Кудесники Двенадцатого-А (гет)

Маринетт только-только заснула, когда ее разбудила взволнованная Тикки.

— Маринетт, вставай, — позвала она, зависнув над ее лицом, — я чувствую акуму.

Маринетт застонала — вылезать из кровати совершенно не хотелось. Но ничего не поделаешь.

— И чего ему не спится? — раздраженно пробурчала она и вздохнула, пытаясь отогнать эмоции и сосредоточиться на деле. — Тикки, трансформируй меня!

Уже совсем стемнело, но город был ярко освещен огнями и выглядел еще красивее, чем днем. Наступил май, в воздухе стоял одуряющий запах цветущих деревьев, который ночью почему-то становился насыщеннее.

Ледибаг перепрыгивала с крыши на крышу, стараясь высматривать акуманизированного, а не спать на ходу. Получалось с трудом.

Вдруг она увидела яркую вспышку где-то в районе Лувра и устремилась туда. Сонливость как рукой сняло, а вместо нее появились ставшие привычными собранность и решимость.

Черный Кот добрался до места первым — возможно, просто не успел лечь спать. Увидев ее, он радостно ухмыльнулся:

— Добрый вечер, моя Леди. Хотя скорее ночь, — и, отпрыгнув от траектории летевшего в него красного луча, добавил: — И не слишком добрая, если подумать.

Ледибаг невольно хихикнула.

— Привет, Котик, — кивнула она и сосредоточилась на акуманизированном.

— Я Разделитель! — провозгласил тем временем этот последний. — Ледибаг и Черный Кот, отдайте мне свои камни чудес!

Всё как всегда, в общем. Ледибаг вздохнула — спать по-прежнему хотелось — и посмотрела на Кота. Тот кивнул, без слов понимая, что она имела в виду. И они принялись кружить вокруг злодея, отбивая атаки и пытаясь угадать, где акума.

Пока Ледибаг, слишком сосредоточившись на поисках, не упустила очередную вспышку красного луча. И Кот, конечно же, прыгнул, чтобы загородить ее собой. Врезавшись в нее, он по инерции он пролетел вперед, и они упали. А потом…

Потом вдруг наступила тишина. То есть не совсем тишина. Вокруг слышались людские голоса — взволнованные, удивленные и говорившие явно не по-французски. Ледибаг осторожно открыла глаза, которые машинально закрыла при падении, и чуть ли не подпрыгнула.

— Кот! — испуганно позвала она. — Ты тоже это видишь?

Напарник принял сидячее положение рядом с ней, огляделся и кивнул.

Во-первых, стоял солнечный день — а не ночь, как за несколько секунд до этого. Во-вторых, они находились явно не в Париже. И судя по иностранному языку столпившихся вокруг людей — от шока Маринетт не сразу опознала английский, — даже не во Франции. Это был небольшой провинциальный городок, больше похожий на деревню, с домами не выше двух этажей и множеством зелени. Они сидели посреди одной из его тихих узких улиц, а рядом собралось несколько человек, видимо, до глубины души пораженных их внезапным появлением.

Или даже их костюмами, подумала Ледибаг. Все собравшиеся рядом люди были одеты по моде века девятнадцатого: сюртуки, цилиндры, платья с пышными юбками в пол, широкополые шляпы. Должно быть, облегающие латексные костюмы героев в их глазах выглядели дико.

— Мамочки, — пискнула Ледибаг.

— Мда, — тихо произнес Кот, машинально потирая затылок. — Кажется, мы перенеслись не только в пространстве, но и во времени.

Люди о чем-то спрашивали, но Ледибаг слишком плохо знала английский, чтобы понять, о чем именно. Зато Кот, оправившись от шока, начал отвечать и даже сам что-то спрашивать. Ледибаг удивленно вытаращилась на него: а она и не знала, что он так хорошо говорит по-английски. Явно поняв причину ее удивления, Кот с самодовольной улыбкой подмигнул ей и протянул руку, чтобы помочь подняться.

Кот еще некоторое время общался с местными жителями, что-то оживленно обсуждая, а потом галантно поклонился:

— Thank you very much.

И это было единственным, что Ледибаг поняла из всего разговора. Люди разошлись по своим делам, а Кот потянул ее за собой вдоль улиц, по пути объясняя:

— Это Англия. Городок называется Боубридж. И, похоже, мы перенеслись не в другое время, а в другой мир.

— А разве?.. — удивленно вскрикнула Ледибаг, но не закончила вопроса.

Кот кивнул:

— Да, я тоже удивился. Но, оказывается, магия здесь обычное дело, хотя и не все ею владеют. И местные жители прекрасно осведомлены о существовании множества миров. Чем они и объяснили себе наши костюмы и были, в сущности, правы. В общем, мне посоветовали обратиться за помощью к некоему могущественному магу — Крес-то-ман-си, — Кот произнес слово, тщательно выговаривая каждый слог, явно не совсем уверенный, что правильно понял. — Его должность предполагает как раз помощь в критических ситуациях, связанных с магией. К нему мы сейчас и идем.

Ледибаг могла только кивать. Что бы она сейчас делала, окажись здесь без Черного Кота? Страшно и представить. Она всегда знала, что может положиться на него в любой ситуации, но сейчас это чувствовалось особенно остро. Присутствие напарника, взявшего всё в свои руки, дарило ощущение надежности. Если бы не одно «но».

— Нам ведь придется рано или поздно снять трансформацию, — задумчиво заметила Ледибаг.

Кот покосился на нее, хотел что-то сказать, а потом вздохнул и покачал головой:

— Ну, мы всегда можем отвернуться и обновить трансформацию. Правда, не уверен, что здесь есть камамбер. Будем надеяться, Плагг удовлетворится каким-нибудь другим сыром.

Ледибаг прекрасно поняла, что первым его желанием было предложить снять маски, и была благодарна, что он не стал его озвучивать. А потом вдруг подумала, насколько же они хорошо изучили друг друга, что могли предугадывать мысли и реакции. А может, ну ее эту тайну личности? — закралась мысль. Но Ледибаг прогнала ее — она не чувствовала себя готовой. Вместо этого она спросила:

— Плагг — это твой квами?

Кот кивнул:

— Жутко привередливая зараза. Питается исключительно камамбером. У меня уже вся одежда им провоняла.

Ледибаг хихикнула. Хорошо, что Тикки любит печенье.

Когда они вышли за пределы городка и оказались на извилистой проселочной дороге, тянущейся по полям, Кот с сомнением посмотрел вдаль, почесал затылок и перевел взгляд на Ледибаг.

— Знаешь, — сказал он, — пешком мы долго тут будем плестись. А тебе йо-йо зацепиться не за что, чтобы прыгать. Остается воспользоваться моим шестом. Не желаете ли Котоэкспресс, моя Леди?

Ледибаг закатила глаза на очередной каламбур, но кивнула: так действительно будет быстрее. Кот расплылся в довольной улыбке, обнял ее за талию, слегка прижимая к себе, и запрыгал по полям, отталкиваясь шестом. Он держал ее крепко и бережно одновременно, и Ледибаг вдруг подумала, что в объятиях напарника удивительно спокойно и надежно.

Вскоре перед ними появился стоявший на холме величественный старинный замок. Охранник у ворот, ведущих на громадную прилегающую территорию, вытаращился на них, чуть ли не открыв рот. Ледибаг начала чувствовать себя неловко из-за совершенно не вписывавшихся в окружение костюмов. Если бы не тайна личности, она бы сняла трансформацию. Хотя, если подумать, джинсы и футболка вряд ли будут более привычными для местных жителей. А потом она вспомнила, что сейчас на ней под костюмом и вовсе пижама, и окончательно передумала снимать трансформацию.

Охранник тем временем справился с изумлением и что-то спросил. Насколько могла понять Ледибаг: «Чем могу помочь?» И опять Кот взял переговоры на себя. В результате охранник что-то сделал, и рядом с ними внезапно возник из ниоткуда еще один человек. Ледибаг подпрыгнула от неожиданности и инстинктивно схватила Кота за руку, прежде чем вспомнила, что в этом мире магия — обычное дело. Кот успокаивающе сжал ее ладонь.

Новопоявившийся был молодым парнем — лишь года на три старше них — и выглядел просто потрясающе. Темные вьющиеся волосы, глубокие черные глаза с пронзительным взглядом, точеные черты лица. Вдобавок ко всему он был одет в роскошный жемчужно-серый костюм, при виде которого модельер внутри Ледибаг восторженно взвизгнул.

Видимо, заметив ее реакцию, Кот нахмурился, еще крепче сжал ее ладонь и одарил парня мрачным взглядом, не обещающим ничего хорошего. Ледибаг обреченно вздохнула: только ревности Кота ей не хватало. Тем более на пустом месте.

Парень тем временем скользнул по ним рассеянным взглядом, слегка вздернув бровь. И всё — это было единственным проявлением его удивления, в остальном невозмутимое выражение лица ни капли не изменилось. А потом заговорил с охранником. О чем-то договорившись, он повернулся к гостям, очаровательно улыбнулся и вдруг произнес на очень хорошем французском лишь с едва заметным акцентом:

— Добрый день. Меня зовут Кристофер.

Ледибаг и Черный Кот в свою очередь представились, причем Кот продолжал прожигать Кристофера неприязненным взглядом. Тот взгляд проигнорировал, а вот на их именах изумленно округлил глаза, впервые с момента появления открыто проявляя эмоции. А потом фыркнул:

— Серьезно? Вас правда так зовут?

Ледибаг вздохнула. Если подумать, со стороны действительно, должно быть, звучит забавно.

— Скажем так: это наши геройские псевдонимы, — пояснила она.

— Геройские? — Кристофер заинтересованно приподнял бровь. — Немного претенциозно звучит, не находите?

Кот уже чуть ли не шипел от раздражения — или даже не чуть — новый знакомый ему не нравился всё больше с каждой секундой.

— Тем не менее это так и есть, — процедил он сквозь зубы. — Мы герои.

Кристофер одарил его позабавленным взглядом, а потом невозможно снисходительным тоном спросил:

— А зачем вы пришли за помощью к Крестоманси, герои?

Ледибаг захотелось его стукнуть. И это она Черного Кота считала раздражающим?

Кот отчетливо скрипнул зубами, и она его не винила. Но он все-таки смог взять себя в руки и неприязненно ответить:

— Затем, что мы не знаем, как вернуться в родной мир. А люди в деревне сказали, что здесь нам помогут, но, видимо, они ошибались.

Кристофер удивленно моргнул, а потом вдруг обезоруживающе улыбнулся:

— Извини, не хотел обидеть. Конечно, Габриэль поможет, когда вернется. Просто сейчас он в отъезде. Но вы можете подождать в Замке.

И он широким жестом предложил им заходить в ворота. Ледибаг в свою очередь удивленно моргнула: как можно быть таким раздражающим и очаровательным одновременно? Они с Котом переглянулись, и, пожав, плечами, последовали за Кристофером.

Они шли по громадной прилегающей к замку территории: через парк с вековыми деревьями и мимо разнообразных цветников и бархатистых полян. Некоторое время шли молча, а потом Кристофер спросил:

— Как вас все-таки на самом деле зовут?

Последовала короткая пауза, во время которой Кот бросил на Ледибаг полный надежды взгляд.

— Мы не можем сказать из-за тайны личности, — ответила она. — Никто не должен знать, кто мы.

Надежда в глазах Кота сменилась разочарованием. Он постарался это скрыть за обычным беспечным видом, но Ледибаг заметила и тихонько вздохнула. Порой ей самой хотелось раскрыться перед напарником, но Тикки постоянно твердила, как это опасно.

Кристофер приподнял бровь — одновременно с удивленным и ироничным видом.

— Да ладно. Здесь вас всё равно никто не знает, а потом вы вернетесь обратно.

— Мы сами тоже не должны знать друг про друга, — строго сказала Ледибаг.

Кот вздохнул.

— То есть хочешь сказать, — недоверчиво произнес Кристофер, — что работая вместе, вы не знаете настоящих имен друг друга?

Они кивнули, и Кристофер скептично хмыкнул, всем своим видом показывая, что не видит в этом смысла. Ледибаг уже собиралась (сама не зная зачем) объяснить ему про Бражника и про опасность того, что он узнает их личности, если они кому-то раскроются, но тут у нее запищали серьги. И почти сразу же затем — кольцо у Кота.

Кристофер посмотрел на них с удивленным любопытством. А Ледибаг начала в панике осматриваться. Здесь почти негде было спрятаться, чтобы снять трансформацию. А главное, в спешке собираясь на битву среди ночи, она не захватила с собой печенья. В том замке, куда они шли, скорее всего найдется что-нибудь для Тикки, но туда надо дойти. А еще не хотелось предстать перед почти незнакомым парнем в пижаме. «Ладно, хоть не нагишом», — с нервным весельем подумала Ледибаг.

Черный Кот вопросительно смотрел на нее, готовый принять любое ее решение.

— Кот, отвернись, — со вздохом велела она.

— У меня нет с собой еды для квами, — предупредил он.

— У меня тоже. Но, надеюсь, в замке нам дадут необходимое.

Кот хмыкнул:

— Ты предлагаешь проделать остаток пути, не глядя друг на друга?

— А какой у нас выбор? — огрызнулась Ледибаг — ее и так нервировала сложившаяся ситуация, а тут еще он со своими подколками.

Кот промолчал, но по его выразительному взгляду и приподнятой брови и так было понятно, какой выбор он имеет в виду. Ледибаг зыкрнула на него и чуть ли не зарычала, и Кот на всякий случай отодвинулся подальше.

— О чем вообще речь? — вмешался Кристофер.

Еще несколько драгоценных мгновений пришлось потратить на объяснение ему всех тонкостей. В результате он пожал плечами и заявил:

— По-моему, вы создаете проблему на пустом месте.

Кот впервые с момента знакомства посмотрел на него с симпатией. Ледибаг в отчаянии стукнула себя по лбу.

— Не злись, моя Леди, — примирительно произнес Кот. — Но не проще ли правда раскрыться, раз уж всё так сложилось? Кто знает, сколько времени мы здесь проведем. Не можем же мы непрерывно оставаться в трансформации?

Скорее всего, он был прав, но упрямство и страх не давали согласиться.

— Отвернись, — непререкаемым тоном повторила Ледибаг.

Кот вздохнул и, наконец, подчинился. Кристофер хмыкнул. Он отворачиваться точно не собирался. Ледибаг бросила на него раздраженный взгляд, не произведший на него ни малейшего впечатления, и в свою очередь отвернулась. Так что они с Котом оказались спиной друг другу. И одновременно произнесли:

— Снять трансформацию.

Маринетт поймала в ладони уставшую Тикки, уловив отсветы зеленой вспышки за спиной. Вслед за которой раздался недовольный голос:

— Есть хочу! Где мой камамбер?

— Извини, Плагг, — ответил Кот — его голос показался Маринетт знакомым, но она отбросила эту мысль, — с этим придется подождать.

— Что значит «подождать»? — возмутился квами Черного Кота.

Маринетт невольно хихикнула. Хорошо, что ее Тикки не такая капризная.

— Какие интересные существа, — подал голос Кристофер, — никогда подобных не встречал.

Тикки вдруг выбралась из рук Маринетт и подлетела к нему.

— Здравствуй, кудесник, — с поразительным почтением в голосе приветствовала она его, — у тебя не найдется печенья?

— И сыра, — сварливо встрял Плагг.

Кристофер покачал головой, изучая квами чуть ли не с восторгом.

