Счастливое воспоминание (гет)

* * *

— Вам нельзя находиться здесь, мисс!

— Прошу вас, подождите однозначных вердиктов в комнате ожидания!

Она раздражённо отмахивается от щебечущих сотрудниц больницы Святого Мунго, всё ближе и ближе подходя к нужной двери.

У неё нет времени на пустую болтовню.

На неё с немым удивлением и недоумением поглядывают встречающиеся по пути посетители, но всё её внимание сконцентрировано на одной точке.

«Ну он у меня получит», — всё внутри неё рвёт и мечет, когда ручка двери под её напором поддаётся, открывая путь в его палату.

Она сумасшедшим ураганом сметает всё на пути, врываясь в помещение. Позади слышатся озабоченные голоса целительниц, но через мгновение они становятся мало различимыми, превращаясь в единый гул, — её рука с громким хлопком закрывает дверь.

Тут же зачаровывая её, она тяжело приваливается к ней спиной, прикрыв глаза. Многочисленные стуки с той стороны постепенно стихают. Она знает, что у них есть дела и поважнее, чем внеплановое посещение только что пришедшего в себя пациента.

Она резко отталкивается от твёрдой поверхности, чётко помня цель своего визита.

А именно человек, что успел изрядно потрепать ей нервы за последние дни. Что сейчас сидит, бегая взглядом своих серых глаз по страницам какого-то незнакомого ей журнала, абсолютно не обращая на неё внимания.

Сердце вновь ускоряет свой бег, и она набирает в лёгкие как можно больше воздуха, готовая вот-вот взорваться от сковывающего все внутренности напряжения.

— Да что ты возомнил о себе, идиот! — гневно кричит на него, лежащего на койке с перебинтованной головой и туловищем, Гермиона Грейнджер, тяжело и надрывно дыша. — Как ты вообще умудрился попасть в такую ситуацию? — продолжает напирать она, уперев руки в бока, с каждым словом делая шаги навстречу его кровати.

Её глаза полыхают ярким огнём, а щёки совсем раскраснелись. Волосы растрёпаны, и ей периодически приходится сдувать с лица непослушные пряди, раздражаясь от любой мелочи.

Он жив, он дышит, и от нахлынувший эмоций у неё подкашиваются ноги. Платиновые волосы, чистые и пушистые, больше не хранят в себе засохшие корки крови, что так напугали её тогда. Расслабленное выражение лица, что не изменилось даже после её прихода, теперь без ссадин и кровоподтёков.

Драко Малфой закатывает глаза, откладывая единственный в комнате журнал для чтения в сторону.

— Ты не могла бы не кричать? — охает он, откидываясь на мягкие подушки. Протирает неестественно бледное лицо ладонями, медленно зевая. — У меня и так голова раскалывается, — шепчет, взглянув на неё из-под длинных тонких пальцев.

Гермиона смотрит на него со злостью, разбавленной явным облегчением. Малфой успевает подумать, что она чересчур эмоциональна в последнее время, когда вдруг её прохладная ладонь нежно касается его лба, очевидно, проверяя наличие жара.

Ему она кажется по-настоящему очаровательной, когда всматривается в самую душу, анализируя каждое его движение своими незаурядным умом. Как сейчас.

— Ты такой идиот, — всхлипывает она, заглядывая в его глаза. Драко видит в них искреннее беспокойство и что-то ещё, название чему он дать не может.

— Ты уже говорила это, Грейнджер, — ворчит он, медленно отводя её ладонь в сторону от своей щеки. Её прикосновение всё ещё ощущается на его коже, и ему хочется прикрыть глаза от удовольствия. Но Малфой этого не делает, продолжая наблюдать за ней. Она прижимает руку в себе, как только он разжимает ледяные пальцы.

Некоторое время вокруг них царит тишина, и мерный тик настенных часов быстро въедается в мозг.

— Почему ты не использовал Патронус? — немного успокоившись, задаёт очевидный вопрос Гермиона, нервно оправляя мантию. Она внезапно чувствует неловкость, когда понимает, что ей некуда деть свои руки.

