Из двух зол (гет)

Брэд Беллик изо всех сил хлопнул дверью одиночной камеры, и оглушительный лязг металла разнёсся по широкому коридору. Мстительно ухмыльнувшись, Брэд подмигнул стоявшему у соседней камеры напарнику, и мужчины ещё некоторое время стояли молча, прислушиваясь к эху, отразившемуся от толстых бетонных стен.

Пусть эти сукины дети погниют в сыром подвале и хорошенько подумают о своём поведении. А чёртову умнику Скофилду это особенно полезно. Он может показывать свой характер сколько угодно, только вот карцер и не таких выпендрёжников ломал.

Малёк нарывался на проблемы с первого своего дня пребывания в Фокс Ривер, и Беллик совсем не удивился, когда надзиратели блока «Б» заявили об очередной заварушке с его участием. Но на этот раз Скофилду навалял его сокамерник. А это уже интереснее.

Всё, что касалось заключённого, содержавшегося в сороковой камере вот уже не первый год, было окутано тайной. И это давало лишний повод любящим трепать языком охранникам беспрестанно о нём судачить. Ясно было одно: парень он непростой. Пару раз к нему наведывались агенты правительства, да и сам директор тюрьмы проявлял к этому типу подозрительный интерес. Но больше всего Беллика настораживала полная засекресченность любой относившейся к нему информации. Настораживала и раздражала. Потому что, будучи начальником охраны тюрьмы, он привык знать всё. Это было его царство. Стоило только появиться новому заключённому, как отлаженный механизм информаторов Беллика тут же начинал работать, и вскоре он уже располагал ценными сведениями о том, по какой статье новичку предъявлено обвинение, а также все кровавые подробности его злодеяния. Однако на этот раз никому не удалось узнать даже полного имени арестованного, не говоря уж о совершённых им преступлениях. В случае необходимости его называли просто Сойером.

В довершение ко всему этот тип внушал ужас. Говорил он редко — и с охранниками, и с другими заключёнными. А если всё же открывал рот, то его неизменно пропитанный сарказмом голос звучал угрожающе низко. И его взгляд… За годы службы в исправительных учреждениях Беллик никогда не видел таких пронзительных глаз, больше напоминающих два серебристых осколка льда. И что самое страшное, в них не было ни капли безумия, что обычно плескается во взглядах опасных преступников. Лишь холодный расчёт.

С Сойером никто не связывался. Даже Абруцци. Даже Ти-Бэг. Абсолютно все заключённые обходили его стороной. Отчего-то они не сомневались, что этот человек совершил действительно ужасное преступление и что, помимо всего прочего, у него на воле осталась надёжная «крыша».

Вот почему несколько недель назад Беллик жутко обрадовался, обретя возможность распределить новоприбывшего сноба Скофилда прямиком в логово ко льву — в сороковую камеру общего блока «Б». К Сойеру. И ему даже было обидно, что первое время ничего особенного не происходило: казалось, эти двое смогли договориться о мирном сосуществовании, полностью игнорируя друг друга.

Но затем остальные заключённые зашептались о том, что Сойер стал занавешивать вход в камеру простынёй. И вряд ли они со Скофилдом там в шахматы играли.

Конечно, в тюрьме радуешься любой свежей заднице, поэтому особо выбирать не приходилось. Сойеру в некотором роде даже повезло — все больные ублюдки Фокс Ривер считали красавчика Скофилда лакомым кусочком. Беллик знал наверняка, что все они, каждый в свое время, предлагали Сойеру разные сделки в обмен на Малька. Согласно тюремному этикету, Сойер как сокамерник имел на него преимущественное право, и по мере того как шло время, а он не пользовался этой своей привилегией, кое-кто — в частности Ти-Бэг — начинал нервничать. Но теперь, когда мятая простынь всё чаще загораживала обзор запертой сороковой…

Беллик с отвращением передёрнул плечами и, пнув ногой дверь «одиночки», в которой только что запер Скофилда, прокричал:

— Ну что, педики вонючие, придётся потерпеть. Говорят, разлука укрепляет чувства.