— С собой нет. Но я могу призвать.

Тикки кивнула. Маринетт так удивилась поведению своей квами, что только в последний момент оборвала инстинктивное движение, чтобы переглянуться с Котом. И перехватила взгляд Кристофера, который с позабавленный ухмылкой добавил:

— Как и нормальную одежду для нашей дорогой гостьи.

Маринетт вспыхнула, вспомнив про пижаму. Зато Тикки весело хихикнула, чем повергла хозяйку в еще больший ступор. В следующее мгновение Маринетт забыла об этом, поскольку в руках Кристофера из ниоткуда появились печенье и сыр, которые он отдал квами, а потом — роскошный халат из красного шелка с черными вставками. Маринетт подозрительно посмотрела на него — он нарочно добыл одежду именно такого цвета? Судя по веселому блеску в черных глазах, наверняка.

— Извини, я не решился призывать платье, поскольку не знаю, какой нужен размер. Да и девушки заметят исчезновение одного из своих нарядов. А шлафрок — мой. Сойдет на первое время.

Маринетт спиной почувствовала, как Кот сзади напрягся, и услышала его раздраженное фырканье.

— Спасибо за щедрое предложение, — ответила она, — но не стоило. Как только Тикки подкрепится, я перевоплощусь обратно.

Кристофер пожал плечами, и шлафрок исчез — как и не было его. А потом отвернулся, с рассеянным видом уставившись вдаль, терпеливо ожидая, когда гости будут готовы продолжить путь.

Тикки с печеньем в лапках устроилась на плече хозяйки, и, покосившись на Кристофера, Маринетт тихонько спросила ее:

— Тикки, почему ты с таким почтением с ним разговаривала?

— Он кудесник с девятью жизнями, — также тихо ответила Тикки. — Они встречаются крайне редко и обладают невероятными силами.

Маринетт моргнула. А ведь за всё время Кристофер не упомянул об этом ни разу. Выходит не такой уж он и бахвал, как показалось поначалу.

— Ну что — готовы двигаться дальше? — с отчетливой насмешкой спросил Кристофер, когда квами наелись и герои перевоплотились снова.

Ледибаг кивнула и повернулась к напарнику… И замерла. Костюм Кота, хоть и по-прежнему черный, теперь гораздо больше походил на местную одежду — разве что хвост остался, да заткнутый за пояс жезл. Она опустила взгляд на себя и поняла, что и сама теперь не в облегающем костюме, а в красном платье чуть ниже колен. Наверное, волшебный костюм подстраивается под окружение, решила она.

Кристофер фыркнул:

— Вы в этих костюмах собираетесь постоянно ходить? И спать в них будете?

Ледибаг бросила на него раздраженный взгляд.

— Можно я его побью, моя Леди? — хмуро спросил Кот.

Кристофер расхохотался:

— Ну, попробуй, Котик.

Черный Кот отчетливо скрипнул зубами. Ледибаг нутром чувствовала, что он сейчас вытворит какую-нибудь глупость. Но остановить его не успела. Коротко рыкнув, Кот прыгнул вперед. Однако долететь до цели не успел. Кристофер даже не пошевелился — только бровь приподнял. Но Кот застыл прямо в воздухе, а потом — по-прежнему неподвижный — медленно опустился на землю. Судя по яростно пылающим глазам, он всё прекрасно осознавал, но ничего не мог сделать. Кажется, Ледибаг начала понимать, что имела в виду Тикки.

Кристофер едва заметно усмехнулся и отпустил Кота. Тот явно уже собирался снова кинуться в атаку, но остановился, встретившись с пронзительным взглядом черных глаз.

— Не советую, — тихо и серьезно произнес Кристофер. — Тебе не одолеть меня.

В его голосе чувствовалась такая сила, что Ледибаг сразу поверила. Кот, видимо, тоже. А потом Кристофер снова улыбнулся и пожал плечами — ощущение исходящей от него угрозы исчезло:

— Слушай, извини. Милли всегда говорит, что у меня идиотские шутки, но я, честно, не хотел ссориться.

Ледибаг хмыкнула:

— Ну, вы с Котом нашли друг друга — его шутки тоже бесят.

— Моя Леди! — возмутился Черный Кот.

Кристофер снова засмеялся — однако на этот раз легко и необидно. И Ледибаг улыбнулась в ответ.

Когда они уже подходили к Замку — огромному, старинному и совершенно великолепному, — Кот вдруг спросил:

— А кто такая Милли?

Кристофер бросил на него быстрый взгляд и само собой разумеющимся тоном ответил:

— Моя невеста.

— И ее раздражают твои шутки? — продолжил Кот, и Ледибаг внезапно поняла, куда он клонит, и ей захотелось немедленно его заткнуть.

— Ага, — весело ответил Кристофер — его, похоже, этот факт нисколько не смущал. — Говорит, у меня отвратительное чувство юмора.

Кот широко ухмыльнулся и одарил Ледибаг довольным взглядом — будто кошка, добравшаяся до крынки сметаны.

— Вот видишь, моя Леди, — заявил он, — мы созданы друг для друга!

— Смотри — физиономия треснет, если будешь так улыбаться, — буркнула она в ответ.

Кот улыбнулся еще шире, хотя до сих пор ей это представлялось невозможным. Ледибаг обреченно закатила глаза. Но самое ужасное, в чем она не хотела признаваться даже себе — где-то глубоко она начинала соглашаться с его излюбленным утверждением.

Все мысли тут же вылетели из головы, когда они переступили порог резной парадной двери и попали в вестибюль. Хотя Ледибаг скорее назвала бы это помещение залом, а не вестибюлем. На мраморном полу была выложена большая пентаграмма. Прямо перед ними громадная лестница из розового мрамора, изгибаясь, уходила наверх. По кругу располагались двери, а над одной из них — великолепнейшие часы. Ледибаг подняла взгляд и пораженно вздохнула: над головой у них был гигантский стеклянный купол, с которого свисал впечатляющий канделябр.

Черный Кот рядом восхищенно присвистнул.

— Нда. У нас, конечно, роскошный особняк, но не настолько.

— Добро пожаловать в Замок Крестоманси, — ухмыльнулся Кристофер, явно довольный их реакцией.

А Ледибаг невольно задумалась над словами напарника. Особняк? Значит, он из богатой семьи? Ее вдруг охватило странное желание побольше узнать о внегеройской жизни Кота. Тряхнув головой, она прогнала этот порыв. Что за глупости лезут в голову?

Они уже начали подниматься по лестнице, когда их встретила невысокая пухлая женщина в сером платье и митенках. Она что-то спросила Кристофера обеспокоенным тоном. Кажется, это было: «Что случилось?»

После очередных коротких переговоров женщина жестом предложила им следовать за ней.

— I can speak English, — сообщил ей Кот с невероятно довольным видом.

— Oh, good, — женщина улыбнулась с явным облегчением. — My name’s Miss Rosaly.

Она говорила что-то еще, но это всё, что смогла понять Ледибаг. Если не считать того, что мисс Розали явно осведомилась насчет ее познаний в английском. Ледибаг с сожалением покачала головой. Ей уже начала надоедать эта ситуация, когда она не могла нормально общаться с окружающими.

— Кристофер, — позвала мисс Розали, выразительно посмотрев на него.

И он, видимо, что-то сделал, хотя Ледибаг ничего не заметила. Но с этого момента она прекрасно понимала все слова мисс Розали, несмотря на то, что та продолжала говорить по-английски.

— Что произошло? — недоуменно спросила она.

— Кристофер наложил на вас переводческие чары, чтобы мы могли понимать друг друга, — само собой разумеющимся тоном ответила она, а потом бросила на Кристофера суровый взгляд: — Что ему следовало сделать с самого начала.

Тот небрежно пожал плечами:

— Мы прекрасно общались и по-французски.

Выпендрежник. Судя по тому, как мисс Розали закатила глаза, она думала то же самое. Нет, определенно у них с Котом слишком много общего.

Мисс Розали отвела их в комнаты, где они могли переночевать в ожидании возвращения Крестоманси. Поскольку, как она объяснила по пути, он был в отъезде по каким-то важным делам и должен был вернуться только на следующий день.

Кристофер с ними не пошел, и Ледибаг воспользовалась этим, чтобы спросить насчет него. Ей было любопытно, во-первых, почему именно он — почти их ровесник, а не кто-то из взрослых — явился на запрос сторожа у входных ворот. А во-вторых, чем он так впечатлил Тикки.

— А Кристофер, он кто?

Кот бросил на нее обеспокоенный и явно ревнивый взгляд. Мисс Розали улыбнулась:

— Следующий Крестоманси.

После чего рассказала им про кудесников с девятью жизнями и суть должности Крестоманси.

— Знаю, Кристофер может порой сводить с ума, — заключила она свой рассказ, — но на самом деле он хороший мальчик.

Ледибаг кивнула — она уже успела это понять. Кот недовольно поджал губы, но снова промолчал. Удивительное рядом.

— Котенок, ты не заболел? — она просто не могла удержаться, чтобы не подразнить его.

Кот моргнул и недоуменно посмотрел на нее.

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Просто ты всё время молчишь и за последний час не выдал еще ни одного каламбура.

Кот оскорбленно фыркнул, и Ледибаг прыснула.

Оказавшись в одиночестве в отведенной ей комнате, Маринетт сняла трансформацию и со вздохом огляделась. Комната была просторной и уютной: с высокими окнами, выходившими в роскошные сады и обстановкой в розовых тонах — будто прямо по ее заказу. На круглом столике стояло блюдо с разнообразным печеньем, к которому тут же подлетела Тикки. Маринетт удивленно покачала головой, заметив эту деталь. Надо же: запомнил, что ей нужно для квами, и даже успел позаботиться.

— Не унывай, Маринетт, — бодро заявила Тикки, грызя печенье. — Всё образуется. Вы скоро вернетесь домой.

— Надеюсь, — Маринетт села на кровать, покрытую атласным темно-розовым одеялом. — Страшно подумать, что успеет натворить тот злодей, пока нас нет.

Тикки на мгновение нахмурилась, но сразу же бодро улыбнулась и повторила:

— Всё образуется.

Маринетт улыбнулась в ответ. Как же ей все-таки повезло с Тикки — ее неиссякаемый источник оптимизма. А потом она критически осмотрела себя.

— Знаешь, Тикки, Кристофер-то прав был: мне придется постоянно ходить в трансформации. И даже не из-за Кота. Не могу же я разгуливать в пижаме.

Тикки хихикнула и уже собралась ответить, когда в дверь постучали. Маринетт подпрыгнула и испуганно спросила:

— Кто там?

Она подумала, это Черный Кот решил ее проведать, и уже собиралась трансформироваться. Но из-за двери раздался незнакомый женский голос:

— Извини, я пришла узнать, не нужно ли тебе чего. Я могу войти?

— Да, — Маринетт облегченно выдохнула.

Она сама порой не понимала, почему так боится раскрыться перед Котом. Ведь она доверяла ему — больше, чем кому бы то ни было.

Тикки по привычке тут же спряталась, хотя здесь это, наверное, было бессмысленно. Дверь открылась, и в комнату вошла девушка немного старше Маринетт: симпатичное круглое лицо, заплетенные в косу каштановые волосы и совершенно очаровательная улыбка.

— Привет. Я Милли, — представилась она.

Теперь Маринетт посмотрела на нее с еще большим интересом. Та самая Милли? Словно подтверждая ее невысказанный вопрос, та продолжила:

— Кристофер сказал, у тебя нет нормальной одежды, — ее серые глаза весело сверкнули, когда она добавила: — Вижу, он не преувеличивал.

Маринетт немедленно покраснела, готовая от смущения провалиться сквозь землю.

— Так и знала, что разболтает, — недовольно пробормотала она. — Небось, еще какой-нибудь ироничный комментарий вставил.

Милли звонко рассмеялась:

— О, ты уже успела оценить его шуточки! Но ты несправедлива — он сказал только мне, чтобы я подобрала тебе одежду.

— Серьезно? — удивилась Маринетт.

Теперь в улыбке Милли появилась нежность:

— Серьезно. Я как никто знаю, насколько его ирония и высокомерные замашки могут раздражать. Но на самом деле он замечательный.

— И ты любишь его, — уверенно заключила Маринетт.

Теперь настала очередь Милли краснеть. Правда, в отличие от Маринетт, румянец на ее смуглой коже был едва заметен. Милли пожала плечами с видом «Ну да, и это ни для кого не секрет». Маринетт слегка завистливо вздохнула. Она, наверное, никогда не наберется храбрости признаться Адриану, и он не назовет ее своей невестой с такой само собой разумеющейся непринужденностью, с какой Кристофер говорил о Милли.

Милли тем временем окинула Маринетт внимательным взглядом, и в ее руках вдруг появилось платье — нежного персикового цвета, с широкими рукавами и рюшами на юбке.

— Примерь, — протянула она платье Маринетт.

Та с сомнением посмотрела на наряд, не очень представляя, с какой стороны к нему подступиться. Милли фыркнула:

— Знаешь, ты сейчас выглядишь так, как я себя чувствовала, когда впервые столкнулась с местной одеждой.

Маринетт оторвалась от изучения платья и перевела на нее недоуменный взгляд.

— О, понимаешь, я на самом деле не из этого мира, — весело пояснила Милли.

И рассказала, как сбежала из родного мира. К тому моменту, когда Маринетт разобралась с платьем, и Милли применила какие-то чары, чтобы подогнать его по размеру, они уже чувствовали себя подругами и успели обсудить Кристофера, Замок, швейцарский пансион, Габриэля де Витта, Черного Кота, коллеж, Адриана, его отца и мечту Маринетт стать дизайнером. С Милли было удивительно легко общаться, будто они знали друг друга всю жизнь. Даже Тикки покинула свое убежище, чтобы познакомиться с юной кудесницей. Милли пришла от нее восхищение.

Маринетт решила, что не стоит постоянно ходить в трансформации. А чтобы не выдать ее личность Коту, они с Милли соорудили для нее красивую маску в тон платью.

Видимо, они с Черным Котом мыслили одинаково. Поскольку, когда Маринетт спустилась в сопровождении Милли на обед и увидела в столовой Кота, тот был в простом костюме, и лишь черная шелковая маска закрывала его лицо. Хотя, пожалуй, его одеяние нельзя было назвать простым, поправилась Маринетт, окинув напарника восхищенным взглядом. Похоже, Кристофер поделился с ним нарядом из своего гардероба, наверное, так же подогнав его магией под Кота, как Милли поступила с платьем для Маринетт. И, похоже, вся одежда Кристофера была великолепна.

Милли заметила ее взгляд и, правильно расценив, шепотом пояснила:

— Да, у Кристофера все наряды такие. Жуткий франт — помешан на изысканной одежде.

Неодобрение в ее голосе забавно сочеталось с нежностью. Маринетт фыркнула.

Кот же при виде нее чуть ли не открыл рот и глянул с таким обожающим восхищением, что Маринетт покраснела.

— Ты великолепна, моя Леди, — с довольной улыбкой заявил он.

— С-спасибо, — пробормотала Маринетт и мысленно хлопнула себя по щекам: не хватало еще перед напарником начать заикаться.

Его глаза, став без трансформации обычными человеческими глазами, сохранили яркий зеленый цвет и почему-то казались до боли знакомыми. Маринетт мотнула головой, пытаясь собраться и перестать пялиться на него, как завороженная. В конце-то концов, это просто Черный Кот, ее дурашливый и верный напарник. Не идеальный Адриан Агрест. Хотя, надо признать, Кот тоже был очень симпатичным. Красивым даже.

