Быть секретарем Крестоманси (джен)

Глубоко вздохнув, Том остановился перед парадной дверью Замка Крестоманси, пытаясь унять нервную дрожь. «Что я здесь делаю?» — билась в голове паническая мысль. Он совершенно не соответствовал этому роскошному старинному замку и не менее роскошным садам вокруг. «Это твой шанс, Том! — горячо убеждала его тетя Делия. — Не вздумай отказываться. Подумать только — секретарь самого Крестоманси! Ты по гроб жизни должен быть благодарен кузену Рональду».

Вот только сейчас, глядя на массивные коричневые стены с рядами высоких окон и возвышающиеся по бокам башни, Том вовсе не был в этом уверен. Еще раз вздохнув, он подавил малодушное желание развернуться и сбежать и постучал в резную дубовую дверь.

Прошло несколько мучительно долгих мгновений, прежде чем дверь открылась и на пороге появилась высокая величественная женщина в фиолетовом платье.

— Мистер Уэлворт? — сразу спросила она.

Том отрывисто кивнул, и женщина приветливо улыбнулась, жестом приглашая его входить.

— Я мисс Бессемер, — представилась она, — экономка.

Том с трудом подавил желание невежливо вытаращиться на нее. Если здесь экономка выглядит как королева, то каковы же остальные?

Перешагнув порог, он замер, восхищенно выдохнув. Ни разу в жизни он еще не видел настолько роскошного помещения, как этот вестибюль — высокий стеклянный купол, свисающая с него громадная люстра, выложенный мрамором пол и мраморная же розовая лестница.

— Добро пожаловать в Замок, мистер Уэлворт, — мисс Бессемер слегка улыбнулась, явно заметив его изумление. — Пойдемте, я провожу вас к Крестоманси.

Том послушно пошел за ней к лестнице, изо всех сил стараясь не выглядеть деревенщиной, попавшей в королевский дворец. Он родился далеко не в бедной семье и бывал во многих богатых домах, но такого великолепия не встречал.

На втором этаже вдалеке хлопнула дверь, послышались детские голоса — однако всё это приглушенно, будто под слоем ваты. Будто зеленые пушистые ковры на полу поглощали все звуки.

Мисс Бессемер коротко постучала в одну из дверей и, дождавшись приглашения, провела Тома внутрь.

— Сэр, это Том Уэлворт, — представила она его человеку, сидевшему за столом в залитой солнцем комнате.

Том сглотнул, уставившись на этого человека.

Молодой мужчина — на вид не больше сорока — был одет в великолепнейший темно-серый костюм в тонкую полоску. И хотя Том никогда не был ценителем моды, с первого взгляда было ясно, настолько этот костюм дорогой и изысканный. Но больше всего поражало исходящее от этого человека ощущение силы и величия, вызывавшее желание сжаться в комочек.

Темные-темные глаза посмотрели на Тома с таким недоумением, что он сразу понял: его здесь не ждали.

— Ваш новый секретарь, сэр, — пояснила мисс Бессемер, видимо, тоже заметившая это недоумение.

— А, — произнес Крестоманси. — Секретарь. Действительно.

Тому показалось, или он правда слегка поморщился? Но тут Крестоманси улыбнулся мисс Бессемер, и его лицо на мгновение преобразилось, став более… человеческим, что ли.

— Спасибо, Мод, — тепло произнес он.

И мисс Бессемер, кивнув с ответной улыбкой, вышла, оставив Тома наедине с Крестоманси, снова превратившимся в ледяной айсберг.

— Ну… Тим…

— Том, сэр, — робко поправил тот.

— Том. Что вы умеете?

Том немного растерялся. У него возникло стойкое ощущение, что он здесь не нужен. Но ведь тетя Делия говорила… Хотя давно ли он верит тому, что болтает тетя Делия?

Однако, вопреки недружелюбному приему, Том вдруг понял, что Крестоманси ему нравится, и он хотел бы работать с этим человеком. Поэтому он собрал волю в кулак, выпрямился и бойко ответил:

— Всё, что входит в обязанности секретаря, сэр. Ведение документации и переписки. Любая организационная работа.

Крестоманси слегка приподнял бровь, и в его черных глазах на мгновение мелькнуло веселое любопытство.

— Что ж, посмотрим, — произнес он прежним бесстрастным тоном. — Вот вам задание для затравки: пересмотрите эти письма, — Крестоманси махнул на толстую стопку на столе справа, — составьте ответы. Я проверю, когда вернусь.