Ответа не последовало, но Беллик, довольный своей шуткой, всё равно запрокинул голову и заржал. Второй охранник неуверенно подхватил его смех, косясь на камеру, в которой сейчас находился Сойер.

— Пошли отсюда, Гири, — отсмеявшись, Беллек хлопнул напарника по плечу и побрёл к лестнице. Прочь из сырого подвала.

Через пару часов его смена подойдёт к концу, и Брэдли отправится домой. К сытному ужину и прямой трансляции футбольного матча. Пока Скофилд и Сойер будут прожигать стены «одиночки» злыми взглядами и скрипеть зубами от собственного бессилия.

* * *

Майкл сидел на краю жёсткой койки, уперев локти в колени и сложив подбородок на сцепленные замком руки. Его затуманенный лихорадочным потоком мыслей взгляд блуждал в пространстве, по привычке отстранённо отмечая присутствующие детали интерьера.

Скудным убранством помещение ничуть не отличалось от стандартных камер общего блока: облупленные стены, цементный пол, привинченный к нему туалет в углу, а рядом — крохотная раковина. Единственным источником освещения служила тусклая лампа дневного света на потолке, забранная проволочной сеткой. Выключателя в камере не было. Майкл знал, что свет регулировала охрана: лампа загоралась в шесть утра и гасла в десять вечера. По его подсчётам, у него оставалось всего несколько часов, прежде чем «одиночка» потонет в кромешной тьме.

Сегодня ночью он должен был добраться до медпункта. Эта вылазка обязана была стать контрольной проверкой перед тем, как окончательно оповестить всех участников побега о том, что всё на самом деле готово. Сроки поджимали, и то, что сейчас они с Сойером оба оказались вдали от их камеры и возможности выбраться на разведку, спутало все карты.

— Какого чёрта ты устроил? — подойдя к двери, крикнул Майкл. Он знал, что Сойер услышит его, и не боялся свидетелей: кроме них двоих в подвале южного крыла тюрьмы этой ночью никого не было.

— Давно хотелось тебе врезать, — послышался приглушённый ответ мужчины.

Скофилд представил, как Сойер при этом насмешливо щурится и пожимает плечами. Конечно, за эти несколько недель он неплохо изучил своего сокамерника, только вот упустил одну важную деталь: мошенникам никогда нельзя доверять на все сто процентов. Линкольн его предупреждал, но Майкл не желал слушать брата, ведь у них не было выбора. Потому что рыть лаз в камере под носом у Сойера, не поставив его при этом в известность и не взяв в долю, было просто невозможно. А так трюк с простынями вкупе с репутацией Сойера, которого все почему-то принимали за отчаянного отморозка, сыграл им на руку…

— Ты ставишь под угрозу весь план, Сойер.

— Ты ведь умный, Малёк, придумай что-нибудь.

Майкл обхватил разрывающуюся от боли голову руками и зажмурился. Для Сойера этот побег значил куда меньше, чем для всех остальных его участников. И уж тем более от исхода дела не зависла жизнь близких ему людей. Сегодняшняя его выходка лишь в очередной раз это доказала. Майкл знал: Сойер не сильно и расстроится, если план провалится. Даже если их всех поймают, он сможет прикрыть свою задницу. Скофилд был уверен, что за этим странным типом, не раскрывающим своё настоящее имя, стояли довольно влиятельные люди. Кто-то покруче итальянских мафиози Абруцци.

— Это ведь из-за неё? — прижавшись лбом к прохладной поверхности двери, выдохнул Майкл. Сойер промолчал. Он не собирался отвечать, хотя наверняка понял, о ком идёт речь. — Из-за Сары?

— Крошка-доктор, конечно, ничего, — через какое-то время всё же заговорил Сойер. — Но явно не в моём вкусе. Это ты на неё запал, не я.

Голос Сойера звучал вполне искренне, но стоило задуматься, насколько хорош в актёрском мастерстве человек, зарабатывавший себе на жизнь исключительно аферами и обманом?

Майкл не сомневался, что Сойер набросился на него с кулаками не из-за пустякового расхождения взглядов на первоначальный план. Хотя, конечно, они знатно поспорили, когда Майкл сообщил, что этой ночью уйдёт из камеры через лаз на несколько часов, и Сойер всеми способами выказывал своё недовольство, по традиции особенно не стесняясь в выражениях.