На землю ее вернул раздавшийся неподалеку тихий смех. Стоявшие рядом Кристофер и Милли наблюдали за ними с веселым любопытством. Маринетт покраснела еще больше и собрала всю свою волю, чтобы небрежно ответить:

— Ты тоже неплохо выглядишь, Котик.

Кот радостно засиял, расплывшись в блаженной улыбке. Милли с Кристофером, кажется, развеселились еще больше. Они смотрели на гостей с таким выражением, будто знали о них что-то, чего те сами не знали. И это безмерно их веселило. Маринетт озадаченно моргнула и переглянулась с Котом, уловив в его глазах такое же недоумение. Они одновременно пожали плечами. И все-таки его глаза были ужасно знакомыми…

За обедом их познакомили с целой компанией подростков разных возрастов. Но не было ни одного взрослого, если не считать служанок, принесших обед. Когда Маринетт поинтересовалась этим, выяснилось, что со взрослыми обучающиеся в Замке юные маги только ужинают, а завтрак и обед у них всегда отдельно.

Маринетт сама не заметила, как оказалась вовлечена в оживленный разговор. Обычно она долго присматривалась к новым людям, если не считать, конечно, таких напористых, как Алья, которые просто врываются в твой мир, не давая опомниться. Но сейчас она совершенно не чувствовала ни стеснения, ни смущения, хотя и постоянно приходилось следить за словами, чтобы не выдать слишком много информации о себе перед внимательно прислушивавшимся Черным Котом. Зато с огромным интересом она узнавала об особенностях этого мира.

Маринетт так увлеклась общением, что не сразу заметила одну любопытную деталь. Черный Кот оставил свои театральные нахальные замашки и вел себя… скромно и вежливо, как бы странно эти слова ни сочетались с ним. Более того, в отличие от самой Маринетт, он явно чувствовал себя совершенно свободно в аристократической обстановке. Сразу было заметно, что ему это не впервой — он привык к светскому обществу. Это заставило вспомнить его фразу насчет особняка. Кто же он в повседневной жизни?

Поймав ее взгляд, Кот аж засветился и игриво подмигнул, вновь становясь самим собой. К собственному удивлению, Маринетт не закатила привычно глаза, а покраснела и ответила ему смущенной улыбкой. Кот засиял еще сильнее. Маринетт отвела взгляд, не желая давать ему ложных надежд. Как вдруг в голове мелькнула мысль, повергшая ее в ступор: «А таких ли уж ложных?» Она мотнула головой, отгоняя странные мысли. Она любит Адриана, это точно. Кот — просто хороший друг.

Еще больше сбивало с толку то, что Кот как-то странно на нее посматривал: будто усиленно пытался вспомнить, кого она ему напоминает. «Может ли быть, что мы знакомы в обычной жизни?» — возникла мысль, но Маринетт отбросила и ее тоже. Слишком маловероятное совпадение.

Гостей не оставляли в одиночестве всю вторую половину дня. Кажется, юные обитатели Замка посчитали за честь всячески их развлекать. Было весело, на самом деле. И ужасно интересно. Их даже пытались научить играть в крикет. Насколько Маринетт поняла, эта игра пользовалась здесь огромной популярностью.

— Кристофер по крикету просто с ума сходит, — с лукавой улыбкой тихонько сообщила ей Милли. — А вот я так и не смогла научиться прилично играть.

Маринетт это тоже не удалось. Тем не менее она здорово повеселилась, сначала пытаясь освоить игру, а потом наблюдая, как играют другие. Зато у Кота неплохо получалось, и, кажется, он по-настоящему увлекся. Маринетт даже залюбовалась тем, как он размахивается, чтобы бросить мяч. Кошачья плавность движений всегда была ему свойственна, но раньше Маринетт особо не обращала на это внимания. Наверное, потому что раньше они никогда не общались вне битв. А во время сражений не до наблюдения за напарником. У Маринетт возникло чувство, будто она знакомится с ним заново — узнает, как человека. Даже если по-прежнему не знает его имени.

Это одновременно пугало и будоражило.

Той ночью Маринетт долго не могла заснуть. Давала себя знать и непривычная обстановка. Но в основном ее не покидало множество мыслей и беспокойств. Что там творит в Париже акуманизированный, пока их с Котом нет? Что скажет завтра загадочный Крестоманси и сможет ли вернуть их домой? Все вокруг были уверены, что сможет, но Маринетт не покидала непонятная тревога. А еще — в чем она едва нашла силы признаться самой себе — насколько она стремилась вернуться и разделаться со злодеем, настолько же ей хотелось задержаться в этом мире, подольше пообщаться с Черным Котом вот в такой спокойной, почти обыденной обстановке.

Следующий день начался странно. Во-первых, Маринетт разбудила не Тикки, как это всегда бывало, а симпатичная темноволосая девушка в простом платье с передником — очевидно, горничная. Накануне Маринетт дико устала, прожив практически два дня без сна, и потому просыпалась с трудом. Несколько долгих мгновений она ошарашенно моргала на горничную, потом рассматривала роскошную комнату, и только пару минут спустя вспомнила, где она и как здесь оказалась. Значит, не сон.

— Доброе утро, мисс, — жизнерадостно поздоровалась горничная. — Я Берил.

— Утро добрым не бывает, — недовольно пробормотала Маринетт.

Ужасно хотелось рухнуть обратно на подушку и снова заснуть. Берил хихикнула:

— Вы прямо как мисс Генриетта. Но пора вставать, иначе опоздаете на завтрак.

Маринетт со стоном выбралась из кровати и, спотыкаясь и натыкаясь на все углы, побрела в ванную. К счастью, ванные здесь были личные — при каждой комнате.

Приведя себя в порядок и вернувшись в спальню, Маринетт обнаружила, что Берил уже ушла, успев за это время прибраться. А Тикки бодро хрустела печеньем, оставленным для нее на круглом столике. Тикки весело помахала ей лапкой, и Маринетт, улыбнувшись в ответ, принялась собираться.

Надеть платье без помощи Милли оказалось гораздо сложнее. А учитывая, что Маринетт так до конца и не проснулась, провозилась она долго. И, конечно, именно из-за того, что засыпала на ходу, она забыла про маску. А оставшаяся в комнате Тикки почему-то ей об этом не напомнила. То ли тоже забыла, то ли просто не успела: поняв, что катастрофически опаздывает (опять!), Маринетт пулей выскочила из комнаты и помчалась в комнату под названием малая гостиная, где, как ей сказали, завтракали юные кудесники. Счастье еще, что она была совсем близко к ее спальне, иначе она наверняка умудрилась бы заблудиться.

Маринетт влетела в гостиную, выдохнув уже собравшимся там ребятам:

— Всем привет!

Та самая Генриетта — слегка полноватая темноволосая девушка, — которая до того сонно клевала носом, понимающе ей усмехнулась. Маринетт почувствовала себя так, словно нашла родственную душу. Высокая светловолосая Элизабет, которая была старшей из них, покачала головой. На ее лице ясно читалось: «Еще одна!» Остальные просто поздоровались в ответ.

И только когда сидевший к ней спиной Черный Кот начал поворачиваться, чтобы тоже поздороваться, Маринетт вспомнила про маску. Вскрикнув, она поспешно закрыла лицо руками.

— Ох, ты! — услышала она голос Кота.

И по его растерянной и слегка виноватой интонации, Маринетт поняла, что он тоже забыл про маску. Резко развернувшись, она бросилась обратно. За спиной она слышала быстрые шаги Кота, который под веселый смех ребят, сделал то же самое.

Когда они вернулись, едва не столкнувшись в дверях, и под насмешливым взглядами остальных, наконец, сели за стол, оба были такими красными, что это было заметно даже под масками.

Кристофер, до того сидевший с таким видом, словно мысленно находится за тысячи километров отсюда, на мгновение сфокусировал взгляд на Маринетт и Коте. Когда он так смотрел, Маринетт всегда становилось неуютно — будто он видит тебя насквозь. К счастью, он почти сразу отвернулся к Милли. И они посмотрели друг на друга так, будто о чем-то разговаривали без слов. Маринетт задумалась, существует ли в этом мире телепатия.

Она уже хотела поинтересоваться на этот счет у оказавшейся слева от нее Генриетты, но тут горничные принесли подносы с едой. Завтрак оказался поразительно аскетичным для царившей вокруг роскоши: всего лишь какао с тостами.

— И никакой овсянки? — прошептала Маринетт Черному Коту. — А я думала, англичане всегда завтракают овсянкой.

Тот фыркнул и ответил с лукавой ухмылкой:

— Стереотипы. Хотя, может, дело просто в том, что это не наш мир.

Впрочем, и какао, и тосты оказались невероятно вкусными, и некоторое время Маринетт уплетала завтрак, больше ни на что не обращая внимания. А наевшись, вспомнила про интересовавший ее вопрос.

— Генриетта, а в вашем мире существует телепатия?

Та недоуменно приподняла брови:

— Телепатия?

— Ну, когда читаешь мысли другого человека.

— Я знаю, что это такое. Просто — с чего ты взяла?

Маринетт инстинктивно посмотрела на Кристофера и Милли, которые в данный момент что-то увлеченно обсуждали с Конрадом. Он тоже был из другого мира и, кажется, самым близким их другом.

— А, ты про наших голубков, — понимающе ухмыльнулась Генриетта. — Нет, это не чтение мыслей, это… — на мгновение она замолчала, подбирая слова, а потом махнула рукой: — Не знаю, как назвать. Не обращай внимания — они всегда такие.

А вот Маринетт, кажется, знала, как назвать: взаимопонимание. И уже не в первый раз завистливо вздохнула. Как вдруг ей в голову пришла неожиданная мысль. Если и не совсем такое (просто в силу того, что они общались гораздо меньше, чем Милли с Кристофером), но очень похожее взаимопонимание существовало между ней и Черным Котом. Во время битвы они чувствовали и предугадывали чуть ли не каждое движение друг друга, действуя слажено, будто единый организм. Да и в спокойной обстановке она зачастую могла предугадать реакции своего Котенка, как и он — ее. И не значит ли это, что…

Пораженная своим открытием, Маринетт повернула голову к Черному Коту. Тот был занят общением с Бернардом — невысоким худеньким подвижным пареньком, который вдохновенно вещал про доли и акции. К удивлению Маринетт, Кот слушал его с видимым интересом и даже время от времени задавал вопросы. Тряхнув головой, она повернулась обратно к Генриетте и, чтобы отвлечься от непрошеных мыслей, спросила:

— А почему среди вас нет других пар? — и тут же смутившись своего любопытства, запинаясь, пояснила: — Ну… то есть… Я хочу сказать, вы же все целыми днями вместе, неужели никто…

Генриетта ухмыльнулась и покачала головой:

— Ну, сама посуди: какой тут выбор? В Кристофера влюбляться — себя не уважать: для него никого кроме Милли не существует в принципе. Конрад через пару лет вернется в Седьмую серию, поскольку, как говорит Габриэль, нельзя навсегда покинуть родной мир, иначе просто исчезнешь. Так что если не хочешь получить в итоге разбитое сердце, на него лучше не заглядываться. Бернард, конечно, неплохой парень, но, знаешь, как-то не хочется всю жизнь слушать про доли и акции.

Маринетт невольно фыркнула и опять покосилась на сидевших справа от нее парней.

— Питер и Майкл — слишком маленькие, — продолжила Генриетта. — Остается один Джейсон. Но он, по-моему, влюблен в Милли, хоть и пытается это скрывать. И правильно делает.

Маринетт удивленно покосилась на Джейсона, который кормил своего ручного хорька кусочками бекона. Неизвестно откуда взявшегося — на завтрак его точно не подавали. И одновременно что-то с улыбкой объяснял любознательному Майклу. Маринетт никогда бы не заподозрила в этом доброжелательном и жизнерадостном парне разбитое сердце. Но решила, что Генриетте виднее.

— Ну, вот и остается искать суженного в других местах. Элизабет так уже нашла — по-тря-са-ю-ще-го итальянца, — нараспев заключила Генриетта.

И Маринетт невольно засмеялась, вдруг подумав, что ей будет жаль прощаться с этими людьми. Хоть и знакома она с ними была всего один день.

Маринетт думала, что после завтрака у них начнутся уроки, и даже надеялась поприсутствовать — интересно же, как учатся в другом мире, да еще и в волшебном замке. Но оказалось, что у них летние каникулы. Значит, время года в их мирах тоже отличалось.

Впрочем, побывать на местных уроках ей не удалось бы в любом случае, поскольку вскоре после завтрака вернулся Крестоманси. Об этом им сообщила мисс Розали, которая пригласила Маринетт и Черного Кота следовать за ней.

Выходя, Маринетт с сожалением оглянулась на ребят, которые, похоже, огорчились столь быстрому расставанию с гостями.

— У тебя тоже это странное чувство? — шепнул Кот, когда они следом за мисс Розали шли по полутемным длинным коридорам. — Одновременно хочется вернуться домой и остаться здесь.

Маринетт кивнула. Да, они с Котом прекрасно понимали друг друга.

Мисс Розали подвела их к мощной черной двери и постучала в нее. После чего открыла дверь и подтолкнула их входить со словами:

— Вот они, Габриэль.

Закрыв дверь, мисс Розали ушла, а Маринетт с Котом оказались в сумрачной овальной комнате. Она была обшита панелями из темно-коричневого дерева, на полу лежал темно-коричневый ковер. Единственной мебелью здесь был громадный темный стол. За столом, внимательно глядя на них, сидел худой старик. Он представлял собой довольно-таки устрашающую картину: копна седых волос, белая-белая кожа, нависающие брови и выступающие скулы, крючковатый, будто клюв, нос, тонкие губы и острый подбородок. Довершали картину пронзительные светлые глаза и чувствовавшаяся в старике громадная сила. Маринетт с Котом ошарашенно смотрели на него и очнулись только, когда старик произнес сухим голосом:

— Добрый день, молодые люди. Я Габриэль де Витт. Не могли бы вы изложить вашу проблему?

Маринетт тряхнула головой, беря себя в руки, переглянулась с Котом, и они принялись рассказывать, как попали в этот мир. Когда они замолчали, Габриэль де Витт задумчиво постучал по столу длинными белыми пальцами.

— Что ж, — произнес он, наконец, — найти нужный мир и вернуть вас — несложно. Полагаю, вам надо забрать свои вещи. Как только будете готовы, спускайтесь в вестибюль к пентаграмме.

Маринетт снова переглянулась с Котом с радостным удивлением. Вот так просто?

— Спасибо, — хором поблагодарили они и поспешили в свои комнаты.

— Знаешь, Котенок, — по пути сказала Маринетт. — Думаю, перемещаться стоит в трансформации. На всякий случай.

— Согласен, моя Леди, — кивнул Кот, и они разошлись.

С бешено колотящимся сердцем Маринетт рассказывала Тикки новости и переодевалась в свою многострадальную пижаму. Противоречивые эмоции раздирали ее как никогда. Правда, теперь нетерпеливое желание вернуться домой превалировало. В последний раз со вздохом оглядев комнату, Маринетт велела:

— Тикки, трансформируй меня!

На розовой мраморной лестнице они с Котом оказались одновременно. И вместе помчались вниз — к поджидавшему их возле пентаграммы Габриэлю де Витту. Стоя он выглядел еще внушительнее, хотя бы потому, что ростом был чуть ли не два метра.

