Бумажный самолетик (гет)

Света ни капельки не смыслит в фигурном катании. Ее никогда не интересовали сложные прыжки, красивые вращения и изящные дорожки шагов. Однако Света с неотступностью отъявленного мазохиста включает телевизор на спортивном канале каждый раз, когда на лед выходит светловолосый мужчина с невероятными голубыми глазами. Она следит за каждым его движением, с замиранием дыхания ловит каждый взмах длинных ресниц, и никак не может унять колотящееся ненормально сердце. Света много путешествует, но никогда не пропускает ни одного его выступления, искренне считая себя самой преданной фанаткой.

Света много рисует. Она делает это постоянно на клочках бумаги, на стенах, на форзацах прочитанных книг, на собственных руках и одежде. Света носит с собой блокнот и планшет, но чистые страницы постоянно заканчиваются, и она сама постоянно забывает зарядить электронное устройство. Или просто напрочь забывает о его существовании, тонкими пальцами хватая карандаш и первое, что подвернется под руку. Вся ее квартира заполнена бесконечными бумажками с зарисовками, холстами с картинами, а стены покрывают толстые слои краски и самые разные узоры. Она то и дело порывается выкинуть лишнее (все равно все хранится на компьютере), но рука никак не поднимается. Света просто садится на пол и долго перебирает старые и новые эскизы, разбирает стопки удачных и неудачных картин и аккуратно складывает все на место.

Мужчина на экране телевизора высоко подпрыгивает и изящно приземляется, сияя широкой улыбкой. Светлые волосы развеваются, щеки красные от холода и азарта, и Свете кажется, что дышать она сможет, как только мужчина покинет лед, и она наконец выключит телевизор. Ей вовсе не нужно знать оценки судей и мнение комментаторов, она прекрасно знает, что он будет как всегда первым. И даже если бы это было не так — какая к черту разница, ей же и фигурное катание интересно исключительно из-за него.

Света не может дождаться момента, когда наберет заветный номер и услышит привычно счастливый голос. Когда сможет поздравить с очередной победой и заверить, что видела все-все и ни капельки не пропустила. Она прижимает к груди набросок огромной, во весь лист, луны, напрочь его смяв, и протяжно вздыхает, коря себя за чрезмерное проявление чувств. Она, черт возьми, знает его уже слишком давно, чтобы вздыхать вот так, как наивный влюбленный подросток. Но взять себя в руки не получается, она вздрагивает и падает на пол, заслышав трель мобильного телефона. На экране светится любимое имя, а руки мелко подрагивают, как будто он звонит ей совершенно впервые.

— Виктор, — выдыхает она в трубку и улыбается, — поздравляю с победой!

Он смеется, и от его смеха у Светы подкашиваются колени. Она плюхается на подушку, поднимая в воздух парочку листов, и тоже смеется.

— Вообще-то результат еще не объявили, — он говорит укоряюще, но все еще посмеивается.

Света улавливает нотки лукавства и плохо скрываемого ликования в его голосе. Она улыбается, включает телевизор, но быстро выключает, заметив черные волосы, мелькнувшие на экране.

— Это неважно, — она говорит шутливо серьезно, и на той стороне провода фыркают, — ты всегда побеждаешь.

— О, если ты так уверена во мне, — он тянет гласные и, Света уверена, смешно кривляется, — я просто не могу проиграть.

Она снова смеется и просто молчит в трубку, слушая родное дыхание. Виктор тоже молчит, вслушиваясь в шелест бумаги и постукивание сережек о стекло экрана.

— Вить, — она хнычет и говорит тихо-тихо, — ты приедешь?

Несколько долгих секунд он молчит, и Света уже успевает придумать план вылета куда угодно за ним. Отвоюет его у тренера, у назойливых папарацци и хоть у целого мира.

— Конечно, — горячее дыхание как будто обжигает ухо.

Замершее в напряженном ожидании сердце пускается в пляс, и Света издает счастливый писк, падая на спину и перекатываясь на живот. Виктор хохочет, а после ойкает и скомкано прощается. Света еще некоторое время смотрит в погасший экран мобильника и никак не может погасить счастливую улыбку.

Народу в аэропорту невероятно много. Люди толкаются, спешат на рейс или поскорее домой, снуют туда-сюда в ожидании и гомонят. Гомон заполняет все огромное помещение, превращается в фоновый шум, вытекает наружу и сливается с шумом города. На улице накрапывает привычный для Питера дождик, ласковыми постуками вплетаясь в шелест большого города. Света который раз стряхивает зонтик-трость и бросает взгляд на табло. Улыбка, так и прилипшая к лицу с того разговора, никак не желает сползать. Сердце гулко колотится в предвкушении, а рука лезет в карман за телефоном. Экран по-прежнему пуст, только время ярко высвечивается огромными цифрами. Она пришла слишком рано, не в силах и дальше сидеть дома, до прибытия его рейса еще больше часа.