Обычно Майкл осторожничал, не выдавая сокамернику всех деталей собственных задумок, но в этот раз Сойер своими нападками вынудил его рассказать, куда именно он отправится на разведку. И стоило ему только упомянуть медпункт, как впервые за всё время их с Сойером странного симбиоза была поднята тема Сары.

В своей привычной манере Сойер язвил, нанося словесные удары по самым больным местам, и обычно держащий свои эмоции под контролем Майкл тоже сорвался. Но орали они друг на друга недолго: Сойер быстро перешёл от слов к делу.

Скофилд инстинктивно дотронулся подушечками пальцев до разбитой губы. Да уж, знатно его разукрасили…

А всё из-за пустой болтовни сегодня во время ужина. Очевидно, кто-то сгорал от нестерпимого желания подпортить жизнь Скофилду, раз не поленился распустить грязные слухи о нём и о Саре. Самым безобидным из всего, что Майклу довелось услышать, было: «Малёк дерёт докторшу во все дыры сразу после того, как она обколет его инсулином». Большинство заключённых подбирали словечки цветастее, и Майкл из последних сил сдерживался, чтобы не оказаться вовлечённым в конфликт с кем-нибудь из них.

По большей части, сей концерт затевался с целью вывести из себя не Скофилда, а Сойера, который, в отличие от нервно ёрзавшего товарища, с совершенно невозмутимым видом возился вилкой в своём салате, выковыривая из него протухший ещё в прошлом веке брокколи. Те, кто не был посвящён в тонкости плана побега, по-прежнему считали их двоих любовниками. Поэтому эти слухи призваны были вызвать в Сойере ревность, чтобы тот наказал своего потерявшего в конец стыд сокамерника за измену.

Собственно, так и вышло.

— Я знаю о том, что вас связывает, — тщательно контролируя свой голос, вновь заговорил Майкл. — Сара мне рассказала.

Он соврал. Сара ничего ему не рассказывала. Скофилд мог лишь строить догадки на своих наблюдениях. Впрочем, ошибается он крайне редко, не так ли?

Мимолётные взгляды, которыми она обменивалась с Сойером в те редкие моменты, когда они с ним сталкивались в присутствии Майкла, говорили о многом. А в последний раз, когда Скофилд попытался в очередной раз закинуть удочку и вытянуть из доктора Танкреди хоть что-нибудь, проливающее свет на природу её знакомства с Сойером, она случайно оговорилась, назвав его Джеймсом.

Сара знала его настоящее имя.

Были ли они знакомы до того, как Сойер попал в тюрьму? Или сблизились уже здесь?

— Впервые в жизни ты действительно чего-то не знаешь, Малёк, — вполне отчётливо хмыкнул проницательный Сойер. — Ты абсолютно ничего не знаешь.

— Это точно, — криво усмехнулся Майкл, принимаясь барабанить пальцами по железной двери своей камеры.

Он действительно ничего не знал. Пока. Но если подумать...

* * *

Заключённый, одетый в порядком измятый тёмно-синий комбинезон — в униформу тюремных работ, которую он так и не успел переодеть после ужина, — сидел на жёстком матрасе, оперевшись спиной о стену. Сидел практически неподвижно. Сидел в этой позе почти целую вечность.

Его заострившееся от мрачных мыслей лицо в тусклом свете одной-единственной лампы казалось бледным и абсолютно бесстрастным, серые глаза были наполовину закрыты, а волосы, несколько часов назад аккуратно собранные в небольшой хвостик на затылке, растрёпаны. Без малейшего движения, будто и не мигая, мужчина слушал приглушённые звуки, доносившиеся из соседней одиночной камеры.

Это была дробь сродни барабанной, но по ритмической сложности её превосходящая. Стук то ускорялся, то замедлялся, то становился громче, то вовсе затихал.

Сойер уже привык к дурацкой привычке Скофилда так громко «размышлять». Наверное, сейчас этот чёртов гений вовсю продумывает способы компенсировать упущенный шанс контрольной проверки лаза.