Кристофер и Милли тоже были здесь — то ли чтобы участвовать в процедуре, то ли просто для моральной поддержки. Несколько мгновений спустя выяснилось, что первое.

— Вставайте в пентаграмму, — велел де Витт.

Ледибаг нервничала и, наверное, именно поэтому взяла Черного Кота за руку, прежде чем ступить на выложенный мрамором узор. Тот ободряюще улыбнулся и сжал ее ладонь, шагнув следом.

Де Витт остался за пределами пентаграммы, как и вставшие по бокам от него Кристофер и Милли. И они что-то делали, поскольку вокруг Ледибаг и Черного Кота вдруг замелькали призрачные картины, почти скрывая собой замок: поля, леса, города, деревни, реки, горы.

— Все-таки Двенадцатая серия, — донесся сухой голос Габриэля де Витта.

— Это я мог сказать с самого начала, — пробормотал Кристофер.

Хотя от мелькавших перед глазами картин слегка кружилась голова, Ледибаг невольно усмехнулась его дерзкому тону — этот парень, похоже, никого не боится.

— Займись делом, — коротко велел де Витт таким тоном, словно уже устал бороться с нахальством своего преемника.

И тут картины перестали кружиться, а потом и вовсе исчезли, оставив лишь одну: до боли знакомые улицы Парижа.

— Двенадцатый-Г, — объявила Милли.

— Да, — де Витт кивнул и шагнул в пентаграмму, взяв Ледибаг и Черного Кота за руки.

— Пока, ребята, — улыбнулся им Кристофер.

— Приятно было познакомиться, — добавила Милли.

— Пока, — вздохнул Кот.

Ледибаг ответить не успела, поскольку в следующее мгновение у нее возникло ощущение, будто они на бешеной скорости врезались в стену. Вид Парижских улиц пошел рябью и исчез. В глазах потемнело, и Ледибаг обнаружила, что сидит на мраморном полу. Рядом, столь же оглушенный, мотал головой Кот. Габриэль де Витт устоял на ногах, но выглядел растерянным.

— Что случилось, сэр? — донесся встревоженный голос Милли.

— Не знаю пока, — ответил де Витт.

— Может, попробовать через сад? — спросил Кристофер.

Теперь, когда к ней вернулась способность воспринимать окружающее, Ледибаг с удивлением обнаружила, насколько собранным и серьезным он вдруг стал.

Де Витт покачал головой:

— Возможно, если не будет другого выхода. Но сначала я должен узнать, что нас не пустило, — он повернулся к Ледибаг и Черному Коту: — Боюсь, молодые люди, вам придется задержаться у нас немного дольше. Пока я выясняю, что происходит в вашем мире.

Они дружно кивнули. Ледибаг охватила всепоглощающая тревога: а вдруг случилось что-то страшное, вдруг их близкие в опасности? Тот акуманизированный еще… Может, всё из-за него? Судя по выражению лица Кота, он думал примерно в том же направлении.

— Не беспокойтесь так, — мягко произнесла Милли, когда они вчетвером направились к лестнице. — Габриэль со всем разберется.

Ледибаг машинально кивнула. Ей бы такую уверенность. Однако не сомневающееся спокойствие Милли и Кристофера оказалось заразительным, и Ледибаг сама не заметила, как волнение отступило и появилась радость от возможности остаться в этом мире подольше. В конце концов, ей уже не раз говорили, что Крестоманси — самый могущественный кудесник в Родственных мирах. Наверняка он разберется с акумой лучше, чем двое подростков, которым случайно достались волшебные силы.

— Не хотите погулять в садах? — спросила Милли, явно пытаясь найти способ их отвлечь. — Там много есть интересных мест.

— Почему бы нет? — пожал плечами Черный Кот.

Ледибаг просто кивнула.

И только когда она вернулась в свою комнату, сняла трансформацию и начала опять натягивать платье, ей пришла в голову еще одна мысль.

— Тикки! — в панике воскликнула Маринетт. — Родители же меня потеряют, будут беспокоиться. Да и Алья тоже. Меня уже сутки дома нет! И неизвестно, сколько еще не будет.

Зависнув перед ней в воздухе, Тикки сочувственно погладила ее лапкой по щеке.

— Они наверняка решат, что ты попала под удар акумы. Конечно, будут волноваться — тут уж ничего не поделаешь, — но наверняка утешатся тем, что Ледибаг победит акуму и вернет всё на место.

— Да, ты права, — вздохнула Маринетт.

Все-таки огорчать близких не хотелось. Но в этой ситуации она действительно ничего не могла сделать.

Когда она поделилась своими переживаниями с Котом, тот вдруг схватился за волосы и с отчаянием простонал:

— Вот блин! Я и не подумал об этом. Отец меня убьет!

Маринетт удивленно поморгала. Первая его мысль не о том, что за него будут волноваться, а о том, что его накажут? Неужели у него настолько суровый отец?

— Ну, он ведь не может винить тебя за то, что сделала с тобой акума? — неуверенно произнесла Маринетт, пытаясь его утешить.

— О, еще как может! — ответил Кот, и по тому, как мрачно, без своей обычной театральности он это произнес, Маринетт поняла, что это правда. — Отцу будет всё равно: акума — не акума. Я пропустил занятия, фо… Хм, другие дела. Домашний арест на месяц — минимум, что меня ждет.

Маринетт была так потрясена, что не обратила внимания на его крошечную оговорку. Не представляя, какими словами можно поддержать напарника, она просто повернулась к Коту и обняла его. Он застыл, будто боясь пошевелиться и спугнуть ее, а потом осторожно, как фарфоровую статуэтку, обнял в ответ.

— Спасибо, моя Леди, — едва слышно прошептал он ей в макушку, и Маринетт чуть не разрыдалась.

Как же раньше она не замечала этой тоски за вечно задорными улыбками и шутками напарника? И какая она после этого подруга?

Усилием воли подавив слезы, Маринетт отстранилась и улыбнулась:

— Пошли. А то хозяева нас, наверное, уже заждались.

Кот усмехнулся в ответ и кивнул, снова становясь самим собой.

Кристофер и Милли ждали их снаружи — возле небольшой двери, выходившей на заросли рододендронов. Как раз в тот момент, когда Маринетт с Черным Котом вышли, Кристофер сказал что-то, из-за чего Милли грозно нахмурилась и отвесила ему шутливый подзатыльник. То есть попыталась отвесить. Поскольку Кристофер, засмеявшись, ловко увернулся и поймал грозную руку, чтобы поцеловать ее. Милли покачала головой, всё еще хмурясь, но ее губы дрогнули в сдерживаемой улыбке. Они были так увлечены друг другом, что не заметили вышедших гостей.

Маринетт вздохнула, вновь подумав о своих несбыточных мечтах. Эти двое выглядели такими непринужденными и так откровенно наслаждающимися обществом друг друга. А она при Адриане и слова не может нормально сказать.

— Он тебе нравится? — мрачный голос Кота резко вырвал ее из размышлений.

— Что? — Маринетт перевела на него недоуменный взгляд.

— Кристофер тебе нравится? — повторил Кот с таким выражением, будто прыгает с головой в омут.

— В каком смысле нравится? — недоверчиво уточнила Маринетт, хотя в общем-то поняла, что он имел в виду.

Кот вздохнул. В его взгляде так и читалось: «Не притворяйся, будто не поняла». Однако уточнил:

— Как парень.

Маринетт хмыкнула и покачала головой:

— С чего ты взял?

— С того, что ты смотришь на них так, словно мечтаешь оказаться на месте Милли, — еще более мрачно заявил Кот.

— Глупый Кот, — фыркнула она. — Я мечтаю только о том, чтобы могла так же свободно общаться с парнем, которого люблю. Они такие милые вместе, а я…

Маринетт не договорила, со вздохом отвернувшись.

— Так у тебя кто-то есть, — в голосе Кота прозвучала такая горечь, что Маринетт удивленно вскинула голову.

Честно говоря, она не воспринимала его непрекращающиеся ухаживания всерьез, но сейчас со внезапной ясностью поняла, как ошибалась.

— Котик… — с сожалением начала Маринетт, но поняла, что не знает, что можно сказать в такой ситуации.

Он с независимым видом пожал плечами, старательно делая вид, будто ничего не случилось.

— О, какие же вы оба дураки! — обреченно вздохнула Милли.

Маринетт подпрыгнула. А она и не заметила, что они с Кристофером уже какое-то время прислушиваются к их разговору.

— Не то слово, — согласился Кристофер. — Может, расскажем им?

Маринетт удивленно глянула на него — что он сейчас имел в виду? Милли мгновение подумала и покачала головой:

— Нет, лучше, чтобы они поняли сами.

Кристофер пожал плечами с видом «Как скажешь».

У Маринетт опять возникло ощущение, что Кристофер и Милли знают про них с Котом что-то, чего не знают они сами. И тут ее осенило. Милли с Маринетт многое рассказали о себе друг другу. Вполне возможно, что точно так же пообщались Кристофер с Котом. А потом Милли и Кристофер наверняка обменялись впечатлениями и… что-то поняли. С зарождающейся паникой Маринетт поняла, что вывод напрашивается один: они с Черным Котом знакомы в обычной жизни, и знакомы достаточно близко.

Маринетт принялась перебирать в уме знакомых парней и так увлеклась размышлениями, что почти не замечала окружающего пейзажа. А посмотреть там было на что. Сначала они шли по гладкой, будто бархатной, поляне с кедрами. Низкая стена отделяла ее от регулярного сада с широкими посыпанными гравием дорожками, обсаженными самшитовыми живыми изгородями. Там повсюду росли тисы, подрезанные строгими пирамидами, а желтые цветы были собраны аккуратными группами.

Оттуда они попали во фруктовый сад, где деревья, будто изгородь, ровными рядами стояли вдоль извилистой дорожки.

И только когда они прошли мимо пруда с золотыми рыбками и вышли в розовый сад, Маринетт, вдохнув густой запах роз, обратила внимание на окружающее.

Кристофер и Милли что-то по очереди рассказывали по пути, но Маринетт всё пропустила. Она покосилась на Черного Кота и встретила его внимательный испытующий взгляд, под которым невольно покраснела. Он смотрел так, будто сделал невероятное открытие и теперь пытался уложить его в голове.

— Что? — спросила она.

— Ничего, — Кот помотал головой, улыбнулся с деланной игривостью.

Маринетт нахмурилась. Она видела: он что-то он нее скрывает. Но начать допрос не успела, поскольку Кот указал на видневшуюся впереди на холме пропитанную солнцем полуразрушенную стену:

— А это что?

— Сад Крестоманси, — ответил Кристофер. — Он содержит в себе древнюю магию с зари миров, и туда может заходить только Крестоманси, — и после короткой паузы добавил: — Ну и я.

Милли фыркнула. Маринетт невольно улыбнулась. Она уже успела понять, что хотя Кристофер не выносит, когда про него говорят «следующий Крестоманси», на самом деле ему нравится его будущая должность. В отличие, как рассказала ей Милли, от детских лет, когда он яростно сопротивлялся своему предназначению.

— Моя Леди? — позвал Кот, когда они пошли обратно к замку.

— Да?

Маринетт посмотрела на него в ожидании, но он почему-то замолчал, немного помрачнел, а потом помотал головой:

— Нет, ничего. Забудь.

— Котик, что случилось? — обеспокоенно спросила она.

С напарником явно что-то происходило, и ей не нравилось, как это заставляло его грустить. Но он отказался что-либо объяснять, обратив всё в шутку. И Маринетт пришлось со вздохом сдаться. Он был жутко упрямым, и переубедить его, если он уже что-то решил, было практически невозможно.

Но Маринетт беспокоилась. Настолько, что вдруг поняла: грусть Кота разбивает ей сердце. Когда она успела так привязаться к непутевому напарнику? Когда она успела… полюбить его? Маринетт помотала головой. Да нет, не может быть. Нельзя любить двух парней одновременно.

— Маринетт?

Она вздрогнула и подпрыгнула при оклике Милли. Они ведь не одни! Однако, оглядевшись, Маринетт поняла, что все-таки одни: парни успели куда-то исчезнуть, а они с Милли стояли возле белой ажурной беседки, затерявшейся среди деревьев.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила Милли. — Если это из-за того, что сейчас происходит в твоем мире, не тревожься — Габриэль всё уладит. Поверь.

Маринетт покачала головой. К собственному стыду, она забыла и об акуме, и о родных и друзьях, и даже об Адриане. Милли склонила голову, глядя на нее с доброжелательным вниманием, готовая выслушать и поддержать. И Маринетт выложила ей все свои сомнения.

— Мне кажется, я влюбляюсь в него, — чуть ли не с отчаянием заключила она. — Но я ведь люблю Адриана — я уверена. Нельзя же любить двоих!

Милли немного помолчала, а потом вдруг спросила:

— За что ты любишь своего Адриана?

Маринетт удивленно на нее посмотрела и пожала плечами:

— За то, что он такой добрый, отзывчивый, вежливый, умный, смелый. Перечислять можно до бесконечности. Он просто идеальный!

Милли улыбнулась, покачав головой:

— Не бывает идеальных людей.

— Ну да, но, — отчасти Маринетт понимала, что она права, но считала, что любовь меняет восприятие, — разве ты не считаешь Кристофера идеальным?

Милли весело рассмеялась:

— О, конечно, нет! У него полно недостатков. Порой он жутко меня раздражает. Но это не мешает мне его любить, потому что я люблю живого человека, а не придуманный образ.

Маринетт насупилась, поняв, наконец, куда она ведет:

— Хочешь сказать, я люблю не настоящего Адриана, а собственную фантазию?

Милли кивнула:

— Не обижайся, но да. На самом деле, ты и не знаешь его настоящего.

— С чего ты взяла? — возмутилась Маринетт: откуда ей знать, в самом деле?

— С того, что ты не узнаёшь его, — загадочно ответила Милли.

Маринетт удивленно моргнула:

— Что ты имеешь в виду?

Но Милли покачала головой и ловко перевела разговор на другую тему. А вскоре и вовсе сбежала, оставив Маринетт обдумывать сказанное. «Ты не узнаёшь его», — эта фраза всё время крутилась в голове. Не узнаёшь его… Не узнаёшь его…

Первое. Милли не могла знать о том, как Маринетт общалась со знакомыми дома; кого она узнавала или не узнавала.

Второе. На основе ее рассказов Милли сделала какой-то вывод о ней и Черном Коте, который ускользал от самой Маринетт.

Третье. Милли утверждала, что она не узнаёт Адриана.

И тут на Маринетт, как сугроб на голову, обрушилось осознание.

Черный Кот! Она не узнает Адриана в Коте!

Маринетт в отчаянии застонала. Милли права: она слепая идиотка, не замечавшая очевидного. Положим, во время трансформации магия квами защищает владельца талисмана, чтобы его никто не узнал. Но здесь они с Котом общаются уже второй день безо всякой трансформации, и она продолжала ничего не замечать.

Хотя нет, поправила себя Маринетт, замечала, но усиленно отгоняла от себя эти мысли. Сейчас она с предельной четкостью вспомнила все те моменты, когда подмечала мелочи, казавшиеся ей знакомыми. Глаза, интонации, жесты… Почему же она так не хотела признавать того, что давно поняла на уровне подсознания?

