луна протянула руку вперед, силясь ухватить ускользающий момент, нужный поворот, но в сжатой в кулак руке все так же была пустота. Как и пять попыток до. Она не отчаивалась, когда надо — удача будет поймана за хвост и выход найдется.

Луна больше не шумела, не разводила во тьме пути костров, не пела песни уснувшим богам. Она слушала что ей ответят на ее вопросы. И каждый новый она вплетала в свои косы вместе с ягодами, которые попадались ей на дороге.

Луна не останавливалась, пока не слышала шепота, что можно остановиться. Она не подбирала подарки леса, когда ей не говорили, что это благословение, а не наказание. Она умела слушать и делать правильные выводы.

Но больше всего ей нравилось ходить иными тропами от одного места в другое, потому что тогда она переставала видеть будущее. Видения словно боялись тьмы, в которой она куталась как в одеяло, и отступали с тихим шорохом удаляющихся шагов.

Так она могла свободно дышать, не боясь, что ее застанет врасплох очередная тень чьей-то смерти или рождения. Так она могла посвятить себя созданию своего тотемного украшения, хотя должна была заняться им еще в Эфиопии. Но там чаще обычного ее не отпускали зеленые глаза какого-то мальчишки, который приходил к ней во снах о будущем.

Луна уже могла составить целый альбом событий, которые с ним никогда не случатся. Вот, например, пять вариантом его смерти. Или не меньше вариантов его рождения. Его жизнь была расписана у нее по годам, с каждым разом все запутанней и запутанней. И в каждом из них рядом с ним разные люди и, непременно, она в не менее разной степени близости.

Где-то — боевой товарищ и они вдвоем проникают в какое-то подземелье, чтобы получить клык василиска. Где-то — любовница и они оба умирают от рук своих же сыновей, а она в довесок проклинает их. Где-то просто одноклассница, которая поддержит и получит такую же поддержку в ответ.

На своем пути Луна нашла череп странного животного и начала вплетать теперь в него свои мысли и страхи вместе с перьями разных птиц. Вплетала и воспоминания о том мальчишке, с которым она должна встретиться вскоре. Это получалось особенно хорошо.

Вот с белым пером полярной совы она вплела его любовь к животным. А с рыжим — его умение прощать и неумение предавать. С бусинами сушеных ягод она оставила цепочку своих любимых видений о нем: несбывшееся прошлое — его письмо в магический мир; несбывшееся будущее — смерть наставника; возможно сбывшееся настоящее — встреча со своим крестным отцом; желанное ею скорое свершившееся — их встреча у костра.

Луна пела тьме, когда та просила, и в ответ ее окутывали, защищали от всего мира. Еще тьма отвечала ей подарками: свет полной луны перед сном, колыбельная волков, сказки русалок и легкие прикосновения мха к коже, когда она на него ложилась.

Так она закончила свою работу, осталось ее только оживить, наполнить кровью и любовью, чтобы никто и никогда не смог отобрать ее украшение. Луна разрезала свою руку и принялась покрывать темными в темноте каплями череп, пока он не засветился, показывая, что жертва принята. После — она упал без сил.

А когда проснулась, то поняла, что скоро произойдет то, ради чего она пошла иными тропами: они встретятся.

— Спасибо! Хорошего вам пути!

Проводив взглядом уезжающую машину, Гарри осмотрелся. Вокруг него простиралась пустыня, которую пересекала дорога. Где-то вдалеке виднелся лес и болото.

— Ну что ж, Джо, нас ждет путь в никуда, — обратился Гарри с псу, спокойно сидевшему у его ног. — Как думаешь в какую сторону стоит пойти?

Пес не сдвинулся с места, целеустремленно смотря перед собой, показывая тем, что он-то свою дорогу уже нашел.

— Я в общем-то с тобой согласен.

Гарри погладил собаку меж ушел и двинулся вперед, Джокер семенил рядом. Чуть меньше чем за два года из маленького и вполне милого щенка он вырос до грозной собаки.

С собой Гарри взял походный бездонный рюкзак, вместив туда все, что считал нужным сам и что считал нужным дед. В некоторых вопросах их мнение сходилось. Например: палатка, котелок, пара сменной одежды и белья, непромокаемые сапоги, плащ чтобы не замерзнуть, сухпаек, аптечка, средства гигиены и в общем-то все. Гарри считал что необходимо еще взять карту, набор ножей, термос и спички. Карлус был не согласен, но смирился. В его понимании огонь можно развести с помощью камней, воду пить из котелка, карта не поможет там, где он никогда не был, а вместо ножей подойдет и кинжал Лиама. Кинжал Гарри взял, но и от остального не отказался. Больше того, в тайне от деда, он напихал в сумку еще множество полезных, по его мнению, вещей. Еще еды, да так, что ее легко могло хватить на пол года, компас, флягу, соль и сахар, сухари, веревку, альпенштоки, плеер, несколько книг о правилах выживания и еще много всяких мелочей...

Двигался он в сторону Хогвартса, по крайне мере, надеялся, что идет в верном направлении. Дорогу ему подсказал Сириус, он же нашел человека который согласился подвезти до примерной точки высадки. Как ему это удалось Гарри не задумывался, но в любом случае был крайне благодарен. Так первая часть его пути до замка была проведена в относительном комфорте и неплохой компании. Водитель оказался приятным собеседником и хранил в запасе множество дорожных историй. Ему попадалось подвозить и компании, и одиноких парней-девушек, и даже престарелых людей путешественников.