Для Малька побег стал единственным шансом спасти брата от электрического стула. Сойер это понимал, но важностью момента всё же не проникся. Единственное, что действительно его волновало, — собственная шкура. Со всей этой шумихой, поднятой в правительстве Скофилдом и его братом-отморозком, у самого Сойера проблем лишь прибавилось.

На лестнице, ведущей в подвал, послышались шаги. Звон ключей. Голоса.

Сойер прислушался. Малёк, судя по прекратившемуся стуку, тоже.

— Уверяю вас, доктор, не стоило так беспокоиться, Беллик сказал, что…

— Мне плевать, что сказал Беллик, Гири. Заключённым не была оказана медицинская помощь. Мне нужно их осмотреть.

Сойер слез с койки и, размяв затёкшую спину, лениво прошагал к двери. Надо же, он думал, Сара прискачет сюда намного раньше.

— Мне кажется, нам всё же стоит предупредить Беллика, — недовольно отозвался Гири и затрещал рацией.

— Сначала откройте мне камеру.

Ох уж этот командный тон. Сойер не смог сдержать усмешки: губернаторская дочка привыкла, что её приказы исполняют незамедлительно.

Гири ещё немного повздыхал, покряхтел, но Беллика вызывать отчего-то передумал. Наконец, обречённо вздохнув, охранник спросил:

— Кого хотите первым? Скофилда или Сойера?

— Что?

Сойер удивлённо приподнял брови, услышав, как дрогнул голос женщины. Похоже, эта дурёха реально примчалась сюда осмотреть подравшихся зэков, а не за тем, чтобы проведать своего дружка.

— В левой — Скофилд, в правой — Сойер. Кого открывать первым?

Давай, детка, выбирай. Из двух зол самое меньшее.

Сара нервно прокашлялась. Послышалось шуршание, следом — звук натягиваемых на руки латексных перчаток.

— Кто из них пострадал сильнее?

— Малёк, конечно, — насмешливо фыркнул Гири, удивляясь тому, как она сама этого не поняла.

— Открывайте.

Сойер вернулся к своей койке и улёгся на неё, поворачиваясь спиной к двери. Он с трудом подавил откровенно детский порыв заткнуть уши руками, чтобы не становиться свидетелем милой беседы Скофилда и Сары.

Но опасался он зря. Либо она обрабатывала его раны молча, либо они переговаривались шёпотом. Потому что, как бы Сойер ни прислушивался, до его слуха так и не донеслось ни единого звука.

Кто бы мог подумать, что он будет так заводиться при одной лишь мысли о том, что происходит между этими двоими? Нет, он не ревновал. Они его раздражали. Сойер перевернулся на спину и уставился задумчивым взглядом в испещрённый мелкими трещинами потолок.

Он не мог винить Сару в том, что после всего произошедшего между ними она не хотела иметь с ним ничего общего. Сойер был для неё живым напоминанием о чудовищных ошибках молодости — той поры, когда она напивалась до беспамятства, крала из больницы наркотики, абсолютно не задумывалась о том, с кем проведёт ночь, где проснётся и проснётся ли вообще.

Вся изломанная, словно старая кукла, Сара Танкреди представляла собой слишком лёгкую добычу для аферистов, и Сойеру ничего не стоило втереться к ней в доверие, чтобы подобраться ближе к её богатому папочке.

Это было чуть ли не самым простым делом в его карьере, но Сойер достигнутым результатом вовсе не гордился.

Им ведь действительно было хорошо вместе. И зародившееся чувство привязанности к выдуманному Сойером образу стало помогать девушке выползти из той тёмной ямы, в которую она себя все эти годы загоняла. И он всё чаще видел настоящую Сару — живую Сару.

Да, Сойер действительно воскресил в ней любовь как к жизни, так и к самой себе. А затем позорно предал её.

Стандартная схема сработала чисто: счёт губернатора Танкреди «похудел» на приличную сумму, и Сойер, следуя отработанным до автоматизма мерам предосторожности, растворился, будто его и не существовало вовсе.

О том, что произошло с Сарой после их неудачного романа, он узнал лишь спустя несколько месяцев. Увидел сюжет в дневных новостях, в котором лишь мельком сообщили о том, что дочка губернатора Иллинойса наконец пришла в себя после передозировки наркотиками и была направлена отцом в частную клинику на усиленный курс реабилитации.