И Маринетт вдруг осознала, что просто боялась. Боялась, что пропадет окончательно и бесповоротно, когда двое самых дорогих ее сердцу парней станут одним. И если вдруг Адриан разочаруется, узнав, что под маской Ледибаг скрывалась совершенно обычная одноклассница, в которой он видел лишь друга, она этого точно не переживет.

Сама того не замечая, Маринетт нарезала круги рядом с беседкой. Ей необходима Тикки. Срочно. Она точно подскажет, что делать. Маринетт уже хотела броситься к замку, чтобы найти оставшуюся в ее комнате квами, как ее окликнули:

— Моя Леди?

Маринетт резко замерла, будто врезавшись в стену. А потом очень медленно повернулась. Черный Кот стоял в нескольких шагах от нее, встревоженно глядя зеленющими глазами. Маринетт тихонько застонала, хлопнув себя по лбу. Как — ну как? — можно было не узнать эти глаза, в которых она столько раз тонула? Он встревожился еще больше и шагнул к ней, склонив голову. Настолько Адриановским жестом, что Маринетт захотелось обо что-нибудь побиться головой.

— Что-то случилось? — спросил он.

Маринетт уже открыла рот, чтобы откровенно признаться в своей глупости, а потом сразу закрыла и яростно замотала головой. Нет, она не могла ему сказать. Не сейчас, во всяком случае.

— Извини, — пискнула она, продолжая мотать головой и начиная пятиться. — Мне надо идти.

Адриан хотел сказать что-то еще и протянул к ней руку. Но тут нервы Маринетт окончательно сдали. Она развернулась и помчалась к замку, не обращая внимания на звавший ее обеспокоенный голос. Она не могла сейчас разговаривать с Котом… Адрианом. Сначала ей необходимо было осознать, привыкнуть и привести в порядок мысли и эмоции, накрывшие ее с головой как цунами.

Маринетт вихрем влетела в замок и пронеслась по лестнице и коридору. Кажется, пару раз ее окликали удивленно-встревоженные голоса, но она не отреагировала. Влетев в свою комнату, Маринетт захлопнула за собой дверь и отчаянно позвала:

— Тикки!

Квами испуганно вспорхнула с подушки, на которой мирно спала.

— Что случилось, Маринетт? У тебя такое лицо, словно ты призрака увидела.

Маринетт нервно хихикнула, вцепилась в свои хвостики и трагичным шепотом сообщила:

— Тикки, Черный Кот — это Адриан.

Тикки распахнула глаза, пару раз моргнула и вдруг спокойно ответила:

— Я знаю.

— Что-о-о?! — завопила Маринетт, подпрыгнув от возмущения. — Как это знаешь?! А почему мне не сказала?

Тикки пожала плечами:

— Вам опасно знать о личностях друг друга — я говорила тебе. А кроме того магия не дает квами раскрывать такие вещи.

Маринетт тихонько зарычала и принялась нарезать круги по комнате, как недавно делала в парке.

— Маринетт, ну что ты так волнуешься? — попыталась успокоить ее Тикки. — Ничего же страшного не произошло.

— Ничего страшного, говоришь? — голос Маринетт взвился до опасных вершин. — Я отшивала парня моей мечты — это не страшно, по-твоему?

Тикки хихикнула, и Маринетт бросила на нее убийственный взгляд. Тикки тут же состроила серьезный вид и подлетела, погладив ее по щеке.

— Ну, теперь ты знаешь. И что собираешься делать? Поговоришь с ним?

— Нет! — панически взвизгнула Маринетт и мгновение спустя немного спокойнее добавила: — Во всяком случае, не прямо сейчас. Сначала мне надо осознать самой.

Тикки вздохнула и кивнула, отлетев к тарелке с печеньем и принявшись меланхолично его грызть. Она выглядела такой милой при этом, что, несмотря на полный раздрай в душе, Маринетт не могла не улыбнуться.

Едва буря эмоций немного улеглась и Маринетт смогла начать более-менее связно мыслить, как кто-то постучал. Она подпрыгнула, с ужасом уставившись на дверь. Первой мыслью было: Кот пришел выяснить, что с ней происходит. Пока Маринетт сглатывала, пытаясь произнести хоть слово, дверь открылась и в комнату заглянула Милли.

— А, это ты, — облегченно выдохнула Маринетт и обессиленно шлепнулась на кровать — ноги буквально подкосились, отказываясь ее держать.

— А ты ждала кого-то другого? — лукаво улыбнулась Милли.

— Скорее боялась.

— Даже так? — Милли внимательно посмотрела на нее и села рядом. — Что случилось? Меня послал к тебе твой напарник — сказал, ты умчалась от него, как от огня, и выглядела перепуганной. Он беспокоится за тебя.

Маринетт поникла и мрачно ответила:

— У меня когнитивный диссонанс.

Милли недоуменно моргнула, и Маринетт слабо улыбнулась.

— Я до сих пор не могу понять, как настолько разные парни могли оказаться одним человеком, — пожаловалась она. — Как можно вести себя настолько по-разному?

— А, ты, наконец, увидела Адриана за маской, — понимающе улыбнулась Милли.

Маринетт молча кивнула.

— Так ведь это хорошо, да? — Милли явно не понимала причину ее расстройства. — Ты любишь его, он любит тебя. Просто раньше вы не знали, что это взаимно.

— Кот любит не меня, а Ледибаг, — буркнула Маринетт.

Милли поморгала:

— Но ты же и есть Ледибаг.

— Не-е-ет, — в отчаянии простонала Маринетт. — Ледибаг — это маска. Я настоящая совсем не такая.

Милли хмыкнула и некоторое время молчала, а Маринетт вновь погрузилась в пучину сомнений и страхов.

— А давай проведем эксперимент, — вдруг весело предложила Милли, и Маринетт подняла на нее удивленный взгляд. — Насколько я поняла, магия квами защищает владельца талисмана так, чтобы его никто не узнал. Правильно?

Маринетт машинально кивнула, не понимая, куда она ведет.

— Ты боишься, что твой Кот влюблен маску и не замечает девушку за ней. Что ему всё равно, кто окажется Ледибаг. Так? — продолжила Милли, и Маринетт снова кивнула. — Одолжи мне серьги.

Маринетт распахнула глаза, ошарашенно уставившись на нее.

— З-зачем?

Милли рассмеялась. Наверное, ее ошеломленное выражение лица и вправду было забавным, но Маринетт сейчас было не до того.

— Я превращусь в Ледибаг, — пояснила Милли, — и спущусь в малую гостиную, где сейчас мальчики. И посмотрим, узнает ли Адриан, что Ледибаг не та. Если узнает, это и будет доказательством, что он любит именно тебя, а не маску. А уж если нет, тогда и будем думать, что делать.

Маринетт подумала над этим. Звучало разумно.

— Насколько я понимаю, — сказала Милли, — магия камней действует, примерно как чары «Не Обращай Внимания». И то, что у нас разный цвет волос и прическа, не должно иметь значения. Но для чистоты эксперимента я могу создать иллюзию, чтобы мои волосы и глаза казались совсем как у тебя. А чтобы ты могла за всем незаметно наблюдать, я наложу на тебя чары невидимости.

Маринетт медленно кивнула. Почему бы и нет? Хуже всё равно не будет. Милли вскочила и живо повернулась к Тикки, внимательно прислушивавшейся к их разговору, но не вмешивавшейся.

— Тикки? Так можно?

— Можно. Если ненадолго, — ответила та.

— Вот и чудесно, — Милли широко улыбнулась и протянула руку. — Давай серьги.

Еще секунду поколебавшись, Маринетт сняла серьги — Тикки тут же исчезла — и протянула ей. Маринетт всегда считала свой долг героини тяжким бременем, с которым она постоянно боялась не справиться. Но сейчас, когда она отдавала камни чудес другой — даже зная, что это ненадолго, — в душе вдруг вспыхнуло странное сопротивление, глухое нежелание расставаться с серьгами. Маринетт пришлось приложить некоторое усилие над собой, чтобы вложить камни чудес в ладонь Милли.

Пока Милли их надевала, Маринетт ошеломленно моргала, пытаясь проанализировать эмоции. Откуда это собственническое чувство, почти ревность? Но вскоре бросила эту безнадежную задачу.

Как только Милли надела серьги, Тикки снова появилась, зависнув перед ее лицом.

— Теперь ты должна сказать: «Тикки, трансформируй меня», — деловито проинструктировала она.

Милли предвкушающе улыбнулась и повторила слова. Розовая вспышка, и перед Маринетт стоит Ледибаг в местном варианте костюма. Сердце снова уколола странная ревность, но Маринетт постаралась ее подавить. Милли живо повернулась к зеркалу и с широкой улыбкой повертелась перед ним. Отцепила йо-йо и покрутила им. Маринетт на всякий случай отошла подальше, завистливо вздохнув. У Милли куда ловчее получалось управляться с оружием, чем когда-то у нее. А потом Милли щелкнула пальцами, и ее каштановая коса исчезла, а вместо нее появились иссиня-черные хвостики.

Маринетт успела только удивленно моргнуть, как она развернулась и взмахнула рукой, весело заявив:

— Ну вот. Теперь можно идти.

Маринетт опустила взгляд и обнаружила, что не видит собственного тела. От этого зрелища ее охватила легкая паника. Милли не шутила, когда сказала, что сделает ее невидимой. Эх, им бы с Котом такие способности — в два щелчка бы с акумами расправлялись! Кстати, интересно, что там выяснил Крестоманси? Но этот вопрос быстро выветрился у нее из головы, поскольку Милли, бросила:

— Пошли, — и решительно направилась к двери.

Маринетт ничего не оставалось, как пойти следом.

Когда они вошли в гостиную, парни стояли возле окна — Кот… Адриан смотрел в сад, и Маринетт видела только его спину (и поразилась, как раньше не узнавала этот силуэт), а Кристофер стоял боком, прислонившись спиной к косяку окна. И новую Ледибаг они пока не заметили. Адриан, во всяком случае — насчет Кристофера Маринетт не была так уверена. Никогда не знаешь, замечает он тебя или нет, даже если никак не реагирует.

— А вдруг она во мне окончательно разочаруется? — тихо спросил Адриан, и Маринетт вздрогнула.

Кристофер с ироничным видом приподнял бровь:

— С какой стати?

— Ну, знаешь, она никогда не проявляла ко мне особого интереса. Ко мне-Коту, я имею в виду. А от меня-Адриана она и вовсе шарахается, как от огня. По-моему, она меня боится. Не знаю только почему.

Кристофер хмыкнул и собирался что-то ответить, но тут фыркнула Милли, и парни повернулись к ней. Адриан — резко и, кажется, немного испуганно. Увидев его лицо без маски, Маринетт зависла. Да, она знала, кого сейчас увидит — теоретически. Но, оказалось, к реальности была не готова. Хотелось одновременно растечься лужицей и сбежать отсюда сломя голову. Спасало только то, что Адриан ее не видел.

Кристофер невозмутимо лишь немного повернул голову. Если он и удивился появлению Ледибаг в трансформации, то ничем этого не выдал. Он изобразил чуть насмешливый поклон:

— Леди…

Но тут Кристофер замолчал и уставился на Ледибаг одним из самых пронзительных своих взглядов. Он прищурился, не отрывая от нее взгляда, а потом его губы дрогнули, словно от сдерживаемой улыбки. И он перевел взгляд на то место, где стояла невидимая Маринетт. Она занервничала. Казалось, Кристофер смотрит не просто на нее, а прямо в глаза — таким заинтересованным, чуть насмешливым взглядом. Может, чары каким-то образом успели выветриться? Но нет, Адриан точно не видел ее по-прежнему, глядя только на Милли-Ледибаг. А в следующее мгновение Кристофер отвернулся, и Маринетт тихонько выдохнула.

— Моя Леди, почему ты… — начал Адриан и резко замолчал.

Видимо, он собирался спросить, почему она в трансформации, но тут вспомнил, что сам-то даже без маски, и в панике закрыл лицо ладонями. Маринетт невольно хихикнула на этот бесполезный жест. Чего теперь-то уж? В следующее мгновение Адриан и сам это понял и бессильно опустил руки.

— Прости. Я не хотел…

Милли-Ледибаг улыбнулась и шагнула к нему:

— Ничего страшного.

Адриан вдруг замер и впился в нее подозрительным взглядом, склонив голову.

— Ледибаг…

— Что такое, Котенок? — спросила Милли (Маринетт восхитилась, насколько похоже на нее это прозвучало), подойдя к нему чуть ли не вплотную.

И тут Адриан отшатнулся, уверенно заявив:

— Ты не моя Леди! Что происходит?

Милли звонко рассмеялась и повернулась к по-прежнему невидимой Маринетт:

— Видишь, как быстро он понял. А ты боялась…

Адриан ошарашено захлопал глазами, переводя непонимающий взгляд с Милли-Ледибаг на пустое (для него) место, куда она смотрела. Это было настолько забавное и одновременно умилительное зрелище, что Маринетт как-то сразу перестала нервничать.

— Ты выглядишь очень забавно с этими хвостиками, Милли, — вдруг подал голос Кристофер.

Милли только фыркнула. Адриан с Маринетт удивленно воззрились на него. Как он узнал Милли так быстро? А как же…

— Но ведь магия квами не позволяет узнать владельца талисмана в трансформации, — озвучил Адриан их общее недоумение.

— Чтобы я не узнал Милли? — хмыкнул Кристофер. — Мы знакомы с десяти лет, и я узнаю ее в любом облике и под любыми чарами.

На этом месте Маринетт почувствовала себя полной идиоткой. Судя по выражению лица Адриана, он — тоже. Ровно до того момента, когда Милли, закатив глаза, весело заметила:

— А еще он использовал колдовское зрение, которое позволяет видеть истину сквозь чары. И поскольку он кудесник с девятью жизнями, мало чьи чары могут его остановить.

Кристофер с улыбкой пожал плечами, спокойно признав:

— И это тоже.

Милли сняла трансформацию и взмахом руки убрала с себя иллюзию, а с Маринетт — невидимость. И неуверенность вернулась. Маринетт вдруг почувствовала себя будто голой, не смея посмотреть на Адриана.

— Маринетт, — тихо позвал он.

В его голосе не было ни удивления, ни потрясения, ни, к огромному облегчению Маринетт, разочарования — только ожидание и… страх. Страх, что его не примут, вдруг поняла Маринетт. В сознании услужливо всплыло то, что он говорил Кристоферу, когда они с Милли вошли. Неужели они, два идиота, боялись одного и того же? Маринетт внезапно охватило нервное веселье — вот уж действительно, комедия положений.

Она вскинула взгляд и встретилась с внимательным ожидающим взглядом таких родных зеленых глаз. Щеки неудержимо начали краснеть.

— Мне кажется, стоит оставить их вдвоем, — заметила Милли.

Она отдала Маринетт серьги, а в следующее мгновение они с Кристофером исчезли — будто в воздухе растворились. Хотя, может, так оно и было. И Маринетт осталась с Адрианом наедине.

Маринетт надела серьги, и вновь появившаяся Тикки подлетела к Адриану познакомиться, как полагается, после чего тактично исчезла, заявив, что хочется пообщаться с Плаггом. Что, возможно, тоже было правдой, но Маринетт подозревала, главная причина состояла в том, что она хотела позволить ей поговорить с Адрианом без свидетелей.

Некоторое время Маринетт смотрела ей вслед, а потом собрала всё свое мужество, чтобы снова посмотреть на Адриана. И задохнулась от нежности в его глазах. Нежности, смешанной с напряженным ожиданием и страхом. Маринетт вдруг четко осознала, насколько под всей этой самоуверенной бравадой ее Котенок боялся быть отвергнутым. Боялся остаться один.