А вот вторая часть пути уже не радовала. Ему нужно было найти болото, огороженное проволокой и рядом стоящую табличку с надписью "прохода нет". И если болото окружало его уже сейчас, то вот оградки и таблички не виднелось. Мысленно Гарри уже благодарил свою и дедову предусмотрительность на счет сапог. Так как он уже несколько раз проваливался почти по колена. Это Джокеру было все нипочем, он резво перепрыгивал зыбкие места и мог уместится на маленьком клочке земли. В общем, не тонул каждые три шага.

А табличку нужно было вот прям таки найти. Так как только там можно пройти через барьер, эдакий проход для людей не владеющих магией, но которым дано разрешение. То есть шаманам. Конечно был еще один путь: отправиться в магический переулок, купить сову и отправить письмо-запрос директору. Но Гарри отмел его сразу, так как не знал что писать. Он просто чувствовал что ему надо в замок, а одного этого маловато, чтобы его пропустили.

Еще был вариант дождаться осени и оправиться в замок на крыше поезда. На станцию ему проход был разрешен, возможно даже в сам поезд бы попал. Но ждать почти четыре месяца — плохая идея, особенно когда звезда знаменуемая начало турнира должна пролететь со дня на день.

— Чертово болото, чертово чувство, чертовы маги, чертовы шаманы... — зло шептал Гарри, стараясь идти вслед за собакой. Он уже жалел, что не взял с собой хоть какую-то палку, чтобы можно было проверять дорогу перед собой. А ведь думал же! Но забыл.

Сириус убеждал его, что табличка находится быстро, а дальше его ожидает волшебный лес с бабочками и радугой. Гарри нутром чуял, что где-то его обманываюсь, но уловить крестного во лжи не мог — он просто не был в том лесу.

— Ну, Сириус, я доб...

Не дал договорить мысль ему лай. Гарри осмотрелся и увидел, во-первых, что уже давно стемнело, а во-вторых, Джокер сидел рядом с чем-то.

— Надеюсь, что это табличка и там есть правила входа для шаманов, — продолжая бурчать себе под нос, Гарри брел в сторону собаки. И зло думал, что о фонарике-то он забыл, зато взял десятка два файеров.

— И как мне пройти? — спросил в пустоту Гарри.

Он ждал что сейчас к нему выплывет призрак или выскочит какой-нибудь охранник, но тщетно. Не было даже руки из воздуха, которая втянула бы его внутрь. Гарри обошел табличку несколько раз, надеясь, что хоть так попадет внутрь запретной для маглов зоны. Не помог и такой вариант. Поэтому Гарри принялся дергать табличку в разные стороны, не зря же Сириус настаивал на том, что вход возможен только здесь.

— Ну, бабочек я и не ожидал.

Гарри оказался в лесу, Джокер тоже. Вокруг была непроглядная тьма, зловещая тишина и никакой радуги с единорогами. Оглянувшись, не увидел он и такой уже родной таблички. Его окружили только деревья. Гарри на автомате посмотрел на наручные часы, силясь понять сколько времени потратил на поиски. Стрелки указывали на девять вечера, так выходило, что пробирался он до прохода в школу почти четыре часа.

С осознание времени накатила и усталость, но время расслабляться еще не пришло. Гарри скинул рюкзак, достал из него сменную обувь и палатку. Искать в лесу безопасное место не было смысла — все казалось живым и угрожающим. И раз изменить обстановку никак нельзя, то Гарри изменил свое отношение к ней.

В первые пол часа, пока он готовил все для отдыха, ничего не произошло, значит и убивать его сразу тоже не будут. Палатку он взял отцовскую: снаружи меньше, чем внутри и имеет дополнительный рисунок-барьер для защиты от мелких невзгод. Так описывал ее Уильям.

Не смотря на то, что лес излучал прямо таки враждебную ауру, уснуть получилось сразу.

* * *

Солнечный свет не проникал в лес, хотя темно не было, из-за чего его не покидало ощущения "вечного дня". Гарри спал уже трижды, но засыпая, его не покидало ощущение неправильности — словно он делает это не в то время. Компас показывал направление неверно, стрелка, вместо того чтобы указывать на север, повернула на восток. Так что идти пришлось куда глаза глядят.

А глаза вели вперед, по невидимым тропам, через корни могучих деревьев, сквозь заросли леса. И Гарри казалось, что его ведут в определенное место, слишком уж часто он натыкался на тупики, и столь же часто дорога бывала чистой и протоптанной. Несколько раз Гарри пытался проверить местность, входя в транс и соединяясь с Джокером, но не получалось. Лес словно противился этому, запирал его на поляне и не давал никуда ходу.

Пришлось смириться.

Когда счет дням уже был окончательно потерян, Гарри почувствовал, что рядом появилась какая-то душа. Она не звала, не страдала, она просто была и, наверное, ждала. И именно туда где она была вела лесная дорога.

Пришлось смириться и с этим, и идти вперед.

Следом появились звуки барабанов, запах костров и легкий шлейф жженых трав. В голове у него билась только одна мысль — близко, осталось совсем чуть-чуть. Над головой слышались взмахи крыльев невидимых птиц, под ногами хрустели ветки. Он уже почти бежал, не оглядываясь, не беспокоясь о Джо.

И привели его на поляну, где действительно был разведен огонь. И действительно кто-то жег травы, но вот музык не было слышно. Была только девушка, а вокруг нее кружили две души: волка и совы. Сама она была странной, Гарри принялся ее осматривать.

