Сны перед Рождеством (джен)

Сидеть на перилах Астрономической Башни совсем не скользко. Главное — надеть подходящую мантию. И нельзя забывать про шарф. Если не надеть шарф, будешь дрожать от холода. А когда человек дрожит, он может начать скользить. Те, кто стоят или сидят ровно и неподвижно, никогда не скользят. Поэтому Луна всегда надевала шарф, когда собиралась посидеть одна.

— Не дует? — этого голоса Луна не знала. Хотя она мало кого узнавала по голосам. С ней редко разговаривают, не успеваешь запомнить, кто как звучит.

— У меня есть шарф, — она устроилась на перилах удобнее и повернулась посмотреть, кто же пришел в гости.

Не с ее курса, старше. Наверное, курс седьмой. Шарф синий с желтым. Если сам в шарфе, зачем спрашивает тогда, дует ей или нет. Прической похож на Гарри. Но без очков. И глаза темные.

— Садись, — она похлопала ладонью по перилам. — Они совсем не скользкие, если не дрожать.

— Ясное дело, — он сел рядом. — Классные ботинки. Где такие продают?

— Эти? — Луна посмотрела на свои ноги, один ботинок был красным, второй — зеленым. — Мои вещи опять спрятали, обувь тоже. Нашлись только эти. Один правый, другой левый. Значит, можно носить. Забавная вышла шутка.

— Обалдеть, какая забавная, — незнакомец сидел рядом и болтал ногами. — Обхохочешься просто. Ты кто?

— Полумна, — Луна вздохнула. Точно семикурсник. Они перед экзаменами вообще никого не замечают и ничего, кроме домашки, не помнят.

— Очаровательная кличка, — он дернул ее за кончик шарфа. — Имя у тебя какое?

— Луна, — по правде говоря, если бы он обращался к ней как все, было бы привычнее. Но папа говорил, что надо уважать чужие особенности. Особенности делают личность яркой и самобытной. Наверняка этот семикурсник — самобытная личность. Хотя бы немножко.

— Тони, — он отпустил ее шарф. — А чего тут мерзнешь?

— А ты? — Луна тоже начала болтать ногами. Это же не дрожать, значит — можно.

— На холоде лучше думается, — Тони плотнее запахнул мантию. — На холоде и на высоте. Я хочу кое-что придумать, но не знаю, что именно. А хочется просто ужас как.

— Как пудинга с клубникой, — поддакнула Луна.

— Именно, — согласился Тони. — Особенно когда на клубнику не сезон. Но ты тут чего сидишь?

— Я высматриваю нарглов, — Луна решила, что ему можно доверять. — Надеюсь, что смогу нарисовать хотя бы одного. Когда много людей, они так быстро бегают — ни за что не успеешь нарисовать. Просто их никто, кроме меня, не видит, — зачем-то объяснила она. Может быть, Тони тоже умеет видеть нарглов и мозгошмыгов, но на всякий случай надо уточнить.

— Но они есть? — Тони деловито повернулся к ней, азартно прищурился. — И из-за этого тебя называют Полумна?

Она только кивнула. Похоже, он тоже не видит нарглов. Но хотя бы не обзывается.

— Они просто... — начала Луна.

— ...существуют в другом спектре, — подхватил Тони. — Поэтому наши глаза их не видят. Слушай, кажется, я нашел, что я хочу придумать. Точнее, изобрести. Точнее, создать. Знаешь, что наш глаз видит далеко не все, что есть? Например, мы не можем видеть тепло.

— А змеи могут, — это все, что Луна могла сказать по этому поводу. Или змеи все-таки чуют тепло, а не видят?

— Не совсем так, но не важно, — Тони подвинулся ближе. — И есть очки, в которых ты можешь видеть в темноте. Видеть тепло. Знаю, что-то холодное в этих очках не увидишь. Твои нарглы холодные?

— Я их не гладила, — растерялась Луна. — Я знаю, что мозгошмыги прозрачные. Нарглы — тоже. Но если прищуриться, вот так, — она показала, как именно надо прикрыть глаза, — то можно их увидеть. Смотреть надо искоса.

— Ладно, попробуем, — Тони послушно прищурился и наклонил голову.

Нарглов он так и не увидел. Но зато забросал Луну кучей вопросов: какие нарглы из себя, как быстро бегают, что едят, где живут, чего боятся, что любят. Луна рассказывала.