Чувствуя, как глаза неудержимо наполняются слезами, Маринетт шагнула к нему — шаг, второй. А потом вихрем подлетела, чтобы крепко обнять, спрятав лицо на груди. Адриан застыл, кажется, не в силах поверить, что это происходит на самом деле. Но, осознав, отмер и, в свою очередь обнял ее — осторожно и опасливо, будто фарфоровую статуэтку, которую боялся разбить.

— Прости меня, — всхлипнула Маринетт.

— Эй. Моя Леди… Маринетт, — Адриан мягко отстранил ее от себя, чтобы посмотреть в лицо, и тут же испуганно спросил: — Ты плачешь? Почему? И за что ты просишь прощения?

— За то, что не хотела увидеть тебя настоящего за идеальной маской, — мрачно вздохнула Маринетт.

Адриан удивленно моргнул.

— Если ты о том, что не узнала меня в Коте, так ведь и я не узнал тебя в Ледибаг. Так что давай сойдемся на том, что мы оба идиоты.

Маринетт невольно хихикнула, и Адриан расплылся в довольной улыбке, больше свойственной его геройской ипостаси. И от этого исчезли остатки смущения и неловкости. Маринетт стало так легко и свободно, будто она никогда и не заикалась от одного взгляда на этого парня.

Адриан снова стал серьезным и нерешительно спросил:

— Скажи, Маринетт, у меня есть шанс?

Маринетт сдавленно фыркнула. «Только у тебя он и есть, глупый Кот!» — с нежностью подумала она. Но вслух такого, конечно, сказать не смогла. Вообще, ничего сказать не смогла — только смущенно кивнула. Глаза Адриана засияли таким восторгом, что Маринетт едва подавила желание зажмуриться. Вопреки всем ее страхам, он не разочаровался, узнав, кто скрывался под маской. Кот по-прежнему любил свою Леди. И Милли оказалась права — он моментально заметил подмену.

И тут на Маринетт обрушилось понимание. Как вообще она могла вообразить, будто Кот считает Ледибаг безупречной и идеальной? Ведь их знакомство началось с того, что она в буквальном смысле свалилась ему на голову. Как снег в мае, сказал он тогда. Кот был свидетелем ее неуверенности и страхов во время первого сражения. Кот подбадривал и поддерживал ее, давая силы идти вперед. Ему ли не знать, что идеальная для всех Ледибаг вовсе не чужда слабостей? В который уже раз Маринетт почувствовала себя круглой дурой.

Адриан отвлек ее от самобичевания, вдруг наклонившись к ней с явным намерением поцеловать. Маринетт замерла, почти забывая дышать, чувствуя, как запылали щеки. Убедившись, что она не собирается отталкивать его или убегать, Адриан наклонился еще ближе, так что их губы почти соприкоснулись.

И тут дверь распахнулась, и до них донесся умоляющий голос:

— Ну, Конрад, что тебе стоит-то, а?

— Отстань, Лиззи, я… — Конрад замолк, не закончив фразу.

А Маринетт с Адрианом отпрыгнули друг от друга, оба нещадно покраснев и усиленно глядя в разные стороны.

Конрад неловко кашлянул. Элизабет поморгала, а потом вздохнула с явственно обреченной интонацией и пробормотала что-то вроде: «Еще одни!» Но Маринетт не была уверена, что правильно услышала.

После короткой паузы Элизабет слегка насмешливо заявила:

— Извините, что помешали, — и развернулась к выходу, потянув за собой замешкавшегося Конрада.

Когда дверь за ними закрылась, Маринетт робко покосилась на Адриана и встретила его смущенный, но по-прежнему счастливый взгляд. А в следующую секунду оба уже хохотали. Однако, когда они отсмеялись, неловкость вернулась.

— Эм… — нерешительно произнес Адриан, машинально проведя ладонью по волосам, взъерошивая их, — и вдруг выпалил: — А хочешь познакомиться с Плаггом?

— Конечно! — с энтузиазмом согласилась Маринетт.

В глубине души она была разочарована тем, что он не попытался поцеловать ее снова, но быстро перестала об этом думать — пусть всё идет, как идет.

Квами Черного Кота оказался потрясающе ворчливым и в то же время очаровательным созданием. Когда они поднялись в комнату Адриана, их квами обнаружились уютно устроившимися на подушке и о чем-то спорившими.

— Подумаешь, один раз повезло! — запальчиво говорила Тикки. — Впервые за тысячу лет. А так, твои Коты всегда тугодумы.

— Неправда… — начал возражать Плагг, но осекся, заметив вошедших подопечных.

Отмахнувшись от Тикки, черный котенок с зеленющими глазами взмыл в воздух, чтобы подлететь к самому лицу Маринетт, и с отчетливой иронией в голосе произнес:

— Ну, привет, Ледибаг. Счастлив, наконец, познакомиться лично, — а потом повернулся к Адриану: — Говорил же тебе, что нет ничего плохого в том, чтобы встречаться с двумя девушками сразу.

Он сделал театральную паузу, во время которой, Адриан аж задохнулся от возмущения, а Маринетт могла только ошарашенно моргать, а потом с непередаваемым ехидством заключил:

— Особенно, когда это одна и та же девушка!

— Плагг! — возмущенно одернула его Тикки.

— Эй! — одновременно воскликнул Адриан. — Последнего ты мне не говорил!

— Говорил, просто ты уже не слышал, — заявил Плагг и на всякий случай отлетел подальше — туда, где Адриан не мог его достать.

— Зараза ехидная, — буркнул Адриан, покраснев.

А Маринетт, кажется, начала понимать, о чем речь.

— Ты хотел со мной встречаться? — недоверчиво спросила она. — В смысле, со мной-Маринетт, не Ледибаг?

Адриан пожал плечами, кивнул и смущенно потер шею. А потом уточнил:

— Ну, не то чтобы встречаться… Но в последнее время ты стала мне нравиться гораздо больше, чем просто друг, хотя я усиленно пытался это отрицать.

Маринетт расплылась в блаженной улыбке и подумала, что вполне может рухнуть в обморок от счастья. Но, собрав всю волю в кулак, она сумела остаться на ногах и даже тихо признаться:

— А я дала бы шанс Коту, если бы мне уже не нравился Адриан.

Теперь настала очередь Адриана, судя по ошарашенно-недоверчиво-сияющему выражению лица, растекаться счастливой лужицей.

— Правда? — спросил он. — Я тебе нравлюсь?

— Ой, пацан, я тебя умоляю! — вмешался Плагг. — Да с первого взгляда было заметно, что девочка по тебе сохнет.

— Плагг! — на этот раз они закричали втроем.

— А что — не так, что ли? — огрызнулся тот. — Люди! Почему вы вечно всё усложняете?

— А ну, пошли! — сурово заявила Тикки и, безжалостно схватив его за ухо, потащила прочь от подопечных.

Плагг попытался вырваться, но не очень активно. Похоже, Тикки он побаивался. Маринетт хихикнула:

— Какой у тебя квами… интересный.

— Угу, оригинальность зашкаливает, — недовольно согласился Адриан, а потом вдруг улыбнулся: — Нет, ты не подумай. Он хороший друг, но порой бывает просто невыносим.

— Я заметила, — засмеялась Маринетт.

А потом они сидели в комнате Адриана и говорили, говорили, говорили. Маринетт, наверное, за всю жизнь столько не говорила. Даже учитывая то, что особенно молчаливой она никогда не была. Однако, спроси ее кто, она не смогла бы четко ответить, о чем именно они разговаривали. И Маринетт с внезапной ясностью осознала, что настоящее — это не когда она смущалась, заикалась и краснела; настоящее — это сейчас, когда она чувствовала себя легко, свободно и уютно.

Как вдруг Адриан воодушевленно предложил:

— Слушай, а хочешь посмотреть на окрестности с высоты птичьего полета? Я тут недавно одну башню нашел — с нее просто потрясающий вид открывается.

К сожалению, они не успели никуда сходить. Прозвенел гонг, и пришлось идти на обед, во время которого Маринетт наслаждалась тем, что можно больше ничего не скрывать и не носить надоевшую маску. Она и предположить не могла, каким облегчением это для нее станет. Знала бы, давно бы уже предложила Коту раскрыться. Но еще больше она наслаждалась своей новоприобретенной способностью свободно разговаривать с Адрианом.

На этот раз рядом с Маринетт села Милли, которая с веселым блеском в глазах тихонько заметила:

— Вижу, вы, наконец, всё выяснили.

Маринетт счастливо улыбнулась:

— Да. Спасибо тебе.

— Мне? — удивилась Милли. — За что?

— За то, что вправила мне мозги. Если бы не ты, я бы еще долго паниковала и мучила себя несуществующей проблемой.

— О, — Милли широко улыбнулась. — Всегда пожалуйста тогда.

Маринетт улыбнулась в ответ, как вдруг ее остро пронзила мысль, что скоро всё закончится и она больше никогда не увидит этих людей, к которым успела привязаться.

— Знаешь, мне будет ужасно жаль с тобой прощаться, — вздохнула Маринетт и добавила, обведя взглядом оживленные лица собравшихся за столом ребят. — Со всеми вами.

— Мы могли бы иногда навещать вас, — неуверенно предложила Милли. — Если Габриэль разрешит.

— О, было бы здорово! — воскликнула Маринетт.

— Да, я тоже был бы рад, — согласился Адриан.

— Ну, мы могли бы время от времени выбираться в ваш мир, даже если Габриэль не разрешит, — невозмутимо заметил Кристофер. — О чем он не узнает, то ему не повредит.

— Кристофер! — обреченно вздохнула Милли. — Если ты сбежишь еще раз, он тебя точно убьет.

— Я не собираюсь сбегать, — возразил Кристофер. — Только навещать друзей.

Маринетт хихикнула, когда они принялись препираться на эту тему. Пока Адриан не прошептал ей прямо на ухо:

— Они прямо как мы с тобой, моя Леди.

И Маринетт немедленно покраснела — то ли от его слов, то ли от того, как его теплое дыхание щекотало ее щеку, а губы почти касались кожи. А, может, от того и другого одновременно. Определенно, Маринетт еще ни разу в жизни не чувствовала себя такой счастливой.

Но когда вскоре после обеда вернулся Крестоманси, она уже не была такой счастливой. И дело было даже не в необходимости прощаться с новыми друзьями. Дело было в новостях.

Габриэль де Витт, встретивший Маринетт и Адриана в своем кабинете, выглядел еще более мрачным, чем обычно. Они обеспокоенно переглянулись, и Маринетт машинально взяла Адриана за руку, предчувствуя, что сейчас они услышат нечто неприятное. «Только бы никто не умер», — отчаянно подумала она.

— Домой вас не пускал зачарованный юноша, из-за которого вы здесь и оказались, — сообщил де Витт. — Сейчас, когда чары разрушены, препятствий больше не будет.

Маринетт снова переглянулась с Адрианом — на этот раз радостно. Неужели предчувствие обмануло?

— Тогда мы пойдем собираться? — спросил Адриан.

— Я еще не закончил, — мрачно заметил де Витт. — Поскольку накладывание чар, да еще и подавляющих волю, на человека, не обладающего магией — злостное злоупотребление магией, я отыскал того, кто этим занимался.

— Вы поймали Бражника? — пораженным хором выдохнули Маринетт и Адриан.

Вот так просто? Они столько времени противостояли ему, а Габриэль де Витт за один день сумел решить проблему. Правда, если честно, раньше они не пытались найти самого Бражника, лишь спасая акуманизированных. И задним числом Маринетт поняла, насколько это было глупо. Хотя, с другой стороны, возможно, они с Котом и не смогли бы справиться с ним. И почему им раньше не довелось повстречать Крестоманси?

— Боюсь, следующее вам не понравится, — обронил де Витт, и восторженное удивление, охватившее Маринетт, тут же испарилось, уступив место вернувшейся тревоге. — Но я должен это сказать — до того, как верну вас домой: чтобы вы были готовы к тому, что вас там ждет.

Он немного помолчал, и тревога Маринетт возрастала с каждой секундой его молчания. А потом обратил на Адриана тяжелый взгляд:

— Под именем Бражника скрывался Габриэль Агрест.

У Маринетт вырвалось сдавленное восклицание, и она машинально стиснула резко дернувшуюся ладонь Адриана. Маринетт порывисто повернулась к нему, собираясь сказать… Впрочем, она сама не знала, что тут можно сказать. А при виде бледного застывшего лица Адриана все слова и вовсе вылетели из головы.

— Это… Это точно? — хрипло, с явным усилием спросил Адриан.

Де Витт кивнул:

— К сожалению, да.

— Что… — Адриан сглотнул и сдавленно закончил вопрос: — Что с ним?

Де Витт покачал головой — то ли с сочувствием, то ли с неодобрением, Маринетт так и не поняла.

— Происходи это в нашем мире, его бы посадили в тюрьму за злоупотребление магией. Но в вашем мире нет такой статьи. Его будут судить за погромы и манипуляцию чужой волей. Пока он под домашним арестом, — де Витт помолчал и заключил: — Во всяком случае, он больше не сможет причинить никому зла — я забрал брошь, дававшую ему силы, и лишил способности устанавливать контакт с подобными артефактами и их хранителями. Проще говоря, даже если ему удастся снова завладеть тем, что вы называете Камнем Чудес, он не сможет им воспользоваться. Остальное — забота властей вашего мира.

Маринетт облегченно выдохнула. Вопреки всему, что натворил Бражник, ей не хотелось, чтобы с ним случилось что-то действительно серьезное — ведь отец был единственной семьей Адриана, — а с другой стороны, Бражник должен быть обезврежен, чтобы больше не мог никому навредить. Одновременно ее терзало беспокойство за Адриана. Он стоял с таким ничего не выражающим побелевшим лицом, что становилось страшно. Пожалуй, он мог бы сойти за мраморную статую, если бы не подрагивающие в ладони Маринетт пальцы.

Де Витт вдруг протянул Адриану фиолетовую брошь, похожую на крылья мотылька.

— Полагаю, я могу доверить вам этот артефакт и надеяться, что вы разумно им распорядитесь. Он должен находиться в вашем мире, но просто оставить его без присмотра я не мог.

Адриан вздрогнул, выходя из состояния окаменения, медленно протянул руку, забирая Камень Чудес, и спросил:

— Значит, мы возвращаемся домой?

Голос у него был по-прежнему сдавленный, словно каждое слово давалось с трудом. И Маринетт показалось, что он одновременно боится и желает возвращения. Ее сердце сжималось от его боли, но всё, что она могла — просто молча наблюдать. И не выпускать его руки. Впервые в жизни Маринетт во всей полноте осознала, насколько отвратительное чувство беспомощность — когда дорогому тебе человеку плохо, а ты ничем не можешь помочь.

Де Витт кивнул:

— Я жду вас у пентаграммы.

На этот раз Маринетт переоделась и перевоплотилась еще быстрее, чем в прошлый. Она хотела бы попрощаться с новыми друзьями, с которыми так грустно было расставаться, но видела, что Адриану сейчас не до того. Вообще не до чего. И не стала даже упоминать. Как бы она хотела хотя бы немного облегчить его боль!

Адриан — уже Черный Кот — встретил ее на лестнице, и бледность его лица болезненно контрастировала с чернотой маски. Ледибаг передернуло.