Девушка сидела по-турецки, положив руки на колени открытыми ладонями вверх. Одета просто: шорты и мешковатая кофта, на руках множество браслетов. Ее ноги были раскрашены белой краской, под стать лицу. На лице же прежде всего привлекал внимание перевернутый треугольник на лбу и две полоски, которые шли от рта до груди, вдоль шеи. Волосы ее были заплетены в косички и собраны в хвост. А как украшение — череп странного зверя на голове: спереди клюв, по бокам закрученные рога, а сзади ворох перьев.

Она напоминала индейца. И нисколько не отпугивала, скорее наоборот — от нее распространялась аура спокойствия и умиротворения. Гарри решил не звать девушку, просто сел рядом, собираясь ждать. Джокер тоже не стал поднимать шума, примостился у костра и закрыл глаза.

Именно в такой компании, под мерный треск костра, он и уснул.

— Проснулся.

По интонациям это был не вопрос, а утверждение и с ним Гарри был не согласен. Спину ломило, а в волосах застряло несколько веточек. Но возмущаться несправедливости жизни он не спешил, в далеком детстве бывало и хуже.

Меж тем незнакомка протягивала ему чай. Гарри принял его с большим удовольствием.

Он гадал сколько проспал, но спрашивать смысла не было, что толку — он не знал сколько дней или недель он прогуливается в лесу.

После первого же глотка мир начал казаться лучше. Гарри посмотрел на девушку, она немного изменилась: рисунки на лице пропали, странный головной убор отставлен в бок, а духи казались вполне материальными.

— Я Гарри.

— Мое имя — Луна.

Так они и познакомились. Луна накормила его завтраком — тушеной картошкой с травами, еще раз угостила чаем и рассказала почему они встретились.

Она была шаманом — оммёдзи или пророк по простому. И она ждала его уже несколько лет, потому что однажды увидела будущее, где они вместе прыгали со скалы. Сначала не предала этому значение, все же видеть будущее — часть ее дара, но потом видения о нем и ней приходили все чаще и разнообразней. Луна не стала рассказывать что видела, потому что знала — дар настаивал на их встрече, но будущее не предрешено.

— Вот как, — только и смог сказать Гарри, когда она замолчала. — Ты тоже будешь участвовать в турнире?

— Сначала не хотела, что мне там делать? А теперь не знаю, мозгошмыги бывают крайне убедительными.

Гарри лишь хмыкнул в ответ. Мало ли кто как называет свой дар. Он вообще после долгого взаимодействия с Джокером мог вести себя как пес: бегать вокруг и радоваться жизни как последний дурак. Или даже лаять, было пару раз, что отрицать. Тот же Сириус был куда опытней и свои душевные порывы мог контролировать.

— Ты знаешь как попасть в Хогвартс?

— Что это? — Луна выглядела озадаченной. Хотя позже Гарри придется привыкнуть к этому выражению ее лица — это было ее обычное состояние.

— Вообще это школа для магов, а мы находимся в лесу, рядом с ней.

— Да? Я не знала, просто пришла сюда, когда поняла, что в другом месте нам не встретиться, — пожала плечами в ответ Луна. — А ты хочешь выучиться еще и на мага? Зачем?

Просто пришла — Гарри был в восторге от такого ответа. И в замешательстве от ее вопроса. Хотел ли он быть магом? Правильней спросить — мог ли он быть магом.

— Не хочу, мне просто надо в школу. Не могу объяснить почему.

— Тогда ладно, — Луна кивнула на такое объяснение, — это нормально.

Что было нормально в понимании Луны Гарри догадался, но продолжать тему не стал. Все же девушка была уютной, немного странной, но честно, кто сейчас обычный, и с ней хотелось сидеть рядом. После Уилла это был первый человек к которому не надо было привыкать.

Тот же Сириус приносил с собой шум ночного города, тяжелый рок и запахи алкоголя. Вокруг него всегда витал особый ореол тоски и ностальгии. К такому надо было привыкать. Его матушка же — достопочтенная Вальбурга Блэк — давила аристократичностью, правилами и вокруг нее воздух становился сухим.

Римус Люпин полностью соответствовал своему прозвищу — он приносил ночной холод, какой бывал только в полнолуние и запах леса. К нему он не успел привыкнуть — встречались всего один раз.

— Еще чаю?

Гарри кивнул, с благодарностью принимая чашку травяного напитка. И тихо радовался, что она не спрашивала его ни о чем. Иначе он не знал бы что ответить, например, на такой вопрос, как: о чем думаешь?

— Мне кажется, школа в той стороне, — сказала Луна и махнула рукой налево от себя.

— Почему?

— В той стороне очень шумно, как в городе.

Позже он узнал, что Луна ненавидит города и это единственное к чему она испытывает сильные отрицательные эмоции. Все остальное она воспринимала почти всегда положительно, чтобы не случилось.

— Пойдем сейчас?

Они сказали это одновременно, только Гарри спрашивал, а Луна нет. Было интересно лишь одно — она знала, что они скажут это одновременно, или пророчества будущего на такие мелочи не размениваются?

Сборы прошли быстро и в тишине. У Луны все уже было сложено в походный рюкзак, им оставалось только спрятать чашки и потушить костер. Свою "шляпу" она одела и в нее тут же влетела сова, растворяясь в перьях, волк семенил рядом с Джокером. Гарри казалось, что они о чем-то даже разговаривают.

Луна шла чуть впереди, ведя одной известной только ей дорогой. Она игнорировала препятствия, прорываясь сквозь заросли вперед, пока Гарри не вспомнил что у него есть кинжал. Он хотел было разрубить ветки на пути, но Луна его остановила.

— Не стоит, тогда нас Лес вообще не выпустит, если не убьет прям на месте. Обычный-то очень злопамятный, а магический, наверное... — она остановилась, чтобы провести рукой по коре ближайшего дерева, о чем-то задумавшись.

