Поцелуй меня, если сможешь (гет)

Адриан испустил долгий вздох.

Эта девушка сведет его с ума.

Прошла уже дюжина дней с тех пор, как он обнаружил, кто скрывается под маской Ледибаг. Несколькими неделями ранее он бросил ей вызов: понемногу обмениваясь фактами из их личной жизни, посмотреть, кто первым угадает личность другого.

Он был тогда уверен в себе, убежден, что быстро раскроет, кем является его напарница. Он доверял своему инстинкту и своим детективным способностям, и не сомневался, что сможет узнать Ледибаг с первого взгляда.

Но, естественно, его Леди без труда победила в их маленькой игре.

Она не только первой поняла, кто он, но еще и ждала несколько недель, прежде чем сообщить ему об этом, предоставляя напрасно барахтаться в своих гипотезах. А раскрыв ему, наконец, что знает его личность, она также позволила себе роскошь бросить настолько явный намек насчет собственной, что он тотчас сообразил, что имеет дело с Маринетт.

Он пришел в абсолютный восторг, и теперь, зная, что Маринетт — это Ледибаг, не понимал, как мог не догадаться раньше, настолько сходство двух девушек было разительным. Конечно, внешность. Те же черные как смоль волосы, те же миндалевидные ярко-синие глаза. Те же веснушки, тот же смех, тот же голос. И характер — обе были пылкими, храбрыми, решительными…

Адриан нисколько не жалел, что узнал, кто его напарница. Напротив, если он был уже влюблен в нее раньше, это открытие только усилило его чувства, придав им почти головокружительную напряженность.

Но о чем он жалел, так это о том, что ему захотелось поумничать в этой истории с вызовом. О том, что хвастался гораздо больше, чем следовало, бесстыдно дразня свою Леди и во всеуслышание заявляя ей, что без проблем победит в их маленькой игре и что он гораздо ближе к правде, чем она.

А теперь Маринетт, похоже, решила заставить его заплатить за бахвальство.

Адриан втайне надеялся, что их отношения начнут развиваться после того, как они раскрыли личности друг друга. Он был отчаянно влюблен в Маринетт, и она это знала. Многие месяцы он нахально флиртовал с Ледибаг и ясно дал ей понять, что открытие личности нисколько не изменило его чувств. Напротив.

И если она никогда не воспринимала всерьез ухаживания Черного Кота, похоже, она пересмотрела вопрос с тех пор, как поняла, кто он такой. С тех пор, как поняла, что он ведет себя так не со всеми девушками, а только с ней, и что его чувства к ней искренни.

У них был разговор на тему различий в поведении в зависимости от личности, которую он натягивал, и он отлично помнил, как заявил, что, будучи Адрианом, никогда не посмел бы флиртовать с ней так, как флиртовал с Ледибаг, будучи Черным Котом. Теперь, когда они целыми днями были рядом, он решил вести себя как идеальный джентльмен и сдерживаться, чтобы не докучать без конца напарнице своими ухаживаниями. Но понимала она это или нет, его Леди явно решила подвергнуть его самообладание жестокому испытанию.

О, это не так уж и важно.

Просто она в итоге сведет его с ума.

Ничего особенно страшного.

Вначале это было настолько неуловимым, что Адриан подумал, ему показалось. Но чем больше проходило времени, тем больше он уверялся, что Маринетт определенно решила поиграть с его нервами.

Вначале все эти подмигивания, чуть-чуть более настойчивые, чем обычно, взгляды. Если говорить без ложной скромности, Адриан привык к тому, что на него смотрят. Он знал, что привлекает внимание благодаря более чем выгодной внешности, которой его щедро одарили прихоти генетики. По-прежнему без ложной скромности, конечно.

Но сейчас было не как обычно, это была Маринетт, его Леди, и он чувствовал, как сердце пропускает удар каждый раз, когда он замечал, как она его рассматривает.