— Моя Леди, — он протянул ей ладонь и даже попытался улыбнуться, правда, улыбка вышла кривой и дрожащей.

— Котенок, — вздохнула Ледибаг, сжимая его ладонь, — что бы ни случилось, я с тобой. Помни об этом.

В глазах Кота вспыхнула благодарность и нежность, и он наклонился, чтобы поцеловать ее ладонь. Вопреки всему, в сердце разлилось счастливое тепло.

— Пошли домой? — произнесла она, свободной рукой ласково взъерошив его золотистую шевелюру.

Кот кивнул.

Когда они спустились, высокая худая фигура Крестоманси возвышалась в центре выложенной на мраморном полу пентаграммы. Он молча жестом пригласил их присоединиться к нему. Переглянувшись, они встали рядом, и де Витт взял их за руки. А в следующее мгновение они уже были в Париже. Неподалеку от особняка Агрестов.

Судя по садившемуся солнцу, время было где-то к восьми вечера. Однако улицы выглядели странно пустыми. Ну, то есть не совсем пустыми, но далеко не настолько оживленными, как бывало в Париже обычно.

— Что… — начала Ледибаг, но сразу же вспомнила: — Разделитель — он раскидал людей по разным мирам.

Де Витт кивнул:

— И вам, мадемуазель, следует вернуть их с помощью вашего артефакта.

Маринетт заметила, что он говорит по-французски — с таким же легким акцентом, как у Кристофера. Наверное, с переходом в другой мир, переводческие чары развеялись. Она бы спросила об этом де Витта — как и о том, почему сдвиг во времени оказался не таким, как она ожидала, — но сейчас ее гораздо больше волновали другие вещи.

— Что ж, счастливо оставаться, — де Витт церемонно поклонился в ужасно старомодной манере и исчез.

Ледибаг только удивленно моргнула на пустое место, где он только что стоял, а потом перевела взгляд на напарника.

— Я, пожалуй, пойду, — глухо произнес Кот, поймав ее взгляд. — Забери брошь — не хочу возвращать ее в особняк. Да и ты лучше придумаешь, что с ней делать.

Он взял ее ладонь, вложил в нее Камень Чудес и, не дожидаясь ответа, направился к особняку.

— Адриан! — отчаянно крикнула Ледибаг ему вслед.

Он остановился, повернулся, послав ей вопросительный взгляд.

— Ты… Свяжись со мной, ладно? — умоляюще произнесла она. — Когда… В общем, не пропадай. Я волнуюсь.

Кот кивнул, и на его лице на мгновение мелькнула нежная улыбка, а потом пошел дальше. Ледибаг обреченно вздохнула. Это будет тяжело.

Проводив взглядом сгорбленную поникшую фигуру напарника, она снова вздохнула и запустила Чудесное Исцеление.

Если бы Адриан мог здраво рассуждать в данный момент, он понял бы, что домой лучше возвращаться через дверь, сняв трансформацию. Поскольку за два дня (если, конечно, здесь тоже прошло именно два дня) его уже наверняка потеряли и не поймут, если он вдруг ниоткуда появится в своей комнате. Но том-то и дело, что здраво рассуждать он сейчас был не в состоянии. Все его мысли были сосредоточены на том, что отец оказался Бражником. Всё это время он сражался против собственного отца. И не однажды мог запросто погибнуть от его руки. Всё это время отец терроризировал Париж, неся боль и разрушения. Почему?! Почемупочемупочему?! Вопрос, словно молоточком долбил в виски, вызывая мигрень и желание завопить, выплеснуть обиду, разочарование и боль.

И Адриан привычным путем запрыгнул в приоткрытое окно своей спальни, в которой царил полумрак, и только тогда снял трансформацию. Он совершенно не представлял, что теперь будет делать, как встретится с отцом и что ему скажет. Как он вообще будет жить в этом доме.

— А ведь я подозревал. Но решил, что ошибся, — вдруг раздался тихий голос, заставивший Адриана подпрыгнуть чуть ли не до потолка.

Резко повернувшись, он обнаружил отца, сидевшего на его кровати. И поразился, как не заметил его до сих пор. Отец выглядел уставшим, несчастным и каким-то… смирившимся — будто ему было всё равно, что теперь с ним может случиться. Адриан не привык видеть его таким. И вопреки всему сердце болезненно сжалось, а желание кричать и крушить всё, что под руку попадется, если и не исчезло совсем, то значительно утихло.

— Отец… — Адриан замолчал, не зная, что говорить дальше, как задать самый главный вопрос.

Отец решил эту дилемму за него.

— Наверное, хочешь спросить, зачем я этим занимался? — с усталой горечью поинтересовался он.

Адриан мог только кивнуть. В глубине души он отчаянно надеялся услышать объяснение, которое хотя бы отчасти оправдало бы отца в его глазах. И боялся, что такого объяснения не может существовать. Но никак не ожидал услышать то, что услышал.

— В нашей семье уже несколько поколений хранилась древняя книга и две броши, — медленно начал отец, глядя в окно и будто забыв о присутствии Адриана. — Они всегда считались просто семейными реликвиями — драгоценными, да, но никто никогда не думал, что в них может быть заключено нечто большее. Пока я не женился на Эмили.

Адриан вздрогнул. А отец замолчал, по-прежнему глядя в окно, но на его всегда холодном равнодушном лице появилось выражение тоскливой нежности. И что-то ёкнуло в сердце.

— Она всегда интересовалась восточной культурой, — ровным тоном продолжил отец, а на лицо вернулась бесстрастная маска. — Книга возбудила ее любопытство. И Эмили решила ее перевести. Это оказалось сложно — язык был вроде бы китайский, но не тот, который используется сейчас. Однако она всегда была жутко упрямой, — по губам отца скользнула быстрая улыбка и тут же исчезла. — Правда, потом родился ты, и Эмили забросила перевод. Но несколько лет спустя всё же вернулась к нему. Еще несколько лет работы, и она смогла расшифровать книгу. Не всю, но достаточно, чтобы понять: броши не были простыми украшениями.

Адриан едва смел дышать, чтобы не спугнуть эту внезапную откровенность. Кажется, всё было гораздо сложнее, чем ему показалось поначалу. Отец горько усмехнулся и покачал головой.

— Конечно, мы оба думали, что это просто легенды: Камни Чудес, волшебные существа, дающие силу — всё это было так невероятно… Но шутки ради и из любопытства Эмили решила попробовать. Она выбрала брошь Павлина. Когда Эмили надела ее, ничего не произошло — квами не появился. Нам бы насторожиться, но мы решили, что, конечно же, легенда не может быть правдой. И все-таки Эмили произнесла слова трансформации — и к нашему общему удивлению трансформировалась. Она радовалась, как ребенок, тут же принявшись испытывать свои силы. Вот только…

Похолодев от ужаса, Адриан уже понял, что услышит дальше.

— Брошь была повреждена — поэтому квами и не появился, — хрипло едва слышно закончил он вместо отца.

Тот кивнул:

— Эмили находилась в трансформации долго — слишком долго. Но я понял, что что-то пошло не так, только когда она упала бездыханной, — в его голосе зазвучало отчаянное чувство вины, от которого у Адриана навернулись слезы на глаза. — Мне пришлось сорвать с нее брошь, чтобы снять трансформацию, — он замолчал и глухо заключил, спрятав лицо в ладонях: — Трансформация спала, но Эмили так и не очнулась.

Адриан вздрогнул. В этот момент он четко представил, что чувствовал бы, окажись на месте отца. Если бы Маринетт… Он помотал головой — нет, даже думать о таком было больно. На этот раз отец молчал долго. Так долго, что Адриан уже начал думать, что он больше ничего не скажет. Но он заговорил снова:

— Эмили успела перевести достаточно много, чтобы я знал: если соединить Серьги Удачи и Кольцо Неудачи, они исполнят любое желание. Я хотел вернуть Эмили — любой ценой.

Впервые с начала разговора отец повернул голову и посмотрел на Адриана. И тот вздрогнул от дикой боли в его взгляде.

— Я сделал много зла, — спокойно признал отец, — и ты вправе осуждать меня. Но я всего лишь хотел вернуть твою мать.

И прежде чем Адриан успел придумать, что на это ответить, он встал и вышел из комнаты. Адриан разрывался между желанием броситься за отцом и желанием побыть одному и обдумать обрушившуюся на него информацию. Победило второе.

Опустившись на освобожденное отцом место на кровати, он поставил локти на колени и спрятал лицо в ладонях. В голове был полный сумбур, на сердце — еще хуже.

— Нда… запутанная история, — раздался голос Плагга, заставив чуть ли не подпрыгнуть — Адриан совсем забыл о его присутствии. — Кто бы мог подумать…

Адриан невесело усмехнулся — да уж. Еще больше, чем сразу по возвращении, он не знал, что делать и как реагировать. Плагг молча опустился ему на плечо, похоже, впервые не сумев подобрать слов. Даже сыра просить не стал, хотя наверняка проголодался после трансформации и перехода из другого мира.

Адриан не знал, сколько времени он сидел в полной прострации, когда вспомнил, что Маринетт просила его позвонить. И вдруг понял, что она сейчас жизненно необходима ему, иначе он просто сойдет с ума. Откопав телефон среди тетрадей и учебников на столе, он лихорадочно нашел ее имя в списке контактов.

Маринетт ответила моментально — едва успели раздаться гудки.

— Адриан? — встревоженно прозвучал ее голос. — Ты как?

Он глубоко вздохнул и честно ответил:

— Не знаю. Не понял еще. Ты… — он хотел уже попросить ее прийти, но в последний момент подумал, что у нее могут быть свои дела — ее тоже два дня (как минимум) не было дома; наверное, родители не захотят отпускать. — Как у тебя дома?

Маринетт издала странный звук — не то всхлип, не то смешок.

— Всё в порядке. Родители, конечно, беспокоились, куда я пропала, но я сказала, что из-за акумы перенеслась в другой мир, а потом Ледибаг вернула всё на свои места. Даже почти правда, если не вдаваться в подробности. Алья только чуть не убила — ругала за неосторожность. Можно подумать, сама не лезет вечно, куда не следует.

Адриан усмехнулся и упал спиной на кровать. Слушать ее болтовню, ее нежный голос было невыразимым удовольствием.

Маринетт замолчала и после короткой паузы нерешительно спросила:

— Котенок… ты точно справишься? Может, мне прийти к тебе?

Не успев задуматься, Адриан выдохнул:

— Да, — а потом заволновался, что это слишком бесцеремонно. — То есть… Если тебе не сложно… Если ты…

— Адриан, — прервала Маринетт его бормотание, и в ее голосе слышалась улыбка. — Ты хочешь меня видеть сейчас?

— Да, — повторил он.

— Тогда жди — скоро буду.

Маринетт повесила трубку. Адриан бросил телефон рядом с собой на кровать и вздохнул. Ему всё еще было неловко, что он сорвал Маринетт с места, но в то же время радовался, что всего через несколько минут снова увидит ее. Его Леди всегда действовала на него вдохновляюще.

Солнце почти село, и в комнате стало совсем темно, но Адриан не стал включать свет, продолжая валяться на кровати и смотреть в потолок, ничего не видя. Мыслей не осталось. Чувств почти тоже.

— Почему сидишь в темноте, Котенок? — спросила Ледибаг, спрыгивая в комнату из по-прежнему открытого окна.

Адриан сел и пожал плечами, слабо улыбнувшись ей. С ее появлением сразу стало легче дышать, будто она принесла с собой порыв свежего воздуха.

— Люди почему-то считают, что в темноте страдать лучше, — подал голос Плагг, который лежал, свернувшись на подушке рядом с подопечным. — Не в первый раз такое наблюдаю.

Адриан усмехнулся. Вопреки недовольному ехидному тону, он знал, что Плагг пытался его подбодрить, как мог.

Маринетт сняла трансформацию и села рядом с Адрианом, в то время как Тикки устроилась с Плаггом на подушке.

— Хочешь поговорить? — спросила Маринетт, сжав его ладонь.

Черты ее лица расплывались в полутьме, и только выделялись ярко-голубые глаза. Адриан мотнул головой, потом кивнул, потом пожал плечами. Маринетт одарила его понимающим сочувствующим взглядом и вдруг порывисто обняла. И Адриан, тихо выдохнув, обнял ее в ответ, мягко прижав к себе. Он испытывал облегчение и умиротворение, просто чувствуя тепло ее тела в своих руках, ее дыхание на шее и шелковистые волосы, щекочущие ему щеку.

— Спасибо, Принцесса, — тихо произнес он, и голос слегка дрогнул. — Моя Леди.

Маринетт в ответ крепче сжала объятия.

Некоторое время они сидели молча, а потом Адриан начал говорить, выложив всё, что только что узнал от отца.

— Знаешь, я не могу его осудить. Не уверен, что на его месте не поступил бы так же, — заключил Адриан. — А еще меня теперь не отпускает мысль: а вдруг мама не умерла по-настоящему, и ее действительно можно вернуть?

Маринетт едва заметно вздрогнула и немного отстранилась от него, чтобы посмотреть в лицо.

— Я спрошу у мастера Фу, — пообещала она. — И если есть такой способ, если за ее возвращение не придется платить ничьими жизнями, мы обязательно им воспользуемся.

— И еще раз — спасибо, — Адриан благодарно улыбнулся и ласково провел пальцами по ее щеке.

Маринетт нежно улыбнулась в ответ, а потом серьезно поинтересовалась:

— Что грозит твоему отцу?

Адриан пожал плечами:

— Не знаю пока. Но не думаю, что его посадят — у отца есть хорошие адвокаты, да и благодаря твоему Чудесному Исцелению предъявить ему почти нечего. А вот бизнес может пострадать, — Адриан мотнул головой, словно отметая собственные слова. — Но, честно говоря, сейчас меня это не слишком волнует.

Маринетт понимающе кивнула, а потом с сожалением произнесла:

— Мне надо идти. Но если что-нибудь случится — всё равно что — сразу звони мне. Обещаешь?

— Обещаю, — Адриан улыбнулся и, набравшись храбрости, поцеловал ее.

Коротким легким поцелуем — просто чтобы выразить свою благодарность. На всё остальное у них будет время позже. Он не хотел, чтобы их первый настоящий поцелуй был омрачен горечью нынешней ситуации. Маринетт нежно провела ладонью по его щеке, а потом со вздохом встала, чтобы призвать Тикки и трансформироваться.

В школу на следующий день Адриан не пошел. Ему была невыносима мысль, что одноклассники теперь будут смотреть на него с презрением — как на сына Бражника. Правда, когда он высказал эти соображения позвонившей ему обеспокоенной Маринетт, она обозвала его идиотом. А вскоре после этого на него посыпались сообщения от каждого из одноклассников с выражениями поддержки — порой неумелыми, неловкими, но такими искренними, что Адриан не мог перестать улыбаться, как дурак, читая их.

На суд он тоже не пошел. Чем всё закончится, он узнает в любом случае. А сидеть среди множества враждебно настроенных к его отцу (и скорее всего, к нему тоже) людей совершенно не хотелось. Уж они-то точно не будут так снисходительны к сыну Бражника, как его одноклассники.

Вместо этого Адриан отправился бродить по пустому дому, оставив Плагга спать в своей комнате. Не было даже Натали — она уехала с отцом в суд. И особняк казался еще более холодным и подавляющим, чем обычно. Зайдя в кабинет отца, куда в обычное время старался не заходить без крайней необходимости, Адриан остановился напротив маминого портрета. С тоской и нежностью рассматривая знакомые черты, он приблизился и нежно провел пальцами по портрету.