А потом она прильнула всем телом к дереву и что-то зашептала ему.

— Марс сегодня ярок.

В первой мгновение Гарри подумал, что ответило дерево, но нет. Луна все так же что-то шептала, а голос и стук копыт раздавался позади.

— И что он говорит? — первое что пришло на ум, ляпнул Гарри. В конце концов лес магический, тут, видимо, все что-то говорит и рассказывает.

— Что вы нам не-враги.

И не-врагов повели под конвоем в противоположную от Хогвортса сторону. Гарри все же верил, что Луна не ошиблась с направлением.

Вели их трое кентавров. У двоих из них были копья в руках, а у одного — лук и колчан со стрелами за спиной. Велик был соблазн напроситься, чтобы их покатали, но инстинкт самосохранения не подвел — Гарри промолчал.

К Джокеру и призрачному волку эти полулюди отнеслись философски.

"— Ну да, — думал Гарри, — когда ты сам не такой как большая часть населения планеты, сложно ждать от вселенной снисхождения. Лучше принимать все странное как будто так и надо"

Сам же Гарри даже не находил, что это какое-то достижение — принимать все как есть. Он-то уже считал себя привыкшим. Конечно, бывало что он удивлялся и, наверняка, еще встретятся странности на его пути. Но прямо здесь и сейчас, кентавры казались настолько уместными, что лишним Гарри чувствовал себя.

Привели их в лагерь. Тут были и самодельные домики, и огражденные полянки для молодняка, и в дали виднелись целые группы кентавров, что сидели рядом и о чем-то говорили.

— Вам оказана честь быть у нас, — сказал тот же кентавр, что и в самом начале упоминал Марс. — Мое имя Кентос, я охотник племени.

Луна молчала, с интересом осматривая место куда их привели. Выбора не оставалось, пришлось говорить за двоих.

— Мое имя — Гарри, — подражая манере кентавров представляться, — имя моей спутницы — Луна. Мы шаманы.

В начальными церемониями было закончено, казалось бы, но нет. К ним вышло еще трое кентавров и тоже представились. На этот раз были провидец, советник и местный шаман. И только потом их пригласили на чай.

— Следуйте за луной, — сказал им напоследок Кентос, не уточнив какую из лун он имел в виду. Сопровождение им тоже предлагали, но было решено отказаться.

Принимали их кентавры не-врагами, а расстались они уже друзьями. Луна была в восторге от единорогов, к которым ее пустили с большим удовольствием. Сам же Гарри наблюдал за этой картиной издалека. Подходить к таким чистым и непорочным созданиям было страшно. Себя-то он считал испачкавшимся в грязи внешнего мира.

Атмосфера леса после трех дней посиделок у костра с кентаврами изменилась. Теперь, казалось, им были рады. Да и Луна стала как-то ближе, роднее.

В поселении они жили вдвоем в одном доме. И делали тоже все вместе, так получилось что после первой ночевки они проснулись одновременно, во второй и третий раз — тоже. Выходили к завтраку, обеду и ужину — вместе, игрались с молодняком — тоже. Не понимали друг друга с полуслова, но где-то там, внутри, рядом с интуицией, у Гарри билась мысль, что это только пока что. Но страшно от такой близости не становилось.

* * *

— Я уверен — мимо этого дерево мы проходили уже несколько раз.

Дерево и правда было запоминающимся: его кора была кем-то повреждена и теперь напоминала усмехающееся лицо, а несколько мелких деревцев, что были рядом, вросли в одно большое. Крупные ветки раскинулись в разные стороны, занимая большую часть поляны, а под корнями виделась яма — чей-то лесной дом.

— Луна, мы ходим по кругу, — в третий раз сказал Гарри, когда в ответ ничего не услышал.

— Он не хочет нас выпускать, — все же сказала она, — и мне не понятно почему: потому что мы — шаманы, или потому что мы — не маги.

— Тогда давай сделаем привал.

Спорить она не стала. Луна доверяла своему чутью и с такой же слепой верой отнеслась к чутью Гарри. Для нее это было что-то естественное: если хотелось остановиться подождать, значит так и надо сделать. Что может быть проще, чем исполнять свои желания?

Костер разводить они не стали, и так было не холодно, а в месте где они застряли небо пряталось за кронами высоких деревьев. Так можно было и пожар устроить ненароком.

— Интересно, кто еще живет в лесу, кроме кентавров, пауков и волков.

— Пауков? В смысле, не маленькие такие паучки, а нечто другое? — спросил Гарри.

Ему нравилось задавать Луне вопросы, хотя бы потому что она всегда отвечала. Пусть несколько странно, но честно.

— Когда ты пришел ко мне, я медитировала, — начала Луна. Она подобрала камушек с земли и принялась подкидывать и ловить его. — Мне был интересен этот лес.

— Разве ты тут живешь уже не несколько лет?

— Нет, — она ответила, пожав плечами, — я добралась сюда иными тропами, это отняло много сил. И на какое-то время Лес меня усыпил. Когда ты пришел — я месяц как проснулась. Лес решил, что я часть его и укрыл меня корнями ближайших деревьев, позвал волков, чтобы они меня охраняли и сов, чтобы предупреждали об опасности. Пауки меня чуяли, все я же человек, хотели забрать и съесть. Лес не отдал меня.

А еще Гарри не решился спросить знает ли она какой сейчас год. Но он понял другое: пусть Луна не сказала прямо, но те две души, что постоянно были рядом с ней — ее сторожи. Ему нравилось, как трепетно она относилась к ним: часто говорила с совой, часто гладила волка. Но они не были ее, он это знал.