Его спокойствие испаряется так же быстро, насколько она делает вдох, и её внезапно посещает далеко не лучшая догадка.

— Ты не… — она замолкает, как только он бросает на неё предупреждающий взгляд потемневших глаз.

— Грейнджер… — тихо рычит Малфой, сжав руки в кулаки.

Но она этого не замечает. Гермиона прокручивает в голове детали произошедшего. Причину его пребывания здесь.

Оказалось, что на Драко Малфоя напал дементор, когда тот выполнял одно из порученных ему заданий. Ему нужно было проверить, нет ли в заброшенной хижине каких-нибудь тёмных артефактов или признаков пребывания так и не пойманных преступников. И судьба будто сыграла против него: буквально из ниоткуда на него начал наступать дементор, который, по идее, уже некоторое время назад должен был со своими сородичами покинуть пределы Англии.

Ей кажется смешным и горьким одновременно то, что, возможно, это карма наказывает его. Хоть она и никогда не верила в высшие силы, выбрав рациональный взгляд на вещи.

Когда Драко в тяжёлом состоянии нашли у Визжащей хижины и, предварительно сообщив о произошедшем начальнику Отдела Тайн, где они с Гермионой работают в течение последних нескольких лет, отправили в Святое Мунго, она пребывала в прострации.

Сначала на неё нахлынуло неверие: Грейнджер не могла представить, что с такой змеёй, как Малфой, может что-то случиться.

Затем пришло отрицание: нет, он просто не мог не защитить самого себя от какого-то там дементора! Ведь в их Отделе заклинание Патронуса известно каждому. Без него не мог обойтись ни один волшебник в столь смутное для всех время — послевоенное время, когда не все Пожиратели пойманы, а всякая нечисть не истреблена.

На смену второму, наконец, пришли страх и отчаяние: Гермиона слишком привыкла с своему напарнику, да и сработались они вполне неплохо (может, Малфой и язвит через слово, но на открытые издевательства и оскорбления не переходит), так что ей очень не хотелось его терять. Ей сказали, что Драко едва дышал в момент обнаружения, и её до этого дня сковывал просто ледяной ужас.

И в течение этих дней, когда она была крайне нестабильна как морально, так и физически (плохой сон, скудный аппетит были её верными спутниками на этой неделе), ей даже в голову не приходило, почему именно он даже не попытался обороняться. Почему именно он обычно отказывается от отправления Патронуса, предпочитая устаревшую совиную почту. Почему он никогда, в отличие от неё самой (за прошедшее время Грейнджер рассказала ему чуть ли не всю свою биографию, а он и не возражал, почему-то), не говорил ей, какой именно Патронус вырывается из его палочки, и есть ли тот вообще.

Ответ столь прост, что ей хочется истерически рассмеяться.

Мерлин.

— Ты не умеешь вызывать Патронуса? — скорее утверждает, чем спрашивает, Гермиона, в неверии уставившись на подобравшегося Малфоя.

Его верхняя губа нервно подрагивает, глаза угрожающе сощурены, и в целом Драко производит впечатление ощетинившегося ребёнка, которой не знает, что сказать. Как себя вести.

Он не привык быть невеждой в какой-либо области магии, и тот факт, что ему не даётся это заклинание, изрядно бьёт по самолюбию.

В нём резко поднимается бурлящая злость, что разъедает изнутри своей желчью.

— Это не твоё дело. Не лезь туда, куда тебя не приглашали, — гневно шипит Драко, обнажив свои белоснежные зубы.

Она хмыкает, присаживаясь с боку от него. Так, что под её весом матрац слегка прогибается, и он чувствует исходящее от неё тепло.

Малфой не понимает, почему та продолжает терпеть его после его вспышек агрессии. Но и не то чтобы он против её присутствия здесь.