— Есть идейка, — Тони хлопнул себя ладонью по колену. Луна немножко за него испугалась. Так же и упасть можно. — Бумага и карандаш. У тебя есть бумага и карандаш?

Она порылась в карманах мантии и нашла небольшой мятый кусочек пергамента и огрызок карандаша.

— Сойдет, — Тони выхватил их у нее из рук и, примостив пергамент на колене, начал что-то увлеченно рисовать, время от времени покусывая кончик карандаша.

— Пока так, — он протянул ей рисунок. Точнее, это было больше похоже на чертеж. — Очки универсального спектра. Позволяют увидеть невидимое. Вообще все невидимое. Видишь, тут оправа особенная, и толщина линзы...

Луна видела. В этих очках кто угодно сможет рассмотреть наргла, мозгошмыга и даже морщерогого кизляка.

— Вещь, скажи? — Тони довольно улыбнулся. — Старки ерунды не придумывают. Ну, разве что иногда, — тут же исправился он. — Бери себе. Я и так все помню. Потом еще помозгуем с тобой над материалами.

— Завтра, — кивнула Луна. — После ужина.

— Заметано, — Тони снова дернул ее за кончик шарфа. — И чертеж не потеряй.

* * *

Луна всегда запоминала сны. Это помогает лучше узнать себя и окружающий мир. Поэтому сны надо запоминать в деталях. Она потянулась за мантией, порылась в карманах и нашла маленький мятый кусочек пергамента.

— Эй, Полумна, — кто-то невежливо толкнул ее. — Просыпайся. Завтракать пора.

— Спасибо, — Луна бережно разгладила пергамент, на котором карандашом был нарисован чертеж очков универсального спектра. И ей показалось, что почерк в примечаниях совсем не похож на ее.

— Сегодня после ужина, — Луна завязала узелок на платке, чтобы не забыть. Иначе Тони расстроится.

И кто придумал мороку со Святочным Балом? Почему обязательно мальчишки должны приглашать девчонок? Насколько было бы проще, если бы все могли приглашать друг друга. Нет, не было бы. Тогда он, Рон Уизли, точно на Святочный Бал не пошел бы. Потому что его никто и никогда не пригласит. И с ним никто и никогда на бал не пойдет. Потому что он, Рон Уизли, не может рядом с красивой девчонкой связать двух слов. А девочкам нравится, когда с ними разговаривают красиво, кланяются изящно, элегантно так взмахивают рукой, смотрят в глаза, уверенно так смотрят, спокойно. А он, Рон Уизли, всегда краснеет как рак, начинает путаться в мантии, запинается и мямлит.

А как было бы здорово подойти, например, к Флер, поклониться и сказать... Что сказать?

Рон сидел на трибуне и с тоской смотрел, как Флер Делакур изящно раскланивается, улыбается, шлет направо и налево воздушные поцелуи. Первое место в испытании не взяла, но ничуть не волнуется. Или виду не подает. Эх, почему самые красивые девчонки никогда, вот просто никогда не смотрят на таких, как Рональд Биллиус Уизли?

— Пригожая девица, — на сиденье рядом уселся высокий парень в странном красном плаще. Из Дурмштранга, наверное.

— Ничего так, — хмуро ответил Рон.

— Счастлив будет тот, кто поведет ее в танце, — парень довольно улыбался. У него точно никаких сложностей с девчонками нет. Вон, даже Гермиона на него косится и краснеет.

— Угу, — промычал Рон. Надо же, вот по больному, сразу. Мысли он читает, что ли.

— Тор Одинсон, — высокий подвинулся ближе. — А как тебя звать? И как зовут эту пригожую девицу, что сейчас с драконом сражалась?

— Рон, — точно из Дурмштранга. — А ее — Флер.

Ну все. Про Святочный Бал можно забыть. Пригласить, что ли, Лавгуд? Она добрая, не откажет. И с ней можно по-простому говорить.

— Приглянулась она тебе? — Тор хлопнул Рона по спине и громко захохотал. — Понимаю. Такая чье угодно сердце заставит биться чаще.

— Допустим, — Рон от такого хлопка чуть носом вперед не свалился, прямо в прическу какой-то расфуфыренной дамы.

— А толку? С ней даже не заговорить. Она же француженка, манеры любит.

— Как и всякая девица, — Тор с видимым удовольствием рассматривал Флер. — Все они любят, когда мужчина складно говорит.