— Луна, ты понимаешь, когда мы выйдем из леса, твои друзья останутся здесь.

— Да, Лес их не отпустит, — согласилась она.

И Гарри на минуту подумал, что это будет сложно. А потом отогнал эту мысль, все же она тоже была шаманом, она же должна знать все то, о чем ему рассказывал дед. Если не больше

— Отпустит, если ты дашь им имена. Тогда они станут твоими.

— Но у них есть имена! — возразила Луна.

— А ты их знаешь? Если да, то просто позови их с собой. Тогда Лес отпустит и их, и нас.

Осознания того, почему еще Лес их не отпускает пришло неожиданно. И пока Луна задумалась, он принялся внимательно рассматривать их спутников. Волк был крупный, белый, с сильными лапами и острыми когтями. Он был вожаком в своей стае. Сова тоже была белой с черными вкраплениями по краям крыльев и хвоста. Большие желтые глаза. И в целом — очень мрачный и деловой вид. Она была воином среди сов, вдруг понял Гарри. Не каждая ночная птица кинется защищать человека, даже шамана.

Они внимательно смотрели друг на друга. И в тот момент, когда он понял как зовут эту прекрасную птицу — она перелетела к нему, с важным видом устроившись на его ноге. И принялась ждать.

— Хедвиг, — сказал он и нежно погладил ее по голове.

Перья были мягкими, даже нежными. Сова в ответ довольно зажмурилась.

— Мне будет очень приятно, если ты полетишь с нами, — продолжая гладить сову сказал Гарри, — но у меня пока нет для тебя места. Может ты поживешь в шляпе Луны?

— Это не шляпа, это мое тотемное украшение. Перья там не только совиные, есть и орла, и сокола, и голубей. Вроде и куриные должны были быть вплетены.

— Ты позовешь волка с нами?

— Он не пойдет, ведь так, Гера? — волк уткнулся носом в ее коленку, а после поластился, как заправский кот. — Гера альфа своей стаи. Он оказал мне честь, сопровождая по этому лесу. Но он должен вернуться к своим.

Волк опрокинул Луну и принялся ее облизывать. Она только смеялась и тискала его в ответ. Они и правда стоили друг друга.

— Кстати, Гарри...

Но договорить Луна не успела — на поляну вышел очень высокий и плотный человек и наставил на них арбалет.

— Вы, это, чево тут делаете, а?

Их приняли за учеников. И Хагрида, так звали того великана, что нашел Луну и Гарри на поляне, ничего не смутило. Ни отсутствие формы, ни странный головной убор, ни сова-призрак с волком на пару, ни живая собака, ощетинившаяся на незнакомца.

— Тихо, Джо, тихо, — успокаивал Гарри своего пса.

— Ученикам, того, не положено ходить в Запретный лес, — сказал он неуверенно. Рядом с ним протяжно заскулил пес. — А ну тихо, Клык. А вы, эта, пойдемте. Я вас отведу к директору, нечего вам делать в лесу больше.

Гарри даже не стал спорить, как и Луна, хотя она вообще мало спорила. Им так и так надо было в школу, а тут проводник появился и сразу к директору отведет. Меньше времени потратят, больше пользы получат.

Хагрид вывел их быстро, тактично подождал, дав Луне время попрощаться с Герой. И даже не удивился тому, что сова спряталась в странной шляпе. Буквально через пару шагов стало понятно почему: перед хижиной расположился довольно крупный, если сравнивать с человекам, но мелкий — если сравнивать с его собратьями, дракон.

"— Чего я ожидал от магической школы? — сам себя спросил Гарри. — Кентавры, единороги и драконы — все как в сказках"

— Какой он маленький, — непосредственно заявила Луна, без страха подходя ближе и принимаясь гладить того меж глаз. — Ребенок еще?

— Его Норбертом звать, — с гордостью представил Хагрид дракона, — и больше он, эта, не будет, вот. Еще в яйце будучи он переболел чем-та. Вылупился, крохотным таким был, меньше чем положено. И огнем не дышал совсем. Директор, великий человек, драконолога пригласил, значит-с, чтоб тот посмотрел и решил чево делать с ним.

— И его просто так оставили в школе, где очень много детей? — решил уточнить Гарри. Пусть Норберт и не выглядел злым, но большая огнедышащая змеюка такой оставалась всегда, вне зависимости от внешних данных. Правда Луне было все равно на мысли Гарри о том, что дракон опасен в общем и для них — в частности, как ни как незнакомцы на территории. Луна что-то рассказывала дракону, забавно шипя и в итоге даже взобралась ему на спину, удобно устроившись между крыльев.

Хагрид смотрел на все это безобразие с умилением, Гарри — с долей скепсиса. Но оба молчали, не торопились прерывать знакомство.

— Так что, Хагрид?

— Ась? — великан потеряно оглянулся на Гарри. — А, так Норберт того, не опасен. Он огнем дышать не может, детей любит. И со зверьми из Запретного леса общаться может, коль они потеряются и к людям выйдут ненароком.

Гарри не стал спрашивать что будет, если кто-то из детей решит напасть на дракона или просто на него набредут пьяные ученики. Огнем не дышит — это мало, у него есть острые клыки и когти. Но пытаться втолковать что-то Хагриду он не стал, не его дело кого считать опасным, а кого нет. Может, у магов все наоборот и самые устрашающие существа — это кролики. Плюются ядом и поедают ближнего своего.