Она не обижена и не зла на него, наоборот, Гермиона настолько хорошо изучила его манеру речи и поведение, его мимику и жесты, что ей становится ясно: он просто растерян и уязвлён, и ему просто нужно выплеснуть свои эмоции.

— Главное, что ты в порядке, — успокаивает она и его, и себя заодно, совершенно не обратив внимания на его последние слова.

Он страдальчески вздыхает, отворачиваясь от неё, и некоторое время сверлит отсутствующим взглядом стену, слушая её спокойное глубокое дыхание.

Тело до сих пор ноет, отзываясь тупой болью в конечностях. Голова раскалывается, и от острой боли ему хочется провалиться в сон, но, пока Грейнджер здесь, он просто не может себе этого позволить.

Или просто пытается запечатлеть то время, когда она сидит рядом с ним и молчит, а не пререкается или возмущается по поводу и без.

Веки постепенно тяжелеют, и Драко уже не пытается бороться с подкрадывающейся дремотой, как вдруг её звонкий голос нарушает тишину.

— Я научу тебя.

— Чего? — сонным голосом отзывается он, повернув голову в её сторону. Слегка приподнимается на локте, и она не сдерживает лёгкого смешка, когда её взгляду предстают его забавно топорщащиеся светлые волосы и щека с отпечатавшимся следом от подушки.

Если Малфой и забыл о сути их разговора, что был для него не из приятных, то Гермиона с радостью напомнит ему об этом.

— Я научу тебя заклинанию Экспекто Патронум, — уверенно заявляет она, наконец поднимаясь с насиженного места.

* * *

Он с явной неохотой заходит в специально отведённый для занятий зал, в котором его уже некоторое время терпеливо ожидает Грейнджер. Высокие потолки вкупе с зеркальными стенами создают впечатление безграничности помещения, и Драко с удовольствием покинул бы это место, если бы не Гермиона.

Конечно, дело именно в том, что он хочет выучить это чёртово заклинание. По крайней мере, эту мантру он повторял себе по пути сюда.

Малфой хочет было окликнуть её или съязвить на тему «Встала не с той ноги?», но, увидев её выражение лица, обрывает себя.

Она одета в рабочую мантию и выглядит так, будто не спала сутки: плечи опущены, руки безвольно висят вдоль тела, и Грейнджер кажется такой опустошённой, что у него перехватывает дыхание.

«Если бы ей было плохо, то она бы отменила встречу», — отмечает он, неспешной походкой приближаясь к ней.

— Грейнджер, — приветствует её Драко, останавливаясь прямо перед ней.

Гермиона подскакивает от неожиданности, и его невольно тянет на смех. Она хмурится, смотрит на него исподлобья.

— Ты готов, Малфой? — уточняет она серьёзно, приставляя палочку к его груди.

Только сейчас он замечает, насколько близко они стоят друг к другу.

— Ну, я же пришёл, Грейнджер, — парирует Драко, правда, для надёжности отступая от неё на пару шагов назад. Свободно вдыхает кислород, успокаивая участившийся пульс.

От его внимания не ускользает её попытка скрыть свои истинные эмоции под маской язвительности. Грейнджер думает, что он не видит, не замечает её плохого настроения, но Малфой не Малфой, если упустит из виду любую деталь.

— Что-то ты выглядишь слишком тухлой даже для себя, Грейнджер. Я бы сказал, что почувствовал запах гнили ещё до того, как открыл дверь, — он пытается хоть как-то вывести её на диалог, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что его реплику она без ответа уж точно не оставит.

Ему не нравится такая Грейнджер.

— Ой, да иди ты, — она вяло огрызается, отвернувшись от него. Поднимает лицо вверх, к потолку, у которого плывут по воздуху маленькие свечи. Это чем-то напоминает Хогварст, и Гермиона ёжится, обхватывая себя за плечи.

Не замечая на себе изучающий взгляд серых глаз, в которых, без ведома хозяина, плещется самое настоящее беспокойство.

— Может, перенесём занятие? — мягко спрашивает Драко, пока девушка стоит к нему спиной, явно о чём-то задумавшись.