— Только не у всех складно получается, — тоскливо вздохнул Рон. — Точнее, в голове как раз все получается, а вот стоит открыть рот...

Ну, хоть с кем-то поговорить. Гарри сейчас не до девчонок.

Гермиона — сама девчонка. Логика подсказывала, что у нее совета спросить как раз и стоило бы. Но это же Гермиона. Наверняка отправит в библиотеку поискать пару книжек про хорошие манеры и этикет. У Гермионы все всегда заканчивается походом в библиотеку.

— Я не мастер долгих речей, но совет могу дать, — Тор поддернул полу плаща. — Перво-наперво запомни, девица — она, как лошадь, боязливых не любит. Так что страх свой спрячь. Ежели ловкостью ты похвастаться не можешь, то стой прямо, руками не маши, как мельница. Смеху будет много, а вот толку — нет.

— Это понятно, — Рон и так знал, что у него ни ловкости, ни грации. — Но нужно же и сказать что-то.

— Не спеши, — Тор наставительно поднял палец. — Спешки никто не любит. Особливо девицы. А говорить надо вот такое... Тут с каждой свои слова нужны. Но главное не меняется...

Рон слушал, приоткрыв рот. Жаль, что записать не получится. Говорит этот Тор странно, как в Достатутные времена. Но красиво. С таким любая на бал пойдет. Да Рон сам бы с ним на бал пошел, будь он девчонкой. Пошел бы, и от гордости пыжился.

— Ну, как-то так, — Тор улыбнулся. — Надеюсь, пригодится совет. Вижу, толковый ты. Только необученный. Но это дело наживное. И отказов не бойся. Десять откажут — одиннадцатая согласится. А теперь пора мне. Задержался я тут.

— А ты с кем на бал пойдешь? — успел спросить Рон.

— А меня уже дева моя дожидается, — широко улыбнулся Тор. — Нет ее здесь. Ждет она меня в Лондоне. Умная и красивая. Раз увидишь, на других смотреть не захочешь. Бывай, Рон Артурсон.

— Бывай, — протянул Рон, глядя, как красный плащ исчезает среди толпы.

А потом встал и решительно направился к Флер. Сейчас или никогда!

* * *

Рон и раньше не любил будильник, но сейчас он его просто возненавидел. Еще минуточка, и он пригласил бы Флер, две минуточки — и она бы согласилась. Рон бросил в будильник подушку. Не помогло — его папа зачаровывал.

— Ты чего? — с соседней кровати, подслеповато щурясь, смотрел Гарри.

— Сейчас или никогда! — пробормотал Рон, быстро натягивая брюки. — Сейчас или никогда!

Он скатился по лестнице, влетел в Большой Зал. Успел. Флер с подругами еще за стол не села. Рон нервно сглотнул, пригладил волосы пятерней и решительным шагом двинулся вперед. Он остановился перед Флер навытяжку, как аврор на параде.

— Сударыня, я ночь не мог сомкнуть глаз, — начал он.

— Прошу прощения? — Флер обернулась, и у Рона сердце ухнуло сначала куда-то в желудок, потом провалилось ближе к пяткам.

— Не мог сомкнуть глаз, — продолжил он, надеясь, что руки не дрожат и лицо красными пятнами не пошло. Главное — не мямлить. — Мысль, что первый танец на Святочном Балу вы подарите другому, была для меня горше самой страшной муки. Я прошу вас оказать мне честь и сделать меня счастливейшим волшебником в Британии. Позвольте сопровождать вас на бал.

— Какой милый, — прощебетала какая-то блондинка за спиной у Флер. — И говорит так красиво.

Рон мужественно держался. Молчит. Думает. Наверное, надо добавить еще что-то? Или не надо? Скорей бы уже. Пусть откажет, и дело с концом.

— Мучить кого-то — это плохо, — улыбнулась Флер. — Согласны?

— Согласен, — Рон смог только кивнуть.

— А когда кто-то счастлив — это хорошо, — Флер склонила голову к плечу, и Рон снова нервно сглотнул. — Решено. Можете сопровождать меня на бал. Если от этого вы будете спокойно спать. Обещаете?

— Все, что вам будет угодно, — перед глазами у Рона все поплыло, как в тот раз, когда Фред и Джордж подлили ему вместо сока папин огневиски.

— Прекрасно, — Флер легко поцеловала его в щеку. — Теперь вы счастливы?

— Как Годрик Гриффиндор с новым мечом! — выпалил Рон.

