Люблю тебя три тысячи (джен)

Тони никогда не верил в сказки. Жизнь научила, что счастливый финал не врывается в жизнь по щелчку пальцев. Нет, щелчок мог уничтожить, но не вернуть. По крайней мере, не теперь, когда камни были уничтожены. Он знал, что пресловутый счастливый финал достигается упорным трудом, жертвенностью, отвагой, и помнил, что у всего есть своя цена.

Тони Старк всегда был готов рискнуть, сложить голову для лучшего будущего, но чуть не впервые ему правда было что терять.

То, что предлагал Скотт, действительно звучало, как план. Плохонький, до ужаса сырой — но разве можно было придумать что-то получше? Да, он отказал. И слушать не хотел, но не мог не признать, что, в общем-то, всё может выйти. И, глядя на фотографию Питера, которого он не смог уберечь, он понимал, что не сможет остаться в стороне и просто жить дальше. Ведь жизнь — да, она была почти чудесна — всё же была всего лишь «почти».

Тони и думать не хотел о том, что может потерять то, что с таким трудом ему досталось, слишком ценной была жизнь теперь, но он не мог себе позволить потерять и то, что оставил в пяти годах назад.

Он не верил в сказки, нет, и потому был готов уплатить максимальную цену. Он готов был не вернуться.

И потому он сидел сейчас здесь, на стуле в гостиной, напротив шлема с включённой камерой, и говорил свои возможно последние слова семье. Пеппер, дочери, друзьям — тем из них, кому повезёт выжить. Говорил, потому что привык всегда и во всём иметь запасной план. Его запасным планом была смерть, героическая, если повезёт, к которой он просто не мог не подготовиться.

Он говорил о лучшем мире, о той надежде, что впервые за пять лет у них была, и об удивительно прекрасной планете, которая заслуживает шанса на своё обновление, на радость встреч.

Говорить было трудно: горло саднило, словно в него засыпали песок, пыль всех тех, кого не стало и кого, возможно, они могли бы теперь вернуть. Он говорил, ощущая, как сильно колотится сердце, и не мог себе простить, что готов к этому — к концу своей жизни.

Его семья заслуживала куда большего. Он хотел увидеть, как его малышка становится старше. Хотел ворчать на каждого парня, который посмеет позвать её на свидание. Радоваться успехам и радовать. Баловать, как балуют только отцы своих любимых дочерей. Но собирался рискнуть этим и, возможно, оставить Морган без отца, а Пеппер — вдовой.

Приходилось сохранять невозмутимый вид, с достоинством и стойкостью приговаривать всякие важные мелочи для видео, дабы иметь возможность приободрить, чтобы не грустили, если вдруг потеряют его.

Времени было мало: утром он собирался сделать шаг к точке невозврата, и всё, что оставалось — час до рассвета и пара слов для записи.

— Помни, я люблю тебя три тысячи, — выдохнул он, представляя, как дочь будет слушать эти слова, если он вдруг не вернётся.

Морган всегда давала численное значение силе своей любви: маму она любила шестьсот или семьсот, а он буквально этим вечером заслужил свои три тысячи. Очевидно, для неё это было бесконечно много.

От мысли о дочери стало страшно. Оттого, что он мог больше никогда не увидеть её, не дожить до тех пор, как она узнает цифру побольше. И он мог бы сейчас сказать ей, что любит биллион или около того, но эти её три тысячи сейчас казались ему самой важной цифрой на свете.

Он скажет ей сам, когда с командой в очередной раз спасёт мир. Обнимет и скажет, насколько сильно она важна для него. Познакомит с возвращённым Питером и объяснит, почему тот также важен и нужен. Он будет хорошим отцом и хорошим наставником. Лучшим.

Или же…

Морган скажет о том запись. Запись утешит его Пеппер, она станет для них единственной поддержкой, которую на тот момент он сможет дать. А он сам будет героем, погибшим за свою планету.

Тони не хотелось об этом думать. Он оставлял запись, надеясь, что её никогда не придётся воспроизвести, но понимая, что вероятность чуда бесконечно мала.

В его жизни не было ни фей, ни единорогов, а он сам, Железный Человек, просто не мог позволить себе уповать на волшебство. Он предпочитал сам творить его.

Останавливая запись, он твёрдо знал, что принял правильное решение. Ради Морган, Пеппер, Питера и трёх миллиардов землян. И очень надеялся, что близкие смогут его за это простить.