— Нет! Нет. Извини, — виновато отзывается Грейнджер, удобнее обхватывая древко палочки.

Используя парочку простых заклинаний, она наколдовывает небольшой диванчик прямо посреди зала и устало присаживается на мягкие подушки, хлопая рядом с собой.

Малфой смотрит на всё это со скептицизмом и недоверием.

— Ты тут решила посиделки устроить, что ли? — вздыхает он, но, несмотря на неприступный вид, на её немую просьбу соглашается.

— Просто… я вдруг поняла, что мне не с кем вот так посидеть, — вдруг начинает она, и Драко молчит, кивком головы давая ей знак, что он слушает. — Гарри и Рон со своими образовавшимися семьями вовсю ведут счастливый образ жизни, в котором одна романтика да любовь. Им сейчас не до дружбы, и, я их понимаю: вторая половинка должна быть на первом месте. Но почему-то именно сегодня всё это навалилось на меня, и мне стало… так грустно, — слова льются из неё бурным потоком, полные чувств и боли, и Малфой пропускает это через себя.

Может, ему и не знакомо это ощущение одиночества на собственном опыте: он живёт с ним всю жизнь, и ему не привыкать, — но почему-то её слова что-то задевают в его душе, и незаметно для него его рука обвивает её плечи, притягивая в утешающие объятия.

— Всё нормально, Грейнджер, — успокаивающе шепчет ей Драко, осторожно поглаживая её плечи. Ему удивительно, что Гермиона не отстраняется, а наоборот жмётся к нему ещё ближе, ища у него поддержки. Она не плачет, не кричит и не содрогается в конвульсиях. Она просто кладёт голову на его плечо, дыша ему куда-то в шею, отчего по той пробегает неровный строй мурашек.

Малфой забывает, зачем изначально они пришли сюда.

Конечно, это ничего не значит.

Это заставляет его ощутить трепет и нежность.

Он прячет лёгкую улыбку у неё в волосах, зарывшись в них носом.

Гермиона озадачена своим поведением: то тычет в него палочкой, то уже обнимается с ним на диване, — и сложившаяся ситуация заставляет её почувствовать неловкость и смущение.

Благо, в зале они одни.

Этот момент столь нов и хрупок, что им обоим становится не по себе.

— Так… скажи мне: почему ты не научился заклинанию Патронуса? — прокашлявшись, уточняет девушка, так и не подняв на него взгляд. Ей не хочется, чтобы он увидел её пылающие щёки.

Драко замирает в её объятиях, и она уже жалеет, что спросила его об этом. Но он отвечает ей так же тихо, как если бы он и вовсе едва шевельнул бы губами.

— У меня не было счастливых воспоминаний.

Отвлёкшись на собственные мысли, парень не замечает, как в уголках её глаз собираются слёзы.

* * *

Гермиона твёрдо намеренна закончить своё дело до конца, а именно — научить Драко Малфоя заклинанию Патронуса.

На следующий день они вновь собираются в том же месте, только на этот раз девушка выглядит куда более оживлённой и посвежевшей. В её глазах горит энтузиазм и азарт, и в этот момент Драко по-настоящему не по себе.

Если это ведьма что-то решила, то её уже ничто не остановит.

— Итак, Малфой. Пришло время посветить тебя в клуб «Счастливые воспоминания», — торжественно начинает она, пафосно подняв зажатую в руке палочку.

Он тихонько фыркает, на что Гермиона лишь раздражённо цокает, но всё равно продолжает.

— Как мне известно из достоверных источников, теория и техника тебе известна. Осталось только найти наиболее подходящее воспоминание.

Грейнджер выглядит настолько уверенной, что часть её инициативы переходит и к нему, когда Драко медленно кивает, подтверждая её слова.

Малфой не пытался сотворить это заклинание с шестого курса. По понятным причинам у него не вырвалось даже малейшее облачко из палочки, что послужило бы призрачным намёком на наличие Патронуса. Те времена были настолько мрачными и тёмными для него, что в его разуме жили далеко не лучшие моменты из жизни, а счастливые он даже под Круциатусом вспомнить бы не смог.