Надо же было заблудиться в Диагон-аллее! Невилл бестолково слонялся от магазина к магазину, от витрины к витрине и не мог вспомнить, где же договорился встретиться с бабушкой. Влетит ему, точно влетит.

Бабушка вообще за любую мелочь его ругает. И колдует он плохо, и постоять за себя не может, и к наукам полезным способностей, как у папы, у него нет. Подумаешь, гербология какая-то. Какой уважающий себя волшебник будет в земле копаться? А вот Невиллу нравилось возиться с растениями.

— Вы только посмотрите, — растягивая слова на французский манер, произнес кто-то рядом.

Невилл едва не застонал в голос. Только Малфоя с дружками сейчас не хватало.

— Тюфячок потерялся, — продолжал издеваться Малфой, рисуясь перед Ноттом и Паркинсон. — Похоже, он не знает, где лавка старьевщика.

Невилл только сцепил зубы и двинулся дальше. Главное — не обращать внимания. Профессор Дамблдор говорит, что надо быть выше тех людей, которые норовят обидеть тебя по пустякам.

— Дать ему пинка! — взвизгнула Паркинсон. — Подтолкнуть в нужную сторону.

— Ты совершенно права, — Драко лениво поднял руку с палочкой, и Невилл втянул голову в плечи.

Сейчас начнется. От первого заклинания он увернулся, сам не зная, как. А вот второе пропустил. В живот ударило чем-то тяжелым, и Невилл согнулся, тяжело дыша. Главное — не упасть. Не будет им сегодня радости. Он выпрямился, пошатываясь, неловко вскинул палочку:

— Экспеллиармус!

Но Малфой быстро заслонился Протего, и тут же снова от его заклинания Невилл едва не рухнул на брусчатку. Ничего. Если пробовать много раз подряд, когда-нибудь все получится. Он опять попытался выбить у Малфоя палочку и опять едва не растянулся на грязной мостовой.

— Драко, смотри, он брыкается, — Панси захлопала в ладоши. — Пусть потанцует. Я хочу, чтобы он танцевал.

И почему никто не обращает внимания? Хотя на Невилла уже давно всем наплевать. Он подобрался ближе к стене, прислонился к ней, тяжело дыша.

— Тарант...

— Что здесь происходит? — закончить заклинание Малфою не дали.

Невилл почти с благоговением уставился на высокого русого мужчину в маггловском костюме.

— Практикуемся в Чарах, — Малфой презрительно смерил его взглядом, но палочку отпустил и издевательски добавил: — Сэр.

— Найдите для своих занятий более подходящее место, — русый нахмурился. — Иначе придется сообщить вашим родителям о вашем поведении. Не думаю, что они оценят такие уроки положительно.

— Мой папа... — вскинулся Малфой, но Паркинсон схватила его за руку и начала что-то горячо шептать ему на ухо.

Нотт, который все это время помалкивал, тихо, бочком отошел подальше. Похоже, Панси смогла уговорить Малфоя, и они тоже ушли, правда, оглядываясь на ходу.

— Сильно досталось? — русый поддернул брюки и присел рядом. — Зовут тебя как?

— Ничего такого. Бывало и хуже, — честно признался Невилл. — Невилл Лонгботтом, сэр.

— Стивен Роджерс, — тот поднялся и помог Невиллу выпрямиться. — И часто они тебя так изводят?

— Почти каждый раз, как увидят, — Невилл грустно опустил голову. — В школе вообще проходу не дают.

Мистер Роджерс сочувственно хмыкнул.

— А бегать — не поможет, — продолжил Невилл, ему надо было кому-то выговориться. — Раз убежишь, потом все время прятаться придется. Я просто надеюсь, что если я не буду убегать, им когда-нибудь надоест, и они отстанут.

— Правильно, — мистер Роджерс хлопнул его по плечу, Невилл чуть не упал. Ну и сильный же он. Может, даже сильнее Хагрида. — Я тоже так думал.

— Вы? — Невилл недоверчиво уставился на него.

Как его могли дразнить в школе? Он сильный, высокий. Наверняка был капитаном команды, как Оливер Вуд.

— Я, — мистер Роджерс кивнул. — Я в детстве много болел, потому и дразнили. А когда родители умерли, стало совсем тяжело.

— И как вы?.. — Невилл сглотнул, не договорив «стали таким». — Нашли какое-то зелье, которое?..

— Долгая история, — мистер Роджерс улыбнулся.