— Луна, оставь его в покое, — выдохнул Гарри и направился к ней, понимая, что сама она не спустится. На единорогах это было проверено. — Давай, я тебя поймаю.

На счет размеров. Это если сравнивать с хижиной рядом с которой находился дракон или с тем же Хагридом то да, он был не очень большим. Таких, уверенных средних размеров. А в сравнении с замком, который виднелся вдали, так вообще крошечный. Но рядом с миниатюрной Луной и не самым высоким Гарри — дракон был огромен. И это он еще лежал, сложив голову на лапах и распластавшись по траве.

— Хорошо, Гарри, — сказала она и легко спрыгнула прямо в подставленные руки. — Теперь неси принцессу в замок!

Луна напялила на Гарри свою шляпу и была такова.

— Это он, — покосившись на довольного Норберта начал Гарри, — сказал тебе что ты — принцесса?

В ответ он получил улыбку. Спускать Луну на землю он не стал, пока она сама не решит спрыгнуть. Нести ее было легко, дед заставлял тягать куда более тяжелые вещи.

— Значит того, к директору пошли.

Хагрид оставил арбалет и Клыка в своей хижине и только потом отправился к замку. По пути им встречались редкие ученики, что примечательно — в форме. Черный низ и белый верх: девушки в юбках, парни в брюках и у каждого какая-то эмблема на рубашке рядом с сердцем.

Гарри смотрел на них и все думал, почему их таких все же приняли за учеников. С другой стороны — какой дурак пойдет в лес в форме? Он оденется во что-то удобное и практичное. И рюкзак с собой возьмет, если на долго планирует прогуляться.

Хотелось узнать как маги колдуют и посмотреть на чужое волшебство, но это все — после. Сейчас они зашли через главный вход, прошли холл и остановились рядом со статуей горгульи.

— Пароль? — сказал этот кусок бетона, а когда их проводник задумался, то величественно добавила: — Нет пароля — нет прохода.

— Ванильные помадки, — прогудел тяжелый голос Хагрида.

— Пароль принят, проходите.

Горгулья отпрыгнула в сторону, открывая путь к винтовой лестнице.

Тут-то Луна и спрыгнула, отобрала шляпу и начала подниматься сразу за Хагридом. Гарри шел последним. Он думал о том, что скажет и надеялся, что с того времени, когда его отца и Сириуса пригласили в замок директор не изменился, прошло всего-то чуть больше двадцати лет.

В кабинете их ждали, как иначе объяснить то, что на гостевом столике стояли три чашки с чаем и вазочка с пирожными. А чуть дальше, за рабочим столом сидел очень пожилой человек: у него были добрые глаза, спрятанные за очками-половинками и белоснежная борода. В остальном он был похож на призрака, которого однажды встретил Гарри в "Дырявом котле". На голове сидела шляпа в звездочку, на плечах была накинута мантия глубокого бордового цвета. Гарри ни на минуту не усомнился в том, что перед ним сидит волшебник.

— Вот, эта, как вы и просили, директор, я привел двух учеников, которые, ээ, заблудились в Запретном лесу, — с порога заявил Хагрид.

— Спасибо, Рубеус. Можешь идти, — ответил ему директор, вставая, и когда за Хагридом закрылась дверь, он уже обратился к гостям: — В ногах правды нет, присаживайтесь, молодые люди.

И первым спустился к кофейному столику, присаживаясь в кресло. Гарри сначала скинул рюкзак рядом с другим креслом, потом сел и осмотрелся. Кабинет был странным: рабочий стол директора находился в центре, на помосте со ступеньками, в кругу из колон. В гостевой части стены были плотно украшены картинами со спящими людьми. Позади рабочего стола виднелась библиотека, а рядом — жердочка для птицы, она сейчас пустовала.

Директор молчал, наслаждаясь чаем со сладостями. Луна села рядом, залезая на кресло с ногами, обувь она предусмотрительно оставила на полу.

— Вы знаете, что мы не ученики? — то ли утверждал, то ли спрашивал Гарри, чтобы как-то начать разговор.

— О, каким бы я был директором, если бы не знал всех своих учеников? — С улыбкой ответил директор. — Чаю, пирожков, лимонных долек или чего посущественнее?

Гарри посмотрел на Луну, в поисках поддержки. И она не подвела.

— А как вас зовут?

Или почти не подвела. Но имя тоже важно, впрочем. Поэтому Гарри посмотрел на директора в ожидании.

— Я и правда не представился, — покачал головой сам себе старик, — Альбус Дамблдор, директор школы Хогвартс. А вы, полагаю, Гарри и Луна? — он пару мгновение полюбовался тем, как Гарри удивился и добавил: — Не стоит думать, что я умею читать мысли или видеть будущее, как юная мисс Луна. Все куда проще.

— Вам рассказали обо всем нарглы? — забавно повернув голову набок, спросила Луна.

— Мне не доводилось встречаться с ними лично, — улыбнулся директор, — но надеюсь, что однажды чудесница Фортуна исправит это недоразумение. Молодой кентавр Флоренц, мой друг и соратник, любезно передал записку в которой сообщил, что двое шаманов заплутали в Запретном лесу в поисках школы.

— О, — только и сказал Гарри.

А после совершенно спокойно взял чашку чая со стола, пока желудок предательски не заурчал, требуя чего-то более сытного.

— Сейчас полдень, завтрак для учеников уже закончился, а обед еще не наступил, но, думаю, — директор щелкнул пальцами, — Милли поможет нам решить эту проблему, так?

Последние слова были адресованы странному существу. Оно было невысокого роста, с преступно большими ушами и глазами для такого маленького создания. И оно говорило, что было уже не так странно, как кентавры и призраки, но все еще удивляло.

