Твоя зелёная фея (гет)

С Дином Винчестером Белл познакомилась в «Чёрной шпоре»⁽¹⁾, и все детали той роковой встречи накрепко отпечатались в её памяти.

Она даже помнила точную дату. Тринадцатое ноября. Пятница. Ночь караоке.

Бар был под завязку забит жаждущими развлечься молодыми людьми обоих полов, и Тинк в своей вычурной короткой тунике, обшитой переливающимися на свету зелёными бусинками, сама не раз становилась объектом пристального внимания толпившихся у барной стойки смельчаков. Но от них Белл лениво отмахивалась, сосредоточив всё своё внимание на уже в восьмой раз атаковавшем сцену красавчике с лихим взглядом.

Дабы окончательно подавить внутреннее стеснение перед шагом, который она собиралась совершить, Тинк бокал за бокалом вливала в себя коктейли. Когда она намечала жертву, то любила немного перебрать, чтобы приглушить голос разума и самой превратиться в добычу. Ведь в Дине Винчестере она сразу разглядела охотника.

«Вишнёвый пирог» группы Уорэнт в его исполнении звучал особенно непристойно и перекрывал так раздражавший её в тот момент гул толпы. Самая подходящая песня для мысленного стриптиза, которому Тинк и предавалась, отбрасывая один за другим свои страхи, комплексы и сомнения.

— Винчестер? Пф. Тот ещё урод, — зудела над ухом одна из пришедших с ней в бар подружек. — Бабник. Трахает всё, что движется. Не связывайся с ним, Белл.

Она вскользь улыбнулась. Слишком поздно. Алкоголь вкупе с непреодолимой жаждой острых ощущений притупили инстинкт самосохранения.

Словив очередной из сигналов тела Белл, Дин подошёл к ней. Разыграл перед ней свою роль обольстителя — даже не слишком убедительно, но ей и этого было достаточно. В его шутках и комплиментах сквозило желание, а в её ответных улыбках — призыв к более активным действиям.

И с той самой первой встречи всё пошло не так. Она слишком быстро позволила себе сдаться на его милость. В ту же ночь, в его машине.

Стоит признать, это была потрясная ночь в потрясной машине. И с потрясным мужчиной, конечно же.

Но наутро, стоя у зеркала и разглядывая оставленные Дином на её бледной коже собственнические отметки, Тинк упрекала себя за то, что уступила так легко. Вместо того, чтобы разжигать пламя постепенно, бросилась в этот омут с головой.

Спустя несколько дней Белл смогла смириться с мыслью, что всё это было приключением лишь на одну ночь и продолжения у такой истории уж точно быть не может. Только вот… Дин ей всё же перезвонил. И, пытаясь исправить свою ошибку, девушка несколько недель под различными предлогами отказывала ему в близости, создавая между ними абсолютно никому не нужное напряжение.

Возможно, уже тогда та часть её, что всё ещё отвечала за разумные поступки, пыталась защититься. Ведь всё шло к тому, что вместе с телом Тинк отдаст ему и душу. И сердце. Как всегда: она слишком быстро теряла контроль над собой. Слишком быстро влюблялась. И слишком часто страдала. Но никак не могла заставить себя перестать совершать одни и те же ошибки. Потому что в какой-то степени ей нравилось ощущать себя полноценным человеком.

Не за этим ли она отказалась от всей эфемерной сказочности, покинув Сторибрук? Разве не ради беспощадной и грубой, но столь привлекательной реальности?

Надо было отдать Дину должное, он был невероятно чутким любовником. Но во всём остальном — настоящая катастрофа. Он мог молча исчезнуть из её жизни на пару недель, а затем как ни в чём не бывало появиться снова. Мог нахамить, мог накричать, мог растоптать, а затем — даже не извинившись — требовать от неё ласки и внимания.

А его странные дружки? Один их вид заставлял Тинк против воли напрягаться: они ведь на самом деле её пугали. Особенно мистер Кроули. Чутьё подсказывало девушке, что этот рассыпающий направо и налево обворожительные улыбки мужчина не так прост, как кажется.

Но ведь в этом мире, за пределами Сторибрука, не должно быть магии, разве нет?