— В общем — да, зелье. Только до этого пришлось много и тяжело тренироваться. Понимаешь, я очень хотел на войну, а меня не брали, потому что я задохлик. И вот один ученый решил, что из меня получится что-то путное. Конечно, сложно приходилось. И сама процедура не из приятных...

— Но вы были готовы на все, — тихо закончил Невилл. — Вы сказали про войну. Это та самая, которая была тринадцать лет назад?

— Нет, та война, которая была намного раньше, — мистер Роджерс покачал головой. — В сороковых.

Невилл благоговейно вздохнул. Этот человек сражался с самим Гриндевальдом. Даже среди бабушкиных знакомых таких людей было немного.

— Вот бы и мне... — протянул он. — Я хотел в авроры, когда был маленьким.

Но я ни на что не гожусь. Только в растениях разбираюсь немножко, и все.

— Брось так думать, — мистер Роджерс развернул Невилла за плечи и внимательно посмотрел ему в лицо. — Ты на многое годишься. Ты не бегаешь от обидчиков. А остальное — это пустяки. И растения — это здорово. У меня есть один друг, который может вырастить все что угодно. И никто не считает, что он ни на что не годится.

— Наверное, — Невилл несмело улыбнулся. — Хотя быть сильным — это тоже неплохо. Тогда бабушке не приходилось бы меня стесняться.

— Бабушка — это аргумент, — мистер Роджерс улыбнулся в ответ. — Сильным можно стать и без зелий. Все дело в тренировках. И упорстве. А этого у тебя хватает.

— Спасибо, сэр, — Невилл почти забыл про Малфоя и его компанию. — Извините, бабушка, наверное, меня совсем обыскалась.

* * *

Невилл проснулся очень рано. Гарри и Рон еще спали. Он тихо оделся и выскользнул из комнаты. До завтрака он успеет пробежать хотя бы один круг по берегу озера. Мистер Роджерс говорил, что все дело в тренировках. А за завтраком нужно будет расспросить Гермиону насчет зелий. Наверняка она знает рецепт и, может быть, даже поможет такое зелье сварить.

— Спокойной ночи, Хагрид, — Гарри плотнее запахнул Мантию-невидимку.

Жаль, Карты Мародеров не хватает. Ладно, может быть, Филчу сейчас не до того — столько гостей в замке.

— Ты, это, не заблудись, — Хагрид потрепал Клыка за ушами, сокрушенно цыкнул зубом. — Засиделись. Нехорошо.

— Не беспокойся, — Гарри сбежал с крыльца, за спиной хлопнула дверь. Клык громко почесал брюхо, зевнул.

Гарри отважно, но на всякий случай настороженно оглядываясь, пошел по тропинке к Хогвартсу. Запретный Лес скрипел, словно что-то бормотал. Гарри вздрогнул и ссутулился, согнул колени, чтобы из-под Мантии не торчали ноги. Стоило лучше следить за временем. Но чего уж теперь. Ночь ясная, холодная, звезды светят ярко — даже Люмосом не надо дорогу подсвечивать. Нужно подумать о чем-то приятном. Например, о том, как пригласить Чжоу на Святочный Бал. Гарри улыбнулся, от хороших мыслей стало даже чуточку теплее. Он совсем замечтался и чуть не упал с перепугу, поскользнувшись на камне, когда мимо него пронеслось что-то огромное, зеленое. Кажется, это был человек. И кажется, этот человек был совершенно голый. Гарри шарахнулся за валун, выхватил палочку. Большое и зеленое (что бы это ни было) промчалось прыжками по опушке Запретного Леса, сломало походя парочку здоровенных сосен, как гнилые доски, и рухнуло в подлесок. Через несколько минут из зарослей раздался стон.

«Вот с этого и начинаются все фильмы ужасов», — подумал Гарри, но зачем-то пошел на звук, крепко сжимая палочку в сразу вспотевшей ладони. Впереди застонали еще раз. Голос был очень похож на человеческий. «Это еще ничего не значит», — сказал Гарри сам себе и осторожно сделал еще несколько шагов вперед. Из кустов выглянула растрепанная голова, мужская.

— Прошу прощения, сэр, — произнесла голова. — Вы не подскажете, где я нахожусь?

— В Хогвартсе, — брякнул Гарри.

Голова снова издала стон и, кажется, выругалась, но потом вежливо спросила еще раз:

— А где находится Хогвартс?