С этими словами он встал — оказавшись довольно высоким — и вышел из кабинета, оставив Тома ошарашенно смотреть на пачку писем. Он не мог понять, радоваться ему или беспокоиться. По отсутствующе-рассеянному выражению лица Крестоманси совершенно невозможно было понять, что он думает или чувствует. В который раз вздохнув, Том сел за стол и взял первое письмо.

Довольно быстро Том забыл обо всем, погрузившись в работу. Письма из министерства, от лордов, от простых людей, даже из других миров. Прошения, распоряжения, просьбы о встрече, приглашения на прием… И почему Крестоманси считал, что ему не нужен секретарь? Сколько же времени он тратит на это? Сложнее всего Тому было с письмами, требующими конкретного ответа, поскольку он не знал наверняка, что следует написать: отказать или согласиться. Эх, если бы можно было с кем-нибудь посоветоваться!

Словно в ответ на его горячее желание, дверь открылась и в кабинет вошла темноволосая женщина с приятным круглым лицом. Вопреки доброжелательному выражению и простой манере держаться, в ней сразу чувствовалась хозяйка. Она вошла просто, не постучав — так, словно имела на это право.

— Кристофер… — начала она, но, увидев за столом Тома, удивленно остановилась. — Извините, вы кто?

Том тут же вскочил — за мягким тоном он сразу почувствовал пока еще скрытую угрозу.

— Том Уэлворт, мэм, — ответил он. — Новый секретарь Крестоманси.

— Ах да! — лицо женщины прояснилось, и она очаровательно улыбнулась. — Совсем забыла. А сам он где?

Том пожал плечами, мысленно хлопнув себя по лбу. Так опозориться в первый же день! Ведь, как секретарь, он обязан был поинтересоваться, куда ушел Крестоманси и что следует отвечать, если его будут спрашивать.

— Не знаю, мэм, — вынужден он был ответить. — Он велел мне разобрать корреспонденцию и ушел.

Женщина приподняла брови и покачала головой — не то осуждающе, не то позабавлено.

— Кристофер! — вздохнула она, а потом снова улыбнулась Тому. — Не обращайте внимания. Он злится, потому что секретаря ему навязало правительство. А он страшно не любит, когда его вынуждают делать то, что он не хочет. Привыкнув к вам, он станет дружелюбнее. Я Милли, кстати.

Том сделал себе мысленную пометку: вот как выглядит Крестоманси, когда злится. И понадеялся, что Милли права, и Том сумеет завоевать его доверие и хорошее отношение. И только после этого он осознал имя и сопоставил с тем, что слышал от тети Делии. Ну конечно — кто еще мог вести себя здесь так по-хозяйски!

— Леди Чант? — почтительно спросил он.

Она кивнула с прежней улыбкой:

— Зовите меня Милли, прошу вас.

— Хо-хорошо, — запинаясь ответил Том.

После ледяного величия Крестоманси ее теплая доброжелательность стала поразительным контрастом.

— Помочь? — Милли кивнула на письма. — Ведь, небось, никаких инструкций не оставил.

Том посмотрел на нее с благодарностью и облегчением:

— Да, пожалуйста. Мне нужно знать, кому как отвечать, — а потом забеспокоился: — Если, конечно, это удобно…

Милли засмеялась:

— О, не беспокойтесь. Я помогу вам разобраться.

Том воспрянул духом. С помощью Милли дело пошло куда веселее.

— Когда я давал вам задание, я не имел в виду, что вам будут помогать, — вдруг раздался от двери голос с отчетливо саркастичными интонациями.

Том вздрогнул и испуганно вскинул голову. Крестоманси в упор смотрел на него пронзительным взглядом, от которого хотелось провалиться сквозь землю.

— Не будь таким, любовь моя, — сказала Милли, вставая и подходя к Крестоманси. — Как, по-твоему, бедный мальчик должен был разобраться во всем сходу? Дай ему время вникнуть.

Крестоманси хмыкнул, но не возразил. С внезапной ясностью Том осознал, что в лице Милли обрел влиятельного друга, способного смягчить и переубедить Крестоманси. А когда, просмотрев составленные им ответы, Крестоманси приподнял бровь и одобрительно кивнул, он понял, что первый день в Замке прошел не так уж плохо.