Света садится на скамейку, аккуратно укладывает рядом зонтик и достает из сумки планшет. Из-под пальцев вырываются яркие всполохи, время стремительно сокращается, и вот уже объявляют нужный самолет. Света запихивает планшет в сумку, выжидает совсем немного и поднимается с места, выглядывая знакомый силуэт.

Людей как будто еще больше, они заполнили все помещение, разноцветными пестрыми нарядами путая и сбивая с толку. Грохот колесиков чемоданов бьет по ушам, шум разговоров и громкие объявления вызывают лишь желание зажать уши руками. Света быстро оглядывается в поисках нужного выхода и всматривается в толпу прибывших людей.

Она замечает белобрысую макушку, когда она начинает маячить в подозрительной близости. Виктор улыбается и машет ей рукой, протискиваясь сквозь толпу. Света подпрыгивает и визжит, бросается вперед, грубо расталкивая людей, а забытый зонтик так и остается лежать на скамейке. Она налетает на него и виснет на шее, счастливо смеясь. Виктор обхватывает ее за талию, подхватывает в воздух и кружит. Осыпает лицо поцелуями, ловя смешинки в искрящихся глазах, и крепко сжимает в объятиях.

Прохожие оглядываются на них и улыбаются, кто-то снимает на камеру, и все почему-то хлопают, когда они наконец отрываются друг от друга. Света смущенно улыбается, а Виктор задорно подмигивает на камеру.

Они вваливаются домой мокрые с головы до ног, потому что зонтик так и остался лежать на скамейке в аэропорту, а дождь полил так, что за пару метров от такси до парадной парочка успела вымокнуть до нитки. Света проверяет сохранность планшета и облегченно выдыхает, аккуратно укладывая его на стол. Виктор оглядывается и ведет носом, как большой сытый кот, вернувшийся на свою территорию. Он сбрасывает сумку у входа, подхватывает Свету на руки и идет прямиком в ванную. Осыпает ее поцелуями, сбрасывая мокрую одежду на пол, и почти мурчит от удовольствия, зарываясь носом в мокрые волосы. Света громко протяжно стонет, прикрывая глаза, и никак не может перестать улыбаться.

Они сидят на кухне и пьют горячий чай. Света что-то рисует, невесомо водя карандашом по бумаге, а Виктор рассказывает. О тренировках, о соперниках, о еде, которую успел попробовать, и обо всем на свете. Света может слушать его часами, утопая в бархатном голосе и небесных глазах. О фигурном катании она не понимает ни слова, хотя Виктор лично когда-то учил ее стоять на коньках. Она сама же не раз пыталась вникнуть в названия прыжков и дорожек, но непривычные слова постоянно путались. Так что рассказы мужчины были для нее подобно неведомому языку, непонятному, но невероятно красивому. То же самое работало и в обратную сторону — Виктор ни капельки не смыслил в рисовании, но с упоением наблюдал за рождением очередной картины.

Когда на бумаге вырисовывается законченный сюжет, Виктор, не отрывавший глаз от процесса, выхватывает рисунок и под возмущенный возглас складывает из него самолетик. Замысловатый узор складывается в новые фигуры, и Света, надув губы, молча смотрит на надругательство над своей работой. Мужчина лукаво улыбается и аккуратно запускает творение в воздух. Самолетик кружит над столом и опускается прямиком на Светину макушку. Она недовольно хмурится, но смеется, подхватывая заразительный смех Виктора. Запускает самолетик обратно, и он, проделав пару виражей, врезается в грудь хохочущего мужчины. Он недоуменно хлопает глазами и предупредительно щурится, крутит в руках бумагу, разглядывая покрывающие ее узоры, и кладет самолетик на середину стола. Света смотрит настороженно, ожидая очередного залпа, и пропускает момент, когда Виктор опускается рядом и перетягивает ее к себе на колени.

— Поедем куда-нибудь? — он шепчет прямо в ухо, и Света покрывается мурашками. — Я отвоевал у Якова отпуск на пару недель.

— Ой, Никифоров, тебе лишь бы пофилонить, — Света смеется и шутливо бьет мужчину кулачком в грудь.

Виктор перехватывает ее руку и целует пальцы.

— Ой, Никифорова, — он притворно возмущенно хмурится и чмокает ее в нос, — ты как будто против.

Света хихикает, хватает самолетик и запускает его в воздух. Он кружит по кухне, сверкая изрисованными крыльями, и врезается в окно. Виктор смеется, когда Света не дотягивается, и сам запускает новый полет. За окном падают последние капли дождя, прохожие складывают надоевшие зонтики, недоверчиво смотря в небо, все еще затянутое серыми тучами. Самолетик кружит по кухне и вылетает в распахнутую форточку, сопровождаемый возмущенными криками и удивленными взглядами прохожих. Виктор смеется, наблюдая, как Света обиженно дует губы, и обещает ей хоть тысячу таких же самолетиков.