А следующая их встреча произошла уже здесь, в Фокс Ривер. Но уже с другой Сарой. Сильной, уверенной в себе. Сарой, решившей изменить этот поганый мир к лучшему. Потому что она, как никто другой, видела, насколько сильно он прогнил.

— Этого можно не осматривать, — послышался голос Гири прямо под дверями камеры. Сойер приподнялся на локте, выныривая из потока меланхоличных дум. — Пара ссадин. Ссыкло Скофилд не успе…

— Откройте камеру, Гири.

Звон ключей. Тяжёлая железная дверь отъехала в сторону.

— Добрый вечер, док, — широко улыбнулся Сойер, по-прежнему продолжая лежать в расслабленной позе. — Решили присоединиться?

— Встань, — приказал ему Гири, вцепившись обеими руками в свой ремень, на котором были закреплены дубинка и шокер.

— Спасибо, дальше я сама, — стягивая с рук испачканные кровью Скофилда перчатки, Сара шагнула следом за охранником в камеру.

— Я не оставлю вас с ним наедине.

А со Скофилдом, видимо, оставлял. Сойер скрипнул зубами, выпрямляясь.

— Можете оставить дверь камеры открытой, а мистер Сойер пообещает вести себя как джентльмен. Так?

Сойер кивнул. Гири, ещё какое-то время пожевал нижнюю губу, затем всё же отступил за порог. Но глаз с доктора не сводил.

— И что произошло? — спросила Сара, достав из сумки антисептик с ватным тампоном.

— Не утруждайся, я могу и сам, — пробормотал Сойер, игнорируя заданный вопрос, и протянул к ней руку ладонью вверх.

— Конечно, можешь. Но кто тебе позволит?

Женщина придвинулась ближе и стала счищать засохшую кровь с его лица. Со стороны камеры Скофилда раздался едва слышный стук, и Сара, нахмурившись, обернулась.

— Он всегда так делает, когда ему нужно подумать, — прокомментировал Сойер, усмехаясь. — Настраивается на нужный лад и всё такое. А, может, стучит просто, чтобы позлить меня. Я ещё не до конца разобрался. С Мальком ни в чём нельзя быть уверенным.

Она промокнула тампоном рассекающую бровь мужчины рану, и Сойер зашипел, отшатнувшись.

— Так что между вами произошло? — спросила Сара, крепко хватая Сойера за подбородок и вновь придвигая его голову ближе к свету.

Он понятия не имел, со всеми своими пациентами она обращается подобным образом или так повезло только ему.

— Я, конечно, помню, что ты любишь пожёстче, но… Ай! Нельзя аккуратней?!

— Всё в порядке, доктор Танкреди? — спросил маячивший в отдалении Гири, в очередной раз касаясь кончиками пальцев рукоятки висевшей на его ремне дубинки.

Сойер подавил желание закатить глаза. Посмотрел бы он на этого смельчака, окажись он здесь без своих игрушек.

— Спасибо, всё под контролем, — не отвлекаясь от своего занятия, ответила Сара. И снова понизив голос, продолжила: — Так что, Джеймс? Расскажешь?

— С каких пор в твои обязанности входит допрос заключённых?

Женщина отбросила в сторону пропитавшийся кровью тампон и пожала плечами.

— Мы просто беседуем.

— А твой дружок с тобой не поделился?

— Если ты о Майкле, то нет.

— Ма-а-айкл, — нарочито громко протянул Сойер, заслужив рассерженный взгляд от Сары и настороженный со стороны Гири. — И ты даже не поупираешься ради приличия, отрицая, что между вами что-то есть? Так неинтересно.

— Между нами ничего нет, Джеймс, — устало выдохнула она. — И на твоём месте я бы всё же остерегалась поднимать такие темы, пока я держу антисептик у твоего лица.

— Ты зовёшь меня Джеймсом.

Сойер попробовал заглянуть ей в глаза, но Сара намеренно избегала его взгляда.

— Да. Потому что не знаю твоего настоящего имени.

— Оно и есть настоящее.