Гарри смотрел на это необычное существо неотрывно, впрочем, как и Луна.

— Милли решит, — согласилось оно, — что хотят господа шаманы? Милли все приготовит и перенесет сюда, в комнату директора.

— А, — Гарри неприлично ткнул пальцем в это, — можете объяснить? Просто?..

— Милли — домовой эльф. Хогвартс тоже дом, пусть и несколько больше, чем люди привыкли. Вы можете попросить что угодно, они все приготовят, — сказал директор и, подавая пример, первым обратился к эльфу. — Милли, мне, пожалуйста, сырный суп и пару булочек. Нашим гостям?

— Можно тогда любой гарнир с чем-нибудь мясным и, — Луна обернулась, чтобы посмотреть на Гарри, который все еще не сводил глаз с эльфа, — салат. Любой, уверена у вас все получается вкусно!

— Милли все сделает! — сказал эльф и исчез с легким щелчком.

— Спасибо, сэр, — очнулся Гарри, — думаю, нам надо объяснить почему мы здесь?

— Мне будет достаточно того, что вы пообещаете не причинять зла моим ученикам, — покачал головой Дамблдор в ответ. — Иногда секреты должны оставаться секретами, так?

— А если это и не секрет вовсе? — продолжил Гарри. — Я на самом деле не знаю почему хотел увидеть Хогвартс. Может из-за желания быть чуть ближе к отцу.

— Или потому что мы должны были встретиться, — внесла Луна и свое предположение.

— Последствия наших поступков всегда так непредсказуемы и несут в себе столь многообразия выбора, что предугадать будущее невероятно трудная задача, — отстраненно сказал директор, — я рад, что у вас, мисс Луна, нет проблем с тем чтобы отличить истину от фальши.

— Что вы имеете в виду?

— Ты мог перегореть свое желание увидеть Хогвартс, мог добраться сюда раньше или позже. На тебя могли повлиять внешние события или люди, — любезно начал объяснять директор, — это все несет свой отпечаток в череде времени. Так легко ошибиться и так сложно следовать своей мечте до конца, ведь так, Гарри?

Он был согласен, но не готов произнести это вслух. И после слов директора Гарри по-другому посмотрел на Луну. Она рассказывала ему, что варианты будущего преследуют ее постоянно, подкрадываются из-за угла и порой бьют по голове неожиданно. Или приходят медленно, лениво раскрываясь по утру, оставаясь в ее сознании отпечатком сна. Гарри и подумать не мог, что это может быть так тяжело: понять что произойдет, а что никогда не случится, потому что момент упущен.

— У нас в замке живет шаман с похожим на ваш дар, мисс Луна, — тем временем продолжил директор, — но ей не повезло стать жертвой своих предсказаний.

— А что с ней случилось?

— Это довольно грустная история, ты уверен, что хочешь услышать ее? — уточнил Дамблдор. — Нам свойственно задавать вопросы раньше, чем поймем, что иногда лучше не знать некоторых ответов.

— Зачем же вы тогда рассказали нам об этом шамане? — спросила Луна. — Иногда лучше не знать что есть вопросы которые мы захотим задать.

— Верно, однако, я хотел попросить вас, мисс Луна, поговорить с профессором Трелони, она и является тем шаманом, о котором мы говорим. Может вы могли бы ей помочь, или подсказать нам что делать.

И пока каждый из них думал о своем, на столе появилась еда.

— Приятного вам аппетита.

Гарри с удовольствием начал есть, думая о том, что сказал директор. И в конечном итоге приходя к мысли, что ничего. Интуиция, которая вела его в замок все еще не успокоилась, нашептывая, что просто прийти — это не значит достигнуть цели.

С них попросили обещания не причинять вреда ученикам, но дали ли им разрешение гулять по территории и искать место, которое он должен найти?

Когда с едой было покончено, Гарри был настроен получить хотя бы часть ответов. Правда, он так и не понял на какие вопросы.

— Директор Дамблдор, можно спросить? — начал Гарри и Луна сбоку согласно кивнула, показывая, что она тоже не отказалась бы задать несколько вопросов.

— Я отвечу — если, конечно, у меня не будет веской причины промолчать.

— А что есть веская причина? — спросила Луна.

— Например ложь, потому что она недопустима, — просто ответил директор.

— Мы с Луной обещаем, что не причиним вреда никому из учеников или сотрудников Хогвартса, — прежде всего Гарри решил осветить этот момент, чтобы уже не возвращаться к нему. Луна поддержала его согласным угуканьем. — А на счет вопросов...

— Пока Гарри думает, я хотела бы услышать историю профессора Трелони. Ту, что знаете вы, чтобы можно было сравнить с той, что знает она.

— Раз ты в этом уверена, то конечно.

И Дамблдор рассказал. Он встретил Сивиллу, когда та еще могла отличить реальность, от видений. Она хотела встретиться с великим предсказателем Туро, который жил где-то в Тибете и принимал на чай только тех, кого считал истинными шаманами. Что сам Туро вкладывал в эти слова никто не знал, так как с каждым годом гостей у него было все меньше. Но Сивилла не отчаивалась, единственное чего ей не хватало, так это поддержки и компании в таком путешествии. Дамблдор на тот момент не утратил тяги к приключениям с случайными знакомыми и согласился.

Путь у них оказался не самым ужасным, даже наоборот: Сивилла могла предугадать любые препятствия с которыми им суждено было столкнуться. Она с легкостью переносила волшебную трансгрессию, показывая Альбусу необходимые координаты конечного пункта назначения. Она находила общий язык с любыми случайными прохожими. Так они добрались до дома Туро. Дамблдора, конечно, не приняли, а вот Сивилла получила свое заветное приглашение на чашечку чая.