И у него возникло впечатление, что стало больше прикосновений. Возможно, причина заключалась в том, что теперь она знала, кто такой Черный Кот, и их непринужденные товарищеские отношения делали ее менее сдержанной, чем раньше. Что бы там ни было, когда Маринетт разговаривала с ним, ее руки, всегда воодушевленно жестикулирующие, чтобы подчеркнуть слова, иногда останавливались на его предплечье, на секунду касались его, чтобы снова отстраниться. Возможно, она не отдавала себе в этом отчета, но этого простого касания было достаточно, чтобы заставить Адриана дрожать с ног до головы, будто пальцы его Леди оставляли горящий след там, где коснулись его кожи.

Но, возможно, он просто всё выдумал. Он регулярно наблюдал, как Маринетт сжимает в объятиях Алью, дружески хлопает ее по плечу… Возможно, у нее просто такая манера общаться с близкими…

А потом они оказались вместе в группе для повторения. Маринетт, Адриан и несколько других одноклассников устроились в библиотеке, чтобы спокойно там поработать. Маринетт сидела по другую сторону стола — не совсем напротив него, но тем не менее полностью в поле его зрения.

Размышляя, она начала рассеянно кусать нижнюю губу. Зрелище немедленно привлекло внимание Адриана, которому стало невероятно сложно сосредоточиться на уроках. Ему уже не в первый раз случалось так попадать в плен губ Маринетт — далеко не в первый, — и ему понадобилось всё его хладнокровие, чтобы не смотреть на нее слишком пристально.

И тут Маринетт бросила на него быстрый взгляд.

Короткий, едва заметный. И уголки ее губ слегка приподнялись, прежде чем она снова погрузилась в упражнения, демонстрируя идеально рассчитанное равнодушие.

И осознание со всей силы обрушилось на Адриана.

Маринетт прекрасно знала, что делала.

Что делала с ним.

И только что она сознательно дала ему это понять.

Адриан резко встал, привлекая к себе внимание всех одноклассников, ошарашенно посмотревших на него.

— Я… э… Мне надо в туалет, — извинился он и сбежал, заметив позабавленный блеск в глазах Маринетт, у которой слегка покраснели скулы.

Он рванул в туалет и там пошел прямо к умывальнику, открыв кран, чтобы побрызгать в лицо холодной водой. Казалось, будто он отчетливо ощущает, как каждая капелька прочерчивает ледяную полосу по горящим щекам.

Сердце бешено колотилось, когда всё предстало перед ним в новом свете. Все эти короткие взгляды — то озорные, то чарующие. Все эти притворно невинные соприкосновения ее кожи с его.

В груди разлилась волна жара.

Адриан думал, что воображение, распаленное чувствами, которые он испытывал к своей Леди, играет с ним шутки, но он явно глубоко заблуждался. Если он правильно понял, Маринетт действовала гораздо более тонко, чем Черный Кот, но не менее решительно.

Коварная улыбка нарисовалась на лице Адриана. Его Леди решила поиграть — прекрасно. Он не собирался сдаваться так просто. Напротив, он собирался отплатить ей той же монетой, и посмотрим, кто сломается первым.

Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоить возбужденную дрожь в руках. Он не мог позволить себе флиртовать с ней, как делал, когда был Черным Котом. Это непременно привлекло бы внимание одноклассников, а он совершенно не хотел, чтобы они испортили ему удовольствие. Эта игра была между ним и его Леди — и только между ними.

Нет, он должен был проявить больше тонкости и сдержанности.

Его улыбка стала еще шире.

О да, он собирался получить удовольствие, беря реванш.

Вернув себе, наконец, видимость самообладания, Адриан вернулся в библиотеку, чтобы присоединиться к друзьям. Устроившись на своем месте, он бросил на Маринетт пристальный взгляд, стараясь дать ей понять, что он прекрасно понял ее проделку. И с удовлетворением увидел, как она слегка покраснела, а потом снова уткнулась носом в учебники.

Сообщение принято.

Следующий час прошел без каких-либо примечательных событий, но Адриану приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы сосредоточиться на упражнениях. Он без конца перечитывал одни и те же строчки, и его мозг, похоже, был не в состоянии усвоить ни капли данных. Даже если Адриан изо всех сил старался не позволять мыслям разбредаться, его внимание, несмотря ни на что, постоянно обращалось к Маринетт. В итоге он бросил борьбу, погрузившись в воспоминания о напарнице, за неимением возможности тайно пожирать ее глазами, и размышляя о наилучшей стратегии поведения с ней.