— Ну надо же, хоть что-то из сказанного тобой оказалось правдой, — залепив рану пластырем, Сара осторожно пригладила его пальцами.

— Сара…

— Мы закончили, — оповестила она охранника, рывком поднимаясь на ноги. Матрас старой койки жалобно скрипнул.

Сойер вдруг понял, что если Сара сейчас вот так уйдёт, у него больше не будет шанса с ней поговорить. Он уже принял для себя решение, и как только их с Мальком выпустят из карцера, события начнут развиваться с космической скоростью. А Сойеру не очень хотелось, чтобы из-за сомнительной связи с заключённым, под раздачу попала и Сара.

— Постой, — он осторожно дотронулся до её предплечья. Так, чтобы она ощутила всю важность момента. И так, чтобы проныра Гири не заметил.

Она действительно остановилась. Обернулась и недоуменно уставилась сначала на его руку, затем на самого Сойера.

— В чём дело?

— Не доверяй Скофилду.

— И это говоришь мне ты? — кривя губы в нервной ухмылке, процедила Сара. — Серьёзно?

— Именно, — он старался быть настолько убедительным, насколько вообще мог при сложившихся обстоятельствах. — Я не хочу, чтобы история повторилась.

Сара нахмурилась. Кажется, она догадалась, что сейчас речь идёт далеко не о сердечной возне. Конечно, она догадалась. Она всегда была умненькой девочкой. Они с Мальком стали бы отличной парой.

— Ты что-то знаешь?

— Просто держись от него подальше, — Сойер хотел бы, но не мог сказать ничего больше. — Пожалуйста.

Она сделала глубокий вдох, затем шумно выдохнула и уже собралась ответить, но её перебил нетерпеливый возглас топтавшегося на пороге камеры Гири:

— Доктор Танкреди?

— Уже иду.

Сара забросила сумку на плечо и, сунув подрагивающие руки в карман своего форменного халата, развернулась к выходу.

— До свидания, мистер Сойер.

Он ещё какое-то время пялился на закрывшуюся за ней с оглушительным лязгом дверь камеры, не веря, что всё-таки решился сделать это. Он её предупредил.

И теперь остаётся надеяться, что у Сары действительно хватит мозгов держаться от всей этой мутной истории в стороне. Потому что… когда за Скофилдом и его братцем придут люди из Компании, они не оставят в живых ни единого их сообщника.

Именно по этой причине Джеймс и принял решение спрыгнуть с этого мчащегося без тормозов в пропасть поезда, пока есть реальный шанс выйти сухим из воды.

Навещавшие его на днях агенты из свиты президента США сделали отличное предложение: сдать план Скофилда и выйти на свободу досрочно.

Сойер уже не раз промышлял работой крота, помогая ЦРУ, ФБР и прочим немощным структурам выбивать из заключённых ценные для их расследований сведения. И обычно такие подлости щедро оплачивались, а бонусом шли различные тюремные привилегии. Боже, благослови Америку! Но в этот раз он действительно сорвал ва-банк: помимо денежного вознаграждения его выпустят из этого клоповника раньше срока.

Правда, с одним условием: скрыться с их глаз и не отсвечивать. Но ведь для Джеймса Форда это никогда не было проблемой, да?

Свет погасили, и камера погрузилась во тьму. Десять часов. Отбой.

Скофилд за стеной продолжал отбивать одному ему известный ритм, судя по всему, всё глубже и глубже погружаясь в задумчивость. Сойер не сомневался, что к утру этот гений усовершенствует специально похеренный сокамерником план и найдёт выход из тупиковой ситуации. Малёк всегда справлялся со сложными задачками. Это было его суперспособностью.

Как жаль, что на этот раз он не видит всей картины целиком.

Утром, пока они всё ещё будут прохлаждаться в карцере, их камеру тщательно осмотрят. И обнаружат дыру за унитазом. Затем Скофилду накинут приличный срок и оперативно организуют перевод в другую тюрьму, до которой он — вероятнее всего — просто не доедет. А его братца Бэрроуза поджарят на электрическом стуле.

Сойер вздохнул, с силой потерев занывший от головной боли лоб. Нужно поспать. Следующие несколько недель обещают быть жутко насыщенными...