Что случилось за те пять часов, которые она провела в доме Туро не знает никто, но она изменилась. Стала дергаться от любого шороха, ее тошнило во время трансгрессии и она не могла больше знать куда они должны прибыть. А еще она начала пить, повсюду находила ларек с самым отвратительным ликером и обязательно покупала там бутылку.

В сумрачный Лондона она вернулась только благодаря Дамблдору, который перестал верить ее предсказаниям и положился на свое знание местности. Отпустить такую потерянную уже подругу он не могу, потому взял ее в Хогвартс.

Тут ей стало несколько лучше. Дрянное пойло заменилось на настойки личного производства с добавление специальных дурманящих трав, которые подсказал местный зельевар. Видения иногда отступали, но пророчеств она уже не могла рассказывать, только вечные предостережения смерти.

— Вы не пытались ей помочь?

— Мунго, волшебная больница, оказалась бессильной, — развел руки директор, — вся проблема в том, что она не хочет говорить о тех пяти часах. И не дает никому возможности просмотреть свои воспоминания.

— Вы же говорили, что не умеете читать мысли, — подметил Гарри.

— Читать мысли и просматривать воспоминания — это разные вещи, хотя и не спорю, что-то общее между ними есть.

— Хорошо, я поговорю с Сивиллой, — сказала Луна. — Оммёдзи друг другу братья и сестры, я не люблю отказывать в помощи тем, кого считаю семьей.

— А что на счет твоих вопросов, Гарри?

— Не знаю, — он пожал плечами, — это скорее не вопрос даже, а просьба. Мне кажется, я еще не нашел то, ради чего пришел в Хогвартс. Можно ли нам ненадолго остаться в замке?

— В Хогвартсе тот, кто просит о помощи, всегда ее получает, — добро улыбнулся директор в ответ на просьбу Гарри, — замок уже принял вас. А кто я такой, чтобы рушить только что зародившуюся дружбу двух душ?

— Двух душ? Что вы имеете в виду?

— Когда вы переступили границу запретного леса и территории Хогвартса. Скажите, кого вы встретили в этот момент?

— Норберта! — сказала Луна, чуть наклонившись вперед. — Он как-то связан с замком?

— Вы правы, мисс Луна. Он — часть защиты замка и не напал на вас. Подумайте на досуге об этом, — сказал Дамблдор, вставая с кресла.

Он направился к камину, который оказался скрыт шторой за одной из колон. А дальше произошло что-то странное: директор бросил порошок в камин, после чего огонь стал зеленым, и засунул туда свою голову.

И начал говорить.

— Северус, зайди ко мне, пожалуйста, — он замолчал, видимо, слушая чей-то ответ, — а Неви... Понятно, тогда зайди когда закончите или пришли его ко мне, — он опять замолчал, — ты же сам прекрасно знаешь, что все заняты. В конечном итоге кто мой замес.. — но договорить ему не дали, — вот и славно, мой мальчик.

Гарри был уверен, что последнюю реплику директор сказал с долей сарказма.

— Вскоре мой заместитель или его помощник подойдут, — возвращаясь в гостевое кресло говорил директор, — тогда вас и проведут в комнату, которую Хогвартс для вас выделит.

Гарри не стал спрашивать почему о замке говорят как о живом, глупый был бы вопрос от шамана. Пульс, который бился в кабинете директора, чувствовался особенно сильно. Не здесь было сердце Хогвартса, но, вероятно, именно тут он соединялся с директором в одно целое.

— Я хотел бы спросить, Гарри, можно?

— Конечно.

— Ты сказал, что, возможно, приехал в Хогвартс из-за желания быть ближе к отцу. Кто же твой отец? У нас не так много учеников из семей где есть и шаманы и маги. И, если честно, они так беспокоятся о своих детях, что я, наверное, знаю каждого ребенка, будь то шаман или маг, в такой семье.

— О, отец, он не учился в Хогвартсе, как и моя мама, — принялся рассказывать Гарри, — он попал в школу по вашему приглашению, насколько мне известно.

— Да? — Дамблдор задумался. — Может подскажешь старику?

— Джеймс Поттер, как и Сириус Блэк помогали своему другу и вашему бывшему ученику — Римусу Люпину.

— Ах точно, ты и правда очень на него похож, — задумчиво согласился Дамблдор, поглаживая бороду, словно вспоминая что-то еще. — Меня даже пригласили на их с Лили, кажется? — Гарри кивнул, не желая прерывать директора. — Да, на их с Лили свадьбу. Они были красивой парой.

Сбоку послышался шум — это шляпа Луны сползла с ее головы и свалилась на пол, а сама девушка уснула. Только сейчас Гарри понял, что пока они были у кентавров, и потом бродили по лесу — она очень мало спала. Она всегда ложилась позже, хотя просыпалась с ним в одно время, а после, когда они шли от поселения в сторону школы он даже не видел, чтобы она засыпала.

Дамблдор махнул странной деревяшкой и кресло превратилось в диван, под головой у Луны оказалась подушка, сверху — легкое покрывало, а ее шляпа была пристроена на высокой спинке.

— Думаю, не стоит будить девушку, — подмигнул директор Гарри, — я наложил на нее заклинание тишины — она нас не услышит. А ты, может, хочешь посмотреть на свадьбу родителей? Это воспоминание у меня хранится отдельно, так что оно не угасло ни на мгновение.

Гарри не смог отказаться.