Звонок, возвещавший скорое возобновление уроков и окончание сеанса повторения, заставил Адриана подпрыгнуть. Они собрали вещи и направились к выходу из библиотеки. Маринетт замыкала шествие — сразу за Адрианом. Перед самой дверью Адриан отступил, пропуская ее, и, когда она проходила мимо, он сопроводил ее жестом, слегка коснувшись ее руки. Он почувствовал, как Маринетт вздрогнула от контакта, а ее щеки слегка окрасились. Она сделала несколько шагов и на мгновение обернулась, чтобы адресовать ему сияющую улыбку, прежде чем продолжить путь.

Адриану пришлось сильно прикусить щеку, чтобы сохранить спокойствие — от реакции напарницы его сердце принялось дико колотиться.

Это обещало стать интересным.

Адриан быстро понял, что воплотить свое решение в жизнь гораздо сложнее, чем казалось. Знать, что Маринетт делает всё возможное, чтобы подвергнуть жестокому испытанию его стойкость — это одно. А суметь остаться невозмутимым перед скромными, но тем не менее опасными авансами — совсем другое.

Во-первых, конечно, то, как она смотрела на него своими громадными голубыми глазами, которые сияли, словно звезды. Она жульничала, это точно. Наверняка, это гипноз или таинственные чары, он не видел других возможных объяснений. Адриан был очарован, абсолютно заворожен, и ему стоило невероятных усилий всего лишь оторвать взгляд.

И, во-вторых, захватывающее зрелище ее губ. Маринетт явно заметила опустошительный эффект, который произвело на него ее маленькое представление с покусыванием губ в библиотеке, и она немедленно добавила в свой арсенал эту привычку, принимаясь кусать губы каждый раз, когда погружалась в размышления.

Она явно не испытывала никаких угрызений совести, будоража все его чувства. Однажды, когда они сидели рядом, выполняя порученную учителем групповую работу, она наклонилась к нему посмотреть, что он записал. С виду невинный жест, но она приблизилась немного больше необходимого. Достаточно близко, чтобы несколько прядей ее волос мягко коснулись его руки. Достаточно близко, чтобы он мог почувствовать исходящий от нее цветочный аромат шампуня. Достаточно близко, чтобы лишить Адриана последних клочков благоразумия, что у него оставались.

К этому следовало прибавить звук ее голоса, который приобретал нежные интонации, когда она обращалась к нему, если поблизости не было нескромных ушей.

Она понемногу завладевала всеми его чувствами — методично и неумолимо. В тот день, когда она решится атаковать вкус, Адриан точно и определенно пропадет.

Он искренне не понимал, как их игра до сих пор ускользала от внимания одноклассников, но никто, похоже, не уловил, через какую медленную пытку заставляла его проходить Маринетт. Возможно, это было не так заметно, как ему казалось, возможно, он просто развил особую чувствительность в присутствии напарницы…

Что бы там ни было, она держала его в своей власти и знала это. Она нарочно играла с его нервами, как играют на музыкальном инструменте. И судя по эффекту, который ей удавалось на него производить, Маринетт была великим музыкантом.

Но Адриан не оставался в долгу, твердо решив вернуть напарнице любезность и ответить на ее соблазнительные провокации с тем же пылом.

Как следует всё обдумав, он начал понимать, что подвигло Маринетт на эту будоражащую игру в соблазнение. Ожидание делало всё лишь более волнующим, обостряя чувства и ощущения и восхитительно играя на нервах. Почти вызывая привыкание. И от того, что их обмен любезностями совершался в полной тайне, становилось только хуже. Легкое напряжение, порожденное страхом попасться, удесятеряло удовольствие Адриана.

Он всегда был игроком, а эта партия просто опьяняла.

Но, конечно же, самым большим источником удовлетворения Адриана оставались реакции Маринетт на его скромные попытки соблазнения.

Впрочем, это становилось почти дополнительной трудностью. Он мысленно приготовился противостоять подмигиваниям, улыбкам и нежным словам своей Леди. Но совершенно не предвидел котострофического эффекта, который она производила на него своей реакцией на его ухаживания. Когда он заставлял ее краснеть, когда он слышал, как ее голос слегка дрожит от эмоций…

Поскольку она без всякого сомнения была восприимчива к его очарованию.