— В Шотландии, — так же вежливо ответил Гарри, но на всякий случай направил на эту голову палочку.

— Простите меня, но у вас не найдется чего-нибудь из одежды? — голова поднялась повыше.

К голове прилагался мужчина, совершенно голый, а так — вполне нормальный, очень даже человеческого вида. Гарри смущенно закашлялся, мужчина покраснел и быстро присел обратно в кусты.

— Э-э-э, минуточку, — Гарри судорожно раздумывал, что бы такое можно было трансфигурировать в мантию и пару брюк.

— Вот, — он нашел подходящую ветку, взмахнул палочкой, искренне надеясь на то, что ветка не превратится во что-то кусачее. — Какой у вас размер? — зачем он это спросил, сам не понял.

Человек в кустах снова пробормотал что-то непонятное. Гарри разобрал только про какое-то излучение, какого-то Халка, Фьюри и щит. Он даже удивился, потому что ни щита, ни доспехов поблизости не видел. Наверное, какие-то старые артефакты. Раза со второго у него получилось наколдовать приличную мантию и брюки.

— Вот, возьмите, — он бросил одежду в кусты. — Надеюсь, что подойдет.

— Огромное спасибо, — мужчина начал торопливо одеваться. Гарри даже пожалел его — холод собачий, а этот — совсем голый.

— Вы из делегации? — надо было что-то спросить, и Гарри не придумал ничего лучше.

— Какой делегации? — мужчина наконец-то выбрался из кустов. — Брюс Беннер, — он протянул руку.

— Очень приятно, — Гарри вежливо пожал протянутую ладонь. — Гарри Поттер.

Он понимал, что спрашивать о таком неприлично, но интересно было до дрожи.

— Скажите, а вот это, — он неопределенно помотал головой, — это какое-то темное проклятие?

— Неудачный эксперимент, — мистер Беннер тяжело вздохнул. — Можно сказать, что и проклятие. Если я не могу совладать с собой, например очень разозлюсь, я превращаюсь в огромное зеленое чудовище, которое крушит все на своем пути в припадке ярости.

— Да уж, — протянул Гарри. — А я думал, что это мне не повезло.

— Что у вас за беда? — мистер Беннер плотнее запахнулся в мантию и участливо подошел ближе.

— Долго рассказывать, — отмахнулся Гарри. — Я связан с великим темным волшебником, который пытается убить меня и за компанию перебить как можно больше моих друзей. А еще я вижу странные сны, будто я этот самый волшебник или большая змея. Сложно разобрать. И голова болит, когда я об этом думаю.

— Нелегко вам приходится, — мистер Беннер тяжело вздохнул. — И часто у вас такие приступы?

— Когда как, — Гарри пожал плечами. — Ничего не помогает.

— Знаете, — мистер Беннер задумчиво пожевал губами. — Мне помогала йога, те разделы, в которых описаны приемы для самоконтроля и упорядочивания мыслей. Не уверен, что это пригодится для лечения ваших мигреней, но вот с кошмарами может помочь. Еще можете попробовать практиковать осознанные сновидения.

— Спасибо, сэр, — о йоге Гарри совершенно не думал. А надо было. Еще Гермиона рассказывала про окклюменцию — защиту разума. Стоит узнать подробнее. Наверное, даже спросить профессора Дамблдора.

— Прощу прощения, мы с вами заболтались, а вас, наверное, уже ждут, — мистер Беннер виновато улыбнулся. — Спасибо за одежду. Скажите, до ближайшего города далеко?

* * *

— Гарри, вставай, — Рон с размаху прыгнул на кровать, так, что Гарри едва успел убрать ноги.

— И тебя с добрым утром, — он, зевая, потер глаза.

— Сон плохой? — Рон сочувственно засопел.

— Нормальный сон, — машинально отмахнулся Гарри, вспоминая, что ему приснилось. — Извини, я на завтрак позже приду. Нужно срочно найти профессора Дамблдора. Все в порядке. Я просто хочу у него кое-что спросить про окклюменцию.

— Кто может сказать, когда было изобретено это заклинание? — декан МакГонагалл неспешно прошлась вдоль длинного ряда парт.

Гермиона тут же подняла руку, но МакГонагалл только скользнула по ней взглядом и повернулась к той половине класса, которую обычно занимали слизеринцы.

— Мисс Романофф? — никогда еще декан так тепло не улыбалась кому-то с этого факультета.