И тем не менее, Тинкер Белл не могла игнорировать собственные неприятные ощущения в его присутствии, поэтому старалась избегать компании Кроули как можно чаще. А вот Дин, напротив, с каждым днём проводил всё больше времени с этим типом. И это заметно сказывалось на его характере. Тинк невольно ассоциировала Кроули с демоном-искусителем, окончательно разрушавшим остатки всего того светлого, что до этих пор чудом сохранилось в душе Винчестера.

Да, по большей части Дин представлял из себя причудливую комбинацию людских пороков, но, как бы горько ни было признавать, именно эта тьма и привлекала Белл. Её жизненный путь, усеянный многочисленными неудачными романами с теми, кто определённо не заслуживал её внимания, начался с того, кого в этом мире привыкли называть капитаном Крюком. И, вероятнее всего, закончится Дином Винчестером.

Потому что Тинкер Белл знала, что эта связь её когда-нибудь точно погубит.

Конечно, она пробовала и уходить от него. Несколько раз: и молча, и закатывая напоследок грандиозные скандалы. Вчера вот, например, она вновь объявила ему о том, что никогда не вернётся. И, хлопнув дверью, трусливо сбежала, чтобы не слышать, как Дин рассмеётся ей вслед.

Но чего она добилась? Ничего. Ничего она не выиграла. Он ведь не собирался идти за ней и вымаливать прощения.

Напротив. Она проиграла. Снова.

В такие моменты она осознавала, что одинока, как никогда. И была готова принять всё: делить его с другими женщинами, терпеть участившиеся перепады настроения. Всё лучше, чем одиночество. Все лучше, чем потерять его. И потерять саму себя — настолько его присутствие стало частью её самой, поглотило и источило её…

Этим утром Тинк торчала под душем дольше обычного, ругая себя последними словами. Не прошло и десяти часов, как она приняла решение вновь наведаться в «Чёрную шпору». С каждым разом её уходы навсегда становились всё короче.

Она наспех вытерлась и дрожащими пальцами зачесала мокрые волосы назад. Запотевшее зеркало ванной ещё не просохло, но она и не торопилась увидеть своё отражение. Белл и так знала, что там увидит. Безжизненно бледное лицо с заострившимися чертами. И даже зелёные глаза, в былые дни сверкавшие как изумруды, казалось, окончательно потускнели.

Именно из-за необычайно яркого цвета её глаз, Дин любил сравнивать Тинкер Белл с абсентом, который в их современном мире был запрещен, а в вот в девятнадцатом веке, напротив, был популярен. Обладавший подспудной прелестью греха, обещавший волшебное исцеление от всех недугов, он был прозван «зелёной феей»⁽²⁾.

Дин не был романтиком и уж точно не являлся поэтом, но всё же подметил сходство изумрудного напитка с глазами Тинк и утверждал, что она в не меньшей степени способна вскружить простому смертному голову, попросту сводя с ума. Он называл её своей зелёной феей и даже не представлял, насколько на самом деле был близок к правде.

Белл накинула халат и, так и не высушив волосы, вышла из ванной.

Выпила сваренный заранее и уже порядком остывший кофе и сгрызла тост из овсяных отрубей, бездумно глядя в окно.

Она понятия не имела, как проведёт сегодняшний день. Как-то так вышло, что теперь в те долгие часы, когда Дина не было рядом, она жила на автомате, словно после тяжелой болезни: любое движение, любая мысль требовали неимоверных усилий. Она занималась делами по инерции. Притворялась, будто живет, работает, дышит, а сама была одержима лишь одним неотвязным чувством. Своей испепелённой любовью.

Дин всё напутал. Это он стал для неё сводящим с ума глотком ядовитого абсента. Главный элемент этого дьявольского коктейля был слишком силён — он разъедал душу, лишал воли, подчинял себе.

И теперь Тинк, как и все жертвы «зелёной феи», горела в собственном странном аду, извращенно гордясь тем, что она в него всё же попала.

1) «Чёрная шпора» («Black Spur») — бар, в котором Дин и Кроули зависали в начале 10 сезона. Да-да, те самые времена, когда Дин обратился в демона и распевал похабные песенки в караоке

Вернуться к тексту

2) Считается, что имя «La Fee Verte», то есть «зелёная фея», дал абсенту в 1792 году его создатель — Пьер Ординер.

Вернуться к тексту