Адриан теперь без малейших угрызений совести пожирал ее глазами, когда был уверен, что никто, кроме нее, этого не заметит. Он любовался ясной синевой ее глаз, нежным изгибом ее носа, никогда не уставая от этого зрелища. И когда Маринетт понимала, что он ее рассматривает, ее щеки обычно покрывались нежными оттенками алого, и она посылала ему нежную улыбку.

Тогда сердце Адриана принималось колотиться тяжелыми ударами, словно хотело выскочить из груди.

Он старался прикоснуться к ней, пользуясь любой возможностью, чтобы задеть ее кожу. Тайком погладить пальцы, передавая ей книгу, позволить локтю невинно соприкоснуться с ее локтем, когда они садились рядом… Все предлоги были хороши.

Каждый раз он видел, как она слегка вздрагивает, потом краснеет, потом улыбается.

И каждый раз он сам чувствовал, как дрожь пробегает по позвоночнику, и ему приходилось делать над собой усилие, чтобы удержаться и не стиснуть Маринетт в объятиях.

Адриан прекрасно сознавал, что эта маленькая игра не продлится долго. Он чувствовал, что начинает достигать предела своих возможностей и скоро не сможет удовлетворяться лишь флиртом с Маринетт. Он хотел большего, всегда большего. Каждое соприкосновение было электризующим и вызывало желание схватить ее в объятия, прижать к себе. Каждое веяние ее духов околдовывало и заставляло его горячо желать приблизиться к ней еще больше, чтобы упиваться ее запахом.

Каждая ее улыбка вызывала желание захватить ее губы своими.

Несколько дней спустя Адриан пришел на уроки исключительно рано. Он открыл дверь класса, с трудом подавив зевок, и вдруг застыл на месте. В помещении уже кто-то был. Маринетт. Она спала, скрестив руки на парте.

Адриан фыркнул от смеха. Он знал, что она никогда не была ранней пташкой, и столь ранний приход явно истощил все ее силы. Он сел на свое место и повернулся к однокласснице, которая даже не пошевелилась, по-прежнему погруженная в глубокий сон.

Адриан наклонился к ней, протянув руку, чтобы легонько пробежаться пальцами вдоль ее лица.

— Моя Леди… — тихо прошептал он.

Маринетт быстро заморгала, постепенно выходя из мира снов, чтобы тут же попасть в плен пары завораживающих зеленых глаз.

У нее были шокирующе длинные ресницы, вдруг заметил Адриан.

— Адриан… — с улыбкой ответила Маринетт еще немного хриплым со сна голосом.

Потом ее щеки понемногу окрасились великолепными оттенками красного, когда она осознала, что рука Адриана касается ее лица. Ее глаза слегка расширились, и она снова улыбнулась, не делая ни малейшей попытки отстраниться. Неспособный оторвать взгляд от этой улыбки, Адриан почти инстинктивно переместил ладонь, кончиками пальцев едва коснувшись губ Маринетт.

Они были нежными и теплыми, и он как никогда был близок к критической точке.

— О, Адриан… — снова произнесла Маринетт почти томным голосом.

Она в свою очередь протянула руку, ласково взъерошив ему волосы. И вдруг в ее глазах вспыхнул шаловливый огонек.

Хотел бы Адриан сказать, что только приступ гордости не позволил ему запечатлеть тогда нежный поцелуй на приоткрытых губах Маринетт, поскольку он хотел, чтобы она первая его поцеловала. Но, если честно, он знал, что это совсем не так. Единственная причина, по которой он не зашел дальше — то, что они вдруг услышали в коридоре пронзительный голос Хлои, заставивший обоих подпрыгнуть.

К счастью для них, Хлоя не видела, как они общаются, а просто болтала с Сабриной по пути к классу.

Маринетт выпрямилась, попутно одарив Адриана нежной улыбкой, и он повернулся к доске. Ему стоило невероятных усилий вернуть самообладание; сердце билось так сильно, что казалось чудом, что этого никто не услышал. Адриан тяжело дышал, и у него дрожали руки.