Как вдруг раздался тихий жужжащий звук, и пол под Адрианом начал опускаться. Испугавшись от неожиданности, он чуть не отпрыгнул в сторону, но вовремя понял, что это просто что-то вроде лифта. Получается, у отца в кабинете был ход в потайную комнату. И Адриану стало любопытно.

Он плавно спустился в какое-то темное помещение. Пока он думал, как зажечь здесь свет, свет зажегся сам — как только лифт окончательно остановился. Перед Адрианом предстал громадный зал, напоминающий внутреннюю часть готического собора — особенно из-за громадного витража впереди. Он пошел по дорожке к этому витражу. Но, не дойдя нескольких шагов — как только увидел, что находится в конце дорожки, — застыл не в силах сдвинуться с места.

В стоявшем под наклоном саркофаге — или что это было — лежала его мать. Такая же молодая и прекрасная, какой он ее помнил. Будто не прошло два года со дня ее смерти. Будто она просто спала. А, может, правда спала? — закралась в сердце отчаянная надежда. Может, она все-таки не умерла, а просто погрузилась в некий транс, и ее еще можно разбудить?

С бешено колотящимся сердцем Адриан сделал несколько шагов вперед — каждый давался ему с громадным трудом, будто он преодолевал сопротивление силового поля. Вблизи мама казалась еще более живой. Неудивительно, что отец едва не рехнулся в своем стремлении вернуть ее.

— Мама, — хрипло позвал он — будто она могла его услышать, будто могла отозваться.

Чувствуя, как на глазах выступили слезы, Адриан изо всех сил сжал кулаки и прикусил губу. Он не будет плакать, как маленький.

Внезапный звонок телефона заставил его вздрогнуть и резко подпрыгнуть. Глубоко вздохнув, Адриан вытащил телефон из заднего кармана джинсов, куда машинально засунул его, отправившись бродить по дому.

Маринетт.

— Адриан, — раздался ее взволнованный голос, как только он ответил, — у нас появился неожиданный гость, и он говорит, что, возможно, сможет нам помочь. Ты сейчас дома?

— Да, где ж мне еще быть? — на автомате ответил Адриан, а потом спросил: — Какой гость? О чем ты, вообще?

В ответ раздался тихий смешок.

— Увидишь сам. Впусти нас в дом, пожалуйста. Мы скоро подойдем.

Адриан так удивился, что даже ни на секунду не оставлявшая его последние сутки тоска, отступила. Что за загадочный гость? Что там случилось, что в голосе Маринетт звучал чуть ли не восторг? И как этот гость может помочь?

— Я еще вернусь, — пообещал Адриан маме и пошел обратно.

С горем пополам он разобрался, как заставить лифт подняться в кабинет, а потом поспешил в вестибюль — встречать гостей.

Вот кого он ну совсем не ожидал увидеть, так это Кристофера. А тот вошел следом за Маринетт с обычным величественным и слегка рассеянным видом. Но сейчас-то Адриан знал, этот вид означает, что Кристофер, напротив, очень внимателен. Пока Адриан растерянно хлопал ресницами, он обвел рассеянным взглядом вестибюль и улыбнулся Адриану.

— Как ты здесь оказался? — ошарашенно спросил тот вместо приветствия.

— И я рад тебя видеть, — ехидно произнес Кристофер.

Впервые за последние сутки Адриан рассмеялся. Он вдруг вспомнил, что Кристофер — могущественный кудесник. Что там Маринетт говорила насчет помощи? Кажется, он начинал догадываться, что она имела в виду. И вспыхнувшая отчаянная надежда пронзила сердце почти болью.

— Извини, это от неожиданности, — Адриан сбежал по лестнице, чтобы пожать ему руку и, приобняв Маринетт, поцеловать ее в щеку.

Она зарделась, но попыток выпутаться из его объятий не предпринимала.

— Вообще-то я пришел, потому что некрасиво исчезать, не попрощавшись, — заявил Кристофер и, прежде чем Адриан успел как-то оправдаться, уже серьезно добавил: — Маринетт рассказала мне о твоей ситуации. Слушай, не хочу внушать тебе ложных надежд, но если твоя мать попала под действие каких-то чар, возможно, я могу их снять и вернуть ее к жизни. Только, пожалуйста, не строй сразу больших иллюзий — я не могу ничего точно сказать, пока не увижу ее.

Адриан честно старался не надеяться слишком сильно. Судя по обеспокоенному взгляду Маринетт, получалось не очень. Не теряя времени, он повел их с Кристофером в только что обнаруженный склеп.

Кристофер ощутимо вздрогнул, когда круглый кусок пола начал опускаться. Но быстро взял себя в руки и снова нацепил невозмутимое выражение. Адриан аж позавидовал немного. Наверняка, Кристоферу, родившемуся в мире, где техника находилась на самом начальном уровне, было неуютно с такими устройствами. Но он ничем этого не показал. Хотя, с другой стороны, он привык к гораздо более эффектным проявлениям магии.

При виде будто спящей мадам Агрест Маринетт резко остановилась и пораженно выдохнула, сжав ладонь Адриана. В ее глазах, когда она оторвала взгляд от его матери и повернулась к нему, он видел сострадание и понимание, желание защитить и утешить. Адриан не мог не улыбнуться, и поцеловал ее пальцы, тихо прошептав:

— Я в порядке, моя Леди.

Маринетт покачала головой, явно не поверив его заявлению, но ничего не сказала.

Кристофер тем временем, прищурившись, изучал Эмили Агрест. Он подошел к саркофагу вплотную, долго пристально смотрел, потом поднял правую руку, медленно проведя ею по воздуху вдоль саркофага. Слегка дернулся и поморщился, будто от легкого удара током. А потом застыл.

Он ничего не говорил и не шевелился, но Адриан чувствовал, что он что-то делает — своими магическими средствами. Во всей высокой фигуре Кристофера чувствовалось крайнее напряжение, а воздух вокруг него и саркофага едва заметно заискрился. Адриан наблюдал, едва осмеливаясь дышать, едва осмеливаясь надеяться. Стоявшая рядом Маринетт, также затаив дыхание, держала его за руку. Тепло ее пальцев немного успокаивало, давало силы для ожидания. Это были самые невыносимые мгновения ожидания в жизни Адриана.

Как вдруг мама словно пошевелилась. Адриан вздрогнул и сказал себе, что ему показалось — от напряжения в глазах рябит. Но в следующее мгновение мама резко судорожно вздохнула и открыла глаза. Кристофер отступил, едва заметно пошатнувшись, и усталым жестом провел ладонью по лицу. Адриан, сам того не осознавая, отпустил ладонь Маринетт и бросился вперед.

— Мама? — тихо позвал он дрожащим голосом.

Она сфокусировала на нем взгляд — до тех пор она недоуменно оглядывалась, явно силясь понять, где она и как здесь оказалась — и вдруг лучезарно улыбнулась:

— Адриан.

Он протянул руку, чтобы помочь ей встать, а потом с придушенным всхлипом стиснул ее в объятиях. Он мог бы стоять так бесконечно, чувствуя знакомое тепло обнимавших его нежных рук, чувствуя едва уловимый такой до боли знакомый аромат ее духов. «Как они не выветрились за столько времени?» — мелькнул в голове вопрос и тут же исчез.

Мама немного отстранила его от себя, чтобы окинуть внимательным взглядом, и пораженно произнесла:

— Ты так вырос! Что произошло? Что со мной было?

— А что ты помнишь? — спросил Адриан, жадно вглядываясь в ее лицо, на которое быстро возвращались краски.

Мама моргнула, слегка нахмурилась, вспоминая.

— Я решила испробовать брошь Павлина. У меня получилось. А потом ничего не помню.

— Извините, конечно, но не лучше ли продолжить этот разговор в более подходящем помещении? — раздался сзади голос Кристофера.

Адриан порывисто повернулся к нему и от всей души произнес:

— Спасибо.

Кристофер улыбнулся и кивнул:

— Рад был помочь. В конце концов, это моя работа. Ну, то есть в будущем станет моей работой.

Маринетт фыркнула. Адриан засмеялся, так и не выпуская маму из объятий.

— Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — вопросила мама, кажется, начиная терять терпение.

— Конечно, — широко улыбнулся ей Адриан — у него было такое чувство, что он теперь никогда не перестанет улыбаться, губы сами растягивались. — Но Кристофер прав: нам стоит уйти отсюда.

Они четверо уютно расположились в комнате Адриана, куда он велел принести еды для всех — время было к обеду, и они изрядно проголодались, особенно Кристофер, который, похоже, потратил немало сил на снятие чар, хотя и не подавал виду. А мама и вовсе не ела уже два года. И, жуя куриные отбивные, Адриан вкратце описал маме всю историю. Она хмурилась, качала головой и иногда тихонько охала.

— Габриэль, Габриэль… — вздохнула она, когда Адриан замолчал. — Всегда такой импульсивный — никогда не думает о последствиях. И вот результат.

Адриан удивленно распахнул глаза на это заявление — уж каким-каким, а импульсивным он бы отца никогда не назвал. Скорее расчетливо-холодным. Маринетт рядом сдавленно фыркнула. Похоже, ее посетили те же мысли. А мама тем временем продолжила:

— Не злись на отца, мой мальчик. Он бывает жутким дураком и наделал много ошибок, но он тебя любит.

Она ласково взъерошила ему волосы, и Адриан чуть не замурлыкал от непередаваемого полузабытого ощущения материнского тепла.

— Я и не злюсь уже, — тихо ответил он.

Гости ушли сразу после обеда. Кристофер заявил, что ему пора возвращаться, пока де Витт не потерял его, и пообещал, что еще как-нибудь зайдет в гости при случае. А Маринетт надо было возвращаться в школу, откуда она убежала на обеденный перерыв, попутно прогуляв урок перед ним.

— Еще раз спасибо, Кристофер, — сказал Адриан, проводив их до дверей. — Я никогда не смогу отблагодарить тебя в полной мере.

Тот небрежно пожал плечами — всем своим видом демонстрируя, что это сущие пустяки. Но Адриан знал, что это не так — он видел, снятие чар стоило ему немалых сил. Не говоря уже о нагоняе, который ждет его дома, если заметят его отсутствие.

— Я был счастлив познакомиться с тобой, — искренне произнес Адриан, пожимая ему руку.

Он действительно имел это в виду — такие друзья на дороге не валяются.

— Взаимно, — ответил Кристофер и растворился в воздухе.

— Придешь завтра в школу? — спросила Маринетт, когда они остались вдвоем.

— Не знаю пока. Возможно, пропущу несколько ближайших дней. Но я обязательно загляну к тебе вечером, — Адриан озорно улыбнулся и подмигнул ей.

Маринетт тихонько засмеялась:

— Я рада, что ты пришел в себя. Но разве ты не хотел бы сегодня побыть с мамой?

— Конечно. Но, уверен, когда отец вернется, у них тоже найдется немало тем для разговоров. А я скучаю по тебе, моя Леди, каждую секунду, что не вижу тебя.

Адриан заключил Маринетт в объятия, и она снова засмеялась, ласково взъерошив ему волосы.

— Что ж, тогда до встречи вечером, мой Котенок. А сейчас мне правда пора бежать.

Она поцеловала его в нос и вывернулась из объятий, тут же выскользнув за дверь. Адриан не успел и глазом моргнуть, не то что как-то отреагировать. Когда за ней закрылась дверь, он еще немного постоял с блаженной улыбкой и вернулся к маме.

Они проговорили до самого возвращения отца. Точнее говорил в основном Адриан: про школу, про друзей, про Плагга и свою геройскую деятельность, а особенно — про Маринетт. Мама улыбалась, слушая его восторженные оды своей Леди, а под конец сказала:

— О, мне не терпится поближе познакомиться с этой девочкой! Я видела ее непозволительно мало.

— Можно как-нибудь пригласить ее к нам — на ужин, например, — немного смущенно предложил Адриан.

— Непременно!

Хлопнула входная дверь, и Адриан вскочил.

— Наверное, это отец. Пойду подготовлю его.

Он помчался в вестибюль, едва не столкнувшись на верхней площадке лестницы с отцом и Натали. Отец был мрачен и неприступен, как всегда, так что понять, чем закончилось сегодняшнее заседание, по его лицу было невозможно. Натали тоже выглядела привычно невозмутимой.

— Что… — Адриан прервался и, сглотнув, закончил: — Как прошло?

Отец его ответом не удостоил, а Натали сухо перечислила:

— Будет еще несколько заседаний. Но, скорее всего, мы получим выплату пострадавшим морального ущерба, условный срок и подписку о невыезде.

— А… У меня для вас новость, — Адриан сам не заметил, как снова начал улыбаться. — Хорошая.

— Что ж, я не против услышать хоть что-нибудь хорошее, — сухо ответил отец, однако скептично приподняв бровь.

— Не стыдно, Габриэль? — вдруг раздался за спиной Адриана мамин голос.

А в следующее мгновение он имел удовольствие наблюдать, как на всегда бесстрастном лице отца появляется выражение крайнего потрясения, недоверия, шока.

— Эмили? — сдавленно выдохнул он, пожирая ее глазами. — Я сплю?

— Да, это я, — мягко улыбнулась мама. — И нет, ты не спишь.

Она подошла к отцу, и нежно провела ладонью по его щеке.

— Видишь? Я настоящая.

На его лице вспыхнуло безграничное счастье, и он схватил маму в охапку, прижав к себе с такой силой, что она ойкнула. Но освободиться не пыталась. Некоторое время они стояли так, замерев, а потом отец повернулся к Адриану:

— Значит, ты все-таки уговорил свою подружку использовать Камни Чудес? Знал бы я, что можно сделать всё так просто…

— Вовсе нет, — возразил Адриан. — Я не пользовался Камнями Чудес. Нам помог друг из другого мира — из того, куда нас закинул последний акуманизированный. Он снял с мамы заклятие.

Отец открыл рот, закрыл. И, кажется, впервые в жизни не знал, что ответить. Поэтому Адриан не стал добавлять, что ему следовало попросить помощи у того человека, который забрал у него брошь: ведь работа Крестоманси подразумевала помощь именно в таких ситуациях.

И только когда родители ушли пообщаться наедине, Адриан обратил внимание, с каким выражением одновременно радости и горечи смотрит им вслед Натали. Адриан недоуменно нахмурился и уже собирался спросить, что случилось. Но Натали, заметив его интерес, вернула себе невозмутимое выражение и, сославшись на усталость, в свою очередь ушла. Адриан пожал плечами и направился к себе.

Пожалуй, родители долго будут заняты друг другом — он как раз успеет навестить Маринетт, как обещал. Подумать только: еще вчера ему казалось, что его жизнь разбита на кусочки. Сейчас же было ощущение, будто она началась заново. Просто поразительно, насколько всё может измениться за несколько часов, и как черное отчаяние сменяется сияющим счастьем.

А ведь всё благодаря акуме, закинувшей их с Леди в другой мир. Пожалуй, стоит поблагодарить отца за нее. Адриан засмеялся — от этой мысли и просто от переполнявшего его чувства бурлящей радости. Как раз в этот момент он вошел в свою комнату, и Плагг посмотрел на него с таким выражением, словно сомневался в его душевном здоровье. Но прежде чем он успел открыть рот и съехидничать что-нибудь на тему «смех без причины — признак дурачины», Адриан с широкой улыбкой произнес:

— Плагг, трансформация!