* * *

Похоже, Крестоманси получал удовольствие от того, что подвергал Тома неожиданным испытаниям. Внезапно перенести его к себе за сотни миль от Замка. Поручить сбор информации с десятка растерянных и сердитых женщин. Послать с поручением практически «не знаю куда, не знаю зачем». Уж забавлялся-то он точно. Том подозревал, что он пытался таким образом напугать навязанного ему мальчишку, заставить отказаться от должности и сбежать.

Тем старательнее работал Том, с максимальной эффективностью выполняя поручения и изо всех сил пытаясь показать, что может быть прекрасным помощником. Он внимательно наблюдал за Крестоманси, изучая его — хороший секретарь должен знать своего начальника. Это было непросто — Крестоманси отлично умел прятаться за маской невозмутимости, — но потихоньку Том узнавал и начинал понимать его.

Если Крестоманси с отсутствующим видом устремлял взгляд в неведомые дали, следовало быть уверенным, что он крайне внимателен к происходящему и замечает каждое слово и жест, анализируя и сопоставляя. Если начинал иронизировать, значит, на что-то сердился. И чем более едкой становилась ирония, тем серьезнее он был зол. Улавливая нотки сарказма в голосе Крестоманси, Том начинал судорожно соображать, где успел накосячить.

К радости и гордости Тома, Крестоманси постепенно начал доверять ему всё более важные дела. А иногда даже брал его с собой на официальные мероприятия. Порой в других мирах.

Особенно Тому запомнилось его первое путешествие в другой мир. Тот день начался с того, что Крестоманси велел ему подыскать в библиотеке материалы по этикету Пятого-Д. Том закономерно решил, что эта информация нужна Крестоманси, систематически изучил все имевшиеся материалы, выделил главное и составил список. Но Крестоманси на этот список даже не взглянул, лишь невозмутимо спросил:

— Всё запомнил?

А когда Том ошарашенно кивнул, почти весело добавил:

— Вот и прекрасно. Мне не хотелось бы, чтобы ты спровоцировал там дипломатический скандал.

Пока Том моргал, осознавая, что изучение этикета требовалось ему, а значит… Крестоманси собирается взять его с собой? — тот встал, вручил Тому пухлую папку с бумагами и коротко велел:

— Пошли.

Сам по себе визит не представлял собой ничего интересного — обычная политическая рутина, которой хватало и дома. Но другой мир — вот что будоражило и вызывало восхищение.

Не меньшее восхищение вызывал Крестоманси. Он редко вмешивался в дискуссию, предоставляя оппонентам самим выяснить отношения. Но когда он говорил, окружающие вслушивались в каждое его слово. И ему хватало одного пристального взгляда, чтобы призвать к порядку самых упорных и увлеченных. Вначале Том думал, что они просто боятся того, что он может с ними сделать — могущество Крестоманси было широко известно. Но потом понял, что дело не в этом — или не только в этом — просто сила его личности была такова, что люди невольно подчинялись.

* * *

С течением времени Том узнавал и другого Крестоманси: которого видели исключительно обитатели Замка. И оттого вдвойне интересно было наблюдать его в общении с близкими: ведь никто — абсолютно никто — за пределами Замка не знал, что Крестоманси может быть таким, и Том чувствовал себя причастным к некоей тайне.

Они готовили документы к предстоящему саммиту, когда в дверь кабинета постучали. Видимо, просто для приличия, поскольку, не дожидаясь ответа, вошла Джулия.

С детьми Том познакомился еще в первый вечер, когда его перед ужином представили обитателям Замка. Тогда же он узнал, что детьми Крестоманси являются только двое из них, остальные двое — не то дальние родственники, не то просто воспитанники, он не очень разобрался. Но сам Крестоманси, похоже, никакой разницы между родными и приемными детьми не делал. Во всяком случае за ужином — почти единственное время, когда Том их видел — общался со всеми одинаково. Да и они болтали с ним с равной непринужденностью.

Сейчас же Джулия, не обращая внимания на Тома, спросила:

— Папочка, ты сильно занят? Можно?

— Можно, Джулия, — Крестоманси улыбнулся, подняв голову. — Что случилось?

Джулия выразительно посмотрела на Тома, и Крестоманси спокойно велел:

— Том, выйди, пожалуйста — закончим позже.

Пришлось уйти, хотя было ужасно любопытно. Последнее, что Том видел — как Джулия удобно устроилась в кресле напротив стола. Том всегда умел наблюдать и делать выводы — это качество необходимо для его профессии. И он отметил нежное «папочка» Джулии и обращенную на нее улыбку Крестоманси — полную тепла и любви.