— Спасибо, профессор, — девчонка с идеально уложенной пышной рыжей прической поднялась, сделала книксен.

«Воображуля», — вспомнилась Гермионе старая детская дразнилка. Книксен. Подумаешь! Сейчас так уже никто себя не ведет.

— Это заклинание изобрел Якобус тен Волде в 1785 году, — продолжила мисс Романофф, мило улыбаясь. — В комментарии к первому изданию его рукописи «Обретение жизни материалами неживыми через волшбу» сказано... — дальше шла длинная цитата на превосходном фламандском. — Немецкий перевод Гейдельбергского университета достаточно точен, — снова цитата. — Но в английской версии эта авторская приписка не указана.

— Великолепно, мисс Романофф, — МакГонагалл неспешно кивнула. — Пять баллов Слизерину. Мисс Грейнджер, вы можете дополнить этот ответ?

Гермиона только сейчас поняла, что до сих пор тянет вверх руку.

— Что? — она поспешно встала. — Нет, дополнений к ответу мисс Романофф у меня нет.

«Чтоб ей провалиться», — добавила она про себя. МакГонагалл снова прошлась вдоль парт.

— Мы изучили трансфигурацию неживых объектов в живые несколькими курсами ранее. Кто скажет, почему Якобус тен Волде считал, что это заклинание следует рассматривать отдельно?

Гермиона снова вскинула руку. У нее была парочка превосходных теорий по этому поводу. Но снова эта Романофф успела раньше.

— Потому что трансфигурация объектов, которые включают в себя разные материалы, к примеру, металл и дерево или металл и стекло, — она незаметно ехидно подмигнула Гермионе, которая так и сидела с поднятой рукой, — предполагает...

Романофф заливалась соловьем, Гермиона скрипела зубами. Она что, всю библиотеку выучила? Так сыплет цитатами на фламандском, немецком, латыни. Еще и источники указывает! Это она, Гермиона Грейнджер, должна была бы сейчас так отвечать!

— Блестяще, мисс Романофф, — МакГонагалл умиленно улыбалась. — Еще пять баллов Слизерину за точный и полный ответ.

— Спасибо, госпожа профессор, — та снова сделала книксен и села на свое место.

Гермиона кисло улыбнулась и опустила руку. Дополнять тут нечего.

— А здорово эта рыжая шпарит? — Рон толкнул ее локтем.

— Потрясающе, — прошипела в ответ Гермиона.

— И следи за выражениями. У кого ты такого набрался?

— Ах, скажите пожалуйста, — насупился тот и отодвинулся.

— Мисс Зазнайка сегодня встала не с той ноги. Воображуля, — добавил он себе под нос.

— Минус два балла с Гриффиндора за нарушение дисциплины в классе, — брови МакГонагалл грозно сошлись на переносице.

— Не ожидала такого от вас, мисс Грейнджер.

Это стало последней каплей. Гермиона теперь мечтала только дождаться конца занятия. Дождаться, подстеречь эту рыжую в темном углу и сделать с ней что-то такое, за что точно снимут много баллов. Например, испортить ее идеальную прическу заклинанием. Или добавить парочку прыщей на это милое личико.

— Все свободны. Домашнее задание — на доске.

За мечтами о мести Гермиона и не заметила, как закончился урок. Она быстро собрала конспекты, перья, яростно запихала в сумку чернильницу-непроливайку и выскочила в коридор. Хорошо, что следующее занятие с Рейвенкло.

* * *

Навязчивая и противная мелодия играла где-то далеко, чуть ближе кто-то переговаривался. Гермиона тяжело вздохнула и накрылась одеялом с головой. Будильник теперь было слышно хуже. Но все равно слышно.

— Вставай, завтрак проспишь, — Лаванда дернула ее за пятку.

— Я не пойду, — пробурчала Гермиона. — Посижу в библиотеке. Надо найти книги по фламандскому языку.

— Совсем чокнулась от учебы, — фыркнула Браун. Затем простучали каблуки, хлопнула дверь, и Гермиона осталась одна.

Это был сон. Приснится же такое. Гермиона с неохотой встала, нашла под кроватью тапки. Надо больше бывать на воздухе. Кошмары снятся от малоподвижного образа жизни. Но языки все равно надо подтянуть. На всякий случай. И неужели она похожа на эту рыжую, наглую, самоуверенную?.. Конечно, это глупости. Но, наверное, и манеру себя вести надо немного пересмотреть. Тоже на всякий случай.