С течение времени он успешно позабыл о пробеле в практическом применении заклятия, что сыграло с ним злую шутку: он чуть не умер из-за дементора. Побывав на грани жизни и смерти, Драко больше не хочет повторять прошлых ошибок.

И сейчас он как никогда осознаёт необходимость освоения этого заклинания.

— Хорошо, Грейнджер, — говорит Малфой, вертя в пальцах своё оружие.

В последнее время понятие «счастливое воспоминание» у него ассоциируется именно с ней. Именно Гермиона Грейнджер была с ним эти годы, и она стала для него чем-то особенным.

Чем-то, что перекрывает воздух и заставляет тело дрожать от нетерпения.

Гермиона ощущает на себе его пристальный взгляд, и она нервно облизывает губы, что не остаётся без его внимания.

— Так, давай попробуем начать, — сглатывает она, заправив выбившуюся прядь за ухо. — Попробуй вспомнить самое яркое светлое воспоминание за последнее время, — наставительно произносит она, заглядывая в его вдруг потемневшие стальные глаза.

Грейнджер не понимает, что с ними происходит, когда он хищной походкой приближается к ней.

— Счастливое воспоминание? — хрипло переспрашивает он, становясь к ней вплотную.

Гермиона стремительно краснеет, замерев перед ним. Её сердце готово выскочить из груди, и она часто дышит, смотря на него во все глаза.

Она не может ответить на вопрос, как давно они перешагнули эту невидимую черту «чего-то», чему Грейнджер пока не дала название. Но она знает одно.

Отстраняться от него ей совершенно не хочется.

Это замечает и Малфой, притянув её к себе ближе за талию.

— Знаешь, Грейнджер, — неторопливо тянет Драко, раскачиваясь с ней в такт незнакомой мелодии, — я вдруг подумал, что у меня есть одно воспоминание на примете, — последние слова он шепчет ей на ухо, и она чувствует дрожь, охватывающую всё её тело.

Если повернуться немного в сторону, то можно увидеть их слившиеся отражения, что медленно движутся по гладкой плитке.

— Это хорошо, — тихо отзывается она, не отрывая взгляда от его глаз. Кажется, будто его радужку окончательно поглотил чёрный зрачок, и Гермиона тонет, не смея смотреть куда-то ещё.

Драко видит её голые чувства, и ему отчаянно хочется попробовать их на вкус. Никогда ещё она не была для него настолько притягательной, как сейчас.

— Ты не хочешь узнать, когда оно произошло?

Грейнджер опьянена близостью его горячего тела, и ей хватает сил только на то, чтобы слегка кивнуть. Она не видит хитрых огоньков в его глазах, когда он победно ухмыляется, наклоняясь к ней.

В следующую секунду он уже целует её, прижав к себе ещё крепче. Зарывается одной рукой в непослушные кудри, что так приятны на ощупь, и чувствует на грани инстинктов правильность своего решения.

Гермиона, прислушавшись к себе, с готовностью отвечает на его поцелуй, что становится ещё страстнее и жадней. Его губы такие мягкие и вкусные, что она бы целовала их вечно, пока из её лёгких не уйдёт весь воздух.

Когда терпеть недостаток кислорода уже невозможно, они, запыхавшиеся, с покрасневшими и припухшими губами и горящими глазами, отстраняются друг от друга на расстояние не более нескольких дюймов. Всматриваются в души, будто впервые.

Он довольно ухмыляется, проводя костяшками по её бедру.

— Только что.

— Что? — переспрашивает она, гипнотизируя взглядом его растянувшиеся в улыбке губы.

Драко улыбается ещё шире, щёлкая её по носу.

— Вот моё счастливое воспоминание.

Когда Грейнджер краснеет ещё больше и по залу эхом разносится его мягкий смех, Малфой абсолютно уверен в том, что никакие дементоры ему больше не страшны.