В тот раз, когда Крестоманси посылал его в библиотеку собрать сведения об этикете Пятого-Д, Том встретился там с Дженет. Она сидела на кушетке у окна, поджав под себя ноги — изящные туфельки валялись рядом на полу, — и читала книгу. Услышав шаги, она подняла голову и дружелюбно улыбнулась Тому.

— Добрый день. Мистер Уэлворт, не так ли?

— Том, — поправил он.

— Хорошо, Том.

Она оказалась ужасно любопытной и вскоре уже принялась расспрашивать его: о том, как ему работается с Крестоманси, где ему доводилось бывать и в каких делах поучаствовать — и так далее, и так далее.

— Я ведь из другого мира, и мне интересно сравнивать, — вдруг заявила Дженет, повергнув Тома в ступор.

При виде его ошарашенного лица Дженет засмеялась и принялась рассказывать историю своего появления в Замке.

У Дженет Том отметил почтительное уважение по отношению к Крестоманси вкупе с теплой привязанностью.

С Роджером Том близко столкнулся почти в трагических обстоятельствах. Том знал, что Крестоманси с утра отправился в Улверскот на летательном аппарате с Роджером и Джо Пинхоу, но вернулись мальчики одни. Когда они примчались к Тому, оба были бледные, а Роджера слегка трясло.

— Том, — выдохнул он, — папа хочет, чтобы вы с мисс Розали отправились к нему в Улверскот. Немедленно. И возьмите в его кабинете синюю папку.

Том кивнул, тут же подрываясь с места. И не мог не спросить:

— Что там случилось?

Поскольку происходило явно что-то серьезное.

— Мистер Фарли стрелял в папу, когда мы пролетали над лесом, и ранил его, — полным ужаса голосом сообщил Роджер. — И там, в Улверскоте настоящая магическая война. И папа потерял много крови и очень плохо себя чувствует. И отослал нас — значит, всё серьезно, — на секунду замолчав, Роджер добавил таким тоном, словно уговаривал самого себя: — Но там мама, так что, наверное, всё будет в порядке.

— Конечно, — успокаивающе улыбнулся ему Том и отправился за мисс Розали.

К счастью, магическая война, как назвал ее Роджер, стихла, когда на сцене появился Крестоманси. И в итоге дело закончилось мирно. Но Роджер не ошибся насчет того, что его отец ранен довольно серьезно. Том видел, каких усилий шефу стоило просто держаться на ногах, не говоря уже о том, чтобы управлять толпой колдунов, готовых броситься друг на друга.

Том восхищался им в тот день как никогда.

Особенно же Тому было интересно наблюдать за преемником Крестоманси — молчаливым замкнутым мальчиком по имени Эрик, которого, однако, все звали Котом. Вот кто был настоящей загадкой, не открывавшейся первому встречному.

Еще во время того дела с Пинхоу и Фарли, Том заметил, как Кот смотрит на Крестоманси — будто ища поддержки и одновременно считывая реакции, просчитывая, чего ждать дальше.

Со временем это впечатление только подтвердилось.

Во время уроков Крестоманси с Котом, которые обычно длились пару часов, Том занимался делами у себя. Так было и в тот раз. Но от просмотра последней корреспонденции его отвлек звонок недавно установленного в Замке телефона. Звонил премьер-министр, чтобы сообщить, что Крестоманси срочно требуют во дворец.

Том обреченно вздохнул. Крестоманси не любил, когда его отвлекали. Особенно в то время, которое он посвящал детям. И его недовольство неизбежно выльется на вестника. Не то чтобы Тому что-то действительно грозило, но одна мысль о саркастичном взгляде и язвительных замечаниях, заставляла его невольно сжиматься.

В довершение всего Том, к собственному стыду, забыл постучаться и просто распахнул дверь в кабинет. Крестоманси стоял возле окна, скрестив руки на груди, а Кот посреди комнаты… честно говоря, Том так и не понял, что именно он делал.

— Контроль, Кот, — мягко произнес Крестоманси. — Не забывай про контроль.

Кот кивнул, и мягкое сияние вокруг него погасло. И только тогда Крестоманси обратил взгляд на Тома — пронзительный недовольный взгляд.

— Простите, сэр, — произнес тот, нервно сглотнув. — Но это срочно.