Никогда он не думал, что его Леди может производить на него такой эффект.

Хуже просто не могло быть.

Адриан пересмотрел свое суждение уже на следующий день, когда очередная жертва Бражника приготовилась опустошать парижские улицы.

Хуже быть могло.

Гораздо, гораздо хуже.

Потому что с тех пор, как они начали игру в соблазнение, он еще не видел напарницу в супер-геройской ипостаси.

Очарование Ледибаг всегда производило разрушительный эффект на бедного Черного Кота.

Ему стоило невероятных усилий сосредоточиться на сражении, поскольку он был буквально заворожен своей Леди. Он был очарован тем, как она двигалась, каждое ее движение было полно несравненной грации и уверенности.

И потом — ее костюм. Кем бы ни был тот, кто однажды решил, что будет хорошей идеей облачить Ледибаг в столь облегающий костюм, Адриан был бесконечно ему благодарен. Даже если тот же самый человек будет в ответе за его преждевременную смерть — будь то от сердечного приступа или от атаки, которую он пропустит из-за того, что сосредоточил всё внимание на своей Леди.

Поскольку костюм Ледибаг практически ничего не скрывал, подчеркивая каждый замечательный изгиб. От одного взгляда на нее Черный Кот чувствовал себя в двух шагах от самопроизвольного возгорания.

В конце сражения Черный Кот в кои-то веки растерял всё свое красноречие, неспособный выговорить ни единого слова. Он ограничился тем, что, приоткрыв рот, пожирал свою Леди глазами. Со стороны наверняка казалось, будто он получил сильный удар по голове, но он был уверен, что если бы это произошло на самом деле, он был бы не настолько оглушен.

Ледибаг одарила его широкой улыбкой, и Черный Кот почувствовал, как ноги становятся ватными.

Вероятно, она это поняла, поскольку ее улыбка стала немного шаловливой, пока она с озорным выражением пристально смотрела на него. Теперь, когда они стояли близко друг к другу, Черный Кот отчетливо видел ее глаза. С ума сойти, как выгодно маска подчеркивала ее взгляд — сияющая синева ее глаз казалась еще ярче по контрасту с красным.

Черный Кот тяжело сглотнул.

Ему было жарко, очень жарко.

Ледибаг приблизилась и слегка наклонилась к нему — слишком близко для его душевного здоровья.

— Всё в порядке? — спросила она нежным голосом, в котором проскальзывали лукавые нотки, тогда как Черный Кот был не в состоянии оторвать взгляда от ее губ.

Она знала. Она знала, как действует на него. Эта девушка настоящая чертовка, решил Черный Кот, при этом продолжая бесконечно восхищаться ею. Он решительно принадлежал своей Леди телом и душой.

Он желал ее поцеловать, завладеть ее губами и покрыть ее лицо горячими поцелуями. Но не мог ничего сделать, когда в любую секунду их мог кто-нибудь увидеть. Так что он пробормотал бессвязные извинения и поспешил исчезнуть, пока ноги еще держали его.

На следующий день у Адриана не было случая увидеться с Маринетт. День в основном был посвящен работе в группах для подготовки к школьной экскурсии, и к своему великому сожалению, Адриан оказался в разных группах с напарницей. Даже обеденный перерыв не помог, поскольку Маринетт со своими товарищами ела немного позже, чем он. Он лишь мельком увидел ее, когда она торопливо шла по коридорам, неся кучу разнообразных материалов.

Группа Адриана медленно продвигалась в назначенном им проекте, и когда они, наконец, закончили, другие ученики их класса уже ушли из коллежа.

Слегка приуныв, Адриан вернулся в их классную комнату. В отличие от товарищей, которые взяли сумки с собой в зал изобразительных искусств, где они работали, он оставил свой рюкзак на парте.

Он вошел в пустую комнату и забрал свои вещи. Адриан собирался уже уходить, когда вдруг заметил на полу тетрадь. Он наклонился поднять ее и быстро пролистал. Страницы были изрисованы набросками одежды всех видов, с крайне подробными дизайнерскими поисками.

Это был блокнот для эскизов Маринетт.

Чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, Адриан не сдержался и быстро просмотрел тетрадь, восхищаясь скрупулезной работой Маринетт. Она явно была увлечена тем, что делала, и, будучи хорошо знаком с миром моды, Адриан мог с уверенностью сказать, что она талантлива.

Из любопытства он просмотрел еще несколько страниц, как вдруг застыл, вытаращив от удивления глаза. Листок, который он открыл, не походил на остальные, виденные им до сих пор. Здесь не было одежды, зарисовок курток или юбок или эскизов орнаментов для ткани. Только лица. Его лицо.

Маринетт нарисовала его, покрыв всю страницу многочисленными портретами, которые перемежались с маленькими сердечками.

У Адриана внезапно возникло ощущение, будто на него пролилась теплая волна, пульс сильно участился, сердце колотилось в груди. Он даже не осознавал, как блаженная улыбка расплылась на лице, пока он созерцал творение Маринетт.

Вдруг он услышал, как кто-то издал тихое восклицание.

Маринетт стояла на пороге, уставившись громадными синими глазами на блокнот эскизов, который он держал в руках. Когда она быстро подошла к нему, на лице Адриана появилось лукавое выражение.

— Красивые рисунки, — озорным тоном бросил он, показывая ей страницу, которой любовался, держа блокнот так, чтобы стоявшая теперь перед ним Маринетт не могла до него дотянуться.

— Красивая модель, — тихо ответила она, покраснев сильнее, чем когда-либо.

Она протянула руку категоричным жестом:

— А теперь отдай блокнот, мой Котенок.

Улыбка Адриана стала немного шире, и он продолжал держать блокнот на расстоянии от его владелицы.

— Ты не сказала «пожалуйста», — поддразнил он ее и слегка потряс блокнотом, бросая Маринетт вызов.

В ее глазах появился непонятный блеск. Она шагнула к Адриану, который от удивления чуть не подавился. Теперь стоя в нескольких сантиметрах от него, Маринетт слегка приподнялась на носочки. Схватив его за воротник рубашки, она приблизила губы к его уху.

— Пожалуйста… — сладострастно прошептала она, лаская теплым дыханием кожу Адриана.

У него будто вулкан взорвался в груди, перекатывая потоки горячей лавы по венам, охватывая огнем малейшие уголки тела.

Это было слишком для Адриана, и его последние бастионы рухнули. Положив блокнот на ближайшую парту, он нежно обхватил ладонями лицо Маринетт, позаботившись не слишком сильно держать ее, чтобы оставить ей возможность в любое мгновение отстраниться. Ни на секунду не разрывая зрительного контакта, он с бешено колотящимся сердцем медленно приблизил к ней лицо.

Маринетт не пошевелилась. Ее лицо окрасилось всеми возможными оттенками розового, составляя поразительный контраст с необычайной синевой ее глаз.

Наконец, губы Адриана встретились с губами Маринетт. К ощущению тепла, которое он испытывал, резко добавилось ощущение, будто его пронизал электрический разряд. Губы Маринетт были нежными как атлас, их вкус был слегка сладковатым, идеально сочетаясь с исходящим от Маринетт цветочным ароматом.

Адриан был абсолютно заворожен.

С сожалением он разорвал поцелуй, пытаясь восстановить дыхание.

Кровь колотилась в висках, и, убрав руки от лица Маринетт, чтобы обернуть их вокруг ее талии, он осознал, что они дрожат.

Маринетт казалась потрясенной не меньше него. Она задыхалась, и он чувствовал, как дрожат ее руки. Ее розовые губы изогнулись в нежной улыбке, а глаза сияли как звезды. Она протянула руку, нежно погладив щеку Адриана.

— Мне так хотелось, чтобы ты поцеловал меня, мой Котенок, — прошептала Маринетт.

Адриан почувствовал, как по позвоночнику пробежала радостная дрожь.

— Да, моя Леди, — хрипло ответил он и не удержался от высказывания озорным тоном: — Но, думаю, я мог бы и лучше. Мне понадобится практика.

— Да. Много практики, — ответила она с восхитительным горловым смехом.

Адриан послал ей сияющую улыбку и снова наклонился к ней, с пылом принимаясь за осуществление нового решения.