Четыре потери Меган Ливи (джен)

Меган Ливи пережила свою первую потерю слишком рано. Оглядываясь назад, она могла бы сказать, что в момент, когда смерть впервые пришла в её жизнь, детство кончилось. Но тогда Меган просто не хотела в это верить. Она была глупой мечтательницей, которая считала, что дерьмо случается со всеми, кроме неё, а потом вдруг прозрела, увидев, что уже давно барахтается в зловонной луже, лишь благодаря неуёмному энтузиазму оставаясь на плаву.

Смерть пришла. Меган выросла. Слишком поздно, чтобы что-то исправить. Слишком рано, чтобы просто жить дальше.

Они были глупыми подростками. Глотали таблетки, заливали их пивом. В тот день было слишком много таблеток и слишком много пива. Меган должна была умереть. Меган осталась жива. Смерть лучшего друга сломала её.

Просто не проснулся. Просто. Только вот было ничерта не просто. Чувство вины, скорбь — Меган чудом не сдохла, хотя хотела. Это было бы лучше, чем смотреть в глаза родителям лучшего друга. Меган так и не решилась на это. Никогда.

Дерьмовая жизнь стала как никогда очевидной. Меган сбежала. Легче не стало.

Вторая потеря разбила ей сердце. Чёртово сердце, которое никогда больше не хотело чувствовать, слишком самонадеянно привязалось. Меган не была влюблена, но любила. Наставник, товарищ, друг — они с сержантом Эндрю Дином прошли своего рода эволюцию, став кем-то непозволительно близким. Вот только на войне не место привязанностям, не место дружбе. Потому что война, чёрт возьми, это больший океан дерьма, чем любая другая жизнь.

Меган была готова. Она каждый день танцевала со смертью, так что спрашивала себя не «произойдёт ли это?» и не «когда это произойдёт?», а только «как?». Меган Ливи давно приняла мысль о неизбежной гибели, и потому буквально рассыпалась на сотню осколков, когда Смерть пришла. Не за ней.

Эндрю, добрый, мудрый, открытый — он всегда буквально лучился светом. Смерть догнала его, свет погас.

Меган видела глаза Бруно, оставшегося без хозяина, слышала его вой по ночам, и самой хотелось выть не меньше.

Меган Ливи не приняла потерю, только потеря из-за этого никуда не делась.

Третьим стал Мэтт Моралес. Он обогнал Смерть, смог построить ту жизнь, которую хотел. Ну, или почти ту.

Они мечтали быть вместе, и это было самой большой глупостью в жизни Меган. Она доверилась. На миг увидела этот мир не таким и поганым, и это обмануло её. Видимость нормальности оказалась лишь целлофановой плёнкой на ставшем таким привычном океане дерьма, и когда плёнку убрали, Меган нахлебалась по полной. За свою глупость пришлось расплачиваться очень и очень болезненно.

Меган уплатила цену. Она проиграла по всем фронтам, так доверчиво отказалась от всего, за что прежде держалась, и она была уверена, что Мэтт пойдёт на подобные жертвы. Только Мэтт пошёл дальше, не оглядываясь. Она осталась, и это было больно.

Солдат не должен чувствовать — это бы помогло прежде, вот только Меган более не была солдатом. Она была девушкой, которая потеряла последнюю опору. И лишь одно всё ещё держало её на плаву.

Рекс. Он стал четвёртой её потерей. Не просто пёс — боевой товарищ. Он был для неё напарником, другом, членом семьи. Меган жила им одним, когда весь мир сложился подобно карточному домику. Лишь Рекс был её константой, её смыслом. Но смысл отняли.

Служебному псу не место на гражданке — так ей сказали. Бюрократы, думающие о бумажках, а не о жизнях. Просто пёс. Просто статистика. Годен — служи, пока не подорвёшься. Не годен — умри, после торжественного награждения, конечно. Подло, несправедливо — в дерьмовом мире могло ли быть иначе? Герой войны, сержант Рекс, с таким количеством наград, что двуногому морпеху и не снилось, просто списывался по ненадобности. Пенсия для служебной собаки — приговор.

Меган билась в стены холодного непонимания снова и снова. Допустить усыпления она просто не могла. Слишком много потерь — лишиться единственно важного, что ещё у неё осталось было бы страшнее смерти.

Она стучала. Снова и снова. Во все двери, сбивая руки в кровь. Она обратилась во все возможные инстанции, потому что не могла допустить новой потери. Не могла допустить, чтобы Рекс, её Рекс, исчез с лица земли. Она была бессильна против Смерти. Против липкой, настойчивой, которая забирала, не спрашивая. Но в этот раз Смерть отдала бразды правления в руки людей, а с ними Меган ещё могла потягаться.

Она должна была умереть ещё подростком, много лет назад. Должна была погибнуть от вражеской пули или подорваться на снаряде. Это всё могло с ней случиться, но Смерть пощадила её, забрав других. И Меган знала, что её долг забрать Рекса у Смерти.

Она смогла. Победила людей. Пса отдали ей, в уютный дом, в тёплые любящие руки. И всё же… Рекс стал четвёртой потерей. Он умер от старости. Меган осталась. Но теперь, кажется, она больше не тонула, потому что её крепко держали. Все, кого уже не было рядом, но кого она не переставала помнить. Каждый, кого она потеряла, вернулся к ней внутренней силой. Меган Ливи всегда была готова умереть и лишь теперь, кажется, она не боялась жить.