Кот повернулся, с любопытством глянув на него, а потом снова посмотрел на Крестоманси. И всё время, пока Том излагал суть проблемы, у него было ощущение, что Кот, наблюдая за Крестоманси, перенимает его манеру реагировать. Позже он понял, что так оно и было. Безмерно восхищавшийся наставником Кот старался походить на него — отчасти неосознанно, отчасти вполне себе целенаправленно.

А тогда Крестоманси едва заметно поморщился — Том и не увидел бы, если бы к тому моменту не успел прекрасно изучить особенности его мимики — и посмотрел на преемника:

— Что ж, Кот, сегодня тебе повезло.

И в его как всегда ровном и невозмутимом голосе проскользнула улыбка. Не ирония, как бывало, когда он сердился, а дружеская насмешка. Кот широко улыбнулся, прекрасно уловив послание, и вышел.

Из дворца Крестоманси вернулся раздраженный и завалил Тома работой по подготовке документов. Оставалось лишь догадываться, чем министры — а может, даже и король — так его разозлили. Вот он главный минус работы секретаря — плохое настроение начальник срывает как правило на нем.

Впрочем, даже это не мешало ему любить свою работу. С которой Том разобрался только к вечеру.

Он устало потянулся и в последний раз удовлетворенно пробежал взглядом готовый договор — Крестоманси должен остаться доволен. А потом подошел к окну, выглянув в сад — можно позволить себе небольшой перерыв. Том любил в свободное время смотреть на сады — там часто можно было увидеть что-нибудь интересное.

В этот раз он заметил медленно идущих по дорожке розария Крестоманси и Милли. Они шли настолько близко, что соприкасались руками, и о чем-то разговаривали, улыбаясь друг другу. Такого выражения лица Том у Крестоманси еще не видел. Возможно, оттого что до сих пор ему не доводилось наблюдать его наедине с женой, когда они думали, что их никто не видит. Том почувствовал себя одновременно смущенным, очарованным и немного завидующим.

С детства вращаясь в светском обществе, он привык, что слово «дорогой» произносилось просто по привычке, потому что так велит этикет. В него не вкладывалось никакого смысла и уж тем более чувств. Но здесь — здесь всё было иначе. «Милли, дорогая» в устах Крестоманси звучало наполненным не только собственным смыслом, но и множеством ласковых любящих оттенков. Не говоря уже о манере Милли обращаться к мужу «любовь моя». Сияние ее глаз, выражение ее лица говорили, что она именно это имеет в виду — ни больше, ни меньше.

Крестоманси с Милли скрылись из поля его зрения. И Том вернулся к работе. Сейчас он готов был признать правоту тети Делии — он до конца жизни будет благодарен кузену Рональду. Он был счастлив работать в Замке. Особенно когда, как и предсказывала Милли, Крестоманси изменил свое к нему отношение и начал действительно ценить.

Еще некоторое время назад Том заметил, что Крестоманси перестал язвить в его адрес при каждом удобном случае и давать бессмысленные задания. Но по-настоящему Том почувствовал, что всё изменилось во время неудачных переговоров с конклавом немецких магов.

Те переговоры не задались с самого начала. У Тома вообще возникло впечатление, что немцы пришли не для того, чтобы о чем-то договориться, а чтобы найти повод для ссоры. Крестоманси тоже это почувствовал. У него сделалось то особое отсутствующее выражение лица, которое означало, что его безумно раздражает сложившаяся ситуация в целом и собеседники в частности. Обычно ничем хорошим для раздражающего фактора это не заканчивалось.

А потом Крестоманси тихонько — так что слышал только Том — сказал:

— Отвлеки их, Том.

В его случае это означало: заболтай. Поскольку магией Том не обладал и больше ничего сделать не мог. И он принялся убалтывать: расписывал преимущества сотрудничества, втягивал в споры и бурные обсуждения. Он не мог этого чувствовать, но знал, что Крестоманси творит какую-то магию, пока он общается с гостями. В итоге они сами не заметили, как подписали всё, что было нужно Крестоманси.

— Никогда не недооценивайте людей, не владеющих магией, — нравоучительно заметил им Крестоманси напоследок, а потом тепло улыбнулся Тому: — Отличная работа, Том.

Он невольно расплылся в ответной улыбке. И почему-то вспомнились слова Бернарда, когда Том однажды попросил его охарактеризовать Крестоманси.

— Кристофер? — рассеянно ответил тогда Бернард, не отрываясь от неизменных цифр. — Жуткий сноб. Но лучшего друга у меня никогда не было.

Том подумал, что это, пожалуй, самая точная характеристика его начальника.